Текст книги "Любовь прекраснее меча"

Андрей Легостаев
Любовь прекраснее меча

Светлой памяти моего двоюродного брата Сергея Владимировича Халутина, разбившегося на мотоцикле сразу после своего выпускного вечера, посвящаю. Он был столь же молодым, как мой герой, но не успел узнать ни Большой Любви, ни Большой Подлости.

Спасибо маме и жене моей Татьяне, за то что всегда рядом.

Выражаю искреннюю благодарность Александру Викторовичу Сидоровичу, без которого не было бы этого романа, а также: Александру Щеголеву, Святославу Логинову, Сергею Шикину, Александру Олексенко, Александру Кирсанову, Сергею Бережному, Виктору Федорову, Андрею Балабухе, Юрию Флейшману, Андрею Черткову, Геннадию Белову, без которых этот роман был бы совсем другим, и Сергею Викторовичу Боброву, просто за то что он есть.

Автор.

С любезного разрешения автора в тексте использовано стихотворение Льва Вершинина «Баллада о боевом слоне».

«Природа каждому дала:

Орлу – горбатый клюв и мощные крыла,

Быку – его рога, коню – его копыта.

У зайца – быстрый бег, гадюка ядовита,

Отравлен зуб ее. У рыбы – плавники,

И, наконец, у льва есть когти и клыки.

В мужчину мудрый ум она вселить умела,

Для женщин мудрости Природа не имела

И, исчерпав на нас могущество свое,

Дала им красоту – не меч и не копье.

Пред женской красотой мы все бессильны стали,

Она сильней богов, людей, огня и стали.»

Пьер Ронсар

ПРОЛОГ

«Срок придет – и совершится

Предназначенное богом,

Пожалеет он скитальца,

И придет конец тревогам».

Ш.Руставели, «Витязь в тигровой шкуре».

Черноволосый мужчина с гордой осанкой, сразу указывающей на его благородное происхождение и немалый боевой опыт, прошел в комнату, которую указал молчаливый усталый слуга, взял у того факел и кивнул, собираясь закрыть дверь на щеколду.

Не очень подходящая обстановка для знатного французского рыцаря, но, учитывая военное положение и количество людей, собравшихся в замке, вполне устраивала – доводилось довольствоваться и куда более скромным ночлегом.

Мужчина воткнул факел в жирандоль, расстегнул пряжки на куртке – так, в запыленных и грязных после быстрого перехода по болотам одеждах, и пришлось садится за ужин за просторным хозяйским столом. Времени помыться и побыть в одиночестве, чтобы перевести дух и обдумать создавшееся положение, просто не было.

Он подошел к окну и выглянул во двор. Там жгли костры и укладывались на ночлег прямо под открытым небом, благо погода позволяла, солдаты бриттской армии.

Когда-то, тринадцать лет назад, он уже был в этом замке, представившись странствующим пилигримом. Только тогда двор был сонен и пустынен, лишь изредка подходил к колодцу кто-то из челяди.

Мужчина усмехнулся, вспомнив свое первое посещение Рэдвэлла.

Он, Хамрай, чародей, достигших самых вышних высот магии, тогда не выдержал.

Неприятно вспоминать о собственных промахах, даже если учитывать, что в то время он был изведен неудачами в многочисленных магических опытах и бесплодным ожиданием до предела.

Богиня Моонлав, одна из пяти детей Алгола… О, Моонлав… Хочется и проклинать, и благословить ее одновременно. Она спасла Хамрая в тяжелые времена после Великой Потери Памяти, когда он был еще юношей, почти мальчиком, едва умеющим читать и знающим лишь самые азы магии. Она возлюбила его, она направила его к шаху Балсару, которому покровительствовала, вознесла до небес человеческих желаний, подарила долголетие, равное бессмертию… И она же, вернее – из-за нее, Хамрай упал в пропасть человеческого отчаяния, когда невозможно получить желаемого. Алвисид, брат Моонлав, основатель алголианской церкви, наложил на любовников Моонлав шаха Балсара и Хамрая, заклятие, запрещающее им прикасаться к женщине.

Хамрай не мог ручаться, что заклятие наложено лишь на них двоих – Моонлав была весьма любвеобильна, умудрилась даже к Луциферу в постель залезть… Хотя на Повелителя Тьмы вряд ли наложишь заклятие, даже Алвисиду это, наверное, было бы не под силу. Впрочем, кто знает, кто знает… Не зря же Луцифер тоже заинтересован в возрождении расчлененного бога.

Тогда, больше сотни лет назад, Хамрай ненавидел Алвисида. Не из-за заклятия, еще до того – просто потому, что Алвисида ненавидела Моонлав. Что не поделил Алвисид с остальными четырьмя богами, Хамрай не знал.

Что Хамрая не касается – то не касается.

Хотя Директорию Моонлав, вошедшую в священную книгу алголиан, писал именно он.

Иногда Хамрай считал, что Моонлав и пригрела его из-за этой директории, поскольку сама литературными талантами не обладала совершенно, а в пику Алвисиду создать свой священный текст мечтала…

Хамрай покачал головой, отгоняя неприятные мысли – перечитав через много лет эти директории, он жутко стыдился, хотя никто и не знал, что они принадлежат его перу. Да и отношение к Алвисиду у него изменилось.

Давно уже целью его жизни стало вернуть из магического небытия великого бога алголиан. Вернее, средством для достижения другой цели – снятия ненавистного заклятия с него и с шаха Фарруха Аль Балсара.

За сто с лишним лет, что прошли с момента наложения заклятия, гибели Алвисида и исчезновения остальных четверых богов неизвестно куда, шах Балсар значительно расширил свои владения. Он прямо-таки извелся без наследника. Ему все время мерещилось, что он погибнет и все завоеванное великими трудами и лишениями достанется невесть кому. Он все время изводил своего придворного чародея, старого друга и товарища по несчастью, чтобы тот нашел способ – какой угодно! – снять заклятие. И Хамрай искал, ставил бесчисленные опыты, странствовал по свету в поисках магических предметов в надежде избавить шаха – и себя, разумеется – от несчастья. Бесполезно.

Оставалась одна надежда – в предсказании сказано, что один из многочисленных потомков Алвисида, будет обладать частицей его силы и сможет возродить погибшего бога.

И этот человек, носитель Силы Алвисида, четырнадцать лет назад родился в этом вот замке, в далекой от столицы шаха Балсара Британии.

Хамрай столь долго ждал знамения о рождении наследника, обладающего силой поверженного бога, что, увидев в черном звездном небе зеленую спираль Алвисида, сломя голову кинулся в Британию.

Он смутно помнил дорогу, которая заняла многие месяцы – он жил одной мыслью:

Этот младенец может возродить Алвисида!

Хамрай знал: любой ценой он обязан не допустить случайной гибели нового наследника, как уже случилось со вторым наследником. И должен убедить третьего родившего за полтора столетия обладателя Силы собрать девять частей расчлененного божественного предка. Первого наследника, кстати еще ныне здравствующего двоюродного деда нынешнего, отца Гудра, убедить не удалось – к тому времени уже был возведен в сан…

Поэтому, наверное, чертову дюжину лет назад нервы у опытного чародея не выдержали и он похитил четвертого сына графа Маридунского прямо из колыбели. И ночью, в лесу, жутко испугался, когда младенец разорался так, что все птицы взлетели с насиженных мест, а потом, вдобавок, и обмочил старого мага. К тому же, Хамрай прочувствовал, что пропажу заметили и сам граф возглавил погоню.

У старого мага хватило сил расстаться с драгоценной добычей и положить истошно вопящего малыша в придорожные кусты, чтобы его сразу заметили преследователи.

Но граф хотел найти и жестоко покарать наглеца, посмевшего похитить его сына.

Хамраю пришлось прижаться к вековому дубу, с помощью магии вжиться в него и самому стать этим дубом. Графские воины до самого утра обшаривали окрестный лес и Хамрай думал, что его руки навсегда превратились в ветви…

А потом, когда опасность, не шибко страшная для опытного чародея, миновала, Хамрай упал обессиленно и лежал, приходя в себя. День лежал или два, может быть – три, а, может, и все десять. Он не знал, что делать дальше, ему надо было успокоиться. Даже если он все-таки похитит младенца, все равно придется ждать, пока он возмужает. Но Хамрай бы смог сам воспитать его…

Так, лежащим в прострации под старым деревом его и нашел голубь, посланный Гудэрзом – верным старым слугой Хамрая, оставшемся в шахском дворце. Гудэрз сообщал, что почти сразу после отъезда Хамрая во дворце появился могущественный маг, зачаровавший Фарруха Аль Балсара. Что шах подчинился влиянию пришлого честолюбивого чаромастера и выполняет все его прихоти, а в народе растет недовольство и в провинциях вот-вот вспыхнет бунт.

Политика всегда была чужда Хамраю – это дело шаха. Но Балсар был не только его повелителем – какой к Силам Космическим может быть у тайлорса повелитель?! – но и старым другом. Пришлось поспешить обратно, почти забыв об отдыхе и сне.

Пришлый маг оказался не таким уж могучим – так, всего-то третьего тайлора. Но глупым, жадным и жестоким до крайности. Изгнать его не составило труда.

Пришедший в себя шах вновь стал требовать у Хамрая, чтобы тот снял заклятия.

Как будто чародей не тратил все время и силы в тщетных попытках добиться желаемого!..

Перед Хамраем встали две серьезные проблемы – как войти в доверие к наследнику Алвисида и как оставить шаха, чтобы какому-нибудь дураку, слегка владеющему магией, не возжелалось вновь попробовать свои чары на владыке полумира.

Со второй задачей он справился, а вот с первой…

Над Рэдвэллом царила ночь. Старого чародея никто не мог видеть сейчас. Его губы сложились в длинную дудочку, чрезвычайно обезобразившую лицо, и магический неслышный свист понесся по округе – где бы ни находился сейчас голубь-посланец, он услышит звук, предназначенный ему одному.

Хамрай заметил магическую птицу еще на выезде из взятого саксами Камелота, но за все эти дни у него не было возможности остаться одному.

Хамрай снял перевязь с мечом и подошел к металлическому зеркалу оставлявшему желать лучшего – не сравнить с магическими зеркалами или даже обычными во дворце шаха.

В свете факела в мутной поверхности на него смотрело красивое лицо – с черными усами, горящими глазами, орлиным носом и волевым подбородком. Очень была к лицу трехдневная щетина; чуть подернутые паутиной седины волосы спадали на плечи.

Лицо мужественного рыцаря и дамского любимца. Лицо барона Ансеиса, пэра Франции…

Не такой уж и умелый боец оказался этот самый барон, а вел себя не как рыцарь, а как разбойник с большой дороги. Собственно, они и встретились на большой дороге, Хамрай победил барона в честном поединке. В честном – если считать честным, что у барона было двое оруженосцев и длинное копье, а у Хамрая лишь сабля, взятая по настоянию главного телохранителя шаха. Барон напал на ехавшего в задумчивости странника без всякого предупреждения. Хамрай не стал использовать магию – он не только чародей, он и воин. И собирался завоевать любовь юноши именно мужеством и воинским искусством…

Все получилось очень удачно. Пэр Франции не слишком отличался внешне от чародея, кроме того, конечно, что сам маг стремился всегда выглядеть неприметно. Не составило особого труда вжиться в образ поверженного барона и принять его облик.

Хамрай даже заезжал в родовой замок барона, чтобы сменить коня и изношенное за время поисков Ансеисом Чаши Грааля вооружение. Родная жена барона не заметила подмены и Хамрай спокойно мог бы улечься на супружеское ложе. Мог бы – если бы мог, если бы не заклятие…

Хамрай вспомнил о первой красавице бритского королевства Аннауре, которая четверть часа назад провожала его взглядом… таким взглядом, что его не забыть, даже очень захотев. И это тоже было опасно. Хамрай не боялся сражений и поединков. Старый маг боялся женских чар, которым не мог противопоставить свое умение. Он мог их лишь избегать…

На подоконник, наконец, опустился серый голубь и Хамрай поспешил к нему, погладил ласково. Посланец Хамрая самому Хамраю. Этому беззащитному на вид голубю не страшны никакие хищники – не воздушные, ни земные. Когти птицы способны мгновенно вырастать на любую длину и в состоянии разорвать горло даже могучему льву.

Правой рукой маг легонько щелкнул голубя по затылку. Из клюва в подставленную ладонь упал черный матовый шарик, очень напоминающий жемчужину.

Хамрай вздохнул. Именно этого он ожидал, но надеялся, что получит обычное послание – мол, все в порядке. У мага был с собой такой же магический шарик, но остался в куртке где-то у палачей принца Вогона. Разыскивать куртку было некогда, да и, честно говоря, тогда он совсем забыл об этом, вспомнил лишь когда увидел птицу-посланца.

Он прошел к постели и лег. Закрыл глаза и проглотил волшебный шарик, мысленно настраиваясь на проход по магическому пространству.

Он не терял сознания – просто когда путешествие по бескрайней пустоши окончилось, он открыл глаза и увидел свою собственную комнату в секретной башни шахского дворца. Он не переместился телесно – во дворце была лишь его видимость.

В комнате было темно и маг прямо сквозь запертую дверь вышел в коридор и прошел до комнат Гудэрза. Слуги там не оказалось. Хамрай покинул башню, спустился в подземный коридор, ведущий мимо его личного зверинца в шахский дворец.

Гудэрз кормил мясом своего любимца – двухголового шинийского льва. Боковым зрением заметив какое-то движение в конце коридора, слуга повернулся и вздрогнул; рука непроизвольно потянулась к запору клети, чтобы выпустить на чужака грозного хищника.

– Это я, Гудэрз, – сказал Хамрай. – Здравствуй. Что у вас случилось?

– Хозяин? – удивился слуга. – Вас и не узнать. Да и в голове не укладывается, что вы здесь и одновременно еще где-то… За столько лет я, казалось, ко всему привык, но это… Вы… то есть ваш двойник… то есть… ну, в общем, он пошел к повелителю. Шах собирается на войну, а так ничего не случилось, все нормально…

Хамрай улыбнулся ему и подумал, что Гудэрз совсем стар, скоро перейдет в мир иной. А ведь маг взял его в услужение двенадцатилетним мальчишкой.

– Хорошо, я еще поговорю с тобой, потом, – кивнул Хамрай и отправился дальше, не обращая больше внимания ни на слугу, ни на диковинных существ в клетках зверинца.

В конце коридора он увидел самого себя. Двойник почувствовал его появление и поспешил встретить мага, чтобы охрана случайно не подняла тревогу по всему дворцу.

Давным-давно Хамрай изобрел способ делать полных двойников – это открытие тысячи раз спасло жизнь шаху. Когда какой-либо наглец, едва владеющий магией, заявлял, что может снять заклятие с пресветлого владыки, Хамрай не возражал. Но проверял действенность снятия заклятия на двойнике повелителя – тысячи раз он наблюдал, как после соития с женщиной двойник шаха превращался в жуткого монстра.

В первый раз они едва остались живы: чудовище запросто уложило отряд отборных телохранителей. Впоследствии проверяли снятие заклятия в специальной комнате, где многотонная плита обрушивалась на еще только начинающего перерождаться монстра.

Хамраю даже в голову не приходило делать двойника кого-либо, кроме самого шаха Балсара, и то двойнику предстояло жить не более нескольких десятков минут.

Сделать двойника самого себя… Он боялся. Ему было жутко даже представить, что появится еще один человек, который знает то же, что и он, думает так же…

Как с ним себя вести? Как вести себя с самим собой?

Говорят, в чужую душу не залезешь. Как оказалось, нельзя залезть даже в душу собственную.

Старый чародей замедлил шаг, оттягивая встречу с двойником. Он ни о чем не говорил с ним перед отъездом, когда создал его. И не знал о чем говорить сейчас.

Хотя, надо сообщить ему все о наследнике Алвисида. Все, что уже успел выяснить.

Хамраю было неприятно узнавать самого себя в двигающемся навстречу мужчине.

Неужели он при ходьбе так по-дурацки затопыривал за спину правую руку?

И двойник, чувствовавший себя полновластным хозяином в этом подземном коридоре и в башне, тоже замедлил шаг.

Они остановились друг против друга.

Хамрай вдруг понял, что чувствует себя так, словно готовится вступить в тяжелый магический поединок. С кем? С самим собой? Победителя не будет.

Видно, у обоих магов мысли были одинаковы – они рассмеялись одновременно.

– Ладно, – кивнул Хамрай двойнику, – идем к шаху. Случилось что? Зачем вызывал?

– Я беспокоился о твоей судьбе, – сказал двойник, повернувшись и зашагав в обратную сторону. – В неизвестности всегда жить тяжело.

Хамрай странно посмотрел на проводника.

– Э-гей, – сказал он. – Что-то я не замечал в себе раньше привычки лукавить перед самим собой. Если б я погиб, ты бы сразу почувствовал, что моя сила перешла к тебе.

– Я действительно беспокоился, – твердо сказал двойник. – Сколько лет прошло…

– Сколько? – пожал плечами Хамрай. – Путешествие в Тибет длилось гораздо дольше… И шах не волновался.

– Шах и сейчас не волнуется, он собирается навести порядок в Парфии… Я… Ты видел наследника Алвисида?

– Да. Сегодня. Остановись.

Двойник послушно развернулся. Хамрай положил пальцы ему на виски.

– Смотри в глаза…

Но двойник и сам знал, что делать. Он откинул факел на каменный пол и тоже положил пальцы на виски Хамрая.

Страхи непроницаемого с виду шахского чародея, непрекращающиеся неудачные попытки снять заклятие Алвисида, новые лица визирей, значительные и незначительные происшествия последних лет в стране и государстве хлынули в память Хамрая, вжившегося в образ гордого французского барона. Он автоматически отбрасывал все лишнее, наносное, ему не нужное.

Он почувствовал, как вздрогнул двойник, узнав о событиях, происшедших в столице Британии за последние дни, и увидев образ рыцаря, которому суждено – вернее, который может – возродить Алвисида.

– Симпатичный юноша, – только и сказал двойник.

– Он соберет Алвисида, – уверенно произнес Хамрай. – Все, идем к шаху. У меня не так много времени.

Двойник подобрал факел и быстрым уверенным шагом отправился вперед, осмысливая полученные знания. Хамрай чувствовал, что двойник тоже уверовал, что этот юноша, которого он и сам-то видел лишь несколько минут, возродит Алвисида, а возвращенный к жизни бог, в свою очередь, снимет заклятие с шаха Балсара.

Нилпег, личный телохранитель шаха, при виде чародея и его спутника открыл дверь в покои Балсара. Хамрай улыбнулся старому знакомцу.

Нилпег внимательно вгляделся в гостя, узнал, несмотря на непривычные одежды, Хамрая и чуть склонил голову в знак приветствия. Хамрай отметил, что время властно над всеми и у Нилпега уже седые вески. А ведь он не так давно у шаха, лет двадцать, не больше.

Время властно над всеми, кроме шаха, который все так же в мудр и силен, как полторы сотни лет. Благословение Моонлав, подарившей вечную молодость, и заклятие Алвисида, запретившего продолжение рода – вот две особенности, отличавшие шаха Фарруха Аль Балсара (и его верного друга-чародея) от обычных подданных великого государства.

– О, как вырядился, – проворчал владыка полумира, когда дверь закрылась. – Развлекаешься?

Тело Хамрая было бесплотно, но он сел в приготовленное кресло, чтобы не смущать владыку, который магию в повседневной жизни не шибко жаловал. Он пользовался услугами чародея при малейшей необходимости, но внешних проявлений не любил.

Личный покой шаха, где он проводил часы раздумий, возводя свои грандиозные планы, был скромен. Кроме них троих в просторной комнате никого не было, если не считать двух певцов в углу, которые смолкли по жесту шаха. По их голосам было сразу ясно, что они кастраты. Хамрай знал от своего двойника, что в последнее время шаху нравилось окружать себя людьми, лишенными мужества, чтобы самому чувствовать себя мужчиной. Хоть он и не мог подойти к женщине, плотские утехи он утолял с красивыми белокожими мальчиками – пленниками из северных земель.

– Угощайся, – кивнул шах на графин с вином, которое доставлялось во дворец специально для Хамрая. – И рассказывай. Есть ли какая-нибудь надежда, или опять пузырь на воде?

– Надежда всегда есть, – кивнул Хамрай и взглянул на двойника.

Тот смотрел на человека, полным отражение которого был, и молчал. По привычке налил вина и пригубил.

– Рассказывай, – приказал шах. – Все по порядку. Я хочу знать, что тебе удалось сделать.

Хамрай приготовился к долгому рассказу. Двойник, который уже все знал доподлинно, с интересом ждал: что Хамрай расскажет шаху, а о чем умолчит. Ему не давал покоя образ красавицы, мелькнувший в воспоминаниях «французского барона».

– Я много раз говорил, что когда имеешь дело с наследником Алвисида, – со вздохом начал Хамрай, – необходимо терпение, терпение и еще раз терпение. Я собирался явиться в Рэдвэлл – вотчину графов Маридунских в обличьи французского рыцаря барона Ансеиса. Я хотел сделать вид, что собираюсь взять уроки владения мечом у лучшего бриттского воина, живущего в замке. Наследник Алвисида, я уже рассказывал об этом, – четвертый сын графа Маридунского. Я хотел обворожить юношу, как рыцарь, и взять с собой якобы на поиски Святого Грааля – христианские рыцари любят совершать подобные путешествия. В конечном итоге, я мог бы и привести его к Чаше на самом деле…

– Тебя не пустили в замок? – насупив брови, спросил шах.

Хамрай рассмеялся.

– О нет. Видно, Моонлав помогает нам, даже уйдя в небытие. Получилось гораздо лучше. В маленьком городке я встретил графа Маридунского с его старым другом – королем Сегонтиумским. Они усадили меня за свой стол и пригласили на рыцарский турнир, куда отправлялись сами. Уррия, наследника Алвисида, с отцом по юности лет не было, но я решил сперва завоевать симпатии отца, а уж только потом – сына. Когда имеешь дело с Наследником Алвисида…

– Знаю – терпение, терпение и терпение, – проворчал шах.

Хамрай кивнул:

– Окольные тропы всегда лучше, ибо позволяют осмыслить путь и не совершить неисправимых ошибок.

– И ты отправился с ними на турнир?

– Да, и даже решил принять участие в нем.

– Ох уж эти северные турниры! Распоследний воин из моей армии положит всех их рыцарей…

– Что ж вы до сих пор не завоевали Британию, солнцеподобный шах? – неожиданно язвительно спросил Хамрай.

Молчавший двойник с удивлением посмотрел на Хамрая. Годы разлуки сказывались – они еще были одним человеком, но… Нет, они уже были разными. Разными – с общими воспоминаниями. И одной целью. Впрочем, и здесь не совсем так. Если Хамрай-первый погибнет, то… Двойник покачал головой, отгоняя подобные мысли.

Если Хамрай-первый почувствует о чем он даже мечтать не смеет, то жить ему осталось лишь… А сколько? Да пока Хамрай-первый не вернется сюда – только при их личной встрече двойник погибнет. А пусть еще вернется, когда там, в Британии, такое творится…

– Продолжай, – потребовал шах, не ответив. – Надеюсь, ты всех победил?

Пред глазами Хамрая вновь возникло бешено приближающееся тупое острие сэра Гловера и рев зрителей.

– Да, победил. Но после того, как были побеждены в дружеских боях тупым оружием все зачинщики, меня вызвал на бой боевым оружием некий сакский рыцарь. Должен пояснить, что саксы – непримиримые враги бриттов, живут на одном острове и никак не могут его поделить, очередная война была неизбежна… Так вот, в последний момент я почувствовал, что за саксом стоит мощный маг и в момент удара копье будет весить столько, что пронзит меня насквозь, как кисель. Мне стало обидно…

– А ты разве магию не применял? – вдруг подал голос доселе молчавший двойник.

– Нет, – гордо ответил Хамрай, почему-то подумав, что за последнее время действительно изменился. – Среди рыцарей я веду себя как рыцарь.

– Среди рыцарей! – фыркнул вдруг шах. – Пошли туда Нилпега, он один всех твоих бриттов сразит, хоть тупым орудием, хоть боевым.

Хамрай лишь пожал плечами.

– Ладно, продолжай. Он победил тебя?

– Нет, я тоже использовал магию. Он промахнулся и магия, стоявшая за ним, сорвала его с коня. Бриттский король провозгласил меня победителем и я, прочувствовав желания графа Маридунского, выбрал королевой красоты малолетнюю дочь короля Эдвина Рогнеду.

– То есть, ты добился желаемого, произвел впечатление на отца наследника Алвисида и вы вместе приехали в его замок?

– Почти, – усмехнулся Хамрай. – Все далеко не так просто. Этим поверженным мною рыцарем оказался наследник сакского короля Фердинанда, принц Вогон. Они замыслили взять бриттов хитростью. Сперва они заручились согласием короля Эдвина выдать за принца Рогнеду, затем король на пиру сообщил об этом всем и тотчас умер. Принц Вогон объявил, что он теперь по праву верховный король Британии.

– И твои хваленые бриттские рыцари проглотили подобную наглость? – презрительно спросил Балсар.

– Нет, конечно, – усмехнулся Хамрай. – Меня сперва это не касалось, я сидел за столом, скучая. Но свершилось нечто непредвиденное – погибли старший и третий сын графа Маридунского. Мне стало немного не по себе.

– А тебе-то что? – удивился шах.

– Второй сын графа, по обычаю, посвящен в сан священника. Теперь, если погибнет граф, Уррий, наследник Алвисида, вступает во владение графством и очень трудно будет заставить его собирать поверженного бога.

– И ты?

– Помог бриттам. За саксами стоит колдун – первого тайлора. Но у него еще два брата – оба второго тайлора. С тремя мне было справиться достаточно тяжело. Я не раскрылся. Принц Вогон велел приковать меня к потолку, к ногам повесили чушку и били. Принц не мог простить мне утреннего поражения.

– И ты позволил?

– Я был слаб после битвы в магическом пространстве. Давно не пользовался магией. Но я чуть отошел и вызволил графа из темницы.

– И вы бежали вдвоем?

– Нет, граф не из тех, кто бросит товарищей в беде. Мы вызволили всех бриттов и в Рэдвэлл прибыла целая армия. Мы прибыли лишь сегодня и войска готовятся к битве у стен Рэдвэлла.

– А почему они думают, что саксы пойдут к Рэдвэллу? Они взяли столицу…

– Потому, что в Рэдвелле, на воспитании графа находился юный наследник короля Эдвина. Кстати, сверстник наследника Алвисида и его близкий друг. К тому же, разумно разбить всех лучших бриттских рыцарей разом.

При словах «юный наследник короля» шах стиснул зубы. Впрочем, заметить это мог лишь Хамрай, давно знавший Балсара. И его двойник, разумеется.

– К юному Этварду были посланы наемные убийцы саксов, – спокойно продолжал Хамрай. – Я опасался, что может пострадать и Уррий, хотел сообщить сенешалю замка…

– И что же тебя остановило? – спросил двойник.

– Не было необходимости. В Рэдвелле со своими головорезами сидит сам Фоор.

Почувствовал, что наследник проявил силу.

– Фоор! – в один голос воскликнули и шах, и двойник чародея.

Верховный Координатор алголиан. Это серьезно.

– И тут он! – в сердцах произнес Балсар. – Мне его каталог в Парфии поперек горла стоит. Пусть переносят куда угодно, иначе просто с землей сравняю. Так можешь и передать ему. Прямо сегодня, когда вернешься!

– Фоор намерен с помощью наследника возродить Алвисида, – сказал шаху двойник чародея и повернулся к гостю:

– Ты разговаривал с ним?

Двойник знал, что разговаривал, но хотел из слов чародея уловить что-то, чего не было в полученной памяти.

– Да, он не отказывается от моей помощи. – Хамрай усмехнулся. – Как и я – от его. Он рассказал мне о событиях в Рэдвелле и окрестностях.

– Они были достойны того, чтобы о них рассказывать? – спросил Балсар.

Хамрай вновь пожал плечами.

– Для меня они говорят очень многое. После того, как выслушал Фоора, я верю, что этот Наследник Алвисида исполнит предсказание.

– Я слушаю, – сказал шах.

– У алголиан в Маридунском графстве находится тайный храм с очень важной для них реликвией – частицей плоти Алгола. Это каменный шар, висит прямо в воздухе и никакая сила, кроме наследника Алвисида, не может сдвинуть его с места. Такие же реликвии есть в каждом из их шестнадцати каталогов, но это самая сильная и важная. Так вот, по каким-то причинам Алвисид запретил своим апологетам распространять веру и действовать открыто на территории Британии, алголиане вынуждены там скрываться. Храм был замаскирован под обычную часовню, каких множество. Отстоятель частицы Алгола выдавал себя за отшельника, Уррий возил ему раз в неделю провизию. В последний раз он приехал в часовню как раз в разгар их великого праздника – Дня Одухотворения – когда шар оживал. Этот шар признал Уррия и сам отдался ему в руки. Надо сказать, что наследник вел себя очень достойно, когда выскочили охранники покарать наглеца, посмевшего помешать церемонии. Уррий с помощью волшебной реликвии разрушил часовню и забрал шар…

– И после этого Фоор… – не выдержал шах.

– Фоор мудр, – несколько невежливо перебил его Хамрай. – И он как, и я усвоил, что когда имеешь дело с наследником Алвисида необходимо терпение, терпение и еще раз терпение. Да и потеряли они немного – человек двадцать…

– Это еще куда ни шло, – кивнул головой шах. – Продолжай.

– Уррий не захотел везти шар и трофейные мечи в замок, он решил спрятать их неподалеку в озере. Там посреди есть островок, в укромном гроте он и оставил шар. Разбуженный инородным магическим предметом, проснулся живущий в озере стеклянный дракон и сильно напугал наследника. Спасаясь, Уррий поплыл обратно к берегу, но сил не хватило. Я с ужасом думаю, что в это самое мгновение знакомился с графом Маридунским, а наследник Алвисида лежал на дне какого-то там озера. Но видно сами Силы Космические на нашей стороне. Мимо проплывали три дочери местного царя Ста Озер. Они спасли наследника…

– Продолжай, – потребовал заинтригованный шах.

– На следующий день, с отрядом воинов из замка, предводительствуемых сэром Баном, тем самым лучшим мечником, Уррий отправился к часовне, забрать мечи, которыми славятся алголиане. Но у часовни ничего не обнаружили – Фоор озаботился. Тогда Уррий поехал к озеру и случайно наткнулся на колдуна, герцога Вольфангера, который от тоски поймал именно тех самых трех озерных дев и решил позабавиться. Вольфангер с армией союзных саксам варлаков, скрывался до поры до времени в тех лесах. Уррий со своим отрядом напал на насильника. Когда Вольфангеру пришлось совсем тяжело, он решил метаморфироваться в дракона. Он второго тайлора, ему можно, – пояснил Хамрай шаху, хотя тот объяснений не требовал. – У Уррия было всего несколько мгновений и он успел вонзить меч в правый глаз дракона. Сами знаете, что бывает. Но тут подоспело подкрепление варлаков. Почти все воины отряда уже погибли и наследнику было бы несдобровать.

Однако, вмешались алголиане, раскрыв себя и открыто встав на его сторону. Все это, в общем-то, не заслуживало бы упоминания, хотя конечно характеризует наследника, как отважного и благородного юношу, если бы погибший колдун не был родным братом герцога Иглангера, с которым мне пришлось биться на магическом уровне в Камелоте. Иглангер с братьями поклялся отомстить Уррию.

– Он уже предпринял что-либо?

– Не успел. Я думаю, что Фоор и я справимся.

– Еще что-нибудь интересное Фоор рассказал?

– Да. Уррия приглашал себе во дворец Луцифер и отдал ему ларец, оставленный Алвисидом для наследника.