Текст книги "Душа «Одиночки»"

Глава 3.

Земля.

Три человека этим ранним утром собирались на встречу друг с другом.

Вадим Петрович Полуэктов проснулся с первыми лучами солнца, заглянувшего в его спальню через огромное панорамное окно.

Окно было настоящим, из толстого, прозрачного как слеза, пуленепробиваемого стеклопластика. Никаких экранов, утром все было по-честному, только он, солнце, и мегаполис «Антверпен», – огромный город, распростершийся чуть ниже слоя перистых облаков.

Вадим Полуэктов не содержал при себе свиты секретарей и телохранителей, предпочитая самую действенную защиту – неприметность.

К тому же он любил уединение. Суеты с избытком хватало в штаб-квартире, а дом для него являлся местом особенным. Сюда редко приходили гости, но зато часто заглядывали солнце и звезды.

Окно спальни выходило на увитую плющом террасу, где посреди разметки посадочного круга был припаркован темно-серый «Гессель-117», последняя модель знаменитой элианской фирмы, выпускающей флайботы представительского класса.

Специалисты Управления поработали над модернизацией машины, и теперь Вадим мог без опасения за собственную жизнь (в джунглях пошаливали банды, обретающиеся средь руин древних городов) водить мощный аэромобиль, легко преодолевавший расстояние между Антверпеном, и вторым крупным поселением Евразии – мегаполисом «Россия», где собственно располагалась штаб-квартира СПО [12]12
  СПО – Силы Планетарной Обороны.


[Закрыть].

Встав с постели, пятидесятивосьмилетний генерал не спеша подошел к окну, попутно взяв с небольшой стойки кружку свежесваренного кофе.

Делая маленькие глотки, он смотрел, как солнце встает над городом, и мысленно настраивал себя на рабочий лад.

Сегодня ему предстояла важная, и что редкость для человека его профессии – радостная, желаемая встреча.

Солнечные лучи коснулись обнаженной фигуры генерала, подчеркивая его прекрасное физическое сложение. Казалось что возраст для Вадима Петровича, не более чем цифры, растущие год от года, но не оказывающие существенного влияния на организм.

Врачи недоумевали, а генерал Полуэктов тихо посмеивался над ними, невольно вспоминая события многолетней давности, когда он, будучи капитаном, во время выполнения оперативного задания, был в буквальном смысле «заново рожден» на борту легендарной «Альфы» – первого колониального транспорта Земли. [13]13
  события романа «Туманность Ориона».


[Закрыть]

Новая наследственность, полученная капитаном Полуэктовым, не только помогла ему выжить, выполнив поставленное задание, – она осталась с ним навсегда, не позволяя дряхлеть, вводя в состояние недоумения врачей, и действуя на нервы особо честолюбивым заместителям.

Нет – мысленно усмехнулся Вадим Петрович, глядя на просыпающийся город. – Ренессанс Земле не повредит, но действовать нужно чутко, осторожно, иначе мечта генерала Покровского, который замыслил возрождение прародины человечества и сделал первые шаги по поиску колониального транспорта «Альфа» умрет в страшной агонии межпланетного противостояния. Это не наш путь. Земля более не станет инициатором межзвездных конфликтов.

С этими мыслями он допил кофе, оделся и вышел на террасу, где был припаркован «Гессель».

* * *

Второй участник запланированной на первую половину дня встречи, выглядел более колоритно, чем неофициальный руководитель сил планетарной обороны.

Он проснулся не от солнечного света, а от грубого пинка.

Помещение с обшарпанными стенами заливал тусклый желтый свет, источаемый давно не мытым плафоном.

– Какого Фрайга? – Изображая наркотическое забытье, не открывая глаз, промычал он.

– Хватит придуриваться. Вставай. – Гаркнул над самым ухом резкий, неприятный голос.

– Пошел на…

Удар ноги перевернул его набок.

– Я сказал – встать.

Он промычал что-то нечленораздельное, пытаясь сесть.

Выглядел он прескверно. Жизнь явно не баловала его, к тому же годы, неумолимые годы, – людям из низших слоев общества трудно избежать влияния времени, им недоступны дорогие процедуры омолаживающей генетической терапии…

– Послушай сынок… – грубо разбуженный бродяга, наконец, сел тяжело привалившись спиной к стене. Глаз он так и не открыл, только побелевшие губы шевелились на изуродованном лице, половину которого покрывала искусственная кожа, иначе – пеноплоть. – Я всего лишь искал место возле теплых труб, чтобы поспать.

– Да? – Насмешка и презрение послышались в ответ. – Тогда тебе просто не повезло, старик.

– Невезение часть моей жизни. Видишь, как она искалечила меня.

– И где тебе снесло половину башки?

– Войны… Жестокие корпоративные войны… – Он судорожно закашлялся. – Я был молод и безрассуден. Знаешь, только потеряв что-то, начинаешь понимать: жизнь дается лишь раз…

– Не пытайся меня разжалобить. Пусть ты слеп и дряхл, но это не смягчит твоей участи. Убейте его. – Отдал он резкий не терпящий возражений приказ вооруженным людям, толпившимся за его спиной.

– Я хочу сказать тебе напоследок. – Голос старика внезапно окреп.

– Что? – Главарь банды, контролирующей заброшенный подземный завод, обернулся. – Ну?

– Хочу чтобы ты знал: меня зовут Эрни. Эрни Рорих.

– Зачем мне знать твое имя?

– Так, к сведению. – Пожал плечами старик, открывая глаза. Тусклый свет плафона упал на миниатюрную видеокамеру, затаившуюся в правой глазнице Рориха. Одновременно с этим разгладились черты его лица, старик будто стряхнул с себя личину дряхлости, и вдруг добавил, ровным, уверенным голосом:

– Твой бизнес закончен, Сайлон. У меня достаточно доказательств, чтобы упрятать тебя вместе с этими парнями за решетку, лет эдак на тридцать. Незаконное предпринимательство, изготовление и торговля оружием, использование законсервированного оборудования, принадлежащего государству, я уже не говорю о систематической неуплате налогов. Вся твоя подноготная тут. – Он ласково провел рукой по протезу, заменяющему половину черепной коробки. – Знаешь, очень удобно, когда в голове есть и мозги и компьютер.

– Сейчас я тебе вышибу и то и другое! – Прорычал Сайлон, приходя в себя от изумления, граничащего с шоком.

Первый испуг прошел, пусть этот оборотень помолодел лет на тридцать, но он по-прежнему сидел, привалившись к стене, под прицелом дюжины импульсных штурмовых автоматов системы «Гервет». Сейчас его изрешетят, нашпигуют пулями, и вряд ли он успеет сделать хотя бы движение.

– Убейте его! – Повторил Сайлон, сделав шаг в сторону.

Рорих улыбнулся.

Обманчивая физическая немощь, рваная одежда, пара полос грязи, испачкавшей пеноплоть щеки, – все это продолжало воздействовать на противника, внушая: старик не опасен, он скорее блефует, чем говорит всерьез, ну какой из него, к Фрайгу, блюститель закона, да и где, на каком уровне заброшенных подземных коммуникаций, оставшихся со времен Земного Альянса, слово «закон» теряет свой смысл, превращаясь не более чем в пустой звук?

Будь перед ними здоровый, крепкий мужик, ни один из боевиков Сайлона не колебался бы ни секунды, действительно изрешетили бы из автоматов, а так… Ну мало ли что плетет от страха этот нищий, забравшийся под землю явно не от хорошей жизни.

Рорих читал это на лицах, как с листа бумаги или экрана компьютера.

Психология – тонкая наука, но, изучив ее, зачастую можно обойтись без оружия, и как следствие – без лишних жертв. Эрни на собственном опыте испытал, как легко убивать, гораздо сложнее пройти по зыбкой грани фола, добившись желаемого результата и не положив гору трупов.

С каких это пор я стал так высоко ценить человеческие жизни? – Ворчливо подумал про себя Рорих.

Пули тут заслуживал только Сайлон, остальные, сколь ни тяжки их грехи, суть – заблудшие души, оказавшиеся глубоко под Землей, в силу объективно существующих причин, таких как тотальная безработица, низкий уровень социальной обеспеченности, отсутствие системы образования, как таковой.

Конфедерация ввергла Землю в затяжную стадию регресса, и последствия изоляции прародины от остального человечества сказывались повсюду.

Конечно, за те секунды, что прошли между приказом Сайлона и ответным действием Рориха, он не думал о глобальных проблемах, напротив, его рассудок, войдя в ритм миллисекунд, синхронизировался с компьютерными компонентами, заменившими часть травмированного много лет назад серого вещества, работая на полное упреждение.

Кто-то из боевиков все же вскинул оружие, но в этот миг за их спиной раздался громкий лязг, – это соскользнула по направляющим многотонная аварийная переборка, мгновенно превратив помещение в герметизированный склеп.

Свет под потолком погас, в темноте раздались проклятия, затем автоматически включилась система аварийного освещения.

Пока глаза подручных Сайлона свыкались с красноватым сумраком, Рорих успел сменить позицию, оказавшись под надежным прикрытием массивного агрегата, возвышавшегося в дальнем углу помещения. Чтобы никто не строил иллюзий, он взвел электромагнитный затвор импульсной «гюрзы» и произнес:

– А теперь прошу посмотреть наверх. Видите мигающий индикатор над заблокированной дверью? Это сигнал, предупреждающий о вторжении на режимный объект посторонних. Во времена Альянса с такими вещами не шутили. Система соединена с резервуаром, где до сих пор имеется отравляющий газ. Для меня он безвреден, благодаря имплантированным в кровеносную систему метаболическим преобразователям. Слышали, наверное, о таких устройствах? – Не дождавшись ответа, Рорих подытожил: – У вас парни осталось шестьдесят секунд. Либо вы бросаете на пол оружие, и наше дальнейшее общение происходит в присутствии адвокатов, либо сюда начнет поступать упомянутый газ.

– А что измениться, если мы сдадимся?

– Я отключу систему. Для этого достаточно ввести правильный код. Я его знаю. Время пошло.

Несколькими секундами позже на пол с характерным стуком упали пять штурмовых автоматов.

– Сайлон?

Еще один глухой удар.

– Хорошо, теперь лицом к стене. Я открываю дверь, но не советую дергаться к оружию или торопиться на выход.

Злобный индикатор под потолком погас, многотонная плита вздрогнула, и начала натужно подниматься, заставляя вибрировать пол и стены.

Как только зазор между нижним краем переборки и полом достиг одного метра, в него проскользнуло несколько фигур в боевой экипировке.

– Никому не двигаться! – Предупредил глухой голос командира группы захвата, прозвучавший из-под кислородной маски.

– Все в порядке, Джейкоб. – Дал знать о себе Рорих. – Забирай их, и не забудь оформить протокол о добровольной сдаче оружия.

…

Арестованных увели.

Командир группы спецназа помог Рориху встать и усмехнулся, критически осмотрев его облик.

– Нищенствуешь, значит?

– Приходиться. – Усмешкой на усмешку ответил Эрни. – Вы ведь не стали бы церемониться, постреляли бы всех, верно?

Джейкоб откровенно пожал плечами.

– Могу чем-нибудь помочь?

– Можешь. У меня через час важная встреча. Хотелось бы успеть принять душ и переодеться.

– Не проблема. Пошли.

* * *

Третий из участников запланированной встречи, в эти минуты проходил зону таможенного досмотра в космопорте, расположенном в двухстах километрах от мегаполиса «Россия».

Челночный корабль, доставивший пассажиров с борта межзвездного лайнера «Церера», уже буксировали в ангар, основная часть прилетевших на Землю туристов уладили формальности, и теперь в зале для прибывающих осталось всего несколько человек.

Среди них, несомненно, выделялся низкорослый мужчина плотного телосложения. Он притягивал к себе любопытные взгляды по двум причинам, во-первых, внимание привлекало его необычное телосложение (при росте в метр двадцать он был широк в плечах), но, как ни странно такая диспропорция не вызывала ощущения уродства, напротив, широкоплечий карлик нимало не смущаясь дружески улыбался, в ответ на откровенные взгляды зевак, которые тут же отворачивались, испытывая не то чтобы неловкость, а какую-то непонятную оторопь.

Наконец до него дошла очередь у турникета.

Офицер таможенной службы взял статкарточку прибывшего, лазерный луч объемного сканера скользнул по сложному рельефному узору, защищающему документ от подделки, и выдал на контрольный монитор считанную информацию.

Офицер посмотрел на данные и нахмурился. Несколько секунд он пытался сообразить, неисправен сканер, или не в порядке само удостоверение, затем, придя к выводу о состоятельности прибора и статкарточки, перевел взгляд на крепыша-карлика.

Дорогой, строгий деловой костюм был явно сшит на заказ, не одна серийная модель не могла так идеально подходить к этой нелепой, но, несомненно, могучей фигуре.

– Ваби, – это ваша фамилия, имя или…

– Ваби. – С готовностью кивнул карлик. – Просто Ваби.

– Простите, сэр, но подразумевается, что у человека должно быть как минимум имя и фамилия.

– Скажите «Ваби» два раза. – Ничуть не смутившись, посоветовал карлик, и тут же добавил, видимо стремясь предупредить очередной вопрос или возражение: – Мои родители не знали правил. Обратите внимание на планету, где я родился.

– Хм. Везелвул. Уж не та ли пом… простите, захоронение отходов. – Офицер делано закашлялся.

– Вы правы. Это именно помойка. По-другому не назовешь. – Он опять улыбнулся, чем окончательно сбил с толка офицера. – Я буду очень признателен, если вы сократите формальности, похоже, я уже опаздываю.

– Хорошо… ваш багаж, сэр?

Ваби развел руками.

– Все свое ношу при себе. – Хитро подмигнул он таможеннику.

Офицеру не оставалось ничего иного кроме как вернуть странному туристу удостоверение личности.

Когда тот скрылся за дверями, ведущими в общий зал прилета, офицер вновь посмотрел на монитор и недоуменно повторил:

– Ваби… Мутант с Везелвула. Да еще и гражданин Ганио. Надо же. Расскажу дома – не поверят.

* * *

Вадим Петрович Полуэктов стоял у окна, глядя на панораму мегаполиса «Россия». С высоты ста двадцати этажей открывался впечатляющий и, одновременно, печальный вид.

Если посмотреть строго вниз, то взгляд начинал тонуть в сером сумраке своеобразного колодца, образованного темя сверхнебоскребами необычной архитектуры. Стеклобетонные стрелы, устремленные ввысь, смыкались вершинами, которые поддерживали огромную пятиугольную площадку.

Знаменитая площадь Пяти Углов.

Полуэктов смотрел на стены противоположных зданий, но в отличие от Джона Хаммера (того самого, кто своими колониальными амбициями развязал Первую Галактическую войну), не видел пестрого человеческого муравейника. Площадь Пяти Углов, повторяющаяся в уменьшенной проекции на каждом уровне мегагорода, выглядела заброшенной, из символа могущества Земного Альянса, она давно превратилась в удобное гнездовье для птиц…

Сами здания пустовали. Они щерились в серый сумрак неосвещенных площадей квадратами выбитых секций прозрачных стен. Где-то там, среди иззубренных провалов в далеком прошлом располагались кабинеты Всемирного Правительства.

Теперь на Земле все изменилось, причем Полуэктов не мог с определенностью сказать, в какую сторону, лучшую или худшую.

С одной стороны налицо были признаки технической деградации, запустения, ветшания городов, а с другой – пробудилась природа Земли, заточенная более тысячи лет назад под железобетонный панцирь, покрывавший собой практически всю планету.

После капитуляции Земного Альянса прошло одиннадцать веков, но только сейчас начали понемногу затягиваться раны, нанесенные орбитальными бомбардировками, да и то, лишь благодаря зелени вьюнковых растений, настырно карабкающихся к солнцу из мрачных заброшенных недр разрушенной техногенной оболочки, некогда покрывавшей собой всю площадь материков.

Трудно представить, что когда-то тут жили миллиарды людей.

Сейчас совокупное население Земли, распределенное по трем мегаполисам, едва ли насчитывало триста миллионов человек.

Сами города постепенно разрушались, будто исчезла всякая созидательная сила, способная вернуть Земле если не былое величие, то хотя бы облик развитой цивилизованной планеты.

Ожидая намеченного часа, Полуэктов смотрел в окно, пытаясь мысленно придать раскинувшимся вокруг руинам облик огромного перенаселенного города, где пульсировали транспортные и людские потоки, кипела жизнь, бесновались огни реклам, мыслились, а затем вершились судьбы целых поколений.

Казалось бы, за тысячу с лишним лет любая цивилизация способна не только оправиться от поражения в войне, но и заново пройти путь развития, восстанавливая утраченное. Почему этого не случилось на Земле?

Ответ был прост, хотя удручающее следствие складывалось из нескольких причин:

Во-первых, в конце войны население столицы Альянса насчитывало едва ли миллион человек. После орбитальных бомбардировок, разрушивших единую инфраструктуру покрывавшей Землю техногенной оболочки, в живых остались единицы, – глобальные повреждения единой энергосети планеты вызвало цепную реакцию технических катастроф, превратив огромные города в утратившие функциональность уродливые архитектурные памятники.

Три столетия прародина человечества подвергалась жестокому прессингу со стороны колоний. Вкусив все ужасы Галактической войны, победители продолжали испытывать иррациональный ужас перед побежденными, хотя уцелевшее население Земли по большей части не несло прямой ответственности за варварские действия войск Альянса.

Земля оказалась в политической и экономической блокаде. Между прародиной и колониями лежало разоренное войной пространство: самые ожесточенные битвы перед падением Альянса происходили не в самой Солнечной системе, а на дальних подступах к ней. Планеты, так называемой «Линии Хаммера» образующие оборонительный рубеж, оказались в буквальном смысле переполнены боевой техникой, подавляющая часть которой являлась самодостаточными системами, с высокой степенью автономии. Машинам был безразличен факт капитуляции Земли, а параграфы Элианского протокола, являлись для боевых кибернетических систем не более чем пустым звуком. Они продолжали боевые действия, на своих локальных участках фронта, будь то открытое космическое пространство или планетная твердь.

В результате образовались две «цепочки» потенциально опасных миров, где продолжала функционировать боевая техника Альянса.

Одна «зона отчуждения» располагалась в непосредственной близости от Земли, включая в свой состав все расположенные в радиусе десяти световых лет звездные системы, вторая протянулась вдоль печально известного Рукава пустоты, где Земной Альянс колонизировал порядка пятнадцати малопригодных для жизни миров, превратив их в промышленные базы и опорные пункты военно-космического флота.

Вадим Петрович Полуэктов хорошо знал историю.

Земля с ее разрушенной техногенной оболочкой, истощенными естественными ресурсами, гибельной экологией, не могла возродиться сама по себе. Люди, которым посчастливилось пережить предшествующие капитуляции бомбардировки, оказались на положении заложников, им пришлось без преувеличения бороться за элементарное выживание, – ни о каком техническом и нравственном возрождении в ту пору не могло быть и речи.

Потребовалось три столетия, чтобы положение дел на Земле стабилизировалось, – за этот период отгремели все мыслимые аварии, большинство машин впало в энергетическую кому, пространство между звездными системами постепенно очистилось от автоматических кораблей-убийц.

Казалось бы, теперь созданы все предпосылки для возрождения, но на смену объективным трудностям, пришли проблемы иного сорта – восстановление Земли оказалось невыгодным руководству Конфедерации Солнц и Совета Безопасности Миров.

Планета с истощенными недрами, покрытая сплошными руинами требовала гигантских капиталовложений, а что она могла дать взамен? Сомнительные политические дивиденды?

Гораздо экономичнее и выгоднее было поддерживать миф о потенциальной опасности Земли, возможных «рецидивах» во внешней политике побежденной метрополии, чем прилагать усилия к восстановлению далекой, и по сути уже никому не нужной прародины.

Таким образом, Солнечная система, расположенная в стороне от основных галактических трасс оказалась еще на пятьсот лет замкнута в плотное кольцо блокады. Опоясавшие Землю автоматические станции неусыпно следили за поверхностью планеты. Населению регулярно оказывалась гуманитарная помощь, но ни о каком возрождении речи опять таки не шло.

За это время воспряла, вырвавшись из-под разрушенного техногенного панциря неистребимая, как оказалось, природа. Сначала появились робкие побеги растений, – бледных проросших в неведомых глубинах подземелий, затем никем не управляемый процесс стихийного возрождения биосферы принял массовый характер. Руины городов постепенно зарастали зеленью, в новоявленных «джунглях» появились свои обитатели, лишь отдаленно напоминающие исходные формы древней жизни.

К исходу первого поствоенного тысячелетия, население Земли сосредоточилось в трех мегаполисах, менее всего пострадавших от бомбардировок и разрушительного бега времени.

Островки цивилизации постепенно расширялись, крепли, к тому же рубеж «миллениума» возродил в Обитаемой Галактике интерес к позабытой прародине. Старые страхи давно истончились и исчезли, для новых не находилось видимых причин, а вот естественное, присущее всем временам и народам любопытство помогло Земле сделать первый качественный шаг к возрождению.

Волна туристов с разных планет буквально захлестнула преданную забвению прародину в канун тысячелетия со дня подписания Элианского протокола. Однако позволить себе посетить Землю могли далеко не все граждане Конфедерации. Туристические фирмы быстро сориентировались в нарождающемся спросе, – у цивилизации, оказывается, есть своя история с ее неоспоримыми достопримечательностями, но для обслуживания привыкших к комфорту состоятельных туристов нужна соответствующая инфраструктура, создать которую было попросту нереально в условиях продолжающейся блокады.

Грустно признать, но порой перспектива быстрого обогащения позволяет пробить самые стойкие запреты. Все поправки к межпланетным соглашениям, необходимые для успешного развития нового направления туристических маршрутов были проведены через Совет Безопасности в наикратчайшие сроки, и на Земле началось реконструкция трех космических портов, с одновременным возведением гостиничных комплексов.

Так рухнул железный занавес забвения.

* * *

– Разрешите?

Полуэктов обернулся на голос.

В дверях кабинета стоял Рорих, на этот раз без накладок пеноплоти, донельзя изменявших внешность.

Не смотря на пристрастие к классическому стилю одежды, выглядел он колоритно: правую часть его головы покрывали седой ежик коротко стриженых волос, слева за неровным пробором, больше похожим на шрам, сквозь пеноплоть пробивалась металлизированная часть прически, – дань давней имплантации.

Полуэктов и Рорих знали друг друга более полувека. Когда-то они служили в одном взводе космического десанта, входившего в состав интернациональных сил Патруля Совета Безопасности Миров. Это было еще при первой Конфедерации Солнц.

Их пути разошлись после ликвидации одной из баз ганианских наемников. Бой был жестоким, Вадим почти сразу потерял Рориха из вида, потом, когда на третьи сутки остатки подразделения эвакуировали с планеты, Эрни сочли мертвым.

На самом деле он был сильно контужен, но с этим обстоятельством разобрались только на борту космического госпиталя.

После службы Полуэктов вернулся на Землю, где попал в поле зрения генерала Покровского, который в ту пору создавал нелегальное подразделение внешней разведки, а Эрни Рорих, оправившись от контузии, подался на Окраину, где безраздельно властвовали корпорации.

Металлопластиковую вставку, заменявшую половину черепной коробки, металлизированный ежик волос и свое прозвище «железная башка» Рорих получил на службе в частной корпоративной армии.

У корпорации «Генезис», на которую работал Рорих, существовала собственная политика относительно сотрудников, пострадавших в периоды локальных войн. Эрни не только сделали операцию, но, не смотря на инвалидность, определили на транспортный корабль – старый, дышащий на ладан гиперсферный лихтер, носивший громкое имя «Геракл».

Весь экипаж «Геракла» оказался укомплектован такими же, как Рорих «обломками» корпоративных войн. Корабль осуществлял рейсы на планету Везелвул, – обогреваемый искусственным солнцем мир, куда долгое время бессистемно сбрасывались ядерные и химические отходы.

Именно там, в период катастрофических событий, связанных со сбоем в системе функционирования искусственного солнца, он познакомился с Ваби, – мутантом, родившимся среди радиоактивных топей.

Полуэктов же в это время исполнял небольшие поручения генерала Покровского, который ставил своей жизненной целью устранение блокады Земли. Однако, чтобы повлиять на Галактическое сообщество у родной планеты не было ни одного реального рычага давления. Обескровленная, дезорганизованная Земля, ввергнутая в пучину регресса, на первый взгляд не имела никаких шансов на конструктивный диалог с Конфедерацией.

Покровский хорошо понимал это. Он не мог позволить себе тайно возродить военные производства, но планета без космического флота в современном мире ничто, пустой звук, маркер на голографической карте Обитаемой Галактики.

Вадим вспоминал своего командира и наставника с противоречивыми чувствами. С одной стороны это был человек всецело преданный идее возрождения Земли, но с другой, он был жестким, бескомпромиссным, несомненно, умным, хладнокровным и расчетливым. Непревзойденный аналитик, он сумел по косвенным свидетельствам обнаружить колониальный транспорт «Альфа», тот самый легендарный корабль, с катастрофического старта которого, собственно и началась история экспансии человечества к звездам.

По меркам современной техники «Альфа» не имела себе равных: колониальный транспорт превосходил любой крейсер Конфедерации, по своим тактико-техническим характеристикам, но что главное, – он не подпадал под действие параграфов Элианского протокола – построенный задолго до Галактической войны, он принадлежал Земле, а значит, мог вернуться на орбиты родины, став гарантом ее суверенитета.

Именно в период операции по поиску и возвращению «Альфы» вновь пересеклись пути Вадима Полуэктова и Эрни Рориха, который вместе с Ваби скрывался на планете Ганио от преследования со стороны корпоративных сил «Генезиса».

С тех пор прошло много лет.

Теперь Вадим Петрович Полуэктов негласно возглавлял службу внешней разведки Земли, Рорих, после событий в Туманности Ориона так же поселился на прародине человечества, курируя по просьбе Вадима вопросы борьбы с организованной преступностью.

Полуэктов, так же как и Покровский мечтал, чтобы Земля наконец возродилась, но в отличие от своего наставника не находил приемлемыми способы открытого давления на Конфедерацию Солнц.

…Войдя в кабинет, Рорих пожал руку Вадиму и сел в кресло заметив:

– Наш маленький друг опаздывает.

Полуэктов улыбнулся краешком губ.

– Не иначе опять возникли проблемы с миграционной службой. – Иронично предположил он. – Сколько раз предлагал ему нормальное удостоверение личности.

– А ты не пробовал один раз приказать?

– Кому? Ваби? – Полуэктов фыркнул. – Сам приказывай. Может тебя и послушает. Он теперь большой человек на Ганио.

– Ну и оперативные агенты, Вадим Петрович. – Иронично покачал головой Рорих. – Как ты только терпишь такое?

– По старой дружбе. – Шуткой на шутку ответил Полуэктов. – А если серьезно, такого оперативника еще поискать надо.

В этот момент двери кабинета услужливо раздались в стороны, пропуская низкорослого мутанта.

– Ваби! – Эрни поднялся с кресла, раскрывая объятия, а потом, как однажды на Везелвуле, присел на корточки и, заглянув в красноватые от природы глаза карлика, произнес:

– Мы с тобой так и остались чем-то неуловимо похожи, верно?

* * *

– Итак, по какому поводу слет старых друзей?

Вадим Полуэктов прошелся по кабинету.

– До пересечения «Альфой» условной границы Линии Хаммера осталось менее десяти суток. – Наконец произнес он. – Сейчас корабль идет в полном автоматическом режиме, без экипажа. Станции слежения, расположенные вдоль древнего рубежа обороны, несомненно, зафиксируют его появление. Обновленная Конфедерации сейчас озабочена глобальными проблемами межрасовых отношений в скоплении О'Хара, но не стоит полагать, что возвращение «Альфы» будет проигнорировано спецслужбами.

– Есть конкретные варианты развития событий? – Поинтересовался Рорих. Его голос приобрел обычную сухость, проникнуться важностью проблемы для него не составляло труда. И он и Ваби принимали непосредственное участие в расконсервации колониального транспорта. Руководивший той операцией генерал Покровский не скрывал своих намерений по перевооружению и доукомплектации исполинского корабля современными системами, после чего «Альфа» по самым скромным предварительным расчетам могла выдержать противостояние с полнокровным флотом сил Конфедеративного Содружества.

У первого колониального транспорта Земли помимо явных преимуществ существовал один значительный недостаток, а именно – отсутствие гиперпривода. Силовые установки корабля обладали достаточной мощностью для пробоя метрики пространства, но за этим мог последовать только неуправляемый, «слепой» рывок, как это и случилось на заре освоения космоса, когда «Альфа», после включения фотонных установок маршевой тяги оказалась в зоне энергетической аномалии.

– Мы, естественно, вели оперативную работу. – Ответил Полуэктов, машинально подойдя к окну, здесь, ему лучше думалось, по старой выработанной годами привычке. – С уверенностью могу сказать: два десятилетия безвластия, безусловно сыграли нам на руку. Разведка первой Конфедерации была осведомлена о попытках поиска «Альфы», но затем, после развала содружества, агентам Покровского удалось ликвидировать информацию, хранившуюся в архивах Совета Безопасности. После возрождения галактических институтов власти вновь сформированное разведуправление Конфедерации не могло получить ни точных сведений о местопребывании корабля, ни отчета о статусе его бортовых систем. У меня есть все основания полагать, что пересечение «Альфой» Линии Хаммера и дальнейшее движение к Солнечной системе станет для руководства Военно-Космических сил Конфедерации малоприятным сюрпризом.

– Из этого следует, что реакция на событие будет спонтанной?

– Да. Хотя, предсказать официальные действия властей нетрудно: сначала они оправят в наш адрес пару-тройку нот протеста с безосновательными ссылками на параграфы Элианского протокола, затем потребуют допустить на борт «Альфы» экспертную комиссию, которой поручат подтвердить, либо опровергнуть наше утверждение, что вернувшийся в Солнечную систему корабль – тот самый легендарный колониальный транспорт.

– Ну а если без политики? – Настойчиво переспросил Рорих.

– Мне видится следующее, – отвернувшись от окна, произнес Полуэктов. – Корабль древний, эксплуатационный ресурс многих систем исчерпан, это понятно даже обывателю, далекому от специфических знаний. На таком утверждении может основываться вполне реальная акция: произвести диверсию на борту «Альфы», имитировав отказ какой-либо установки корабля. В таком случае экспертной комиссии придется устанавливать не только подлинность обломков, но и причины «трагедии». Идеальный вариант для спецслужб. Нет корабля, нет и проблемы.