Текст книги "Княжич"

Глава 9

Последнее время я стал задумываться об эмансипации. Ведь пока я несовершеннолетний мальчишка, мне может приказывать и безнаказанно шпынять любой из взрослых родственников. Понравилась мне свобода. Не хочу больше прогибаться перед дядьями, тётушками, дедушками и другими «доброжелателями».

Узнать, что для этого надо, не составило никакого труда. Первое условие: прожить без пригляда родственников год. Самостоятельно, своим умом. Осталось дождаться лета, и всё. Второе условие: иметь возможность прокормить себя. Тут мне в помощь бухгалтерские книги фермы. И третье, последнее условие: возраст возжелавшего свободы подростка должен быть не младше четырна дцати лет. Тоже не проблема. День варенья у меня в январе.

Главное не трубить о том, чего я хочу, на каждом шагу. Дяде Ивану ни слова. Он, конечно, хороший мужик, но… он ещё и наследник. Княжич. И первое место в его приоритетах занимает род, его сила, влияние и репутация, а уж потом всё остальное. Не берусь сказать, будут мне ставить палки в колёса или нет, но лучше поберечься. Кое-кому точно не понравится моё желание стать свободным.

Совершеннолетнему проще. Власть главы рода не безгранична, включил я компьютер и раскрыл ноутбук. На экранах высветились десятки графиков, скачущих то вверх, то вниз.

– Так, так, так. Что тут у нас? – принялся я за работу.

В девять лет я узнал, что такое биржа, и так достал маму, что она оформила на меня бумаги, и я законно стал покупать и продавать акции. Денег правда мама дала мало, всего десять тысяч, но я и этому был рад.

Были как подъёмы, так и падения, посмеивались и измывались надо мной сводные братья и сестричка. Только мама меня поддерживала, хоть и не верила, что я чего-то добьюсь на этом поприще, но виду не подавала. Как же мне её не хватает, отвёл я взгляд от монитора, взяв в руки рамку с фотографией. На ней были мы с ма. Сидели в обнимку на качелях, улыбались и ели мороженое.

– Жаль, ты не видишь меня сейчас, – дотронулся я до неё рукой, еле сдерживаясь. В глазах защипало. Настроение испортилось и даже постоянные пиликанья компьютера, оповещающие о том, что заданное значение достигнуто и акции проданы по установленной цене, меня не радовало.

Да, я ещё до приезда сюда не бедствовал, хоть и молчал об этом в тряпочку, иначе бы добрая мачеха или другие родственнички всё отобрали. И сейчас молчу, не трачу ни копейки из этих денег.

Рука потянулась выключить компьютер, а взгляд автоматически, по старой привычке, стрельнул в угол экрана, туда, где скромно притулилась графа баланса. Девятизначное число должно было радовать глаз, но меня сейчас ничто не радовало.

* * *

– Согласен. Что-то изменилось. Витает в воздухе этакое, – покрутил рукой Василь в своей неизменной каске водителя БТР.

– А вон и Семён, – указал кивком головы на мальчишку Дмитро. – Что делать будем? Сергеич молчит, словно воды в рот набрал. С рыжего спрос никакой.

Мужики стали переглядываться.

– Чего кота за яйца тянуть? Пойду да прямо спрошу, – встал с лавки Жук и направился к парню, поймавшему каторжников на горячем. Эти умельцы сварганили самогонный аппарат и потихоньку спаивали народ. Вот влетит им. Он поглубже в карман засунул фляжку с их варевом. Забористая штука вышла.

– Семён, – окликнул его. – Отойдём на минутку? Есть разговор.

– Ждите здесь, я ещё не закончил, – велел он провинившимся и подошёл к наемнику, вставшему в сторонке.

Стоит и внимательно смотрит, аж зябко стало под его взглядом. Не дождавшись от него вопроса, Жук помялся немного и спросил:

– Скажи, пожалуйста, что случилось? Чем мы провинились? Почему нас задвинули в сторону? – словно в омут с головой прыгнул, не став ходить вокруг да около.

Парень скривился. Прошептал что-то, споря сам с собой, и посмотрел на наемника уже другим взглядом. Жёстким и злым. Дети так не смотрят.

– А Сергеич вам, выходит, ничего не рассказывал?

– Нет, – коротко ответил Жук, гадая, к чему он ведёт.

– Так может, и ладно? Отработаете контракт и всё? Разойдёмся без скандалов.

Последнее его слово совсем не понравилось воину.

– Мы с парнями честные наёмники. Состоим в ассоциации. Платим налоги и имеем высокий рейтинг среди похожих команд. Нас ценят и уважают. Скажи, в чём дело?

И мальчишка заговорил… Замер наемник, не веря своим ушам. Сергеич, Боря… Вот падальщики, твари! Да что же вы натворили-то?!

– Спасибо, что рассказал, – не узнал свой голос мужчина, поклонился и деревянной походкой пошел к мужикам.

* * *

Я провожал глазами потрясённого Жука и размышлял, правильно ли сделал, рассказав всё без утайки? Ладно, сделанного не воротишь. Посмотрим, чем это всё обернётся в итоге.

Ждал развязки я недолго. На следующий день Сергеич и Борис улетели, закинули их в вертолёт – побитых, но живых. Новый глава «мангустов» поклялся, что не знал о махинациях их бывшего командира, и я поверил, вернули они моё доверие.

* * *

– Как это мертвы? Ты что такое говоришь, зараза?! – ударила по лицу вернувшегося из Сибири соглядатая Людмила Ильинична. – Как? Скажи мне как? – стала она пинать упавшего на пол неприметного мужичка.

– Я не знаю, госпожа, не знаю, – поднял он руки в защитном жесте. – Прошу!

– Говори, что знаешь, и не смей лгать! Если мне не понравятся твои ответы, живым ты отсюда не уйдёшь, – пообещала она. – Ну? Я жду! – не позволила она встать избитому мужику у её ног.

Шпик только и мог, что смотреть на её чёрные лакированные туфельки, покрытые кровью из его разбитого рта. Собравшись с силами, он начал отвечать:

– До меня дошли слухи, что неизвестных нашли мёртвыми. Я заинтересовался. Подкупил нужных людей и попал в морг, – обстоятельно докладывал он, надеясь на снисхождение. – Это были они. Наемники, которых вы наняли для устранения мальчишки. По словам патологоанатома, их разорвал зверь. Возможно, стая волков. Точнее он затрудняется сказать. Это всё, что я смог узнать.

– Ах ты!!!

– Пощадите! – успел взвизгнуть он.

– Шмяк! – опустилась с виду хрупкая ножка на голову мужика, и та лопнула словно арбуз, растеклась лужица крови вперемешку с мозгами по всей комнате.

В это же время в Сибири собачка по кличке Шарик весело гонялась с детьми за бабочками, щёлкая зубами в опасной близости от их крылышек и катая ребятню на своей спине.

* * *

– Следующий! – уже в какой раз за сегодня пожалел я о своей затее, стирая со лба пот.

Натерпелся такого, чего и врагу не пожелаешь.

– Можно, доктор? – с ухмылкой зашла в комнату молодая девушка.

– Проходите, – не показал я виду, как мне надоело выслушивать подколки от бойких барышень на выданье.

– Мне раздеться? – продолжала она издеваться, сделав вид, что собирается снять кофточку.

– Маша Стрельцова, так? – Посмотрел я в бумаги, якобы прочитав её имя там.

Кто она такая, я знал. Дед Потап за чашечкой чая всё выболтал, бдительный же каторжник всё подтвердил, подслушав разговор за дверью, прибежал он ко мне спозаранку докладывать.

– Да, доктор.

– Можешь звать меня просто Семён, Маша, – закатил я глаза, не желая играть в эту игру с подначиваниями.

– Как прикажете, «доктор» Семён, – не сдавалась она.

Ох уж эти барышни! И чего я ей такого сделал? Надоело.

– Раздевайтесь!

– ЧЕГО? – выпучила она глаза, отскочив от стола на полметра.

Вспомнила, наконец, что больше не дочь боярина, а холопка подневольная.

– Не хотите по-хорошему, будет по-плохому. Проведём полный осмотр, – встал я со стула, протянув к ней руки.

– А-а-а! – Выбежала она за дверь, хлопнув ею.

В кабинет с любопытством заглядывали люди.

– Следующий!

* * *

– Чего это сегодня слуги такие смурные? – спросил сына глава рода Смирновых, князь Тимофей Митрофанович. – Коли случилось чего, а я и не знаю?

Наследник, грозный как туча, только больше насупился.

– Снова эта змея весь дом на уши поставила. Вызвала слуг в комнату и велела прибраться…

– И?..

– А там вся комната кровью залита и мертвец на полу. Один из её холуев, чем-то не угодивший хозяйке.

– Ясно, – потерял интерес к теме дед, словно вросший в кресло корнями, так он был стар.

– Сколько ещё лет мы будем терпеть такое? Может, пора указать ей на её место? – вспылил наследник, вспомнив не так давно звонившего Семёна, рассказавшего интересные вещи о неких военных в противогазах.

– Зачем только воздух сотрясаешь, сын, когда сам всё прекрасно понимаешь? – попенял ему князь.

Пятнадцать лет назад род попал в ситуацию, ставящую его перед выбором: или потерять всё, или пойти на поклон к боярам Чернозубовым, будь они прокляты!

Отец поклонился, женил среднего и младшего сына на их дщерях, и они помогли. Протянули руку, вытащив Смирновых из той ямы, которую выкопал прежний глава рода. Вот и приходится теперь раскланиваться с Людмилой, в девичестве Чернозубовой, чтоб ей провалиться.

– Как там Семён поживает? Созваниваетесь? – сменил тему старый князь.

– Да. Послушай, что он мне рассказал…

Глава 10

– Кья! Кья!

Напрягшись, кинули в меня снежком из укрытия.

– Бе-бе-бе, – строили мне страшные рожицы.

– Ну, я вам сейчас! – пообещал я, и сугроб рядом со мной взорвался, вырвался оттуда радостно лающий Шарик, побежав галопом на детей.

– Гав, гав! – прыгнул он на них.

– А-а-а, – с криками разбегались мальцы от чудища-юдища, играючи покусывающего их за лодыжки.

– Будете теперь знать! – потряс я кулаком в воздухе. – Вот непоседы, – отряхнул я шапку и овчинный тулуп, улыбаясь.

Пришла зима. А это кривоватые снеговики с морковкой вместо носа, игра в снежки и катание на лыжах да на коньках. Мороз минус двадцать.

– Бр-бр-бр. Холодно, – запрыгал я на ногах, обутых в валенки. Пальцы коченеют.

Дела шли своим чередом. Всё налажено. Обработать теплицы «дарами природы» – дело всего двух часов. Так что теперь целыми днями только и занимаюсь тем, что заучиваю новые формы, читаю учебники за первый курс университета, ну и играю с детьми.

Ребята, что повзрослей, пристроены в училища и высшие учебные заведения Сибирска. Там учатся и живут, предоставили им общежития. Ну а младшие ходят в нашу только отстроенную школу, подобрали мы учителей из холопов и каторжан.

Взрослым же играть с малышнёй некогда. Все заняты на работах в теплицах, хлеву или кочегарке. Свободных рук не осталось, всем нашел дело по плечу.

– Семён! – позвал меня Жук.

– Иду, – отозвался я, поймав заигравшегося Шарика. Совсем ребят загонял, тяжело дышали они, вспотев. Кто спрятался за сугробом, а кто и закопался в него с головой. – А ну-ка быстро в столовую! В тепло, – погнал я пострелят, как курочка цыплят. Не дай боже, простудятся. Мне ж тогда от их мамок влетит.

– Я всё вижу! – прикрикнул я на Артёма, намеревающегося закинуть снег за шиворот Тане.

– Это не я!

– Вот как?! – грозно навис я над ним. – А кто вас от простуды лечить будет, скажи мне? Хотите пить горькую микстуру? – обратился я ко всем детям сразу.

– Неееееет! – в страхе прикрыли они рты ладошками, попрятавшись за спины друг дружки.

– Не надо, дядя Семён, – попросили они чуть не плача, – пожалуйста!

– Тогда марш греться! И без баловства!

Кто у нас на ферме за врача? Я! И эту проблему надо решать. Ни среди каторжников, ни среди холопов – докторов нет. Нанять не получается. Никто не хочет работать посреди леса, вдали от цивилизации и благ. Неженки, блин, сибирские!

Проследив за тем, как дети послушно скрылись в столовой, я побежал догонять Жука, который учит меня обращаться с оружием. Неполная разборка и сборка. Стрельба из положения стоя и лёжа. Ну и так далее…

Места тут дикие, каждый должен уметь держать оружие в руках.

Прибыв на стрельбище, где помимо меня было немало народу, азартно стреляющего по мишеням, я подошел к Василю и Петру.

– Где Жук? Вроде за ним бежал, а его нет, – оглядывался я, ища его глазами.

– Да он только в лес отошел. Наш следопыт чего-то интересное показать хочет. Держи, – вручили мне привычный уже автомат АК-12. Серьёзная машинка, выбрал я барабанный магазин с девяносто шестью патронами. – Лисицу не подстрели, – усмехнулись они напутствующе.

Повадилась тут одна бегать рядом с мишенями, выпрашивая покушать. Её не трогали. Мамка молодая, таскала она родившимся деткам тушёнку и куриную грудку.

– Не подстрелю, – отмахнулся я, строя из себя бывалого вояку.

– Ну-ну… – посмеялись мужики мне в спину.

Прошел метров двадцать и лёг на свободное место, застеленное поверх снега непромокающей дерюгой. Вставил магазин, снял с предохранителя, передёрнул затвор и…

– Тыр-тыр-тыр-тыр, – мощно заработал автомат, отстреливая гильзы. Приклад мягко бил в плечо. Запахло пороховыми газами, а из чучела в пятистах метрах от меня выбивало куски ударопрочного пластика. – Трынь-трынь-трынь, – впустую жал я курок. Блин, патроны кончились, с сожалением уставился я на мишень, так и с неотстрелянной головой.

– М-да… Не умеешь ты боеприпас экономить, – заговорили сзади голосом Жука. – Говорю же тебе, твержу – одиночными бей, одиночными! А ты, горе луковое?

– Так веселей. Чувствуешь мощь в руках. Силу, – оглянулся я, воодушевленно потрясая автоматом.

– Эх! – Махнул он на меня рукой, сдавшись, и пошел распекать других бойцов. Он тут инструктор-снайпер. Лучший стрелок из всех мужиков на ферме. – Надеюсь, тебе не придётся стрелять по живым людям, Семён. Это тебе не манекен, – сказал он напоследок, с укором.

– Ваши бы слова да богу в уши, – прошептал я, стоило ему достаточно отдалиться, чтобы не услышать, чего это я там бормочу. – Даже странно. Седьмой месяц пошел, как я здесь, а мачеха ещё никого не подослала меня убить. Странно и непонятно… И это настораживает.

– Ась? – окликнул меня Жук, всё-таки услыхавший что-то.

– Ничего, ничего, – отмахнулся я, вставляя новый магазин в автомат. – Ну, с богом!

Тыр-тыр-тыр-тыр.

* * *

– К приёму всё готово? – спросил своего распорядителя боярин Гончаров Дмитрий Вячеславович, любовно прятавший золотые слитки в сейф.

– Да, барин, – согнул спину старый слуга. – Не знаю только, приглашать ли молодого человека, купившего у нас холопов. Он, как выяснилось, из княжеского рода, – замолчал слуга, ждя ответа.

– Как там его, – пощёлкал пальцами боярин, – Семён, кажется?

Ласково провел он рукой по слитку, отливающему красным, прежде чем присоединить его к другим, выстроенным пирамидкой.

– Верно, барин. Семён Андреевич из Смирновых. Тринадцать лет. Официально имеет нулевую ступень, что странно. Похоже на ложь…

– Ты прав, странно. Хм-м… – задумчиво поскрёб подбородок барин. – Ты это, давай-ка пригласи его, – закрыл сейф Дмитрий Вячеславович, – посмотрим, что он собой представляет и можно ли с ним вести дела. Приглядимся.

– Роду бы пригодился мох с его фермы, – кивнул, пожалуй, самый доверенный слуга Гончаровых. – Жаль, Зорины не захотели продавать его нам за полцены, из-за чего и погорели, – несмело улыбнулся распорядитель.

– Да. Удачно нам тогда бандиты попались. Навести их на ферму было плёвым делом, – хохотнул боярин.

* * *

Приглашение пришло неожиданно. Раньше меня на такие мероприятия не звали, чему я, откровенно говоря, был рад. Но всё меняется… Пришлось соответствовать и в срочном порядке покупать нормальную шубу, не в овчинном же тулупе туда идти?

Жаль, конечно, белого медведя, накинул я капюшон на голову, рассматривая себя в зеркале, но не мне менять вековые устои. Шуба – обязательный атрибут любого приёма. На такие мероприятия её надевают не для защиты от холода, а для статуса. Так ты показываешь всем свой достаток и положение в обществе.

Именитые купцы носят шубы из бобра и лисицы. Другие им не по статусу. Члены боярских родов – из куницы, песца, норки и волков. Члены княжеского рода – из медведя, рыси, шиншиллы и соболя. Главы же родов (княжеских или боярских – не важно), как и император, одеваются только в меха викуньи.

– Красавец, – подёргал я себя за медвежьи уши.

Голову мишке оставили, сделав из неё капюшон.

– Эх… Не зря нас во всём мире называют варварами.

Тук-тук – постучались в дверь.

– Зайдите, – крикнул я, снимая капюшон.

– Карета подана, господин, – заглянул в комнату Жук, снял воображаемую шляпу с головы и подмёл ею полы.

– Шутник тоже мне, – убрал я приглашение на приём в карман современного фрака, скрытого под белой как снег шубой. – Пойдём уже, – позвал я его за собой.

– Не нравится бывать на приёмах? – завёл разговор наёмник, пока мы шли к вертолёту.

– Не нравится быть в центре внимания и быть посмешищем.

– М-м-м… – Замолчал он, перестав лыбиться.

– Забыл, что я только недавно достиг первой ступени? Раньше бы меня и на порог такого мероприятия не пустили. Кому я там нужен?

– А как же?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Это приём у Гончаровых. Наверно, хотят посмеяться над рассказами о своих бывших холопах, таскающих навоз. Кто их знает? Поживём – увидим, – зашли мы на борт вертолёта и полетели.

* * *

– Ваше приглашение, господин? – поклонился мне слуга на входе во дворец Гончаровых, по-другому и не скажешь. Вертолётная площадка на триста аппаратов и белокаменное произведение искусства в стиле арабских сказок с куполами разных расцветок и обилием красок.

Цвели деревья, заметил я за воротами персик, черешню, яблоню, доносил до меня их запах ветерок. Ползали по земле муравьи, таская ветки. Пели цикады, явно завезенные в непривычные для них широты специально.

Как это возможно посреди зимы, спросите вы? Так дворец и прилегающая территория находятся внутри какого-то пузыря, сохраняющего тепло круглый год. Поистине могучее волшебство. Пятая ступень, не иначе.

– Э-э-э… – Я судорожно шарил по карману и не мог найти приглашение. – Похоже, потерял, – сильно-сильно забилось сердечко от радости. Неужто мне повезло и не надо идти на приём? Главное виду не показывать. – Нет, – развёл я руки по сторонам, собираясь уходить и держа на лице скорбную мину.

– Обождите, пожалуйста, – остановил меня окрик слуги. – Как ваше имя?

Ему подали список приглашенных гостей.

– Семён Андреевич из рода Смирновых, – остановился я нехотя.

– Можете проходить, – гостеприимно показали мне на вход. Воины рода Гончаровых расступились.

– Благодарю, – доброжелательно улыбнулся я, хотя на самом деле клял его всякими нехорошими словами.

В саду, сразу за забором было не протолкнуться. Люди ходили от столика к столику, пробовали еду, напитки и строили друг другу козни, скрывая свои намерения за улыбочками и смехом.

– Клубок змей! – Незаметно сплюнул я, успев уже позабыть, как ненавидел всё это ещё дома.

– Бокал вина… кхм-кхм… сока? – поправился слуга с круглым подносом в руках.

– Спасибо, – кивнул я, принимая стакан. – Ну, понеслась… – Заметил я, как ко мне целенаправленно движется мужик в мехах викуньи с женой под ручку и дочкой. Тянула она родителей за собой. Отсидеться в сторонке не получилось.

Глава 11

– Так вот ты где! – обвиняюще ткнула в мою сторону пальцем молодая девушка лет восемнадцати, подойдя вплотную. – Прячешься?

Родители за её спиной переглянулись и, не сговариваясь, тяжело выдохнули.

Мать притянула дочь к себе и прикрыла ей рот ладошкой, а отец выступил вперед, чуть склонившись и представившись:

– Боярин Московитый Евгений Максимович.

– Семён Андреевич из рода Смирновых, – поклонился я чуть ниже, чем он.

– Моя жена – Светлана Валерьевна, – взял он её под руку.

– Сударыня, – склонил я голову.

– И дочь – Светлана Евгеньевна, – недовольно посмотрел он на неё.

– Пф! – фыркнула та, отвернувшись.

Её родители нахмурились. Ждёт её дома порка, к гадалке не ходи.

– Не помню, чтобы мы были представлены? С чего недовольство мною? Я вас как-то обидел? – обратился я к девушке с разрешения её родителей.

Странно всё это.

– Как будто сам не знаешь, – буркнула она, так и не повернув головы.

– Эм-м… Боюсь, что правда не знаю, – развел я руки в стороны перед её отцом и матерью.

Те только пожали плечами, сами не понимая, чего это на дочь нашло.

– Дочь? – потребовал ответа от неё отец.

– Он, он… – не находила она слов, раскрасневшись от гнева и негодования. – Он купил холопов на торгу! – Дотянулась-таки она до меня и ткнула пальчиком в живот.

Я сразу всё понял. Под холопами она подразумевала Машу. Похоже, её подружка.

– Осторожно! Только моя будущая жена может меня тыкать, – возмутился я напоказ.

Светлана ещё больше покраснела, а вот её мама переводила взгляд с меня на дочь и не понимала, что здесь происходит.

– Холопов? Купил?

– Кхм-кхм, – прокашлялся муж и отец семейства. – Дорогая, ты же знаешь, как наша дочь недолюбливает рабство, а это оно и есть, хоть и называется по-другому, – пришел на помощь дочке папка, который, судя по всему – знал, кого я в числе прочих тогда купил.

Только жена оставалась в неведении.

– Да? – с подозрением смотрела она то на дочь, то на мужа.

– Да, милая, да, – внушительно так кивал Евгений Максимович.

– Дома поговорим, – отрезала она, ни на грош не поверив в его слова.

Кому как не ей знать свою дочь? Плевать ей на холопов, здесь что-то другое.

– Ты уж извини нас, Семён Андреевич. Плохо мы, выходит, Свету воспитали, раз она бросается на первых встречных с обвинениями, – попросил у меня прощения боярин.

– Да всё в порядке, Евгений Максимович. Молодая ещё, глупая, – уколол я её, не сдержавшись. Вон как зыркает, придерживаемая матерью. – Замуж её надо выдать, – подал я им идею.

– Думаешь, поможет? – с сомнением покосился он на дочь, желающую меня стукнуть.

– Определённо, – уверенно кивнул я.

– Пф!

– Тогда по весне жду сватов, – подколол меня боярин.

– Э-э-э…

– Хи-хи-хи, – рассмеялась его жена над моим выражением лица. Дочка же насупилась, смотря на меня исподлобья.

– Боюсь, она для меня старовата, – не нашелся я, чем ещё ответить. – Сколько ей уже? Восемнадцать, двадцать?

– Ах ты!

– Нашей малышке семнадцать только-только стукнуло, – погладила её по голове мама, успокаивая. – Умеет шить, вышивать. Вести хозяйство, следить за слугами и печь очень вкусный хлеб, – расхваливала она её, словно и вправду предлагала взять в жёны.

– Пф! – вновь фыркнула дочь.

– Ну, мы вас оставим. Вы тут пообщайтесь, обговорите всё, – увидел знакомых в толпе боярин и увел оглядывающуюся на нас с сомнением жену.

Что-то он задумал.

Заиграла музыка, и все стали искать себе пару. Мне же выбора не дали, положила руки на мою шею Светлана, желая придушить. Наклонилась и прошипела мне на ухо:

– И как тебе холопки? Хорошо ль постель греют? – со злостью спросила она.

Взяв её за талию, я спокойно отвечал, стараясь не смотреть по сторонам. И так ей уже два раза на ноги наступил. В первый раз танцую. Морщилась она, думая, что я это специально.

– Кровать мне греет Шарик. Мой пёс.

– Значит, они тебе спинку в бане моют?! – продолжала она держать голову на моём плече, шепча разные предположения, граничащие с оскорблениями.

Со стороны, наверно, это казалось забавным. Девушка на полголовы выше мальчика шепчет ему на ушко в танце. Романтично, заметил я в стороне ее родителей, украдкой наблюдающих за нами.

– В баню я хожу с мужиками, паримся мы там берёзовыми и липовыми вениками, – отмёл я её подозрения. – Спинки друг другу не трём.

– И где же ты тогда холопок используешь?

– В свинарнике, курятнике и теплицах, – абсолютно честно ответил я.

Музыка закончилась, захлопали пары музыкантам на сцене.

Светлана тоже хлопала, метали её глаза молнии в мою сторону.

– Ох, молодость, – подошли к нам её родители. – Вы так хорошо смотрелись вместе.

– Пф!

Думаю, пояснять, кто это фыркнул, не надо.

– Светлана удивительно хорошо танцует, – сделал я ей комплимент. – А как от неё удивительно пахнет свежим хлебом! – Вновь подколол я девушку, улыбнувшись.

– Ах ты! – протянула она ко мне руки.

– Тогда ждём вас завтра в гости, молодой человек. Отказ не принимается, – вновь удержала дочь мама, пригласив меня к себе и подмигнув.

– Почту за честь, – не смог я найти достойного повода отказаться, удивительно похоже усмехнулись её родители, взявшие меня за жабры.

– Пойдём, познакомлю тебя с интересными людьми, – позвал меня за собой боярин, оставили мы дам у столика с мороженым. – Приёмы нужны, чтобы налаживать связи, Семён. Тебе это будет особенно полезно с твоим бизнесом по выращиванию мха.

– Вы знаете, чем я занимаюсь?

– Конечно, – уверенно кивнул он. – В нашем захолустье что знает один, знают все.

– Неожиданно…

– Привыкай, – стали мы раскланиваться со степенными мужиками в мехах бобра, викуньи, шиншиллы и соболя, кажется, перезнакомился я со всеми крупными купцами и боярами Сибирска. Так их было много, мелькали передо мной лица, лица, лица. Уже на втором десятке перестал я соображать, позабыв, как кого зовут.

– Ты как? Ещё держишься?

Через два часа подошли мы к столику с мороженым, у которого оставили дам.

Они всё ещё были здесь. Лопала крем-брюле Светлана, свысока поглядывая на измочаленного марафоном меня.

– Нормально.

Гончаровы устроили приём, чтобы объявить о том, что наследник взял третью ступень, поднимали гости бокалы за его здравие. Кричали похвалы и лезли обниматься. Некоторые успели довольно сильно наклюкаться.

Как по мне, так третья ступень в возрасте сорока лет – это позор. Но не говорить же об этом наследнику, подошедшему к нам без отца, старающегося не подпускать того к гостям одного?

Разговор сразу не задался, подшучивал он надо мной, припомнив, что я официально владею только нулевой ступенью. Откуда только узнал? Намекнул о возможности скупки моего урожая мха следующим летом и свалил с прихлебателями из таких же великовозрастных слабосилков в туман. Позор.

– Не ожидала, что ты так слаб, – Света нашла, чем меня поддеть, стоило Гончарову удалиться. – Нулевой… – протянула она это с таким видом, будто ничего ужаснее на свете не видела.

Язва!

– У меня первая ступень, – поправил я её. – Отложил экзамен до весны. Куда спешить? – Захотелось мне показать скуксившейся девушке язык, но я сдержался.

– Хорошее начало, – серьёзно сказал её батя. – К своему совершеннолетию имеешь все шансы взять вторую ступень. Какие твои годы?

– Светлана у нас тоже первоступенчатая, – продолжала её мама игру в сватовство. – Хорошая жена будет кому-то.

– Вредная и сладкоежка к тому же, – не сдавался я.

– Зато какой хлеб печёт! – всплеснула руками её мама.

– Это да-а, это аргумент, – покивал я.

– Да хватит вам! – не выдержала издевательств Света. – Пап!

– Дорогая… – осторожно начал боярин.

– Дома поговорим, – мягко улыбнулась ему жена.

– Подкаблучник, – прошипела Света.

Невероятная семья, наблюдал я за их переругиваниями с восхищением. У нас дома всё было по-другому. Шаг в сторону – плеть. Не поприветствовал старшего должно – плеть. Проявил неуважение к мачехе? Пиши пропало!

Тем же вечером.

Поместье семьи Московитых

– Ну и что это вы устроили на приёме, молодая леди? – строго спросила Светлану мама. – Так мы тебя воспитывали?! Ты боярыня или простушка деревенская?! – не на шутку рассердилась она. – Есть что сказать в своё оправдание?

– А чего он Машу купил, – опустила голову перед матушкой дочь, поглаживая попу после экзекуции.

С розгами всё доходит гораздо лучше.

– Какую Машу?

Через десять минут в кабинет мужа и боярина заглянула жена, с веточками в руках.

– Дорогой? – ласково улыбалась она, помахивая ивовыми прутиками. – Ты не хочешь мне ничего рассказать?

* * *

– Как прошло? – встречал меня у вертолета Жук.

– Ужасно, – улыбался я, вспоминая, как Светлана Валерьевна пыталась уговорить дочку отдать мне платок, в знак своего расположения. Не зря же она танцевала только со мной на приёме?

Та отнекивалась как могла, комкала его в руках, пыталась даже сморкнуться в него, но всё-таки под напором матери отдала, торчал из моего кармана его краешек.

– Это заметно, – подозрительно посмотрел Жук на меня и дал команду пилоту взлетать.