Текст книги "Крысолов"

– Конечно-конечно. Представляю, как ты смеялся, когда составлял рекомендацию на этого молодца, Диего Раскона. Что ж, Элиас, шутка удалась, поздравляю!

– Ошибаешься. Как раз в тот момент я был крайне серьезен. И, Франсиско, я не понимаю, что же тебя так смущает в нем? Возраст?

– На самом деле, меня смущает не возраст его, а рост.

– Рост? – переспросил ги Карталь.

– Такие, как он, – задумчиво произнес герцог Нуарийский, – никогда не остаются среди толпы. Им нужна высокая подпорка… и ею становятся либо трон, либо эшафот.

– Это следует понимать, – прищурился казначей, – что ты согласен с моей оценкой этого маленького тана?

– И что же мне с ним делать?

– Испытай его. У тебя, Франсиско, наверняка ведь отыщется какое-нибудь невыполнимое задание.

– Вот как? И тебе ничуть не жалко своего протеже?

– Диего Раскона моя жалость ни к чему, – едва заметно улыбнулся ги Карталь. – Ему нужен фрегат.

* * *

– Плохо, Валь, очень плохо.

Они успели пройти уже полпути от дворца, прежде чем Диего сумел отвлечься от очередного безнадежного повторения в памяти деталей разговора с герцогом и ответить наконец-то на вопрос Марратоа: «как прошла встреча?».

– В самом деле?

– Самее не бывает. Я вел себя словно мальчишка! Горячился, дерзил… ужасно, в общем. Будь я на месте герцога, не доверил бы подобному юнцу даже командование весельной двойкой!

– В таком случае, – невозмутимо сказал Вальдес, – остается лишь радоваться, что первый министр Высокого Двора – это не вы.

– Повод для радости просто невероятный!

Диего со злостью пнул валявшийся на мостовой кусок штукатурки – с такой силой, что тот разлетелся на осколки, картечью брызнувшие по забору напротив. Раздавшийся в ответ рев заставил подпрыгнуть не только маленького тана, но и Марратоа. Судя по лаю, скрытое за досками чудище вполне могло позавтракать медведем, а затем отправиться на поиски обеденного слона.

– Бежим?

– Я слышу лязг цепи, – пробормотал Вальдес и, подхватив шпагу, бросился вперед. Раскона чуть задержался, прислушиваясь – и действительно, в промежутках между взревами ясно слышался металлический звон… слишком тонкий и тихий для по-настоящему массивной цепи! – а затем помчался следом за слугой.

Догнал он Вальдеса лишь в конце улицы – когда слуга перешел на шаг.

– Мой тан, – остановившись, слуга положил руку на лоб Диего, – вы меня пугаете! Пинаете ни в чем ни повинные камни… пробежав какие-то жалкие треть мили, хрипите и булькаете как пустынный единорог.

– Я здоров! – маленький тан вывернулся из-под ладони. – К Темному, Валь, неужели…

– Похоже, у вас все-таки жар, – Марратоа оглянулся, отступил на два шага и взялся за эфес. – В позицию, мой тан!

– Что-о-о?!

– Я имею честь атаковать вас!

– Валь, какого… – не успев довозмущаться, Диего отшатнулся влево – шпага Вальдеса прочертила глубокую щель в кирпиче, там, где всего миг назад была его, Раскона, шея. Выпад был в полную силу и даже захоти слуга сдержать удар, вряд ли…

Вальдес атаковал снова и посторонние мысли разом покинули Диего. Четвертая защита. Атака в третий сектор. Ему удалось заставить Марратоа отступить на шаг, но Раскона прекрасно понимал, что долго их поединок не продлится. Слуга был выше, сильнее, опытнее.

«Этот мир устроен крайне несправедливо, мой тан, – сказал один человек когда-то давно, в ответ на упреки мальчишки. – Даже когда вы станете взрослым, всегда найдется кто-то выше, сильнее и опытнее вас. И этот кто-то не остановится из-за того, что вы уроните клинок и разрыдаетесь. А потому – перестаньте увлажнять пол и поднимите рапиру! К бою, мой тан, к бою!»

Финт, защита… наконечник шпаги Вальдеса выплясывает замысловатый танец как раз на уровне глаз Диего. Дразнит проклятое стальное жало.

Наверху затрещали ставни, визгливый женский голос пожелал дуэлянтам провалиться до самого дна Нижних Миров и вмерзнуть в тамошний лед отныне и вовеки – дабы неповадно было нарушать своими выходками полуденный покой достопочтенных тарримских обывателей. Почти сразу же густой бас из окна напротив последовательно сравнил неуважаемую тану с курицей, ослицей, селедкой, а также обитающим в сточных канавах слизнем и пожелал ей провалиться еще ниже, чтобы она в дальнейшем не могла мешать благородным танам решать дела чести, а всем прочим – наслаждаться зрелищем.

Все это Диего слышал краем уха, даже не пытаясь осознать – его восприятие мира сузилось до блистающей полосы перед глазами. Обманный укол и снова в третий сектор. Марратоа отбил его атаку размашистым движениям, явно не боясь, что его противник сумеет воспользоваться открывшейся брешью. Еще пара таких атак и защит, подумал Диего, и мой клинок улетит на другой конец Таррима.

– Вам стало лучше, мой тан?

Раскона замер посреди выпада – со стороны это, наверно, выглядело довольно потешно. Слуга, непонятно когда успевший спрятать шпагу, укоризненно качнул головой, обошел Диего, поднял шляпу – тоже неизвестно когда улетевшую с головы тана – стряхнул с нее пыль и протянул владельцу.

Диего вздохнул. Медленно вложил клинок в ножны, взял шляпу и аккуратно водрузил ее на место.

– Так – значительно лучше! – тон Вальдеса явно свидетельствовал, что это высказывание относится далеко не к одному лишь головному убору.

– Стражников не видно?

– В такой час, мой тан, их не выгнать из тени даже демонам, – отозвался слуга. – Кроме тех неудачников, которым выпало патрулировать в Старом Городе. Прочих же надо искать в сумраке таверн.

– Ужасно рад, что твоя предусмотрительность по-прежнему с нами, – съязвил маленький тан. – Равно как и… Валь! – простонал Диего, – ну сколько раз я просил тебя придумать иной способ для приведения меня в равновесие?

– За последние два года, мой тан, я воспользовался им впервые.

– Угу, в остальных случаях за эти два года ты атаковал меня без всякого повода. Ну и предупреждения, само собой.

– А разве наемный убийца пошлет вам вызов?

– До встречи с наемным убийцей мне еще дожить надо, – буркнул Диего. – А если ты продолжишь свои тренировки, то шанс на это станет весьма сомнительным.

– Что касается меня, – сказал Вальдес, – то я не вижу нужды изменять столь превосходно действующему методу. По крайней мере, вы сейчас злитесь на меня, а не на себя – а это уже немалое достижение.

– С что ты взял, что я злился на себя?

– Мне так показалось.

– Ну… допустим.

– Между тем, – продолжил слуга, – в мире, хвала Великому Огню, есть множество куда более приятных занятий. Взгляните, например, мой тан, какое голубое нынче небо у нас над головами.

– То-то было бы весело, найдись оно у нас под ногами, – хмыкнул Диего, но все же вскинул голову – и тут же пожалел об этом. Возможно, небеса над славным Тарримом и впрямь были голубее, чем вчера, но подошедшее к зениту солнце позволяло любоваться только собой – и очень недолго.

– А еще, – невозмутимо продолжил слуга, – я думаю, вам стоило бы развеяться.

– Как призраку от экзорцизма?

– Не столь радикально, мой тан. Скажем, ужин с кем-нибудь из ваших друзей в достойном заведении.

– Что я слышу, Валь… – удивление Диего было вполне искренним. – Ты. Предлагаешь. Мне… и с кем же, позволь узнать? И где?

– Если вам и впрямь интересно мое мнение, – коротко поклонился Вальдес, – то я бы порекомендовал «Тещу боцмана», в качестве же партнера – благородного тана…

– … в чине ка-лейтенанта, – закончил Раскона. – Но Валь… я решительно не понимаю тебя! Ты говоришь так, словно…

…словно герцог выполнил мою просьбу, мысленно закончил он, так и не решившись договорить вслух.

– Мой тан, – неожиданно для Диего его слуга улыбнулся – широко, не сдерживаясь. Это само по себе было странно – Раскона не взялся бы сказать, когда в последний раз подобная улыбка озаряла лицо его наставника, – но последовавшие за ней слова едва не вогнали маленького тана в ступор: – Я предлагаю вам спор. И ставлю свое жалование за полгода, что вернувшись домой, вы обнаружите кое-что нежданное.

В какой-то миг Раскона всерьез усомнился, что рядом с ним идет настоящий Вальдес Марратоа. Облик, походка, речь, манеры – все было прежним, подобного сходства мог достичь разве что сотворенный Высокой магией двойник, но кому могло бы потребоваться подменять его слугу? Глупость, нелепица, однако… спор?! На деньги?! Его наставник был великолепным игроком, но как только над карточным столом раздавался звон монет, Вальдес немедленно покидал свое место. Старый обет, объяснял он, это как старый друг – иной раз в тягость, но так жаль расставаться.

– Валь, если даже герцог вдруг решил… мы шли быстро, и курьер…

– Мы уже почти пришли, – Вальдес вытянул руку и жестом уличного фокусника извлек из-за уха Диего ключ от калитки. – Жалование за полгода. Принимаете ставку?

Раскона нашел в себе силы только на утвердительный кивок. Марратоа распахнул калитку. Затем – маленький тан едва поверил своим глазам – вприпрыжку, словно торопящийся на свидание влюбленный, обогнал Диего и принялся греметь замками входной двери.

– Прошу, мой тан!

Диего распахнул дверь – и замер! Сквозняк из дома остро пах грозой – верный признак недавнего использования телепортационной магии – а посреди стола в прихожей продолговато темнел сверток с хвостом из разноцветных лент.

Вечер того же дня, в «Теще боцмана».

Самую лучшую, по мнению Диего, характеристику «Теще боцмана» дал поэт, философ и бретер тан Касад Сизый Нос, назвавший это строение Итореном в миниатюре. Впоследствии Касад утверждал, что именно за эти слова он был незамедлительно подвергнут гонениям и лишениям сроком на двадцать дней, но ему мало кто верил. Нарушение общественной благопристойности само по себе весит не меньше пяти дней, а поскольку уволакивавшие поэта стражники, во-первых, недооценили объем выпитого Касадом, а во-вторых, не потрудились завязать его штаны, то к сроку добавилось еще и оскорбление действием при исполнении.

Со стороны улицы дом выглядел почти пристойно – величавый, в характерном для прошлого века вычурно-пузатом стиле, со слегка пожелтевшей, но все же регулярно подновляемой побелкой. Пожалуй, единственным, что могло вызвать удивление у случайного прохожего, являлось отсутствие входа на первый этаж – вместо него имелась лестница до второго.

Поднявшийся по ней попадал в Белую залу – скатерти на столах, занавески на окнах, четверка гипсовых статуй по углам. Это напоминало скорее Кумберлянд, чем Иторен, а поскольку и кормили здесь в тамошнем же стиле – без особых изысков, но сытно и относительно дешево, – то ничуть не удивительно, что среди завсегдатаев Белой преобладали офицеры Королевского флота. Разумеется, из числа тех, чье звонкое имя не было подкреплено столь же звонкой цифрой годового дохода. Таким нечего было делать на третьем этаже – с его восточной роскошью и немалыми ценами.

Загадка же входа разрешалась просто: любопытствующему прохожему достаточно было лишь обойти таверну – и обнаружить, что каменный фасад скрывает за собой слегка перекосившееся деревянное строение. Здесь-то и был вход на первый этаж, где дрянное вино лилось рекой вперемешку с божбой, а порой и кровью, где черепа разбивали так же легко, как глиняные кувшины. Здесь жратва была уже не относительно, а просто дешевой – только не стоило лишний раз интересоваться ее происхождением. И если со второго этажа иной раз все же поднимались на третий, то с первого куда чаще спускались в подвал: к водянистой похлебке. Ну а в качестве мясного – стаи блох на земляном полу!

По долгу службы Диего уже случилось побывать и на третьем этаже, и в подвале. Сегодня он впервые получил возможность ознакомиться с меню второго этажа.

– Не понимаю, как это можно есть, – признался Раскона.

Сидевший напротив него ка-лейтенант отложил в сторону ложку, промокнул салфеткой усы и удивленно посмотрел на собеседника.

– Что вы имеете в виду, тан Диего?

– Это же не, хм, еда, – Раскона покосился на стойку и, склонившись над столом, горячо зашептал: – При всем почтении к тане Долорес, омлет со шкварками является вершиной кулинарных способностей ее поваров. Блюдо же наподобие вашего, Энрике, ирадийского грибного супа, находятся далеко за их пределами.

– Спорить не стану, – офицер снова взялся за ложку, – замечу только, что на мой вкус этот суп вполне съедобен. Особенно после трехнедельного крейсерства в обществе вяленой трески, сухарей и бочек с подпорченной солониной.

– Ужасные вещи вы говорите, – вздохнул маленький тан. – Надеюсь, судового казначея уже повесили?

– У вас, тан Диего, – усмехнулся ка-лейтенант, – какие-то очень странные представления о порядках в Королевском флоте. За что, по-вашему, должны были бы вздернуть нашего доброго толстяка Рикардо? Ведь порченая солонина перекочевала в наш трюм прямиком со склада снабжения.

– Но ее же не телепортировали туда ночной порой? Или ваш добрый пузан в любое время суток не способен отличить гниль от нормального мяса?

– Думаю, все было проще, – сказал Энрике. – Когда выбирать приходиться между полным отсутствием припасов и солониной второй свежести, то поневоле забываешь о разборчивости. Разве на суше с этим обстоит иначе?

– За всю королевскую армию не скажу, – Раскона оглянулся на окно, из которого как раз в этот момент донеслись звуки «Огонь мы в сердце в бой несем…», исполняемого пьяными голосами числом не менее пяти. Ах да, вспомнил он, сегодня же у «единорогов» праздник, именины шефа полка, принца Эстевана. – Но интендант, попытавшийся сыграть подобную штуку с «Саламаникой» задержался бы на свете минут на пять, пока наберут хворост в соседнем лесочке. А в Гадроке – и того меньше.

– В гвардейской кавалерии много рядовых, чьи фамилии начинаются с «ги», – заметил ка-лейтенант. – На флоте вы такого не сыщете.

«Именно это я и намерен изменить, – подумал Диего. – И не только это».

– Однако, – Энрике с видимым сожалением отодвинул пустую тарелку. – Вы ведь пригласили меня вовсе не для того, чтобы обсудить вкусовые достоинства флотского пайка или здешней кухни, верно?

– Верно, – Диего поднял руку. – Но сначала… какое вино предпочитаете?

– С вашего позволения, – ка-лейтенант слегка кивнул Диего и, повернувшись к слуге, договорил: – Я предпочту эль. Полпинты, с ледника.

– Буд`сполнено, тан. Вам тож самое?

– Ни в коем случае! – поспешно произнес Раскона. – Для меня принесите бутылку молодого кэльпи.

– Э-э… – озадаченный слуга потянулся к затылку, – белого или красного, тан?

– Кэльпи, – сквозь зубы процедил Диего, – только красное и бывает.

– Виноват-с.

Слуга попытался изобразить смиренное раскаянье, для чего уставился в пол и принялся ожесточено теребить когда-то белый, но давно уже серый – местами до коричневого – фартук.

– Это бутылки в веревочной оплетке с красной сургучной печатью на горлышке, – пришел на помощь слуге Энрике.

– О, бл`дарствую, тан ка-лейтенант. Щас все бу.

– И где только здешняя хозяйка набирает эдаких дуболомов?! – едва дождавшись, пока серый фартук скроется за дверью, выдохнул Раскона.

– Здесь же, только этажом ниже, – пожал плечами Энрике. – Этого, видимо, подобрали недавно, вот бедняга и путается. Вам стоило бы спросить у него, где находится грота-стаксель, Диего – уверен, ответ вы бы получили куда как быстрее.

– Бедняга…

– Зал над нашими головами обслуживает бывший адмиральский вестовой, – сообщил ка-лейтенант. – Уж он-то наверняка знает даже как выглядит ваше любимое розовое кантабрийское. На самом деле, – тоном ниже добавил ка-лейтенант, – я немного удивлен, что вы не назначили встречу там.

– Все очень просто. На третьем слишком уж много…

– Ваш заказ, таны!

– Держи! – опередив потянувшегося за кошелем Энрике, маленький тан кинул на поднос двойной лерр. Монета тут же отправилась в передний карман фартука, взамен же на подносе появилась горка меди – мокрой, зеленой, с сильным запахом рыбы.

– Сдачу оставь себе.

– Бл`дарствую, тан!

Раскона дождался, пока пятящийся задом – и едва не своротивший при этом соседний столик – слуга удалится и, наклонившись, шепотом закончил:

– … посторонних ушей.

– Неужели? А я, признаюсь, считал, что именно там предпочитают вести, – Энрике ненадолго задумался, – переговоры, требующие, как говорят ликты, строгой конфиденциальности.

– Так и есть, – подтвердил Диего. – Потому их – в отличие от чавканья голодных младших офицеров и пьяных воплей матросни – и слушают все, кому не лень. Тана Долорес, несмотря на заверения, которые она столь щедро рассыпает своим клиентам, на деле удивительно беспечна в вопросах магической безопасности. Впрочем, – добавил он, – ходят слухи, что беспечность эта приносит ей больше, чем весь остальной трактир. Это, как я сказал, всего лишь слухи, но слухи с отличием… – Раскона провел пальцем от левого плеча ко второй сверху пуговице камзола и его собеседник понимающе кивнул.[8]8
  Черный с красным галун от левого эполета ко второй пуговице является принадлежностью мундира офицера Королевской Черной Стражи.


[Закрыть]

Была и еще одна причина, о которой тан вовсе не собирался говорить вслух – среди посетителей третьего этажа ка-лейтенант в своем «парадном», со следами штопки, мундире выглядел бы как серый деревенский цепняк среди стаи завитых собачонок придворных дам. Ничем хорошим такое соседство не кончается, а Энрике был нужен маленькому тану в целости, сохранности, добром здравии, ну и, разумеется, не в роли беглеца от закона и мести родных какого-нибудь не по шпаге острого на язык юнца.

– Вот, значит, как, – повторил Энрике.

– Полагаю, – Диего привычным движением выдернул пробку, – все дело в умении таны Долорес задирать юбку. Зачем говорить «нет», если за «да», платят и платят щедро.

– Спасибо, что просветили. Если я когда-нибудь стану адмиралом, буду знать, где не стоит отпускать язык в свободное плаванье, – Энрике приподнял кружку, насмешливо глядя поверх пенного холма на собеседника. – Ваше здоровье, Раскона! Ох… вы слышите?!

Раскона вновь посмотрел в окно. Сводный хор «единорогов», очевидно, свернул за угол, и сейчас кружева занавески колыхались в такт мелодии скрипки. Удивительно нежной и чистой.

Он знал скрипачку – впрочем, в Тарриме трудно было найти того, кто не слышал о ней. Диего также знал, что догадки толпы о ее происхождении таят под собой нечто большее, чем пустопорожние сплетни насчет всегда скрывающей уши прически. Что на все предложения выступить где-либо за деньги она отвечала лишь смехом – даже на приглашение ко Двору. Что святые братья из Башни Смирения давно хотели бы познакомиться с ней поближе. И что сдерживает их не особый указ короля, а простое знание: стоит им хоть пальцем коснуться Поющей Морю, как Таррим взорвется – мгновенно и весь, как взрывается бочка с порохом от шальной искры.

– Второй раз удается услышать ее, – хрипло прошептал Энрике, когда музыка смолкла. – А вам?

– Четвертый.

– Счастливчик! – тяжело вздохнул ка-лейтенант, на щеках которого поблескивали две влажные дорожки. – Все вы тут счастливчики. Но, Великий Огонь, как она это делает?! Какое колдовство тут замешано?

«Если это и магия, – подумал Диего, – то магия эта не от людей».

– По крайней мере, – вслух сказал он, – это больше, чем просто музыка.

– Я бы отдал обе ноги, чтобы слышать ее хоть раз в полгода…

– Одной вполне достаточно.

– В каком смысле?

– Знаете желтое здание на краю мола? – Раскона указал на стену за правым плечом собеседника. – Бывшая казарма портовой стражи. Сейчас там приют ордена Двух Сестер для моряков Королевского флота, увечных, разумеется. Она играет им почти каждый месяц. Так что, – закончил маленький тан, – если вашу ногу оторвет вражеское ядро, не спешите бросаться за борт.

– Не буду, – ка-лейтенант поднял кружку и с почти детской обидой уставился на едва покрытое пеной дно. – Странно… когда это я успел?

– Вы слушали и пили, – сказал Диего. – Мой бокал, как видите, тоже пуст.

– Эй! Еще полпинты сюда! И…

– Благодарю, моя бутылка еще не пуста.

– Однако… – Энрике прервался, внимательно наблюдая, как на стол перед ним водружают новую кружку с белой шапкой.

– Вы ведь пригласили меня вовсе не для того, чтобы послушать Поющую Морю?

Раскона ответил не сразу. Конечно, полпинты эля вряд ли способны затуманить голову, но с другой стороны… да с какой ни посмотри, зло подумал Диего, выбора-то у меня и нет.

– На самом деле, – сказал он, – я пригласил вас, дабы подвергнуть искушению.

– Вот как? – Энрике качнулся назад, с хмельным интересом разглядывая собеседника. – Не знал, что по ночам вы расправляете крылья и летите превращать в горстки пепла пару-тройку городишек.

– Увы, – в тон ка-лейтенанту отозвался маленький тан. – Я не Черный Дракон. Впрочем, и вы, Энрике, не очень-то похожи на Сына Солнца.

– Хотите сказать, власти над царствами земными предложено не будет? – живо спросил Энрике.

– Увы, друг мой.

– Эх, жаль! – скорбь в голосе ка-лейтенанта прозвучала почти что искренне. – А ведь я всегда мечтал примерить корону.

– Ну-у… – протянул Раскона. – Возможно, треуголка ун-капитана хотя бы отчасти сгладит ваше горе.

– Если это шутка, – после короткого молчания медленно и четко произнес Энрике, – должен сказать, она глупа и совершенно не смешна.

– А если это не шутка? – спокойно спросил маленький тан.

– Тогда, – ка-лейтенант подался вперед, упершись локтями в стол, – я вас очень внимательно слушаю.

– Приказ о вашем повышении может быть подписан уже завтра, – сказал Диего. – Самое позднее – через три дня. Недолго… если учесть, что более, хм, обычным путем производства в следующий чин вам бы пришлось ждать лет восемь, не меньше. У вас ведь нет «ги» перед фамилией, да и сама она… трудно представить, что Кэмпбелл может вызывать симпатию у танов из Адмиралтейства.

– Мой отец верно служил Иторену.

– Но выше полковника так и не поднялся. Нет, Энрике, для второго эполета вам нужно было бы очень громкое дело, подвиг наподобие абордажа «Карлсруэ». Верю, вы бы не отказались второй раз сыграть в орлянку с Темным, но сейчас – мир. Непрочный, зыбкий, который может хоть завтра обернуться громом пушек или затянуться лет на пять или даже десять. Все ваши одногодки давно уже получат капитанство…

– Довольно… – ка-лейтенант отбросил прочь смятую салфетку. – Это все?

– Все? – удивленно приподнял бровь Раскона. – Нет, это лишь начало. Помните, вы как-то поведали мне о чувствах, которые питаете к некоей благородной танессе из рода…

– Я был пьян!

– Хотите сказать, в трезвом виде эта девушка вас не интересует? – вкрадчиво спросил маленький тан. – Эй, постойте, не надо тянуться к эфесу. Дослушайте сначала.

– Я… слушаю вас.

– Как я понимаю, – продолжил Диего, – родители этой танессы схожи с танами адмиралами в том, что вряд ли когда-либо дадут согласие на ее брак с человеком по фамилии Кэмпбелл. А еще мне отчего-то кажется, что к тану из боковой, захудалой, но все же ветки рода ги Тадеко будет проявлено куда больше внимания.

– Не понимаю.

– Терпение, мой друг, терпение. Дело в том, что среди моих владений есть одно небольшое…

«Вернее сказать, крохотное».

– …поместье. Доход с него не превышает дюжины…

– Сан? – с усмешкой предположил ка-лейтенант.

– Нет, корзин полудиких яблок. Впрочем, – добавил Диего, – если вы любите варенье с кислинкой…

– Обожаю!

– Это хорошо, – кивнул маленький тан. – А еще у этого клочка земли есть одно забавное свойство – поместье является майоратом и в качестве такового дает своему владельцу право добавить к своей фамилии… другую фамилию. Для меня, как вы понимаете, в подобной добавке нет ровно никакой ценности, а потому я бы охотно уступил ее достойному человеку. На крайне выгодных условиях.

– Что за условия?

– Ну, скажем, – Диего глянул на потолок, с задумчивым видом пригладил пальцем бородку, – личная присяга сроком на двадцать лет. Ранения и прочие напасти, да хранит нас Великий Огонь от них, считаются, как говорят в таких случаях стряпчие, форс-мажором.

– Знаете, Раскона, – медленно произнес ка-лейтенант. – Роль Черного Дракона вам очень хорошо удается.

– А ведь я еще не закончил.

– Так продолжайте же.

– Как вам известно куда лучше меня, Энрике, – Диего потянулся за бокалом, – имя и чин в наши дни еще не все слагаемые успеха. Как говорит со сцены герой великого Рэтленда: «Деньги правят миром». И он прав, друг мой. У вас еще остался эль?

– Да.

– Тогда предлагаю тост…

– Мы еще не пили за короля, – напомнил ка-лейтенант.

– В самом деле? – удивился Раскона. – Ах, действительно. В таком случае я расширю свое пожелание. Итак, давайте выпьем за короля Бирка и казну его, да не опустеет она во веки веков!

– А что, ей угрожает подобное несчастье?

– Хвала Огню – нет! Иначе для чего б мы держали на приколе добрую треть флота, включая новые корабли, к чему б нам были офицеры, годами не видящие волн? А офицеров-то этих многовато, ведь у нас издавна заведено, что на флот подаются те, кто не смог сделать карьеру… ну, скажем, в кавалерии. Вот и выходит – мало кораблей в море, много людей на суше. А выход? Половинное жалование! Энрике, это воистину гениальное изобретение, не находите?

– Нахожу.

– Еще бы. Я никогда не сомневался в вашей мудрости. Да вы пейте, пейте, у вас же почти треть кружки осталась. Так, о чем же я…

– О половинном жаловании.

– И верно. Великая штука, – Раскона восхищенно цокнул языком, – экономит казне уйму денег. Вот вы, к примеру, сколько получали ун-лейтенантом… на берегу?

– Шесть дукариев ежемесячно.

– Вот видите. А иметь шесть дукариев и не иметь шесть дукариев – это в сумме уже целый сан. Золото, сладкое золото, – промурлыкал Диего. – Да и с выплатой оставшейся половины можно не торопиться. Помните генерала Пеларгоза? Четыре месяца тан генерал не платил своим войскам, а когда они были готовы взбунтоваться – повел их на штурм Ароссы. И лишь когда город был взят на копье – расплатился, за живых и мертвых, честно… почти. А из этого, Энрике, – наклонившись, шепотом продолжил маленький тан, – следует законный вопрос: если можно не платить армии на войне, то к чему деньги флотским в дни мира?

– Видимо, ни к чему.

– Вы правы как никогда, друг мой, – прочувствованно выдохнул Диего. – За это стоило бы выпить. Увы, моя бутылка показывает дно.

– Закажите вторую.

– Нет-нет, – замотал головой маленький тан, – это будет уже лишнее. Лучше напомните мне, о чем я говорил.

– О деньгах.

– Верно, о них, родимых. Так вот, есть один способ… – Раскона икнул. – Нет, не так. Есть одна маленькая война, которая никогда не прекращается. И есть одна работа, не самая почетная, но как бы это сказать… а, оплачиваемая сдельно! То есть, она будет оплачиваться сдельно, если кто-то, точнее кое-кто продемонстрирует успехи на этом поприще. Тогда – хоп! – казначейством вводится новый сбор, по примеру «аварийного налога[9]9
  6%-ный сбор «на обеспечение» со всех перевозимых через океан товаров. Расходовался на содержание Конвойной эскадры.


[Закрыть]«и с этого сбора оплачиваются… успехи. Понимаете, как интересно?

– Невероятно интересно, – процедил ка-лейтенант. – А можно узнать, что ж это за работа?

– Конечно, – расплылся в улыбке Диего, отворачивая скатерть. – Следите за руками! О, Темный, я тут пролил немного вина… ну ничего.

Подавшись вперед, Энрике внимательно пронаблюдал за тем, как палец маленького тана рисует в винной лужице не очень прямые, но вполне узнаваемые буквы. КУ. КА. РЕ. КУ.

– На этой работе… – после долгой паузы сказал ка-лейтенант, – не так-то просто будет преуспеть.

– Разве я обещал, что будет легко?

– Нет.

– Впрочем, – Диего аккуратно прикрыл скатертью получившийся образчик живописи в стиле «мазня по вину», – на сей раз у охотника будет одно немаловажное преимущество.

– И какое же?

– Развязанные руки.

– Это, – ка-лейтенант выставил перед собой руки ладонями вверх и принялся разглядывать запястья. Вид у него при этом был крайне удивленный – казалось, на месте манжет он ожидал увидеть чугунные кандалы. – Самое невероятное из всего, что я услышал за сегодняшний вечер.

– Возможно, я немного преувеличил, – сознался Диего. – Веревка все же будет – но длинная!

– В Урсии про такие веревки есть хорошая поговорка, – пробормотал Энрике. – Но… Князь Ночи, даже иллюзия свободы лучше прутьев клетки!

– Я знал, что вам придется по вкусу эта идея.

– Еще как!

Диего торжествующе улыбнулся и, видимо, именно эта его улыбка подействовала на ка-лейтенанта не хуже протрезвляющего эликсира – Энрике отодвинулся от стола и взялся за плечи, словно пытаясь обнять сам себя.

– Ну а какова цена? – хрипло произнес он. – Что тан Черный Дракон желает получить взамен?

– Вы забыли Красную Книгу, Энрике? «Поклонись мне и обретешь…»

– Про личную присягу вы уже сказали, – напомнил ка-лейтенант.

– Верно. А еще, друг мой, я бы весьма и весьма хотел бы увидеть вас в роли первого помощника фрегата «Мститель». Вы наверняка слышали о нем – новенький, всего пару месяцев назад сошел со стапеля на верфи тана Херманна. От казначейства надзирающим был тан ги ле Горо, человек, да будет вам известно, почти болезненной честности, так что никаких «воровских болтов» и прочих неприятных сюрпризов можно не ждать.

– Слышал, – кивнул Энрике. – Строил его сарваер[10]10
  Звание корабельных мастеров (инженеров), соответствующее ун-капитану.


[Закрыть] Ардженцо, а за образец взят был «Разящий молнией». Однако я думал, что его предназначали для Конвойной эскадры.

– Как я понял из объяснений ги ле Горо, – сказал маленький тан – Ардженцо внес дополнения в проект своего учителя. То, что вышло у него, имеет некое сходство с фряжскими «истинными фрегатами»… с планами которых, хвала Великому Огню, наши корабельные мастера не так давно получили возможность свести близкое знакомство. Больше скорость, лучше мореходность. Поправьте меня, но прежде корабли нашего доблестного флота испытывали, гм, некие трудности при стрельбе в океане? Эта прискорбная история с «Воином Света»…

– Дело рассматривалось дважды, – заговорив на более привычную тему, Энрике перестал изображать грешника среди льдов. – Адмиралтейским судом… и трибуналом Четверых, ведь «Воин Света» был «святым кораблем» и его экипаж на четверть состоял из братьев-воинов. И оба раза приговор был оправдательным – капитан Навалья действительно не мог пустить в ход орудия нижней палубы. Правда, – недобро щурясь, добавил ка-лейтенант, – на мой взгляд, это еще не повод сдавать линкор двадцатишестипушечному шлюпу.

– Ну, вы-то заслужили право на столь резкую оценку, – засмеялся Диего, – а я скромно промолчу.

– Вы лучше скажите, в чем подвох?

– Подвох?

– Должность первого помощника на новом фрегате, – медленно произнес Энрике, – звучит как еще одно искушение.

– Это лишь на первый взгляд. А вот когда вы узнаете имя капитана фрегата, мой друг, то вполне возможно, решите, что Черный Дракон был недостаточно щедр.

– Кто же этот злой гений? – с любопытством спросил ка-лейтенант. – Кто-то из ваших друзей по «Саламанике», которому доктор в круглой шляпе[11]11
  Круглые шляпы являлись отличительным знаком судейского сословья.


[Закрыть] прописал заморский климат? И вы хотите, чтобы я занялся утиранием соплей очередного «капитана от кавалерии»?[12]12
  Стоит отметить, что за 100–150 лет до описываемых событий практика назначения капитаном корабля армейского офицера была вполне обыденным явлением в иторенском флоте. Конечно, «капитан от кавалерии» занимался, в основном, административными вопросами, а также командовал солдатами (доля которых в экипаже в те времена также была заметно больше). В вопросах же мореплаванья подобный капитан всецело зависел от маэстро – мастера-судоводителя: должность, позднее замененную в корабельном расписании на первого помощника.


[Закрыть]

– Я бы охотно выдал вам сладкую булочку за верную догадку, – вздохнул Диего, – но здесь их нет. В отличие от нового капитана «Мстителя».