Текст книги "ФРИРАЙД, или Философия удовольствий"

Глава 3

Рано позавтракав вдвоем, они распрощались. Сергей уехал в аэропорт – ему нужно было встретиться в Вене с продавцом отеля, а Настя, сидя в гостиничном лобби, осталась ждать заказанного инструктора.

– Привет! Вы Настя из России? – Она подняла голову. – Я Жан, ваш тренер. Говорите по-английски?

Перед ней стоял молодой парень в яркой салатовой куртке и широких полосатых коричневых штанах. В одной руке он держал сноуборд, а в другой – шапку с очками. Выглядел Жан лет на двадцать пять, не больше, лицо его было загорелым и чуть обветренным, а взгляд – дружелюбным. Необычные изумрудные глаза излучали спокойную уверенность, но были немного насмешливыми. По крайней мере, так показалось Насте.

– Привет! Конечно, говорю! – встав с кресла, Настя протянула ему руку. – Да, это я. Жду вас.

– А где ваша доска? Со своей приехали или напрокат взяли?

– Напрокат. Заберем ее в скируме и поедем.

Поднимаясь на фуникулере, они обсуждали программу тренировки. На первый взгляд Жан показался Насте излишне фамильярным, но это впечатление быстро рассеялось. Он просто был прикольным. Подшучивая скорее над собой, чем над другими, Жан легко относился к окружающему. Это было несколько необычно, но привлекало своей оптимистичной расслабленностью.

– Как хотите потренироваться? Жестко, до седьмого пота, или похалявней, без напряга?

– А вообще без пота нельзя?

– Можно, но тогда поехали сразу пиво пить, – и Жан повернул в сторону таверны.

– Нет, нет, нет! – рассмеялась Настя. – Тогда не зачтется тренировка, и меня в следующий раз с собой не возьмут! Я готовлюсь стать фрирайдером, и расслабляться никак нельзя.

– Сделаем из вас фрирайдера, если есть такой настрой. Давайте сначала немного покатаемся по отратраченным склонам, и я на вас посмотрю. Сразу на целину выходить не стоит. Раскатаемся, пошлифуем технику, а потом – следующий шаг. Умеючи, по целине кататься легче, но если вы вылетите с пухлого снега на жесткий наст и не среагируете правильно, мало не покажется. Поэтому сначала нужно четко отработать технику на таком склоне. Сколько дней будем тренироваться?

– Думаю, что два, а там посмотрим.

– Хорошо. Тогда делаем так. Первый раз прокатитесь, как привыкли, а я посмотрю со стороны. Дальше начнем отрабатывать технику.

Настя самостоятельно спустилась, и они начали работу над ошибками.

– Я заметил, что вы не догружаете переднюю ногу в повороте. – Стал пояснять ей Жан. – В результате подкручиваете корпусом. Это – ошибка. Смотрите на меня. Видите, я сильнее западаю на переднюю ногу. Передний кант четче врезается, и дуга пишется сама. Пробуйте!

Подзатянув сильнее крепления, Настя начала старательно осваивать урок. Они несколько раз прошли тренировочный склон.

– Ну вот. Намного лучше получается! – похвалил ее Жан после третьего спуска. –Чувствуете, что повороты устойчивее и четче становятся?

– Да, есть такое ощущение.

– Отлично! Тогда начинаем здесь и сразу уходим на нормальную трассу. Но теперь давайте так сделаем: я не спеша качусь впереди, а вы старайтесь копировать мои движения. Пробуйте просто обезьянничать, делая, как я. Так и спускаемся до самого низа. Go! – И они вновь стали нарезать дуги.

К полудню Настя устала, и они присели перекусить в таверне, расположенной на середине длинной трассы. Устроившись на улице, они наслаждались теплыми лучами солнца и изумительным видом заснеженных Альп.

– Любите кукурузу на гриле?

– Обожаю!

– В этом месте она самая вкусная. Можно только одну кукурузу есть – так ее классно готовят.

– Тогда закажите мне две порции!

– И все?

– Нет, еще яблочный штрудель с чаем. Такой штрудель – моя слабость.

Кукуруза действительно оказалась редкостной, да и штрудель был что надо.

– А вы сами давно катаетесь?

– Давно. С трех лет на лыжах, а потом с двенадцати на доску перешел. На лыжи теперь редко встаю, сноуборд больше нравится.

– Это ваша основная работа?

– Ну да. Зимой инструктор по сноуборду, а летом – по горному туризму. Модная сейчас тема в Европе. Работаю тренером, гидом и иногда – спасателем. Если, не дай бог, под лавину кто попадет или потеряется. Лохов-то в горах хватает.

– Здесь и живете? Жена или девушка есть?

– Нафиг жениться? Не хочу семейных заморочек. Да вы на меня посмотрите. Похож я на примерного семьянина?

– Да в общем-то нет! – засмеялась Настя, глядя на его выражение лица.

– Вот и я об этом. Обожаю свободу. Да и вообще, браки нынче не в моде. Люблю фрирайд в личной жизни. Семья – это отратраченная трасса с ограничительными вешками. А зачем нам, фрирайдерам, вешки? – Он улыбнулся с шаловливым видом, вновь рассмешившим Настю. – Сейчас постоянной девушки нет, но через неделю приедет подружка из Германии на каникулы. А у вас что с личной жизнью?

– У меня бойфренд. Замуж тоже пока не собираюсь. Тоже люблю свободу. Фрирайду пока учусь. – И Настя попыталась скопировать его гримасу. Теперь они рассмеялись вдвоем.

– Ну что?! Теперь едем не спеша и с короткими остановками, до нижней станции. Старайтесь отрабатывать четкие повороты. Я буду катиться сзади и поправлять.

Они спустились до самого низа, оказавшись на краю Зольдена, там же, где Настя была с Сергеем вчера.

– А вот, как раз и автобус подъехал, он мимо вашего отеля идет. Ну что, до завтра. В девять я у вас, как и сегодня. Или, может, попозже? Не в напряг так рано?

– Нет, не рано. Нам надо готовиться во фрирайдеры. Некогда дрыхнуть.

– Ну, что же, будем готовиться. Ведь скоро X-Games. – И он шутливо хлопнул Настю по плечу.

Зайдя в номер, она устало упала на кровать. «Фу!.. Укаталась, похоже, с непривычки. Хорошая тренировочка получилась, – потянулась Настя. – Да и тренер – приятный парень. Фрирайд в личной жизни – интересный подход…»

Развесив костюм и белье, она посмотрела на себя в зеркало. «Ух ты, как икры-то раздулись! Ножки мои, ножки… Устали, бедные. А вообще-то я ничего, хорошая фигурка. Прав Сергей – пусть другие стесняются. Пойти, что ли, потусоваться, – рассмеялась Настя своей идее, покрутив голой попкой перед зеркалом, – мужиков слегка подразнить? Себя показать и на других посмотреть. Нет, что-то лень сегодня вниз спускаться. Не дойду. Наберу-ка я лучше ванну и поваляюсь. Где-то тут, вроде, морская соль была. На ужин сегодня раньше пойду».

Набрав ванну и растворив в ней соль, Настя со стоном наслаждения погрузила в горячую воду тело. «Боже, как хорошо! Вот и жить бы так. Неужто не заслужила?»

Глава 4

Выйдя из ванной, Настя посмотрела время: до начала ужина оставался целый час. Накинув халат, она взяла смартфон и, расслабившись в кресле, стала просматривать почту. «Ну что ж, продолжим обучение. Урок номер два для начинающего фрирайдера, – улыбнулась Настя. – Пока только теория. Что там, интересно, Андрей написал? Ответил, наверное? Подтвердил Катины философствования?»

Его ответ действительно пришел:

Добрый день, Настя!

Не знаю, что Вам рассказывала Катя, но мы с ней много раз обсуждали эту тему. Думаю, что в целом она говорила Вам правильные вещи, но уж поскольку участником ваших бесед я не был, то давайте сам отвечу на ваши вопросы: что значит «жизнь как удовольствие» и какую роль в этом играет секс? Вы просили подробнее остановиться на этих темах.

Давайте с первой и начнем. Итак, жизнь дана для наслаждения, только не надо путать наслаждение и праздность! Поскольку человек интеллектуальное, творческое и сексуальное создание, то его удовольствия – это необходимость и высшая форма жизненного порядка. Почему так? Да все очень просто: ведь наибольшее наслаждение человек получает от творчества и любви, именно они и вызывают ощущение блаженства. Если вы идете по жизни правильным путем, интеллектуально развиты и духовны, то наслаждение жизнью и радость для вас естественны. Одно следует из другого.

Тем самым, именно творя и любя, человек наслаждается жизнью в полную силу, раскрывая свой потенциал. Сказки про то, что страдания возвышают, – ахинея. Возвышают творчество и любовь. Как сказал великий мыслитель и ученый Вильгельм Райх «переживание удовольствия… нерасторжимо связано с функцией жизни».

Стремление людей к жизни и удовольствию нельзя обуздать, и в этом отношении все потуги религии или общества, направленные на принуждение или ограничение личности, заранее обречены на провал. При этом я еще раз отмечу, Настя, что мы говорим о человеке как об интеллектуальном и творческом создании, и имеются в виду удовольствия высшего порядка!

Теперь вполне естественно перейдем к интимной сфере, ведь не существует интереса, который влияет на человека сильнее, чем сексуальный, и мало что сопоставимо с наслаждением, которое мы получаем от секса.

Как мы уже говорили раньше, самое важное в жизни – ощущение свободы. Это главное условие для того, чтобы личность смогла максимально реализоваться. Внутренняя свобода – это свобода от всего, что может ограничить проявления человека как личности. А основой проявления человека в отношении окружающих его людей является секс.

То же Вильгельм Райх сделал вывод, что существует единая энергия, выражающаяся в виде эмоций и высвобождающаяся в виде секса, порождающая жизнь и являющаяся основой природы. Что характерно, Райх не являлся ни мистиком, ни абстрактным философом, ни сухим теоретиком, а был, в первую очередь, всемирно известным ученым и врачом. Для Востока в этом нет ничего нового, но, высказав эту мысль в первой половине прошлого века как европейский ученый, Райх совершил революцию.

В современном мировосприятии приобретает статус истины видение значимости секса, сформулированное Мишелем Фуко. В его понимании (цитирую) «секс – это господствующая над нами инстанция, тайна, завораживающая нас властью, которую она проявляет, и смыслом, который она прячет. Значимость секса невозможно переоценить, это, по сути, некий абсолют». Фуко посвятил много лет размышлениям на тему сексуальности и был необыкновенно авторитетен в мировых философских кругах. Так же как и Райх, он, по сути, был революционером, его идеи переворачивали мировоззрение.

Чаще всего, проблемы с сексом, это не проблемы физиологии или психологии человека, в первую очередь это проблемы его ментальности, проблемы правильного восприятия секса как такового. В этом деле все начинается с головы, ну а закончиться может болезнями из-за нехватки секса. Он ведь очень важен для человека. Для его физического здоровья, для психологической устойчивости и эмоциональной сбалансированности, для ощущения успешности в жизни. Для мужчин это удовлетворение чувства собственной значимости, для женщин – самоутверждение. Его важность сложно переоценить.

Настоящий секс – это истина, и недаром самые высокие сексуальные моменты наполнены мистикой. Можно сказать: кто понимает, что такое секс, тот понимает, что такое жизнь.

Почти все жизненные проблемы личности можно свести в самой их основе к ее сексуальным проблемам – если они не будут решены, как базовые энергетические и психологические, то попытки наладить жизнь иными методами не принесут результатов.

Ответил на Ваши вопросы?

Андрей.

Прочитав ответ, Настя задумалась: «Сложно как-то все это. Да и не в одной же сексуальности дело, когда речь идет о цельности личности». И она решила уточнить у Андрея кое-что:

Но ведь не все сводится к сексуальности, Андрей! А как же духовность, например? Все-таки мне лично кажется, что в сексуальности больше чего-то животного.

Отправив новое письмо, Настя пошла сушить голову и приводить себя в порядок – не идти же ей было на ужин в таком виде. Одевшись и подкрасившись, она вновь заглянула в почту и обнаружила очередной ответ.

А и не надо разделять эти понятия, Настя! Поверьте, в этом нет никакого смысла.

Сексуальность и духовность следует рассматривать как единое целое, ведь, по сути, они являются двумя полюсами одной и той же энергии. Сексуальный процесс в обществе всегда был ядром процессов его культурного развития. И наоборот, прогресс культуры в конечном счете ведет к утонченности и облагораживанию сексуальной жизни.

Сексуальность – это человечность, а современный, культурный и здоровый человек – это сексуальный человек. Самые разумные люди необычайно сексуальны, в этом проявляется энергия. Когда человек влюблен, он действует в оптимуме, потому что находится на энергетическом подъеме. Но, к сожалению, в настоящее время так сложилось, что люди утратили ощущение естественной сексуальной жизни, и это ведет к глобальному энергетическому сбою, проявляющемуся, в том числе в массовых психологических, культурных и социальных проблемах. А это уже в большой степени можно отнести к духовности. Разве не так?

Настя опять задумалась и, немного поразмышляв, решила задать Андрею еще один вопрос, коли уж у них получалось такое серьезное обсуждение:

Не знаю пока, подумаю над вашей мыслью. Но я вот что еще хотела уточнить. Вы в прошлый раз писали о сексе и свободе. Можно чуть подробнее об этом, если не затруднит?

Отправив письмо, она пошла на ужин. Ну и переписочка у них получалась… Просто философский кружок, да и только. Быстро поев, Настя с нетерпением открыла почту. Ее увлекло все это. Андрея, похоже, тоже. Его ответ не заставил себя ждать.

Этот вопрос один из самых ключевых, Настя.

Ведь подавление сексуальных желаний, сексуальные табу – это основа «социального рабства», то есть принуждения человека обществом. И общество, и церковь сознательно используют этот рычаг влияния на человека. Так было всегда. Человек не может быть действительно свободным, пока его сексуальной энергии не позволено проявляться. Секс – это самый мощный инстинкт любого homo sapiens. Секс – это корни, неспроста же чакра Муладхара, расположенная в зоне нижней части живота, обозначает «корень энергии».

Известно, что практически все восточные учения в основу концепции развития личности закладывают понятие энергетики, напрямую связанное с сексуальной энергией. Являясь основой энергетики человека, его сексуальность выступает в качестве самой значимой категории цельности личности. И в этой сфере каждый сам может раскрыть себя, реализовать свою сущность, расширить сознание. Ну а в итоге – дать себе энергию для личностного роста и творчества в других сферах жизни. Практически все восточные философии придерживаются такой точки зрения. Раскрепощенность, творческий подход человека к своей сексуальности – основа внутренней гармонии человека, полноценного ощущения им своей индивидуальности. Ведь Восток никогда не противопоставлял секс духовности, культуре или религии. В Индии, Непале, Тибете, Китае, Японии сексуальность рассматривалась и как вид искусства, и как научная тема, и как направление культуры, достойные подробнейшего изучения и практики. А ведь это значит, что секс всегда стоял в одном ряду с духовностью, творчеством и верой. То есть к нему относились как к творчеству, форме самореализации, а не как к примитивной форме оправления физиологических надобностей, как это часто понимается на Западе. Ведь когда человек способен на свободное самовыражение в своей сексуальной жизни, когда он сумел избавиться от ограничивающих его консервативных сексуальных привычек, тогда он становится принципиально иным. Тогда он по-настоящему готов раскрыться и открывает для себя огромные возможности развития.

Достаточно понятно ответил?

Прочитав ответ Андрея, Настя откинулась в кресле. «Фундаментально, ничего не скажешь! Куда уж нам, простым европейцам, до таких Гималайских интеллектуальных вершин. Ну, а если все-таки поприземленней на эту тему взглянуть?» И она набросала следующее письмо:

Красивая философия, не возразишь! Только в жизни часто бывает, что мы с кем-то, а значит, не свободны, разве не так? Кроме того, понятие «мораль» еще никто не отменял. Согласны?

«Ну, что он теперь, интересно, ответит?! – Отправив письмо, Настя достала из минибара содовую. – Хорошо, конечно, абстрактно рассуждать. Но жизнь-то – конкретная вещь, а не теория». После гор, ванной и ужина ее разморило, и она, позевывая, пошла чистить зубы.

Выйдя из ванной, Настя сладко потянулась: «Что-то меня плющит. Лечь, что ли, спать пораньше? Все равно рублюсь уже. Ответил или еще не успел? Загляну в почту последний раз».

Андрей ответил:

Согласен, конечно! Но только в другом понимании, чем Вы, похоже, имеете в виду.

Как раз именно в сексуальной жизни чувство личной свободы подвергается наибольшему испытанию. А сам термин «я сейчас не свободен» порочен изначально. Вовсе не значит, что один должен обманывать другого, если у них любовь. Речь не об этом, просто самый прогрессивный и современный взгляд на отношения заключается в том, что ни у кого не должно при этом возникать ощущения «несвободы».

Вы вместе потому, что вам хорошо вдвоем. Но при этом никто из двоих ничем не обязан другому, каждый свободен. Если кого-то влечет к иному человеку, значит, в этом проявляется энергетика, а она не может быть плохой или хорошей – такой ее воспринимают люди со всеми их надуманными «правилами» и «нормами», о которых природе ничего не известно.

Ни секс, ни свобода не нуждаются в моральных оценках, и все зависит от того, как мы распоряжаемся своей свободой и что для нас секс. Мораль – понятие довольно условное, особенно в наше время, и мы об этом уже говорили. Свобода – это, конечно же, не только секс, но, объединив понятия секса и свободы в своем восприятии, Вы станете другим человеком. Удивитесь, какие возможности перед Вами откроются и какой у Вас обнаружится нераскрытый потенциал. Ну вот, пожалуй, и все, если вкратце.

Если что не совсем ясно, с удовольствием уточню, Андрей.

Дочитав письмо, Настя откинулась в кресле, размышляя: «Безумно интересно! Да, это, конечно же, в русле Катиных рассуждений, но только значительно глубже и фундаментальней. Видно, немало Андрей над этой темой размышлял. Однако с некоторыми идеями можно было бы и поспорить. Не хочется вступать в дискуссии, и все же вопросы по-прежнему остались. Еще один отправлю – и хватит на сегодня. Замучила его уже, наверное, своими головоломками».

И Настя стала набирать последний на этот день вопрос:

Честно говоря, меня слегка ошарашил Ваш последний ответ. С одной стороны, все это очень интересно, и огромное Вам спасибо за столь обстоятельное объяснение, а с другой – многое нереально революционно, как мне кажется. Особенно меня смущает ваша фраза: «ни секс, ни свобода не нуждаются в моральных оценках». А как же тогда сдержанность? Ведь некоторая сдержанность естественна для женщины. Есть ведь некие общепризнанные нормы приличия, мы же не на облаке в раю живем!

Ничего, что так назойливо допытываюсь?

Настя.

На сегодня это мой последний вопрос, еще раз спасибо.

Отправив такое письмо, Настя пошла спать, ведь завтра ей предстояла серьезная тренировка.

Глава 5

Ночью выпал снег – сантиметров тридцать, и теперь, свежий, пушистый, он искрился под утренним солнцем. За окном была неимоверная красота, и Настя, завтракая, от души наслаждалась фантастическим пейзажем, не в силах оторваться от такого зрелища.

Переодевшись после завтрака, она взяла доску и вышла из отеля. Жан уже ждал у входа.

– Ну вот, как заказывала! Везет тебе, Настя, как раз то, что надо для начала! Хорошо, что договорились встретиться пораньше. Снимем сливки с пухлечка. При такой глубине свежего снега будет очень хорошо учиться. Доска тонет, но не сильно, снизу – наст. Для большой скорости спуска это чревато, а так – супер…

– А что может случиться на скорости?

– Продавливаешь на перекантовке паудер до конца, и можно сорвать кант. Но тебе об этом думать сейчас ни к чему! Для начала условия просто класс. Мы же носиться сегодня не будем?

– Сегодня не будем, – рассмеялась Настя.

– Тогда не тянем, но пошли к фуникулеру пешком. Разогреем ноги. Как ты, кстати, себя чувствуешь? Усталость есть?

– Есть, но терпимая. Кататься вполне могу. Сил еще много осталось.

Подойдя к подъемнику и поставив снаружи кабинки доски, они сели внутрь. Ее двери уже закрывались, когда в нее с хохотом заскочили еще три сноубордиста.

– Guten Morgen!

– Guten Morgen!

Судя по всему, настроение у парней было отличное и, обменявшись приветствиями, они стали оживленно переговариваться с Жаном. Настя не знала немецкого. Только с интересом следила за их интонациями и мимикой. «Надо, конечно, изучать языки. Хотя бы еще немецкий и французский. Английского для путешествий по Европе маловато». Между тем, все четверо начали о чем-то спорить. У Насти возникло ощущение, что Жан отговаривает парней от чего-то, а те упорно не соглашаются.

Фуникулер замедлил ход, и двери открылись. Выйдя, они взяли доски. Описав дугу, кабинка вновь приостановилась, а затем ухнула вниз за следующей партией любителей раннего катания.

Бросив еще пару слов в спину уходящим парням, Жан, покачал головой и повернулся к Насте. Вид у него был недовольный.

– Что такое?! Ты почему такой? О чем вы спорили?

– Да придурки, блин. Нельзя на склоны выходить сразу после снегопада. Снег должен отлежаться чуть-чуть. Тут каждый год несколько таких мудаков обязательно гибнет. Кайф кайфом, но на безопасность-то зачем забивать?!

– А почему нельзя?

– Снег еще неустойчивый! Верхний слой плохо держится. Он же свежий. Запросто лавина может сойти.

– Но ведь его не так много.

– А много и не надо! Начинается с тонкого пласта, а потом такая масса набирается – мало не покажется.

– А мы тогда как?

– Мы-то с тобой будем кататься на маленьких уклонах. Градусов десять для начала хватит. А эти дурни попрутся на нормальные – двадцати-сорокаградусные. Вот тут-то и жди подлянок от паудера. Как говорится, лавины и райдеры любят те же уклоны. Ну, никак не смог убедить! Надо, мол, ловить целяк, пока не распахали весь. Хорошо хоть биперы с лопатками у них есть.

– Что за биперы?

– Да вот, смотри. – Жан достал из рюкзака две пластмассовые коробочки с ремешками. – Это биперы, или лавинные датчики. Надевай-ка, кстати, свой. Нельзя без датчиков по целине кататься. Сейчас все объясню. Вот видишь: шкала, переключатель и лампочка. В этом положении он работает на прием сигнала, а в этом – на передачу. Тебе прием сейчас ни к чему. Надеваем его на тебя, включаем. Слышишь зуммер? Теперь бипер передает твое местонахождение. Если не дай бог окажешься под лавиной, тебя можно будет найти.

– И долго можно под снегом пролежать?

– Долго, как в холодильнике. Но живым – минут двадцать-тридцать. Это уж как повезет. Может, чуть дольше, может, меньше. Потом человек задыхается. Вокруг лица образуется корка льда, воздуха не хватает – и все… Но это, если не переломает, не раздавит или не расплющит о камни. Примерно каждый шестой погибает от этого. Ну, не будем о грустном. Нам с тобой сегодня это не грозит. Бывалый фрирайдер просто так не лохует. Ловит кайф, не подставляясь по дури. Ну что, объясняю специфику катания по паудеру.

– Только, пожалуйста, подробнее. Я люблю все понимать.

– А тут и понимать нечего. Все очень просто. Главное – поймать это ощущение. Если при поворотах на плотном снегу ты загружаешь переднюю ногу, то здесь – заднюю. Как бы рулишь ею, словно управляешь лодкой. Понимаешь? Врезая на твердом насте передний кант в снег, ты им задаешь траекторию. Как ножом в масле. Куда кончик ножа пошел, туда развернется все лезвие. Сейчас же лодку, которая плывет, разворачивает задний руль. Врубаешься в аналогию? На твердом насте ты режешь, а на паудере – плывешь.

– Доходчиво.

– На пухляке ты все время немного сидишь на задней ноге. Я имею в виду твою доску. Есть другие сноуборды, специальные, но это пока не в тему. Я сейчас переставлю тебе крепления немного назад, чтобы было легче. Видишь, как у меня они сдвинуты? – Перекручивая назад крепления, Жан продолжал объяснять: – Главное – не гони, постарайся чувствовать, как продавливаешь заднюю ногу, но не виляй ею, словно хвостом. Работает весь корпус, а не только задница. Если поймаешь нужное движение тела и задней ноги, все в кайф получится. Пробуй. На паудере падать не больно, не бойся. Я буду подсказывать, если что. Но только старайся ни в коем случае не запасть на переднюю ногу – рамки начнешь собирать с ходу.

– Какие рамки?

– Увидишь. Это когда кувыркаешься вниз по склону, не понимая, где голова, а где пятки. Ну что, go!

Насте пришлось, конечно, помучиться, прежде чем она поймала это движение. Но она его все-таки почувствовала! Вдоволь накувыркавшись первые два часа, Настя не сдалась и – о, чудо! – она покатилась. А если точнее – поплыла. Жан был прав. Все оказалось не так сложно. Это, безусловно, было только начало, к тому же на слабеньком уклончике, но у нее получилось! Оставалось только накатывать мастерство.

Попив в кафе горячего шоколада, напоследок они решили закрепить достигнутое. Правда, Настя была уже вся в мыле, но, отдышавшись, поняла, что может кататься еще.

– Сейчас поднимемся на самой правой креселке к основной зоне катания. Уйдем чуть правее, и, пока там еще целяк, попробуешь сделать все правильно. Только не гони. Рано тебе еще. Плавные, плавные дуги, без остановок, одна за одной… Чуть разгоняешься, делаешь длинный поворот, потом еще чуть набираешь скорость – и в другую сторону. Поняла? Не резко, а плавно и спокойно.

– Все ясно, попробую.

– Не чувствую уверенности в голосе. Ты же теперь фрирайдер! – Жан шутливо потрепал ее за щеку. – Что значит попробуешь?! Мочи, и все! Только катись четко, где я сказал. В сторону не уходи. Там как раз примерно такой уклон, как тебе сейчас надо. Видишь верх креселки, там слева ровное место. Чуть-чуть пройдем, и начнется уклон. Нам именно туда.

Время приближалось к двенадцати, лучи солнца освещали именно ту часть склонов, которая им требовалась, видимость была идеальной.

– Смотри, кто это там появился? – Настя показала на три темные фигурки, стоящие на вершине склона еще левее и дальше. – Не те ли три парня случайно?

– Они. Точно они! Вот блин! Понятно, что затеяли, мудаки.

– А что?

– Да вон, смотри, видно все, как в кино. Видишь тот крутой широкий склон, который под ними? Посередине и чуть выше центра – большой камень, присыпанный снегом. Похоже, они именно этот склон собираются распечатать. Место, конечно, нейштяк, но не сегодня. Там уклон под сорок градусов и снег крайне неустойчивый. Я в этом уверен, тем более при ориентации на северо-восток. Никому бы не советовал так дурить!

Тем временем креселка все выше поднимала их вверх как раз в ту сторону. Расстояние от верха подъемника до этого склона было не больше километра.

Фигурки шевелились, готовясь к спуску. Пристегнули доски, потом один из парней что-то передал другому, было далековато, чтобы разобрать, что именно, но, похоже, фотоаппарат. Наконец, стартанул первый из них, положивший камеру в рюкзак. Техника спуска была идеальной. Выбрасывая фонтаны пушистого снега из-под доски, он выписывал красивые дуги, словно рисуя на белоснежном холсте склона, искрящегося под лучами полуденного солнца. Чуть притормозив, райдер, не останавливаясь, вышел на камень посередине склона и, красиво вылетев в прыжке, эффектно приземлился, уйдя затем в сторону. Парни наверху победно заулюлюкали. Проехав еще несколько метров, герой остановился в центре спуска. Достав из рюкзака фотоаппарат, он что-то крикнул и махнул рукой, приглашая приятелей и указывая им на камень. Надев маски и подтянув крепления, те собрались скатываться следом.

– Что делают, козлы?! Совсем охренели, что ли?! – в ужасе пробормотал Жан. – Так же нельзя! Ни в коем случае!

– Что? Почему? – Настя с тревогой посмотрела на него.

– Перегрузят склон. Сейчас можно съезжать только по одному, – не отрывая глаз от происходящего, продолжал бормотать он, словно не слыша Настю.

Кресло поднялось до конца подъемника, замедлив движение. Засмотревшись на разворачивающееся действо, Настя замешкалась.

– Быстрее, шлепнешься! – Жан сдернул ее с сидения, едва не грохнувшись сам. Не отрывая глаз, они продолжали наблюдать за происходящим на противоположном склоне. События стремительно развивались.

«Йях-хо!..» – и те двое, радостно улюлюкнув, тоже стартанули один за другим, почти одновременно, закладывая повороты, накатываясь на нижнего и позируя. Им явно было кайфово.

Внезапно тонкая темная полоска пробежала вдоль всего склона сверху так, словно кто-то чиркнул ручкой по белоснежному листу бумаги. Раздался громкий, словно змеиное шипение, зловещий шелест, постепенно переходящий в утробное рычание. Тонкий штрих полоски стал стремительно расширяться. Сначала Настя не поняла, что это. Потревоженный склон словно ожил, проснувшись и шумно вздохнув. Потом он как будто стал закипать, сползая вниз и одновременно покрываясь мелкими трещинами. Похоже, эти трое тоже не сразу осознали, что происходит. Нижний вообще изумленно замер с поднятым в руках фотоаппаратом. Двое других в ужасе закричали и, изо всех сил разгоняясь, начали скатываться вниз и налево в сторону, выезжая из закипавшей прямо на глазах лавины. Выскочив из потока бурлящей пены, один из них сходу вылетел на ограждавшую склон гряду камней и, перевернувшись несколько раз в воздухе, распластался среди них. Немного не доехав до спасительного края, второй упал раньше, не справившись с сумасшедшей скоростью и диким страхом. Извернувшись, он перекатился на живот и на карачках, быстро-быстро перебирая руками и ногами, словно спасающаяся от настигающего огня лягушка, стал изо всех сил карабкаться в сторону камней, отчаянно борясь за жизнь. Чувствовалось, что его охватил ужас.

Оказавшийся в центре парень, бросив фотоаппарат, лишь пытался сдвинуться с места, в то время, как сползающий снег увлекал его за собой, коварной трясиной засасывая в глубину. Он безуспешно дергался, судорожно размахивая руками и напоминая внезапно попавшего в смертельную ловушку сильного, уверенного в себе зверя. Он обречен, но еще не осознает этого, пытается сопротивляться, рыпаться, еще на что-то надеется, еще не верит в нелепость случившегося, но ему уже не спастись.

Зрелище было жутким. Вот он уже по пояс в клокочущем буруне, вот по грудь, шею, кричит от охватившего его животного страха, но с хрипом захлебывается, и этот крик тонет в белоснежной, словно саван, трясине. Сомкнувшись над головой несчастного, преисподняя окончательно поглотила его. Некоторое время над поверхностью еще виднелась тонущая рука, в последней надежде хватающаяся растопыренными пальцами за воздух, но под конец и ее жадно засосало клокочущее месиво лавины. Как бы сытно отрыгивая, шипящая смертью масса лениво продолжала двигаться вниз, пережевывая несчастную жертву, пока медленно не замерла словно огромное надгробье.

– Боже мой! – Настя в ужасе смотрела на происходящее, не в силах отвести глаз от развивавшейся в амфитеатре склона драмы. – Господи! Кошмар какой! Жан, Жан, что делать?! Что это? – Ее трясло.