Текст книги "Взыщите Бога. Путь к вере и будущее современного мира"

Империи падают не от того, что их обстреляли мощными пушками или обложили слишком непосильными налогами. Они погибают не от этого.

Как только вымываются из сознания простого жителя империи какие-то главные мысли, главные жизненные установки, тогда и только тогда разрушается само государственное тело.

В XVII веке, когда поляки пели по-латыни в Москве литургию, а патриарх Гермоген в Чудовом монастыре в подвале умирал от голода, когда по дорогам бродили лихие люди, а крестьяне перестали сеять и пахать… Когда люди перестали понимать, кто на престоле, кому крест целовать, наступила Смута – торжество грязи. Но потом было покаяние, русские вспомнили, что они православные. Все хотели царя. Рюриковичи ушли, Романовы появились, и жизнь пошла дальше.

А в семнадцатом году уже далеко не все были православные и почти никто не хотел царя. Поэтому Смута XX века не была преодолена так, как тремя столетиями раньше.

Большевистский миф о том, что народ задыхался от ужасной жизни, что «низы не хотели» и т. д. – это ложь, потому что революции совершаются не изголодавшимися, а сытыми людьми. Бунтуют не тогда, когда есть нечего. Бунтуют, когда есть излишек плюс поверхностное образование. Уже потом становится нечего есть, и уже никто потом не бунтует.

То есть у людей в сознании что-то потерялось. Им стало слишком хорошо жить. Они были отравлены идеологической песней о великих временах будущего счастья.

Как называли Первую мировую войну? «Последняя война человечества». Мол, уже есть электричество, пар, аэропланы, дирижабли, железные дороги, и скоро будет абсолютное счастье. В эту чушь верили самые лучшие люди мира. И, конечно же, им было уже не до монархии, не до Церкви, не до каких-то таких больших идей. Появилась идея комфорта, сытой тихой жизни, всемирного счастья на материалистических основаниях. Когда русские люди стали такими, они потеряли себя самих и свое государство. Как из костей вымывается кальций и кости крошатся, так из головы вымываются большие идеи и человек перестает быть сыном своего Отечества, превращается в космополита, гражданина мира – где хорошо, там и родина.

Лев Николаевич Толстой говорил, что в русском человеке одно хорошо: сам про себя он думает плохо. Точная формулировка. Действительно, русскому человеку свойственно про себя думать невысоко. Это хорошо, если при этом есть Господь. Заметьте интересную вещь: от нас требуют покаяния те, кто в Бога-то, собственно, не верит. Покаяние возможно только перед Господом. А перед кем еще? Как грешник перед грешником каяться будет? Каяться можно только перед Богом.

Есть некая такая подлость современной жизни, когда от нас требуют признавать какие-то мифические ошибки и вынуждают нас изображать вечно плачущую Магдалину.

Нам не перед кем каяться с точки зрения людей. Например, в пятидесятых годах на территории Бельгии были человеческие зоопарки. Африканцев считали недочеловеками, их привозили в вольере, как горилл. В воскресенье почтенный бюргер брал за руки своих детей и шел смотреть: там слоны, там пингвины, там фламинго, там жираф, там обезьяны, а это вот такие недолюди, бывшие обезьяны, но еще недочеловеки. Вот вам европейские ценности. До середины пятидесятых годов прошлого века это было реальностью!

Кто-то за это будет каяться перед кем-то? Никто не будет каяться и не собирается. Они себе присвоили право решать за всех. Каяться можно только перед Богом. А если вы, сударь, в Бога не верите, то о каком покаянии говорить?

Это как свобода, равенство и братство. Равенство существует только при наличии общего критерия, который выше всех, а так мы все разные. В чем я равен вам, например? Вы женщина, я мужчина. Вы не замужем, я женат. Я родился тогда-то, а вы на двадцать лет позже. Я священник, вы мирянин. Где тут равенство? Но в каких-то очень важных вещах мы абсолютно равны: мы родились одинаково, умрем одинаково, один и тот же Бог дал нам жизнь, и один и тот же Бог будет нас судить. В этом мы равны. Поэтому русскому человеку не в чем извиняться – если он и грешен, то не грешнее всех остальных.

Мировые элиты живут в другой реальности, для них человек отдельно взятый вообще ничего не стоит. Существующая система власти в любой стране при демократической трескотне, множестве демократических процедур – это густой туман. Я не вижу возможности простому человеку или группе простых людей каким-то образом влиять на процессы.

Я бы даже попросил не лезть туда специально, в эти сферы, для того чтобы не подвергать себя всякого рода опасности или тревоге из-за лишней информации. Простому человеку не нужно сильно рвать себе душу, вникая в эти закулисные тайны, чтобы не мучить свое сердце.

У нас есть своя маленькая зона ответственности. Например, если у вас под подъездом чисто и вы приложили к этому руку, то на этом кусочке земного пространства вы свою ответственность отработали. А если у вас перед подъездом наплевано, то это не масонский клуб наплевал вечером, разбирая глубокие тайны, как им дальше править миром. Это вы с друзьями там, пока сидели, выкурили пачку сигарет, наплевали, как верблюды, и ушли, рассуждая о судьбах мира.

Мы же с Богом можем разговаривать? Можем. Вот Исаия пророк. Он жил во времена царей: Озия, Иоафам, Ахаз, Езекия. Он думал, что живет в «их» время, а это они жили в «его». Вокруг находились могучие империи: ассирийцы, египтяне, плелись сложные политические интриги. Сейчас, кроме узких специалистов по Древнему Востоку, никто даже не знает всех этих имен, а Исаию знают и будут знать, потому что эта эпоха оценивается через Исаию.

Сретенский монастырь – место встречи москвичами иконы Божией Матери Владимирской, которую принесли из Владимира во дни осады Тамерлана. Он проснулся в ужасе, снял свое тьмочисленное войско, поднял мощным криком всю эту саранчу и в ужасе убежал непонятно куда. А Москва просто лежала на ладошке, как игрушечная. Какие дворяне-бояре спасли в это время Россию? Никакие. А кто? Царица Небесная.

Поэтому не будем лезть туда, куда лезть не надо, и не будем своими слабыми руками пытаться разобраться в сложнейших механизмах, которые без нас щелкают и тикают. Те, кто правит миром (или им это только кажется), – это самые бедные люди, уж поверьте.

Я считаю, что Российская Федерация обладает полным набором демократических характеристик, соответствующим требованиям современной эпохи, но внутри своего существа она, безусловно, является империей. Как, например, рыцарство – оно же заключается не в том, чтобы надеть на себя латы и скакать на коне. Это внутреннее благородство, сила, храбрость, набор внутренних качеств, и мужчина может ходить в костюме, но быть рыцарем. А может ходить в латах, но рыцарем не быть. Вот Россия одета в одежду демократических процедур в точном соответствии с современными требованиями так называемого цивилизованного сообщества, но внутри она себя ощущает империей, и ей хорошо в этом имперском самопонимании.

Существует ли угроза для ее развала? Конечно, существует. Угроза именно на уровне простого человека. Сейчас нет такого примитивного идолопоклонства, когда перед истуканом люди с утра до вечера кланяются или жертвы приносят, но существуют другие идолы: идол комфорта, например, или идол разврата и другие вещи, которые, проникая в человеческое сознание, деструктивно на него влияют, разрушают его, и тогда, конечно, угроза вполне актуальна.

Когда, например, посмотришь на то, как живут некоторые представители нашего общества, запечалишься и заплачешь. Как Иеремия говорил: пойду-ка я к богатым, они книжки читают, они умные, наверное, у них есть истина. Пошел, а у богатых пьянство с утра до вечера, разврат, дым коромыслом и полное безбожие.

Иеремия сказал: пойду-ка я к бедным, наверное, у бедных Бог есть, потому что они бедные, они страдают. Пошел к бедным – а там еще хуже. Бедные пожираемы завистью, и такое же пьянство у бедных, как у богатых, только богатые пьют «Абсолют» и «Мадам Клико», а бедные простую самогонку запивают пивом. Качество напитка разное, а пьянство одинаковое. Там разврат и там разврат, только там разврат на яхте, а здесь разврат в обшарпанной коммуналке.

Одни и те же грехи уничтожают нашего человека, и радоваться, на это глядя, невозможно. Самое важное – это помочь человеку стать человеком и «схватиться за вечную жизнь», как и Павел писал Тимофею. Этим должна заниматься Церковь.

Человек не может быть человеком, если он не будет над собой трудиться. Для того чтобы мы были людьми, надо, чтобы над нами трудились родители в нашем нежном возрасте. А потом, когда мы вырастаем до сознательного уровня, нужно, чтобы мы сами трудились. А когда люди не работают над собой и родители не трудятся над детьми, мы при таком положении дел не только можем потерять страну, мы можем потерять все вообще.

Святая Русь

Думаю, что есть люди, которые, слыша «Святая Русь», скажут: нет ее и, может быть, не было. Есть люди, которые скажут: она была. Другие скажут, что она и сейчас есть, а некоторые вообще не поймут, о чем мы говорим. Если для человека понятие Святой Руси – это мотивация к личной или коллективной гордости, то это плохо. Если же у человека это мотивационная вещь, чтобы двигаться вперед и делать что-то очень важное, это хорошо.

Слово «святой» переводится не как «чудотворец», или какой-нибудь сияющий, или безгрешный. Нам кажется: раз святой, значит, безгрешный. Но и святой может ошибаться. Точный перевод слова «святой» означает «другой», «иной».

Идеальный план бытия у русских людей предполагал достижение Божьего Царства. То есть вся Русь, какой мы ее знаем со всеми плюсами и минусами, – это Русь, которая имела целью достижение Царства Божьего. Причем как лично, так и коллективно. Это была попытка построить жизнь на земле как отображение Небесного Царства, как проекцию Небесного Иерусалима на земную реальность.

Начиная с Петра I у нас появляются другие задачи – мы пытаемся строить эффективное, большое, сильное государство с армией и флотом и решать большие геополитические задачи. Но в глубине своей Русь имела и тогда идеал святости.

Сейчас нам нужно понять другое: есть ли еще в этом целлулоидном, бетонном, пластмассовом, информационном мире место для чего-то действительно иного, для святого и небесного, и насколько это святое может захватить наши сердца – вот что нужно понять.

Церковь не может не рождать святых. И история Церкви заключается в том, что обязательно в каждом поколении христиан появлялись люди, которые достигали какой-то такой большой высоты. Мы знаем святых XX века, их довольно много. Конечно, будут святые XXI века, стоит только прожить еще пару десятилетий, и они появятся.

И в этом, собственно, и есть единственное отличие древности от современности. По-прежнему сохраняют свою актуальность и праведность, и грех, и святость, и боль, и радость, и любовь, и смерть, и жизнь, и Христос. Просто бывали времена, когда это касалось всех или почти всех, а наступили времена, когда затрагивает единицы.

Святая Русь – это не самоназвание, это планка идеала. Это как, например, олимпийская медаль или Олимпийские игры – они для большинства спортсменов являются точкой стремления, целью. Поэтому нужно относиться к этому понятию – Святая Русь – не как к чему-то фактологическому, описательному, а именно как к цели. Наши предки делали все для того, чтобы мы освятили свою жизнь.

Современное человечество уперлось в совершенно реальную стенку, а именно: мы достигли серьезного уровня научной, технической оснащенности, но современные ведущие аналитики мира и ведущие страны мира не знают, зачем жить и куда дальше идти. Переселяться на другие планеты, придумывать какие-то фантастические космические одиссеи? Что делать дальше теперь уже с этим вот сытым, грамотным, этим высокоумным, много о себе думающим человечеством? Что с ним делать? Оно реально не знает, как дальше жить.

При этом тема святости больше уже не употребляется. А давайте будем жить как святые. А как это? А вот давайте начнем жизнь с чтения Священного Писания, давайте любить всех людей, давайте начнем поститься по-настоящему – может быть, мы повторим старые подвиги тех святых, которые были раньше, начнем возрождать пещерные монастыри или столпничество… Даже смешно об этом говорить, потому что этого никто не поймет.

То есть у современного мира реально существует проблема осмысления будущего. У будущего нет смысла. Мы дожили до такой точки цивилизационного развития, когда в будущем ничего не ждет. Нас-то ждет, мы-то знаем, что нас ждет Страшный Суд и ответ за прожитое. А вот те, кто как бы вне поля наших смыслов, они не знают, зачем дальше жить. Раньше они осваивали какие-то рынки, копались в земле в поисках нефти, выдумывали новые технологии, технологии изобрели, рынки распространили до бескрайности, а теперь думают: а дальше что? Дальше – опыты над человеком с целью его коренного изменения в неизвестную сторону. Трансгуманизм. Так называется ближайший тупик.

Откуда берется наркомания? От желания уйти в другое измерение. Наркомания – это такой химический побег из тюрьмы под названием «человечество», побег из этой жизни, у которой больше нет смысла.

И только христиане знают, что они должны жить с Богом и впереди у них трон Христов, на котором Царь сидит. Нужно к этому трону прийти с молитвой: прости меня, Господи! Слава Тебе! В этом сейчас люди нуждаются. Как точно Достоевский писал: когда у человека будет гарантированная пища на каждый день, у него начнутся такие страшные проблемы, о которых он даже не подозревал. Вот мы и живем в проблемах. Так что ясно, что святости у нас мало, но она остается в сознании как идея, и мы можем предложить эту идею миру. Давайте-ка будем святыми, попробуем ими быть. Это будет наше новое слово.

В истории нас постоянно «вывозили» отдельные святые. Мне кажется, что почти всю нашу историю вывозит, к примеру, на себе один известный всем человек – это преподобный Сергий Радонежский. Он жил в XIV веке, и с тех пор, с XIV века, он непрестанно вмешивался в русскую историю.

Во время Смуты в XVII веке именно Сергий спас Россию. Это он явился во сне Кузьме Минину и сказал: поднимай ополчение. Тот говорит: почему я? И лег спать. Опять говорит: поднимай ополчение. Сергий защитил свою лавру от поляков и литовцев, которые шестнадцать месяцев осаждали ее, обстреливали из всех видов оружия, шли на приступ, делали подкопы, подрывали, стреляли.

Когда-то Ключевский писал, что в Троице-Сергиеву лавру каждый день, круглый год направляются огромные толпы богомольцев. Спросите у любого мужика, говорит Ключевский, что сделал Сергий в XV веке, что он сделал в XVII веке, и мужик, конечно, ничего не скажет, потому что книжек он не читает. Но любой, кто идет в лавру или из лавры, расскажет, как Сергий помог ему лично, как Сергий вразумил его, как Сергий продолжает влиять на жизнь русского народа. Такое влияние святых на нашу жизнь – Сергиев, Матрон, Серафимов и Ермогенов – это фактор нашего исторического бытия.

Мы не можем называть всю целиком сегодняшнюю Россию Святой Русью. Просто даже не имеем права. Это была бы натяжка и непозволительная смелость. Мы бы хотели этого, но не можем.

В нынешнюю Конституцию внесена маленькая и скромная правка с упоминанием Господа Бога. Если бы этого не сделали, камням пришлось бы завопить. Но этого мало.

Мне кажется, что наша конституция должна начинаться так, как конституция Швейцарской республики: во имя всемогущего Бога! – и дальше текст конституции. Или как в Ирландии: «Во имя Троицы Единосущной!» Это было бы справедливо.

Когда создавался текст конституции Евросоюза, у евродепутатов тоже были дебаты: давайте внесем упоминание, что европейская цивилизация создана под действием христианской Церкви. Ведь это абсолютный факт, и его никуда не денешь. Но нет, они этого не внесли, уперлись, решили не упоминать христианства в тексте Еврокомиссии.

То есть они отлетели назад, а мы совершили крохотную цивилизационную победу. Вопреки безбожной упертости многих мы ввели упоминание о том, что Россия исторически возникла из труда верующих людей. Я это приветствую, как и некоторые другие дополнения. Мне нравится запрет чиновникам на двойное гражданство, еще ряд вещей. Но мы, конечно, далеки еще и от святости, и от элементарной человечности и порядочности.

Перво-наперво я бы хотел напомнить лишний раз: рано или поздно Иерихон рухнет. Нам нужно прекращать аборты, потому что в первенстве по числу абортов мы занимаем первые места. И пока мы в этом так серьезно виноваты, ни о какой святости и речи быть не может.

Был такой поэт – Райнер Мария Рильке. Он приехал в Россию в конце XIX века, пожил немножко, попутешествовал, познакомился с русскими поэтами, он был дружен с Цветаевой, Пастернаком. И он написал такие слова: все страны граничат друг с другом, а Россия граничит с Богом. Важно то, что это не мы про себя, а австриец про нас сказал. Пусть не мы скажем, что мы Святая Русь, пусть об этом скажут другие.

Притвориться святым невозможно. Сделать вид, что ты святой, невозможно – это сразу все распознают. Нюх на святошу, на лицемера, на клоуна у людей всегда есть. Люди со временем довольно метко отличают настоящую святость от подделки. И надо жить так, чтобы другие сказали про нас: это святой народ. Вот такая сверхзадача.

В поисках смысла

Что такое человек?

О чем бы ни говорили люди, они решают в общем-то одну и ту же большую задачу – как жить. Один и тот же вопрос в тысяче разных вариаций. Поговорим о том, как непросто быть человеком. Эта тема находит отражение в философии, в поэзии… Паскаль лучше всех сказал о том, что человек – это мыслящий тростник, этакая смесь величия и ничтожества.

Самые великие люди мира, нашей истории как раз и являют собой трагическую смерть величия и ничтожества. Иов, Соломон, мудрость и падение греховное, богатство и жестокие испытания – это все смешивается в человеке.

Страдание – это такая вещь, которую не объедешь. Это постоянная жизненная реальность. Дело в том, что в страданиях что-то скрыто. Вернее, Кто-то скрыт. Мы знаем Христа страдальцем. И там, в страданиях, скрыто сокровище, Он Сам скрыт там.

Страдающий Христос снимают жуткую тяжесть с человеческого сердца. Ведь если Бог благ, то почему нам плохо? Может, Он нас не любит, и тогда мы вправе от Него отказаться. А может, Он не может помочь? И тогда Он не всемогущ и мы даром Ему служим. Страшный капкан. Если бы не Крест Христов.

Бог любит мир так, что посылает Единородного Сына в самую гущу бед и страданий. И Тот идет, послушный Отцу, и берет на Себя всю полноту страданий человеческих. Теперь верующий топит свою боль в крестной муке Иисуса Христа и веселится силой Воскресения. Христос оправдывает Бога в глазах людей и представляет в Себе новое человечество перед Богом. Верующий несет Крест. И не просто несет, но и в конце на нем распинается. Крестоношение и распятие – способы познания Господа.

Специально страдания искать нельзя, они тебя сами найдут, и они у всех все-таки разные. Когда мы говорим «страдания», не нужно представлять себе сразу хоспис или морг, палату № 6, Бухенвальд, Освенцим. Есть много повседневной боли в разлуках и неудачах, в старости и одиночестве. Даже в любви. Кто влюблялся, те знают, сколько муки приносит сердцу любовь. Ницше как-то сказал, что у Бога тоже есть свой ад – это Его любовь к людям. Он людей любит, а они Его нет. Это нераздельная мука. Мы постоянно что-то преодолеваем, и вот эти станции преодоления отдаются в нас болью. А боль жизни нужно принимать так же, как и радость жизни.

Человеку мало родиться человеком, ему нужно стать человеком. Есть очень простые вещи, которые нужно воспитывать в себе и окружающих. Трепет перед живым существом, то есть не навреди, не делай больно никому, не бери чужого, перед старшим встань, если что-нибудь у тебя есть, поделись. Эти простые вещи надо учить человека делать до того, как он услышит, что Бог стал человеком, воплотился от Девы Марии, что Его распяли другие люди, что Он воскрес из мертвых. До того как это войдет в сознание, у человека обязательно должен быть опыт простых вещей. Если этого не будет, будет перекос. И даже если он будет знать наизусть «Отче наш», это может не принести никакой пользы. То есть человек, не имеющий базовых нравственных чувств и навыков, даже если он выучит наизусть половину Евангелия, лучше не станет, к сожалению. Человек – это задача. Насколько мы эту задачу решаем, настолько мы, собственно, и люди.