Текст книги "Кровь Донбасса"

Ирония истории и постсоветский национализм

Буржуазный национализм, выступивший идеологией реставрации постсоветского капитализма, изначально нес на себе печать неприятия диалектики. В середине девяностых профессор Мария Шкепу рассказывала о том, как декан философского факультета Киевского университета, чуткий к конъюнктуре чиновник, оперативно изгнавший из храма науки марксизм и его адептов, подозрительно принюхивался и к гегелевскому диалектическому методу. «Ведь Маркс произрастает из Гегеля», – со знанием дела говорил господин Тарасенко, видимо, ожидая соответствующих директив «сверху». Похоже, что немецкую классическую философию спасло от расправы теоретическое невежество вчерашних партийных номенклатурщиков, которые азартно делили на заре девяностых государственную собственность и портфели первых «демократических» кабинетов. Им было не до диалектики – хотя ее законы продолжали с необходимостью определять постановку трагикомической пьесы под названием «история Украины», сыгранную на подмостках свежеобразованного классового государства.

Это было время, когда киевские энтузиасты летели на самолете в Ужгород, услышав, что в местном университете выбросили на помойку массу марксистской литературы. Сегодня трудно сказать, остались ли эти работы в университетских библиотеках других украинских городов, – но спустя годы можно видеть, что диалектика справедливо отомстила нам за себя гегелевской «иронией истории».

Общество реставрации, отвергшее науку о развитии в пользу примитивной иррационально-чувственной идеологии национализма, закономерно оказалось отброшенным в свое прошлое, далеко назад, переживая глубокий регресс в области науки, культуры, экономики и демографии. Общество, выбравшее поклонение мифологизированному прошлому, подменяя апологетикой его критический научный анализ, заслужило новую «Руїну» – темную эпоху всевластных магнатов и их нищих холопов.

«Логика вещей действует сама по себе. И существует страшная месть, которую Маркс и Энгельс, в духе Гегеля, называли иронией истории», – писал в свое время Михаил Лифшиц. «Это та самая нешуточная закономерность, которую Маркс вслед за Гегелем любил называть "иронией истории", – "неизбежной судьбой всех исторических движений, участники которых имеют смутное представление о причинах и условиях их существования и потому ставят перед ними чисто иллюзорные цели"», – дополнял его слова другой блестящий философ – Эвальд Ильенков. Фамилия куда менее знакомая украинской интеллигенции, чем имя Андрея Ильенко, выпускника философского факультета того самого киевского университета, одного из лидеров ультраправой «Свободы», «известного своими сверхрезкими антисемитскими и откровенно расистскими публичными заявлениями и публикациями», – как пишут о нем на «Народной правде». Вполне ожидаемые плоды нового образовательного порядка, который вводили здесь в начале девяностых годов.

А между тем, цитируемые Ильенковым слова в полной мере характеризуют иррациональную природу национализма постсоветских люмпенов и буржуа, который пустил глубокие корни в рабочем классе бывшего СССР. Патриотическая истерия и нелепая болтовня о «трипольских корнях», о мифическом величии прошлых веков и прочей ахинее, вроде легендарного золота гетмана Полуботка, подменяла и подменяет для нас понимание сути экономических и политических процессов, из года в год разрушающих эту страну. И все задачи и цели, которые пафосно декларировал перед обществом постсоветский национализм, логично переходят в свою противоположность – как в общем, так и в частных деталях.

Нам обещали новую процветающую, великую «европейскую» Украину – в то время как эта вконец обнищавшая, деиндустриализованная страна стала задворками континента, где ее знают по швейцарским дачам олигархов и по армии мигрантов-заробитчан.

Нам говорили о независимости – но среднестатистический украинец во всем зависим от прихоти босса, от произвола коррумпированных чиновников и от валютных спекуляций банкиров. Тогда как посол иностранного государства вручает дипломы выпускникам академии национальной спецслужбы – в то время как другое государство держит нашу страну в наркотической зависимости от энергоносителей.

Нам говорили о возрождении национальной культуры – а мы видим, как превратились в бутики книжные магазины, как разошлись под офисы помещения научных институтов, как упал общий уровень образования и культуры. И подростки, одинаково безграмотные на русском и украинском языках, массово потребляют вульгарные продукты шоу-бизнеса, иногда запакованные в псевдоинтеллектуальную оболочку.

Нам говорили о духовности – в то время как Украина превратилась в международный рынок сексуальных услуг, под благостный звон церквей, строящихся вместо больниц и школ. А конкурирующие между собой предприниматели от религии одинаково исповедуют культ Мамоны – самый справедливый для общества, где продается и покупается все, что имеет рыночную цену. И вызванные наркотиками смертельные грезы (нечто очень похожее на иллюзорные фантазии националистов) остаются единственным способом, с помощью которого заполняют вакуум чувств и мыслей тысячи украинцев.

Нам говорили о здоровье нации – тогда как она вымирает от все той же наркомании и эпидемии «социальных» болезней – туберкулеза и ВИЧ-СПИД. А дети и пенсионеры из бедных семей практически лишены качественной бесплатной медицинской помощи, несмотря на бизнес-аферу жены президента Ющенко вокруг так и не построенной детской клиники. Патриоты смакуют жалкие достижения насквозь коммерциализованного спорта, но вместо спортплощадок в Украине обустраивают ларьки и автостоянки. А табачные, водочные и пивные магнаты – спонсоры футбольных клубов – массово и изощренно убивают ее молодежь.

Украинцам обещали улучшение экологической ситуации – и это обернулось массовым уничтожением парков, лесов и скверов, хищнической застройкой речных и морских берегов, закрытых от нас тюремными заборами частных особняков.

Бессовестная политическая спекуляция на жертвах голода сталинских тридцатых годов проходила на фоне беспрецедентного сокращения населения страны – за счет исхода безработных мигрантов, роста смертности и падения рождаемости. В то время как чиновники зарабатывали на строительстве «монументов национальной памяти», в обезлюдевших селах Украины разваливались коровники и хаты. А патриотические бизнесмены растаскивали не металлолом обанкроченные заводы и резали на металл корабли, которые заменила для нас пара бутафорских казацких «чаек», веселящих своими визитами порты Средиземноморья.

Осталось лишь доиграть пьесу до конца. И можно не сомневаться, что, выступая под лозунгами целостности, соборности и суверенитета, национализм всячески посодействует распаду Украины – прекрасной страны, которую так плохо знают заклинающие ее именем шовинисты. Как это уже случилось в Грузии, где недалекие националистические политиканы сами положили Осетию и Абхазию в карман к собирателю новой империи Путину.

Да, это ирония мстительной истории. И в том, что под громкие крики о великой Украине мы превратились помойную яму европейского континента, есть вполне определенная логическая связь. Как оказалось, специфическое понимание любви к Родине, отождествляемое с враждебностью к инородцам, отнюдь не приносит благосостояния представителям самой «титульной нации». И пока мы зачарованно внимали бесконечной волынке патриотических речей, некие субъекты, объединенные отнюдь не по национальному, а по социальному признаку, растащили по кускам экономику этой страны. Иллюзорные патриотические фантазии, навеянные и навязанные нашему обществу, всегда использовались в совершенно конкретных и рациональных целях. Постсоветский национализм – это механизм управления и контроля в руках правящего класса. Еще в начале девяностых он оказался с неизбежностью востребован нарождающейся буржуазией постсоветских стран в качестве ее классовой идеологии и как один из инструментов общественного господства. Национализм был призван заполнить идеологический вакуум и обосновать властные права вчерашних партработников – детей и внуков крестьян и рабочих, эмансипированных Октябрем. Ведь он по умолчанию выводил традицию их господства над низшими классами со времен летописных князей, великодержавных монархов, средневековых гетманов, миллионеров-сахарозаводчиков, военных диктаторов времен Гражданской войны и фашистских фюреров из межвоенных эмигрантских кругов.

Именно благодаря национализму наши массы остаются послушным орудием в руках давно опротивевших им господ – защищая их интересы под видом «интересов нации и страны». Национализм трансформирует социальное недовольство в ксенофобские предрассудки, консолидируя низы вокруг той или иной фракции национальной буржуазии. И играет роль социального наркотика для бедных, обездоленных, малообразованных людей, которые особенно охотно верят героическим мифам о великом прошлом своей страны – и живут этим вымышленным прошлым, укрываясь в нем от позорного прозябания своего народа.

Такова ирония истории, ее страшная месть тем, кто обернул развитие своей страны назад, в ее темное прошлое. И можно быть уверенным, что история будет беспощадной к народу, отказывающемуся учиться даже на собственной шкуре, которую живьем снимают с него его господа.

Рабкор. ру, май 2009 г.

Почему антикоммунизм?

В конце ноября два депутата от правой президентской фракции «Наша Украина» внесли на рассмотрение парламента законопроект «О запрете коммунистической идеологии и ликвидации символов тоталитарного и коммунистического режимов». Будучи заведомо непроходным, он тем не менее интересен попыткой определить очертания того призрака, против которого ведут пламенную борьбу современные украинские антикоммунисты:

«Коммунистической идеологией считается система концептуально оформленных представлений, идей и взглядов на политическую жизнь, основанных на нетерпимости одного социального класса (социального слоя) по отношению к другому, антигуманизме и тоталитаризме, предусматривает развитие идеи о превосходстве одного социального класса над другим, верховенстве одного класса и государства над личностью, отрицание права народов и наций на самоопределение, отрицание права частной собственности на средства производства, любые силовые действия на установление диктатуры одного слоя, агрессию к другому социальному слою, нетерпимость к другим мыслям, установление однопартийной системы управления. Под коммунистической идеологией также понимается трактовка ее разных форм в изложении ее основных представителей: В. Ленина, И. Сталина, М. Цзэдуна, К. Маркса».

Из этого фрагмента законопроекта, который молчаливо одобрила известная часть украинской интеллигенции, видно, что его авторы трактуют понятие коммунистической идеологии в самом широком смысле этого слова – как комплекс идей, берущих начало от основоположников марксизма. Однако мало кто обратил внимание, что тезис о «превосходстве одного социального класса над другим, верховенстве одного класса и государства над личностью», по существу, отражает нынешнюю ситуацию в украинском и постсоветском обществе. А инициатива депутатов Зайца и Джоджика, равно как и антикоммунистическая пропаганда украинской буржуазии, в конечном счете является проявлением идеологической борьбы за контроль над государственной властью и господство над гражданами нашей страны.

Украинский антикоммунизм парадоксален тем, что, на первый взгляд, его идейный посыл направлен на борьбу с призраками, абсолютно далекими от реалий политической и общественной жизни. В самом деле, мало кто из представителей нашей выморочной интеллигенции всерьез опасается возвращения коммунистического режима советского образца или сталинского террора тридцатых годов. Сколько-нибудь сведущий в политике человек вряд ли поверит в то, что Компартия Украины вдруг сможет прийти сегодня к власти в этой стране. Самые прозорливые представители украинских «национал-демократов» наверняка догадались, что прочно вросшая в государственный аппарат партия Симоненко полностью удовлетворяется удобной ролью младшего партнера Партии Регионов, а теперь – блока Юлии Тимошенко. И не стремится к власти еще со времен проданных Кучме выборов девяносто девятого года. А кое-кто даже готов признать, что КПУ является консервативной и правой по своему идейному существу партией, банально присвоившей себе электоральный «коммунистический» бренд вместе со старой советской символикой. Наконец, большинство национал-патриотов наверняка понимают, что неолиберальная Россия Абрамовича, Дерипаски, Прохорова и Ксюши Собчак лишена всякой идеологической связи с коммунистическим прошлым – если не считать переделанного гимна почившего Михалкова.

Тем не менее градус антикоммунистической риторики повышается в украинском обществе с каждым годом, который отделяет нас от времен развалившегося СССР. Это выглядит абсурдным и парадоксальным – в стране, где отсутствуют сколько-нибудь влиятельные партии и движения с собственно левой программой, а профсоюзы выполняют роль смирной прислуги работодателей, – в этой стране не устают призывать к крестовому походу против левой идеи. Украина неотвратимо погружается в пучину социально-экономического кризиса: однако правые интеллектуалы, равнодушные к насущным мелочам современной жизни – вроде безработицы, трудовой миграции и народной нищеты, – предпочитают разоблачать прошлые деяния «коммунистического режима». При этом они не только гиперболизируют его реальные преступления, но и вменяют ему в вину социальные достижения и заслуги – вроде массового бесплатного здравоохранения, образования, культурного просвещения, социальной динамики и эгалитаризма. Демонизация «советского прошлого» давно приняла всеобщий характер. Вместо попыток объективного анализа истории СССР обществу навязывается двухмерное пропагандистское представление об эпохе абсолютного зла, в сравнении с которым меркнут все беды нашей «посттоталитарной» современности.

Но именно в этом и состоит суть и смысл антикоммунистической пропаганды. Обращенная против прошлого, она в действительности служит орудием борьбы за будущее этой страны. Антикоммунистическая риторика направлена не против призрачного субъекта ушедшей в прошлое советской эпохи. Она ставит своей целью заведомо дискредитировать любой левый проект преобразования нашего общества, альтернативный нынешнему рыночному царству буржуазии. А заодно – сгладить в нашем сознании очевидные последствия ее почти двадцатилетнего господства на постсоветском пространстве.

Парадоксально, но, расписывая мнимые и подлинные преступления советских времен, буржуазия пытается оправдаться за собственные преступления эпохи рыночной реставрации. Пропагандистская акция Службы безопасности Украины, возбудившей дела против давно расстрелянных «организаторов голодомора», абсурдна не только потому, что она нарушает формальные правила украинского законодательства, запрещающего уголовное преследование мертвецов. Она выглядит запредельно циничной на фоне полного бездействия украинских спецслужб по отношению к ныне здравствующим и процветающим олигархам, чьи правонарушения очевидны для миллионов украинских граждан. И это бездействие, на фоне показушной борьбы с давно умершими людьми, демонстрирует, что мы имеем дело с социальным заказом классового государства: обвинить прошлое, чтобы оправдать настоящее.

Говоря о давнем голодоморе, они пытаются отвести от себя вину за сотни вымерших в последние годы сел и катастрофическую социальную депопуляцию населения Украины с начала девяностых годов – факт которой вынужден официально признать даже нынешний президент.

Говоря о бедствиях украинских крестьян тридцатых годов, они покрывают чудовищную «руїну» украинского села, которая начинается прямо за городской чертой Киева.

Говоря о железном занавесе, они хотят оправдаться за миллионы трудовых мигрантов и за всех тех людей вне прослойки офисного среднего класса, которые никогда не летали на самолетах и забыли, что такое курортный отдых.

Говоря о терроре НКВД, нам предлагают забыть об охотящихся на людей феодалах и владельцах джипов, безнаказанно убивающих на дорогах «маленьких» украинцев.

Смеясь над штампованной фразой «в СССР не было секса», они хотят реабилитировать массовый экспорт украинской проституции и расцвет международного секс-бизнеса в Украине. А напоминая о государственном вмешательстве в частную жизнь, желают скрыть то, что наша нынешняя жизнь во всем зависима от диктата рыночной конъюнктуры.

Наконец, разговоры о диктатуре КПСС должны закрыть наши глаза на тот факт, что нынешние элиты герметично закрыты от «простых украинцев» – и никакой сельский паренек уже не может сделать сегодня карьеру главного финансиста и президента страны.

Этот посыл сводится к старому циничному афоризму Уинстона Черчилля. Рыцарь кровавых имперских войн и организатор индийского голода сороковых годов, он иронически называл буржуазную демократию «наихудшей формой правления – если не считать всех остальных». «Да, вы живете бедно и плохо. Да, вами правит кучка олигархов и пристроившаяся к ним клиентела. Да, в этом обществе нет справедливости, и у вас нет в нем никаких будущих перспектив. Но посмотрите, что было раньше, и посмотрите, от чего спасла вас эра рыночных свобод», – вторит ему украинская буржуазия устами авторов антикоммунистических статей и телесюжетов. Крах мифа об обществе равных возможностей и всеобщего рыночного процветания фактически оставляет у них лишь этот, последний и решающий аргумент.

Больше того – буржуазия умудряется выставлять наследие советской эпохи в качестве главной причины всех нынешних несчастий. Новое поколение украинских избирателей, которое на полном серьезе не может представить, как можно бесплатно получить от государства квартиру в столице (пусть даже после многих лет очереди), вполне может поверить, что разбросанные по всей стране руины коровников и свинарников стоят в таком виде как минимум со времен сталинской коллективизации. Эта малообразованная генерация украинцев, воспитанная на правых пропагандистских штампах, отождествляет само понятие левой идеологии с преступлениями сталинизма и целиком демонизированной советской эпохой. Любые попытки ее объективного анализа, выходящие за пределы антикоммунистической парадигмы, грозят сегодня общественным остракизмом. Его жертвой стал даже вчерашний любимец украинского мидл-класса, либеральный экономист Арсений Яценюк. Из популистских соображений он напомнил избирателям о преимуществах советского государственного планирования в экономике – в качестве необходимого условия для выхода из социального кризиса. И был заклеймен за это как сторонник гулагов и голодоморов.

Наряду с идеологией национализма – этим фактором иронии истории, о котором мы подробно писали в прошлой статье, антикоммунизм служит важнейшим инструментом общественной регуляции в руках правящего класса Украины. Буржуазия успешно перенаправляет социальное недовольство масс на «враждебных инородцев», а также на пропагандистский жупел «преступного наследия коммунистического режима». А вросшая во власть КПУ вкупе с пророссийскими шовинистами партии Витренко создают осязаемый образ врага, подыгрывая тем самым антикоммунистической пропаганде – в которой кровно заинтересована сама верхушка Компартии.

Национализм и антикоммунизм дают в сумме навязанную нам пропагандистскую концепцию этнического геноцида украинцев. Она прорастает в массовом сознании десятками ксенофобских статей и десятками тысяч антисемитских комментариев в интернете. В то время как научный экономический анализ, который, не оправдывая виновников голода, объясняет порочную логику их действий, срывая наброшенный на них ярлык умышленного и едва ли не ритуального убийства, можно встретить разве что в работах левого советского диссидента Бориса Кагарлицкого. Но не в книгах украинских историков, работающих в русле государственной конъюнктуры. Неудивительно, что всякий разговор о социализме – к примеру, перед аудиторией гуманитарной студенческой молодежи, – почти неизбежно соскакивает с темы актуальных социальных проблем к вульгарным антикоммунистическим перепалкам.

Последствия этой превентивной классовой войны против левой идеологии могут быть особенно важны сегодня, в момент экономического и политического кризиса, который дискредитировал буржуазную демократию среди миллионов уставших от нищеты и бесправия украинцев. Анализируя последствия этого разочарования – но не в локальном, а во всемирном масштабе, – Иммануил Валлерстайн указывает на две очевидные альтернативы обанкротившемуся неолиберализму:

«Можно уверенно утверждать, что нынешняя система не выживет. Но нельзя предсказать, какой новый строй придет ей на смену. Выбор будет результатом бесконечного множества отдельных действий. Но рано или поздно установится новая система. Она будет не капиталистической, но может быть гораздо хуже (более поляризованной и иерархичной) или намного лучше (относительно демократичной и относительно эгалитарной). Выбор новой системы – предмет крупнейшего политического противоборства во всем современном мире. Что касается кратко– и среднесрочных перспектив, ясно, что происходит повсюду. Мы движемся в мир протекционизма – забудьте о так называемой глобализации. Мы идем к намного большей прямой роли правительств в производстве. Даже США и Британия частично национализируют банки и умирающие крупные предприятия. Мы идем к правительствам популистского перераспределения, что может принять форму или левоцентристской социал-демократии, или крайне правого авторитаризма. И мы идем к острому социальному конфликту внутри стран, где каждый борется за свой кусок пирога».

Антикоммунизм фактически лишает Украину надежды на человечную, социалистическую альтернативу либерализму. Общество разложившихся псевдодемократических институтов, где господствуют культивируемые пропагандой правые настроения, обречено рано или поздно выбрать авторитарный путь – в тот момент, когда в нем наконец вспыхнет предсказанный Валлерстайном социальный конфликт. Олигархия однозначно поставит в этом случае на правый авторитаризм. Чтобы под его личиной повторно поработить одураченные массы – их собственными руками, вскинутыми в приветствии какому-то фюреру.

Кризис отсутствия позитивной левой альтернативы ощущается уже сегодня, в сгущающихся повсюду клубах идеологической реакции. Национал-демократы и национал-либералы, разом разочаровавшиеся во всех своих вчерашних кумирах, мечтают о «сильной руке», делают ставку на рвущихся в парламент ксенофобов или носятся с сумасшедшими проектами «люстрации», считая виновниками всех бед окопавшихся во власти коммунистов. И, наконец, накидываются с молотками на монументы Ленину и другим, давно мертвым деятелям советской эпохи – под насмешливыми взглядами чиновников и буржуа, грабящих и обирающих этих безумцев.

Эвальд Ильенков напоминал нам о предостережениях Гегеля и Карла Маркса: история иронически смеется над судьбой «всех исторических движений, участники которых имеют смутное представление о причинах и условиях их существования и потому ставят перед ними чисто иллюзорные цели». Антикоммунистическая пропаганда, которая, наряду с национализмом, с необходимостью явилась идеологией становления украинской буржуазии, заставляет украинцев бороться с призраками вместо своих действительных социальных врагов – обеспечивая этим их власть над страной. Не в силах выявить подлинные экономические причины своих бедствий, в Украине объявляют крестовый поход прошлому. Что оборачивается слепой борьбой против собственного будущего, в чужих классовых интересах.

В этих условиях нам важно не опускать руки и не избегать массовых аудиторий – где за два слова о социализме вас могут десять раз обозвать пособником массовых убийств. Напротив, задачей современных левых является демаргинализация социалистической идеологии. Дискредитированная тотальной пропагандой правых – а также псевдолевыми политиками, всячески подыгрывающими этой пропаганде, – она является единственной перспективой спасения от управляемого хаоса неолиберализма и «нового порядка» правой диктатуры. Содействие развитию рабочих организаций, становление демократического движения против фашизма и ксенофобии, борьба за объективный критический анализ нашего исторического прошлого – вот что нужно противопоставить сегодня их законопроектам, телесюжетам и молоткам. Валлерстайн, несомненно, прав: выбор нового строя «будет результатом бесконечного множества отдельных действий».

Рабкор. ру, январь 2010 г.