Текст книги "Гадюка Баскервилей"

Ларин собирался в ответ поведать историю, как один его знакомый по фамилии Гагарин ездил в Москву. Остановился в гостинице «Космос» и ближе к ночи собрался навестить Белый дом, как некоторые москвичи опасливо величают Ленинградский вокзал. Не зная точно дорогу, решил ехать на такси. Только поездка сорвалась, потому что ни один диспетчер почему-то не соглашался принять вызов машины в космос для Гагарина.

Но оперативник вовремя сообразил, что Холмс вряд ли поймет эту историю, и замолк на полуслове, взамен поинтересовавшись, какая же гениальность позволила догадаться Шерлоку, что сам Андрей и его друг приехали именно из Америки.

Великий сыщик немедленно вновь принялся расхваливать свой дедуктивный метод, благо больше сильно возражать ему гости не решались. Он скромно заметил, что все крайне просто: ведь только американцы с их полным отсутствием вкуса способны так по-идиотски одеваться (простите, джентльмены!). К тому же акцент из Нового Света никуда не скроешь. Оперативники не стали спорить.

– А еще проще определить профессию, – заметив интерес к своему методу, изрек Холмс, – помогает деформация, которую накладывает на человека любая работа. И она, надо сказать, интернациональна. Вот, например, шахтер хоть с Аляски, хоть из Африки – его всегда можно узнать: угольная пыль, въевшаяся в кожу, грязь под ногтями, черная шея…

– Так вы же бродягу описываете, – не выдержал Дукалис, – бомжа, по-нашему.

– Нет, – ничуть не смутился Холмс, – от бродяги еще пахнет помойкой, а от шахтера только ромом или виски. В этом-то и состоит метод дедукции, чтобы не упустить ни одной мелочи. Вот вы, например: можно с уверенностью утверждать, что основное ваше занятие – игра на фортепиано!

– …?!

– Посмотрите-ка на пальцы господина Дюка. Их конечные фаланги слегка расплющены, как если бы человек постоянно нажимал на клавиши…[21]21
  Аргументы, подобные этому и нижеописанным, приводил герой А. К. Дойля в «Деле велосипедистки».


[Закрыть]

Дукалис, растопырив пальцы, недоуменно всматривался в них, будто видел впервые. Действительно, стройностью они не страдали.

– Ну, знаете, – не выдержал Ларин, – это не аргумент. Представьте-ка, что, скажем, несколько часов назад мой друг пытался на практике продемонстрировать молодому коллеге, какие методы допроса, называемые незаконными, нельзя применять… Ну и сунул неудачно руку между дверью и косяком…

Щеки Дукалиса чуть порозовели, и он тяжело вздохнул, вспомнив утреннюю воспитательную беседу с Васей Роговым, после которой случайно зажатые дверью пальцы действительно побаливали.

– Нет-нет, – замахал руками Холмс, – я понимаю, что вам не хочется соглашаться с очевидным – гениальное всегда сразу не воспринимают. Сначала говорят «этого не может быть», потом – «в этом что-то есть» и уж напоследок «кто же об этом не знает»… Но я ж говорил, джентльмены, что метод дедукции основан на множестве мелких признаков, из которых складывается единая, грандиозная картина. Пальцы – только один из них в нашем случае. Но есть и другой: взгляните, Энди, на сюртук своего друга. Обшлага на рукавах потерты. Это прямо подтверждает мою теорию: именно при работе на клавиатуре на одежде возникают подобные следы.

– Ой, Шерлок, – не сдавался Ларин, – и тут можно попасть впросак: а вдруг у моего товарища, извините, проблемы с выплатой зарплаты или он работает машинисткой?..

– Ха-ха-ха! – неожиданно громко и заливисто рассмеялся великий сыщик. – Это вы, мой друг, попали впросак. Жалованье у сыщиков всегда большое, это общеизвестно. Потому не надо прибедняться. Но третий, самый важный признак, наблюдая который я пришел к выводу о роде занятий мистера Дюка, его облик: только у человека интеллигентной профессии, а не у простой машинистки, может быть такое одухотворенное лицо! Взгляните ему в глаза – это же истинный джентльмен… Ну, подтвердите же, я прав?..

Ларин задумчиво посмотрел на расплывшуюся от неожиданного комплимента физиономию товарища, который поспешил заверить, что полностью согласен с гениальными выводами английского коллеги…

Глава 4. Рашен-Ярд

Андрей задумчиво посмотрел на расплывшуюся от неожиданного комплимента физиономию товарища, который поспешил заверить, что полностью согласен с гениальными выводами английского коллеги.

Польщенный Холмс наконец вернулся к главной теме разговора.

– Я постараюсь помочь найти этого Мориарти, тем более что этот господин и мне попортил немало крови. Но, джентльмены, вынужден сообщить пренеприятнейшее известие: я тоже хочу кушать. Если же я буду заниматься только поисками вашего злодея, то, кроме неприятностей, больше ничего не заработаю.

Оперативники грустно потупились. Заметив это, Холмс хитро улыбнулся.

– Но не печальтесь, господа, – думаю, у вас не все потеряно. Мне кажется, что вы некоторым образом понимаете в сыске и потому можете облегчить мне расследование некоторых текущих дел (нет-нет, конечно, я сам бы сделал это гораздо лучше и быстрее, но ведь я должен буду заниматься другим делом!..). Поэтому предлагаю сотрудничество: вы освобождаете мое время, помогая раскрывать преступления, а я ищу вашего Мориарти. А заодно даю уроки дедукции, причем абсолютно бесплатно. Ну, по рукам?..

Друзьям ничего не осталось делать, как согласиться на столь великодушное предложение.

Довольный заключенной сделкой Холмс мельком взглянул на задремавшего у стола Уотсона, затем принялся перерывать комод и платяной шкаф. На недоуменный вопрос, что он ищет, великий сыщик пояснил, что собирается переодеть своих коллег в более подобающую и неприметную одежду.

– Я, кажется, примерно одного роста и телосложения с вами, Энди, а мистеру Дюку вполне должен подойти костюм из гардероба Уотсона, – рассуждал сыщик, – если мы сейчас ничего подходящего в вещах доктора не обнаружим, то придется снять сюртук с него, пока мой квартирант не проспался. А то потом шума не оберешься…

Но раздевать спящего не пришлось, так как Холмсу удалось подобрать всю необходимую одежду. Через некоторое время Андрея и Анатолия уже нельзя было отличить от настоящих англичан второй половины девятнадцатого века.

– Холмс, а может, нас не стоит брать с собой на дела? – со слабой надеждой поинтересовался Ларин. – Ведь вы сами говорили, что у меня – акцент, а Дукалис вообще понимает через слово.

– Пустяки, – отмахнулся Холмс, – в Лондоне все говорят с акцентом. Понаехала всякая деревня – шотландцы, там, ирландцы…

– Лимита, то есть по-вашему? – уточнил Ларин.

– При чем тут «ограниченный»[22]22
  Игра слов: limited (англ.) – ограниченный.


[Закрыть]. Едут безо всяких запретов. Вырастут, работать не хотят – и в столицу. Боже, что скоро с английским языком будет? То букву «r» как русские рычат, то «h» на немецкий манер г’ыкают («Это по-нашему, южно-русски», – хотел было заметить Ларин, но промолчал)… А что касается мистера Дюка, то пусть все думают, что он – Уотсон – все равно у них физиономии похожи. А доктор, известно, долгое время провел в Афганистане. Вот, скажем, там акцент и приобрел. Ну, в конце концов, на контузию спишем…

– Это как, «на контузию»? – заинтересовался Дукалис. – Не надо меня…

– Тихо, Толя, это понарошку, – перебил друга Ларин, – я тебе потом все точно переведу.

Ситуацию спас раздавшийся внизу звонок, вскоре после которого на лестнице зашаркали шаги миссис Хадсон.

– Господин Холмс, вам письмо… И почему корреспонденцию сюда все время таскают какие-то оборванцы?..

– Не волнуйтесь, дорогая миссис Хадсон, они же все равно не переступают порог дома, – миролюбиво заметил сыщик, разрывая конверт, – ага, наконец-то! Вот для нас и первое дело. Надо думать, что скоро приедет и такси…

И правда, вскоре под окнами зацокали копыта. Потом все стихло. Миссис Хадсон проворно спустилась вниз по лестнице.

– Ну, вот, сразу же и приступим, – обрадовался Холмс, – транспорт подан. Можно ехать разбираться с одним весьма запутанным случаем. Мой знакомый инспектор Лестрейд из Скотленд-Ярда еще вчера утром просил помочь.

Дукалис, выглянув в окно, заметил, что внизу остановился черный кеб, у которого нетерпеливо прохаживался полисмен.

– Мистер Холмс, к вам пришли, – послышался из прихожей голосок миссис Хадсон.

– Да-да, мы сейчас спускаемся!..

Потеряв еще несколько минут, Холмс вкратце объяснил друзьям суть дела. Оказывается, у одной весьма влиятельной персоны неожиданно пропала любимая собачка. Персона, имя которой сыщик не счел нужным называть, считала, что бедное животное похищено, дабы расстроенный владелец, занятый поисками, не смог участвовать в переговорах между английской короной и одной из европейских стран, отношения с которой были весьма напряженными. Злодей, укравший собачку, рассчитал точно: ее хозяин будет безутешно рыдать все время, вместо того, чтобы решать государственные вопросы.

– Лучше бы найти хотя бы труп этой животины. Когда ее судьба будет известна, наш клиент, хоть и будет скорбеть, но будет работать, не мучаясь безвестностью… Вы понимаете, господа, что прямо вмешаться в дипломатические дела полиция не может. Единственное, на что они способны, – оказать помощь с транспортом, – объяснял великий сыщик. – Ну, если, конечно, мне удастся найти какие-либо останки, тогда – другое дело. Да и то после пресса все переврет, напишет что-нибудь вроде «половина тела собаки съедена дипломатом», а в следующем номере все опровергнет: «половина тела собаки НЕ съедена дипломатом». Или, хуже того, «половина тела НЕ собаки съедена»… В общем, никакой огласки. А сейчас мы едем к вероятному похитителю собачки. Он – завсегдатай некоего «Клуба поэтов»…

– Неужели во всем Лондоне не найти нужного тельца мини колд дога?[23]23
  Вероятно: маленькой холодной собаки (с англ., мент.).


[Закрыть] – удивился Ларин.

– Нет, такого дога не найти днем с огнем. Порода больно редкая: RussianYard[24]24
  Не будучи большим специалистом в английских наименованиях пород собак, автор приблизительно перевел бы рашен-ярд, как «русская дворняга», исходя из того, что «Yard» (англ.) все-таки – двор.


[Закрыть] (рашен-ярд).

– Хорошо, тогда внедрили бы туда «барабана», – Андрей, спохватившись, быстро поправил непонятный для англичанина термин, – я говорю – агента. Глядишь, он чем-нибудь и помог…

– А как же, – самодовольно улыбнулся сыщик. – Кто самый лучший в мире резидент? Холмс. У меня в клубе давно сидит свой человек. Кстати, записка пришла именно от него. Вот, взгляните.

Оперативники с удивлением вчитались в странный текст:

 
Give me your hand:
Have you to say?..
Few words, but, to effect, more than all yet;
That when we have found the king, – in which your pain
That way, I’ll this, – he that first lights on him
Holla the other[25]25
Вот моя рука: вам нечего больше добавить?..Немного, но о самом главном:Когда найдем мы короля (вы в эту сторонуИдите, я – в другую), то кто первым встретит,Пусть сразу сообщит другому.(Шекспир. «Король Лир», акт 3, сцена 1).

[Закрыть].
 

– Вы видите, видите? – радовался Холмс. – Мой человек вышел на пропажу! Теперь надо немедленно ехать к нему, чтобы разоблачить злодея.

– Андрюха, может, я ни хрена не смыслю в английском, но про собаку тут ни слова, – засомневался Дукалис.

– И правильно! – опять возрадовался гениальный сыщик, и без перевода поняв сомнения гостя. – Ведь мой агент не мог прямо написать. Тут, главное – иносказательно, чтобы не разоблачили. А по смыслу очень даже подходит: «Кто первым встретит – пусть сразу сообщит другому». Вот мне и сообщили.

Логика Холмса казалась железной, и оперативники отправились в «Клуб поэтов», чтобы там найти злополучную рашен-ярд.

* * *

«Клуб поэтов» располагался в симпатичном домике в ближайшем пригороде Лондона и скорее напоминал замок: высокий кирпичный забор, кованые ворота, башенки по углам строения, витражи в окнах.

При поддержке нескольких полицейских, объяснивших свой визит поисками беглого каторжника, который якобы мог прятаться поблизости, сыщикам удалось быстро проникнуть внутрь дома. Там они увидели трех джентльменов, расположившихся за столом из красного дерева, посреди которого стояла початая бутылка виски.

– Бумаги от окружного прокурора у вас нет случайно? – поинтересовался один из обитателей дома-замка. – Вот вызову своего адвоката, он устроит кому-то неприятности…

– Правильно, сэр Максвелл, – поддержал говорившего его сосед, у которого на руке синела татуировка «Николсон», – думаю, что у кого-то эполеты завтра с плеч полетят. Точно, сэр Джеймс?

– Какой разговор? – живо отозвался третий. – Здесь частный дом, клуб поэтов заседает (ха-ха!), а вы с «дон’т андестендом»[26]26
  От английского «Don’t understend» – не понимать. По смыслу автор мог бы в данном контексте перевести названное выражение на современный новорусский язык «а вы с непонятками какими-то». (Прим. ред.)


[Закрыть] каким-то…

Ларин чувствовал себя не очень уютно: с одной стороны, нельзя ударить в грязь лицом перед английским сыщиком, а с другой – его отнюдь не радовала перспектива официального разбирательства, которой грозил сэр Максвелл. А тут еще Холмс шепнул на ухо, что не знает агента в лицо («Тоже мне, резидент чертов, кто так с собственной агентурой работает!»), а потому гости должны обязательно помочь выпутаться из неприятной ситуации. И тут Андрея осенила идея.

– Я детектив Ларин, – по привычке представился он, махнув перед носами джентльменов брелоком от ключей в форме круглой открывашки для бутылок, – клуб поэтов, говорите? Про заек пишете? А где же стихи? Или эта бутылка со стаканами (он кивнул на стол) – единственные приспособления для творчества?

– Да вы, мистер Ларин, видимо, перегрелись в жарких странах, – возразил сэр Джеймс, – при чем тут зайки? Мы о жизни пишем. Про конкретных молодых джентльменов.

– Ага, – встрял в разговор сэр Николсон. – И про «бобби»[27]27
  «Бобби» – прозвище англ. полицейских, «коп» – американских. Соответств. русскому «мент».


[Закрыть] тоже. И про «копов» американских.

– Гы-гы-гы! – захохотал сэр Максвелл, которому явно понравилась шутка приятеля. – Про «бобби» обязательно.

Хозяева явно издевались над Лариным, но тот как ни в чем не бывало предложил:

– Ит’с гууд – это хорошо. Если вы тут все такие поэты – напишите по короткому стишку. Ну, хоть бы на тему нашего визита. Получится, – пожалуй, поверю на слово, а нет – вам придется оставить стол в покое и продолжить общение в Скотленд-Ярде.

Это предложение повергло господ Максвелла, Николсона и Джеймса в уныние. Еще больше загрустили они, когда оперативник протянул каждому по листку бумаги: «творите». Но, поразмыслив, вся троица заводила по бумаге перьями.

Первым закончил работу сэр Максвелл:

 
Я, в натуре, не понял,
Это что за прикол?
Бобби вроде в законе,
Так при чем же здесь стол?
Если виски желаешь —
Попроси – я налью.
Но, блин, понимаешь,
С бобби вместе не пью[28]28
  Здесь и далее в стихах адаптированный к русскому перевод с английского. – Авт.


[Закрыть].
 

Ларин медленно дочитал этот шедевр и терпеливо дожидался, пока закончат творить остальные двое. Следующее произведение подал сэр Джеймс.

 
Душу поэта
Вам не понять —
Свободы и света
Век не видать!
Что за приколы
Врываться в дома?
Жизнь – это школа,
Но школа – тюрьма!
 

Оперативник усмехнулся и взял листок со стихами сэра Николсона. Ему тоже было далеко до Шекспира.

 
Только остается
Руки заковать,
Уголовка рвется
Посадить опять.
Воли век не видеть
После их утех.
Опера до гроба
Доведут нас всех.
Вроде честный парень,
А сажать спешит.
Люди вы едва ли,
Если без души!
 

– Ну вот, – сэр Николсон облегченно вздохнул, – теперь вы убедились, что мы настоящие поэты? Так что разговор окончен, я думаю?

– Правильно, – подхватил Максвелл, – давай, разойдемся по-хорошему.

А Джеймс миролюбиво добавил: «Слушай, брат, давай-ка лучше стакан налью. Качественное виски. I giving a tooth (Зуб даю)!»

Но оперативник не спешил с ответом: пока хозяева «Клуба поэтов» занимались писаниной под надзором Ларина, полицейские и Дукалис живо прошлись по дому, осмотрели дворовые постройки… Теперь Андрей и Холмс ждали результата. Вошедший в комнату Дукалис поманил Ларина к себе. Но оказалось, что поиски были тщетными: ничего предрассудительного обнаружить не удалось.

– Ну что, вляпались, придется извиняться перед этими? – Анатолий кивнул в сторону «поэтов». – Или, может, посоветуем растащить их по разным комнатам и тогда сумеем переговорить с человеком Холмса?

– Извиняться не будем, – возразил Ларин, – повод для задержания есть серьезный, а говорить с агентом нет никакой нужды.

– Вы что, Энди, решили отказаться помогать раскрывать это дело? – то ли в растерянности, то ли испуганно спросил великий сыщик. – А что же мне тогда делать?

– От работы мы никогда не отказывались, а вам, думаю, следует перечитать Эдгара По… Давайте-ка, отойдем чуть подальше, и я все объясню.

И Ларин, взяв великого сыщика под локоть, потянул его в сторону от стола, за которым сидели «поэты».

– Посмотрите внимательно, Холмс, на плоды творчества этих господ. Ваш человек догадался дать нужную информацию, используя акростих. Вот, произведение Николсона. По первым буквам строк складывается вполне конкретный текст: «ТРУП В ПОДВАЛЕ». Вы поняли?

– О-о! – обрадовался Холмс. – Считайте, что первый экзамен вы сдали успешно. Я, конечно, сразу обратил внимание на стихотворение Николсона. Вообще всякие записки и литература – мой конек. Просто мне захотелось проверить вашу наблюдательность.

Ларин, естественно, сделал вид, что полностью поверил объяснениям знатока дедуктивного метода, а Дукалис даже подхалимски несколько раз хлопнул в ладоши…

Через некоторое время поисков останки несчастной собаки были обнаружены по месту захоронения. Увидев это, сэр Максвелл зарыдал и, вымаливая снисхождение, заявил, что хочет сделать добровольное признание.

– Это все сэр Джеймс, – размазывая по толстым щекам слезы, причитал Максвелл, – он заставил меня! Я не хотел никого убивать. А он… Он постоянно продает собачатину на Блошином рынке под видом зайцев!

– Молчите, сэр позорный! – возмущенно вскричал Джеймс. – А кто, спрашивается, склонял меня к этому аморальному поступку, не вы ли?..

Довольные полицейские, не слушая препирательств сэров, живо повязали всех троих и также живо уехали, прихватив с собой из подвала в качестве вещественных доказательств два свиных окорока и несколько бутылок виски.

– Блошиный рынок! – вдруг осенило Дукалиса. – Джеймс торговал именно там. Но ведь это – территория «девонширских». Правильно, Шерлок?

– Да-а, вы абсолютно правы, – задумчиво протянул великий сыщик, – чтобы сделать рагу из зайца, нужно иметь, как минимум, кошку…

Глава 5. Окорочка от сэра Лерсона

К моменту возвращения сыщиков доктор Уотсон успел не только проснуться, но и допить остатки виски, неосмотрительно забытые Холмсом на столе в гостиной. Поэтому, вместо того, чтобы попытаться разработать хоть какой-нибудь план на следующий день по поводу визита на Блошиный рынок, друзьям пришлось выслушивать истории похождений гениального сыщика в изложении его летописца. И если Дукалис, который понимал по-английски с пятого на десятое, мог позволить себе дремать, делая вид, что усиленно слушает, то Андрей чувствовал себя значительно хуже: ему приходилось то и дело восхищаться писательскими талантами доктора.

«…Покойник, – читал автор свои мемуары, – был молодым мужчиной высокого роста и огромной физической силы… Но, когда мы прибыли, труп уже уполз с места происшествия… Выяснилось, что с ранних лет он начал набивать воровскую тропу… Затем убитый занимался сбором милостыни и избежал заслуженного наказания, поскольку был признан сумасшедшим. Впоследствии его снова признали психически ЗДОРОВЫМ… Тогда он открыл фирмы „Вдохновение“ по осеменению крупного рогатого скота, „Эфа“ – по лечению зубов и „Пандора“ – по созданию семьи… Труп был единственным взрослым среди сорока учеников находящегося поблизости колледжа… По подозрению в убийстве полиция задержала троих школяров, среди которых были три девушки и двое молодых людей… Мистер Холмс заподозрил, что имело место непреднамеренное убийство с особой жестокостью… И правда, как выяснилось позднее, по замыслу преступников умереть несчастный был должен смертью, по возможности, естественной, например, от удушья»…

Андрею эти перлы напоминали творчество некоторых «криминальных» журналистов, обожающих в своих репортажах яркие заявления, должные вызывать оцепенение у читателя. «Он вошел в нее с разбега прямо посредине комнаты» (о любовных похождениях героя). «Увиденное (труп, деньги, обед, водка – нужное подчеркнуть) потрясло даже видавших видов оперативников» (они, бедолаги, судя по публикациям и телепрограммам, вечно отчего-то трясутся или потрясаются). «Во время очередного изнасилования его „приборчик“ чудным образом сработал. На ЕГО половых губах нашли сперму Пенькова». «Он безумно любил (жену, кофе, чай с сахаром… – нужное подчеркнуть)»…

Перед мысленным взором стройными шеренгами вставали вечно трясущиеся (или трясомые – ?!) оперативники, сумасшедшие любители, владельцы «приборчиков»… Подобные изыски напоминали рекламу вечно вонючих, потных, целлюлитных, немытых американок с гнилыми зубами, привести которых в человеческое состояние могли только «Орбит», «Риксона», синие «тампаксы», крылышки с прокладками и прочие достижения цивилизованной культуры…

– Послушайте, Шерлок, – осторожно, чтобы не помешать чтению мемуаров, обратился Ларин к великому сыщику, – а когда же мы отправимся на Блошиный рынок? Думаю, тамошние торговцы смогут помочь найти Мориарти.

– Боюсь, что они смогут лишь подсказать этому негодяю, как лучше расправиться с нами, – засомневался Холмс, – впрочем, есть у меня в тех краях одна знакомая леди. («Кокаином там приторговывает, – вставил доктор, – если в стенке видишь люк, значит виделся с мисс Глюк»…)

– Вы ошибаетесь, сэр Уотсон, она работает в бифштексной. Дайте-ка, я напишу ей записку. Закажем столик, а поближе к ночи заглянем на огонек.

Вскоре нужное письмо было составлено. Холмс, свистнул, высунувшись в окно, под которое тут же подбежал какой-то малолетний оборванец: «Почтальон ожидает ваших указаний, сэр»…

Велев беспризорнику непременно дождаться ответа, сыщик вернулся к гостям.

Ужин, поданный милейшей миссис Хадсон, позволил скоротать время до возвращения почтальона. Ларин с Дукалисом по причине присущего им природного такта не стали интересоваться, зачем следует идти в бифштексную на сытый желудок, рассудив, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, а, кроме того, что наличие пищи лучше, нежели ее отсутствие. Убеждая товарища в необходимости принятия столь ответственного решения, Анатолий заметил, что органы пищеварения – это такая интеллигенция в организме, которая постоянно набита г… ом, в случае чего жидко гадит, но требует, чтобы её постоянно и вкусно кормили.

Аргументы возымели свое действие, и ужин удался на славу.

Наконец затренькал долгожданный звонок. Это вернулся маленький письмоносец.

– Ничего не понимаю! – Гениальный сыщик удивленно крутил в руках записку. – Что за абракадабра? Эй, где мальчишка?..

Холмс снова высунулся в окно и пытался свистеть, безуспешно подзывая почтальона до тех пор, пока на улице не показался шлем полицейского, привлеченного шумом. Сыщик, прекратив безуспешные попытки досвистеться, тяжело опустился в кресло.

Записка гласила: «МОХ ВРОС В ЛЕД МИСС, САВАНЫ – ЖДИТЕ ДНЯ И КРОВЬ ТАМ! МУЖ.»[29]29
  Адаптированный к русскому перевод с англ. – Авт.


[Закрыть]

– Ох уж эти женщины! Вечно они все напутают. Посмотрите-ка, что нам передали вместо любезного согласия накормить бифштексами. Вот, держите, – Холмс протянул Ларину письмо, – но, боюсь, мою знакомую ожидают неприятности… А я и не знал, что у нее есть муж. Был, правда, бой-фрэнд…

Андрей взял протянутый ему листок бумаги, внимательно прочитал, потом о чем-то зашептался с Дукалисом.

– Точно, спалили явку, – кивнул Толян. – А ты уверен, что перевел правильно?

– Вроде правильно, – пожал плечами Ларин, – послушайте, Шерлок, what d’you think this letter from her man? Почему вы считаете, что это письмо от сожителя вашей знакомой?

– Вы что, читать по-английски не умеете? Стоит же подпись: «муж».

– Послушай, Андрей, – засомневался Дукалис, – ты что, лучше лондонцев в их языке разбираешься? Я и то знаю, что муж – это хазбенд, а мэн – просто мужчина. Не спорь, лучше пойдем на этот чертов рынок.

– Да, как ни переводи, а соваться к этой телке нельзя, – парировал Ларин… – Дорогой Холмс, поверьте, я тоже крайне возмущен этим посланием.

На вопрос сыщика, что же так возмутило его гостя, Андрей вытащил из кармана шариковую ручку, молча подчеркнул каждую третью букву и знаки препинания в записке, протянув ее адресату: «Боюсь, что ваша „М.“ не желает сотрудничать».

Холмс некоторое время безумными глазами вчитывался в текст:

«МОХ ВРОС В ЛЕД МИСС, САВАНЫ – ЖДИТЕ ДНЯ И КРОВЬ ТАМ! МУЖ.»

– Негодяй! – вскричал великий сыщик, комкая злополучную бумажку. – Он за все ответит! Немедленно идем на рынок!.. Уотсон, да протрезвейте же наконец, вам следует сейчас же бежать в Скотленд-Ярд, вызывать инспектора Лейстрейда. Но, боюсь, мы опоздали…

– Вы говорите «он». Кто это? – недоуменно переспросил Ларин.

– Мориарти, мой друг, Мориарти. Только этот негодяй мог направить мне такой пасквиль, подписавшись лишь одной буквой… Ах, бедная мисс Энн Глюк, этот подонок наверняка запугал ее до смерти… Джентльмены, прошу вас, поторопитесь!

Несмотря на призывы Холмса, доктор Уотсон отправился в полицию лишь после того, как записал в свой дневник основную идею будущего рассказа о подвигах великого сыщика. «Пляшущие человечки» – гласила единственная строчка, торопливо выведенная практикующим литературным творчеством врачом…

* * *

Три черных кеба с грохотом мчались по направлению к Блошиному рынку. Когда оперативники поинтересовались у сыщика, зачем столько экипажей, если втроем они спокойно едут в одном, Холмс заметил: «Так принято. Правильные джентльмены должны приезжать на назначенное свидание с другими правильными джентльменами точно в срок и на транспорте, в количестве, достойном положению правильных джентльменов в обществе».

– А почему мы тогда весь таксопарк… Ой, простите, побольше кебменов не взяли с собой? – поинтересовался Андрей.

– Видите ли, сэр Энди, – тоном опытного учителя пояснил Холмс, – у правильных джентльменов существуют определенные rules – нормы поведения. Нельзя обижать других правильных джентльменов недоверием. Они могут не так понять.

– Да какие же они правильные? Отморозки какие-то! – возмутился Дукалис (про «rule’s gentlemen» он понял, несмотря на ограниченные познания в иностранном языке). – Будем мочить!.. Найдем в сортире – замочим и в сортире!

– Хватит, Толян, плагиаторством заниматься, – посоветовал Ларин, – здесь все равно не поймут. И, чувствую, влипли мы в историю! Закроют нас самих в клетку – в век не выпустят…

– Не дрейфь, что-нибудь придумаем… Но нельзя же было Шерлока одного отпускать. К тому же там этот Мориарти.

– Ага, с компанией таких же «фриизеров», как он сам. Сидят и ждут нас. Ты, кстати, «ствол» не потерял?..

– Не-а. – Дукалис похлопал себя по груди. – Куда ж его, без сейфа?..

Заметив это движение, Холмс оживился и, порывшись в карманах, протянул Андрею револьвер с коротким стволом диаметром примерно с десятикопеечную монету.

– Простите, чуть не забыл. Только вы не должны сразу показывать оружие. Это – на всякий случай…

«Что, мы на „стре́лках“ никогда не были? Сами знаем», – поблагодарив сыщика, подумал про себя Ларин…

* * *

Холмс, прежде чем встретиться с бросившими ему вызов «девонширскими», остановил кортеж у неприметного дома, скрывшегося в узких лондонских улочках за пышными кустами сирени.

«Господа, нам необходимо взять еще одного спутника, – заявил великий сыщик, – на случай непредвиденных конфликтов». И быстро покинул кеб.

Друзья уже потирали руки в предвкушении поимки Мориарти и скорого возвращения домой, а потому не заметили, когда Холмс вернулся к экипажу. Из состояния благостных размышлений оперативников вывело странное похрюкивание, раздавшееся у кеба.

– Ой, свежие окорочка забегали! – обрадовался было Дукалис, но тут же осекся, так как в этот момент Холмс, поднатужившись, засунул внутрь экипажа огромную слюнявую пасть, позади которой виднелись несколько упитанных складок и четыре когтистые кривые лапы.

Пасть еще раз недовольно хрюкнула и весьма подозрительно уставилась на вмиг притихших оперативников.

– Свои, сэр Лерсон, – успокоил сыщик нового пассажира, – это мистер Энди, а это – Дюк… Не волнуйтесь, джентльмены, он обычно не кусается. Только умоляю, ведите себя достойно – сэр Лерсон не переносит непочтительного отношения…

Пасть слегка ощерилась, выражая полное согласие с говорившим, и одновременно продемонстрировала некое подобие улыбки, огороженной частоколом белых блестящих зубов. Затем она миролюбиво поочередно ткнулась носом в колени оперативников, старательно вытирая о них слюни и, наконец, невероятным образом подпрыгнув, взгромоздилась на ноги Дукалису, отчего тот лишь тихонько охнул, не смея пошевелиться.

– О, Дюк, вы понравились сэру Лерсону, – заметил Холмс, – да не бойтесь же, можете почесать ему за ушком, он это страшно любит.

Всю оставшуюся дорогу великий сыщик рассказывал о породах собак, всячески подчеркивая при этом достоинства английских бульдогов и заискивающе посматривая на похрюкивающего от удовольствия сэра Лерсона.

Постепенно ужас от первого общения с новым пассажиром прошел, и Дукалис даже вспомнил историю, связанную с собаками из собственной практики.

Однажды дежурную группу вызвали на задержание какого-то страшного маньяка – позвонили жильцы одного из домов, сказавшие, что в соседнюю квартиру ворвались преступники, напав на маленькую девочку.

Оперативники приехали в нужный адрес. Бабуля, вызвавшая милицию, лишь указала пальцем на дверь квартиры и быстро исчезла в соседней. Недоуменно пожав плечами, стражи порядка двинулись в глубь жилища. Там они застали жуткую картину: стены, пол, мебель и даже потолок отдельной квартиры были в «пятнах бурого цвета», как пишется в протоколах. На шкафу в большой комнате взору милиционеров предстали двое мужчин, изрядно залитых кровью. Они скрючились и обнялись, словно несчастные бандерложки перед мрачно танцующим Каа из известного мультика.

Прямо под шкафом лежало нечто, напоминающее большой белый шерстяной диван, который старательно подгрызал ножку шкафа. А рядом с «диваном» на ковре притулилась девчушка лет пяти. Она засунула ручонки в густую шерсть и тоненьким голоском безуспешно упрашивала: «Миша, ну, пожалуйста, не кушай шкаф! Мама придет – нас ругать будет… Хочешь, я тебе котлетку дам?..» В ответ же снизу раздавалось лишь сосредоточенное урчание и безысходное поскуливание сверху.

Увидав вошедших ментов «бандерложки» хором запричитали, начали просить, чтобы их немедленно убрали отсюда и посадили… «За что вас сажать?» – удивился Дукалис, к тому времени проработавший в милиции не более полугода.

– За покушение на разбой и серию квартирных краж! – снова запричитали несчастные. – Только уберите отсюда это чудовище!..

Тут только оперативник и разобрался, что у шкафа лежит огромная южно-русская овчарка, более чем целенаправленно подбирающаяся к своим жертвам. Прикрыв двери с другой стороны, милиционеры осторожно осведомились у девочки, что произошло и где ее родители. Малышка кое-как объяснила, что в квартиру позвонили «дяди». Она отперла дверь, думая, что это вернулась мама.

– А один дядя меня спросил: «Ты одна дома?» Я говорю: «Нет, я с Мишей». Дядя тогда: «А сколько Мише лет?» – «Пять годиков, как и мне»… Дяди тогда меня толкнули и домой к нам побежали. Один еще спросил: «Говори, где Миша?» Я тогда испугалась и заплакала, а Миша сам пришел… Теперь мама ругаться будет…

Ротик у девчушки начал складываться в форму сковородничка, на глаза опять навернулись слезы. Положение спасло возвращение хозяйки квартиры, которая, разобравшись в ситуации, после некоторых уговоров согласилась убрать собаку от шкафа и не наказывать свое чадо за испорченную мебель. Правда, это вряд ли сильно помогло злоумышленникам, так как оточенные маникюршей ногти мамаши были не безопаснее собачьих зубов, а оттаскивать разбушевавшуюся родительницу от обидчиков оказалось не многим проще, чем уговаривать «коврик»…