Текст книги "Армада 2"

4. Медвежья гора.

Сам городок называется Медвежьегорск а на небольшом тогда еще деревянном здании вокзала на табличке значилось – станция Медвежья гора Северной железной дороги и приписка на финском – Karhumäki.

Коренных карелов знающих к тому же еще и финский – было тогда меньше 8 % населения Карельской АССР… а надписи были везде…

Гор в округе хватало – какая из них Медвежья? Наверное та что начиналась сразу за железнодорожным полотном и нависала над всем городком – прижимая его к берегу Онежского озера. У подножья горы – сразу попадались несколько толстых бронеколпаков маленьких дотов… дальше и выше среди заросшей травой и деревьями скалы – было еще несколько укрепленных огневых точек.

Из них открывался удивительно красивый вид уходящее за горизонт огромное как море озеро… берега и горы поросшие лесом деревья местами росли почти над самим озером – на огромных и позеленевших от моха камнях. Озеро – ближе к городу – вдавалось в берег подковой…. с песчаными косами в несколько метров шириной и за ними опять начиналась стена зеленого леса.

На берегу – были видны несколько кранов в грузовом порту небольшой волнолом с полузатопленными рядом с ними древними буксирами и баржами… лодочная станция и городской парк – мало отличавшийся от дремучего леса. Все таки в Карелии очень красиво и тихо иногда мне казалось, что это вообще самое лучшее место на Земле. Багамы с Мальдивами – отдыхают.

В городском парке была одна широкая аллея и несколько крошечных больше похожих на тропинки. Упирался парк в широкую полосу песка – по нему можно было выйти к лодочной станции. Смотритель на этой станции зачерпывал воду кружкой прямо из озера и пил. Вода была очень вкусной и холодной. Тогда это можно было делать – абсолютно без вреда для желудка и прочего здоровья.

Парк был почти всегда пуст и бродя по нему… возникало ощущение что здесь вообще кроме нас и смотрителя пьющего из озера – никого больше нет. В Карелии – часто возникает такое чувство одиночества спокойствия тишины… просто – остаешься наедине с природой.

С горы над городком – это тоже ощущалось. С обратной стороны был широкий въезд почти в вершину самой горы – грузовик влезал точно. За входом пещера расширялась и была больше похожа на огромный ангар с ровными бетонными стенами. Бетон был светлый и как новенький… как будто ему всего несколько лет а не минимум полвека.

Несколько проходов внутрь горы – были завалены и местами забетонированы от любопытных туристов. Говорили что здесь был целый городок с казармами госпиталем столовой и складами боеприпасов и часть дотов на горе соединялась между собой подземными ходами.

Бои здесь были очень тяжелые да и сама гора осталась усеянной минами. Что-то наши саперы разминировали но в горе оставались еще секреты и несколько местных исследователей погибло. Тогда и взорвали засыпали и забетонировали остатки лазов внутрь горы…

А еще перед въездом в пещеру была красивая и уютная полянка с бьющим в самой ее середине – родничком.

5. В ночной рубашке

На любом теплоходе – много механизмов из которых периодически капает масло топливо вода и еще другие разные жидкости. Сальники зажимать чтоб вообще не капало – нельзя… потому что этот самый сильно зажатый сальник начнет “съедать” вал и не надолго избавившись от редкого подкапывания – вы получите приличный поток этой самой жидкости льющейся не туда – куда положено.

Что бы вытирать все эти жирные грязные капли и лужицы да и сами руки после работы с каким-нибудь механизмом – используют ветошь. Отходы всевозможных и многочисленных тогда в СССР – швейных производств. Получали эту самую ветошь мешками и старались набрать ее с запасом.

Самая лучшая ветошь – нитяная. Обрезки и кусочки ниток всевозможной длинны и и размеров. Нитяная ветошь лучше всего и больше всего – вбирала в себя масла солярки и воды или смеси всего этого вместе.

Намного хуже – если попадалась синтетика Особенно какие-нибудь нейлоновые вещи. Много чего разного попадалось в очередном новом мешке с ветошью. Попалось как-то и пару мешков с женскими ночными рубашками Были они хлопчатобумажными и белыми в неярких и мелких цветочках.

Часть их аккуратно порвали или порезали на небольшие квадратные тряпочки-платочки и засунув их края в карман робы – выглядели почти джентельменами на вахте в машине. Рубашек было много. А рабочей одежды – мало. Обычно один комплект сначала полдня отмокал в дефицитном тогда стиральном порошке потом собственно долго и нудно стирался и наконец – сушился.

В особо грязных случаях – на длинном конце привязанном к леерам выбрасывались за борт связанные между собой куртка и брюки и все это полоскалось там почти автоматически и целыми сутками. Со временем как и в любом деле – набираешься опыта в том числе и меньше пачкаешь рабочую одежду.

Изредка попадались в ветоши и женские чулки или колготки с браком. То ли без носка или без пятки или просто все уже в стрелках. На свои ноги – механики их конечно не натягивали…

А использовали их вместо длинных перчаток если руками надо было работать в особо грязном и тесном месте. Большая часть технической грязи которая вообще не венерическая (так иногда шутили на флоте) – оставалась как раз на этих колготках превращенных в перчатки…

А еще в ночных рубашках – хорошо было ходить ночью по пароходу И пугать случайно вышедшего в гальюн и сонного члена экипажа…

В ходовой рубке ночью – вахтенный штурман и рулевой сидят почти в абсолютной темноте… и вот рулевого посылают на камбуз за колбасой с сыром чтоб попить чаю. Вместо рулевого – возвращается что-то белое и молча протягивает руки к горлу штурмана Штурман начинает звать то ли маму… то ли капитана – или даже всех вместе сразу. Были попытки и с крыла мостика прыгнуть за борт…

Когда ночных рубашек не было на борту вдруг заводился – гномик Особенно этих самых гномиков почему-то боялся второй механик. Здоровенный двухметровый мужик – весом под 130 кг и кулаками с мою голову Гномик видно чувствовал что его боится именно второй механик и поэтому, появлялся на борту только во время его “ собачьей” вахты – с ноля до четырех.

Гномики тоже любят поспать и всю эту четырех часовую вахту он не носился по пароходу А появлялся примерно в одно и тоже время с 00-10 до 00-20. Второй механик как раз заканчивал в это время прием вахты и осмотр машины и начинал подниматься по трапу на главную палубу.

Выйдя из тамбура главной шахты в коридор с рядком жилых кают он как раз замечал спину бегущего куда то по своим делам – гномика Второй механик бежал в другую сторону – на мостик и докладывал вахтенному штурману что он опять видел гномика.

Собирали нескольких еще не улегшихся спать членов экипажа и толпой пытались его поймать. Ловили – целый месяц Видели его одновременно многие – но поймать или хотя бы разглядеть поближе ни разу не удалось…

Были на подозрении двое – радист и электромеханик… но их на время охоты за гномиком старались держать на виду а гномик все равно появлялся.

Замучавшись ловить этого гномика – ниндзю экипаж пришел к выводу – что это никакой не гномик.

А самый настоящий “пароходный” – и поэтому его хрен поймаешь…

6. ББК.

Начинался ББК в Повенце. Местная присказка: «Повенец – белому Свету конец». В свое время был в этих краях в ссылке Михаил Иванович Калинин который потом стал “Всесоюзным старостой” – на память о нем здесь и улицу одну назвали его именем.

Во время Великой Отечественной Войны – в канал уперлись финны и дальше не смогли пройти.

В Карелии вообще очень красиво а на канале – особенно. Иногда борт проходит в нескольких метрах от поросших мхом огромных камней. Часто прямо к самому берегу стеной подходит лес – и кажется что корабль двигается по какой то аллее… не понятно откуда появившейся в этих глухих краях.

По плану на проход всего ББК и его девятнадцати шлюзов – давалось вроде 36 часов. Наш «Волго-Балт 146» проходил его обычно за сутки и был своего рода “чемпионом” БОПа. Иногда канал – закрывали… тащили в доке подводную лодку или в Питер или наоборот в Северодвинск.

Тогда десятки “банановозов” – вставали на якоря и ждали пока пройдет док с подлодкой. Кто стоял на озере у Повенца кто в Белом море в районе Беломорска. Наконец показывалась огромная махина плавучего дока с лежащей в нем лодкой. Что могли закрывали брезентом – но все равно было видно что это лодка а не что-то другое.

Впереди и сзади буксиров тянущих лодку – шли небольшие катера… в случае чего разгоняя близко подошедший или не совсем удачно вставший на якорь сухогруз.

Вдоль бортов подводной лодки стояло минимум по десятку матросов а на подобии мостика на доке – несколько офицеров во главе с седым адмиралом.

Махина дока – скрывалась из вида… и десятки в основном «Волго-Балтов»… врывались в ББК с противоположенных сторон.

В отдельные годы только одних БОПовских – сухогрузов стояло на линии Архангельск-Калининград по сорок единиц Перевозили за навигацию – миллионы кубометров леса. Были еще и другие грузы и теплоходы другие и из разных пароходств СЗРП СРП ЗРП ВОРП. Частенько на канале было не протолкнуться и возникали очереди на шлюзование.

Кто-то из БОПовцев – вроде даже песню про канал написал. Второй штурман – как то ее спел… я помню только начало… ББК ББК это не море не река а трижды проклятый канал – который многих доконал…

В 1991 или 1992 году – мы последними шли по ББК кругом уже был лед и ворота шлюзов открывались медленно и неохотно. Мы одни шли по каналу и было это очень не привычно после летнего столпотворения на нем.

Потом не стало страны самого БОПа и на канале – летом бывало так же пусто как и в наш – тот самый последний рейс по нему. Но все равно – там очень красиво быть может это одно из самых красивых мест в Карелии будет возможность – побывайте там обязательно.

7. Боцман с бачком.

На юте обычно стояло в специальных креплениях по три-четыре бачка для пищевых отходов. Бачки были метра полтора в высоту диаметром около метра и весили намного больше чем их содержимое – килограммов под пятьдесят. Все на флоте – делается как минимум с тройным запасом по прочности поэтому и бачки делались наверное вообще “навечно” и из металла – похожего чем-то на броню.

При стоянках в порту – пара матросов тащила эти полные и тяжелые бачки через три трапа на берег и высыпала их содержимое в специальные контейнеры. Отдыхать приходилось после каждого трапа и если матросы были сильно разного роста то периодически о дно бачка еще и отбивали ноги. Да и за прием мусора и отходов надо было тоже платить.

Чтобы избежать лишних расходов и физических затрат – пищевые отходы выбрасывали за борт подальше от берега… чайки и рыбы их тут же дружно уничтожали так что экология почти не страдала.

Онежское озеро старались беречь и выбрасывали максимум половину содержимого бачков и темной-темной ночью. Делали это на полном ходу и два вращающихся винта – превращали все выброшенное практически в планктон.

В ходовой рубке на вахте как обычно – был один из штурманов и рулевой из практикантов. Боцман посмотрел что уже стемнело и поднялся на мостик. Вахтенный начальник предложил попить всем чайку но боцман сказал потом сначала надо бачки выкинуть – нужен помощник…

Штурман отправил практиканта в помощь боцману. Вышли они на ют и боцман сказал выкинем только один – остальные почти пустые. Взялись они каждый за свою ручку подняли на уровень лееров и наклонили чуть вниз… тут практикант свою ручку и… отпустил совсем.

Боцман за эти самые бачки отвечал периодически их красил… поэтому ручку свою не отпустил и вместе с бачком улетел за борт.

Матрос вернулся на мостик и встал вместо штурмана на руль. Вахтенный начальник пошел к штурманскому столику с картой района повозился там с другими бумагами прошелся по рубке посмотрел на радар сел в лоцманское кресло и стал вглядываться в окружающую темноту.

Помолчав минут пять штурман спросил бачки то выкинули?

Матрос да выкинули.

Штурман чего ж тогда боцман все не идет чай пить?

Матрос так он за борт упал вместе с бачком.

С играли тревогу «Человек за бортом»… на мостик прибежал капитан и развернули пароход на обратный курс.

Врубили все пять мощных прожекторов и стали всматриваться в темную воду Онеги. В каждом прожекторе была огромная с бутылку из под Шампанского размером – лампа в тысячу ватт. Били они так далеко что без бинокля и не разглядишь что там вдали высветил прожектор.

Пять широких и ярких лучей вытянулись к темноту как – огромная ладонь с растопыренными пальцами. Течения в озере не слабые и боцмана могло отнести далеко от курса ушедшего вперед сухогруза…

Поэтому и с помощью пятидесяти прожекторов найти в открытом Онежском озере ночью человека за бортом – не просто. Нашли через час.

Вытащили на борт… пока боцман вытирался – переодевался согрели ему чаю и им он запил стакан водки.

Вернулись на прежний курс… практиканта подменили на вахте налили ему тоже водки но меньше и уложили спать. Просто человек был в шоке и не сказал сразу что боцман упал за борт вместе с несчастным бачком. Да и выкинуть бачок – он понял буквально.

А эти самые тяжеленные бачки… потом стали заменять на гораздо более легкие – почти алюминиевые и невесомые.

8. Противоторпедные маневры.

Грузились мы в Варне – зерном на Туапсе. Своего зерна в России и в те годы хватало и зачем его еще надо тащить из Болгарии – было не совсем понятно. Сухогруз наш типа “река-море” и по собственно морским меркам – маленький. Грузоподъемность 3 000 тонн Так что нормальным пневматическим погрузчиком нас бы загрузили часов за восемь.

Если грузить непосредственно с вагонов-хопперов уложились бы за пару дней. Да и вагонов понадобилось – штук 50 примерно. Болгары легких путей видать не искали и грузили с 10-15 тонных грузовиков. А их в этом случае нужно было уже штук 300

В те годы себестоимость грузоперевозок водным транспортом была в 40 раз ниже чем автомобильным. Но судя потому что от флота в России остались “рожки да ножки” а на дорогах сплошные пробки – теперь все наоборот. Ладно вернемся в Варну.

В день подавали по 10-20 машин да и то с перерывами. Так что простояли под погрузкой целый месяц. Правда за это время облазили вдоль и поперек ближайшую к порту часть города да и не только ее.

На одном из многочисленных холмов – разбит был уютный парк помимо всего прочего и разного стояла там на постаменте и подводная лодка времен Великой Отечественной Войны.

От нее открывался красивый вид на мирный город и цепочку гостиниц где-то вдали переходящих в известную туристическую зону черноморского побережья Болгарии – «Златы Пясцы» Золотые Пески…

Была осень… конец октября и пляжи были пустынными и унылыми. В городе было веселее ходили по магазинчикам и небольшим кафе с ресторанчиками. Еда была дешевле раза в три-четыре чем в Греции или Италии – и во столько же раз вкуснее и натуральнее.

Ходили обычно по три-четыре человека… реже по двое. Выпивали по две-три рюмки не больше и после хорошей закуски возвращались на борт – трезвыми как стекло… Вечно терялся – электромеханик Шурик… то ли пил больше всех то ли плохо закусывал.

Русские своих на берегу не бросают – особенно заграницей. Вроде выходили из кафе все вместе а монтера опять нет И на ближайших улицах тоже не видно Куда успел удрать непонятно. Стали спрашивать у редких прохожих пьяного русского не видели? Очередной болгарин махнул рукой да вон там его видел.

В конце небольшой зеленой аллеи – мы нашли наконец Шурика он с видом Геракла упирался в небольшой и ажурный фонарный столб видимо для того чтобы он не упал Мы ему вежливо объяснили блин замучились тебя опять искать.

Шурик посмотрел на нас ничего не соображающим взглядом и выдал да это я вас все время ищу.

Подхватили монтера покрепче за локотки и повели на родной пароход отсыпаться.

В большинстве случаев – старались выпивать все таки на борту.

Лишний раз светиться на глазах у местных полицейских или на проходной в порту чревато было как минимум штрафом или еще другими неприятностями вплоть до списания на берег с последующими разборками в пароходстве заканчивающимися как правило переводом на пару-тройку лет на ВВП.

Шурику везло. Выгрузившись в Туапсе мы должны были идти обратно в Варну и обратно за зерном. Все документы были оформлены и на борт должна была придти комиссия – для закрытия нам границы. Примерно за час – весь экипаж должен был быть на борту и у трапа – становился пограничник второй дежурил ближе к носу теплохода и никого пускать на борт кроме самой комиссии было уже нельзя.

Вахтенный штурман и я – в лице третьего механика… были в рубке и пили чай – рассматривая в иллюминаторы берег от которого скоро должны отчалить. Пришел старший помощник – посмотрел на стоящих у борта нашего «Волго-Балта» пограничников нахмурился и сказал монтера опять нет если из-за него задержат выход в рейс… работа комиссии за его счет… из зарплаты вычту.

До прибытия комиссии оставалось минут пять… старпом злился все больше и начал ругаться матом. Вдруг мы увидели электромеханика Он двигался по причалу – чисто противоторпедными зигзагами чем ближе он подходил к трапу тем зигзагов было больше.

Пограничник у трапа шагнул вперед чтобы грудью остановить Шурика… но он совершил очередной противоторпедный маневр и плавно обогнул погранца Десяток шагов по трапу и все – он на палубе. Это все вышло легко и непринужденно и как бы само собой – пограничник стоял с разинутым ртом…

Старпом облегченно вздохнул и пошел на главную палубу – выписывать монтеру “пряников”…

9.Капитан имеет… кого захочет.

В очередном порту – пригласили на пароход большую группу девушек чисто для ознакомления с устройством теплохода как такового изучением флотского быта ну и прочими разными интересными и романтическими штучками которые обычно не встречаются на берегу.

Девчонки попались шустрые и любознательные. Сходили даже на самый нос к брашпилю ножкой в туфельке попробовали прочность якорной цепи двумя ладошками попытались измерить диаметр швартового конца что шел с бака на берег. Попинали теннисный мячик в спортзале покатались немного на велотренажерах и даже – ласково и нежно постучали своими кулачками по боксерской груше.

На обратном пути заглянули в пару открытых трюмов и сказали ой как высоко В надстройке – спустились не надолго в машину там сильно пахнет соляркой и машинным маслом вечно что-то тарахтит жужжит и неожиданно включается… поэтому женщины там долго не выдерживают а бывали случаи что они там и терялись и не могли найти дорогу – на главную палубу обратно.

Еще понравились и вызвали видно аппетит – большие судовые запасы провизии с редкими в те времена у нас – заморскими продуктами во всевозможных красивых ящиках мешках и банках. Больше всего девчонкам нравилось на мостике – вид открывался конечно красивый и на весь наш теплоход… да и свой родной город который виделся им совсем с непривычного ракурса Многие в бинокли пытались разглядеть на берегу – свои жилые дома…

Потом следовало ознакомление со средствами спасения в виде мотоботов и ПСН 8 или ПСН 10. Тут же была небольшая мачта с кормовым флагом и здесь обычно девчонок сразу же просили отдать честь… флагу разумеется.

На жилых палубах показывали расположение двух душевых сауны нескольких комнат 00 в общем всего того что может скоро пригодиться.

Потом шли в самую просторную каюту где уже ждало шампанское пару ящиков с баночным пивом и колой и прочие импортные и не очень закуски и угощения. Все это весело и дружно – уничтожалось разговаривали кто о чем и обо всем и все сразу… анекдоты флотские байки и местные новости.

Не понятно кто уже и на ком сидел и казалось что количество женских ног окружающих тебя со всех сторон и частью своей лежащих – везде где только можно не соответствует обычной пропорции одна девушка – это две ножки.

Было хорошо весело и интересно… тут неожиданно – две самые веселые и любознательные девчонки вдруг затихли и стали как то странно переглядываться друг с дружкой Стало ясно что они хотят о чем то спросить но почему то стесняются или не решаются.

Мы тоже переглянулись с третьим механиком – интересно… что сейчас эти две девчонки отмочат? Механик Леха – был всем известный хохмач и решил им помочь ну чего замялись? валяйте – спрашивайте.

Одна из них набралась смелости и начала.

У Вас ведь женщин на борту – вообще нет?

Да – ни одной поваренок и тот мужик.

А долго бываете… в море ну и к берегу не подходите?

В среднем по две или три недели бывает и месяц или больше.

Ну и ведь того?! В смысле… женщин очень хочется?!

Конечно хочется.

А раз их нет… то Вы…. друг друга… может… трахаете иногда?

Леха сделал серьезное лицо и выдал конечно трахаем и еще в рот берем.

Девчонки обалдевши – переглянулись между собой и самая смелая продолжила.

А как это происходит? Вас же 15 человек – на пары разбиваетесь что ли?

Леха стал совсем мрачным Обычно – капитан строит весь экипаж ходит задумчиво вдоль строя… и выбирает с кем он сегодня будет спать. Отказываться нельзя. Ну а остальные – по взаимной симпатии.

Двое других членов нашего теплохода то же состроили рожи будто вспоминали о чем то не очень приятном и… вынужденном.

Девчонки стали выглядеть так как будто они попали в логово отъявленных сексуальных и прочих маньяков Чувствовалась – лихорадочная работа симпатичных девичьих мозгов… типа сейчас нас поимеют всевозможными способами а потом может и вообще… зажарят и даже съедят !!

Мы с Лехой… умирали от смеха а глядя на продолжающих сидеть с открытыми ртами девчонок – умирали долго и громко. Когда до них дошло что Леха пошутил – то они попытались сделать с ним то что никогда не делал капитан.

Мы стали помогать Лехе… и делать с девчонками то то что капитан не делал но регулярно – обещал.