Текст книги "Граница джунглей"

– Эй, ачачилас! – проорал он, обратив лицо к небу. – Выдра хороший авогадо, ай, хороший! Выдра накормил вас, дайте Выдре то, что ему нужно! Дайте ему, дайте!

– Черт возьми! – крикнул Марко. – Что ты вытворяешь, придурок? Что за херня, вообще? Нас напоил, сам надрался как свинья! Как ты завтра работать будешь? Тебе завтра в шоу входить, с деградантами разбираться! Это дело серьезное, а ты лыка не вяжешь!

– А вот так и буду, – сказал Выдра. А потом безмятежно закрыл глаза и медленно осел на землю.

Десять минут его пытались привести в чувство – без малейшего результата. Выдра мерно дышал во сне, пускал слюни и просыпаться не собирался. Еще через сорок минут его отправили на Землю в режиме быстрого скипа.

Через девять часов Выдра оказался на Земле.

Глава 7

Выдра лежал на кушетке и едва дышал. Болели все части тела, но больше всего – голова. Виски зажало стальными тисками, и невидимый мучитель медленно поворачивал винт, превращая мозги в прямоугольный брикет. Желудок содрогался в мучительных спазмах, пытался извергнуть из себя хоть что-нибудь, но извергать было уже нечего. Руки и ноги Выдры просто дрожали – что еще им оставалось делать?

Выдра плохо переносил алкоголь. Зачем он так надрался вчера в Эль-Параисо? Трудно сказать… Ачачилас захотели, чтобы он напился в стельку, и Выдра подчинился их приказу. Наверное, зловредные духи в очередной раз поиздевались над бедным Томасом, прежде чем отпустить его на Землю, плеснули щедрой дланью в его чашу горечи.

Само собой, скип с четверной скоростью также не добавил Выдре здоровья. Перелет с планеты на планету в режиме «экстра» – нелегкое испытание для организма, доканает хоть кого. К счастью для Выдры, все время скипа он находился в глубокой отключке, но сразу после прибытия его грубо разбудили, не дали поспать еще часиков пятнадцать-двадцать. В общем, возвращение на Землю нельзя было назвать ни приятным, ни радостным.

В том, что Выдра вернулся на родную планету, сомневаться не приходилось – привычная земная сила тяжести вдавливала его в кушетку. Выдра лежал в одних трусах под тонким одеялом и дрожал, а напротив на стуле, положив ногу на ногу, сидел Урия Клопски собственной персоной, покачивал носком лакированной туфли. Выглядел Клопски менее экстравагантно, чем на экране – вероятно, из-за отсутствия фиолетового смокинга, красной рубашки и зеленого котелка. Впрочем, наличествовали главные атрибуты – трость и карикатурно длинная борода, заплетенная в косицы. Комната, в которой находился Выдра, напоминала больничную палату – белые стены, стерильная чистота, легкий запах лекарств, витающий в воздухе. У выхода стояли два амбала с невыразительными маленькими глазками и каменными подбородками – вероятно, личная охрана господина Клопски. Само собой, Клопски знал, что от бывшего лесоруба можно ожидать неприятностей. Выдра доставил бы ему проблемы с большим удовольствием, но в нынешнем своем состоянии он не был способен на какие-либо активные действия. Он мог только лежать, едва дышать, и думать о том, как ему плохо.

– Мне плохо, – просипел Выдра. – Мне надо отлежаться.

– Отлежаться? – Урия Клопски поднялся со стула и зашагал по комнате, похлопывая тросточкой по ладони. – Ты и так отлеживаешься – валяешься уже целый час и стонешь, как побитая шлюха. Мне обещали первосортный товар, бойца высшего класса, а я вижу жалкого индейского заморыша, воняющего перегаром и подыхающего от похмелья. Может, налить тебе стаканчик вина, вождь краснокожих? Освежишься, оживешь?

– Нет, – Выдра махнул рукой, – не нужно вина. Я же говорю – поспать как следует, и завтра я буду в форме. Или послезавтра…

– Ты пудришь мне мозги, – резюмировал Клопски. – Ты хитрый сукин сын. Ты заставил нас выложить за тебя кучу бабок, выдернуть тебя из тюряги, а теперь отлыниваешь от работы.

– Завтра. Честное слово, завтра я полностью приду в себя.

– У нас нет времени, мы и так ждали слишком долго. Уже сегодня ты должен угробить одного деграданта – честно, на глазах у всего мира, в прямом эфире. А завтра – еще одного. И так далее, до победного конца.

– Нужно скорректировать сценарий. Кого я там должен убить первым – Молота? Вы запланировали, что я убью его и займу его место. Так вот, это лишний этап: зачем мне убивать деграданта, если вы не покажете это в эфире? Просто уберите Молота с острова, загримируйте меня под него и привезите на место. И с завтрашнего дня я начну работу.

– Не учи меня, сосунок, – заявил Клопски. – То, что ты говоришь, любому ослу понятно. У нас нет времени на разборки с Молотом, и поэтому мы уже убрали его. Теперь ты – Молот, твое место на острове свободно, и ждет тебя. Через два часа ты окажешься на Унисине и будешь драться с Зубастым – одним из деградантов, не самым мощным, но и не самым слабым. И убьешь его, само собой. А если не убьешь, он перегрызет тебе глотку. У тебя нет выбора, парень.

– Но как же я буду драться в таком состоянии? – Выдра страдальчески воздел руки.

– Мы приведем тебя в порядок. У нас есть хороший доктор – мастер своего дела, просто кудесник. Он вкатит тебе коктейль из стимуляторов, обезболивающих и антидепрессантов – такой и мертвого на ноги поставит. Через час ты будешь как огурчик!

– А этому деграданту сделаете ослабляющую инъекцию? Марко обещал мне…

– Марко много чего обещал. Ладно, уколем Зубастого, чтоб двигался помедленнее. Все будет нормально, не бойся. Главное, делай свою работу, а мы сделаем свою! Все понятно?

– Понятно…

* * *

Доктор и впрямь оказался специалистом в оживлении трупов, только приятного в этом для Выдры оказалось на удивление мало. Пять инъекций за десять минут (в обе ягодицы, в шею и предплечья) ввергли бедного Выдру в несказанные муки – по венам его потекло кипящее масло, в легких поселился колючий еж, не дающий сделать вздох, сердце заколотилось с пулеметной скоростью. Выдра не мог даже кричать – только разевал рот и беззвучно корчился, вцепившись пальцами в простыню. Доктор – мрачный небритый тип с внешностью серийного убийцы – наблюдал за ним, время от времени поглядывая на часы.

– Нормально, – сообщил он десять минут спустя. – Сейчас тебя отпустит. Сейчас захорошеет.

Отпустило резко – бросило в горячий пот, мышцы разом вышли из судорог, в голову ударила волна блаженного кайфа. Выдра вытянулся на кровати и закрыл веки, наслаждаясь темнотой, сменившей электрические вспышки в глазах.

– Полежи чуток, остынь, – сказал доктор. – А потом будем тебя готовить.

Не понравилось Выдре это слово – «готовить». Что из него будут готовить – отбивную, бифштекс с кровью, сосиски на гриле?

Однако, обошлось без новых неприятностей. Выдру всего лишь загримировали под деграданта.

Над ним колдовала целая команда специалистов. Выдру усадили перед зеркалом, натерли тело кремом, придавшим коже бронзовый оттенок и грязные разводы, прилепили накладные ногти – острые и кривые, превратили ухоженные волосы в неопрятно свалявшиеся космы. Выглядел теперь Выдра будь здоров – урод уродом.

– А зубы? – спросил он. – Их как переделывать будете? Напильником обтачивать? Я не дамся.

– Вот, смотри, – один из гримеров приставил к вискам Выдры плоские, почти незаметные диски цвета кожи, и те присосались с чавкающим звуком, вбурились в живую плоть. – Это голографические проекторы. Сейчас я включу их.

Он нажал кнопку на пульте и Выдра вздрогнул. Из зеркала на него уставилась жуткая образина – челюсти стали массивными, зубы вытянулись и заострились, желтые глаза с вертикальными зрачками глянули по-звериному – точь-в-точь как у настоящего деграданта.

– Впечатляет? – спросил гример.

– Неплохо. – Выдра открыл рот, ощерил длинные клыки, и его новообретенная физиономия в точности изобразила оскал хищника – голографическое изображение среагировало на движение мимических мышц. – Впечатляет. А если эти штуки отвалятся? – Выдра ткнул когтем в проектор.

– Не отвалятся. Они вросли на всю глубину кожи.

– Так и буду с ними всю жизнь ходить?

– Закончишь работу – уберем. Сам отодрать не пробуй, не получится. Да и зачем тебе их отдирать?

– Действительно, зачем? Очень милая рожица.

– И еще мы тебе кое-что приклеим. – Гример поднял левую руку Выдры и приложил к внутренней стороне предплечья плоский пластиковый прямоугольник размером шесть на четыре сантиметра. Прямоугольник незамедлительно втянулся в кожу, почти слился с ней – так же, как и проекторы. – Теперь у тебя есть телевизор, Выдра. Можешь на досуге посмотреть наше супершоу – это придаст тебе сил и оптимизма.

– Телевизор? – переспросил Выдра.

– Именно так. Это экран.

– А как включать?

– Приложи его к левому уху.

Выдра дотронулся предплечьем до уха. Прямоугольник ожил, превратился в цветную картинку.

– Привет, Выдра, – сказал с экрана микроскопический Урия Клопски. – Поскольку ты наш новый сотрудник, к тому же преданный нам до мозга костей, ты всегда должен быть в курсе того, что происходит на шоу. Посматривай шоу там, на острове, это поможет тебе сориентироваться в обстановке. Другие каналы, кроме «Солар Тревел ТВ», твой телевизорчик не ловит, ну да и ни к чему это.

– Премного благодарен, – пробормотал Выдра.

– Вперед, Выдра, пора приступать к делу! – воскликнул Клопски, обретая обычный свой энтузиазм. – Я уже в операторской, готовлю очередное включение. Ты будешь на Унисине через сорок минут – тебя десантируют на участок Зубастого. Зубастому вкатили укол, он не такой шустрый, как обычно, но все же готовься основательно поработать конечностями – не забывай, что эти зверюги двигаются на редкость быстро.

Звук шел не с экрана, раздавался прямо в голове Выдры. Нетрудно было догадаться, что в роли наушников выступают все те же проекторы на висках.

– Что я могу взять с собой на остров? – спросил Выдра. – Мне нужны палатка, нож, топор, зажигалка, веревка, фонарь, кое-какие медикаменты…

– А гранатомет и джакузи тебе не надо? Размечтался… Возьмешь с собой только себя. Еду и питье тебе обеспечим, сообщим, где их найти. Без палатки обойдешься, и без инструментов тоже – ты у нас теперь деградант, привыкай обходиться тем, что дает природа. Семь дней, думаю, продержишься. В конце концов, ты элиминатор, курс выживания в экстремальных условиях проходил, так что не пропадешь. Огонь не вздумай разжигать, хотя и нечем, вроде, но вдруг исхитришься, запорешь нам все шоу. Животные, как известно, огнем не пользуются.

«Флейту, – хотел спросить Выдра, – можно я возьму хотя бы свою пинкилью?» Но не спросил – и так понятно было, что не разрешат.

Ладно, обойдемся голыми руками. Руки в сочетании с хорошо соображающей головой – вещь на удивление универсальная. А голова Выдры снова начала работать неплохо – коктейль доктора вернул привычную ясность мыслей.

Нужно было признать, что Выдра полностью готов к работе. Работе непривычной для него, но вполне выполнимой.

– Я готов, – сказал он. – Запускайте меня на остров, господин Клопски. Сделаю все как надо.

– Да, вот еще что, красавчик, – спохватился Клопски. – Не вздумай изображать там карате, тайский бокс, или, к примеру, это ваше бразильское капоэйро. Ты – животное, понял? Видел, как дерутся деграданты? Вот так и дерись – естественно, мощно и злобно. Весь мир на тебя смотрит, учти. Сработаешь хорошо – мы в долгу не останемся, потому что мы люди добрые и даже в чем-то щедрые.

– И что вам изобразить? – усмехнулся Выдра. – У-шу, звериный стиль, школу пьяной обезьяны?

– Только не пьяной. Видел я тебя под мухой – хуже не бывает.

– Ладно, господин Клопски. Буду трезвой обезьяной.

Глава 8

Выдра пришел в себя – кажется, больше чем того требовалось, потому что никак не мог сосредоточиться на предстоящей работе. Ему нужно было думать о том, как побыстрее отправить на тот свет деграданта и не пострадать при этом самому, а он занимался рекогносцировкой на местности. Озирался по сторонам, считал людей, ведущих его по коридору, рисовал в уме план помещения. Это было лишним – не собирался же он вернуться сюда в качестве элиминатора, боже упаси от такого. Однако элиминаторские привычки заставляли его запоминать все, что он видел, отмечать каждую мелкую деталь и подвергать все и вся немедленному анализу.

Людей, сопровождающих его, было немало, выглядели они внушительно, и вооружены были надлежащим образом. Похоже, Выдра своими поступками сумел запугать руководство «Солар Тревел ТВ», и теперь они страховались от его непредсказуемости. На Выдру снова нацепили наручники, вели его шесть крепкоплечих молодцов с шокерами и автоматами – слава богу, хоть не в гробике транспортировали. И глаза не завязали… На их месте Выдра непременно завязал бы конвоируемому глаза. Почему не завязали, а? Решили, что он окончательно стал своим? Тогда к чему этот вооруженный эскорт? А может, это означает, что они уверены, что он никогда не вернется с острова – так и останется лежать там, присыпанный землицей? Было, в общем, о чем подумать.

Выдра ожидал, что на остров его переправят на скипере, но его транспортировали на вертолете. Это означало, что расстояние до острова от базы, на которой он находился, совсем небольшое – не дольше получаса лету. Они находятся на соседнем острове, в том же архипелаге Хуан-Фернандес? Или даже на том же острове, на самой Унисине, на территории, отгороженной от мест, где бродят свирепые деграданты?

Выдра надеялся получить ответы на вопросы, изучив окрестности из окна вертолета, но ничего не вышло. Его усадили в задней части салона, в клетку из толстых хромированных прутьев, и защелкнули на замок. Что-то подсказывало Выдре, что это одна из клеток, в которых возят деградантов. Во всяком случае, она выглядела как клетка, в которой держат опасных зверей. Все иллюминаторы в поле видимости были плотно закрыты шторками. Выдра грустно вздохнул – любопытству его пока суждено было остаться неудовлетворенным.

Пока. Дай бог, чтобы пока. Потому что единственное развлечение, которое осталось у Выдры – собирать информацию.

* * *

Выдру вывели из вертолета заботливо, практически вынесли на руках. Поставили на ноги, сняли наручники, забрали брюки и трусы и выдали короткую набедренную повязку на тугой бельевой резинке.

Затем к Выдре подошел седой худощавый человек в хорошей пиджачной паре и дорогих туфлях. Одежда его была штатской, но по выправке чувствовалось, что военный он куда больше, чем мясистые охранники с автоматами. Тонкие губы, холодные глаза, глубокие носогубные складки – лицо этого типа говорило о привычке к дисциплине и об умении разбираться в непростой обстановке. Перед Выдрой стоял офицер в отставке – считай, родная душа на фоне длиннобородых и всклокоченных хлыщей из телевизионной богемы.

Человек извлек из кейса карту – архаичную, не трехмерную и даже не электронную, а просто бумажную. Развернул карту и ткнул в нее прокуренным желтым ногтем.

– Я главный инструктор проекта, – сказал он, – зовут меня Джон Нортон. Смотри сюда, Выдра. Сейчас мы находимся вот тут, на границе участка Молота, которого больше нет и которым стал ты, и участка Зубастого. Зона Зубастого начинается здесь, – седой махнул рукой вперед. – Сейчас Зубастый сидит под упавшим красным деревом, в двух километрах отсюда, и ловит кайф после того, как ему вкатили успокоительную инъекцию. Ты пойдешь по этой тропинке, выйдешь на Зубастого и убьешь его. Будь осторожен – он не будет ждать в красивой позе на полянке, учует тебя издали, свалится сверху на голову, и тогда только успевай поворачиваться. Когда сделаешь работу, вернешься обратно на свой участок, – седой ткнул большим пальцем назад за спину. – Там мы сделаем тебе закладку – еда, питье, кое-какие лекарства, если понадобится. Мы свяжемся с тобой, и объясним, как все это дело найти и что делать дальше. Все понятно?

– Более или менее.

– Карту запомнил?

– Так точно.

– Действуй, Выдра. Удачи тебе. И будь проще, не финти. Ты в моих руках, а у меня финты не проходят.

Выдра собрался задать еще пару вопросов, но так и остался стоять с открытым ртом – понял, что все, что ему хотели сказать, уже сказали. Джон Нортон… надо ж придумать себе такие имя и фамилию. Банальнее было бы только «Джон Смит». Суровый мужчина, нужно заметить. Вероятно, именно он – тот человек, который действительно знает дело и рулит здесь, на боевой местности, безо всяких телевизионных соплей и жеманных претензий на принадлежность к искусству. С ним можно было бы столковаться… Можно, не окажись Выдра в столь контролируемой, ограниченной со всех сторон ситуации. Сейчас любая попытка Выдры найти особый подход к Нортону будет истолкована как нарушение инструкции и саботаж. Нечего и пытаться.

Команда резво загрузилась в вертолет, летающая машина поднялась в воздух и исчезла за верхушками деревьев. Выдра остался один – впервые за последние сутки.

Впрочем, не совсем один. Телевизионные камеры летали вокруг него, следили за каждым движением. Камер-стрекоз было восемь – тихо жужжащие вертолетики с внимательными стеклянными глазками, не такие уж маленькие – сантиметров по пятнадцать длиной.

Выдра наклонился, нашел на земле камешек и запустил им в одну из камер.

Он был метким стрелком и не сомневался, что попадет в стрекозу. Не тут-то было – вертолетик среагировал моментально, порхнул в сторону, и камень просвистел мимо. Выдра оценивающе покачал головой – хорошая работа, отличная реакция устройства.

– Выдра, какого черта ты делаешь? – немедленно раздался голос в ухе. – Каждая такая камера стоит сто пятьдесят тысяч кредов! Если повредишь ее, эти деньги будут списаны с твоего счета. Что тебе сказал Нортон? Иди к Зубастому и убей его. Нам нужно посмотреть тебя в деле. Иди, не теряй времени. Будешь мямлить – останешься без ужина.

Ага, голосок господина Клопски прорезался. Стало быть, следит лично, бородатый мерзавец. Ждет, когда вложения в Томаса Уанапаку начнут себя оправдывать.

– Иду, – буркнул Выдра и пошел по тропинке.

Под ногами противно хлюпало – болото не было глубоким, но сырости хватало с избытком. Гигантские деревья вытянулись вверх прямыми стволами, их широкие кроны сплелись и закрыли небо. Солнечный свет с трудом пробирался в нижний этаж тропического леса, здесь царил полумрак, и поэтому трава почти не росла – только папоротники развернули бурые перья там, где могли уловить хоть толику благодатного света, да грибы причудливых форм высунули шляпки из опавшей листвы, прелых веток и гнилых плодов, покрывающих землю толстым слоем. Настоящая жизнь процветала вверху, в колышущемся море ярко-зеленой листвы. Там порхали попугаи, издавая громкие крики, обезьяны сновали по лианам, пожирали фрукты и роняли огрызки вниз. Здесь, внизу, было жарко и душно – по коже Выдры тек пот, во рту пересохло. Будь Выдра действительно деградантом, немедленно напился бы из ближайшей лужицы, но он не собирался цеплять паразитов, кишащих в воде. В его планах было выжить. Выжить, несмотря ни на что.

«В течение следующих десяти дней они совсем не видели солнечного света. Почва под ногами стала влажной и мягкой, как вулканический пепел, заросли с каждым шагом приобретали все более угрожающий вид, крики птиц и перебранка обезьян доносились теперь откуда-то издалека – казалось, мир навеки утратил свою радость. В этом царстве сырости и безмолвия, похожем на рай до совершения первородного греха, сапоги проваливались в глубокие ямы, наполненные чем-то маслянистым и дымящимся, мачете разрубали золотистых саламандр и кроваво-пурпурные ирисы, людей мучили давным-давно уже забытые воспоминания. Целую неделю, почти не разговаривая, они брели, как сомнамбулы, все вперед по мрачному миру скорби».

Так писал про сельву Маркес, любимый писатель Выдры. И такой лес был знаком Выдре не понаслышке. Сырая сельва в сезон дождей – ничего общего с сухими и холодными предгорьями Анд, в которых вырос Томас. Ему приходилось бывать в сельве. Когда он проходил курсы выживания, его забросили на северо-восток Боливии, в болота близ Риберальты, в такие же душные тропики, в такой же мрачный и мало подходящий для людей лес. В тот раз его оставили в лесу тоже в одиночку, почти голым, без оружия и медикаментов, без еды и питья – так было положено. И тоже на неделю – можно было удивляться совпадению.

Только эта сельва была куда мрачнее и хуже той. И она никак не была боливийской – скорее, бразильской. Казалось почти невероятным, что столь влажные джунгли могли существовать на небольшом океанском острове, продуваемом всеми ветрами, но… почему бы и нет? Выдра никогда не интересовался флорой архипелага Хуан-Фернандес. В конце концов, он уже на острове Унисина, и здесь все именно так, как он видит. Довольно мерзко, честно говоря. Больших хищников быть не должно, но вот ядовитых змей – хоть отбавляй.

Выдра шел вперед по направлению, указанному Нортоном. Через километр местность изменилась – деревья тут росли реже и солнечные лучи доходили до нижнего яруса. Болото кончилось, но продвигаться стало ничуть не легче – кустарники и лианы расплодились в буйном изобилии, сплелись в труднопроходимые заросли. Выдре не помешал бы острый полуметровый нож-мачете, чтобы прорубать дорогу. Не помешал бы… Сейчас многое не помешало бы ему, и более всего – пара пистолетов. Деграданту вкололи транквилизатор, но это не сделает его намного безопаснее. Нужно постараться убить его как можно быстрее. Не дай бог укусит зверюга – в таком сыром климате раны и за месяц не заживут, нагноятся…

Поваленный ствол Выдра увидел издалека, и сразу понял, что это именно то красное дерево, о котором говорил Нортон. Заросли кончились и Выдра выломился на открытое пространство – круглую поляну метров двадцати в диаметре. Поляну создали искусственно, сомневаться в этом не приходилось. Логично – попробуй, сними драку в кустах и лианах. А тут, считай, готовый ринг для боев без правил, а также без судей и без шансов на выживание у одного из бойцов. Зато зрителей хоть отбавляй – камеры-стрекозы так и снуют вокруг, миллиард зевак таращится в телевизоры, а Клопски, надо думать, прыгает от нетерпения и цветисто вещает о неукротимой свирепости и звериной кровожадности своих супер-трупер-деградантов.

Выдра был уверен, что Зубастый нападет немедля. Он был готов к схватке, ввел себя в медитативный транс, полуотключил сознание, превратившись в автомат для убийства… Никто и не думал нападать. Выдра тряхнул головой и медленно повел взглядом вдоль деревьев, окружающих поляну. Где эта тварь, где?

Зубастый сидел на большом суку. Он шевельнулся и Выдра увидел его. От Выдры его отделяло метров пятнадцать, и Выдра мог рассмотреть деграданта четко, во всех подробностях. Свистун сидел на корточках, схватившись за сук длинными мускулистыми руками. Он ощерился, оскалил огромные клыки, желтые глаза его светились как у кошки, грива спутанных волос закрывала плечи. Именно такой деградант, каких показывали по ТВ, но в то же время намного страшнее. И в ночном кошмаре Выдре не могло присниться, что придется драться со столь жуткой образиной.

Выдра галопом вылетел в центр поляны. Здесь было самое безопасное место: как ни быстр зверь, ему придется потратить пару секунд для того, чтобы добраться до Выдры – более чем достаточно, чтобы приготовиться к обороне. Выдра поднял руки, запрыгал на полусогнутых ногах, заухал, подражая шимпанзе. Идиотская комедия. Ну, иди сюда, голубчик, иди, чего ждешь? Выдра хочет жрать, хочет пить, он должен заработать свой ужин…

Деградант засвистел, и Выдра невольно втянул голову в плечи, мурашки побежали по его коже. В телевизионной трансляции звуки, издаваемые деградантами, казались монотонными, лишенными какого-либо смысла, труднопереносимыми для уха. Свист Зубастого был вовсе не таким. Длинная печальная трель походила на песню птицы, странные интонации звучали в ней – завораживающие, но не пугающие, нечеловеческие, но притягательные. Зверь на суку больше не скалился – он вытянул губы трубочкой и пристально смотрел на Выдру, словно в ожидании – ну, мол, что скажешь?

Выдра свистнул оглушительно и резко – так, что у самого уши заложило. Получилось эффектно – вполне похоже на боевой клич Варана. Если Зубастый приглашал своей трелью к перемирию, то ничего он не добился. Жаль, конечно, Зубастого, как жаль и остальных деградантов, но ничего не поделаешь – все они обречены. Все свистуны приговорены к смертной казни, потому что если Выдра не убьет их, то убьют его самого, выбирать не приходится. Он сделает свое дело, выберется отсюда, и займется другими, более справедливыми делами. Всему свой черед…

Зубастый положил подбородок на колено, оторвал одну руку от сука и начал ковырять длинным когтем в носу. Похоже, поганец не собирался покидать своей удобной позиции. Выдра пробежал два круга по поляне, отчаянно свистя и размахивая руками. Ноль внимания.

Вот дела! Выдра обещали, что деградант нападет на него сразу, с яростным удовольствием. Черта с два – сидит бездельник на суку что твой орангутанг и ждет, когда противник полезет к нему в гости. Выдра представил, как Клопски ведет репортаж в прямом эфире, как объясняет зрителям, что они наблюдают секундную заминку перед кровопролитнейшей битвой… Надеется небось, что Выдра попытается добраться до Зубастого. Ну уж нет! Нельзя сказать, что Выдра не умел лазить по деревьям, он много чего умел, но вот драться на деревьях не умел точно – не входило такое искусство в перечень необходимых для лесорубов навыков.

Сшибить Зубастого с ветки – вот что нужно сделать. И возможность для этого была – Выдра уже заприметил десяток булыжников размером с кулак, лежащих на земле. Найти камни в сельве не так-то просто, они скрыты под слоем листвы. Но когда поляну готовили к действу и корчевали деревья, почву основательно перепахали. А может, специально подложили булыжники для Выдры – пользуйся, мол, амиго, если понадобится, ни в чем себе не отказывай, только делай свое дело. Не спуская глаз с деграданта, Выдра подобрал камни один за другим, сложил их в кучу метрах в пяти от Зубастого. Свистун не реагировал – знай себе накручивал пальцем в носу. Будь у него извилин побольше, давно бы догадался, что эти приготовления означают и дал деру, если уж не хочет сражаться. Но, насколько уже понял Выдра, в боевом искусстве деградантов не было принято использование чего-либо, кроме рук, ног и зубов. Наверняка Зубастый сразу учуял, что Выдра – странный, неполноценный деградант, не желающий скакать по ветвям и лианам. А может, и больше того: понял, что Выдра вообще не свистун, что он человек – одно из тех хитрых и опасных существ, что забрали свистунов из родного леса, посадили в клетки и привезли сюда, в чужие джунгли. Логично предположить, что пойманные деграданты сопротивлялись, но у них быстро отбили охоту огрызаться. Поэтому Зубастый и не думал нападать – наблюдал за чужаком сверху и не подозревал о том, какой неприятный сюрприз его ждет.

Все играло на руку Выдре, нужно только было исполнить трюк четко и правильно, не дать свистуну уйти. Гоняйся потом за ним по джунглям…

Томас научился метким броскам еще тогда, когда был мальчишкой. «Кидуны» – так называли себя ребята в его деревне, соревнующиеся, кто быстрее свалит друг друга с ног. Само собой, кидались они не камнями, а мешочками с кукурузными зернами. Убить такой мешочек не мог, а вот чувствительно засветить в глаз, и даже оставить синяк при сильном броске – запросто. Томас был одним из лучших кидунов в деревне… что там скромничать, он был самым лучшим. Он знал, что одной только точности броска недостаточно, да и сила не играет решающей роли. Главное – скорость. «Дуэли» между кидунами напоминали ковбойские поединки из вестернов – соперники стояли друг напротив друга на расстоянии пятнадцати шагов, расставив ноги и придав лицам убийственно-спокойное выражение. На сгибе локтя левой руки – шесть мешочков с кукурузой, правая рука опущена. По команде мальчишки начинали метать свои снаряды. Уворачиваться разрешалось, сходить с места – нет. В большинстве случаев обходилось без неприятных последствий для дуэлянтов, поэтому победителя определяли судьи, считавшие, кто больше раз попал в голову. Особым шиком считалось заставить противника закричать от боли. Если один соперников падал на землю, это означало чистое его поражение, но такое случалось редко. Редко у большинства, но не у Выдры. Выдра сшибал противника с ног в половине поединков. Он метал мешочки с такой скоростью и точностью, что заработал кличку «Пулемет».

Когда Выдре было десять лет, мало кто отваживался вступить с ним в метательный поединок. Когда Выдре стукнуло тринадцать, таких отчаянных в деревне просто не осталось, и Выдра перешел к метанию мешочков в мишень, нарисованную на стене дома.

Тогда он еще не осознавал, что скорость его движений является чем-то ненормальным, выходящим из стандартных рамок. Узнал это позже, когда проходил предварительные тесты для поступления в Службу элиминации. У человека с обычной реакцией нет шансов стать элиминатором. По медицинской статистике, лишь один из двух тысяч людей обладает сочетанием двух факторов – ускоренной проводимостью нервных волокон и преобладанием особых «красных» волокон в мышцах. По данным той же неумолимой статистики, половина из таких «быстрых» людей негодна не только для военной службы, но и для нормального существования в обществе, потому что больны маниакально-депрессивным психозом. К счастью, Выдра не относился к этой худшей половине. Он был быстрым и в то же время спокойным. И поэтому смог встать на первую ступень в пути, приведшем его к мастерству элиминатора.

Деградант увернулся от первого камня, но лучше бы не уворачивался, лучше бы спрыгнул сразу – движение вывело его из равновесия. Он взмахнул руками, открыл физиономию, и следующие пять булыжников, кинутые Выдрой в течение двух секунд, попали в цель – три в лицо, один в грудь и один, пущенный с наибольшей силой, точно между ног. На этом расстрел закончился – Зубастый свалился с сука. В своем падении он попытался зацепиться лапой за лиану, но пальцы его сорвались, и он с треском, вниз спиной, рухнул в кусты. Выдра зарычал и бросился вперед – не дай бог, успеет удрать, бедолага. Вероятно, свистун все-таки задал бы стрекача, но камень, попавший в нежное место, заставил его скорчиться на земле. Выдра наклонился над Зубастым, сжал зубы, сморщился от отвращения к самому себе и ударил деграданта в висок.

Он знал, что это будет единственный удар. Выдра нарушит сценарий схватки, предписанный Клопски, и лишит полноценного удовольствия миллиард моральных уродов, наблюдающих за шоу. Трудно назвать гуманным удар, ломающий череп, но все же это подобие человечного решения проблемы – убить свистуна одним быстрым движением. А потом уже сделать вид, что борешься с ним, и бьешь его головой о дерево, и перегрызаешь ему глотку. Для несчастного зверюги уже все равно – душа его полетит в деградантский рай. По крайней мере, он не будет долго мучиться, и грех Выдры, убившего невинное существо, будет не столь тяжким.