Текст книги "Чудеса под куполами (сборник)"

Косиста

Дорога в Старые Снопы оказалась совсем никудышной. Осенние дожди обильно смочили землю, и колхозные трактора наделали на грунтовке такие колеи, что «Волга» какимто чудом продвигалась вперед, постоянно пробуксовывая и садясь на днище. Шофер, парень ушлый и болтливый, не закрывал рта, а пассажир – офицер в чине майора – морщился от его болтовни, но осадить говоруна не решался.

– Да, Василь Егорыч, наплачется у вас мамаша! Небось в ее избе уж вся деревня собралась. – Он на мгновение умолк, выкручивая баранку. – Что деревня! Со всего района понаедут – вон дорога как разбита! Шутка сказать – живой космонавт, да еще свой, деревенский! – Он восхищенно покачал головой. – Везет вашим. Вот я из города мобилизован. Народищу у нас живет пропасть – сто сорок тысяч! А космонавтов – ни одного.

Майор Коровкин пропускал эту лесть, да и вообще все звуки мимо ушей. И думал он сейчас не о родной деревне и бывших односельчанах, а о событиях недавнего прошлого. Событиях, стоивших ему бессонных ночей и множества объяснительных, длинных разговоров и мучительных сомнений в самом себе.

А еще несколько часов назад Коровкин мечтал только о встрече с матерью и родным домом. На время он постарался выбросить из памяти все пережитое и с головой уйти в долгожданные отпускные дни, чтобы позднее собраться с мыслями и снова вспомнить, как же все произошло. Но прошлое напомнило о себе гораздо быстрее, чем этого хотелось. Напомнило до того абсурдно, что путаница, которая была в голове майора в последние месяцы, за несколько минут стала еще безнадежнее.

Хотя чисто внешне его переживания остались почти незамеченными. Уже в машине, просматривая купленную в аэропорту районную газету «Вперед», он вдруг покрылся испариной и уставился в одну точку. Потом несколько раз перечитал какую-то заметку и авторучкой обвел ее в жирную чернильную рамку. Обвел и замер. Вдавился в сиденье и крепко задумался.

Через зеркальце шофер заметил, что его пассажир в своих мыслях где-то далеко, и наконец замолчал.

Статейка же, так поразившая героя космоса, смахивала на фельетон, хотя подписи таковой не имела. И прочитав ее, подписчик ежедневки «Вперед» в лучшем случае усмехнулся бы, а в худшем – написал бы в редакцию письмо критического содержания.

Впрочем, место, выделенное среди прочего жирной рамкой, содержало…

Шли сто двенадцатые сутки полета. Станция «Мир» вращалась вокруг земного шара, ныряя из ночи в день, подобно огромной птице с распущенными крыльями солнечных батарей. Собранная информация регулярно передавалась на Землю. Все шло обычно, своим чередом и строго по графику. Как говорили специалисты – «штатно».

Командир орбитального комплекса майор Коровкин Василий Егорович с утра, то есть после сна, побрился, прибрал, что летало в рабочем отсеке, и сейчас просматривал план работ на сегодняшний день. План этот он знал по минутам еще будучи на Земле, в Центре подготовки. Но человеком командир был дотошным, и ежедневная проверка самого себя придавала ему дополнительную уверенность в силах.

Бортинженер Дмитрий Янович Сухотин еще спал. Нет, он не был ни лентяем, ни соней. Просто он спал от звонка до звонка, просыпаясь за несколько минут до срока. Сухотин слыл человеком компанейским и уважал командира, отчего климат отношений в экипаже отличался доверительностью и дружбой.

Сутками раньше космонавты закончили разгрузку очередного «Прогресса» и сегодня начинали серию экспериментов с «биологическими объектами». Эти самые «объекты», или попросту пять зайцев-русаков, преспокойно спали сейчас в специальном контейнере, зафиксированные в маленьких ложементах. Чтобы не нервировать понапрасну длинноухих, их еще на Земле поместили в безвредную газовую смесь, и все страсти, связанные с выведением корабля на орбиту, остались для них неведомыми.

В подготовке эксперимента принимали деятельное участие зарубежные ученые. Аппаратура, предоставленная ими программе «Интеркосмос», стояла расконсервированная и готовая к работе.

Командир заканчивал просмотр плана, когда из-под потолка послышалось шуршание и заспанный Сухотин опустился возле него.

– Здравствуйте, Василий Егорович, – проговорил бортинженер, протирая глаза. – Опять Вятка приснилась. Весенняя. Берега размыты. А запахи-то, запахи!.. – Сухотин зажмурился на миг, затем оттолкнулся и полетел в сторону бытового отсека.

«Устал ты, старина! – подумал Василий Егорович. – Да и я тоже. Все домашнее снится». Он закрыл журнал, спрятал его за панель и принялся готовить провода с датчиками для работы.

Контейнер, содержащий зайцев, представлял собой цилиндр. После его вскрытия требовалось сразу установить датчики к разным частям тела русаков. Причем сделать это так быстро, чтобы спящие зверьки не успели проснуться. Затем животные фиксировались зажимами в своих ячейках, предусматривающих возможность кормления и нормальной жизнедеятельности.

Вернувшись в рабочий отсек, Сухотин установил контейнер на стол, открыл замки и снял кожух, прикрывающий спящих зверей. Зайчишки подергивали во сне ушами, смешно держали перед собой лапы и были удивительно похожи друг на друга. Дмитрий Янович засмотрелся на них, и командиру пришлось его поторопить. Без лишней суеты они начали устанавливать пронумерованные датчики.

– Дима! У нас три часа, – напомнил командир. – Если не успеем, «объекты» проснутся. Сам понимаешь, что может быть.

– Успеем, Василий Егорович! – проговорил Сухотин, с умилением поглаживая за ухом одного из них.

Если бы Дмитрий Янович не был так растроган видом зайцев, еще пахнущих свежей морковью и капустой, то события, случившиеся позднее, были бы менее драматичны для экипажа, да и не только для него! Но бортинженер промедлил, и зажимы так и остались незафиксированными…

Сухотин собирался слегка щелкнуть по носу одного из «объектов», когда станция мелко затряслась и повернулась вокруг своей продольной оси. Погас свет.

– Дмитрий! Немедленно в спускаемый аппарат! Надеть спасательный скафандр! – скомандовал Коровкин, а сам прильнул к иллюминатору, пытаясь понять, что происходит.

До входа в зону радиосвязи оставалось двенадцать минут. Принимать решение приходилось без помощи Центра управления.

Бортинженер выполнял приказ командира и пробирался к люку в переходной отсек. Но сделать это было не так-то просто – станция продолжала вращаться, причем все хаотичнее. Стало немного легче, когда орбитальный комплекс вышел из зоны затенения и по отсеку запрыгали солнечные блики.

Сухотину почти удалось добраться до люка, когда его остановил новый приказ:

– Товарищ Сухотин! Немедленно посмотрите во второй иллюминатор и доложите обстановку.

«Значит, аварийного покидания не будет!» – с облегчением подумал бортинженер и, цепляясь за панели, добрался до иллюминатора, однако ничего, кроме звезд, не увидел и вопросительно посмотрел на командира. Тем временем «Мир» перестало трясти и вращение прекратилось.

– Дмитрий, поди сюда! – позвал Коровкин, задумчиво теребя подбородок и уступая место.

Бортинженер, обеспокоенный состоянием Василия Егоровича, немедленно подлетел к нему и выглянул наружу. То, что он увидел, заставило его усомниться в своем и, судя по поведению Коровкина, не только в своем здравомыслии: на фоне сплошной облачности над Землей, на некотором удалении от станции, параллельным курсом летел неизвестный корабль или спутник. Его величина вызывала сомнение: он мог оказаться крошкой на расстоянии нескольких метров или исполином, но много дальше. Второе предположение больше походило на правду. С каждой секундой незнакомец рос на глазах, пока не заслонил бортом весь обзор. Примолкшие друзья увидели рифленую поверхность космического корабля. То, что это был корабль, ни командир, ни бортинженер уже не сомневались и только лихорадочно перебирали в уме все известные им типы летательных аппаратов.

– Дима, срочно на связь, – прошептал командир и подтолкнул притихшего Дмитрия Яновича в сторону связной аппаратуры.

Обычно Земля сама вызывала их на связь, однако на этот раз динамики молчали и попытки Сухотина связаться с Центром управления ни к чему не привели – аппаратура бездействовала. Он вновь присоединился к командиру, и они продолжили разглядывать чужака.

Корабль имел форму строенных на одной оси сфер. Никаких знаков и указателей, по которым можно было бы судить о его принадлежности, он не имел.

– Вася, – не выдержал молчания бортинженер, – неужели контакт?

– Вполне возможно, – задумчиво ответил командир, машинально взводя затвор фотокамеры и делая снимки.

Средняя сфера из серебристой постепенно превратилась в матовую, и на ней засветился транспарант, напоминающий букву «А». Буква «А» сменилась на «Б», и в течение нескольких секунд весь русский алфавит промелькнул на выпуклом экране. После буквы «Я» появилось целое слово «Внимание», которое мигало, привлекая экипаж. По сфере понеслась бегущая строка:

«Дорогие друзья! Мы приносим свои искренние извинения за бесцеремонное вторжение в вашу жизнь, но обстоятельства сильнее нас и вынуждают обратиться к вам за помощью. Ваша связь с Землей временно блокирована, и решение принимать вам двоим.

Некоторое время назад, исследуя планетную систему в созвездии, именуемом землянами Водолеем, нами был спасен от гибели и доставлен на корабль единственный оставшийся в живых экземпляр местной разумной жизни. Бурная вулканическая деятельность привела исследуемую планету к катастрофе, и изъятие последнего экземпляра ничего не изменило. По земным понятиям разумное существо выполняло функции вождя племени и именовалось Косистой.

Руководствуясь соображениями гуманности, просим принять Косисту на ваш борт для отправки на Землю. Ваша планета – точная копия родины спасенного.

Передаваемый объект абсолютно стерилен и безвреден. Ему привито знание вашего родного языка. Схожие организмы расселены по всей планете Земля.

Скрытное обращение к вам связано с нежелательными последствиями преждевременного контакта в широком смысле. Экипаж звездолета еще раз приносит извинения за неприятные ощущения, возникшие при обследовании вашего корабля, и благодарит за оказанную помощь».

Текст закончился. На передней сфере появилось отверстие, из которого вылетело шаровидное тело и приблизилось к переходному отсеку. Никаких комментариев больше не последовало, но корабль пришельцев и не думал исчезать. А в нескольких метрах от борта «Мира», подобно коварной подводной мине, колыхался маленький пузырь.

– Надо брать подарок. Как думаешь, Дмитрий Янович? – Впервые за много дней лицо Коровкина выражало сомнение. – Эти гуманисты будут блокировать станцию, пока мы не подчинимся.

– Решай, командир! На Земле уже переполох. В случае опасности можно разгерметизироваться, – ответил Сухотин, подбадривая друга.

– Ну что ж, Дима. Ступай в переходной отсек. Прими «последний экземпляр с Водолея». Я займусь записями и фотокамерой.

Согласуясь с инструкциями, бортинженер подготовил выходной скафандр к использованию, залез в него и открыл люк шлюзовой камеры. Но ему не пришлось вылезать наружу. Как только Сухотин увидел звезды, их тут же заслонил появившийся пузырь и опустился в шлюзовую камеру, подобно шаровой молнии, залетевшей в открытую форточку. Таинственный шар прекратил самостоятельно передвигаться, когда переходной отсек заполнился воздухом.

– Что же с ним делать? – спросил Коровкин, рассматривая мягкую эластичную оболочку после окончания Сухотиным своей миссии.

По размерам шар напоминал большой детский мячик, и чувствовалось, что внутри него кто-то сидит. Этот кто-то вдруг сильно забарабанил изнутри и одновременно послышался приглушенный писк.

– Слушай, Вася! Утащим его в бытовой отсек. Пусть там поживет.

Дмитрий Янович взял в руки шар и хотел полететь к люку. Но не успел он оттолкнуться от стенки, как шар в его руках треснул и струя теплого газа ударила ему в лицо. Сухотин автоматически отбросил рваную оболочку, и она медленно поплыла к пульту управления станцией. Как при замедленной съемке, из щели показался пушистый помпон – белый с одной стороны и черный с другой. За ним появилась охристо-бурая длинная конечность – вероятно, нога. Шлепнувшись о пульт, существо сильно встряхнулось, и мягкая оболочка отлетела от него, обнажив мордашку с усами и удивительно знакомые длинные уши.

Все трое некоторое время разглядывали друг друга, как вдруг водолеец с силой оттолкнулся от пульта и стремительно полетел. Коровкин с Сухотиным тут же забыли об опасности и, широко открыв глаза, смотрели на ловкого Косисту.

– Ай да молодец! – проговорил Василий Егорович, но осекся: после очередного кульбита пришелец на секунду скрылся за рабочим столом, а вылетел оттуда в двух экземплярах…

Дмитрий Янович первым подумал о грозящей опасности и бросился к контейнеру с зайцами, о которых они забыли в свете последних событий. Но было поздно. Все пятеро присланных зайцев-русаков уже «прыгали» по станции, вырвавшись на свободу. Впрочем, не пятеро – их было шесть! И как ни всматривались космонавты в чехарду, устроенную на борту, отличить Косисту среди прочих они не могли.

Василий Егорович подлетел к иллюминатору в надежде увидеть чужой звездолет и, если возможно, выяснить, как найти Косисту. Но того простыл и след!

– Косиста! Заинька! – ласково позвал Коровкин, но веселые прыгуны никак не реагировали на его призыв.

Они продолжали резвиться, приноравливаясь к невесомости. Зайцы, среди которых спрятался водолеец, умудрялись переворачиваться в полете и падать прямо на лапы, чтобы через мгновение лететь сломя голову к противоположной стенке. Некоторое время экипаж был в растерянности. Но лишь до тех пор, пока мимо командира медленно не полетели заячьи уши, за которые он быстро ухватил «объект». Скоро контейнер вновь обрел жителей, а номер шестой оказался в чехле из-под снаряжения…

– …Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – голос руководителя полетом потрескивал в динамике и перебивался помехами, но чувствовалось, что он волнуется и недоумевает. – Какой Косиста? Что за объект вы наблюдали? Почему не выходили на связь? – вопросы сыпались один за другим. – Где, наконец, рваная оболочка?

Коровкин понимал, что они находятся в глупом положении, так как оболочка исчезла – просто растворилась в воздухе! – а пресловутый водолеец как две капли воды похож на остальных зайцев. Единственным непробиваемым аргументом в пользу реальности инцидента оставалось количество. Число шесть не думало растворяться в воздухе, а равномерно распределялось в контейнере и чехле.

– Ну успокойтесь, ребята! – руководитель, казалось, успокаивал самого себя. – То вы тараторили без остановки, то вдруг замолчали!

– Земля, – решился командир, – считайте сами!

С этими словами он добрался до контейнера и начал поочередно доставать зайцев. По одному они зажали между ног и по два держали в руках. Телекамера исправно передавала изображение на Землю.

Руководитель долго молчал.

– Хорошо, ребята. До следующей связи!

«Биологические объекты» опять очутились на своих местах, а измученный экипаж начал ждать решения Центра…

– Ребята! Как слышите меня? Хорошо? Слушайте внимательно! Экспедиция посещения отменена. Но старт состоится по плану. В беспилотном режиме. После стыковки все фотоматериалы сверхаккуратно уложите в специальный бокс, а животных, – голос руководителя дрогнул, – поместите в шестиместный контейнер. Бокс и контейнер прибудут на новом корабле. Ваш график полета изменен. Вы садитесь следом. Готовьтесь…

На большом экране Центра управления полетом было видно, как корабль отделился от стыковочного узла и начал удаляться от станции, мигая огнями. Скоро сработал тормозной двигатель, и капсула спускаемого аппарата устремилась к Земле. В синем небе вспыхнуло оранжевобелое пятно парашютного купола.

Радиограмма командира группы поиска капитана Линько А.И. Центру управления полетом:

«Согласно телеметрическим данным, спускаемый аппарат совершил мягкую посадку в 13 часов 52 минуты по московскому времени в районе, расположенном северозападнее расчетного на полторы тысячи километров, близ населенного пункта Малые Подберезовики.

Капсула была обнаружена в 18 часов 22 минуты в лесистой местности, что затруднило немедленную посадку вертолетов.

В 18 часов 34 минуты группа поиска приступила к вскрытию люка спускаемого аппарата.

По причинам, которые продолжают выясняться, объекты «З» оказались не зафиксированными в контейнере и после открытия люка все разом выпрыгнули наружу. Члены группы поиска, не предупрежденные о возможности такого поведения объектов «3», не были готовы к подобной ситуации, в результате чего ни один из объектов «3» немедленно пойман не был.

После оцепления и прочесывания лесного массива, к 22 часам 30 минутам было выловлено четырнадцать животных типа объектов «3», которые отправлены для идентификации в Центр.

Бокс с фотоматериалами находился под пломбами и без следов внешних воздействий.

Командир группы поиска капитан Линько».

Коровкин вышел из кабинета начальника Центра подготовки несколько успокоенным. Рапорт о переводе в другую часть не подписали, и дело – пока – ограничилось предложением отпуска. Но разговор получился не из легких…

– Садитесь, Василий Егорович. – Генерал жестом указал на стул и отодвинул в сторону стопку бумаг.

Коровкин сел на краешек стула и мельком взглянул на свой рапорт, что лежал сейчас на столе. От того, какая подпись появится на нем, зависело очень многое. Вся жизнь Василия Егоровича от летного училища до орбитальной станции, весь уклад его жизни – все могло полететь в тартарары после нескольких слов на этом листочке. Рапорт появился не сразу. После посадки Коровкин был какое-то время в центре внимания у руководства. Его слушали как человека, соприкоснувшегося с невероятным и фантастическим. Но через некоторое время стали задавать непонятные вопросы и как бы невзначай обследовать у психиатра. Не нужно было быть очень прозорливым, чтобы понять: ему не доверяли! Вернее, перестали доверять. Он был вынужден подать рапорт о переводе.

– Вы что, майор, как красная девица? – Генерал исподлобья поверх очков смотрел на Василия Егоровича. – Какая была необходимость подавать рапорт?

– Товарищ генерал! – Коровкин встал со стула. – Мне не верят! Не верят мне и Сухотину! Конкретные причины указаны в рапорте.

Начальник Центра подготовки взял листок в руки и еще раз внимательно прочел.

– Чтобы верить, Коровкин, нужны доказательства, а не слова. У вас доказательств нет! Все пленки оказались засвеченными. Вольеры переполнены, но в них ничего необычного. Обследование станции тоже не дало результатов! – Генерал умолк и посмотрел в окно. – По специальным каналам изучалась возможность международной провокации – об эксперименте знали не только у нас, но и здесь тишь да гладь… Скрывать не стану, в данный момент идет проверка двух версий инцидента. Первая: в «Прогрессе» был кем-то заложен мягкий контейнер с шестым объектом и резервуаром газа-галлюциногена. Вторая: в ней два действующих лица – вы и Сухотин. Об этой версии могу оказать одно: объекты в контейнере спускаемого аппарата могли не зафиксировать только вы двое. По небрежности или еще из-за чего… Короче говоря, Василий Егорович, оформляйте документы и уезжайте в отпуск. Я думаю, что скоро все прояснится.

Через трое суток майор Коровкин вылетел в родные места и сейчас задумчиво сидел в застрявшей таки машине, который раз перечитывая статью.

Место, выделенное среди прочего жирной рамкой, содержало буквально следующее:

«Жители села Малые Подберезовики, что фигурировали в воскресном фельетоне «Где же Мазай?», прислали в редакцию коллективное письмо с изложением новых фактов. Каково же было удивление наших специальных корреспондентов Трушкина В.С. и Сапожук H.Н., когда в упоминавшемся лесу, что за Поповым логом, их путь преградили двое зайцев. Животные стояли и опирались на длинные заостренные палки, зажатые между передними лапами. На земле около них лежали согнутые ветви, стянутые по концам веревкой. После недолгого разглядывания животные начали совершать головами движения, напоминающие приглашение в путь. Понимая, что они имеют дело с прекрасной дрессировкой, не сомневаясь, что изза кустов кто-то наблюдает за произведенным эффектом, наши корреспонденты двинулись в сторону, куда указывали зайцы. Последние при этом отложили в сторону «копья» и ловко закинули за спину «луки».

Так, под конвоем двух обыкновенных зайцев-русаков, Володя и Надя шли до тех пор, пока лес не поредел и процессия не вышла на небольшую полянку.

Вся поляна была усеяна кучами бурьяна и опавшей листвы, между которыми бегали, суетились или просто грелись на солнышке десятки зайцев. При появлении людей они заволновались, начали сбиваться в группы и собираться возле груды веток, напоминающей шалаш.

Двое конвоиров подошли к шалашу и откинули еловую лапу. При этом обнажилась внутренность строения: на охапке сена, заполняющего почти половину объема, прижав уши, лежал заяц и внимательно смотрел наружу. Лежал он недолго и скоро выпрыгнул из шалаша. Остальные обитатели поляны расположились вокруг людей, и только резкие движения осторожных ушей выдавали в них диких зверей.

Обитатель шалаша три раза проскакал вокруг Володи и Нади, внимательно их разглядывая, и дальнейшая работа дрессировщика-виртуоза привела наших спецкоров в восторг, ибо заяц сел против них на задние лапы и заговорил. Слова, доносившиеся, конечно же, из спрятанного где-то рядом динамика, удивительно совпадали с движениями заячьих губ.

– Вождь Косиста приветствует дорогих друзей на территории своего племени! Вас прислал дорогой друг Пастух? Передал ли вам друг Пастух мою просьбу? Принесли вы то, что я просил? – Заяц гордо оглядел своих сородичей.

Володя решил включиться в эту необыкновенную игру:

– Друг Пастух заболел и твоей просьбы, вождь Косиста, передать нам не смог.

Заячьи надбровья недовольно сомкнулись, и он задумался.

– Друг Пастух обещал стеклянные шарики и бусы. Особый разговор был о волшебном стекле, в котором можно видеть себя! – Косиста вопросительно уставился на людей.

– Великий Косиста! – Надя решила поддержать Володю, хотя еле удерживалась от того, чтобы не пойти на поиски нового Дурова. – Я помогу тебе.

С этими словами она расстегнула куртку и сняла с шеи связку бус с разноцветными шариками, а из дамской сумочки достала маленькое зеркальце. Все это она положила перед Косистой. Цирковой номер завершался. Но нет!

Заяц взял передними лапами зеркальце и поднес его к мордашке. С минуту он оторопело смотрел на самого себя, тараща глаза и шевеля ушами. Затем воровато осмотрелся, подхватил бусы и ускакал в шалаш, где быстро закопал в сено свое приобретение.

– Косиста не обманет своих новых друзей! – высокопарно пропищал заяц, выпрыгнув из укрытия на травку. – Берите сколько унесете! – И он указал лапой на одну из куч, прикрытых листьями.

К куче немедленно подбежали старые знакомые с луками и откинули листву. Под ней лежала крупная, очищенная от ботвы морковь. Наши корреспонденты отказались от подарка и скоро покинули поляну.

Редакция предполагает послать в лес фотокорреспондента, а человека, подготовившего цирковой номер, просит зайти к главному редактору. В противном случае его приведут в другое место, так как обеспечение кормами на зиму такой большой труппы за счет соседних посадок моркови рано или поздно привлечет к себе внимание соответствующих органов».

Декабрь 1984 г.