Текст книги "Инвектива коитуса. Наука о «мате»"

Инвектива коитуса
Наука о «мате»

Редактор Андрей Евгеньевич Тихомиров

ISBN 978-5-4490-1546-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Формирование «мата»

Ни одно слово в языке не возникнет просто так, на пустом месте, беспричинно, существуют различные факторы, которые приводят к возникновению и развитию слов. Но на протяжении многих веков и тысячелетий подлинный смысл слов изменяется и забывается, слова приобретают другое значение, зачастую совершенно противоположное. Ярким примером этого могут служить русская нецензурщина, известная как «мат». Русский мат включает в себя определенный круг экспрессивной лексики, называемой обычно «соромной» (или «срамной»), «непристойной», «непечатной», «нецензурной», а по определению А. Н. Афанасьева (1826—1871 гг., русский литературовед, представитель «мифологической школы», собиратель русских народных сказок) – «заветной», ибо именно так определил он собранные им тексты сказок, пословиц и поговорок, построенных на демонстративном употреблении русского мата, слов и выражений. Эта же лексика, собираемая В. И. Далем (1801—1872 гг., писатель, лексикограф, этнограф) наравне с другими лексемами, фразеологизмами русского языка, была включена им первоначально в Толковый словарь живого великорусского языка, но затем изъято – по соображением российской цензуры.

Именно поэтому за данным разрядом лексики и сохранилось название «нецензурная». Пословицы же с матом и другие, так называемые «малые формы фольклора» были переданы собирателем А. Н. Афанасьеву (и вошли в его издание «Народные русские сказки не для печати, заветные пословицы и поговорки…»).

Третье, посмертное, издание словаря В. И. Даля, предпринятое под редакцией И. А. Бодуэна-де-Куртенэ (1845—1929 гг., языковед), (а также четвертое – как переиздание этого же варианта) было попыткой реставрации полного первоначального замысла В. И. Даля: изъятые по цензурным соображениям словарные статьи, лексемы и словосочетания И. А. Бодуэна-де-Куртенэ частично восстановил.

Однако, начиная с пятого издания, и по сей день, все по той же причине «пристойности», переиздание капитального труда В. И. Даля продолжается по второму – подчищенному и приглаженному до «нормы приличий» цензурному изданию-образцу, принятому за образец и в советской и в «демократической» России. Страна и народ, известные всему миру своей изощренной бранью, лицемерно на официальном уровне отказывались, более того – открещивались, от «непристойного» наследия Даля, Афанасьева, Баркова, Лермонтова, Пушкина, Маяковского и других. Народ же постоянно использует матерные (нецензурные) выражения в своей живой речи. Длительное время существовали различные мнения по поводу этимологии (происхождения) мата. Некоторые ученые считали, что бранная речь уходит корнями в специальный язык для общения с силами, требующими заклятий или оберегов. Другие доказывали, что мат связан с языческими культами – в частности, с культом «Матери сырой земли». В этом смысле употребление мата славянами ничем принципиально не отличается от призвания богов древними эллинами.

Существуют так называемые фаллические культы. Фаллические культы (от греч. phallos (лат. penis) – мужской половой член) – вера в особую силу полового органа мужчины как символа плодородия природы. Фетишизация и обожествление фаллоса проявлялось в создании мифов о его производительной силе, носителями которой являлись боги, например, Адонис в Греции, Шива в Индии, а также животные и растения; в вере людей в эту силу; в ритуальных и магических действиях; в особых молитвах, обращенных к фаллосу; в ношении его изображений; ритуальных танцах с имитацией полового акта; песнях; принесении в жертву фаллосу девственности; самооскоплении и др. Фаллические культы существуют и поныне в индуизме, тантризме, синтоизме, у некоторых народов Африки, у скопцов и христововеров.

Название книги можно перевести с латинского языка, как «брань, связанная с половыми сношениями», от invectiva (инвектива) – «бранная речь» и coitus (коитус) – «половое сношение». Чрезвычайная распространенность данных слов и выражений восходит к древнейшему родовому строю, они считались священными и позволяющими живым существам плодиться и размножаться. С эпохи установления господства христианской идеологии, когда половые отношения – грех, с этим словами борются безуспешно и по нынешнюю пору.

На Руси до введения христианства мату сознательно обучали детей. Так как мат в дохристианскую эпоху не являлся ругательным, а означал сакральное (священное) обращение к процессу деторождения и имевшие несомненное отношение к фаллическому культу и культу Матери-земли. Это значит, что мат составляет определенную культурную традицию. Ибо наш предок не мог не испытывать восторга и ужаса перед своей воспроизводительной деятельностью. После введения христианства, которое считало половые отношения как нечто позорное и бесчестное, эти словами стали запрещенными, презираемыми и, тем не менее, употребляемыми. Вспомним грехопадение или первородный грех – по верованиям иудеев и христиан, нарушение первыми людьми (Адамом и Евой) заповеди бога об абсолютном повиновении, повлекшее за собой суровое наказание не только их самих, но и всего их потомства, то есть человечества. Ругательство в виде мата здесь проявляется как протест против официальной церкви и власти, крупнейших феодалов и эксплуататоров трудящихся.

Согласно одной из существующих гипотез матерные слова русского языка имеют монгольское происхождение и были принесены на Русь монголо-татарскими завоевателями. Это ныне опровергнуто, так как в 2005 г. при археологических раскопках в Новгороде был найден фрагмент переписки жительниц древнего Новгорода Милуши и Марии на берестяных грамотах, датируемых XII веком (домонгольское время), в которой одна из них с использованием ненормативной лексики требует вернуть долг. Многие из остальных матерных слов имеют, бесспорно, славянское происхождение, они существуют в языках славянских народов, не подвергшихся монголо-татарскому нашествию. Некоторые ученые утверждают, что известное слово из трех букв имеет четкое происхождение и даже брянские корни. Его приличный родственник – брянское диалектное слово – глагол «ховать», то есть прятать. Если от этого глагола образовать форму повелительного наклонения, т.е. выразить побуждение к действию, то при желании получится наше трехбуквенное, возникшее, следовательно, в древности для называния побуждения к утаиванию, к прятанью (сравните на примере приличной формы: ковать – куй, давать – дай, ховать – хуй). Со временем форма повелительного наклонения от глагола «ховать» стала названием органа человеческого тела, предназначенного по своей функции к прятанью, утаиванию.

К примеру, человек сообщает о себе, что заблудился, дорогу потерял. Но у слова «блудить», «блуд» есть еще один смысл – «потеря нравственной дороги», беспутство; именно этот второй смысл дал название «стиля жизни» женщины легкого поведения. А, как часто бывает в языке, название поведения, стиля жизни срослось с названием носителя, только гласный «у» в корне на «я» заменился. Очень модное стало слово, к месту и не к месту, вне зависимости от пола и грамматического рода. Этим словом вполне можно назвать даже плохо вкручивающийся шуруп: хвой – елочная иголка. Предполагается также, что мат имеет древние корни. Вся соответствующая лексика в праславянском языке появилась, видимо, еще на стадии родовой общины, но мат тогда не воспринимался как ругательство и был в виде божественного обращения, это означало примерно то же, что у Киплинга означает формула «Мы с тобой одной крови!» – всего лишь принадлежность к одной и той же родовой общине. Когда же через несколько столетий на Руси появилось христианство и в обиход вошло обращение к Божьей Матери, мат, к тому времени уже ставший ругательством (постепенно, после распада родовой общины) мог обращаться, конечно, и на этот предмет тоже. Но это уже позднее и явно вторичное применение соответствующей лексики.

Существует версия насчет происхождения мата из реакции «язычников» на «христианство». Некоторые считают, что собственно мат (от слова мать) – это естественная реакция всех языческих обществ на принудительное введение христианства (или других религий, где есть понятие божьей матери).

В общем, не есть это способ насмешки нехороших татар над хорошими русскими женщинами. А имеется в виду совершенно конкретная божья матерь: уж очень чудно было слушать язычникам истории про непорочное зачатие, вот и выразили они свои сомнения в мате.

Мат – это грандиозное явление культуры, айсберг, у которого мы видим лишь маленькую часть, совершенно не замечая огромный исторический массив и соответствующие ему архетипы, сидящие в нашем насквозь языческом сознании. А ведь раньше, в крестьянской России, матерной брани обучали.

У мата глубочайшие праславянские корни. Корни матерщины – языческие заклинания неба и земли о ниспослании урожая. Все было строго приурочено к сельскохозяйственно-календарным циклам и связано с ними напрямую. А новая религия – христианство – в своей борьбе с язычеством ополчилась и на матерщину – магию языческих заклинаний.

Но природа устроена так, что новое никогда не побеждает старое. Оно всего лишь сливается с ним. Так, наше православие – сплав пришлого христианства с русским язычеством. А мат потерял сакральное значение, но не исчез, а просто стал официально табуизированной частью языка.

Когда-то мат был знаком борьбы с Громовержцем. Громовержец у славян – бог Перун. Его главные мифологические противники – Змея и Пес. А Пес нечист, и он лает, брешет. Пес – символ преисподней. В русских деревнях, между прочим, до сих пор пса в избу не пускают, в отличие от кошки. Это – рецидив язычества, подсознательное убеждение, что пес – нечистое животное. И мат, если буквально, – это песий лай, переведенный на человеческий язык. И польское «psia krew» (собачья кровь) и все наши «сучьи» выражения – оттуда.

Основные «три кита» русского мата этимологически расшифровываются достаточно прилично: 1. праславянское слово – первоначально значило «бить, ударять»; 2. (родственный слову хвоя) – «игла хвойного дерева, нечто колкое», 3. – «мочеиспускательный орган».

Научный анализ позволяет опровергнуть распространенную интерпретацию самого известного русского ругательства «еб твою мать!». Некоторые ученые, отталкиваясь от его буквального понимания, приписывали русской патриархальной общине инцестивные (кровосмесительные) наклонности. То есть половые отношения между близкими родственниками.

Традиционно культурологи и этнографы интерпретируют русский мат как ритуализованную, обрядовую, обозначающую предполагаемый контакт с сакральными силами, речь во время обряда. Действительно, по лингвистической аргументации Б. А. Успенского, никакого инцеста в упомянутой фразе нет.

Она – осколок былой общеславянской мифологической формулы, т.е. «ты – песье отродье, сукин сын», осложненной другими мифологическими, религиозными и фольклорными ассоциациями и имеющей более древнюю предысторию.

Если же подходить более глобально, мат и вообще ругань есть нарушение табу. И с этой точки зрения недопустимой руганью могут быть не только «генитальные» выражения, как у русских. У японцев это нарушение табу чистоты, выраженное не обязательно в словах, но и в действиях; у католиков – богохульство. У немцев – нарушение табу на разговоры о дефекациях (от лат. defaecatio – очищение, опорожнение прямой кишки от кала, у русских это заменяется эвфемизмом – словом «стул») и заднице (в старорусском языке «задница» означало «наследство»). Нарушение любого табу – это всегда эмоциональный выплеск – либо отрицательного знака (оскорбление), либо положительного (веселье).

Мы живем в насквозь табуизированном мире. Вся культура есть система строгих и менее строгих табу. Запреты, которые опутывают всех нас, позволяют не развалиться социуму, но накапливают психологическое напряжение в членах социума. Поэтому нужны средства разрядки психологической напряженности, то есть какие-то относительно безобидные нарушения запретов, не грозящие социуму распадом.

Это – инвективы, то есть запретные действия, которые проявляются в ситуациях карнавала, веселья. Выпуск пара. А пару, как известно, должен противостоять сильный клапан, то есть сильный запрет. Который, тем не менее, нельзя не нарушить, иначе человек взорвется изнутри и разрушит себя и общество.

Языческие обряды, посвященные самым разным богам, часто принимали формы, оскорбляющие нравственное сознание обыкновенного человека. То, что творилось во имя богов, не могло происходить в обыденной жизни, это бы сочли преступлением.

И хотя в обычной жизни отношения между полами регулировались общественными установлениями, призванными обеспечить стабильное существование общества, во время языческих праздников, как правило, посвященных богам плодородия, практиковалось всевозможнейшее бесчинство. Часто оно облекалось в формы мистерий, охватывающих лишь посвященных, но всегда носило сакральный характер. Мистерии учинялись не ради самого разгула страстей, но ради богов. Этому своего рода «священнодействию» соответствовал и особый язык. Эта непотребная, похабная речь, немыслимая в обыденной жизни, была нормой общения во время языческого празднества.

Впрочем, возможно, в языческую эпоху матерные слова не были табуированы и языческая культура, испытывающая сильнейшее давление на нравственность со стороны своих обрядов, допускала похабство и в обыденной речи.

Одной из отправных точек возникновения ругани можно считать схватку с врагом. Брань – это не только обмен ругательствами, но и битва, сражение (сравните «поле боя» и «поле брани»).

В древности, встречаясь с противником лицом к лицу, человек не сразу пускал в дело оружие. Исход боя неясен и тот, кто идет на бой, знает, что битва может кончиться для него смертью. Поэтому и возникает непосредственно перед схваткой пауза, хоть немного отдаляющая сам поединок, а вместе с тем и смертельный его исход для кого-то из поединщиков.

И в этот момент вместо оружия идут в дело слова. Если поединщики говорят на одном языке, они могут хвалиться своей сноровкой и силой, пытаясь запугать врага и тем стяжать себе психологическое преимущество.

А ведь механизм уподобления позволяет лишить того, против кого он обращается, даже облика человека. Мы намекаем на эту возможность неуклюжему человеку, когда говорим: «Что ты как слон в посудной лавке».

Назвав же человека свиньей, мы больше не утруждаем себя метафорой, мы прямо утверждаем тождество между нашей жертвой и этим животным. Речь здесь не идет о сходстве или близости черт, – если поведение человека позволяет сравнить его со свиньей, это слово прозвучит менее обидно, чем адресованное человеку вне всякой мотивации, просто по злобе.

Бранясь «свиньей», обидчик в тайне как бы желает увидеть в человеке свинью. Если допустить, что слова могут изменять мир, то не стоит их высказывать так легко, – ведь придется отвечать за каждое действие вылетевшего слова. Если слова имеют силу действия, можно превратить человека словом в свинью.

Наши предки верили, что вещь и имя вещи – почти одни и то же. Некоторые формы брани прямо построены на ожидании эффекта от сказанных слов. По существу, такая брань представляет собой магические формулы (заклинания), предназначенные творить зло. Их структура включает в себя обращение к человеку и пожелание несчастий, которые должны с ним случиться.

Когда эти формулы возникли, люди верили в их силу, поэтому, скорее всего, немногие пользовались ими. Тот, кто прибегал к ним часто, был колдуном. Если же такую формулу произносил обычный человек, то это было вызвано тем, что выходит за пределы обыденной жизни, и поэтому неудивительно, что от такого события ждали последствий, способных потрясти мир или хотя бы перевернуть жизнь и погубить ненавистного человека.

Сегодня острота переживания проклятия утрачена. Люди готовы призывать друг на друга разверзшиеся небеса по мельчайшему поводу, не замечая мистического характера произносимых ими слов.

Некоторые магические формулы потеряли адресность, и даже содержание, осталось лишь выражение некой угрозы: «Да чтоб тебя!» – говорит человек, споткнувшись о торчащую из земли проволоку, и не замечает, что оказался на пороге проклятья.

Русский язык особенно богат «матерными» выражениями, которые встречаются также в венгерском, румынском, новогреческом, китайском, суахили и многих других языках. Однако интерпретация этих выражений – кто именно имел твою мать – неоднозначна.

Иногда подразумеваемым субъектом действия является говорящий, который тем самым как бы утверждает «Я – твой отец» или «Я мог бы быть твоим отцом», зачисляя ругаемого в низшую социально-возрастную категорию.

Что же касается этимологии самого глагола «ебать», то он восходит к древнеиндийскому и имеет родственные слова во всех славянских языках. Амбивалентность (от лат. ambo – оба и valentia – сила), двойственность чувственного переживания, выражающаяся в том, что один и тот же объект вызывает к себе у человека одновременно два противоположных чувства, например удовольствия и неудовольствия, любви и ненависти, симпатии и антипатии. Обычно одно из амбивалентных чувств вытесняется (как правило, бессознательно) и маскируется другим.

Матерная брань уже в Древней Руси (христианской) оценивалась как кощунство, оскверняющее и Матерь Божью, и мифологическую «Мать сырую землю», и собственную мать ругающегося. Однако ничего не помогало, поскольку матерные выражения сами имеют сакральное происхождение и в прошлом были связаны с ритуальными функциями.

Сквернословие существует у всех народов и обычно не считается чем-то особенным. В мифах ругаются сами боги. Иудаизм, ислам не выделяют сквернословие как особый проступок. Только в христианстве оно постепенно, очень постепенно начинает восприниматься как тяжелейший грех.

В космосе язычников телесное играло одну из первых ролей, и потому весь окружающий мир осмысливался через образы тела. Ну, а пол и сексуальность, как самые характерные проявления телесного, стали частью символической культуры человечества.

Мужской половой член у язычников – религиозный символ. Он подразумевается в кресте. Перед греческими храмами ставятся квадратные колонны без рук и ног, но зато с головой и эрегированным «скипетром страсти». В римском театре непременно участвуют фаллофоры – носители фаллоса. Древние израильтяне клянутся, положив руку на оный предмет. В древнеиндийской же мифологии семя отождествляется с абсолютным началом.

Связь матерной брани с идеей оплодотворения проявляется в ритуальном свадебном и аграрном сквернословии, а также в ассоциации ее с громовым ударом. На этом уровне она не только не имела кощунственного смысла, но была магической формулой, священным заклинанием.

На втором, более поверхностном уровне субъектом действия становится Пес как противник Громовержца и демоническое начало. Матерные выражения приобретают при этом кощунственный характер, выражая идею осквернения земли Псом, причем ответственность за это падает на голову собеседника.

На третьем, еще более поверхностном, уровне объектом подразумеваемого действия становится женщина, тогда как субъектом его остается пес. Матерная брань переадресуется теперь непосредственно к матери собеседника и становится, прямым оскорблением, ассоциируясь с выражениями типа «сукин сын».

Наконец, на самом поверхностном, светском уровне субъектом действия становится сам говорящий, а его объектом – мать собеседника. Брань становится указанием на распутство, сомнительное происхождение и т. д.

Необходимо, видимо, сказать несколько слов и о происхождении других блоков нецензурной брани. Самое, пожалуй, смачное слово в русском языке – междометие «бля» (от «односложного существительного женского рода»).

А то, в свою очередь, от старинного русского слова «блуд», означавшего как «уклонение от прямого пути в прямом и переносном смысле», так и «незаконное, безбрачное сожитие, любодействие», потому и было легальным вплоть до 1730 года, когда специальным царским указом было запрещено. Современное «блин» имеет более мягкое «детское» значение.

Однако в народе оставалось любимо. Слово постепенно утратило всякий сексуальный оттенок и превратилось в так называемую «детонирующую запятую», утратив заодно и всякую оскорбительность.

Что касается еще одного распространенного русского слова из трех букв, то уважаемые специалисты считают, что здесь имел место процесс не метафоризации (от «хвои» как табуизация), а скорее – омонимизации, то есть параллельного происхождения от общей основы по общему признаку – длине, колкости и остроте. Аналогичное по звучанию и значению слово есть в любом славянском языке.

Благодаря краткости и универсальности смысла мат способен заменять любую, по сути, часть речи. Еще Даль отметил, что рассматриваемое нами слово «становится почти местоимением в значении «что, что-либо, какой, какой-нибудь». Третий основной блок русских ругательств отправляет адресата в зону женских гениталий, проще говоря, половых органов. А так как женское лоно считается символом смерти, то такая фраза, по сути – пожелание умереть.

Древнеславянское язычество не отличалось ни особым целомудрием, ни особой вольностью нравов. Как и многие другие народы, славяне считали сексуальность космическим началом. Женственная березка в русских песнях нежно и страстно сплеталась с могучим дубом. В славянской мифологии мать сыра-земля оплодотворялась небесным дождем.

Как у других племен, у славян существовали многочисленные оргиастические обряды и праздники, когда мужчины и женщины сообща купались голыми. Мужчины символически оплодотворяли Землю, например, сеяли лен без штанов, иногда и вовсе голыми, а женщины, задрав подолы и демонстрируя небу свои гениталии, тем самым вызывали дождь.

В некоторых районах Украины еще в 19 веке вместо ритуального совокупления на полях в период посевной существовал обычай перекатывания парами по засеянному полю и т. д. Некоторые брачные обряды включали в себя фаллические элементы. Пережитками группового брака, сохранившимися в эпоху моногамии, являются различные праздники с «бесовскими игрищами» и существовавшее какое-то время в древних обществах многоженство. При этом под «бесовскими игрищами» церковники, писавшие о вреде языческих нравов, понимали эротические обряды, имитировавшие интимные отношения или даже воспроизводившие половое сношение в культовых целях. Но в этот перечень попадали и менее «скоромные» забавы.

На Масленицу, например, парням полагалось целовать девиц и говорить им «неприличные» шутки. Существовали и другие праздники, схожие с хорошо изученным по летописным свидетельствам древним прибалтийским Лиго.

На время ритуальных игрищ брачные связи отменялись. Мужчины и женщины отправлялись в лес, где играли в «догонялки», заканчивавшиеся беспорядочными половыми сношениями, что напоминает гон у животных. Летописец Нестор описывает близкий обычай похищения чужих жен, распространенный во времена многоженства. Мужчины из одного селения отправлялись в соседнее на праздник и там похищали у кого-либо одну из жен, которую потом делили между собой по жребию: «умыкаху жены себе, с нею же кто свещашеся». Впоследствии обиженному супругу платили выкуп – вено.

Многоженство (полигамия) допускалось преимущественно среди родоплеменной знати – князей и старейшин. Кроме того, обычай позволял держать наложниц. Полигамия просуществовала довольно долго, вплоть до принятия славянами христианства. Известно, например, что Владимир Красное Солнышко имел четыре жены и восемьсот наложниц.

Типичный древнерусский фаллический образ – животное, чаще всего лев, с длинным не то хвостом, не то половым членом, представлен даже в орнаментах средневековой церковной архитектуры (храм Покрова на Нерли, Дмитриевский собор во Владимире и др.)

Для понимания сексуального дохристианского символизма очень важна история и семантика русского мата. Язык ругательств и оскорблений, так называемая инвективная лексика, очень древен. Категории архаического сознания располагаются как бы между двумя полюсами: святого (наделенного божественной благодатью и воспринимаемого как нечто особо чтимое, дорогое) и демонического (нечистого, низменного, непристойного).

Поскольку и боги, и демоны представляли для людей опасность, в обыденной жизни от них старались держаться подальше, не вызывать и не называть их всуе, без надобности. Инвективная лексика эти запреты нарушает, причем сила оскорбления прямо пропорциональна значимости нарушаемого им запрета.

Слово «хер» означает «волхвы», русская буква Х называлась «хер» и одновременно обозначала волхва. В Евангелии Волхвы – восточные мудрецы, по звезде пришедшие поклониться новорожденному Христу. Волхвы, жрецы в Древней Руси, служители религиозного языческого культа. Волхвам приписывалось влияние на силы природы, предсказание будущего. Впервые упоминаются в летописи под 912 г. в связи с сообщением о предсказании волхвами смерти киевскому князю Олегу. С распространением христианства на Руси язычество и волхвы подверглись гонениям со стороны государства. У многих индоевропейских народов слова с этим корнем означают священнослужителя: у греков херей – жрец, у индусов херана – монах, в буддистских странах тхеро – служитель Будды, у скандинавов херу – магический меч. Немецкое, уважительное обращение к человеку хер (Herr), откуда происходит слово «герцог» (Herzog) – название в прошлом жреческого сословия. Русское окончание -уй характеризует глаголы: дуй, жуй, куй, волхвуй, колдуй, даруй и т. д. Поэтому сочетание буквы «хер» и окончания -уй означало волховское действо, которое было видоизменено по смыслу, и означает совсем не существительное, как мы думаем сейчас. Именно с произношения этого слова, которое тождественно «волхвуй», начинались все божественные литургии в древности. Да и у христиан они тоже начинаются с первоначального возгласа. Но все еще гораздо глубже, уходящее на уровень индоевропейского языка, а то и древнее. Сохранившееся китайское слово «гуй», означает душу умершего, поэтому можно сделать вывод, что все священные действа осуществлялись совместно с умершими предками и возгласом «гуй» волхвы призывали предков на совместную литургию.

Древнерусское слово «гоить» означало «жить», отсюда «говеть» – поститься. Отсюда Говинда – арийский бог (изначально пастух), тождественный Велесу, откуда происходит слово «говядина», а у евреев бог Иегова. Сравните слово «говно» – продукт жизнедеятельности. Но гоить значит не просто жить, а жить всегда, хоть на том, хоть на этом свете. Отсюда можно сделать вывод, что стать изгоем для человека означало быть изгнанным из цепи воплощений, то есть ему предрекалась смерть его души. От имени бога Геба (сохранившееся у египтян и, по всей видимости, одно из имен Дива), отвечавшего за принцип, предшествующий рождению, происходит древнерусское «гебать» (современное гнуть), слово к сегодняшнему дню, потерявшее первую букву и ставшее тоже нецензурным, хотя еще в прошлом веке оно употреблялось в смысле сгибать.

Нецензурщина, то есть мат, проявляется в том случае, когда употребление священных (с точки зрения язычника) слов происходит в ситуациях, не имеющим к ним никакого отношения: в моменты злости, раздражения, при выяснении отношений и т. д.

Этимология слова «пизда», являющейся эвфемизмом – место из которого женщины писают. Сравните данные обобщения: езда – ехать, еда – есть, награда – награждать, засада – засесть, бравада – бравировать, отрада – отражать, писить – пизда. В последнем случае глухая согласная «с» перешло в звонкую «з», так как следом идет звонкая гласная «д». Схожие примеры: названия русских древнейших городов – Искоростень (из коросты – коры, корки, затем короста – парша, чесотка – кожная болезнь), глухая «с» перед глухим «к»; Изборск (из бора – хвойного леса), звонкая «з» перед звонкой «б».

Эвфемизм (от греч. – воздержание от неподобающих слов) – непрямые, смягченные выражения вместо резких или нарушающих нормы приличия, пример эвфемизмов, пришедшие из французского языка: mignon (мужской род) и mignonne (женский род) – милый, милая; хорошенький, хорошенькая – миньон – «друг», «подруга» по половым связям, греческий вариант – гетера – подруга, любовница, в Древней Греции образованная незамужняя женщина, ведущая свободный, независимый образ жизни, позднее гетерами назывались также проститутки; minet (мужской род) и minette (женский род) – котенок, кошечка, юнец, пижон, хорошенькая девчонка – минет – ротовые половые отношения (оральные (ротовые) отношения изначально служили для очистки гениталий сородичей, как и у животных, а заодно стали служить и средством получения полового удовольствия. Многие млекопитающие (собаки, кошки) вычищают гениталии своим языком, а если они не могут, то им помогают сородичи); из английского языка: gay – веселый, радостный, беспутный, яркий, пестрый, нарядный – гей. Пример эвфемизма – замена выражения «пошел ты нахуй» на более мягкий «пошел ты нахрен» или «пошел ты нахер», хотя слова «хрен» – это род многолетних трав, а «хер» см. в тексте. Но имеет место общее звуковое соответствие – правило омонизации. Слова латинского происхождения, используемые в коитальной практике: секс – от лат. sexus – биологический пол, неправильно употребляется в разговорной речи в качестве понятия о половом акте, более правильно было бы употреблять слово коитус – от лат. coitus (коитус) – половое сношение; vagina – влагалище, вагина; vaginalis – влагалищный, вагинальный; anus – задний проход, анус; analis – заднепроходной, анальный; os – рот; oralis – ротовой, оральный; ректальный – относящийся к прямой кишке от лат. rectum.

Физиология отношений полов.

Механизмы полового влечения у мужчин и женщин разные, как и видовые задачи. Задача мужчины – перенести геном в максимальном количестве в последующие поколения. Задача женщины – найти геном, который даст возможность детям стать доминантными членами общества.

Центр сексуальности в голове мужчины – супрохиазматическое ядро таламуса – связан со зрительными нервами. Половой центр женщины – вентролатеральное ядро таламуса – со слуховой системой и обонянием. Сигнал, приходящий от органов чувств, сначала попадает в половой центр и только потом в рассудочную систему. К моменту осознания человека человеком эмоционально-сексуальное отношение у обоих уже сформировано.

Сексуальное мужское влечение зависит от внешности женщины. Очень важны длина ног и пышность волос. Оба параметра пришли к нам от высших приматов. Пышная блестящая шерсть означает, что самка здорова и выносит жизнеспособное потомство. А удлинение задних конечностей – первый признак полового созревания у самок обезьян. Так что совсем не случайно обувь на высоких каблуках, мини-юбка, чулки или колготки остаются возбуждающим атрибутом женского туалета. Возбуждающим элементом является и грудь женщины (лат. mamma), это связано также с возможностью кормления грудных детей, если грудь маленькая, то создается впечатление, что женщина не имеет молока. Узловые точки для активации женской сексуальности куда менее очевидны. Сканируя, как разговаривает мужчина – тон, скорость артикуляции, паузы между словами, интонации голоса, – женщина узнает его положение в обществе: от забитого хлюпика до уверенного в себе лидера. Вдыхая его запах, она узнает остальное. У человека две системы обоняния, про первую известно всем, а вторая – вомеронозальная система, которая не контролируется сознанием и служит исключительно для выяснения половых предпочтений. Ее рецептор находится на хрящике дамского носа и призван улавливать половые феромоны особей противоположного пола. Феромоны, вырабатываясь под мышками и в паховой области, несут информацию об иммунитете, болезнях, особенностях крови, репродуктивной готовности и сексуальном возбуждении. После анализа запахов мужчины, мозг женщины посылает сигнал в эндокринную систему, вырабатываются половые гормоны, и она испытывает к мужчине приятие, агрессию или безразличие. Знание природы женской сексуальности не доказывает, однако, что слабому полу не свойственно разглядывать порно и даже делать это, как показывают эксперименты, долго и с удовольствием. Шведские ученые установили, что обниматься не только приятно, но и полезно. Нежные объятия обладают прекрасным лечебным действием, в мозге активизируется центр удовольствия, а работа других систем, отвечающих за передачу в мозг информации о боли или стрессе, замедляется. Таким образом, человек быстрее успокаивается, а болевые спазмы проходят. Ранее медики сообщали, что от стресса, депрессии и хронических болей можно избавиться при помощи медитации, однако объятия – гораздо более приятый и действенный метод. Кроме того обнаружен еще один побочный эффект стрессового состояния – оно может вызвать нарушения, связанные с выработкой основного полового гормона, это может привести к бесплодию. Причина в том, что чрезмерное психологическое напряжение способствует повышению в организме уровня гормонов страха – глюкокортикоидов, такие гормоны препятствуют выработке основного полового гормона – гонадотропина и подавляют функции организма. Опровергнуто представление о том, что человек склонен к размножению весной более чем в другие времена года, современный человек размножается постоянно, но весной, конечно, гормоны более активизируются после зимней спячки, когда люди снимают часть одежды после зимних холодов, это и играет возбуждающую роль.