Текст книги "Рыцарь"

Я выяснил, где находится еврейский квартал, и направился в указанном направлении.

Квартал… Ха, это был целый город! Огороженная стеной территория общины распространялась на все пространство одного из северных предместий Сарагосы. Внутрь меня пропустили беспрепятственно. Дома, украшенные по-восточному, утопали в зелени. За деревьями ухаживали – не было ни палой листвы, ни поваленных деревьев, ни свежих пеньков. Дорожка, которая вела к дому Иосифа бар Ицхака, была посыпана песком.

Ворота этого дома мало чем уступали воротам Сарагосы.

Я спешился и пару раз пнул дубовые доски.

Тут же в воротах открылось окошечко и пара недоброжелательных черных глаз уставилась на меня.

– Передай Иосифу бар Ицхаку, – сказал я черноглазому, – что с ним хотел бы поговорить рыцарь, с которым он несколько недель назад познакомился на перевале Сало.

Глаза исчезли. Окошечко захлопнулось.

Мне открыли буквально через пару минут.

Да, недурственно жил старичок. Его дом действительно был самым большим в округе. Три этажа, балкончики, веранда, небольшой садик во дворе, фонтан…

Меня ждали. Не считая хозяина дома – еще около полудюжины слуг мужеского пола. Вооруженных и, кажется, готовых пустить это оружие в ход…

Иосиф бар Ицхак стоял позади челяди и подслеповато щурился. На лице его было написано сильнейшее беспокойство. Вооруженные слуги начали потихоньку меня окружать…

– Черт возьми! Что это значит?

На лице хозяина дома беспокойство перешло в смятение. Он быстро шагнул вперед, расталкивая своих людей. Смотрел он теперь не на латы, как в начале, а мне в лицо…

Когда он приблизился на расстояние нескольких шагов, смятение перешло в радостное удивление. Резким жестом он остановил слуг.

– Бог Израилев!.. Так это вы, благородный господин…

– Да. Это я. А вы кого ожидали увидеть?

– Простите меня за этот прием… Йошка, прими лошадь у нашего гостя… Когда мне описали ваши доспехи… У меня не очень хорошее зрение… не такое, как было когда-то… но если бы я не запомнил ваше лицо, господин…

– Андрэ де Монгель. Моего прежнего вооружения… у меня сейчас нет. Пришлось воспользоваться доспехами, которые мы сняли с барона. Все равно теперь ему доспешек без надобности.

Иосиф задумчиво кивнул.

– Нет. – Я покачал головой – Мы его не убили. Но после того, как с Бенедиктом… эээ… пообщался мой друг Ги, я не думаю, что барон когда-нибудь снова сможет взять в руки оружие.

– Да-да, я хорошо помню вашего друга, господин Андрэ… Я вижу, что сейчас его с вами нет, а потому позвольте мне поблагодарить вас и за то, что избавили нас на перевале и от вашего друга тоже…

– Не стоит благодарности.

– Пожалуйста, проходите в дом… Мариам, принеси воды нашему гостю…

В широкой металлической чаше мне принесли воду для рук. В воде плавали розовые лепестки.

– У вас хороший дом, – заметил я. Иосиф кивнул:

– Многие так говорят. Но мой первый дом, хотя и был меньше этого, нравился мне куда больше.

В ответ на мой вопросительный взгляд он все так же спокойно пояснил:

– Его сожгли христиане. Когда восемь лет назад был объявлен новый поход в Заморскую землю, здесь был погром и пострадали многие из наших единоверцев. Впрочем, мне грех жаловаться: арагонцы вспыхивают быстро, но быстро и остывают. Они скоро успокоились. Вот во Франции, говорят, было настоящее избиение… Ох, извините меня, благородный господин, наверное, вам не слишком интересно слушать про это… Пожалуйста, проходите вот сюда…

Внутри дома не было никакой особенной роскоши, но и потуг показаться бедным и неимущим также не наблюдалось. Впрочем, при такой охране и при таком садике любые потуги скосить под малоимущего были бы попросту смешны. Ковры и крепкая мебель, подсвечники и тяжелая люстра на сто свечей под потолком…

На втором этаже в комнате с длинным балконом меня угостили шербетом и засахаренными абрикосами. А также всякой другой всячиной. Когда я поел и задумался, о какую занавеску незаметно можно было бы вытереть руки, возникла все та же девушка с полотенцем и чашей воды.

В отличие от графа Альфаро, Иосиф бар Ицхак в то время, когда мы лакомились сладостями, старательно избегал разговора о делах. Даже и после того, как мы помыли руки, еще некоторое время мы говорили о разных пустяках. Наконец, в разговоре наступила определенная смысловая пауза, которую следовало заполнить ответом на наверняка интересующий Иосифа вопрос: зачем я приехал?

– У меня есть просьба… – За время нашей беседы я так и не определился, как называть своего собеседника. Полагаю, скажи я что-нибудь вроде «господин Иосиф», старик удивился бы еще сильнее, чем ведьма Рихо в свое время. С другой стороны, «тыкать» и называть его просто по имени тоже как-то не получалось, поскольку хозяин дома был старше меня раза в два. – У меня к вам просьба. Мне нужны деньги.

Иосиф, не поднимая глаз, согласно покивал головой. Видимо, эту причину он и предполагал с самого начала.

Я мысленно вздохнул. Был, конечно, риск, что Иосифа хватит кондратий, но о размере суммы надо было сообщить с самого начала.

– Мне нужно приблизительно сто – сто пятьдесят золотых марок.

Старик перестал покачивать головой. Поднял голову. Недоверчиво посмотрел на меня:

– Простите, сколько вы сказали?..

– Сто пятьдесят. Золотом.

На лице Иосифа бар Ицхака отразилось сильнейшее замешательство.

– Но…

Он осекся. Наверное, хотел спросить, зачем мне понадобилась такая огромная куча золота, но так и не решился.

Я решил объяснить:

– Я собираюсь начать войну. А для того чтобы начать войну, мне нужно войско. А для того чтобы нанять и содержать войско, нужны деньги.

Старик беспокоился все больше. Он тер руки, посматривал то на меня, то вбок, ерзал на месте…

– Когда мы победим, я верну вам все до последнего медяка. Может быть, не сразу – но верну. Даю слово чести.

– А вы знаете, господин Андрэ… ведь король Педро запретил сейчас всякие войны. Говорят, одного рыцаря он даже повесил, когда тому вздумалось пренебречь приказом и начать войну со своим соседом…

– Повесил рыцаря?.. По-моему, вы что-то путаете. Рыцарей не вешают. Это позорная смерть.

– Именно так, – уверенно возразил Иосиф. – Именно так это и было, поверьте моему слову. В некотором смысле вы правы – сначала его лишили рыцарского достоинства, а только потом повесили… Конечно, все люди благородной крови возмущены, но король Педро говорит, что поступит так со всяким, кто до конца перемирия с маврами – а ведь пока неизвестно, продлится ли перемирие еще на три года или нет, – затеет войну в его королевстве…

Старик продолжал что-то говорить, а я подумал: «Да чтобы из-за какого-то паршивого короля я отказался от мести? Ну уж нет!..»

– Не думаю, что Педро будет на меня в большой обиде, – сказал я вслух. – В конце концов, он христианин, а я собираюсь воевать с врагом христианства.

– Вы хотите напасть на мавров? – уточнил старик. – Не дожидаясь конца перемирия?

– Нет, не на мавров. Можно сказать, я собираюсь бороться с внутренним врагом.

Беспокойство на лице моего собеседника достигло сильнейшей степени. Я вспомнил, что он говорил о погромах, вызванных проповедью крестового похода. Похоже, христиане этого времени считали первым своим врагом сарацин, а врагом номер два – евреев.

Уж не решил ли этот старичок, что я прошу у него денег для того, чтобы начать поголовную резню иудейского племени?

Я снова вздохнул. Я не хотел открывать ему все карты, но, похоже, без этого было не обойтись.

– Я назову вам имя своего врага, но хотел бы, чтобы то, что я скажу, не покинуло пределы этой комнаты. Вы можете пообещать мне это?

– Да, конечно. – Иосиф, заинтересовавшись, придвинулся поближе.

– Дон Альфаро, граф де Кориньи.

Уже не раз, когда произносилось это имя, я наблюдал весьма красноречивую реакцию. Поэтому я внимательно следил – исключительно ради интереса, – как прореагирует Иосиф бар Ицхак.

Когда он услышал имя Альфаро, он никак не показал своего отношения. Точнее – постарался не показать. Я заметил, как сжались его челюсти и как – всего на мгновение – сверкнули глаза.

– Вы… – произнес он после очень долгой паузы и снова умолк, должно быть, подбирая слово…

Я его перебил:

– Глупец, вы хотите сказать? А граф Альфаро непобедим?

– Вы очень храбрый человек, если собираетесь враждовать с ним. Все, прежде объявлявшие себя его врагами, сейчас лежат в земле. Даже когда против него выставлялось войско, в десять раз превосходящее его собственное, он побеждал. Его враги начинали грызню между собой, или предводители войска неожиданно умирали, или солдат косила какая-нибудь ужасная болезнь…

– Вы первый, кто не говорит мне прямо, что граф Альфаро – колдун.

– Я думал, вы знаете. Все это знают.

– Как я понимаю, на деле это означает, что денег вы мне не дадите, поскольку в то, что я могу выиграть войну, не верите?

Старик пожал плечами и как-то жалобно посмотрел на меня.

– А вы сами-то верите в это? – спросил он.

– Да, – отчеканил я. – Я убью Альфаро, разорю его замок и вытащу из темницы девушку, которую дал клятву оберегать. С вашей помощью или без нее.

Я встал.

– Подождите! Дон Андрэ! Сядьте, прошу вас!

Я остался стоять.

Иосиф бар Ицхак тоже встал.

– Сумма, которую вы назвали, – сказал он, – огромна. Сам я не смогу собрать столько… Мне придется просить у моих родственников… Но… Думаю, мы сможем собрать эти деньги.

Неужели поверил? Фантастика… Всегда завидовал людям, у которых есть дар убеждения, и вот поди ж ты…

– Сядьте, благородный дон, – еще раз попросил он, и на этот раз я внял его просьбе.

– Хочу рассказать вам, дон Андрэ, одну историю… На юге было одно поселение, где издавна жили люди нашей веры. Это поселение во владениях эмира. Мусульмане тоже не любили нас, так же как и христиане, но в том поселении жизнь долгое время текла спокойно… Пока не пришел дон Альфаро.

Я чуть пожал плечами. Такое ощущение, что тут у каждого к любезному графу есть какой-то свой счет. Тем лучше. Нужно только бросить первый камень, и дражайший дон Альфаро будет погребен под обвалом.

Но старик еще не закончил.

– В том поселении жил один раввин… Я не буду называть его имени – оно вам ничего не скажет… Я скажу лишь, что этот раввин был святым человеком. В его доме хранились многие книги… книги, которые не должен читать никто, кроме поистине святых людей. Книги, в которых говорилось о тайнах неба и земли, о именах Божьих, числах и буквах, зная которые можно совершить многое… в том числе можно совершить и много зла. Когда Альфаро со своим войском четыре года назад подошел к поселению, он потребовал выкуп. Не золото, не серебро, а именно эти книги. Зная, что это за человек, раввин сжег их. Когда Альфаро узнал об этом, он захватил поселок, согнал всех до последнего… и женщин, и детей, и седых старцев… в один большой дом и сказал раввину: «Ты любишь огонь. Смотри на него, ведь огонь – последнее в этой жизни, что ты увидишь». Потом он велел поджечь дом, а раввина ослепил и оставил умирать на дороге.

Воцарилось молчание.

– Я соберу для вас эту сумму, – сказал Иосиф через некоторое время. – Полностью.

Глава восьмая

Ги встречал меня во дворе замка дона Диего.

– Ну что, – это было первым вопросом, который он задал, – вытряс у проклятого иуды наше золото?

– Знаешь, Ги, – сказал я, слезая с лошади, – у далекого народа, живущего на востоке, есть поговорка: горбатого могила исправит.

– То есть он денег тебе не дал? Так я и думал! Вот чертово племя! Хоть бы толика благодарности…

– Ги, успокойся. Я не о нем говорил.

Когда я проходил мимо своего приятеля, я не мог не насладиться появившимся на его лице искренним недоумением.

– Чего-то я тебя не понимаю…

– И не надо. Забудь.

– Так дал он тебе денег или нет?! – взревел Ги, терпение которого было весьма ограниченно.

– Дал. Пока не все. Понимаешь, он не может сразу собрать такую сумму. Я привез пятую часть. За остальным отправлюсь еще раз, через неделю.

– В следующий раз возьми с собой несколько человек, – буркнул мой друг. – Хотя бы из людей Диего. Одна стрела на обратном пути – и у нас нет ни тебя, ни золота.

– Я не хочу просить Диего об очередном одолжении. Он и так оказал нам большую любезность, позволив сделать его замок опорной точкой для войны с Альфаро.

– Эй, эй, придержи коня! Это мы оказываем Диего большую услугу, вытаскивая из выгребной ямы его родственницу.

Я покачал головой:

– Он придерживается на этот счет другого мнения. Благополучие семьи в целом для него куда важнее, чем одна и к тому же не самая близкая родственница.

Презрительное выражение на лице Ги ясней ясного говорило, что он думает о подобной арифметике. Я решил сменить тему:

– Как обстоят дела с наемниками? Нашел кого-нибудь?

– Найти – нашел. И даже больше, чем надо.

– То есть?

– Слишком много мелких наемных отрядов. Почти все они – полубандитские шайки, оказавшиеся сейчас, в мирное время, не у дел. Некоторые только и ждут начала войны с маврами. Не потому, что сами хотят участвовать в ней. Когда начнется война, король и его вассалы будут слишком заняты, чтобы ловить их и наказывать за грабежи и насилия.

Я нахмурился:

– А что-нибудь поприличнее?

– Есть и поприличнее, – кивнул де Эльбен, – я нашел их, поговорив кое с кем из Ордена. Крупный отряд. Командует ими Хайме по прозвищу Толстяк. Говорят, он весьма низкого происхождения, чуть ли не крестьянин. Но здесь к этому относятся иначе, чем у нас во Франции. Имеешь оружие и коня – значит, можешь вызвать на поединок любого, кто откажется считать тебя доном. Варварские обычаи… Хотя в чем-то они не лишены смысла.

– Да, я заметил, что многие люди, которые у нас только сеют и пашут, здесь, в Испании, могут, кроме того, еще и вполне сносно обращаться с оружием. И что этот Хайме из себя представляет? Ты говорил с ним?

– Говорил. Но настоящего разговора еще не было. – Ги ухмыльнулся. – Да и не могло быть – без человека, который все это затеял и который возглавит нас в этой кампании. То есть без тебя.

– Вот он я. Где твой Хайме?

– Пьет пиво в Тортосе. А с ним еще двое предводителей меньших отрядов, которых я также пригласил. Отряда Хайме все равно маловато. Когда отправляемся?

– Да хоть сейчас. Поем чего-нибудь горячего – и вперед.

– Еще не отбил в седле задницу?

– А ты? – ответил я подначкой на подначку.

– Я-то привычен. Я после Палестины четыре года в Лангедоке не сидел, в куртуазном общении не упражнялся и стихи марсельским баронессам не писал. Я, после того как твой Филипп обратно во Францию отчалил, в Палестине еще две зимы провел.

– Ну, знаешь, я в Лангедоке тоже не сидел. Я по нему ездил.

– От одного замка, где вкусно кормят, к другому.

– Точно. Счастливые были деньки.

Сказав это, я неожиданно понял: а ведь так оно и было.

Настоящий Андрэ де Монгель, таившийся где-то на дне моего собственного разума, молчаливо согласился со мной: да, деньки действительно были счастливыми.

Тортоса расположена на берегу реки Эрбо, километрах в двадцати от места, где Эрбо впадает в Средиземное море. Нечего и говорить, что этот город является значительным торговым центром. А это значит, что воняет он вдвое больше, чем обычный город этого времени.

Перед трактиром, где должна была состояться встреча с Толстяком, мы поручили лошадей подбежавшим конюхам, после чего степенно вошли в общий зал. На Ги был его обычный прикид: белая туника и белый плащ с красным крестом. Под туникой – кираса толедской работы. На мне были доспехи Бенедикта де Бале. Из оруженосцев тамплиера нас сопровождал только Анри. Рено остался в замке – по моей просьбе. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь занялся сбором последних слухов о том, чем сейчас заняты Альфаро, король Педро и мавры, с землями которых граничило графство Кориньи. А также чтобы кто-нибудь присмотрел за Алонсо. В мое отсутствие тот мог выкинуть какую-нибудь глупость. Например, отправиться в свое комендантство.

За широким столом сидело несколько человек. Один из них, лысеющий увалень лет пятидесяти, неторопливо поднялся. Остальные последовали его примеру.

Я протянул руку увальню. И не ошибся.

– Хайме из Кольменара, – представился он, с некоторой осторожностью пожимая мне руку. Возможно, боялся раздавить. Моя отнюдь не девичья ладонь просто утонула в его грабле.

– Я – сьер Андрэ де Монгель.

– С прибытием. Яго, освободи господам место.

Названный человек забрал свое оружие со скамьи на которой сидел, и молча встал позади Хайме. Судя по цвету его кожи и волос, в его жилах сарацинской крови было больше, чем европейской.

Мы уселись на освободившуюся скамью. Анри безмолвно маячил за нашими спинами.

Двое людей, сидевших слева и справа от Хайме и, соответственно, справа и слева от нас с Ги, оказались командирами тех самых двух банд, которые были необходимы нам, чтобы добрать до минимума, требуемого для начала военных действий против Альфаро.

Некоторое время мы торговались. Говорили мы в основном с Хайме – два второстепенных командира помалкивали, признавая первенство Толстяка, и всего лишь бдительно следили за тем, чтобы их отряды были приняты на условиях не худших, чем отряд Хайме. А Хайме вел свою речь уверенно и неторопливо. Я изучал предводителя наемников, а он изучал меня. Не могу сказать точно, в чью пользу вышел общий счет. Наверное, в его. Простецкое выражение его лица оказалось превосходнейшей маской, ничего не говорящей о его собственном отношении к тем или иным вопросам.

Хайме на пальцах объяснил, сколько они хотят, почему и за что. Это было больше того, что мы намеревались им дать.

Я не умел вести дела подобного рода. В том, что касалось расценок, я не мог сказать, где Хайме говорит правду, а где он сознательно слегка задирает планку. Спорить с ним было бесполезно: он разбирался в подобных вопросах куда лучше меня. При таком раскладе мне оставалось только упереться рогом в землю и твердо стоять на месте. Благородные люди не торгуются… Значит, вас не устраивают мои условия? Очень жаль. Кое в чем могу уступить – например, в том, что касается доли от предполагаемой добычи, но не в основных условиях договора.

Хайме снова выдвинул свои доводы. Я повторил свои. Так продолжалось до тех пор, пока мы друг друга не утомили и не сошлись на некой приемлемой середине. Среднее жалование солдату выходило чуть меньше того, о котором мы говорили в самом начале, но зато в случае успешного завершения военных действий моих подручных ждал весьма крупный приз. Что автоматически делало их заинтересованными сторонами в том, чтобы замок моего врага пал, и пал как можно скорее.

Оставалось только надеяться, что у Альфаро отыщется достаточно золота, чтобы я смог расплатиться и с наемниками, и вернуть заем евреям. А если золота не будет? Ну, допустим, с наемниками я уж всяко сумею расплатиться. А как быть с Иосифом? Придется седлать коня, покупать новое копье и скакать к месту ближайшего турнира – не для того, чтобы заработать славу, а из куда более прагматических соображений. Играть в русскую рулетку, надеясь, что остальные профи, участвующие в состязании, не убьют, не покалечат, или – что в такой ситуации хуже всего – сами не вышибут меня из седла, а потом потребуют выкуп за коня и оружие.

Хайме не слишком огорчился, узнав, что платить ему – по крайней мере, поначалу – будут французской монетой. Золото и серебро – оно везде золото и серебро. Поинтересовался только, не располагаем ли мы местной валютой. Нет? Ну нет – так нет.

Естественно, и Хайме, и Родриго Пуэро, и Санчо из Вильябы – так звали двух других командиров – интересовало, с кем я собираюсь вести войну. И они обеспокоились, когда я отказался отвечать на этот вопрос.

– Узнаете в свое время. Я не хочу, чтобы завтра об этом болтало пол-Испании.

Такой ответ их не слишком устроил, но качать права никто не стал. Поскольку я платил, я и музыку заказывал.

* * *

…По возвращении в замок я отыскал Жанну. Она любезничала с каким-то конюхом на заднем дворе. Увидев меня, почему-то перепугалась и покраснела.

– Иди-ка сюда.

Отыскав место, где нас никто не мог подслушать, я остановился и пристально посмотрел на девушку. В больших, широко раскрытых глазах Жанны любопытство перемешивалось с затаенным страхом. Ничего хорошего от любых перемен в своей жизни она не ждала.

– Я собираюсь отправиться в гости к одному барону, – начал я, – и хочу, чтобы ты поехала со мной.

Она безмолвно опустила голову. Ни возражений, ни вопросов.

– Мне нужна твоя помощь.

Безразличие и боязнь перед будущим исчезли. Зато любопытство так и загорелось в ее глазах.

– Этот барон, Фернандо де Грасиане, – один из вассалов графа Альфаро, – сказал я. – Я хочу склонить его выступить со мной против графа. Но видишь ли, в чем дело… Когда мы с ним беседовали в первый раз, он сказал кое-что, что теперь заставляет меня предполагать, что Альфаро… ммм… околдовал его так же, как и многих других своих людей. Так же, как он пытался с Алонсо – помнишь, тот рассказывал? – но с Алонсо почему-то у него ничего не вышло… По виду Фернандо не скажешь, что он вообще способен бояться. Но когда он говорил о своем синьоре, в его голосе был страх. Ужас. Совершенно неестественный для рыцаря и воина. Я хочу, чтобы ты избавила его от этого… ммм… от этого заклятья.

Жанна снова потупила взгляд и тихо стала перебирать завязки собственного пояска.

– Не знаю… Наверное, у меня не получится…

– Должно получиться, – жестко сказал я. – Иди собирайся. Выезжаем сейчас же.

* * *

Замок Фернандо ничуть не изменился за прошедшее время. Барон – тоже. Он встретил меня на внутреннем дворе и сразу же пригласил отобедать. Статус Жанны он выяснять не стал. Когда мы направились в обеденный зал, Жанна тихо скользнула следом.

– Вы сильно рисковали, приехав сюда, – добродушно заметил барон, когда мы заняли свои места: я – рядом с хозяином замка, Жанна – где-то на дальнем конце стола. Очевидно, сесть ближе ей не хватило наглости. По статусу ей вообще полагалось есть в комнате для слуг.

– Вот как? – приподнял я бровь.

– Я слышал, вы сбежали от Альфаро… хе-хе, поздравляю… Сейчас он вовсю разыскивает вас, девушку, – барон кивнул на Жанну, – и какого-то нищего оборванца, имени которого не называют.

– Уж не выдадите ли вы нас, любезный дон Фернандо? – посмеиваясь, спросил я.

– Я? Ни в коем случае! Вы ведь знаете, как я «люблю» нашего графа. Но и приезжать ко мне – если уж вам удалось выбраться живым из замка Кориньи – не следовало. Слишком близко. Долго я вас укрывать не смогу. Так что не обессудьте…

– Вы совершенно неверно истолковали причины моего посещения, – прервал я барона. – Я не прятаться к вам приехал. У меня к вам есть дело.

Фернандо забеспокоился и поднял руку.

– Все дела после обеда. Я уже чувствую, как сюда несут жаркое… – Он втянул носом воздух и улыбнулся. – Я вчера был на охоте и убил замечательного оленя…

…Не знаю, что в этом олене было замечательного. Мясо как мясо. По мне – поросенок вкуснее.

После обеда, дождавшись, пока слуги унесут грязную посуду и сами уберутся из комнаты, я вкратце поведал барону историю своего посещения замка Кориньи. Дона Фернандо мой рассказ не слишком удивил.

– Я вас предупреждал, – сказал он по завершении моей истории. – Это сущий дьявол.

– Дьявол или не дьявол, но я собираюсь начать против него войну. И приглашаю вас, дон Фернандо, присоединиться к этому славному мероприятию.

– Война? – В нем на миг как будто бы вспыхнуло что-то, но тут же снова угасло. – Это что, шутка? С Альфаро нельзя воевать.

– Можно. Если ударить неожиданно, он не успеет собрать войска.

– Неожиданно? – Барон невесело рассмеялся. – Он мгновенно узнаёт о том, что происходит во всех частях света, а вы хотите подобраться к нему незаметно!

– У него много шпионов. Но у меня есть пара идей, как можно отвлечь их внимание.

– Дело не в шпионах, любезный дон Андрэ, а в…

– Нет, дон Фернандо, дело именно в шпионах. Я имел весьма долгий разговор с Альфаро и представляю, как он действует и мыслит. Он не ясновидящий и не узнает мгновенно о том, что происходит за сто лье от него. Может быть, он и колдун, но его способности сильно преувеличены. Как видите, меня он до сих пор не нашел. И не найдет, если вы прикажете своим слугам держать язык за зубами.

Барон задумался. Что-то медленно разгоралось в нем…

– В этом нет необходимости, – наконец сказал он. – Мои люди любят графа не больше моего.

– Так вы со мной или нет?

– Я… – Он колебался. – Не знаю, Андрэ… Я не хочу снова… встречаться с этим человеком… А тем более – на поле брани.

– А вам и не придется. Чести перерезать ему глотку я вам все равно не уступлю.

– А вы не боитесь, что…

– Не боюсь. К тому же на меня его колдовство не действует.

– Вы так думаете?

– Альфаро мне это сам сказал.

– А как вы рассчитываете сбить с толку шпионов? – уже с живым интересом осведомился барон.

– Вот тут-то мне и потребуется ваша помощь, – признался я. – У меня уже есть небольшое войско. Наемники. Проблема в том, что если начать переправлять их сюда, граф забеспокоится и начнет собирать собственных людей. Поэтому надо сделать так, чтобы все подумали, что удар направлен не на Альфаро.

– А на кого?

– А вот это вы, дон Фернандо, выберете сами.

– Я? – удивился барон.

– Вы. Если вы сделаете вид, что собираетесь начать войну с кем-нибудь из своих давних недругов – полагаю, у вас имеются и другие враги, кроме собственного синьора, – то появление в ваших землях большого количества наемников любезного дона Альфаро встревожит не очень сильно. Вы сделаете вид, что это вы их наняли.

Фернандо по-прежнему колебался. Страх, который я заметил еще в первое свое посещение его замка, отчаянно боролся с искушением.

– Решайтесь, Фернандо.

– Вы… – Он поднял на меня взгляд. – Вы правду сказали, что его колдовство бессильно против вас?

Как малые дети… Небось, этот Фернандо на своем веку лишил жизни не одного человека. Счет мог идти на десятки. Но то – в бою. А скажешь такому «Бу!» и упомянешь про колдовство, и он безропотно, опустив руки, пойдет навстречу собственной смерти.

– Правду.

Он резко кивнул. Решился.

– Я с вами.

* * *

Мы еще о многом говорили с ним – описывать наш разговор во всех подробностях нет нужды. Когда мы с Жанной выехали из замка Фернандо и отправились обратно на север, я поблагодарил ведьмочку за хорошую работу. Девушка быстро взглянула на меня и снова опустила глаза. Мне ее взгляд не слишком понравился.

– А говорила: ничего не получится… – решил поддразнить я Жанну.

– Я думала, – тихо сказала она, – что он будет закрыт, как и… как и те люди…

– А он не был?

– Фернандо не был заколдован, господин Андрэ. Совсем.

– Черт! А почему же тогда…

– Это были страх и отчаяние. Только отчаяние и страх…

– Ну и…

– Вы дали ему надежду, мой господин. И страх ушел сам собой. Я здесь ни при чем.

* * *

…Когда я во второй раз приехал в Сарагосу, Иосиф бар Ицхак встретил меня вместе с молодым человеком, который вполне мог оказаться его дальним родственником. Молодой человек по имени Рувим присутствовал и при нашем дальнейшем разговоре, выполняя роль молчаливого свидетеля. После передачи денег Иосиф наконец обратил на него мое внимание.

– Я хочу, чтобы Рувим поехал с вами, – промолвил он.

Я пожал плечами. Если эти люди хотят удостовериться, что их капиталовложения будут использованы именно на те цели, о которых мы договаривались, а не на какие-нибудь другие, то они имеют на это право. Мне было все равно, будет за мной кто-нибудь наблюдать или нет. Я не собирался никого обманывать.

Но все оказалось не совсем так, как я полагал.

– Рувим – замечательный архитектор и инженер, – сказал бар Ицхак. – Кроме того, Рувим весьма преуспел в изучении языков, особенно латыни и греческого. Он учился в Риме и Константинополе. Он прочитал много книг, описывающих военные машины римлян. Он будет вам полезен.

Я по-новому посмотрел на соплеменника Иосифа бар Ицхака. Судя по его ответному взгляду, поручение, данное бар Ицхаком, юношу не радовало совершенно. Но ему, похоже, не оставили выбора.

* * *

…По моему приказу Хайме Толстяк и его ребята потихоньку начали перебазироваться в земли барона Фернандо де Грасиане. Барон также вовсю вооружался. У кого-то из его соседей прибавится седых волос…

По возможности все это время я старался в землях графа Альфаро и близ них не светиться. На юг я отправился с последней партией наемников, солдатами Санчо из Вильябы. Октябрь подходил к концу. Кроны деревьев горели, как золото, и золотом же были усеяны лесные дороги, по которым продвигался отряд. Говорят, нормальные люди в это время уже не воюют.

Ерунда.

Благородные люди воюют тогда, когда оскорблена их честь. А наемники воюют тогда, когда им заплатят.

Диего Тольпенсьеро наконец осознал всю серьезность моей затеи. Хотя он и не верил в ее успешное осуществление, в стороне оставаться Диего уже не мог. Позволить, чтобы вызволением его родственницы занимался посторонний человек, а самому сидеть тихо и не высовываться, значило навеки запятнать свою репутацию клеймом труса. Скрипя зубами, Диего дал мне людей. Всего полторы дюжины. Но больше у него не было.

Возглавлял их, само собой, Эгвеньо. Уж с ним-то, несмотря на его дикий нрав, общий язык найти было куда проще, чем с его расчетливым папашей. Мы даже подружились. Это было нетрудно. Но в отмороженности Эгвеньо немногим уступал Ги де Эльбену.

Если я когда-нибудь вернусь в свое родное время, то спокойно смогу выступать дрессировщиком в цирке.