Текст книги "Просто сложен город"

НЕ В ЭТОТ РАЗ

 
А в городе просто идёт дождь,
Триолями сыплет, дробит, стучит,
На тёплый асфальт нанося чертёж,
Похожий на небо, чей серый вид
Вгоняет в унынье. И как всегда,
Стремясь подпитаться от этих струй,
Тихонько вращая колки гитар,
Творцы начинают свою игру.
Но мне в этом творчестве места нет.
Спонтанен и волен мой дирижёр.
Как будто не слыша дождя, поэт
Смеётся в тональности «ля-мажор».
Осталось лишь грянуть раздольно – «А-а-а-х!!!..»,
И… плясом – в кадриль, развернув гармонь,
Чтоб пальцы, скучающие на ладах,
Пустились по кнопкам, как резвый конь!..
Посмотрим тогда, что ответит дождь…
«Пардон»?, «Я ошибся»?, «Сейчас-сейчас»?..
Но дождь доброй сотней унылых рож
Ответствует: «Полно… Не в этот раз…»
 

«Я лежу на раскладушке под берёзою в июле…»

 
Я лежу на раскладушке под берёзою в июле.
В листьях бронзово-зелёных солнце раннее живёт.
А вокруг мелькают птицы – настоящие певуньи.
И комарик не кусает. И мошка не достаёт.
И не верится, что где-то громыхает канонада,
Просыпается торнадо, погибают города…
И жужжит мне шмель на ухо: «Отдыхай, старик… Не надо
Раздраж-ж-жать себя тревогой, так как радость – не беда».
Слева – плюхаются волны, справа – сена стог высокий.
Пахнет клевером и мятой, да виолой голубой.
Но шуршит с особой грустью нам в ответ треста-осока,
Что и радость в этом мире перемешана с войной;
Что пройдёт ещё мгновенье и сиреневые тучи
Запоют холодным громом, отливая изнутри
Сверхбезудержным желаньем, предложив на всякий случай
Скрыться в доме поскорее, запершись замка на три.
Но не хочется мне верить ни в грозу, ни в эти тучи.
И, лежа на раскладушке под берёзою в тени,
Я в итоге заключаю, что мне здесь гораздо лучше
И меня не напугать им аллегорией войны.
 

НА БЕРЕГУ…

 
А волна набежит и… откатится,
Набежит и… опять назад.
Всё пройдёт, ничего не останется:
Ни отцветших картин, ни дат.
 
 
Что гудишь, планетарный боулинг?
Слишком тесно твоим шарам?
Так столкнутся они, тем более,
Что, по правде сказать – пора.
Загостились мы что-то, граждане,
Бесполезно топча пути.
А ведь надо нам всем и каждому
Просветление обрести…
Но природа не может эрами
О прозреньи напоминать,
Усыпать нам дорогу перлами
Да ответного блага ждать.
У неё, у природы, в общем-то,
Тоже сроки и циклы есть.
Но вожди, что парят над площадью,
Отдают не природе честь.
Отдают они честь Фантазии
И послушным её рабам,
Рычажками гремя унитазными,
Отправляя природу в спам.
 
 
А волна набежит и… откатится,
Набежит и… опять назад
Каракатицей чёрною пятится
И…
Архангелы в небе трубят.
 

СНОВИДЧЕСКИЕ ПОДВИГИ ТОВАРИЩА ПЭ

 
Заходит Пэ на «радио-шансон»
И, негодуя, рявкает бульдогом:
«Грязнить эфир вам больше – не резон!
Совсем рехнулись, да?!.. Побойтесь бога!
Даю вам шанс! Буквально со среды,
Минуя всех пиндосов и певичек,
Один лишь – смак, едрить вас раскудрить!..
И, чтобы там – ни турций, ни больничек!..»
 
 
Заходит Пэ в халате на «ЦТ»
И, открывая джин о ручку кресла,
Тихонько брызжет: «Я без карате.
Не бойтесь, с***. Мне не интересны
Все ваши «баксы» там, «зарубежи»…
Меня волнует – русская культура.
Даю вам срок, извольте поспешить,
Пока совсем не съехали вы сдуру».
 
 
Заходит Пэ не в Твиттер, а в Газпром
И начинает, прям-таки, с порога:
«Эй вы, мерзоты, кто ж вам дал добро
Пласты Земли пихать себе под локоть?!..
Вы кто здесь, ёксель-моксель, на земле?!..
Кем числитесь вы, вирусы-амёбы?!..
Иль я того, по старости ослеп?!..
Всё государству?.. Правильно!.. Давно бы…»
 
 
Заходит Пэ в аграрный комитет
И, подзывая пальчиком китайца,
Велит ему мгновенно дать ответ:
«И что с землёй?.. Чем будем мы питаться?..
Где фермеры?.. Гуляют по морям?..
Что-что?.. Ужель?.. И ро́дом все от туда?..
Ну что ж, коли́ мы дети «октября»,
Не худо бы вернуть её,…
Покуда…»
 
 
Ещё тот Пэ в три места заходил…
«Но вот куда?.. Любаша, Даша, Тоня…», —
Бубнил в подушку Пименов Данил,
Ловя глотки «холодного» в бидоне…
Он встал с кровати, глянул на часы,
Затем в окно, в открытую газету
И… расчесав кудрявые усы,
Пошёл…
за опохмелочкой к соседу.
 

«По полю шёл кудлатый странник…»

 
По полю шёл кудлатый странник,
Голодный, мокрый и больной.
Он нёс букетик расставаний
И солнце с летней тишиной.
Сходились облаком туманы,
Играли с холодом ветра,
Влетая в полые карманы
Больного странника. «Пора-а-а!..», —
Кричал он в медленное небо…
А в серо-синей высоте
Летела царственная лебедь,
Маня крылом своих детей.
Но лес ещё дышал зелёным,
Хоть постарел и был тяжёл.
И, вместе с лесом, белым лёном
Седело время. Странник шёл.
– Эй, кто ты, друг, – его спросили, —
Откель шагаешь и куда?..
– Да Август он, такой красивый, —
Шурша, ответили осины, —
– Идёт пока хватает силы
И… переходит в холода.
 

ПРИЁМНИЧЕК

 
Уймись, приёмничек, не стоит
Внушать мне псевдооптимизм.
И так ты нервы мне расстроил,
В сознанье дырочку прогрыз.
Я знаю, всё совсем иначе
На белом свете обстоит:
И твой счастливый мальчик – плачет,
И русский в клеть окна глядит,
И старики совсем забыты,
И этнос – в коврик: наплевать…
Довольно фальши!.. карты биты!..
Не вижу смысла продолжать…
Но я хочу поверить в чудо,
Что наш верховный – волонтёр,
Что патриарх не над Талмудом
Творит Любовь, рабам в укор,
И земли вспаханные – живы,
Где каждый волен и богат,
И не вскрывает в недрах жилы
За деньги избранный собрат.
И я, ища волну другую,
Через поток враждебной лжи,
Назло врагам не паникую…
Где правда, друг мой, подскажи?..
 

НЕ ВИДЕТЬ МИР

 
Не видеть мир и не пытаться видеть,
Попинывая глобус так и сяк…
Зачем живёшь, судьбы своей водитель,
Попав опять по глупости впросак?..
Кружить с антенкой… скучно до блевоты,
Ловить волну и тупо ей внимать.
А смысл-то… – во взгляде. Правда, вот он…
Осталось только зеркало достать.
Включи мозги, не парься на подсказках.
Ты разобраться должен в этом сам.
Иль ты не той фортуною обласкан,
Чтоб вспоминать ещё про небеса?..
Я удивлён, что вас ужасно много
И все вы – люди, господи прости.
Не видеть мир (о, как это жестоко!..)
И быть себе помехой на пути.
 

ВЕЧЕРНИЙ ЭТЮД. АВГУСТ

 
Ну, наконец-то!.. Первый ясный вечер.
Сидит за тюлем розовый кузнечик,
Глядит завороженно на закат,
Вернувшемуся лету о-о-о-чень рад.
И тишина. Безветренная тишь.
Кругом покой, куда не поглядишь.
Воспрял кипрей: верхушками маяча,
Ещё цветёт, ещё чего-то значит…
И даже стог соломы стал пушист.
За стогом ворон топчется, фашист.
В кустах – сорока, будто онемела,
Сидит одна, забыла что хотела.
А вот и утки: медленно плывут,
Озёрный холод ластами гребут,…
Но аккуратно, чтобы не вспугнуть
Уснувший ветер, прекративший дуть.
 

СОПРОВОЖДАЮЩИЙ ЖИВУЩЕГО

 
Кто это, кто это, кто это
Сопровождает живущего,
Как по канату идущего?,
Ходит по следу с термометром,
Дышит в затылок и шёпотом,
Прямо ему в подсознание
Чётко даёт указания,
Будто бы делится опытом.
Но подопечный – не чувствует
Мудрого сопроводителя,
Шумно храпит, ноги вытянув.
Мысли такой не допустит он,
Чтоб там какие-то призраки
Мозги ему компостировали,
Вещи за ним перестирывали
И не считались с капризами.
Да и вообще, что за мистика,
Сивой кобылы бредятина?..
Лучшее противоядие —
Это бутылка «игристого»!..
Можно чего и покрепче… Но,
Как объяснить неразумному,
Что его жизнь без изюминки
Скоро украсится трещиной,
Что без невидимой помощи
Данных нам небом наставников —
Как на мороз без подштанников?..
Кто ещё, кто ещё, кто ещё
Хочет не знать очевидного,
Прыгать до старости птенчиком
По полю минному в тренчиках,
Даже в момент чаепития?
 

В ПРИПОДНЯТОСТИ ДУХА

 
Спеши, электричка, спеши,
Пятёрка немецких вагонов;
«Сто пять», не сбавляя держи,
Пускаясь за далью в погоню!..
Нет-нет, пассажиры твои
Не будут особенно хмуры:
На скорости радость ловить
Азартно, легко и амурно.
Последний сойдёт пессимизм
И мысли очистятся ветром,
Когда ты стремительно – вниз,
С железнодорожным приветом.
А бусины станций – как сны,
А сны – как перронные миги.
А может быть, невыездным
Я жил, и будильник мой тикал,
Раскручивал времени ход,
Ослабшие ржавые стрелки…
И годы летели…
И вот…
Свершилась удачная сделка!
Спеши, электричка, спеши,
Свои полируя металлы…
Четыре часа – от души,
Стремительно-лёгким составом!..
 
 
По окнам всё лес да столбы, —
Одни только такты… А ноты?..
– Мотивчик?.. А стилем?.. Любым?..
Минутку терпения…
Вот он!..
Его уже кто-то поёт?..
И кто-то, смеясь, подпевает?..
А в небе летит самолёт
И, кажется, нас…
обгоняет.
 

«У вас претензии? С претензиями – к богу…»

 
У вас претензии? С претензиями – к богу.
Совсем измучились, плешивый эгоист…
Венок на голову, на туловище – тогу,
А дальше, в общем-то – художественный свист.
И Флора с Фауной ответить вам не смогут…
И эта хищница, что жаждет озорства,
Не от претензии затачивает коготь.
Но если кинется – окажется права.
У вас претензии? С претензиями – к богу.
Создайте что-нибудь, хотя бы – пустоту.
Ведь для гармонии не требуется много
Амбициозности, чтоб прямо на ходу
Не скинуть звёздочки, не разглядев их строго.
 

СЧАСТЬЕ

 
Странно… Выбрал мальчик куклу,
Обойдя машинок строй.
Что поделать, если в буку
Превратился мой герой.
Пупса-лысенькая Катя
Шалуна не увлекла
И с балкона, в результате,
Резво сброшена была.
А потом малыш заплакал,
Захотел её обнять…
Чья-то белая собака
Пупсу кинулась искать.
С эскалатора сбегая,
Видит – белая – она,
Что другой малыш играет
С пупсой Катей. Вот те на!..
 
 
Так и в жизни нашей бойкой,
Счастье выпустив из рук,
Над хрустальной рюмкой горькой
Нам всё кажется – а вдруг…
 

ПО СОЛНЕЧНОЙ ДУГЕ

 
В начале дня народ живёт надеждами
И кажется невинным и потешным он,
Торопится схватить неуловимое,
Откусывая вкусное любимое.
И хочется ему пооткровенничать,
Внимать сознанью, а не проповедничать,
Учиться думать, верить в сострадание,
Не слушая, что врёт страна Британия.
 
 
А в середине дня народу хочется
В себе самом замкнуться и упрочиться,
Толкаться, пробираться, зарабатывать,
Чтоб после до копейки всё проматывать;
Глядеть на время, ждать звонка служебного,
Как если бы чего-то там волшебного,
Бежать домой в предельном раздражении,
Сводя весь мир к банальному решению.
 
 
В конце же дня всё сводится к простейшему,
Нехитрому, бесцветному, пустейшему,
Под рюмочку, под страстные желания,
Да под шарманку старенькой Британии.
И вот все те, что были вдохновенными,
Теперь вдруг станут, так, второстепенными,
Заимствуя, копируя до почерка.
А с ночи – вновь за счастьем…
по-рабочему!..
 

СКАЗКА, ДА НЕ ТА

 
(увертюра к истории, подслушанная на перроне)
 
 
– Ну, чем, скажи, она не андалузка:
Точёный лик, глаза черны, как ночь…
Тесна джинса. Малиновая блузка.
А в мини – страсть, что можно…
изнемочь.
Раскована походка. Шаг уверен.
Под каблуками плавится асфальт…
А рядом с ней – чудак, слегка растерян,
Несёт в руке невзрачный тёмный альт.
Магнит красотке, вижу – не соперник.
И в притяженье женской красоты,
Узрев её, любой из нас, наверно,
Одел бы даму в алые цветы.
Но жизнь, она, гораздо прозаичней:
– Алина, хватит!.. мыль-ных-пу-зы-рей!.. —
К дочурке обратившись…
артистичной,
Старается идти она скорей.
 
 
Замедлив шаг, сквозь дождик пузырьковый,
При входе в сказку, вдруг я прочитал
В глазах той мамы (словно мы знакомы):
«Прощенья просим… Сказка, да не та…».
 

ЛИСА НА ПОВОДКЕ

 
Бежит лиса на поводке.
Пред ней качается пакет.
В пакете – мясо. «Как же так?!
Не всё же им кормить собак!..»
Царап когтями – и пакет…
Уже пустой?.. Порвался?.. Нет?..
Не посчастливилось лисе:
«Была б свободная, как все —
Схватила б мясо и… – бежать…
А так – дистанцию держать».
 

ПИСАЮЩИЙ МАЛЬЧИК

 
В старом парке, у старого дуба,
Просит мама пописать сынка.
Крепко стиснув молочные зубы,
Не решается кроха пока.
Смотрит братик (лицо сострадальца),
Будто просит: «В себе не держи…»
– Ну… Давай же… Мы будем стараться?..
Погляди-ка, – вокруг ни души…
 
 
А вокруг – вереницы туристов,
Азиаты, друзья из Мали,
Президенты, премьеры, министры,
Три полярника с Новой Земли…
 
 
Но с Природой соперничать – глупо.
И… журчит по корням ручеёк.
– Вот и умница!.. Верный поступок!..
Настоящий мужик, мой сынок!..
 

ОТДЫХАЮЩИЙ

 
Посмуглев до кофейного цвета,
Представляя сплошной эпатаж,
Догорающим утренним летом
На пляжу́ отдыхает алкаш.
Ни река, что бежит втихомолку,
Ни прохожие пятки натур
Не тревожат прожженного волка,
Не смущают его наготу.
Смяв под голову брюки в подушку,
Потеряв пиджачишко в воде,
Живописно-лысеющей тушкой
Он храпит на пустом животе.
А пред ним сервировкой пакетной
На футболке, где пальцы – в кулак,
Чуть колышется фантик конфетный
Да цветёт недопитый коньяк.
Проорать бы в бордовое ухо
Пару истин тому алкашу…
Но известная чёрная муха
Возмущается:
– Я по-про-шу!!!..
 

ПРИЗНАНЬЕ НЕГОДЯЯ

 
Нам люди становятся ближе,
Когда мы в них видим себя,
Поём, отражаем и слышим,
Самих же людей – не любя.
В смешных представленьях о мире,
В никчёмной своей правоте,
Мы Небо само утомили
Мозаикой блёклых идей.
И, мчась на стальных самокатах,
Друг друга стремясь обойти,
Мы все – негодяи и гады
И… боги прервут нам пути.
А люди – не флаги на треке,
Что можно меж ними крутить.
Так правда ли, что в человеке
Таится потребность – ЛЮБИТЬ?
 

ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ

 
Конечно, был и я кому-то неприятен:
Не будешь мил для всех и всем не угодишь.
Отпустишь ли словцо, пришедшее некстати,
Иль на кого-то вдруг с усмешкой поглядишь,
А то и просто так: нашла коса на камень…
Попробуй, объясни, возникший резонанс…
Когда огонь войны запущен пустяками,
То как-то неумно рассчитывать на шанс.
Неверные шажки, случайные паденья…
А есть ещё и… мрак – умышленное зло.
 
 
Поэтому, пока ведётся наблюденье,
Давайте не мешать пилотам НЛО.
 

ПРОГУЛИВАЯСЬ ПО ПАРКУ АНТОНИЕВА МОНАСТЫРЯ

 
В тенистую область парка,
В кольцо вековых громад,
С Небес опустилась Сварга
По имени – Листопад…
 
 
…и там, в глубине историй,
Куда не ведут мосты,
Иеромонах Антоний
Супорствовал монастырь.
Величием Византии,
Как белый красавец гриб,
Вздымается на пути мне
Трёхкупольный контратип.
Разглядывать нет охоты,
В камнях находя врагов:
Расписаны ими своды
В палитре пяти веков.
Кровавой войной за слово
Надмирного гордеца
Скрипят эти камни снова
И… люди – как на ловца…
А наша Исконь Родная
(с травой – от одних семян),
Всё ждёт, что её признают…
А хоть бы и под баян.
 
 
В прохладных аллеях парка,
Ступая из тени в тень,
Мне стало…
до боли жалко
Попавших под крест людей…
Но есть у меня надежда,
Что в тех куполах живёт —
Полей океан безбрежный,
Лазурная ширь высот…
 
 
Внимая протяжным струнам,
Что в пальцах купца Садко,
Я вижу не ветви – руны
Сквозь синюю тьму веков.
Я чувствую, верю, знаю,
Что Волхов размоет сны…
И Боги да будут с нами
Под шелест речной волны.
 

АТТРАКЦИОН

 
Минуя шум аттракциона,
Полушажочком шёл слепой.
Был неподвижен он лицом и
Свой путь нащупывал клюкой.
А день кружил цветным горошком,
Столиким смехом детворы…
Но нет, не все пути-дорожки
Ведут в счастливые миры.
И удивительное дело:
Никто слепца не замечал,
Как будто связи не имел он
С происходящим. Но, лучась
Одною радостью с природой,
Душа слепою не была
И в массе шумного народа
Себя уверенно вела.
Сквозь горечь чувствовалось счастье,
Сквозь мрак нащупывался свет.
Казалось, здесь он ходит часто,
Чтоб не пропасть, сомненья нет.
Ведь даже зрячий в этом мире
Блукает призраком впотьмах.
Так что сидеть в пустой квартире,
В ночи рассматривая страх?
Вперед, навстречу быстрым детям,
Из мира медленных теней,
Чтоб, не узнав осенний ветер,
Воспрять и стать себя сильней!
 

МЕЧТА, БУТЫЛКА И ЛЮБОВЬ

 
(лирический рассказик)
 
 
Везу Алексея в сельмаг за бутылкой,
Что раков припёр мне пятнадцать кило.
Стараясь расправить кривую ухмылку,
Легко выдаёт он за правду враньё.
Робеет решиться, но верит, что станет
Другим человеком и просит, такой,
С гитарой сдружить его…
– Лёша, отставить…
Какая гитара?.. Твой друг – алкоголь.
 
 
А там, у сельмага, где фермерша Таня
Своим алкашам отпускает субстрат,
Пасёт Алексея доярочка Аня,
На голое тело напялив халат.
Всё думает Аня, мечту подгоняя,
Что Лёша проснётся и больше – ни-ни.
А рыцарь, с любовью её обнимая,
Опять под бухлом в колокольчик звенит.
 
 
А фермерша Таня, хозяйка сельмага,
На мат не скупясь – от ворот поворот.
– Хорош, – говорит, – мне тут тренькать и всяка
Девчонку дурить! А заклеить бы рот,
Шоб не́ пил, да имя отца не позорил!..
Так нет же, является снова и вновь!..
И как откреститься от этой мозоли!?..
Я вся у вниманьи: гунди… про любовь…
 
 
Ну, словом, помог я ему с опохмелкой,
Упёртую Таню с трудом упросив:
Мол, раки – для сына, срывается сделка,
Что если б не раки, а, там, караси…
Заверив хозяйку – «точняк!.. ни ногою!..»,
Мы тут же отправились с Лёшей назад.
А он мне опять:
 
 
– Завяжу с алкоголем!..
…а то… да-да-да – неминуемо в ад.
Друзей схоронил я, по этому делу,
Туда улетевших – капец!.. Ну да к чё,
Научишь гитаре, чтоб ей овладел я…
– Вот бросишь кирять и, пожалуй, начнём…
 

«Что-нибудь да купите!.. Дайте нам заработать!..», …»

 
«Что-нибудь да купите!.. Дайте нам заработать!..», —
Повсеместно, с надрывом, вопиют продавцы.
Но пропал покупатель, ограниченный квотой
Обесцененных денег. Извините, дельцы.
А крутым не пристало на задворках крутиться;
Их потребности шире: по европам шалить.
«Даже рыба, и та не желает ловиться!.. —
У моста матерится ветеран-инвалид.
Что же это такое?!.. Никуда не годится!..
Испытание вкусом от избытка приправ?..
Иерея со службы забирают в больницу,
Представленье о чуде прихожанам сорвав.
Вот и спрятались, суки, за добро дармовое;
Посягнув на дворянство, накупили чинов
И… давай разлагаться на безоблачном фоне
Пасторального дива ренессансных коров.
Тошнота, да и только, от такой суматохи,
Где и детство за деньги, где и старость за них…
И поэт, понимая, что дела его плохи,
Выдаёт на манжете нечитабельный стих.
 

В ПОИСКАХ ОБЩАГИ

 
С полдня бродя по тропкам тёплым,
Среди больных домостроений
(панелек прошлого столетья),
Общагу с запахам котлет я
Искал, пяток «кэмэ» протопав,
При беспорядочных растеньях.
 
 
Приметы неблагополучья,
Что доминировали всюду,
Цвели в дыму болиголова.
Шипел мангал, но пахло пловом.
В кустах потел «счастливый случай»,
Стыдясь пластмассовой посуды.
 
 
Боксёрский клуб, в кишках подвала,
Чихал, тая тупую злобу.
А в парикмахерской, напротив,
Давали «экстази» к субботе.
Смешно выпячивалась Алла
(поднадоевшая особа)
 
 
С афиши прошлого столетья,
Что потеряли… между окон.
А рядом – Кузя «…хмур и скучен…»…
БГ с Наумом… – всё до кучи…
И Цой, что звёздочкою светит
С кирпичной стенки, где-то с боку.
 
 
Кругом угадывались тени…
В тенях посверкивали слайды…
Плелись с колясками мамаши —
Угрюмы, вялы и… вчерашни,
Упорно думая о деньгах,
В декретном маясь без доплаты.
 
 
Однако я нашёл общагу.
Окон глазницами пустыми
Она глядела ошалело,
Сойдя с ума от «белок белых»,
Внутри себя перемещая
Сквозняк любви и запах дыма.
 
 
И тут, чем можно и закончить,
Из пасти тёмного подъезда
Шагнула вычурная тётка.
Её спросил я без охотки,
Так, мимоходом, между прочим:
– Общага ль это, интересно?..
– Сто лет уж здесь… Всегда общага, —
В ответ мне, пиво поглощая,
Продекламировала тётка.
 

28. 08. 2019. 09 00

 
На озере – солнце, аж больно глазам.
Дрожат в паутинках цветы за окошком.
Бесцветным волненьем полны небеса,
Продлив угасанье тепла… на дорожку.
И вроде бы осень, и вроде бы нет.
И пишутся строки спешащим курсивом
В грядущее «после» из прошлого «пред»,
Вобрав в себя то, что умно и красиво.
Пусть день, отступая, позиций не сдаст.
Пусть вечные темы открыться не смогут.
В замедленном утре, впадая в экстаз,
Вплетать в диалог не хочу я тревогу.
Я выйду из дома и, глядя на юг,
Туда, где спокойно вздымаются волны,
Возьму и забуду, что значит «а вдруг»,
И скрытые смыслы откроются полно.
 

БАРБАРИС

 
Есть вопрос – ответ завис.
А причина – барбарис,
Что не ровня барбариске-
Леденцу. Каким-то кислым
Раздражает он язык,
Леденца кислей в разы.
Как же так, не понимая,
В суть проблемы не вникая,
Соблазнившись, я купил
Барбарис и… посадил?..
И теперь на каждой ветке
Не янтарные конфетки,
А представьте – витамин.
Правда, есть секрет один
В этом, так сказать, моменте,
Любопытном сублименте:
Видим в жизни мы подчас
Вещи, ставшие для нас
Несказанно дорогими —
Неестественно другими.
Где же правда? В чём же суть?
Как легко нас обмануть.
 

АХ, МУЗЫ ЛИРИКИ ЛЮБОВНОЙ!..

 
Признаться, не зациклен я
На лирике любовной
И мясорубку эту я
Ночами не кручу.
Фацелии, Луцинии… —
Флористика, условность,
Хореи рудиментные,
Пустая трата чувств
 
 
(особенно под рюмочку).
Кому, зачем и стоит ли?..
Сопливой этой музыке
Не внемлет сильный дух.
В густых туманах будничных
Совсем не так устроены
«страдающие узники»,
Живущие на слух.
 
 
А те, кто тлеют грёзами
Под финиками-фигами,
Блуждают в невесомости,
Пролистывая жизнь —
Теснимы будут прозою,
Лопатами, мотыгами,
В многовагонном поезде
Отправившись служить
 
 
Реальностям и явностям,
Без всякой эзотерики.
В платоновской инакости
Они покажут мир.
А может быть, от старости
Твердеем мы материей,
Что некогда по мягкости
Была, как кашемир?
 

ЗНАКОМОМУ ПОЭТУ

 
Вот вы всё пишете… А если астероиды?
Что заставляет вас глядеть на потолок?
С полоборота возбуждаетесь, чуть тронете,
Подстроив пятую, бриллиантовый колок…
О чём вы думали? О трепетном признании?
А может, о незарастающей тропе?
Глазах Азалии? – вас ждущей на вокзале и…
…и не дождавшейся, сказать вам не успев…
Нет, вы подумайте, ну, правда: астероиды,
Землетрясение там, прочий катаклизм…
Зачем вы пишете, пласты души буровите
И пьёте «чешское» под первый «The Police»?..
Должно быть, просто вы без энтого не можете.
Не разрядиться вам от мучающих чувств
Иным путём.
А я вот… ем пирожное:
Лекарством сладким я от недуга лечусь.