Текст книги "Вхождение в Церковь. Первая ступень: Воцерковление"

Иная жизнь и страсти человеческие

Возможно, и община сама «виновата», что в ней не может укорениться кто-то долгое время. Ведь как было побеждено древнее человечество евангельской жизнью: оно было побеждено новизной и удивительностью. Никто не ожидал ничего подобного! Какой-нибудь римлянин или антиохиец, встречаясь с общиной христиан, вдруг видел совершенно новую жизнь – с новыми понятиями, с качественно новыми отношениями, с другим опытом восприятия жизни, смерти, любви, дружбы. Эта новизна подкупала, шокировала, меняла человека, видевшего ее. На этом построены все истории обращений древних (и об этом свидетельствуют акты мучеников). Жизнь в общине христиан была настолько качественно иной, что за нее не жалко было и умереть.

Так вот, собственно, это от нас и требуется, в нашу меру: жизнь общины христиан должна быть новой и иной жизнью по отношению к жизни мира. Она должна быть лучше, «вкуснее», свежее, она должна быть причастной к вечности. Это реальное требование. Так должно быть! А мы обычно отвечаем: «Не можем мы так, недотягиваем!» Ну что ж, братья, значит, нужно выслушать упрек нам самим. В чем же тогда смысл нашего прихода в Церковь, если у нас все такое же, как и вне ее: обиды, карьера, подсиживание, сплетни, шепот за спиной? Что же тогда нового, ради чего все это?..

Жизнь общины христиан должна быть новой и иной жизнью по отношению к жизни мира

Есть такое чудесное выражение: будущее Церкви – это ее прошлое. Если мы хотим идти вперед, мы должны искать в своей общинной жизни те формы, которые описаны в книге Деяний – нормативной книге истории Церкви. Не делать, конечно, кальку, не копировать бездумно, а радостно обретать тождественность своего опыта опыту Древней Церкви.

Ведь Евангелие и книга Деяний апостольских изображают ранних христиан движущимися к совершенству, но – еще не достигшими его.

Читая Евангелие, мы видим даже среди апостолов стремление к власти и споры о первенстве[14]14
  См.: Мк. 9: 33.


[Закрыть], обиды и зависть, трусость, малодушие. В изображении христианской жизни в книге Деяний то же самое: тут и споры о питании вдовиц[15]15
  См.: Деян. 6:1


[Закрыть], и обиды и недоразумения между апостолами – например, когда апостол Павел отказался брать с собой на проповедь племянника апостола Варнавы – Марка, почитая его ненадежным спутником, в результате чего «произошло огорчение» и пути апостолов Павла и Варнавы расходятся[16]16
  См.: Деян. 15 36–41.


[Закрыть].

Всюду мы видим закипание страстей человеческих. И раннехристианские общины этого не лишены. Как к этому относиться? Знать, что Христос пришел в мир грешников спасти[17]17
  См.: 1 Тим. 1: 15; Мф. 9: 13


[Закрыть]. Свят один Господь, а в человеках буйствуют страсти – те самые страсти, которые каждый из нас может видеть в себе самом.

Но все же если мы хотим найти наиболее яркие и многочисленные образцы христианской праведности, то следуют обратить свой взор ко временам, наиболее близким ко времени Христовой проповеди, – к эпохе Апостольской Церкви. Эпохе, озаренной ярчайшей вспышкой святости.

Глава 3
Первая исповедь

Почему начать нужно с покаяния?

Вхождение в Церковь во взрослом возрасте должно стать тем рубежом, за которым начинается новая жизнь. Хорошо, когда человек крестится взрослым: у него уже накоплен опыт, есть понимание, что такое грех, как с ним бороться. Он осознанно идет на это таинство: он готов меняться.

Вхождение в Церковь во взрослом возрасте должно стать тем рубежом, за которым начинается новая жизнь.

Но большинство из нас были крещены в раннем детстве, так и не начав духовную жизнь. Вдумаемся: мы крещены, нам даны благодать и достоинство сынов Божиих, в нас, как семя в землю, засеян Христос, мы помазаны святым миром. Но мы всю жизнь живем в кругу мирских понятий. Живем, как получится, а не как надо. Это похоже на то, как если бы нам от рождения принадлежало царское достоинство, а воспитывались мы в цыганском таборе. Да, именно так: маленький царевич в цыганском таборе – это крещеный человек, живущий в языческой атмосфере. Вот каковы мы – люди, возвращающиеся в Церковь после Крещения в младенчестве.

Снова скажу, что в раннехристианских общинах, которые должны служить для нас камертоном, было по-другому. Равняясь на них, нужно готовить человека ко Крещению, дожидаться возраста, когда он осмысленно принимает решение, проводить его через искус катехизации, доводить до святой купели, облачать в белое, делать его членом Церкви – и потом не отпускать уже от Чаши, от молитвы, чтоб он сразу становился новым членом общины. Сознательное Крещение, непрестанное участие в Евхаристии и наличие общины – это базовые вещи, без которых не бывает нормального христианства. Но сегодня люди подходят к церковному обновлению чаще всего по второй «программе»: крестился; потерял, так и не начав пользоваться, крещенскую благодать; вступил во взрослую жизнь; набрался всякого опыта – позитивного, негативного; потом своими путями дошел до той жизни, когда дальше и жить нельзя, а надо что-то менять и приходить к Богу; наконец, подошел к тому порогу, за которым необходимо Покаяние, обновляющее благодать Крещения и возвращающее к той чистоте, которая получена в детстве, но никак не прочувствована, никак не оценена.

Если бы мы сами придумали такую сложную программу – нас нужно было бы за нее покарать. Но мы ее не выдумывали, мы ее унаследовали, поэтому отчасти невинны. Что нам остается делать? Прийти в Церковь в таинстве Покаяния. Недаром Покаяние называют «вторым Крещением»: человек во время исповеди обновляет обеты Крещения – он вновь отрицается от дьявола, вновь сочетается Христу, вновь получает всю полноту ответственности и радости о Господе.

Решиться и прийти

Человек, который приходит в первый раз на исповедь, обычно вообще не понимает, что говорить, и не знает, чего ждать, как он вообще будет принят, с чем столкнется: с длинным «разговором о жизни» или с простым, «механическим» выслушиванием… Вариантов может быть множество. Тебе могут помочь, тебе могут помешать. Ты можешь прийти за одним, получить другое. Но это будет твой первый опыт, уникальный и прекрасный. Угадать что-либо заранее или приготовить себя к чему-то конкретному невозможно. Надо просто решиться и прийти, как с моста в воду прыгнуть.

Надо просто решиться и прийти на исповедь, как с моста в воду прыгнуть

Мы только можем молиться о том, чтобы Господь Иисус Христос, Который царствует над всеми и знает все, встретил тех, кто к Нему идет, чтобы эта встреча совершилась; чтобы люди приходили в Церковь и находили Христа – в Исповеди, в Причастии, в читаемом Евангелии, в общении с ближними. С этим, собственно, и нужно идти на исповедь: «Где Ты, Господи? Где Ты? Вот я к Тебе пришел, где Ты? Что повелишь мне делать? Что со мной будет дальше?»

Первый «разбор жизни» – вот что обычно происходит на первой исповеди и чего обычно боятся. Ты устал от себя самого, ты прожил какую-то жизнь, но ничего в ней теперь не понимаешь, ты в тупике, и вот ты пришел. И страшно тебе, с одной стороны, и, с другой стороны, эта исповедь нужна тебе, как вода умирающему от жажды. Вот ты пришел. И если первая исповедь состоялась, тогда уже второй, третий раз будет легче.

У Сергея Фуделя[18]18
  Сергей Иосифович Фудель (1900–1977) – православный богослов, философ, духовный писатель, литературовед. Принимал активное участие в жизни Церкви после революции, в результате чего неоднократно репрессирован, был в лагерях и ссылках.


[Закрыть] есть книжка «У стен Церкви». В ней описывается, как в советские годы одна женщина, больная раком, не имея возможности исповедоваться, позвала нянечку и всю ночь рассказывала ей свои грехи. Та записала это все на бумажку, а утром побежала в церковь с этой страшной тетрадкой о прожитой жизни – к священнику. Вот как – заочно – была принесена эта исповедь. Но это было реальное покаяние…

Если кому-то совсем невмоготу рассказывать о себе всю подноготную, а утешения хочется, тогда можно поступить по простой схеме. Вспомнить те грехи, которые жгут, записать на бумажку, прийти, показать, получить прощение от Христа через священника – и все, идти ко Причастию. Здесь в общем-то очень просто. И нечего бояться. Хотя… что это за война, если на ней не страшно? И что за исповедь, если на ней вовсе нет страха?

Через страх все равно придется переступить. А как иначе? Что это за венчание без радости, исповедь без страха, Причастие без трепета, смерть без ужаса, похороны без слез? Это не жизнь тогда. Должен быть страх на исповеди. Можно постараться максимально проявить сострадание к человеку, выйти к нему навстречу, как в евангельской притче отец, встречающий блудного сына[19]19
  См.: Лк.15: 11–32.


[Закрыть]. Но все равно это как жалеть женщину, находящуюся в родовых муках: ты можешь держать ее за руку, каким-то образом помогать ей, но больно-то будет ей самой. И рожать придется ей самой… И все произойдет так, как должно произойти.

Слезы, а не экзамен

Первая исповедь для каждого человека – что-то вроде экзамена. Он очень волнуется. Наверное, он возьмет брошюру по подготовке к исповеди и будет выписывать свои грехи на бумажку – как студенты пишут шпаргалку для экзамена. Но мне кажется, что такой подход для первой исповеди не совсем правильный.

Нельзя ставить условием прощения скрупулезное перечисление прегрешений за всю жизнь. Такая генеральная исповедь не всем полезна: она может кому-то помочь, а кому-то и навредить. Может испугать, травмировать. Она может заставить окунуться в прошлое, которого человек не хочет помнить, в котором не хочет «ковыряться», а, наоборот, мечтает от него избавиться. И здесь надо уважать этот страх воспоминаний о чем-то. Надо доверять человеку. Пытаться превратить исповедь в попытку перечисления вообще всего – опасно, потому что перечислить все в принципе невозможно. Мы же повторяем в молитве, что есть грехи ведомые и неведомые. Пропорция между ними нам неизвестна. Неизвестно и то, знаем ли мы о себе все или не знаем ничего. Я не думаю, что у каждого из нас есть смелость уверенно сказать, что я – это то-то и то-то. Мы знаем о себе то, что мы знаем. И мы приходим с тем, что мы знаем о себе.

Слезы говорят о человеке больше, чем все слова, которые он может о себе сказать

Как же тогда подготовиться к первой исповеди? Хорошо, если попадется такой чуткий священник, который, не нагружая подробными знаниями, постарается вернуть человека к обетам Крещения, привести человека через покаяние ко Христу. Покаяние – это ведь обновление обетов Крещения. Крещенской водой в таинстве Исповеди становятся слезы. Хорошо, когда на исповеди много слез и мало слов. Слезы говорят о человеке больше, чем все слова, которые он может о себе сказать. Это очень важно, если человек плачет. Причем плачет не только от избытка грехов и сожаления, что он их совершил, а еще и от чувства «как хорошо, что я все-таки дошел», плачет от того, что Бог принимает его, как блудного сына. Ведь история блудного сына повествует нам о том, что сыну даже и договорить не дали. Он заранее сочинил целую речь: «Отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих»[20]20
  Лк. 15: 18.


[Закрыть], —но когда пришел к отцу и отец вышел навстречу, то сын успел сказать только следующее: «Отче! я согрешил против неба и пред тобою и недостоин называться сыном твоим…» На этих словах текст закончился: отец заключил его в объятия. Слова о наемниках сыну не пришлось произносить.

То есть ты, конечно, можешь заготовить любой текст и написать его на бумажке. Но не факт, что ты его скажешь, потому что Бог может обнять тебя так, что ты просто задохнешься в слезах и больше ничего не сможешь произнести.

Слезы – это верный признак покаяния. Когда есть слезы, они сами собой говорят о том, что человек кается. Когда же человек очень много говорит, но глаза его сухи – здесь, конечно, есть вопрос…

Найти священника-«айболита»

Я не думаю, что разговор, который мы сейчас ведем, претендует на то, чтобы дать единственно верные ответы. Мы должны понимать, что есть множество подходов, и они могут быть так же разнообразны, как разнообразны храмы и приходы. Человек может встретить священника, у которого совершенно свой взгляд на исповедь. Тебя может встретить, например, седовласый старец, который обнимет, как родной отец, – и ты заплачешь и все поймешь. Тебя может встретить молодой человек, который окончил академию. Он задаст тебе много умных вопросов… и ты ничего не поймешь. Тебя могут встретить лаконично: «Пришел – говори». Аты: «Я не знаю, чего говорить…» – «Ну так иди отсюда, раз не знаешь. Подумай, потом придешь…»

Может быть по-разному. Один из стандартных подходов будет таким: вот тебе три канона[21]21
  Канон покаянный ко Господу Иисусу Христу, канон молебный ко Пресвятой Богородице, канон Ангелу Хранителю. Их можно найти практически в любом православном молитвослове.


[Закрыть] и перечень грехов, будь любезен, прочитай, какие вообще грехи в жизни есть, выбери из них те, в которых ты грешен, три дня попостись и тогда приходи. Это в принципе стандартно, это нормально. Только что здесь очень важно? Должен быть психологический душевный контакт между исповедником и исповедующим. Попросту говоря, пришедший на первую исповедь должен доверять священнику. Поэтому я не думаю, что исповедь у первого попавшегося священника – это хорошо. Конечно, если человек в больнице или причащается перед смертью, тут уж кто будет, тот и будет. Но если есть возможность выбора, то, конечно, лучше ею воспользоваться.

Допустим, если человек каким-то грехом опозорен, замучен, то ему будет больно, если его будут позорить дополнительно. И если ты видишь, что батюшка строг и спрашивает всех с пристрастием, так, может, не стоит к нему идти на данном этапе? А другой стоит «на потоке», головой кивает равнодушно, мол, «следующий!». Это тоже, наверное, не вариант. Или, допустим, человек в 50 лет идет первый раз исповедаться, а у аналоя стоит 22-летний юноша. Бородка реденькая, глазки светленькие… По возрасту – мальчик, по сану – иерей. У исповедующегося человека, может быть, дети уже старше, чем этот батюшка. Тоже проблема для первой исповеди. Для третьей, восьмой, пятнадцатой – не проблема, это уже будет тот слушай, когда мы наслаждаемся литургией, независимо от красоты пения или великолепия храма. Но для первой исповеди тут есть проблема. Хорошо бы найти… дедушку. Священника, который был бы по возрасту таким, что у него прожито все, с чем человек пришел, он знает это. Причем знает не как твой сверстник, а как отец или даже дед. Если ты и расплачешься, то чтоб ты плакал не на груди племянника, а на груди дедушки, который скажет: «Да ладно, сынок, ну бывает, жизнь такая». Хочется ведь что-то такое услышать, а не хлесткое: «Да как ты смел! Да как вообще земля тебя носит?!» Это дополнительная боль.

Помните «Айболита» Чуковского? Он же не только для детей на самом деле написан, но и для взрослых тоже. «Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит, приходи к нему лечиться и корова, и волчица, и жучок, и червячок, и медведица!..» Самые разные звери приходят к этому Айболиту. И он точно не ругает их. Он же не говорит зайчику, которому трамвайчик отрезал ноги: «Паразит, чего ж ты там лазил по трамвайным путям!» Он его просто лечит… Поэтому, конечно, хорошо, если у человека есть такая возможность – искать священника, к которому у него возникнет психологическое доверие. В первой исповеди – особенно. Должно быть тепло свершившегося брака, будто брачный балдахин должен накрыть исповедующегося и священника. Это тайна. Это таинство возвращения, восстановления нарушенного единства.

Как преодолеть страх?

Перед первой исповедью будет много опасений, страхов. Например, страха, что тебе скажут: «Ты опоздал, иди-ка отсюда». Или: «Раз ты не три дня постился, а два – то и до свиданья». Могут быть и сотни других опасений: а вдруг я встречу кого-то с работы? а вдруг, кроме меня, никого не будет в храме? а вдруг будет так много народу, что я не успею в очереди достояться? Но все эти страхи тождественны «метаниям» неразумных дев, не запасшихся изначально достаточным количеством масла[22]22
  См.: Мф. 25: 1^_12.


[Закрыть]: сначала просили масла у подруг, потом пошли покупать… А результат – остались перед закрытыми дверьми брачного пира: «Не знаю вас…» Так и мы: покуда будем перебирать, чего боимся, можем остаться перед закрытыми дверьми.

Что тут посоветовать? Конечно, если есть друзья и знакомые, которые прошли через опыт первой исповеди, с ними можно обсудить: «Вот, я думаю о первой исповеди, но очень боюсь. Я знаю свои грехи, могу назвать их. Но я боюсь, как меня примут». Здесь есть и стыд, и страх. И кто-то может порекомендовать хорошего, чуткого священника. Или сказать: «Ты иди на Пасху, там будет такой «хвост» людей на исповедь, что священник вообще ничего не успеет понять, – „прощаю, разрешаю, иди причащайся"». Или еще вариант – прийти в особые дни Великого поста на общую исповедь. Допускаю, что кому-то так проще, ему, может, иначе, не смешавшись с толпой, и вообще в храм будет не зайти. Но все-таки нечто очень ценное при этом, возможно, будет утеряно.

А если некому посоветовать – тогда нужно искать самому. Ходить, смотреть. Сейчас и в Интернете можно заглянуть на сайт храма, понять, какие батюшки там служат. Даже фотографии священников на сайте храма можно посмотреть. Хотя, конечно, в подобных поисках и кроется опасность промедления, опасность хождения «вокруг да около»: вроде человек и готов уже зайти, но… все присматривается.

При этом лучше себя настраивать не так: «Эх я, недостойный! Да как я смею порог храма перешагнуть?..» – а по-другому: «Я пришел ко Христу, я, как блудный сын, вернулся к Отцу из далекой страны. И в общем-то хотя я еще пахну теми, кого я пас, и вид мой соответственный, но я знаю, к Кому иду…» Христос пришел в мир грешников спасти. И никому Он не говорил: «Отойди от Меня», только сатане[23]23
  См.: Мф. 4: 10.


[Закрыть]. А напротив: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас»[24]24
  См.: Мф. 11: 28.


[Закрыть]. Да, человек приходит с трудом и бременем, и Он подбадривает: «И Я успокою вас». Так что главное в мыслях, конечно, должно быть одно – Христос.

Еще важно запечатлеть в себе, запомнить переживания и ощущения до и после первой исповеди. Они бывают похожи на то, как если бы ты пришел с мешком песка на плечах, а потом мешок с тебя сняли, и ты расправил плечи… Я бы хотел, чтобы это чувствовали все, потому что, если это по-настоящему не прочувствовать, тогда легко возвращаться к прежним грехам. А если в опыте у человека есть контраст между грехом и его оставлением, тогда большая степень благодарности и ответственности. Несравнимо большая степень. Человек непременно запомнит день первой исповеди: может быть и дождь, и мороз, и солнце, и листопад, что угодно – в памяти обязательно ярко запечатлеются эти первые секунды выхода из храма. Он первые свои сто метров пройдет с таким же удивлением, как, наверное, люди в раю: они не верят до конца, что это они, что им так легко и хорошо.

Важно запомнить переживания и ощущения до и после первой исповеди

Понятно, что «накручивать» себя специально на такие ощущения не надо. Бывает много случаев, когда люди и разочаровываются, и спотыкаются обо что-то, и больше не приходят. Бывает… но я считаю, не стоит разбирать эти случаи подробно: а вот если бы я не опоздал, если бы батюшка был другой, если бы тетка передо мной не влезла… Не стоит мусолить. А стоит говорить только о том, как должно быть. Для того чтобы, отталкиваясь от этого «должно быть», потом оценивать, обо что споткнулся. Ведь хорошее знание подлинной купюры дает тебе возможность узнать любую подделку. Не нужно учить подделки для того, чтобы разбираться в них. Достаточно хорошо изучить подлинник чего-либо – на цвет, на вкус, на хруст, на ощупь. Так же и здесь.

Мы говорим только о том, как должно быть. Первая совершившаяся исповедь (и совершившаяся «как надо») – это опыт, который человеку нельзя забыть и нельзя ни с чем спутать. И больше так уже не будет, кстати. Первая исповедь – это нечто уникальное. Потом станет все намного легче, проще, уже сможешь подойти и к молоденькому батюшке, и к сельскому простачку, и, если суровый тебя заругает, проглотишь: «Значит, мне так надо». Ты уже будешь опытен и будешь по-другому себя вести.

И опыт первой исповеди – со всеми ее страхами, но и со всей ее благодатью – у тебя никогда уже не повторится. Было бы ошибкой его пытаться постоянно возобновлять, потому что Бог будет открываться тебе теперь уже по-другому.

Глава 4
Богослужение первые шаги

Литургия. Остальное – приложится

Очень часто приходится слышать от людей, только начавших ходить в церковь: «Я ничего не понимаю, разве что „Господи, помилуй!“ могу различить!» Различить, по разным причинам, действительно может быть трудно. Как тут быть? Как человеку начать знакомиться с богослужением? Богослужение Церкви – сокровище, но как в эту сокровищницу войти, как к ней лучше подступиться?

Литургия – это центр нашей веры

Думаю, что очень многое зависит от того, где человек живет, какие у него, исходя из этого, возможности. Если ему посчастливилось жить в литургически богатой местности и он может выбирать, куда пойти – в монастырский ли храм, в маленькую ли церквушку или в большой кафедральный собор, – то стоит какое-то время походить по разным храмам.

До каких пор? Пока человек не почувствует, что двери за спиной закрылись, а сердце отозвалось и сказало: «Стой! Здесь твой дом». В этот храм ему и нужно ходить на богослужения. Начиная с воскресной литургии.

Практическая область нашего знания должна вырастать из того, с чем мы сталкиваемся постоянно. Мы постоянно ходим на литургию, значит, наше обучение жизни в Церкви должно быть литургическим по сути.

Литургия – это центр нашей веры: все культурное богатство, все, что у нас есть в Церкви, связано с литургией. Храмы красивы, но они нужны для того, чтобы служить литургию. Колокольный звон мелодичен, но он всего лишь зовет на литургию. Священное Писание ценно само по себе, но оно читается на литургии и, вырванное из нее, начинает по-другому пониматься…

Но все-таки у новичка первым делом возникает вопрос: а зачем ходить на литургию каждое воскресенье? Ответ на этот вопрос лучше всего услышать из уст живого носителя традиции. Это может быть священник, может быть друг (причем возраст тут не важен), который прожил в Церкви дольше и знает о ней больше, чем ты. Что он может сказать? Христос воскрес, значит, воскресенье – это день победы над смертью. Он выше субботы и выше всех остальных дней. Воскресная литургия – это христианство практическое, это христианство, превращенное в живую надежду.

Мы собираемся славить воскресшего Господа как нашу надежду, как нашего Царя, Второе пришествие Которого мы ожидаем. Он наш Искупитель. Мы собираемся вместе, чтобы соединиться с Ним. Такие вещи не каждый текст передаст, а это нужно именно прочувствовать. Живой опыт и слово того, кто знает, что это так, ничто не заменит. Другими словами, надо, чтобы зажглось сердце человека. Как от двух пучков свечей, которые Патриарх зажигает в алтаре на Пасху, огонь распространяется по всему храму, точно так же нужно, чтобы кто-то зажег твое сердце любовью к службе Божией. Не важно, сколько у тебя образований, не важно, сколько языков ты знаешь, в каких странах ты был. Важно, чтобы ты любил Христа и был на воскресной литургии. Все остальное приложится: пока ты находишься в храме на литургии, тебя будет наставлять проповедь, будет вдохновлять совместная молитва. Возможно, ты увидишь объявление на стене о каких-то приходских курсах, сможешь подойти к священнику с вопросом и так постепенно включишься в приходскую жизнь. Все придет. Когда сердце человека зажглось, он уже сам будет искать информацию.

Воскресная литургия – это христианство практическое, это христианство, превращенное в живую надежду

И первая информация, которую следует поискать, – это чинопоследование литургии. Сейчас есть очень много информации о богослужении – и в Интернете, и в книгах. По книжке можно следить за ходом службы, стоя в храме: когда видишь буквы перед глазами, становится понятней, что говорят, даже если у дьякона проблемы с дикцией. В богослужении нет чего-либо, что не касалось бы тебя: ты должен понимать все и молиться со всеми. Слышишь на службе: «О свышнем мире и о спасении душ наших Господу помолимся»[25]25
  Одно из прошений великой ектении. На каждое прошение, провозглашаемое священником или диаконом, хор от лица всех молящихся в храме отвечает: «Господи, помилуй!», или «Тебе, Господи!», или «Подай, Господи!»


[Закрыть] – знай, что от тебя требуется сознательное участие в молитве, и следующие слова, которые поет хор: «Господи, помилуй» – твои. Малая, просительная, сугубая ектении повторяются от службы к службе, выучить и понять их нетрудно, нужно просто приложить немного усилий.

Чинопоследование литургии очень просто: избранные стихи из псалмов, ектении, чтение Священного Писания, затем – литургия верных: Херувимская песнь, вынос Даров, жертвоприношение, Евхаристия, причащение. Эти элементы службы хорошо разобрать дома, а в храме стараться, чтобы каждому пропетому на литургии слову соответствовало некое дело. Например, в Херувимской песне поется: «Мы все, херувимов тайно образующе и животворящей Троице трисвятую песнь воспевающе, всякое ныне житейское отложим попечение». Херувимская – красивая песня, конечно, но мы ведь не на концерте, этот призыв не в пустоту. Нам нужно на самом деле отложить всякое попечение, всякую житейскую заботу. В другом моменте литургии – «помолимся о плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих…» – мы призваны думать о тех, кто болеет или находится в пути, в третьем – об усопших, в четвертом, когда звучит прошение «еще молимся о Святейшем Патриархе… о богохранимой стране нашей…», можно молиться за власть и воинство, можно думать о своих детях, родных и близких. Но наступает время, когда ни о ком, кроме Господа, думать нельзя: «Всякое ныне житейское отложим попечение».

Что такое «литургия»? Общее дело! Именно так это слово переводится с греческого языка. Это молитва и наша, а не только священников в алтаре. Мы не зрители, мы участники. Поэтому во всем должно быть соответствие наших мыслей тому, что происходит на литургии. Нельзя ходить по храму и ставить свечки, не обращая внимания на то, какой сейчас момент службы, читается ли Евангелие или поется Херувимская, – это неправильно. И хорошо, когда приходской священник объясняет христианам, что они участвуют в богослужении наравне с ним. На самом деле батюшка в этом кровно заинтересован! Огромная разница – служить там, где любят и понимают литургию, и там, где человек, придя в храм, не интересуется службой, а занимается «своими делами»: выбирает книжки в свечной лавке или обходит все иконы со свечками…

Нужно полюбить литургию, потом ее выучить. Тогда она будет пролетать быстро, незаметно, будет выстаиваться, вымаливаться с радостью, с любовью и при окончании ее будет рождать сожаление оттого, что она уже закончилась.

Литургия – вечная, к ней не привыкнешь, не соскучишься с ней. А потом придет все остальное.