Текст книги "Запрещенная фантастика—2. Социальная фантастика"

Как же, поможет им это. Оно больше поможет тем, кто упивается всем по ящику.

А не по ящику – для элиты.

Для желающих чего «покруче» – запрещённые бои до смерти. Настоящей. В подпольных элитных, и всё никак не «выявленных и ликвидированных» закрытых клубах – в тёмных подвалах. Куда с-сучки в золоте и брюликах, и наглые толстопузы в перстнях и в костюмах от «Дольче Габбана» приезжают «инкогнито».

Как же – инкогнито. Сейчас, когда над городом парит чуть не сотня дежурных квадрокоптеров, кто, когда и куда пошёл или поехал – вовсе не секретная информация. Особенно для полиции. Просто, значит, получают доляну. Или – ждут до очередной кампании по «борьбе с нелегальной спортивной преступностью». И уж тогда… Для галочки.

Ладно, раз пока ничего… Сходит-ка он купит хоть гамбургер.

Вернувшись, Олег сняв и аккуратно поставив рядом с тумбой свои элегантные мокасины, закинул ноги прямо на стол. Стянул и кинул прямо на столешницу чёртов галстук-удавку.

Запустил зубы в «пищу, чреватую ожирением». Снова щёлкнул пультом.

Над чёрной коробкой, лежащей прямо перед ним на столе, возник проекционный экран. Видимость – куда там обычным!

Ну-ка, сделаем покрупнее. Да и звук… Так. Ага. Его зазноба слушает курс валют и котировок акций. Довольно-таки странно в таком контексте.

Дальнейшие её действия ещё больше удивили его.

Марина вскочила с постели, и буквально за пять (!) минут оделась. Даже почти (две минуты – не в счёт!) не красилась. Так, а это что она делает? Не иначе, как ищет в шкатулке с драгоценностями его последний подарок – кулон с изумрудом. Вот, точно. Кладёт в косметичку.

Выходит из квартиры… Хм-м… Он сделал звук потише: стук каблуков по лестнице и чертовому асфальту так и отдавался в ушах! Ещё бы: микрофоны – прямо в подошвах! А ретрансляторы, как уверяют подрядчики – покрывают всю столицу. И пригороды.

Так. Остановилась. Изображения, конечно, нет, но догадаться несложно – обочина шоссе. Теперь – такси. Адрес? Адрес… Ух ты! Да это же – тот самый ювелирный салон, где он и брал… Сдаст?!

Вертясь на кресле, и досадуя, что поскупился на найм квадрокоптера, (Ну, собственно, на кой он нужен? Олег-то рассчитывал на «шоу на постели») он вслушивался: вот его лапочка расплачивается с таксистом через терминал (экономная, паршивка!), идёт, входит (уж звон этого-то колокольчика Олег не перепутает!), подходит к прилавку:

– Будьте добры. Старшего менеджера. – тон такой, что будь ты не трудяга-продавец, а хоть бы наследный прынц – послушаешься!

Торопливо удаляющиеся, но мягкие – по ковру! – шаги. Другие. Поступь если можно так сказать – вкрадчивая и спокойная:

– Добрый день, уважаемая госпожа. Я – Леонид Маркович. Чем могу…

– Да, можете. Я хотела приобрести дубликат вот этого. А оригинал сдать обратно.

Стук по прилавку. Пауза. Вежливый до тошноты голос:

– Да, это безусловно – наш товар. Но… Есть ли у вас товарный чек?

– Да. Вот он. – точно! Его ласточка педантично следила за всеми чеками на те подарки, что он ей… И как бы невзначай пихала в косметичку. А молодец.

То, что она – ещё какая молодец, стало ясно из дальнейшего диалога:

– Да, чек тоже наш. Но известно ли вам, уважаемая, что те изделия, которые стоят более пятидесяти тысяч, мы обратно…

– Довольно! Гоните кому другому! Хочу напомнить вам ваше же внутренний Устав: «по требованию клиента ввплачивать деньги за возвращённый товар, или обменивать его на аналогичный по качеству и цене». А где, кстати, Сергей Геннадьевич? Почему сегодня здесь – вы?

– Прошу прощения, сегодня – воскресенье. Поэтому здесь сейчас я. А Сергей Геннадьевич – на выходных.

– Тогда где Михаил Иосифович?

– Простите. Но он тоже…

– Так, понятненько… – постукивание каблучком пропало даром, поскольку его заглушала толстая ковровая дорожка. Но подёргивание тела – и какого! – клиентки, Леонид Маркович не заметить не мог, – Так мне что – позвонить им?! Или вы, наконец, вернёте деньги, и перестанете пудрить мне мозги? Вас от этого не убудет – десять процентов от стоимости магазин всё равно удерживает с клиента. Как страховой фонд.

– Д-да, миледи. Разумеется, мы всё вернём. И вам не нужно никого беспокоить звонками. – по тону понятно, что младший менеджер, оставленный за начальство отдуваться в выходные, меньше всего хочет нагоняя за прерванный уикэнд, – Прошу за мной.

Олег не без удовольствия, и даже закинув руки за голову, прослушал интермедию под названием «открывание сейфа, и отсчёт бабла». После чего Марина удовлетворённо произнесла:

– Теперь – дубликат. Из чего, кстати он сделан?

– Стразы Сваровски и искусственный изумруд. Состав полностью соответствует…

– Отлично. Вот – это вам за оперативность и вежливость.

– Ну что вы, что вы, леди… Благодарю. Надеюсь, вы посетите нас ещё!

– Разумеется. – хмыканье, и, очевидно, привычное подёргивание точёным плечиком, – Можно подумать, это не я направляю к Сергею Геннадьевичу в год – на полмиллиона лохов. Прощайте!

– Всего доброго, миледи!..

Снова такси. Судя по названному адресу – Марина едет в один из центральных районов. Но что ей там нужно? Воскресенье же! Всё элитно-престижно-деловое закрыто.

Вот она расплачивается. На этот раз – наличными. Странно. Стук каблучков. Долгий. Значит, его зазноба куда-то долго идёт. Отрывается от возможной слежки?

Нет – скорее, не хочет, чтоб таксист знал, куда она ехала на самом деле.

Звонок.

Дверь открывают.

– Хачик Акопович дома?

– Здравствуйте, Марина Владимировна. Да, он дома. Прошу, проходите.

Здесь ковры явно очень толстые: шагов почти не слышно.

Открывается дверь. Затем – другая. Ага – тамбур. Как у его кабинета.

– О, Мариночка свет Владимировна! Прошу, прошу!.. – шелест материи. (Обнимаются, что ли?!), – Располагайтесь! – чуть слышный стон кресла, явно мягкого и удобного, – Как поживаете? Что нового? Как здоровье?

После недолгого молчания доносится:

– Ах, Хачик, Хачик… Сколько лет, сколько зим, а ты всё такой же. Неотразимый серцеед. Призовой Казанова. Отлично моё здоровье. И дела ничего себе. Ладно, к делу.

Вот наличные. Вложи в «Тыва-никель».

– Вы имеете в виду, Марина Владимировна, что я должен приобрести на все – акций «Тыва-никеля»?

– Точно. И вот ещё что. Если получится – незаметно и потихоньку избавься от «Таймырского медеплавильного», и «Уральских самоцветов».

– Хм-м… – звук озадаченный, и слышно побарабанивание пальцами по чему-то вроде полированной столешницы. – Хорошо. Сделаю. Что ещё?

– Ещё – пришли кого-нибудь ко мне сегодня вечером. Подозреваю, что мой очередной «бывший» успел оборудовать. Квартирку-то. Не хочется быть лохнессой…

– Понял. А как насчёт – прослушки? Или – слежки?

– Этого пока нет. Вчера сама излазила всю хату с детектором. Микрофонов нет. А уж силуэт квадрокоптера я как-нибудь замечу…

– Но ты же говорила, что он – профи.

Олег напрягся – даже жевать перестал, а затем и положил бутерброд на стол.

– Профи-то он профи… Но, похоже, только в своей области. Программирование и воровство документов из компов-стационаров.

– Хм-м… Да, пожалуй. Да и если бы на тебе были жучки или маячок, рамка у двери пропикала бы. Так что не волнуйся: ты чиста, как…

– Девственный снег Памирских ледников, из которых…

– … добывается вода «Дар природы». – хмыканье, и снова постукивание ногтями по столешнице, – Хватит издеваться над слоганом моей компании.

– Я и не издеваюсь. Так ты пришлёшь кого-нибудь?

– Разумеется. Но можно сделать и лучше. Если слежки, как ты говоришь, нет, – пауза, пока она, очевидно, кивает, – Я пошлю кого-нибудь прямо с тобой. Как насчёт Рихарда?

– Устроит.

Не вслушиваясь в дальнейшее, Олег взялся за сотку:

– Алло, Николай? Да, это Олег Анатольевич. Начинайте! Успеете снять видеокамеры за… Восемнадцать минут?

– Да.

– Приступайте! Лучше, конечно – быстрее. Главное – без следов!

– Разумеется, Олег Анатольевич. Это – наша работа.

Поездка до дома на машине Рихарда (Судя по мощному рёву и щелчкам коробки передач, это была БМВ.) заняла у его солнышка двадцать одну минуту. Вероятно, потому, что его-то она не напрягала остановками, как бывало в обществе Олега, на покупку «вон того», «вон этого», и колбасы с майонезом, во всех попавшихся на глаза бутиках и элитных продовольственных…

Но Николай успел отзвониться через всего семнадцать минут после его команды – так что добро пожаловать домой, милая!

И пусть Олег остался «без глаз», и теперь не сможет любоваться на чужие игрища на сексодроме, зато он точно знает: он – не лох. И старинный способ с размещением микрофончиков, а не камер, как все избалованные нувориши привыкли – вполне себя оправдал. Радует и то, что их новая селено-силиконовая начинка не даёт обнаружить крошечные бусинки, вводимые с помощью обычной медицинской иглы в любой материал, менее прочный, чем эта самая игла – металлодетекторами, или сканнерами старой конструкции. Нужно приобрести новые – девятнадцатого поколения.

Ладно, если его зазнобе придёт в голову такая мысль – уж ничего не поделаешь. Поскольку повынимать быстро микрофончики из всех шестидесяти трёх пар выходных туфелек и сапожек – ну никак невозможно!..

Однако придирчивый осмотр углов комнаты и последующий диалог с Рихардом не затянулся, и не перешёл в «другую плоскость», как Олег было заопасался:

– Марина Владимировна, чисто. Похоже, с прошлого раза никто ничего не…

– Отлично. Это я и хотела узнать. Привет Хачику Акоповичу.

– Всего доброго, Марина Владимировна.

Стук запираемой двери.

Долгое время слышно только включённый снова телевизор – на канале новостей столицы. Туфли точно сняты – если она и ходит по квартире, то, как обычно, босиком.

Голос его лапочки. Спокойно-деловитый:

– Здравствуйте. «Медаура»? Это Якушева… А Василий Петрович сегодня работает?.. А Михаил Ильич?.. Ага. Поняла. До скольки, вы сказали?.. Да. Да. Сейчас подъеду.

Поездка на такси заняла не более десяти минут. Олег успел дожевать свой гамбургер. И даже выпить воды из графина на столе – Мария Михайловна и сюда каждый день наливала свежую. Разумеется, кипячёную.

Стук каблучков уже не раздражал – он покрутил ручки настройки, и сделал его почти неслышимым. В отличии от частотной полосы голосов:

– Здравствуйте, Марина Владимировна. Михаил Ильич сегодня принимает в восемнадцатом. Он уже ждёт вас.

Что-то он не заметил, чтоб его солнышко поблагодарило, или замешкалось, снова затюкав каблучками по ковровой дорожке. Видать, привыкла, что она – госпожа, а остальные – холуи-холопы…

Пагубная привычка. Рано или поздно такое отношение спровоцирует какого-нибудь «холопа», или «рабыню» предать, вернее – продать тщательно оберегаемые, согласно полученным деньгам, интересы и врачебные тайны «богатой клиентки»…

Олег сделал себе мысленную заметку: узнать, что за Медаура, где принимает «Василий Фёдорович», и выяснить, кто стоял сегодня на стойке регистрации. Это – на тот случай, если придётся добывать историю болезни.

– А, Марина Владимировна! Добрый день! Отлично выглядите! Как ваши дела? Какими судьбами к нам? По вас никогда не скажешь, что что-то…

Прошу – присаживайтесь!

– Здравствуйте, Михаил Ильич. – куда делись вульгарные, как с ним, или в его присутствии, интонации! Или – доброжелательно-радушные, как с Хачиком. Осталась только холодная деловитость, – Да, по мне – никогда не скажешь. Поэтому и прихожу к вам. Чтоб и не только по интерьерчику – нельзя было сказать.

– Так дело – в… экстерьере? – отечески-добродушный тон. Похоже, собеседник Марины может себе это позволить: судя по голосу, ему – далеко за… Пенсионер на дополнительной подработке, словом.

Но – судя по всему – чертовски толковый пенсионер. Иначе не стали бы держать в явно частной, и элитной, клинике.

– Да… Да.

– Что ж, милая моя – не стесняйтесь. Врач в наши неспокойные и насквозь меркантильные времена – куда надёжней, и нужней, чем духовник. Да и стены… Вопреки предубеждению москвичей, насчёт незащищённости их частной жизни… Вы ведь оставили мобильник в камере хранения? Гарантирую: здесь никто никого не прослушивает! Проверки наша инженерная служба проводит ежедневно.

– Знаю, Михаил Ильич. Поэтому и… Да. Так вот об «экстерьере». – он услышал, что она, словно всё равно – колеблется. Думает, стоит ли доверять врачу явно серьёзную проблему.

Но – решилась (ну правильно: иначе зачем бы ехала?!):

– Во время вчерашнего секса я почувствовала там настоящую боль. Сильную.

– Да-да?..

– Ну, как это получше сформулировать… Словом, раньше этот партнёр мне никаких проблем не создавал. Ну, минут десять, от силы – пятнадцать. А в этот раз – я засекла! – уж так наяривал, сволочь (простите), словно это – последний трах в его жизни… Словом – работал минут двадцать пять-тридцать, и – как будто растёр мне там всё.

Если б не видала презерватив – абсолютно обычный! – могла бы подумать, что он свой… обернул в наждачную бумагу!

– Так… – чёрт его задери! И этот – барабанит пальцами, или ногтями по столешнице! – Теперь давайте, пожалуйста, подробно. Что ели перед соитием. Нет ли простуды, или, скажем, кишечных расстройств. Пили ли какие-нибудь антибиотики? Не замечали каких-либо выделений оттуда в последние дни? Как именно занимались – в смысле, в какой были позе. Параметры члена партнёра.

– Нет, всё было… В порядке. Нет, у меня никаких расстройств, или простуды, сейчас нет. Лекарств не пила. Выделений не было. А параметры члена… Хм.

Ну, на первый взгляд – ничего экстраординарного. Сантиметров девятнадцать-двадцать. Толщина… Да, думаю, чуть потолще обычного. Разумеется, он был в высококачественном, но – обычном презервативе. Я потом специально посмотрела: ничего «экстремально-экзотического», никаких бугорков или пупырышков. Стандартный «Люмер».

Занимались… Вначале – в первой основной. Затем – «а ля ваш». Затем. Хм… Нет, больше – никак. Только в этих двух. Из них во второй позе – минут пятнадцать.

– Странно, странно… Ну что ж. Прошу вас, Марина Владимировна. – шевеление, скрип не то мебели, не то – какого-то оборудования. Щелчок – наверное, лампы.

– Так вам удобно?

– Да, вполне.

Теперь – звук натягиваемых резиновых перчаток. Олег чуть прибавил громкость. Сейчас наверняка он услышит нечто важное. И для него, и для… Бывшей.

Спустя три минуты уже не столь оптимистичный голос прокомментировал:

– Вижу множественные изъязвления. И зоны покраснения. Вот: выведу-ка я и вам сюда на экран. Видите? Да-да, вот эти дендритовидные следы от лопнувших капиллярных сосудов. Да и общее покраснение говорит об аномальной гиперчувствительности к воздействию… Н-да… Словом, растертости не должно было быть, если б с организмом всё было в порядке. Как я вам уже неоднократно говорил…

Приспособляемость стенок вагины – величайшая. В обычном состоянии. А ваша – явно не совсем… Вернее – совсем не!..

Взгляните: когда веду световодом сюда – здесь и здесь видны и изъязвления, словно от кислоты. Простите, Марина Владимировна, но мне придётся взять соскоб. Минутку, потерпите… И для анализа на кислотность… И прочие лабораторные исследования. Вот так… Теперь вам придётся подождать. Если желаете – можете пока пройти в солярий. Или – комнату для гостей.

В кабинет ласточку пригласили лишь спустя час с лишним. Всё это время Олег слышал только вздохи, нервное хождение взад-вперёд по какому-то помещению, и скрип дивана, куда его дама садилась, чтоб буквально через пяток минут снова вскочить для хождения.

Надо же – похоже, тут всё организовано серьёзно. Насколько знал Олег, тесты и анализы занимают обычно не менее двенадцати часов. А тут, наверное, лаборатория при Центре работает круглосуточно.

– Прошу вас. Нет-нет, не туда. – похоже, солнышко хотело снова расположиться в кресле, где нужно «раздвинуть ножки». Привычка? – Марина Владимировна. Результаты готовы. Дело тут такое…

Хмыканье и ёрзанье ножек стула по линолеуму. Михаил Ильич сопит – грешным делом можно подумать, что нагнетает обстановку, или набивает цену. (Впрочем, это – вряд ли. Достаточно единственной жалобы в Совет по врачебной этике, и такого с треском погонят куда подальше!) Марина молчит. Наконец мужчина вздыхает:

– Микроскопическое исследование соскоба показывает, что наружные и подстилающие оболочки вашей вагины сильно… Дистрофированы. Эластичность… скажем так – частично утрачена. Это аномально. Такие изменения обычно связаны… С достижением преклонного возраста. Я бы сказал, что и все остальные исследования подтверждают эту версию. Словно вашему организму – тридцать, а вагине – семьдесят.

Есть, у меня, конечно, предположения, чем вызван такой феномен…

– Зато у меня это – не предположения, доктор. Консум.

– Ну да, ну да, вы правы… – тон сокрушённый, – Консум способствует. Преждевременному старению именно внутренних органов. И – слизистых оболочек. Наверное, заметили – что в полости рта теперь чаще возникают стоматитовые и гингивитовые изъязвления, причём – даже от мягкой зубной щётки? И кровоточивость в дёснах?.. И, возможно, кровоточащие трещины в сфинктере клапана толстой кишки при дефекации?

Долгое молчание. Вздох.

– Ваша правда, Михаил Ильич. Зубы чистить стало больно. И ранки от щетины долго не заживают. И… Где-то с месяц приходится не вытирать туалетной бумагой, а – подмывать. Потому что больно.

Но что же мне?!..

– Делать? – тяжкий вздох, – Боюсь, Марина Владимировна, обрадовать не смогу. Делать вам теперь почти что – нечего.

Нет – я, разумеется, назначу вам курс лечения витаминами, разными гелями да сиропами, улучшающими эластичность… Слизистых оболочек. И полостей тела с такими оболочками… Только…

– Только – ни… это не поможет, вы хотите сказать?

– Ну, зачем же так вульгарно. Нет, поможет, конечно… Но – на очень непродолжительное время. Потому что сами знаете: скорость старения внутренних органов организма, обработанного Консумом, прямо пропорциональна объёму введённого Консума. Или – площади, по которой он был рассредоточен.

– Так дистрофические, или старческие, как вы их назвали, изменения…

– Необратимы, к моему великому сожалению.

– Чёрт! …! (Простите.) И что же мне теперь…

– Ну как – что! Самое главное – что вам теперь не делать. А это уж подразумевается само-собой: завязывать с активным сексом. Других вариантов нет. И это же вам скажет и заведующий. И любой другой гинеколог с опытом работы с Консумом.

– А никак нельзя, скажем, пересадить… Сейчас же выращивают органы?

– Выращивать-то выращивают… Из ваших же стволовых клеток. И даже – вставляют. Но… Оперировать полностью всю вашу вагину у нас никто не возьмётся. Подсудное дело. Уже сталкивались. Или… Вы же не хотите поехать в Таиланд, где местные умельцы-шарлатаны вам, конечно, за ваши деньги всё сделают… Но так, что через пару недель всё отвалится, и выпадет.

– Н-нет… Нет.

– Ну то-то. Посоветовать, если честно, могу только одно: вот рецепты. Витамины для повышения эластичности тканей. Блокаторы действия Консума. (Частичного, и временного, разумеется!) Гель «Всетаз». Вливайте внутрь. И тщательно размазывайте – специальный инструмент прилагается к флакону, вместе с инструкцией. Размазывайте по всей внутренней поверхности. Правда – есть ограничения. Не позже, чем за полчаса до сношения. Иначе – впитается, и эффекта защиты не будет. Но.

– Опять – но?

– Да, опять. Если вы себе не враг – не пользуйтесь слишком часто. Существует риск при длительном применении…

– Онкология?

– Да. Чего уж тут скрывать. «Всетаз» и выдумали для богатых «шаловливых» старушек… Ещё до изобретения Консума. Так что – думайте сами, Марина Владимировна. Здоровье, как говорится – ваше. Или… Если уж без секса обойтись совсем никак – переходите на фалоимитаторы. Малого размера.

– Понятно. – в голосе почти ничего не проскальзывает, но догадаться об истинных эмоциях его ласточки не трудно.

П… дец лёгкой работе!

И если не успела сделать вложений в акции, или накопить приличной суммы на процентных долговременных счетах, придётся что-то делать. Работать. Руками. Или головой. Поварихой? Чертёжницей? Инженером? А, может, педагогом английского в начальных классах, как записано в её, явно купленном папочкой, дипломе?

Он цикнул зубом от этих мыслей. С таким-то характером – да на работу среди обычных людей?! Тем более – детей?!

Где эту балованную козу с огромным гонором, станут держать?! Да и не пойдёт она. Скорее всего – всё же чего-нибудь подкопила на чёрный день!

– Мне всё ясно, Михаил Ильич. Значит, завязывать?

– Да. – снова слышно побарабанивание по столешнице. Затем всё же врач решил высказаться, – Марина Владимировна. Вы – наша старейшая и, смею вас уверить, одна из самых уважаемых, клиентка. Поэтому я, и Владимир Фёдорович считаем своим долгом, своей прямой обязанностью – стараться сохранить ваше здоровье как можно дольше. Чтоб столь цветущая и привлекательная женщина могла наслаждаться в полной мере… Э-э… Этим самым здоровьем. И преимуществами, которое даёт оно, и ваше материальное… Хм.

Однако.

С моей стороны было бы преступлением не указать вам на опасность ведомого вами образа жизни. Беспорядочные половые связи, да ещё с партнёрами со столь разными… э-э… Параметрами. Вот, например, предпоследний – тот, который, как вы сами выразились, «чуть не протыкал» вас насквозь – это ведь был явный перебор! Особенно – на столь долгий срок! Голубушка, ну прекращайте вы эти глупые эксперименты! Вы же сами видите, чем это кончилось. Да, даже ваша вагина имеет предел прочности!

И сейчас он превышен!

И если вы не обеспечите, как это обычно говорят, «длительный отпуск» для вашей кошечки, ну тогда я просто!.. – что он там – разводит руками, что ли?

– Да, Михаил Ильич. Я всё поняла. Пожалуйста, не думайте, что я не прислушиваюсь к вашим, или Владимира Фёдоровича, советам. Что же я – враг самой себе?

– Ну вот – то-то. Надеюсь, что нет.

– Разумеется. – слышно, как что-то по чему-то скребёт. – Вот чек. За обычный приём. А вот это – лично от меня. Вы всегда… С пониманием относились к моим капризам и… Скажем так – нетрадиционным способам… Проводить досуг.

– Благодарю вас, Марина Владимировна, – слышен скрип стула. Он, похоже, встал-таки, чтоб проводить её, – Однако… Если хотите и правда – пожить подольше спокойно, и без экстренной доставки в стационар, с неизбежной операцией – помните.

Отпуск!

Олег щёлкнул выключателем лишь тогда, когда Марина добралась до дома, и сделала то, чего он раньше никогда от неё не слыхал. Да даже не подозревал, что она умеет: Разрыдалась в голос. Возможно, что она даже лежала прямо на полу: уж слишком странный шёл из наушников звук. И убрать скребущих на душе от этих отчаянных, и по-детски беспомощных, подвываний, кошек, не получалось. Ну никак!

Поэтому он и отключил звук. Встал. Прошёлся по кабинету.

Чувствовал ли он себя виноватым?

Нет. Врач ясно сказал: до него девушка «экспериментировала» с каким-то – ну «очень крутым» мачо. С нестандартными «параметрами». Значит, то, что её драгоценная и столь вожделенная когда-то «кошечка» изношена ещё до него, ясно и ей самой.

И пусть тут какую-то роль сыграл, разумеется, и Консум, но…

Но если бы Марина не планировала с самого отрочества вести именно такой образ жизни, ничего бы, наверное, и не случилось?..

Ведь даже её отец, в последние годы своей жизни отдалившийся и отказывающийся с ней общаться, отчаялся что-то сделать в своё время. И перестал «наставлять на путь истинный», напирая на то, что «так не принято», что она «позорит его честное имя», и пренебрегает его естественными желаниями «поняньчить законных внуков»…

Марину, конечно, жалко.

Но разве она сама не знала, чем всё это рано или поздно обернётся?!

Или…

Или она вполне сознательно шла к этому?! Может, она – скрытая мазохистка? Или – что вернее – в ней глубоко заложена эта жуткая страсть.

Стремление к смерти.

Да ещё – самой мучительной смерти.

Потому что саркома от Консума – чертовски мучительна. А если Марина продолжит то, что она делает, то возникновение этой самой саркомы – неизбежно.

Но вот вопрос – должен ли он попытаться удержать её от этого самого?!

Чёрт возьми…

Это что же получается – он скажет, что подслушивал её, всё знает, и сейчас хочет взять её в жёны, чтобы «оберегать её драгоценное здоровье» тем, что будет воздерживаться от… секса с ней?!

Ну, предположим, что она даже простит его, и согласится…

Но – хочет ли он этого?!

Чушь. Да и лицемерная к тому же.

Он и от себя не скрывал, что встречается с ней только именно – из-за экстремально прекрасного секса!!!

Так что вот уж на что он не согласен – так это – на «воздержание»!..

Да и разве она сама «тонко», и не слишком, намекала ему, что поднадоел: недаром же эти участившиеся скандалы… да и шмотки его она уже покидала в окно. И в последний его приход…

Только что на дверь не указала.

Не-ет, он – вовсе не добрый самаритянин.

Он – нормальный самец. С нормальными мужскими потребностями. И «благотворительность» – вовсе не в его духе. Скорее, в его духе – потребительство. Впрочем, у кого из состоятельных не так сейчас? Или – во все прошлые и будущие времена?

Толстые кошельки открывают потрясающие возможности. В том числе – и игнорировать обычные для простых людей нормы так называемой морали.

А расставание, фактически, уже состоялось. И можно просто – забыть, и поставить в телефоне на её номер – блокировку. Как он и делал неоднократно. В почти все предыдущие «связи».

Значит – прости, Марина, к тебе он больше – ни ногой.

И основная нагрузка придётся теперь на его новую секретаршу. (Как, бишь, её зовут? Опять забыл!) А, да – Алина.

Вот и хорошо. Придётся, когда уж будет совсем невтерпёж, брать её куда-нибудь в гостиницу – для «углублённой» и сверхурочной «работы»!

А что – нормальный план.

А когда Алина поднадоест, или начнёт «качать права»…

Он просто объявит новый кастинг.

Цинично? Да.

Жизненно? Да.

А совесть, как он делал неоднократно, можно и…

Засунуть туда, куда только недавно он засовывал свой похотливый член!