Текст книги "Белый Дух"

Мари долго лежала без движения, боясь обратить на себя внимание мужчины, и разглядывала его волосатые шею, плечи и спину. Он что-то чинил в замке своего ружья, иногда покашливал, при этом мышцы на спине, исполосованной глубокими шрамами, выразительно напрягались.

«Куда я попала? Что мне делать? Как быть?»

Мари всхлипнула, и бородач круто обернулся. Его колючие глаза надолго задержались на её лице. Затем он встал и подошёл к постели.

– Меня зовут Мерль, – сказал бородач, проглатывая почти все звуки, будто ему с трудом удавалось ворочать языком.

«Какая отвратительная рожа! Такие только в сказках про злых волшебников встречаются. А глаза! Ничего в них нет, кроме тупости. Только холодная непрошибаемая тупость. Ни проблеска разума. Я несколько раз видела его в городе, но издали он не казался таким ужасным».

– А ты хороша! – Мерль потрепал Мари по голове и пощупал её пепельные кудри, словно гадая, из какого материала они сотворены. Вчера он целиком был охвачен неудержимым животным желанием и толком не рассмотрел пленницу. – Я ещё не видал таких хорошеньких.

Он распустил ремень и сбросил вонючие штаны. Мари увидела то, чего не видела никогда прежде. Утопая основанием в тёмных зарослях курчавых волос, ей в лицо смотрел массивный длинный предмет с круглым блестящим концом.

«Чудовищно! – поразилась девушка. – Неужели вот этой штуковиной он вчера истязал меня? И он намерен повторить всё это?!»

В лицо Мари ударил знакомый запах его грязного рта. Она невольно отпрянула от прикосновения, но не запротестовала, прекрасно помня тяжёлый и злой кулак дикого мужчины. Мерль отшвырнул покрывало, под которым пряталась девушка, и его могучий член, явно не знакомый с правилами гигиены, ещё больше налился нетерпением.

– Давай, давай, – рыкнул Мерль.

Мари стиснула кулаки и сглотнула слюну. У неё перехватило дух от ожидания вчерашнего кошмара…

Через некоторое время мужчина выбрался из кровати и почесал своё заросшее лицо. Девушка покорно продолжала лежать на спине.

– Всё, дура, – Мерль поглядел на неё через плечо, – ноги сдвинь, не то опять захочу, а мне уходить надо. Дома жрать нечего. Пойду, может, подстрелю чего-нибудь. – Он удовлетворённо оскалился, протянул руку и больно стиснул одну из грудей Мари. – Славно, что ты мне подвернулась.

Он натянул на себя кожаные штаны и заштопанную во многих местах красную рубаху, нацепил сумку, перебросил через плечо рог с порохом, подхватил ружьё и без слов покинул дом. Дверь надсадно скрипнула.

Наступила тишина.

Мари потрогала своё лицо. Губы после вчерашнего удара сильно раздулись, казалось, что рот вывернулся наизнанку.

– Мерль, – повторила она имя бородача, – Мерль Падальщик. В чём я провинилась перед Господом, что попала к этому ужасному человеку? За что мне послано такое испытание?

Оглядев себя, она вздохнула и с удивлением отметила, что сегодняшний опыт вовсе не породил в ней прежнего отвращения.

Снаружи послышался конский топот. Бородач уехал.

Мари приоткрыла дверь и опасливо выглянула наружу. Метрах в двадцати от хижины мирно журчал прозрачный ручей. У каменистого дна лениво плавали серебристые рыбёшки. На другой стороне берег, заваленный мшистыми глыбами, круто взбирался вверх.

«Что это за место? Далеко ли до Сен-Августина? Почему он уверен, что я не сбегу? – раздумывала девушка, осматриваясь. – Видно, Мерль знает, что самостоятельно мне не выбраться из этого медвежьего угла.»

Она добрела до ручья. Холодная вода окатила голые ноги.

«Надо вымыться. Я вся пропахла… Провоняла… Как мне тошно…»

В примыкавшем к дому небольшом загоне стояло три лошади. Одна из них принадлежала Джорджу Торнтону.

«Боже! Джордж, мой милый Джордж! Где ты сейчас? Жив ли ты? Что с тобой сделал этот страшный человек?»

Джордж добрёл до Сен-Августина только к утру и рухнул без сил посреди улицы. Голова раскалывалась от полученного удара. Сломанный нос не дышал. Лицо распухло, под глазами расплылись лиловые синяки. Кровь уже запеклась, волосы слиплись чёрными комьями, спутались с приставшими к голове стеблями травы.

Как только Джорджа увидели, поднялась страшная суета.

– Скорее! Торнтон вернулся!

– Он один! Коляски нет! Лошади нет!

– Парень весь в крови!

– А где Мари? Она с ним?

Очень быстро на улице собралась толпа. Расталкивая друг друга, все норовили пробраться к обессилевшему юноше и лично выяснить, где он пропадал всю ночь и не с ним ли была Мари Дюпон. Наконец кто-то сообразил перенести его в ближайший дом. Прибежал Эндрю Торнтон, отец Джорджа, весь всклокоченный и ощетинившийся густыми серыми усами; он на ходу надевал замшевый сюртук и не успел даже полностью заправить за пояс серую холщовую рубаху.

– Мальчик мой, что стряслось? Ты цел? Почему ты в крови?

Джордж собрался с силами и попросил воды. Напившись, он долго смотрел куда-то вдаль сквозь людей, затем начал говорить, с трудом шевеля пересохшими губами. Голос срывался, но юноша всё же сумел поведать о прогулке на двуколке и о встрече с Мерлем.

Старший Торнтон задумчиво смотрел на сына.

– Вот так история! – крякнул кто-то.

В следующую минуту в комнату влетел Люсьен Дюпон.

– Где этот мальчишка?! – закричал отец девушки. Он раскраснелся, пыхтел, с губ срывалась слюна. В руке он держал ружьё и, казалось, намеревался выстрелить в любого, кто встанет у него на пути. – Дайте мне взгреть этого сосунка! И как только ему в голову взбрело такое?!

– Успокойтесь, сэр, хватит! – Эндрю Торнтон шагнул вперёд. Одна его рука лежала в кармане сюртука, другой он разглаживал усы, точно успокаивая себя. – Не время сейчас метать молнии.

Дюпон выпучил глаза.

– Что? – прокричал он по-французски. – Какого дьявола! Ты вздумал заступаться за этого слизняка? Твой сын погубил мою дочь! Опозорил! Уничтожил!

Собравшиеся в комнате отшатнулись от обоих отцов.

– Возьмите себя в руки, сэр, – строго произнёс старший Торнтон по-английски, – ведёте себя, как плаксивый мальчишка… – И добавил по-французски: – Мы с вами никогда не были близки, так что обращайтесь ко мне на «вы».

– Что?! – взревел Люсьен. На мгновение всем показалось, что он вскинет ружьё. – Что?

– Не хватало нашей семье такого позора! – послышалось шипение его жены. – И как только Мари могла сделать такое! Встречаться с каким-то бакалейщиком, да к тому же англичанином! Будто нет в Сен-Августине фамилии поприличнее, чем Торнтоны!

– Да замолчи ты! – вдруг рявкнул Дюпон на жену.

– Этот ничтожный тип… – Она почти завизжала, но Люсьен свободной рукой схватил её за плечо и сильно встряхнул.

– Не хватает сейчас только бабских соплей! – Он грозно сверкнул глазами. Ему лучше других было известно, что ни при каких обстоятельствах нельзя было допускать подобных оскорблений в тесной общине.

– Угомонитесь же! – теперь не выдержал Торнтон и неожиданно для всех вырвал ружьё из рук Дюпона.

– Сударь, – угрюмо, но без злости проговорил Люсьен, – вы правы, нам всем надо собраться с мыслями. И не обращайте внимания на мою жену.

– Не обращаю. – Отец Джорджа с подчёркнутым равнодушием отвернулся от мадам Дюпон и возвратил ружьё Люсьену. – Вот ваш карабин. Давайте же найдём лучшее применение нашей энергии. Нечего сотрясать воздух словами. Вы всегда славились рассудительностью, сэр. Возьмите же дело в свои руки.

– Надо немедленно собрать отряд. – Дюпон обвёл взглядом собравшихся. – Кто отправится со мной на поиски моей девочки?

– Едем! Едем! – дружно рявкнул в ответ десяток голосов.

– Я тоже поеду, отец, – проговорил с трудом Джордж, пытаясь разлепить заплывшие глаза.

– Куда тебе! – сурово отозвался Эндрю Торнтон.

– Это моя вина… Я должен… Я люблю Мари…

– Помогите мне перенести его домой. – Отец демонстративно не обратил внимания на слова сына. – Надо дать ему отдохнуть… Джентльмены, я прошу прийти в мою лавку тех, кто войдёт в отряд. Как только мой сын будет в состоянии подробно объяснить, где на них напал тот человек, можно будет отправляться в путь.

– Бедная девочка, – всхлипнула мадам Дюпон.

– Значит, опять Мерль?! – крякнул стоявший за спиной Люсьена Жерар и почесал голову сквозь свою красную шерстяную шапочку. – Жаль, что не удалось вздёрнуть его вместе с Саймоном…

Через пару часов на улице перед танцевальным залом собрался почти весь городок. Лошади возбуждённо всхрапывали, били копытами. Люди взбудораженно обсуждали случившееся, высказывали догадки, предлагали свои маршруты, обещали нашпиговать Мерля Падальщика свинцом и разорвать его лошадьми. В руках у всех были длинные кремнёвые ружья, на поясах – сумки с пулями, рога с порохом, ножи. Значительная часть пришедших людей была похожа на Жерара – они почти всю свою жизнь отдали лесу и горам, часто соприкасались с индейцами, привыкли ходить в такие края и попадать в такие переплёты, о которых и рассказывать страшно. Эти мужчины сразу выделялись своим обликом: суровые лица, прокопчённая замшевая одежда, никаких ненужных украшений. Пришли и такие, кто в молодости промышлял охотой или зарабатывал на пропитание наёмным солдатом, но с годами сменил бурную жизнь на ровное существование за конторкой в торговой лавке и успел позабыть, что такое ночёвка на сырой земле под открытым небом. Были и такие, которым никогда не приходилось не только спать у костра, но и пользоваться оружием; впрочем, этих последних насчитывались единицы, и они вовсе не думали заниматься поимкой Падальщика, а вышли на улицу из любопытства.

Люсьен Дюпон пришёл первым и ждал в седле, когда соберутся добровольцы.

– Едем же! – воскликнул наконец он, и конный отряд человек в десять помчался по улочке, устрашающе крича и поднимая клубы пыли.

Эндрю Торнтон устало махнул рукой вслед умчавшимся всадникам.

– Как думаешь, найдут? – спросил пробитый кашлем голос в толпе, продолжавшей топтаться перед танцевальным залом.

– Чёрт его знает, – ответил другой.

Эндрю Торнтон погладил свои усы и повернулся, чтобы уйти. В этот момент он почувствовал на себе чей-то взгляд. Оглянувшись, он увидел мадам Дюпон. Она смотрела на него такими печальными глазами, что у него заныло сердце. Он вздохнул, одёрнул свой замшевый сюртук и неторопливым шагом побрёл домой, к лежавшему в горячке сыну…

Час спустя отряд обнаружил брошенную коляску и одну из туфелек Мари.

– Вот следы, – сказал Жерар, указывая рукой на сорванные с кустарника листья.

– На оленью тропку двинул, – добавил другой, не меняя бесстрастного выражения лица.

– Что с Мари? – нетерпеливо спрыгнул с коня Дюпон. – Это её туфелька. Дайте мне взглянуть.

– Мерль был на лошади, прихватил и торнтоновскую кобылку, – продолжали разбираться следопыты, не обращая внимания на него. – Здесь он девчонку на кобылку усадил.

– Она жива?

– Зачем ему везти с собой мёртвое тело? – Жерар устремил на него вопросительный взгляд и перебросил ружьё в другую руку.

– Слава Богу!

– Рано славить Господа, – холодно прозвучал чей-то голос, и Люсьен Дюпон, почувствовавший было облегчение, сразу сник.

Весь день Мари провела на лежанке, свернувшись калачиком и укрывшись мягкими шкурами, источавшими сильный запах. Вечером бородач вернулся и долго возился снаружи. Войдя в дом, он вытер измазанные в крови руки о штаны. Он остановился перед кроватью и сдёрнул с девушки одеяло.

– Всё валяешься? Я антилопу приволок. Жрать-то хочешь, дура? – прогнусавил Мерль сквозь бороду, но не предложил ничего из еды, а привалился к Мари и властно раздвинул её ноги. Затолкнув два пальца в нежную мякоть, он уткнулся слюнявым ртом в ухо девушке. – Дура…

Нет, не о такой любви мечтала Мари, не о таких любовных утехах…

На рассвете что-то громыхнуло снаружи, и Мерль со звериным рыком вывалился из кровати, больно придавив девушке руку. Не одеваясь, он схватил лежавшее на столе ружьё, второе ружьё снял со стены и метнулся к двери, которую вечером забыл запереть на засов. Его голое волосатое тело прижалось к дверному косяку, и Мари увидела, как бородач весь напружинился. Всё в его позе говорило о присутствии угрозы.

«Вот что-то сейчас случится, что-нибудь очень скверное», – почти равнодушно подумала девушка.

Дверь приоткрылась, и на пороге появился человек, прикрытый лишь длинной набедренной повязкой. Длинные косы и белое перо в волосах сказали Мари, что за дверью стояли индейцы. Дикарь не успел сделать ни шагу, как ружьё в руках Мерля громыхнуло и помещение наполнилось едким дымом. Человек в дверном проёме отпрянул и схватился за бок. Мерль отшвырнул разрядившееся ружьё и поднёс другое к плечу. Воспользовавшись замешательством индейцев, он направил ствол точно в лоб второму дикарю. Прогремел выстрел, пуля попала в цель и отшвырнула жертву на пару метров.

Мерль схватился за дверь, надеясь успеть запереть её, но тут появилась очередная намазанная жиром фигура и вцепилась в ружьё бородача. Мерль рванул оружие на себя, но дикарь не ослабил хватки и резким движением выволок бородача наружу. Что-то мелькнуло в руке нападавшего, и плечо Мерля окрасилось кровью.

Мари затаила дыхание и следила за дикой схваткой, боясь пропустить малейшее движение, словно от её внимания что-то зависело. Чуть поодаль Мари увидела ещё несколько индейцев. Они напряжённо наблюдали за сцепившимися, но не предпринимали попыток помочь соплеменнику. Один из них отошёл к застреленному товарищу и потрогал его развороченную свинцом голову. Другой дикарь склонился над человеком, которому Мерль Падальщик прострелил бок, и помог раненому подняться. Тот медленно встал на колени и удручённо покачал головой. Мари разглядела на его затылке чучело воронёнка, привязанное к волосам кожаным шнурком.

Дважды бородач бросался вперёд, но не сумел ухватиться за индейца. На третий раз Мерль потерял устойчивость и упал на бок. Из его стиснутых губ вырвалось невнятное ругательство. Туземцы шагнули вперёд и образовали полукруг. Упав, бородач выпустил ружьё, но индеец не кинулся за упавшим оружием. Рука с ножом сделала короткий выпад и ударила белого человека под рёбра. Мерль зарычал, но продолжал, несмотря на боль и уже очевидный исход схватки, бороться. Он видел перед собой горевшие глаза индейцев. Он слышал зловещий звук расползавшейся у себя на боку кожи, звук лившейся на землю крови. Надежды не оставалось. Он заставил себя сжаться в комок и бросился под ноги противнику, чтобы свалить его, подмять под себя и вцепиться зубами ему в горло. Но дикарь легко перепрыгнул через окровавленное тело, ловко вонзил лезвие под густую бороду Мерля и, коротким движением перерезав ему горло, отступил на шаг. Голова поверженного врага сильно завалилась назад, почти к спине.

Мари находилась в оцепенении, не в силах пошевелить даже пальцем.

«Что эти краснокожие сделают со мной? Теперь они и меня зарежут. Какие они жуткие, какие грязные», – пульсировали мысли в голове девушки.

Когда индейцы бесшумно шагнули в дверь, держа наготове дубинки, Мари осталась сидеть в той же позе, предоставив им возможность разглядывать её обнажённое тело. Дикари сбились перед ней в кучу и долго стояли, ничего не предпринимая и не говоря. Казалось, их охватили чувства не менее сильные и необъяснимые, чем белую девушку. Двое из них были вымазаны с головы до пояса чёрной краской.

«Они пришли за мной прямо из ада», – решила несчастная девушка.

Лицо индейца, убившего Мерля, было разрисовано неровными белыми полосками. Остальные четверо казались выкупанными в масле – так блестела их кожа. У всех были длинные волосы, заплетённые в косы у висков, у некоторых над лбом волосы торчали, как корявый пенёк, стянутые зачем-то в большой тугой узел.

После продолжительного молчания тот, что был ранен пулей, шагнул вперёд. По его животу и ногам текла кровь. Чучело птицы на его затылке выглядывало из-за смазанных жиром волос, совсем как живое существо. Дикарь протянул руку и поднял, словно зачерпнув ладонью воды, рассыпанные по плечам пепельные волосы Мари.

«И этот тоже изучает меня. Всем не даёт покоя цвет моих волос», – подумала она.

Запачканные пальцы дикаря ощупали тяжёлую прядь, и он что-то сказал. Остальные дружно согласились с ним. Мари громко сглотнула слюну. Осматривавший её краснокожий потрогал её груди и живот, затем помусолил двумя пальцами волосы между ног, словно ожидая чего-то особенного, после чего осторожно, почти суеверно, ощупал её влагалище и понюхал свои пальцы.

Мари зажмурилась, убеждённая в том, что индейцы тоже собирались насиловать её. Но они отступили и стали обсуждать что-то, изредка бросая на неё взгляды, полные любопытства. Лишь гораздо позже она узнала, что они впервые увидели белую женщину, что их поразил цвет её волос и глаз. Они даже подумали, что она могла быть не человеческим существом, а демоном. Убедившись, что перед ними обыкновенная женщина, они стали гадать, как с ней поступить.

– Это просто женщина, – сказал раненый индеец, обернувшись к соплеменникам, и снова понюхал свои пальцы. Его звали Крапчатый Ястреб, он был вожаком отряда.

Мари напряжённо вслушивалась в речь дикарей, пытаясь понять хоть что-нибудь. Но смысл их слов оставался скрыт от неё, а так как всякая неизвестность легко приводит человека в тревожное состояние, девушка, и без того напуганная сверх меры, чувствовала, что готова лишиться сил в любую минуту.

– Я тоже думаю, что она ничем не отличается от наших женщин и мы можем забрать её с собой, – высказался другой индеец. Волосы на его голове были туго стянуты в косы за ушами, а надо лбом стояли дыбом, густо смазанные салом. – Мы без колебаний увозим женщин Плоских Голов, женщин Вороньих Людей, женщин Полосатых Перьев. Это такая же женщина.

– Она отличается цветом волос, – возразил третий дикарь. – Мы не знаем, что означает такой цвет. Он может быть добрым знаком, но может предвещать беду. Кто знает, не таится ли в её теле страшный недуг, сделавший её волосы похожими на покрытую инеем траву?

– Волчья Рубаха, ты забываешь, что все белые люди отличаются от нас цветом волос.

– Все белые люди чем-то больны! – воскликнул с вызовом Волчья Рубаха. – Разве ты, Короткий Хвост, будешь спорить с этим?

– Белые люди кажутся мне очень странными, – согласился Короткий Хвост.

– Я потрогал её, – снова заговорил Крапчатый Ястреб, прижимая ладонь к окровавленному боку, – и я не боюсь её. Если она наш враг, то я уже покорил её, так как совершил подвиг, дотронувшись до неё. Но она не наш враг. Мы не знаем, кто она, но она не отвергла моей руки, когда я проверял у неё между ног. Вы все видели. Она согласилась с моим прикосновением. Мне понравилось, как она приняла мои пальцы. Я возьму её с собой и сделаю моей второй женой.

– Неужели тебя не пугают её волосы? Это волосы старого человека, они словно седые, хотя сама она молодая, – нахмурился Волчья Рубаха. – Среди нас нет таких. Я не спорю, она красива, но что, если она вдруг начнёт рожать детей с седыми косами, а не с чёрными, как это задумал Творец? На кого тогда станут похожи Черноногие?

– Нет, я не боюсь, – ответил Крапчатый Ястреб. – Я везу её с собой. Если я в дороге умру от полученной раны, то вы вольны поступить с ней по своему усмотрению. Но я не умру. Я чувствую, как я наполняюсь новой силой, глядя на эту молодую женщину…

– Брат мой, – Волчья Рубаха положил руку на плечо Крапчатого Ястреба, – мы отправились с тобой в поход не за белой женщиной. Ты видел во сне священный свёрток из шкуры белой выдры. Однако мы не нашли тот лагерь Вороньих Людей, где хранится свёрток. Мы заблудились. Погиб Бычья Голова, твой верный друг, и сам ты ранен. Мы убили волосатого человека, мы возьмём его лошадей, мы возьмём даже эту женщину со странными волосами. Но мы не сможем теперь продолжить наш поход, потому что ты тяжело ранен.

– Я знаю. – Крапчатый Ястреб по-прежнему держался за простреленный бок, лицо его перекосилось от боли. – Мы возвращаемся. Вам достанется всё, что вы найдёте в жилище белого человека. Я беру только женщину.

– Не помню, чтобы ты раньше когда-нибудь не прислушивался к голосу твоих сновидений, – недовольно сказал Волчья Рубаха.

– Да, такое со мной впервые, – устало согласился Крапчатый Ястреб. – Но каждый из нас когда-нибудь может сойти с выбранной тропы.

– Когда мы сходим со своей тропы, мы погибаем…

Индейцы разбрелись по хижине, копаясь в вещах Мерля. Крапчатый Ястреб накинул на Мари ярко-красное одеяло и вывел её за руку из дома. Зайдя в загон, он остановился перед крапчатой кобылкой Джорджа Торнтона и жестом приказал Мари сесть верхом.

– Мы уезжаем? – едва слышно спросила девушка.

Дикарь внимательно всмотрелся в неё, будто удивился, услышав её голос. Его испачканная кровью рука плавно поднялась, плавно махнула кистью и почти художественно скользнула по изгибам гор, указывая куда-то вдаль. Мари с тоской окинула взглядом горные склоны, поняв, что ехать придётся далеко.

«Прощайте, мои родные! Прощайте, отец и матушка! Похоже, мне уж не удастся свидеться с вами вновь! Теперь я стала рабой краснокожих варваров».

Когда дикари излазили вдоль и поперёк жилище и взяли всё, что могло заинтересовать их, они собрались перед телом своего застреленного соплеменника.

– Прощай, Бычья Голова. – Один из индейцев достал из висевшего на поясе мешочка щепотку табаку и бросил её на залитую кровью голову мертвеца.

– Нам придётся оставить его здесь, – сказал Волчья Рубаха.

Все закивали. Кто-то бросил на землю старое зелёное одеяло, взятое в доме Мерля, и два человека неторопливо завернули в него убитого индейца. Одного одеяла оказалось мало, пришлось достать второе. Затаив дыхание, Мари следила за тем, как плотно укутанного покойника перетянули сыромятными ремнями, чтобы одеяла не упали с него. После этого туземцы подтащили мертвеца к дереву и подняли его туда, где толстые ветви образовывали горизонтальную развилку. Привязав труп к ветвям, индейцы положили на тело лук и колчан со стрелами, принадлежавшие погибшему, и подвесили на ветках несколько крохотных замшевых мешочков, содержимое коих осталось для Мари неизвестным.

Когда церемония погребения завершилась, отряд молча сел на коней и отправился в путь.