Текст книги "Наследники Че Гевары"

Люди фестиваля. Колокола Уго Чавеса. Мнимый феномен. Власть и картошка. Флорентино против дьявола

Аллея героев – очень живописное место, даже для богатого видами Каракаса. Две белые стелы со статуями освободителей Южной Америки красиво подчеркнуты зеленым фоном Авилы. Сейчас между ними натянут огромный парус – плакат 16-го Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Вся двухкилометровая аллея, от монумента до Площади Чести на военной базе Фуэрте-Тиуна – штаб-квартире сухопутных сил Боливарианской Венесуэлы – занята молодыми людьми, расцвечена тысячами флагов, с преобладанием красных, революционных тонов. Делегаты из ста сорока четырех стран со всего мира. Представители левых, социальных, рабочих, правозащитных, демократических партий и движений. Волонтеры из всех штатов Венесуэлы, от всего спектра чавистских сил, участники всех социальных программ. Тысячи кулаков, взлетающих в ясное небо. Песни и лозунги на десятках наречий. Левый Вавилон наоборот – эта масса людей собралась, чтобы найти общий язык, выработать стратегию организованной борьбы против империализма, войны за другой, лучший мир. Так говорят официальные слоганы фестиваля. Так говорят сердца его участников – по крайней мере, тех из них, кто попал сюда не случайно. К счастью, таких было абсолютное большинство.

Быть может, это звучит пафосно? Нет, это лишь тень того, что было в этот день на Аллее Героев. Солидарность, чувство причастности к общемировому движению, такое необходимое в эпоху отката и разочарований. Нескончаемая колонна кубинской делегации, во главе с Фелипе Пересом Роке, утонувшая в море приветствий, проходит мимо колумбийцев, которых было бы больше, если бы военные и парамилитарес не задержали на границе несколько тысяч делегатов из этой страны. Судьба этих людей оставалась неизвестной и в конце фестиваля. Общее скандирование: «Вива Фидель!» «К черту Урибе!» Испанская делегация под республиканскими триколорами братается с немцами под флагами ГДР – наследники погибших революций, новая надежда на их возрождение. Прекрасно организованные делегации коммунистов Греции и Турции – их режимы десятилетиями стоят на грани холодной и горячей войны, а эта молодежь вместе несет плакаты давнишних жертв режима черных полковников и недавно замученных турецких комсомольцев. Палестинцы и левые израильтяне в куфиях с антишароновскими лозунгами на арабском и иврите. Революционные индейцы из Боливии и Эквадора, участники недавних революционных событий в этих странах, с палками, обмотанными колючей проволокой (новое средство против полицейских дубинок). Внушительная делегация от США, которой кричат «Вива!» глотками, охрипшими от проклятий американскому империализму. Впрочем, сами североамериканцы кричали их громче всех. Итальянские коммунисты поют «Бандера роса», «Белла Чао», «Катюшу», «Интернационал» вместе с украинцами из «Че Гевары» и омбудсменом Верховной Рады Ниной Карпачевой. Индийские профсоюзники, интеллектуалы в безупречных костюмах с прекрасным английским, разбитные ангольцы в майках с шестерней, мачете и звездой (протест против недавно предпринятой попытки изменить символику государства) и кроссовками на босу ногу. Серьезные боливарианские военные с винтовками и несерьезные европейские неформалы с фенечками. Оркестры, театральные представления, танцы, знакомства, политические дискуссии в кругу отдельных лиц и целых делегаций. Несколько здоровенных попугаев ара слетелись посмотреть на это зрелище. «Товарищи от Амазонии!», – приветствовали их фестивальщики, а операторы из «Телесур», новой информационной надежды Латинской Америки, снимали все это и многое другое, что видел в эти дни Каракас – духовная столица прогрессивных сил нашего времени, которую не хочется и не получается назвать временной.

В небе – первые звезды. По Аллее героев прокатился вздох: Чавес! Делегации делали круг на Площади Чести, перед трибуной, где им приветственно махал рукой человек в красной рубахе. Chavez no se va! – скандировали тысячи молодых людей – а он и не думал уходить. Едва площадь прекратила свое движение, Чавес взял микрофон, чтобы произнести речь, которая наверняка запомнилась каждому из участников фестиваля. Слова, прояснившие смысл этого форума, значение борьбы его участников. Взгляд через призму последних шестидесяти лет истории человечества, после взрыва в Хиросиме, юбилей которого пришелся на этот солнечный день.

«Не слишком ли много мы говорим о Чавесе?» – спросил перед этим один из нашей делегации. Не только он – мы все ждали другого. Мы ждали обычную протокольную речь с дежурными лозунгами и приветственной фразой. И это действительно было в выступлении, но здесь же были мысли и чувства, несовместимые с привычным стереотипом облеченного властью политика. Несмотря на ораторскую интонацию, эта речь не казалась фальшивой и не была таковой. Чавес не был карикатурным вождем, раскрашенным божком, каким, без злого умысла, представляют его индейские производители сувениров. И даже «товарищ президент» – не совсем то, кем был он для нас в этот момент. Чавес являлся частью, очень важной частью движения по изменению существующего миропорядка, которое осознавало себя в произнесенных им словах. Пророк глобальной реконкисты оккупированного капиталом человечества. Взрыватель к «бомбе молодежи всего мира», которую он противопоставил смертельному оружию империализма. Кто еще мог выбить из людей слезы словами о катастрофе советского социализма («Холод прошел по спине всего мира. Погибло много огней, много надежд»)? И кто мог тут же дать им надежду на то, что империализм, капитализм не одержит победу, что остановить его по силам тем, кто собрался на этой площади, и их собратьям во всем мире? Кто мог дать веру в то, что «социализм – единственный и необходимый путь», и его задача – «завоевать весь мир».

«Долой капитализм! Долой империализм! Да здравствует социализм! Да здравствует свобода!» Лозунги, которыми завершал свою речь Чавес, – здесь и сейчас, на этом фестивале в боливарианском Каракасе, – имели совсем иное значение в сравнении с пустой фразой ораторов наших пленумов. Они имели значение, политический вес, придающий им материальный характер. Они звучали как вызов тем, кто правит этим миром сегодня. Эти слова, пока бесплодные на нашей земле, выглядели здесь реальной и неизбежной перспективой нашего человечества.

«Его мать хотела, чтобы он стал священником – он же дальше служки не пошел, но звонил в колокол так красиво, что вся округа узнавала его по этому перезвону. «Это звонит Уго», – говорили они. Как художник, пораженный репродукциями с работ Микеланджело и Давида, он в двенадцать лет получил свою первую премию на региональной выставке. Как музыкант, обладавший красивым голосом и умевший играть на четырехструнной гитаре, он сумел стать незаменимым на праздновании дней рождения или пении серенад. Как бейсболист он стал принимающим на первой линии…

Он изучал политические дисциплины, историю и марксизм-ленинизм. Он увлекся изучением жизни и произведений Симона Боливара, чьи обращения к народу выучил наизусть. Но его первым сознательным конфликтом с реальной политикой стала смерть Сальвадора Альенде в сентябре 1973 года. Чавес не понимал: почему, если чилийцы выбрали Альенде, чилийские военные собираются устроить переворот?» – так пишет о боливарианском президенте Габриэль Гарсиа Маркес.

Сегодня колокола Уго слышит весь мир, и при желании в них можно расслышать погребальный звон по нашему самодовольному миропорядку. Сегодня Чавесу пришлось на практике доказать, что «чилийский сценарий» подавления прогрессивных сил может и должен быть предотвращен. Из любителя истории Уго превратился в ее действующее лицо, из увлеченного марксизмом мальчишки – в неожиданную надежду учения Маркса и Ленина. Сегодня он заявляет, что если бы у Боливара были его возможности, тот непременно задумался бы над необходимостью освобождения всей планеты. Так ли уж нелеп и нескромен этот прозрачный намек?

Не стоит говорить о «феномене Чавеса» – хотя его биография атипична, удивительна и богата неожиданностями. Он не стяжал популярность привычным путем политика – через послушные СМИ, поскольку до недавнего времени все они находились в руках у его врагов. Нет, он стал популярным вопреки газетам и телеканалам. Он – не заурядный президент-горилла на армейских штыках, он выполняет нормы буржуазной законности едва ли не более точно, чем кто-либо из его предшественников-«демократов». Но нет ничего более глупого, чем сюсюканье доморощенных оппортунистов, призывающих видеть в карьере Чавеса «мирный путь» к горизонтам социализма.

Биография политика-Чавеса началась вооруженным выступлением 4 февраля 1992 года. После его провала, он сдался в обмен на право обратиться к народу в прямом эфире, и за три года тюремного заключения стал самым популярным человеком в стране. Мужество и решительность действий Чавеса, в сочетании с расчетливой политической стратегией, почерпнутой скорей в революционных книжках, чем на лекциях в академии, позволили ему превратить свое поражение в конечную победу. Впрочем, путч Чавеса не был таким уж неудачным, и это тоже немаловажная деталь. Восставшие офицеры достигли своих целей везде, кроме столицы, где их планы выдал предатель. Именно на этих, непарламентских действиях был заработан начальный капитал его популярности и успеха. Именно потому он у власти, удержав ее «мирным путем» – через преодоление фашистского путча, тотального саботажа и непрерывных уличных провокаций гусанос. В то время как наши «коммунисты» скорее увидят собственные уши, чем политическую власть в своих руках. К счастью для нас – как это убедительно показывает молдавский пример.

Изначально Чавес не думал о социализме всерьез, хотя и был знаком с левой мыслью. Как и молодой Кастро, он хотел преодолеть неравенство и нищету, не переступая рамок капитализма, довольствуясь националистической риторикой. Действительность сама вытолкнула его на путь социалистических реформ, а навязанный оппозицией ярлык «кастро-коммуниста» постепенно пришелся президенту по вкусу. Чавес все больше и все смелее рассуждал о социализме, а его практические действия, несколько отставая от слов, были конкретны и имели вполне определенное направление, которое быстро распознала буржуазия.

В этой политической расчетливости, совмещенной с неизбывным романтизмом (очень серьезной вещью, как это не раз доказывала история), и образуется политическая линия, именуемая «боливарианским движением к социализму». Линия, которую определяет проклятье исключительно неблагоприятного международного положения новой Венесуэлы. Даже юный мальчик-волонтер из Чарайаве говорит: «Мы могли бы взять все сразу и сразу все потерять». Вездесущие солдаты Чавеса в союзе с миллионами его сторонников могли бы уже завтра вырвать из рук буржуазии собственность, награбленную за время ее векового господства в этой стране. Однако в условиях тотального доминирования империализма, в условиях, когда значительная часть доходной собственности Венесуэлы, в виде бензоколонок и инфрастуктуры PDVSA, находится на территории Соединенных Штатов, когда ясна угроза экономической блокады, а страна зажата в клещи военными базами в подконтрольной Пентагону Колумбии и де-факто британской Гайане (некогда отторгнутая империализмом часть Венесуэлы – напоминание об угрозе будущих агрессий), наконец, когда среди масс чавистов катастрофически не хватает специалистов технического и гуманитарного профиля, а то и просто образованных людей – в этих условиях боливарианская власть не может позволить себе форсированные методы борьбы. Она действует медленно, но наверняка, подчас вызывая восхищение своих противников. Эта власть сумела подавить яростное сопротивление буржуазии, не прибегнув к кровопролитию и не дав, таким образом, повода к вооруженной агрессии против страны и ее международной изоляции. Но при этом не сдала своих позиций – в отличие от сандинистов Даниэля Ортеги, еще одной легенды, которую можно было видеть на этом фестивале. Она не просто добилась популярности, но до известной степени слилась с движением масс. Сейчас эта власть продолжает формировать себя путем сознательного массового воспитания новых людей – а это строительный материал для формирования по-настоящему нового общества.

Эта просветительская политика уже дает свои плоды. Молодые венесуэльские волонтеры из Каракаса и провинции выглядят куда более подкованными в вопросах национальной и международной политики, нежели их украинские и российские сверстники. Идеи и терминология социализма воспринимаются органично. Граффити с Фиделем и Че встречаются едва ли не чаще граффити с Чавесом. «В 1996 году я купил значок с Че Геварой в рядах, торгующих разной мелочевкой в западной, бедняцкой части Каракаса. Продавщица, по-моему, метиска из штата Сулия, спросила меня, кто это такой. Благодаря Чавесу сегодня такого вопроса не возникло бы», – говорит Дмитрий, наш соотечественник из Венесуэлы. Разве это не результат?

Итак, «феномена Чавеса» не существует. Это путь движения к социализму в исключительно трудных и специфических условиях этого времени и этой страны. «Левые» критики Чавеса не заслуживают, чтобы на них обращали внимание – разве только для того, чтобы послать их к черту. Что, они видели устрашающие муравейники барриос, которые достались боливарианскому президенту вместе с разрушенной неолиберализмом экономикой, хронической нищетой и безграмотностью населения, извечной коррупцией, в которой теперь не устают винить его самого? К 1999 году 26 % граждан Венесуэлы, включая две трети венесуэльских детей в возрасте до пяти лет, находились за чертой критической бедности. 45 % домохозяйств не имели ежедневного доступа к питьевой воде, в 27 % из них не было канализации. По меньшей мере, один человек в 44 % домохозяйств был хронически болен, а одно койко-место в больнице приходилось на 585 жителей, которые, впрочем, еще не считались бедняками. 13 % молодежи страны не ходили в школу, а 55 % молодых бедняков бросали ее, не доучившись. В целом же из системы образования было исключено 44 % детей, а детская смертность в крупнейшем нефтяном экспортере полушария была традиционно высока. Кто-то нашел бы в этих условиях другой путь к социализму? Так пусть доказывает это на практике, в своей стране – вряд ли тамошние условия будут хуже, чем в Венесуэле.

«Чавесу приходится крутиться, как на сковородке», – говорили нам венесуэльцы. После выступления на Площади Чести он успел слетать с визитом в Уругвай, к Табаре Васкесу, предложить североамериканским кабельщикам льготные цены на бензин в обмен на продвижение «Телесура» в США, выдвинуть новые социальные инициативы. А затем вернулся для четырехчасового выступления на форуме в рамках антиимпериалистического трибунала. CNN сутками крутило кадры с непосредственно прыгающим на сцене Чавесом (видимо, в США находят их комичней ужимок Буша). Жаль, что они опустили все остальное. Чавес говорил: когда разгорелась забастовка и страна осталась без привычного горючего в баллонах – обычного топлива бедняков, он, обессиленный, вышел на улицы, где его узнала и затащила к себе домой жительница баррио. Она показала ему свою лачугу, больного мужа, детей, и картошку, которую жарила им на ужин. «Если ты ничего не можешь сделать – становись, жарь мою картошку. А если можешь – иди и сделай», – сказала она президенту (и этому надо верить, даже если женщина существовала лишь в его воображении тех лихорадочных дней). Чавес – сделал. Бастовавшие танкеры были захвачены армией, фарватер озера Маракайбо раскупорен для судоходства. Тогда это казалось чудом – не очень божественным в глазах клерикальной оппозиции, один из лидеров которой, кардинал Розалио Кастильо, как раз накануне фестиваля призвал подвергнуть президента экзорцизму. Сам Чавес ищет дьявола в других местах. В радиопрограмме «Алло, президент!» он просто и доходчиво назвал социализм раем, а капитализм – адом (для тех венесуэльцев, кто еще верит клерикальной пропаганде). Во время референдума Чавес активно использовал легенду о народном певце Флорентино, хитростью перепевшем на состязании самого дьявола. Один из самых популярных чавистских плакатов, по существу – лубок, изображает президента в военном камуфляже, рядом с рисованным портретом Че. Под ними, в волнах адского пламени горят переодетый Гитлером Джордж Буш и с десяток оппозиционных политиканов. «Флорентино или дьявол. Социализм или Ад», – написано на этом плакате. Церковники могут еще десять раз проклясть Чавеса, но их паства уже знает, что ждет их за вывеской рая неолиберализма. Вряд ли она подарит святым отцам и их спонсорам чудо возвращения к старым порядкам. Авторитет этой публики на нуле – и Чавес уже может позволить себе прямо назвать кардинала Кастильо «бандитом». И даже не оправдывается от его обвинений в «одержимости». На Антиимпериалистическом трибунале он цитировал Кастро, который как-то сказал Чавесу: «Раньше я был у них одним дьяволом. Теперь они сделали из тебя второго. Вдвоем нам будет полегче».

Неудивительно, что влиятельный американский консерватор, пастор Пэт Робинсон сразу после фестиваля открыто призвал «уничтожить Чавеса во что бы то ни стало и таким образом сэкономить на ведении войны». Этот христианин уже видит в Венесуэле «плацдарм для инфильтрации коммунизма и мусульманского экстремизма». Да, главное боливарианское чудо состоит в том, что Флорентино-Чавес все еще жив. Ведь играть против дьявола очень опасно. Постоянные заявления Кастро и самого Чавеса о готовящемся покушении на президента Боливарианской Венесуэлы более чем обоснованы. У гусанос больше нет никаких других карт. Они потеряли своих людей в армейском корпусе и лишились возможности переворота. Они потеряли своих людей в PDVSA, профсоюзах и лишились возможности экономического давления. Их телевидению и газетам никто не верит. Президент не зря зовет их borrego escualidos – «худые бараны», намекая на тощие ряды оппозиционных колонн и их слепую покорность поводырям. Чависты постепенно выживают правых алькальдов, судей, чиновников, реформы продвигаются, стабильность режима растет, и лозунг «они не вернутся!» рискует стать простой констатацией факта. В этих условиях контрреволюция может поставить на уничтожение Чавеса – там более, что в Боливарианской Венесуэле слишком много завязано на эту личность, которую вряд ли кто-нибудь смог бы заменить. По словам Чавеса, одна попытка покушения уже была.

Возможно, его убийцы уже опоздали. Наши венесуэльские друзья говорят, что гибель президента только озлобила бы народ и радикализировала боливарианское движение. Это должны понимать даже в Вашингтоне, и мы желаем команданте Уго долгой жизни на благо революции. Слушая речь президента, я вспоминал начало 2002 года, когда наш сайт коммунист. ру, еще до переворота, отреагировал на первые известия о пиночетовском брожении в Венесуэле. «Viva Чавес! Руки прочь от Чавеса!» – первыми заявили мы тогда. Затем был сам путч, бессонная ночь у компьютеров, когда тревога сменилась радостью первых сообщений о возвращении Чавеса. Уже к утру сайт опубликовал редакционную статью под фотографией марширующих сторонников президента – теперь мы узнаем на ней авениду Сукре и жителей революционного баррио «23 января». Тогда, три года назад, мы были чересчур требовательны к Чавесу: «Боливарианский президент отягощен грузом ответственности, которую возлагает на него его нынешняя победа, и от того, сумеет ли он по-настоящему воспользоваться ее результатами, закрутив влево свою страну и весь свой, беременный революцией, континент, зависит много большее, чем его собственная судьба или судьба его политического режима. Сегодня в Венесуэле решается ближайшее будущее многих, еще не рожденных революций нашего времени». Стоя на Площади Чести в Фуэрте-Тиуна, Каракас, мы понимали: Чавес повернул влево согласно исторической логике, без наших рекомендаций. И все-таки верили, что не ошиблись в своем прогнозе.

Баррио изнутри. Столица граффити. Альтернативное СМИ. Собачий квартал

Наше знакомство с баррио «23 января» началось с посещения медпункта «Баррио адентро», зарисованного граффити «Тупамаро» и Компартии Венесуэлы. Никто не делал нам специальную экскурсию: организаторы фестиваля опасались отправлять гостей в этот район. В «Баррио адентро» шел обычный прием. Коренастый бородатый врач, венесуэлец, прошедший обучение на Кубе, кандидат на муниципальных выборах от Коммунистической партии, усадил нас под портретом Чавеса, рядом с пациентами, и рассказал уже известную нам историю этой уникальной социальной программы. Три года назад кубинское правительство направило в Венесуэлу десять тысяч квалифицированных врачей. При поддержке боливарианского правительства они организовали медицинские пункты в бедных районах Каракаса и провинциях Венесуэлы. Поселившись непосредственно внутри гетто, кубинцы начали оказывать безвозмездную помощь его жителям, а наиболее тяжелые больные направлялись в медицинские центры Кубы. Там же проходили подготовку венесуэльские врачи. Одновременно кубинско-венесуэльские власти провели уникальную кампанию по массовой ликвидации катаракты – до этого ее здесь никто не лечил. Тысячи жителей Венесуэлы, в буквальном смысле, открыли глаза, и популярность «Баррио адентро» ныне исключительно высока. По мнению наших друзей, социальные программы стали главным козырем Чавеса на референдуме о продлении его полномочий. Они поставили крест на антикубинских выступлениях оппозиции. Не так просто ругать Кубу, когда ее врачи или их ученики, действуют практически в каждом бедном районе страны.

В приемной медпункта сидели с десяток человек разного возраста. Те, кто подошел за время нашего визита, образовали в дверях очередь. Они проходили здесь диагностику и получали лечение. Ни одна из платных медицинских клиник Венесуэлы не пустила бы на свой порог ни одного из этих людей. Здесь их даже кормили – и как мы моги убедиться, очень хорошо. В этом же здании находится бесплатный информационный центр боливарианского правительства. Организованные в каждом районе, они сбили цены на Интернет во всем Каракасе.

За углом – боливарианская школа для бедноты. В ней учат читать и писать безграмотных жителей гетто – в рамках программ «Робинзон», названных по прозвищу Симона Родригеса, учителя и министра образования Симона Боливара. «Да, я могу!» – так называется испаноязычная система ликбеза, разработанная на Кубе и задействованная с начала революции. В конце года правительство Чавеса собирается объявить о полной ликвидации безграмотности в Венесуэле. Что касается детей, боливарианские школы продолжат давать им общедоступное образование – включая физическое развитие, технические навыки, а также, занятия культурой и прикладным искусством.

Примеры последнего можно видеть уже на заборе центра «Баррио адентро». Здесь расположена серия больших граффити «Тупамаро» под слоганом: «Никогда не вернемся к прежней жизни». А на господствующем среди барриос холме, у подножия блочных домов, разместился настоящий центр революционного граффити Каракаса. Одно за другим идут прекрасные мурали Альенде, Сапаты, Кастро, Боливара, Марти, галерея воинов гетто, павших во время классовых восстаний прежних лет. Здесь же стоит монумент народному святому, врачу, бесплатно лечившему бедняков. Нас начинает сопровождать местный полицейский на мотоцикле, не отрывая руки от кобуры пистолета. Напрасно – местные жители доброжелательны и с удовольствием показывают новое здание Культурного центра Симона Боливара.

Левое граффити и плакаты можно видеть буквально на каждом шагу. Особенно в этом районе. Если Каракас является мировой столицей политического граффити, Бейнте-трес-де-энеро выполняет роль ее административного центра. За две недели в Венесуэле мы видели множество образцов левой мурали, очень разнообразных по своему сюжету и качеству. Полный каталог этих работ потянул бы на десятки тысяч наименований. Здесь есть рисунки профессионалов, а также искренняя, а оттого не менее интересная мазня тех, кто просто выплескивает на стены свои чувства. В кварталах «23 января» созданы, пожалуй, самые зрелые из этих работ. Портреты Боливара и Че на весь торец жилых домов, большое антифашистское граффити с разорванной народами свастикой, огромный рисунок палестинского боевика с требованием прекратить расистскую политику на Ближнем Востоке. В районе Салинас действует группа «Бригады муралистов Освободителя», которая выполняет портреты героев кубинской революции. На главных городских магистралях видны свежие фестивальные мурали, рисунки со сценами освободительных войн Миранды, Боливара, Сукре, логотипы «Баррио Адентро» и других социальных программ, сцены из жизни барриос. В Ла Гуайре обращает внимание большой рисунок со слоганом «Революция создает и изменяет культуру». На Площади Изящных искусств расположена прекрасная композиция о политической истории Венесуэлы. Череда колонизаторов и диктаторов, сплошное темное время в проблесках народных выступлений – от бунта рабов во главе с самбо Чирино, до восстания «Caracazo». Ближе к центру расположена гигантская мураль художника Сапаты, посвященная социальной жизни Каракаса.

За этими рисунками стоит стихия социальных движений. С какого-то момента она направляется рукой боливарианских властей. Мы прямо спросили об этом у президента Национального института молодежи Венесуэлы, во время его встречи с украинской делегацией в пентхаузе каракасского небоскреба. И он признал: чавистские партии содействуют распространению политического граффити, видя в нем альтернативу подконтрольным оппозиции СМИ. Продвижением революционного искусства занимается алькальд Каракаса, Фредди Берналь, чье имя нередко красуется на рисунках рядом с команданте Чавесом. В итоге уличная мураль стала могущественным ньюсмейкером, и ей верят намного больше, чем телеэкрану. Власти ограничиваются тем, что дают художникам краски и обеспечивают лояльность полиции. Создатели граффити не нуждаются в идеологических указаниях сверху.

Существуют и античавистские граффити – их гораздо меньше, они встречаются только в богатых районах и существенно уступают в качестве многочисленным работам своих оппонентов. Оппозиция проиграла и здесь. Она то ли не хочет портить стены своих вилл, то ли не желает снисходить к «низкому» уличному искусству, или же просто боится покидать дома вечерами. С большим трудом нам удалось разыскать несколько граффити «левых» античавистов из «Бандера Роха». Это были простые надписи на стене, обвинявшие президента в хаосе и коррупции от имени анонимных студентов. Впрочем, в Ла Гуайре рисунки с симоволикой «БР» красовались среди чавистского граффити – лишнее подтверждение разговорам, что к оппозиции примкнула только столичная, студенческая часть «Бандера Роха» во главе с провокатором Габриэлем Пуэрта. Другие «левые» античависты никак не отразили себя на стенах и известны лишь знатокам политического процесса.

Искусство социального граффити и хип-хопа содействуют воспитанию чувств участников боливарианской революции. Это настоящие чувства и настоящая культура. Галереи и центры буржуазных кварталов планеты забиты постмодернистским дерьмом. А здесь, в баррио, безвестный подросток выводит на стене Че Гевару и Франсиско Миранду, пишет лозунги революционной борьбы, строчки из боливарианской конституции, которая служит учебником в его школе. Уличные художники создают точные копии домиков баррио – из того же самого мусора, только поменьше размером. Мы видели у них прекрасные инсталляции: например, вырезанного из дерева пса, прикованного к железному остову телевизора – прямая аллюзия на продажных журналистов оппозиционных каналов. Будущее за этой, настоящей культурой. Еще и потому, что она умеет постоять за себя. Работу художников-муралистов охраняют бойцы политических групп гетто.

Упоминание о собаках приводит нас в «собачий» квартал – как мы прозвали респектабельный район Альтамира. Он начинается сразу за одноименной площадью, где одно время размещался здешний «майдан», центр движения оппозиции. Вверх, к горе Авила, тянутся просторные улицы с фешенебельной застройкой. Здесь нет нумерации домов – только названия вилл, обнесенных высоченными заборами, с колючей проволокой под током, хитрыми системами наблюдения и защиты. Почти каждое здание напоминает тюрьму (центр города, сто метров до Пантеона Симона Боливара). Спущенные с привязи бультерьеры – в одном дворе мы обнаружили целых трех – облаивают прохожих через ограду. Хотелось бы посмотреть на хозяев этой постыдной псарни.

Конечно, здесь есть чего охранять. Роскошные тропические сады, в которых ползают черепахи, дорогая обстановка особняков и лимузины. Частные клиники (в них работают потомственные врачи, совладельцы акций, настоящая каста медицинской мафии), поля для бейсбола, изящный, в модернистском стиле, собор. Прекрасная архитектура, которую напрочь портят заборы с «колючкой». В Каракасе работал великий архитектор-коммунист Оскар Нимейер, автор проекта Музея изящных искусств, бежавший сюда от бразильской хунты. (Его ученики построили великолепное здания театра Тересы Карреньо, центр всех мероприятий фестиваля). Награбленная нефть, застывшая в виде всего этого великолепия. Невероятный контраст в сравнении с нищетой бедных кварталов. Неудивительно, что люди из барриос приходят сюда, чтобы отобрать хоть толику того, что должно было принадлежать всему народу. И гибнут от разрядов тока или пуль военизированной охраны. Хотя теперь, при Чавесе, обитатели этих вилл окончательно превратились в пленников своих укрепленных дворцов. Они больше не хозяева в этом городе и в этой стране.

Гетто наоборот, «гетто богатых». Самые состоятельные венсуэльцы, настоящие небожители, проживают даже не в городе, а в уединенных «urbanizaciones», охраняемых городках-кондоминиумах, укрытых среди горных склонов. Внизу, в Каракасе, окопались их менеджеры, служащие среднего звена, прикормленная интеллигенция, прочие эскуалидос из респектабельных кварталов столицы. Здесь есть и старая русская колония. В значительной части это потомки белогвардейцев, гитлеровских полицаев. Ярые античависты. В противоположность им «новые» мигранты из бывшего СССР нередко поддерживают режим. Они знают, что стоит за «либеральным проектом» контрреволюции.

Сначала мы звали эти районы «белыми». В буквальном смысле: впервые попав в муниципалитет Чакао прямо из барриос столицы, мы поразились белизне кожи его обитателей. Как оказалось, сегрегация имеет не только классовые, но и расовые черты – по крайней мере, до недавнего времени. Дмитрий рассказал нам о развлекательных заведениях «только для белых», куда не мог попасть даже состоятельный негр или индеец. Только при Чавесе комиссия по защите прав потребителей закрыла эти позорные расистские тусовки, наследие либеральной эпохи. Но и теперь «темный» человек в богатом креольском районе, как правило, держит в руках метлу или выполняет другую работу по цвету своей кожи.