Текст книги "Озон"

Опера-буффа: «Крысятник»

В первом кадре – багровый театральный занавес. Когда он откроется, нам дадут оперу. Оперу-буффа (шуточную оперу), как ее некогда называли в Италии – в противовес опере-сериа (серьезной опере на исторические и мифологические сюжеты). Петь не будут: к этому Озон придет позже, в «8 женщинах». В оригинале фильм называется «Ситком» – комедия положений, «мыльная опера».

Вот ее основные персонажи. Жан, респектабельный мужчина средних лет, хозяин типового двухэтажного коттеджа. Его жена Элен, элегантная домохозяйка-блондинка. Их сын Николя, юный задрот в очках. Их дочь Софи, похотливая девица, и ее бойфренд Давид, парень с большим членом. К ним следует добавить экстравагантную служанку Марию, родом из Испании, и ее сожителя, чернокожего Абдула, работающего физруком в школе. Последний, будучи приглашен на ужин, просвещает образцовое французское семейство сведениями о своей родине: в Камеруне, в отличие от соседних африканских стран, стабильная обстановка; там действует однопартийная система, президент у власти уже 15 лет, и за него голосует 99 % населения.

Перед полуденным просмотром «Крысятника» на московской премьере Озон выразил надежду, что зрители досидят до конца и не опоздают к обеду. Вовремя поесть – заповедь жизни классического француза. Герои фильма, стилизованные под персонажей мыльных опер, исправно выполняют этот ритуал. Но… все начинает идти не совсем так, а потом уж совсем не так. Именно за трапезой сын почтенного семейства встает и выступает с «важным сообщением» о том, что он гомосексуал. Дабы излечить мальчика от хвори, мама сначала подсылает к нему Абдула, который под видом лечения совращает юнца. А как венец материнских бесплодных усилий любви Элен предлагает сыну свое неплохо сохранившееся тело.

Череде этих скандальных событий предшествует появление в доме белой лабораторной крысы, которую, неведомо какого дьявола, притащил в клетке отец. Во вчера еще безупречной семье воцаряется дух вседозволенности и порока, герои выплескивают наружу загнанные в подполье комплексы и желания. В Софи просыпается мания суицида, она выбрасывается из окна второго этажа, становится калекой. Частично парализованная, девушка склоняет Давида к садомазохистским играм. В эротический раж впадает и темпераментная Мария. Тесный семейный дом со спальнями-клетушками заполняют участники однополых оргий; лежащие в холодильнике кабачки, прежде чем пойти в пищу, используются для эротических утех. Как говорит один из персонажей фильма: «Мы все ищем новизну в любви, а в этом деле все средства хороши». Во всем виновата крыса, занесшая в дом инфекцию – и вот потерявший остатки терпения отец (в мыслях давно расстрелявший в упор все семейство) зажаривает ее в микроволновке, чтобы потом съесть и самому превратиться в огромного хвостатого грызуна.

Этот фильм, когда он появился, нагрузили смыслами и референсами, среди которых «Теорема» Пазолини, «Скромное обаяние буржуазии» Бунюэля и «Большая жратва» Феррери. Сегодня его можно с удовольствием смотреть как совершенно самостоятельный художественный документ финала XX столетия – декадентского, беззаботного, еще не ведающего, что век грядущий нам готовит. Можно наслаждаться яркими, токсичными цветами и искрометными диалогами в стиле «трэш». Вот хотя бы:

Элен (мужу, трагически, после coming out сына): Ты никогда не станешь дедом!

Софи (укоризненно): Спасибо, мама!

Элен: Прости, Софи! Прости, Давид! В тебе я не сомневаюсь.

Давид: Обещаю, что не подведу вас, мадам. Ненавижу голубых!

Софи: Не смей так говорить о моем брате!

Или вот такой:

Элен: Абдул – гомосексуал? Он… тоже?

Мария: Да, в последнее время он увлекается мужчинами. Но мне наплевать. Куда больше меня волнует, что из-за склонности к мальчикам его уволили из школы, и он остался безработным. Наверное, я сама лесбиянка – как моя тетка. Ведь все заложено в генах.

В фильме замечательный кастинг.

Хозяина дома Жана играет Франсуа Марторе – актер с poker face (невозмутимым лицом), безучастно наблюдающий за всеми стадиями распада и комментирующий их премудростями на все случаи жизни: «Криком делу не поможешь», «Горькая правда лучше сладкой лжи», «Утро вечера мудренее», «Перемелется – мука будет»… Узнав об очередном извращении в семье, он принимает философскую позу: «У древних греков гомосексуальность считалась нормальным явлением». Или: «Едва ли инцест решит проблему западной цивилизации». Маска резонера, демагога и манипулятора впоследствии будет приклеена Озоном к целому ряду антипатичных мужских персонажей-«папиков». Жан – один из первых, если не первый из них.

Актриса Эвелин Дандри очень хороша в роли Элен: жена, мать и хозяйка дома – типажная блондинка из аппер-класса, предшественница той, что через три года в «8 женщинах» сыграет Катрин Денев. Ложась в постель с мужем, она вставляет в уши заглушки – в то время как тот надевает темные очки для сна. Дети убеждены, что родители переспали в своей жизни только дважды. Когда Элен открывает объятья сыну, тот говорит: «Мама, ты пьяна!» На что она отвечает: «Нет, я сбросила оковы – впервые в жизни!» Софи спрашивает брата: «Тебе понравилось с мамой?» – «Очень». – «Она хорошая любовница?» – «В высшей степени». Блестящий сатирический психоанализ буржуазной семьи.

Николя и Софи с острым чувством стиля играют реальные брат и сестра – Эдриан де Ван и Марина де Ван. Последняя станет сценаристкой следующих трех фильмов Озона.

Любовь холоднее смерти: «Криминальные любовники»

Из раннего, «голубого» периода Озона «Криминальные любовники» – самая мрачная и депрессивная картина. Ее действие завязывается в школе в среде старшеклассников. Алису (типичная француженка Наташа Ренье) влечет к Саиду (Салим Кешьюш), который воплощает арабскую нагловатую сексуальность. В своем дневнике девушка пишет о том, что его мясистые, потрескавшиеся губы напоминают головку члена. Героиня переносит вину и ответственность за это запретное влечение с субъекта на объект. Она подыгрывает легким приставаниям Саида, а влюбленного в нее Люка убеждает, что тот грубо домогался ее, заманил в подвал и дал прямо на его глазах изнасиловать троим дружкам.

Алиса, явно не в ладах с собой (других мотивировок этого разлада мы в фильме не увидим), соглашается отдаться Саиду в спортзале после уроков, а сама приглашает стать свидетелем очередного «насилия» Люка, который должен в отместку убить негодяя. Что и происходит: Люк в гневном порыве ревности закалывает его ножом, спортзал залит кровью.

Криминальные любовники, повязанные преступлением, вывозят труп и закапывают в лесу. Они пытаются бежать куда глаза глядят, но лес оборачивается ловушкой. Забравшись в лесную сторожку в поисках еды, герои оказываются узниками ее хозяина, бородатого чудища с каннибальскими замашками. Он бросает их в подвал, и рядом с пленниками непостижимым образом оказывается труп Саида, у которого не хватает одной ноги. Потом чудище поднимает Люка наверх и обкармливает его мясом (сначала кроличьим, а потом, кажется, человечьим). Не случайно путешествие Алисы и ее дружка в лесное зазеркалье начиналось с того, что их машина сбила кролика, и теперь он возвращается в виде тушек, которыми каннибал разнообразит свой рацион. Когда парень пытается поделиться едой с сидящей в подвале голодающей подругой, хозяин сторожки резко пресекает его поползновения. По его словам, он предпочитает употреблять девушек тощими, а юношей – упитанными и с жирком.

Становится понятно, что фильм свернул с колеи криминальной мелодрамы (такую могли бы снять в свое время Клузо, Кайятт, Шаброль) на другую дорожку. Ее стилистически проложил Годар, а позднее – Фасбиндер, чью пьесу не случайно в том же самом 1999 году Озон экранизирует: фильм называется «Капли дождя на раскаленных скалах». Озона, как раннего, так и позднего, с Шабролем сближает обостренный интерес к криминальной изнанке буржуазных ценностей и ритуалов. От Годара и Фасбиндера он берет анархизм, но и, конечно же, Фасбиндер ему близок тем почетным местом, которое занимает в его художественном мире бисексуальность. «Любовь холоднее смерти» – название первой картины Фасбиндера – вполне подошло бы и для «Криминальных любовников», разве нет? В этом контексте оказываются уместны и наполняющая картину музыка Вагнера («Тристан и Изольда», разумеется) и стихотворение Артюра Рембо, которое читает Алиса.

Вырвавшись из плена первобытного зверя, герои окунаются в эротическую идиллию в лесном раю, с озером и водопадом, со свидетелями их недолгого счастья – лесными зверушками, среди которых первым мы видим знакомого кролика. Однако идиллия омрачена не только идущими по пятам убийц полицейскими, но и внезапным чувством Люка к хозяину сторожки, который успел завладеть сердцем юноши. В роли зловещего соблазнителя – Предраг («Мики») Манойлович, харизматичный актер, известный, прежде всего, по фильмам Эмира Кустурицы. Вероятно, впервые за его карьеру этому сербскому мачо довелось играть охотника до мужской плоти – и в сексуальном смысле тоже.

На роль Люка режиссер пригласил Жереми Ренье. «Криминальные любовники» – первая встреча Озона с этим актером, который успел пройти школу братьев Жан-Пьера и Люка Дарденнов, снявшись у них в 1996 году в фильме «Обещание». Ренье играл у Дарденнов подростка Игоря: ему было в ту пору пятнадцать лет. Повзрослев, Ренье станет одним из любимых исполнителей как Дарденнов, так и Озона. В дальнейшем в озоновских фильмах он будет играть гротескные и даже комедийные роли. В «Криминальных любовниках» же он воплощает трагическую дилемму половой идентификации: совершив кровавое убийство ради влекущей его одноклассницы, в итоге он оказывается под властью чар лесного каннибала. И тогда для романтической интриганки Алисы, пытавшейся манипулировать людьми и их судьбами, остается только один путь – в загробный мир.

Немецкий отец: «Капли дождя на раскаленных скалах»

Хорошо сохранившийся мужчина средних лет (раньше таких называли «моложавыми») приводит в дом парнишку. Мы сразу понимаем – чтобы переспать. Сначала они рассказывают друг другу о своих гетеросексуальных связях. Леопольд (старший) несколько лет прожил с женщиной, она была вечно чем-то недовольна, и они расстались. Возможно, причина в нем самом: он от всего получает мало удовольствия, не только от секса. Был у него и роман с мужчиной, еще в юности; недавно он встретил своего любовника, тот безнадежно постарел.

Возраст – больная тема для Лео. «Сколько вам лет? – спрашивает он Франца, своего гостя. – Восемнадцать? А сколько мне, как вы думаете?» Услышав «пятьдесят», страдальчески морщится: «Почему вы так решили?» – «Но ведь вам правда столько». – «Да, но разве я не выгляжу моложе? На вид?» – «Конечно, выглядите. Но вы разговариваете так, как люди вашего возраста».

У Франца есть девушка, Анна. Любит ли он ее? Франц перестал задавать себе этот вопрос. Когда она спрашивает, он отвечает: «Да». В конце концов, он не обязан говорить с ней о своих чувствах. Он почти не получает удовольствия от секса. Анна, наверное, получает, а для него это не так важно, важнее – книги, театр, искусство. С Анной они больше мечтают о будущей семейной жизни с выводком детишек. Лео ревниво замечает: «А вы, похоже, радуетесь жизни». И слышит в ответ: «Да». Ему бы тоже хотелось. Вот почему он склеил этого встреченного на улице парнишку с карими глазами, рыжими волосами и мускулистыми ногами.

Правда, Франц слишком много курит, грызет ногти и неправильно одет. На самом деле ему идет зеленый цвет – в тон к глазам. Но и это не очень важно. Важно то, что Франц здесь, что они могут играть «в лошадки». Лео говорит (этот иронически окрашенный текст уже был в «Крысятнике»), что древние греки рассматривали гомосексуальные отношения как вполне естественные. Франц в курсе про древних греков, в жизни ему на это наплевать, зато ночью он видит сны; в одном из них человек в плаще с ногами футболиста имеет его, как девочку. В финале первого акта (фильм поделен на четыре) Лео в стильном плаще появляется в ночи перед глазами лежащего голышом Франца; он смахивает на Дирка Богарда в «Гибели богов» Висконти.

Второй акт разыгрывается уже после того, как Франц поселился в прекрасной квартире Лео (именно в такой он мечтал когда-нибудь жить с Анной), стал его любовником и содержанцем. Теперь их отношения напоминают рутинный быт буржуазной супружеской пары. Лео приходит с работы вымотанный и раздраженный; однажды он признается, что его клиент, загнанный в угол финансовыми проблемами, покончил с собой, и хотя он, Лео, напрямую не виноват, но его все равно гложет совесть. Франц ждет интимного друга, целый день изнывая от безделья, все время думая, как ему угодить, чем обрадовать. Но все идет не так. «Можешь не греметь туфлями, надеть тапки?» – «Да, конечно, извини». – «Твоя ирония неуместна…» «Мне и так жизнь не доставляет удовольствия. Зачем мне жить с человеком, который действует мне на нервы?..» «Музыка должна всегда играть? Клади пластинки в конверт, чтобы не пылились. К тому же игла уже стерлась…» «Включай отопление, будешь меньше простужаться. Легко заразиться, когда спишь вместе…» «Ты натер пол? Что-то незаметно. Наверное, скребок забыл использовать. Без скребка паркет блестеть не будет…» Все ссоры разрешает постель. Второй акт кончается точно так же, как первый: мужчина в плаще появляется перед глазами другого, лежащего на кровати, только под плащом на сей раз не Лео, а Франц. Партнеры поменялись ролями.

Третий акт начинается с бурной любовной сцены, потом наступает утро, и опять берет свое рутина. Лео ворчит, что невозможно спать вдвоем на этой кровати, достали сквозняки, вообще эту поганую квартиру надо менять, но у него нет времени искать другую, а его сожитель и пальцем не пошевелит. Кто-то должен приносить деньги в дом, а у него совсем не клеится работа, и карьера не продвигается, как положено. К тому же постоянно болит голова и все вокруг просто бесит. Шляпу надо вешать на третий гвоздь, а не на четвертый. Звучит закадровый текст: «Однажды они не смогли договориться о какой-то маленькой незначительной вещи, и потом больше ни о чем никогда не могли договориться». Франц пытается уйти, собирает в чемоданчик свой нехитрый скарб, но потом передумывает и остается. Занимаясь домашними делами, находит в письменном столе хозяина пистолет.

В отсутствии Леопольда в его квартире появляется Анна, ей сделал предложение какой-то ухажер, но она по-прежнему любит Франца и без особого труда склоняет его к близости. Четвертый акт начинается с обсуждения, сколько у молодой пары будет детей. Вероятно, два мальчика, их будут звать Франц и Лео. Франц готовится уехать с Анной, она почти уже уговорила его, но все равно так трудно бросить своего возлюбленного. «Не знаю, почему так печально мое сердце… Старая сказка, которая все время приходит на ум… Вечер посвежел, спустился ветер, и медленно течет Рейн».

В последнем акте происходит много событий. Возвращается из командировки Леопольд и заводит флирт с Анной. Венцом этой конфигурации становится появление Веры – странной, с явным надломом, женщины неопределенного возраста, бывшей подруги Лео. Точнее, друга, поскольку из-за любви к нему она в свое время «отрезала член в Касабланке» – поменяла пол, чтобы пробудить его гаснущее желание. Начинает отдавать Альмодоваром. Две женщины сливаются с Лео в свальном грехе. Франц страдает, чувствуя себя преданным со всех сторон. Неумолимо двигаясь к финалу, но так и не покидая квартиры Леопольда, действие вместит в себя и сексуальную оргию, и мечту об убийстве, и настоящую смерть. Последней конфиденткой Франца окажется Вера, его подруга по несчастью.

Пьеса, давшая название и сюжет фильму Озона, была написана (задолго до Альмодовара) Райнером Вернером Фасбиндером, когда ему исполнилось всего девятнадцать. То был еще незрелый продукт немецкой контркультуры середины 1960-х годов; молодой автор выразил свое отвращение к жрецам западногерманского «экономического чуда», замешенного на манипуляциях, забвении нацистского прошлого и равнодушии к человеческим чувствам. Озон сохранил мелодраматический каркас пьесы и ее радикальную юношескую невинность. Однако разыгранная по-французски с вкраплениями Малера и ностальгических немецких шлягеров, она стала выглядеть более отстраненной и универсальной.

Фасбиндер ассоциировал Франца с Францем Биберкопфом из романа «Берлин, Александерплац» Альфреда Деблина. А Леопольд носит фамилию Блум – как главный персонаж романа «Улисс» Джеймса Джойса. Для Озона уже не важны эти ассоциации, как и то, что фасбиндеровский Лео, самый отрицательный персонаж пьесы, – еврей. В 1976 году Фасбиндер напишет еще одну пьесу – «Подонки, Город и Смерть», которая вызовет скандал и обвинения в антисемитизме: опять четыре персонажа, и самый отвратный, даже на фоне нациста, проститутки и сутенера, – «Богатый еврей», спекулянт недвижимостью, разжиревший на строительном буме во Франкфурте. Пьесу снимут с репертуара и уничтожат напечатанный тираж. Поставленный по ней Даниэлем Шмидом фильм «Тень ангелов» с Фасбиндером в роли сутенера вызовет гнев Клода Ланцмана и еврейских организаций; им будет оппонировать на страницах «Монд» Жиль Делез. В 1987 году зрители возьмут штурмом сцену и заставят отказаться от показа пьесы театр Роттердама, неудачи постигнут проекты постановок в Париже и Берлине.

Озон пройдет мимо этих треволнений, а на московской премьере «Капель дождя…» скажет, что считает Фасбиндера «человеком провокационным, но не антисемитом».

Как и Фасбиндер, Озон обладает природным чувством кино, которое позволяет ему оживлять на экране театральные конструкции. Режиссер и его оператор Жанна Лапуари искусно обыгрывают незамысловатый квартирный интерьер, особенно – дверные проемы и окна, которые становятся рамами для экранных портретов персонажей. И конечно, в фильме задействован чрезвычайно живой актерский ансамбль, в котором каждый партнер чувствителен к малейшим жестам и душевным движениям другого. Одну из лучших ролей за всю свою карьеру сыграл Бернар Жиродо, исполнитель роли Леопольда; в том же 1999 году он представит другую вариацию образа пресыщенного буржуа в фильме Бернара Раппа «Дело вкуса». Малик Зиди получит за роль Франца премию «Сезар» для лучшего начинающего артиста, но в дальнейшем авансов не оправдает. Людивин Санье (Анна) станет репертуарной французской актрисой, не раз снимется у Озона. Американка Анна Левайн (Вера), больше известная как Анна Томпсон, блеснет в «Сью» и еще нескольких картинах израильского режиссера Амоса Коллека – прежде чем покинуть кинематограф и отдаться воспитанию двух сыновей-близнецов.

Первая женщина: «Под песком»

Мари Дрильон вместе со своим мужем Жаном выезжает ранним летом в отпуск. У Жана чудный наследственный домик в Ландах, рядом – океан и бесконечные песчаные дюны, одна из них, под названием Пила, входит в реестр чудес света. Дюны подвижны, песок, словно живой организм, меняет форму, заполняет пространство, под ним можно затеряться, исчезнуть навсегда.

Впрочем, эти мысли возникают уже постфактум, а начало фильма настраивает на тихий мирный лад, не предвещая ничего катастрофичного. Супруги снимают чехлы с дачной мебели, разводят огонь в камине, открывают бутыль прошлогоднего вина («Не великое, но пить можно!»), садятся ужинать. Мари – англичанка, когда жила в Англии, занималась плаваньем, даже участвовала в соревнованиях. Но потом вышла замуж за Жана, настоящего француза, который любит вкусно поесть и хорошо выпить, спортивные навыки отошли на периферию, хоть она и старается не совсем их растерять. Завтра, в теплый июньский день, они пойдут на дикий пляж, который в округе называют «немецким» и где многие любители загорают голышом, погреются под солнышком.

Мари играет Шарлотта Рэмплинг, и этим почти все сказано. Впервые Озон делает центральной героиней своего фильма женщину – и какую! Впервые он работает с актрисой такого уровня и такой харизмы. Режиссер предлагает ей, по сути, монофильм, абсолютно бенефисную роль, в которой она купается и солирует, но не позволяет себе – что важно – «мастерить», как любят это частенько большие звезды и даже крупные актеры и актрисы. Рэмплинг в свои пятьдесят пять оставила за плечами блистательный молодой период, в котором она выступала героиней «Гибели богов» Лукино Висконти и «Ночного портье» Лилианы Кавани: оба образа стали иконами мирового кино. Дальнейшая траектория судьбы актрисы оказалась нестабильной: проходные роли, фильмы второго эшелона, неудачи в личной жизни, нервные срывы.

Озон вернул ее к активной творческой форме. На мой вопрос, что привлекло ее в режиссере, актриса ответила:

У Франсуа такая манера снимать, что можно зримо увидеть многие вещи, которые в кадре отсутствуют. Ведь в фильме почти ничего не происходит – и наполнить такой сюжет кинематографической плотью довольно-таки трудно, но он умеет это делать.

Образ, созданный актрисой в картине «Под песком», не останется одинокой удачей, найдет продолжение. Рэмплинг в облике элегантно стареющей, прекрасной женщины вступает в новый плодотворный период, снимается в хороших фильмах у хороших режиссеров, среди которых Озон занимает особое место.

В первый же день, проведенный супругами на пляже, за то короткое время, пока Мари, закрыв глаза, нежится под ранним летним солнцем, Жан (в его роли актер Бруно Кремер) необъяснимо и бесследно исчезает. Жена ищет его поблизости, спрашивает у соседей по пляжу (среди них голая молодая пара): не видел ли кто его, – не видел никто. Составлен полицейский протокол, описаны приметы пропавшего: мужчина крупного, даже тучного телосложения, предположительно ушел купаться, на нем были синие плавки и часы. Ночью Мари кажется, что в доме кто-то есть, она выходит к морю, вглядывается в темную даль. Наутро садится в машину и уезжает в Париж.

Она ведет привычный образ жизни: читает лекции в университете, посещает бассейн и тренажерный зал, заходит в гости к старым друзьям. В ее поведении есть странность: она предпочитает говорить о пропавшем муже так, словно ничего не произошло. И даже предлагает приятелю сходить вместе с Жаном в спортивный клуб. А встретив среди своих студентов парня (того самого «голыша»), что был свидетелем исчезновения и поисков мужа, Мари категорически отрезает: «Вы меня с кем-то спутали. Я никогда не бывала в Ландах».

За Мари ухаживает интеллигентный деликатный Венсан (Жак Ноло): он приглашает ее в ресторан, пытается поцеловать, и в конце концов дело доходит до близости. Но первый же опыт измены вызывает у героини смех: Венсан кажется ей слишком легким по сравнению с тяжеловесным Жаном, ей трудно привыкнуть. Она держит любовника в неведении о судьбе мужа, а сама продолжает общаться с исчезнувшим, приобретает ему галстук и чуть не покупает рубашку с синим отливом, под цвет его глаз. Жан периодически появляется в их спальне, Мари говорит с ним, даже рассказывает о намечающемся романе. Лежа в новом красивом платье терракотового цвета, она погружается в эротические грезы, ее обнимают руки сразу двух мужчин. Однако в реальной жизни она отвергает Венсана, как только тот начинает проникать в суть ее ситуации, – и резко прерывает отношения.

Ее волнует тема самоубийства, она обсуждает ее на примере романа Вирджинии Вульф «Волны» и судьбы самой писательницы, утопившейся с грудами камней в карманах. «Она умерла красиво», – говорит Мари. Венсан (еще до расставания) иронически комментирует: «Это очень по-английски – неодолимое влечение к болезненным извращениям». Роясь в бумагах Жана, она находит рецепты сильных антидепрессантов и начинает подозревать, что муж добровольно хотел уйти из жизни. Едет в дом престарелых к матери Жана, но та решительно отвергает подобное предположение и скорее готова поверить, что сын просто скрылся, чтобы начать новую жизнь, поскольку не был счастлив с Мари.

У героини возникают проблемы с банком: кредитная карточка выписана на мужа, но, поскольку его не объявили мертвым, ей перекрыт путь к деньгам: говорят, для решения проблемы потребуется десять лет. Иногда Мари теряет сознание: первый раз это происходит во время осмотра новой квартиры, которую она решила снять и вдруг обнаружила, что одно из окон выходит на кладбище.

Звонят из полиции, сообщают, что в море найдено тело – предположительно, Жана. Мари не сразу, но едет на опознание. Ее предупреждают: «Тело долго пробыло в воде и сильно увеличилось в размерах, оно частично расчленено, нельзя говорить о теле как таковом, скорее о его фрагментах. Вид трупа может вас шокировать». Мари не боится, она просит показать тело, потом ей приносят синие плавки утопленника и часы. Героиня смеется: часы не его, она точно знает, она сама ему их подарила.

Фильм, меланхолично смонтированный, с кантиленной медленностью плывущий под музыку Дворжака и Малера, Шопена и песен Барбары, доходит до открытого финала, из которого ясно: Мари не согласна признать утрату, она видит мужа не покойным, а живым, бродящим где-то рядом и просто скрывшимся за песчаной дюной. Вот, кажется, вдалеке виднеется его крупная фигура…

Шарлотта Рэмплинг курит, переодевается, едет в метро или в машине, ее лицо, просвечивающее внутренней тревогой и часто напряженное, нет-нет – и озаряется солнечной улыбкой. Она предстает в очаровании ранней осени, излучает красоту, немного абсурдную любовь и мечту о счастье.

Встречей с одной из главных женщин своей жизни 33-летний Озон ознаменовал вхождение в новый век и в пору творческой зрелости.