Электронная библиотека » Андрей Мансуров » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 4 августа 2017, 19:31


Автор книги: Андрей Мансуров


Жанр: Юмор: прочее, Юмор


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Домыслить нетрудно.

Изображение дёрнулось, и исчезло. Затем снова проявилось и застыло: женщина стояла, подавшись к объективу, и сжав так, что побелели костяшки пальцев, оба маленьких кулачка. Волосы, местами слипшиеся от пота и крови, создавали странный ореол вокруг лица. Наверное, так могла выглядеть Горгона-Медуза… Если бы не слёзы в глазах.

Даже в гневе её лицо было божественно (Да, не побоюсь этого слова – именно оно передаёт мои ощущения! Аж мурашки по коже!) прекрасным. И это несмотря на то, что на нём одновременно были и злоба, и горе, и разочарование… И что-то ещё, чего никогда не понять тому, кто сам не испытывал горечи утраты близких.

Стоп-кадр длился, наверное, целую вечность, пока меня не прорвало:

– Выключи!

Мать убрала полупрозрачную голограмму.

Буркнув: – «Я – в душе!», я принялся прямо на ходу стягивать комбинезон.

Чувствовал я себя грязным, испачкавшимся… И – всё равно, в чём-то виноватым.

Словно это я послал их почти на верную гибель, снарядив корабль так, что они…

Эти несчастные потерпели неудачу.

Но они-то хоть к чему-то стремились. Боролись за какую-то… Идею. Высшую Цель. Миссию.

А… Я?..


Помывшись и поев, я заставил себя вернуться в рубку, и продолжить.

– Мать. Что твоему «аналитически-дедуктивному» блоку сказала вся конструкция их капсулы, и просмотренное изображение в целом?

– Всё это практически только подтвердило мои первоначальные выкладки.

Цивилизация почти аналогична нашей, на уровне лет на триста ниже теперешнего. Даже надписи на панелях приборов читаются и расшифровываются очень легко. Но вот сами приборы… Намного хуже наших. И крайне ненадёжны. Просто удивительно, как Корабль с таким… э-э… отвратительным оборудованием решились отправить в явно ответственный и длительный полёт.

Мы ещё помолчали. Я не мог сидеть, и снова нарезал круги вокруг пульта. Мать не мешала. Она у меня всё знает – особенно, когда меня лучше не трогать…

Наконец я прервал слишком уж затянувшуюся паузу:

– Мать! Зная тебя, я могу предположить, что ты уже проложила курс туда, где произошла эта… катастрофа. И вычислила вероятность нахождения останков их Корабля!

– Да, я это сделала, зная тебя, и зная, что ты знаешь, что я это знаю, и ты и это тоже знаешь.

Ненавижу её, когда она так говорит! Хотя нет, я её люблю. Просто… Иногда она конкретно бесит меня тем, что знает меня лучше, чем я сам! А уж выражается при этом…

Зараза бессовестная.

Хотя, с другой стороны – это и неплохо. Иначе как бы она выручала меня из всех тех, извините, задниц, и того д… ма, куда я регулярно вляпывался со своим длинным носом, и потакала моим капризам в поисках разного хлама, и приключений на …!

Ну а манеру речи, думаю, она всё же переняла у предыдущего Хозяина. Кривой Пит был страшный циник и пройдоха. Впрочем, чего греха таить – я тоже постарался. Внёс свою лепту в её «воспитание»… Да и блок неформальной логики и юмора, вставленный техником Вассей, явно работает. Вот это я ему, гаду, в следующий раз припомню!

Так что проглотив свои непечатные высказывания, и криво усмехнувшись, я поостыл, и сказал только:

– Хорошо. Полетели, значит! – но всё же поинтересовался, – Ну и какова эта чёртова вероятность, что мы хоть что-то найдём?

– Собственно, вероятность не так уж плоха. Здесь дело в том, что раз их капсула пролетела по прямой, или почти по прямой, столь долго, и её не затянула гравитация никакой звезды, или чёрная дыра, и не уничтожили скопления пыли и облака водорода, я считаю, что само место катастрофы мы найдём и быстро, и сравнительно легко.

Долетим где-то за неделю на восьми световых, и место я найду – с вероятностью более сорока семи процентов. Но вот осталось ли там хоть что-то от корабля, или его забрали спасатели, рассчитать пока не могу. Может, на месте…

– Да и ладно. Меня вполне устроят и сорок семь процентов. – я сел в кресло.

– Что будем делать со спасательной капсулой?

– Ничего. Пусть продолжает лететь, как летела. И они… Пусть остаются на борту.

Лучшей могилы и Памятника для них я придумать не могу. Да и останки тревожить не хочется.

– Поняла. Включаю маршевые двигатели.


Как я уже говорил, при сверхсветовой больше восьми у меня жутко болят зубы и искусственные суставы протезов рук. Летаем, стараясь не превышать. Поэтому как Мать сказала – так и получилось.

В расчётную точку прибыли ровно через неделю.

Ну, как объяснить… Дыра она дыра и есть – хоть планетарного масштаба, хоть в масштабах открытого космоса. Ничего заметного, примечательного, или выдающегося тут не наблюдалось. И если Мать правильно рассчитала расширение Вселенной, ничего здесь не было и пятьдесят тысяч лет назад.

За это время даже мельчайшие следы взрыва, если таковой имел место, полностью исчезли, и даже наши сверхчувствительные сканнеры и датчики почти ничего не учуяли. Однако Мать, со свойственной ей методичностью порывшись в пространстве, нашла пару молекул до сих пор ионизированных микрочастиц чего-то вроде керосина…

Неужели это было их топливо?! Жуть!

– Солнышко моё, – говорю, – Ты уже наверняка всё за меня подумало. (Слышу, как она булькнула через динамики трансляции.) Как считаешь – если остатки Корабля откинуло взрывом к какой-нибудь ближайшей солнечной системе, могли они там сохраниться, или… упали на светило?

– Вероятность падения на светило, разумеется, больше – около семидесяти трёх с половиной процентов… Но если в такой системе существовали бы массивные планеты-гиганты, вроде нашего Юпитера, то остатки Корабля действительно могли бы превратиться в вечный спутник такой планеты.

– И ты, лапочка этакая, «зная меня, и зная, что я знаю…»

– Точно. Я уже послала все четыре наших зонда к тем из солнечных систем, которые считаю наиболее перспективными для этого варианта.

– Умница ты у меня. Переработать не дашь. Поэтому я скоро разленюсь окончательно – и стану толстым… И глупым… Ладно, пока ждём возвращения зондов, я, пожалуй, посплю.

Так я и сделал. Но всё равно, пришлось завтракать, отрабатывать на тренажёрах, обедать, прорабатывать учебники и справочники по наукам и искусству, (должен же я иметь представление о том, сколько можно слупить за предметы, подходящие под эти категории, если найду их!) ужинать и снова спать ещё два дня. Наконец, все зонды вернулись на борт.

Вы не поверите! Нам действительно повезло!

Возле огромного газового гиганта, обнаруженного третьим зондом во вполне рядовой планетной системе, вращалось тело, оставившее очень характерный след в записях металлодетекторов зонда. Состояло оно практически только из металла, и снимки, сделанные оптическими камерами, хоть и с нескольких сотен километров, абсолютно однозначно доказывали, что это…

Корабль.

Даже Мать заявила, что «вероятность того, что челнок происходит с этого Корабля» никак не меньше девяноста трёх с чем-то там!..

Мы сразу вылетели. Впрочем, внимательно изучив материалы, полученные остальными зондами. Но там практически ничего лично меня не заинтересовало. Так, обычные планеты. Кислородной атмосферы – ни на одной… Жизни, а, следовательно, и интересных артефактов поэтому и быть не могло.

Что же до полезных ископаемых, то я стараюсь ими теперь не заниматься. Слишком долго ждать, пока обогатители чего-то стоящего нароют и накопят… Нет уж! Пусть роют, обогащают и ждут те, кто помоложе – у них терпение и время есть. Наверное.

Вот: видите, как меня избаловали Мать и материальный достаток. (Опять – тьфу-тьфу!) Мы уже пренебрегаем кропотливой будничной работой рядового скраппера. Подавай нам только сливки-пенки! И вообще чего поинтересней!.. А, ладно – если не потакать себе, любимому, чего же делать-то в предпенсионном возрасте?! Марки коллекционировать? Орхидеи выращивать?

Вот именно – тьфу!..


Корабль был повреждён ну очень сильно.

Похоже, версия Матери о внутреннем взрыве полностью подтвердилась. Рассматривая красивые и чёткие изображения на мониторах, я пошкреб подбородок (Чёрт. Пора опять мазаться кремом от волосяного покрова – вон, щетина повылазила!).

Отсутствовала та часть, где, вероятно, раньше были двигатели. То, что осталось, представляло собой как бы сегмент сигары, отрезанной примерно до половины очень тупыми и корявыми ножницами… Но, похоже, жилые отсеки и рубка должны были находиться именно там, внутри.

Когда подлетел и сделал контрольный круг на челноке, округлая издали сигара превратилась в скопление угловатых и спрямлённых секций и панелей, лишь отдалённо напоминавших обтекаемую конструкцию. Ну и правильно: чего в космосе обтекать-то?..

Спереди всё ещё нелепо торчал как бы дурацкий зонтик из плоских металлических ёмкостей, вероятнее всего когда-то наполненных водой: это они так боролись с пылью и водородом по курсу. Н-да… Без комментариев.

Примерно в середине корпуса, ближе к тому, что напоминало днище, имелась ещё одна пробоина, и довольно крупная. Кое-где на корпусе виднелись и остатки мощных кронштейнов: словно снаружи к нему что-то немаленькое крепилось.

Плохо. Похоже, взрыв-то был не один…

Высадка происходила штатно: я причалил челнок возле одного из грузовых шлюзов. Мать поковыряла в щитках управления, подала напряжение… Всё равно, дроиду пришлось повозиться с внутренним люком, после того, как я убрал внешний, а Мать поставила нашу любимую палатку.

Но воздух, разумеется, испарился и отсюда.

Однако в отсеках и коридорах оказался почти порядок: обломков не валялось, и трупов, как я больше всего опасался, к счастью, тоже. Мать подтвердила мою догадку: выжившие после катастрофы смогли загерметизировать пробоины, и кое-как приспособить уцелевшую часть Корабля для жизни.

Сам Корабль был не таким уж маленьким: длина даже уцелевшей части «полусигары» достигала более трёхсот метров, при диаметре около восьмидесяти. Так что обследовать его, похоже, придётся долго.

А для чего мне дроид? Вот я и пустил его, если можно так сказать, по правому борту. А сам двинулся по левому.

Сила тяжести здесь, конечно, отсутствовала.

Собственно, даже если бы Мать подала напряжение, ничего бы не изменилось: кто бы ни были хозяева этого Корабля, они ещё не изобрели искусственной гравитации. Ну, уж если быть честными – мы сами изобрели её только после открытия гиперпривода: чтобы не расплющиваться в лепёшки при чудовищных ускорениях в сорок и даже больше, любимых «Ж»…

Вот и цокал я теперь магнитными присосками – этакая двуногая лошадь на полтонны – само-собой, я был в экзоскелете.

Картина огромных залов, буквально нашпигованных гибернаторами, меня не удивила. Хотя число их потрясало воображение – не менее трёх-четырёх тысяч. Размещались они как бы в ядре уцелевшей части корабля. Вероятно, строители считали, что так они в большей безопасности. От метеоритов и всего прочего. Словом, внешнего врага.

Это наводило на мысль, что Корабль летел к конкретной цели, и вероятнее всего, должен был доставить колонистов на какую-то уже известную подходящую планету. Осталось только узнать, что это: вынужденное переселение с загаженной и перенаселённой планеты, или эти бедолаги – добровольцы-пионеры, вроде наших, земных.

Мать правильно сказала – примерно по тем же принципам строили большие корабли и мы. Так что и размеры коридоров и кают экипажа, и надписи на стенах, люках и приборах, да и вообще, всё – слишком уж напоминало наше. Земное.

Меня пробрало – волосы на затылке стали шевелиться. Так у меня бывает только перед реально большими неприятностями… Я удвоил внимание.

Но всё было мертво. Тишину нарушал только стук моего сердца, да чуть слышное пыхтение сервоприводов систем жизнеобеспечения. Ну, на цоканье магнитных подошв, скрипы ткани скафандра, жужжание сервомоторчиков и редкие щелчки счётчика радиации я привык внимания не обращать.

Прошёл – вернее, проклацал – я запутанным лабиринтом коридоров, межуровневых люков, и вереницей служебных помещений. И как-то инстинктивно нашёл их Рубку.

Помещение вовсе не было большим. Скорее, тесным и чисто функциональным – ну точно как у меня.

Экраны, занимавшие все стены и часть пола и потолка, мертвенно черны. Почти всё покрывал тонкий слой тысячелетней, и вездесущей, словно реликтовое излучение, пыли. Судя по её состоянию на полу и пультах, никого живого здесь не бывало очень давно.

Однако, когда я подошёл к центральному пульту, (А я решился не сразу. Всё стоял у входа – думал. Правда, не помню о чём. О тщете всего сущего?..) в кресле дежурного пилота обнаружил скелет. То есть, реальный скелет, а не мумифицированные останки, как было в гибернаторах.

Вероятно, этот человек был одним из последних, кто остался в живых. И решил встретить свой конец на посту, «в ботинках альпиниста». Наверное, Капитан.

Во всяком случае, на последнюю вахту он одел Парадный Мундир. Белый цвет в рассеиваемой только моими прожекторами темноте, нисколько не выгорел.

Китель, почти как у наших военных: строгий покрой, погоны, лампасы на брюках… Даже фуражка на черепе с остатками коротких волос.

Сидел он, глубоко погрузившись в удобное кресло. Одна рука бесцельно свешивалась до пола. Другая прижимала к груди – вернее, животу – какую-то книгу.

Я сразу понял, что здесь-то Корабельный Журнал вели. Значит, хоть что-то выясним об этих несчастных.

Я подобрался поудобней, зацепился коленом за ручку кресла. (Мать её!..)

Со всеми возможными предосторожностями вынул покрытую пылью сморщенную книгу из-под неестественно длинных фаланг пальцев. Косточка одного из пальцев всё равно рассыпалась в труху, и в гнетущей тишине мои усилители передали в наушник чуть слышный хруст и шелест. Но в сознании они отдались, словно чудовищный взрыв…

Проклятые нервы.

Хотя – чего я так переживаю? Ну, возможные предки, ну все мертвы… Для них я, похоже, уже ничего сделать не смогу. А впрочем…

– Мать. Если я пролистаю этот… Журнал, сможешь отсканировать и перевести текст?

В наушнике, навсегда вживлённого в другое ухо немедленно прозвучал её нарочито нейтральный голос:

– Конечно. Только опусти правую камеру пониже.

Я так и сделал. Основная камера у меня на правом плече. И разрешение у неё такое, что читать обычную книгу можно хоть с двадцати шагов. Камера же на левом плече предназначена для кругового обзора – общей, так сказать, панорамы.

Поэтому когда Мать дистанционно вращает её туда-сюда, сервомоторчик забавно жужжит – словно трудолюбивая пчёлка. Впрочем, ведь это так и есть: Мать заботится о моей безопасности даже больше меня самого. В том числе и поэтому я так храбро и нагло везде прусь: знаю, что тылы надёжно прикрыты, и если что – меня предупредят!

Или – за меня даже постреляют.

Я стал медленно и осторожно листать и просматривать Журнал. Всё – с самого начала…

Первые несколько страниц занимали сложенные в несколько раз чертежи. Схемы устройства помещений. Размещение всех коммуникаций и механизмов Корабля. Таблицы для обслуживания двигателей, насосов, криогенных установок. Ссылки на справочные материалы по устранению типовых неисправностей – в пяти томах. У меня и у самого такие талмуды есть. Ну, где-то в ящике рубки. (Правда, их куда больше – «Лебедь-то у меня посложней этого… Допотопного чудовища. Но… Никогда не пользовался. А на что у меня Мать с дроидом?!)

Дальше шёл текст – отпечатанный мелким шрифтом. А затем – и рукописный. Я листал.

На это ушло около получаса. Рукописных страниц оказалось больше пятисот. Последняя была исписана крупными корявыми буквами, и обрывалась, как мне показалось, на полуслове, да ещё зачёркнутом… Впрочем, может я и не прав.

После того, как Мать подтвердила, что текст скопирован и уже даже переведён, я ещё более осторожно подсунул Журнал обратно под руку скелета…

Сувениров, как опять-таки делают многие из наших, я с этого Корабля брать не стал.

Просто отдал честь Капитану, потоптался рядом с ним, вздохнул, и убрался восвояси, прихватив дроида и ощущение тоски и утраты.

Люки Мать заваривала сама.


Санитарно-карантинная обработка снова заняла не меньше четверти часа.

Войдя в свою рубку, я первым делом спросил:

– Рассчитала, где база этого Корабля?

– Конечно. Это было нетрудно. Во-первых, именно туда летел челнок. А во-вторых, пока с тобой мы занимались Журналом, с дроидом и навигатором мы занимались их звёздными картами и курсовым столом. (Точно. Я слышал, как он там, в углу, копошится и шелестит.) Дорога займёт две недели. Вылетать?

– Да. Немедленно. А ещё выведи на центральный монитор текст журнала…

Я почитаю.


Вот этим я и занимался почти три дня. Ел, спал, работал на тренажёрах, и читал.

А остальные дни полёта пришлось уже только думать…

Планету свою они называли Земля. (Чтоб мне провалиться – почти все встреченные в Космосе расы, что гуманоидов, что не-гуманоидов, в этом не оригинальны: у всех – «Земля»! Только у гидроидов-амфибий – «Вода»! )

Книг по истории их Цивилизации, да и вообще книг, Мать даже с помощью дроида не нашла. Только справочники да таблицы. Видать, всё библиотечное хранилось в кристаллах-флэшках. А сами электронно-кристаллические носители за шестьдесят-то тысяч лет, конечно, разрушились. Здесь и видеомагнитофон почему-то отсутствовал… Возможно, конечно, что его просто выбросили в космос. Ну, это мне, с моим извращённым чутьём, так показалось.

В Журнале же первые, печатные, страницы, были посвящены только описанию конструкции и техническим параметрам Корабля.

Корабль оказался просто ужасен. (Конечно, с точки зрения нашего уровня техники и технологий.)

Максимальное ускорение, которое не разрушило бы его, не превышало трёх «Ж».

Собирали его, разумеется, в открытом космосе, на орбите возле «Земли». На это ушло, если документы не преувеличивают, «девять витков вокруг центрального светила» – т.е., конечно, «Солнца».

И, разумеется, это был «спецпроект», рассчитанный на «проезд в один конец».

Плохо. Если Корабль не многоразовый, и строители, и проектировщики обычно халтурят: запас прочности и живучести минимален. Материалы похуже, и аппаратура попроще. Чтобы, значит, подешевле – всё равно же на один раз!..

Про саму конструкцию Корабля мне и Матери практически всё прояснили чертежи в начале Журнала, и всё тот же отпечатанный текст.

Ну, что сказать – он и на второй взгляд казался нелепым порождением технологий, ограниченных примитивнейшими двигателями на ракетной (!) тяге. Располагались все дюзы в кормовой части этого гигантского «карандаша» длиной в добрую милю.

Но всё же главнейшая часть, для которой всё и делалось, сердце, которое придавало смысл всему Проекту – сами гибернаторы, и их системы жизнеобеспечения – всегда казались мне дикостью. И при этом – ненадёжной до дрожи…

Это каким же надо быть храбрецом (или – идиотом!), чтобы согласиться заснуть на десятки лет в этой консервной банке!

А если что случится в пути? А если откажет техника? А если при разморозке в мозгу (как это часто и случалось с бедными подопытными собачками, обезьянками, а затем и людьми!) произойдут «необратимые изменения»?! Проще говоря – человек проснётся полным дебилом?..

Конечно, чего открещиваться – кое-кому и у нас лет пятьсот назад такая технология казалась чудесной панацеей, позволившей бы заселить Человечеством всю Вселенную… И я даже знаю о нескольких проектах весьма схожих по конструкции транспортов.

К счастью, до изготовления их в металле дело так и не дошло. Посчитали слишком дорогим и долгим. А главное, всё же – слишком рискованным, удовольствием. Так что и по экономическим, и по этическим соображениям проект заморозили.

А уж с открытием гиперпривода об этой идее вспоминали лишь историки космонавтики и медицины.

Из Журнала я, как ни странно, так ничего и не вычитал о причинах, вынудивших отчаянные три тысячи шестьсот девятнадцать человек пуститься в долгое, судя по расчётам, не менее чем восьмидесятилетнее, странствие к соседней Солнечной системе. Зато узнал, как проходил сам полёт.

Стартовала «Надежда Человечества» (Вот именно: эта бездарная железяка – их Корабль – так гордо и называлась!) в каком-то там году по местному летоисчислению, которого придерживались на борту и в дальнейшем. Мне же Мать, для простоты и ясности, пометила первый день и год старта нулевыми, и в дальнейшем я так и отсчитывал даты – со дня старта.

Весь полёт был рассчитан на постоянное ускорение чуть больше двух «Ж». Иначе, с инерциальной фазой в середине, лет ушло бы не восемьдесят, а триста… А на большее ускорение не был рассчитан корпус: усилить – значит утяжелить. То есть, больше и горючего. А горючее с окислителем и так занимало восемьдесят пять процентов общей массы корабля.

В первые несколько лет никаких особых приключений у дежурной смены офицеров, техников и инженеров не случалось. Все записи сводились к коротким и ясным:

– «8—00 по корабельному времени. Вахту принял. Подпись. Курс – … Происшествий нет. Приборы и механизмы работают нормально. 16—00. Вахту сдал. Подпись.»

Согласен, не слишком-то информативно.

Основные поломки, случавшиеся примерно раз в год, касались систем жизнеобеспечения гибернаторов: то трубопровод криожидкости лопнет, то насос откажет. Иногда случались замыкания и отказы компьютеров. Экипаж с ремонтом и заменой справлялся легко. Хотя то, что аппаратура, для которой изготовитель гарантировал «безаварийную работу в течении ста (!) лёт», столь ненадёжна, и требует постоянного надзора и ухода, не могло их не напрягать.

Ещё бы: ведь сам бодрствующий экипаж периодически тоже ложился на два года в гибернаторы, после сдачи годичной смены!

К счастью, недоумком при пробуждениях стал лишь один человек. И, разумеется, так уж совпало, что им оказался старейший и опытнейший Главный инженер-механик…

Скандалов, революций, и прочего безобразия, связанного с психологическим стрессом, как это любят описывать писатели-фантасты, не наблюдалось.

Однако примерно (нет, не примерно – а точно!) на пятьдесят первом году и сорок девятом дне полёта, когда дежурила Первая смена, начались проблемы с подачей топлива в маршевые двигатели. И буквально с каждым днём перебои и вынужденные остановки их происходили всё чаще. Дело, как посчитали вначале инженеры и техники, было в том, что подключили пятый из восьми огромных топливных резервуаров. Переключение на другие оставшиеся баки, впрочем, не помогло.

А поскольку Корабль в это время уже производил расчётное торможение, возникла угроза проскочить мимо цели, если не удастся наладить работу маршевых двигателей в штатном режиме.

– «12—45. Снова вышел из строя инжектор третьего Маршевого.15—35. Замена инжектора и чистка фильтра закончены. И. О. Главного инженера Перит Голоуст (Не знаю, что на самом деле означали их фамилии и имена. Просто привожу так, как они звучат в интерпретации Матери.) настоял на том, чтобы была указана причина поломки: некачественное и засорённое топливо. Так же он уверен, что вызвано это плохой очисткой топлива ещё на Земле. (…)

– 17—30. Переключились на седьмой резервуар. 22—55. Снова вышли из строя инжекторы второго и седьмого маршевых. Поставили модифицированные фильтры. 00—00. Вахту сдал. Корабль летит на семи двигателях из десяти. Ускорение – 2,4 «Ж». Пытаемся компенсировать потерю хода из-за сложной поломки третьего двигателя и производящегося в настоящее время ремонта второго и седьмого. Форсаж остальных маршевых – плюс сорок процентов. Вахту сдал…

– 06—25. Разорвало корпус топливного насоса номер шесть. Топливом залит до половины отсек Д-28. Откачали к 09—15. Замена насоса невозможна, так как не осталось корпусов на складе, и изготовить эту огромную отливку не из чего. Проложили трубопроводы к двигателю номер шесть от насоса номер пять с помощью тройника…»

Далее почти семьдесят из девяноста трёх страниц посвящены массе технических неполадок, констатации нехватки запасных деталей для замены повреждённых, и описанию спешной подгонки и доводки для работы двигателей и насосов целой кучи подручных деталей и материалов. Инженеры и техники, конечно, старались, и проявляли чудеса изобретательности и самоотверженности, но…

Бедняги.

Сволочи Проектировщики! И Строители! Вот вам и «экономия полётного веса!..»

А число аварий и окончательно вышедших из строя механизмов всё росло. Дальше – хуже. Выяснилось, что топливо в оставшихся резервуарах не засорено, а просто разложилось. Или, проще говоря – испортилось из-за длительного хранения в условиях вакуума.

И предсказать заранее, что такое произойдёт, учёные «земли» не смогли. А для меня получилось – что они такие же тупые и самоуверенные твари, как проектировщики и строители…

Теперь экипаж понимал, что все они практически обречены.

Читать тексты отправленных домой радиограмм было обидно и больно: не надеясь на ответ, они старались предупредить «своих» о топливе, о ненадёжных насосах, о наиболее нужных запчастях, об отвратительных материалах и инструментах…

Чтобы, значит, те, кто рискнут попытаться полететь куда-нибудь ещё после них, не попали в такую же ж…!


Однако, ощущая свою ответственность за тысячи вверенных им жизней, они не собирались сдаваться: дежурная смена разбудила остальные две, и вместе они занялись фильтрованием топлива через осмо-мембраны, и много чем ещё, пытаясь за считанные оставшиеся дни найти решение проблемы, на которую дома были затрачены усилия пяти Университетов и тридцать восемь лет.

Читая об этом, я обливался потом, сжимал стальные кулаки, и медленно сатанел.

Приведу суть.

Пятьдесят первый год, сто девяносто третий день. Взорвался перегревшийся насос второго двигателя. Почти сразу – восьмого. Разгерметизация пяти отсеков. Погиб техник Лазар Нухот – он был без скафандра. Ремонт заставил отключить двигатели, и потерять без хода пять дней. После ещё двух дней работы двигателей в форсированном режиме в «плюс шестьдесят процентов», взорвалась тяговая дюза четвёртого маршевого: не выдержала теплоизоляция. Ещё два дня на латание дыр. Но заменить дюзу было нечем – так что нагрузка на остальные девять снова возросла…

Ещё через пятьдесят дней топливо, фильтровавшееся из полного в уже опустевший, но ещё не сброшенный резервуар, через всё те же мембраны, дало протечку. Это они её так назвали.

Я же почти видел в воображении, как могучая струя хлещет под диким напором из разорванного по шву трубопровода толщиной в мою ногу. Проникая из-за авральных трёх «Ж» во все кормовые отсеки, и заливая системы жизнеобеспечения, энергоснабжения и пожаротушения, и разъедая скафандры и тела тех несчастных, которые кинулись перекрывать вентили, спасать остальных, и всё равно – ничего не смогли сделать…

И хотя Капитан почти сразу отключил тягу, это не спасло чёртову «Надежду Человечества».

Разъело прокладки трубопроводов и ёмкостей с окислителем.

Детонация топлива, как вылившегося, так и остававшегося в баках, расположенных, к счастью, в корме, была такой, что ускорение по акселерометру достигало пяти всё тех же «Ж».

Ну и что, что для «безопасности» вся ходовая часть была отделена от жилой зоны обширным «пустым» пространством вакуума, и соединялась с ней только тоненькой коммуникационной трубой и ажурными фермами-кронштейнами?!..

То, что получилось в результате катастрофы, показывает и предусмотрительность, и одновременно глупость тех, кто проектировал Корабль.

Взрыв разнёс по Вселенной всё Машинное отделение. Дюзы – сердце двигательной установки – оказались потеряны безвозвратно.

Оторвало, вместе с креплениями и шлюзами, и унесло в Пространство оба орбитальных Модуля – то есть, челноки-транспорты, которые должны были спускать всех разбуженных Колонистов на Планету, когда закончился бы полёт.

А снаружи Модули крепились, чтобы «не занимать места внутри», и «служить дополнительной защитой от метеоритной угрозы». Ну не дурь ли?! А повреди действительно метеориты эти модули – на чём вы, кретины, собирались садиться на планету?! На «карандаше» длиной в милю?!

Девять десятых массы корабля пропали. Ядро: жилые отсеки с колонистами в гибернаторах, запасами кислорода, воды, и пищи для вахты, остались почти неповреждёнными – да, расчёты оправдались. Жилая зона «Надежды» со «сверхценной» начинкой из спящих колонистов, и всё оборудование криокамер, и жилые отсеки экипажа уцелели, выдержав пиковые перегрузки.

Но что толку с того, что всё это уцелело?!

Ведь эти выжившие, и кое-как залатавшие пробоины, несчастные инженеры, техники и офицеры не могли даже попросить о помощи! То есть, они-то послали запрос, и он пошёл на «землю», когда починили основную антенну… Но он шёл бы туда более двадцати лет.

И ответ пришёл бы – ещё лет эдак через тридцать-тридцать пять.

Ведь корабль, вернее, уже только его носовая часть – всё ещё продолжала довольно быстро лететь. И её курса и скорости уже ничто не смогло бы изменить: в распоряжении экипажа остались только двигатели ориентации.

А всё, что они могли дать – ноль целых три десятых недоступного теперь, как снег в пустынях Ньюсахары, «Ж». Но всё равно – они-то, эти движки, работали до самого конца.

Да и неизвестно ещё – дошло бы их послание до Родины? Или рассеялось затухающей вереницей таких беспомощных в бесконечном равнодушном Пространстве электромагнитных волн…

Что и говорить – перспектива не из лучших.

Конечно, они всё равно не сдались. Снимаю шляпу перед их, пусть бессмысленным, но – мужеством. Да и чего я так разозлился… Злиться надо на дебилов учёных-инженеров-строителей, и – главное! – тех бессовестных Политиков, манипуляторов судьбами, кто послал «добровольцев» в этот практически самоубийственный полёт!

На остальных одиннадцати страницах Журнала были некоторые Протоколы Общих Собраний выживших членов экипажа. Судя по всему, эти Протоколы стали занимать, из-за неизбежной говорильни, такой большой объём, что Капитан приказал вести их отдельно. Но раз мы с Матерью не нашли их, значит он же посчитал нужным и приказать уничтожить все эти Протоколы.

Что там было, какие интриги и драмы разыгрывались между уцелевшими тридцатью шестью офицерами и рядовыми, какие мерзости и возвышенные слова о долге, чести и предательстве говорились – теперь никогда не узнать. Журнал же лишь скупо сообщал о фактах:

– «Пятьдесят второй год. Шестьдесят первый день. 08—00. Вахту принял… 08—30. Обнаружили ещё двух покончивших с собой: капрал Перс Хиддиг и рядовая первого класса Кармен Сьок. Тела отстрелены в 14—00, после гражданской панихиды (…) 14—50. Обнаружена утечка воздуха в сорок девятой секции палубы С. Обнаружить место течи и устранить её не удалось. (…) Секция перекрыта и запечатана. Давление в жилой зоне – ноль восемь нормы. Хайам Лятнес и Больва Туука с носовым кровотечением направлены в медотсек. 16—00. Вахту сдал.»

Так они и отступали, постепенно сдавая пространство своего крохотного Мирка чертовому неумолимому Космосу, надеясь, бунтуя, грызясь между собой, вновь примиряясь для Высшей Цели – собственного, и всё ещё спящих Колонистов, выживания, и отчаянно веря, что, быть может, когда-нибудь… И что бороться надо до конца.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации