Текст книги "Комбат. Горячие головы"

Глава 14

Федя Черепков еще в молодости понял две вещи. Во-первых, лично он – нежадный, денег ему надо ровно столько, чтобы удовлетворять свои потребности, а все, что сверху, он готов уступить остальным. И во-вторых, есть люди, которые хотят все подгрести под себя, безотносительно к тому, смогут они это проглотить или подавятся.

Вот этих вторых он презирал и с удовольствием уничтожал, если подворачивалась такая возможность. Возможностями Федя располагал, раньше других поняв третью вещь: большевистский аркан, державший страну в узде семь десятилетий, прогнил окончательно, осталась лишь видимость единой власти, пришло время решительных мужчин с накачанными бицепсами и железными кулаками. Сколотив банду из таких же, как он, бывших спортсменов, Черепков начал потрошить кооператоров. Тогда еще советская милиция оказалась на удивление сговорчивой, криминальные элементы были ей социально ближе, чем идеологически чуждые предприниматели. Особенно если криминальные элементы делились с ней частью награбленного. Рядовые бандиты, не особо насилуя извилины, прозвали Федора Черепом. Получилось убедительно и зловеще. Когда кооператор слышал, что к нему пришли от Черепа, он сразу же чувствовал легкий испуг. Разумеется, не настолько, чтобы тут же отдать деньги, но атмосфера чего-то зловещего создавалась изначально.

При этом Черепков по-своему берег курицу, несущую золотые яйца. Он никогда не снимал с кооператоров, а затем и бизнесменов последнюю рубашку, брал умеренно, а чтобы иметь хороший доход, неуклонно увеличивал число подопечных. Это частенько приводило к конфликтам с другими командами. Но Череп, при лояльном отношении к подопечным, не боялся крови, решительно шел на разборки, отстаивая собственные интересы. Ему везло. Трижды только чудо спасало его от роковых ударов ножа и тяжелого обрезка металлической трубы. Потом, когда бандиты начали использовать огнестрельное оружие, пуля содрала Черепу кожу на виске. Стрелявшему повезло меньше: Череп прострелил ему сердце. О везении Федора говорил еще один факт. Когда он по-настоящему вошел в силу, из первоначального состава банды, кроме него, осталось лишь три человека. Из них двое сидело в тюрьме.

Тогда в криминальном мире царствовали отморозки, и Черепу волею судеб пришлось заключить союз с одной из таких команд. Дружили, разумеется, против третьей банды, слишком многочисленной, чтобы справиться с ней в одиночку. По настоянию Федора заключение соглашения не афишировали. На разборку с конкурентом открыто явились только союзники Черепа, он сам вместе со своими людьми ударил в решающий момент, когда обе банды отморозков успели уже пролить достаточно крови. Атака «засадного полка» вызвала панику в рядах врага. К тому же люди Черепа удачно вышли прямо на главаря противника и застрелили его. По большому счету, в кровавых войнах девяностых именно это и требовалось – обезглавить конкурирующую банду. А пехотинцам было без разницы, под кем ходить, лишь бы капали в карман бабки.

Победа команде Черепа вышла боком. Федор только прикидывал, как расплеваться с временным союзником, а тот, слишком возомнив о себе после триумфальной разборки, заелся с уголовным авторитетом. Причина была весьма серьезной: контроль над фосфатным комбинатом. Пусть фосфаты – не «черное золото», но они тоже пользовались спросом за границей. Авторитет уже несколько месяцев искал подходы к комбинату, хотел подмять его под себя без шума и лишней огласки. Союзник Черепа действовал по-суворовски – нахрапом, смешав уголовнику все карты. Но еще был шанс восстановить статус-кво, и авторитет заслал переговорщиков. Причем не к отморозку, а к Черепу, давая понять, что он – человек информированный, знающий о тайно заключенном союзе и, кроме того, отлично разбирающийся, с кем можно договариваться, а с кем нет. Череп попытался добазариться с отморозком, но куда там. Того возможность грести баксы лопатой окончательно лишила соображения. Череп тут же использовал возникшие разногласия как предлог для разрыва отношений. Мол, он не собирается воевать с известным в уголовном мире человеком. Хотел уйти в сторону. Только у авторитета имелись свои принципы. Раз вы вместе с отморозком обтяпывали свои делишки, то и отвечайте вдвоем. Тут и у Черепа терпение лопнуло: «Хоть ты и авторитет, но меру знать надо. Я согласился соблюдать нейтралитет, чего тебе еще? Хочешь, чтобы мы со вчерашним партнером сцепились не на жизнь, а на смерть из-за твоих интересов? А ты знаешь, что у меня разведка тоже работает, и я в курсе, что бойцов у тебя примерно столько же, сколько у любого из нас. Если вдвоем навалимся, от твоей кодлы мокрого места не останется. Поэтому соглашайся на мое предложение, пока я не передумал».

Выслушав ответ Черепа, уголовник только фыркнул. И отослал маляву в места не столь отдаленные. А надо сказать, что после бойни, которую Череп сообразил на троих с двумя отморозками, зашевелились менты. Шутка ли, больше десятка трупов. Доказательств у них не было, но информаторы работали и указали на Черепа как на одного из организаторов кровавой разборки. Менты под любыми предлогами начали хватать членов команды и пытались раскрутить. Тут подоспела малява авторитета. И стали до Черепа доходить печальные известия. Сначала один из его бойцов упал с верхней шконки и сломал позвоночник. Затем второй якобы сам повесился в камере. Наконец третий, молодой здоровый парень, скончался ночью от сердечного приступа. Череп сразу догадался, откуда ветер дует. Он прикинул, чем это для него закончится, если милиция продолжит хватать бойцов, а урки мочить их в камерах. Другой, более горячий, ответил бы ударом на удар. Но Череп считал целесообразными лишь те войны, которые сулят потенциальную выгоду. А здесь одни расходы. Даже если они замочат авторитета, бойня может разгореться с новой силой. Ведь кореша убитого, скорее всего, захотят отомстить. По крайней мере, любой человек команды, угодивший за решетку, окажется смертником. А ведь и сам Череп не застрахован от подобной участи. Да, на воле сильнее бандиты новой волны, но на зоне безраздельно властвуют уголовники.

Череп сделал то, что ему подсказывала логика. Нет, он не стал делать новую попытку отговорить отморозка от претензий на комбинат, а воспользовался своими знаниями его привычек и любимых занятий. Бойцы Черепа ликвидировали отморозка с еще несколькими лидерами банды, когда те отправились пострелять кабанов. Охотники превратились в дичь, а Череп заслужил расположение авторитета. Жаль, длилось оно всего год. Потом уголовника взорвали вместе с роскошным лимузином и парочкой охранников.

На Тумасова Череп вышел закономерно и в то же время случайно. Закономерно, поскольку большинство российских бизнесменов платили дань бандитам. А случайно, поскольку Илья Фридрихович достался Черепу после той самой разборки и последующего раздела сфер влияния. Тумасов тогда владел парой магазинчиков, и Череп долгое время рассматривал его как одного из многих своих подопечных. Только через несколько лет рэкетир отметил удачливость Ильи Фридриховича. При отсутствии образования и соответствующих знаний, бизнесмен умудрялся раз за разом принимать верные решения и неуклонно расширял свое дело.

Шли годы, менялось время, а с ним и источники бандитских доходов. «Крышевание», принимая новые формы, уходило в руки официальной власти. Российская преступность постепенно становилась на западный путь, в основном делая деньги на наркотиках, проституции, торговле оружием. Те же уголовники, которые завладели выгодными объектами собственности, со временем мимикрировали под добропорядочных бизнесменов, сменили малиновые пиджаки и спортивные брюки на деловые костюмы.

По-новому сложилось и сотрудничество Черепа с Тумасовым. Сейчас уголовники являлись своеобразной охранной структурой бизнесмена, готовой отразить атаки конкурентов и устранить неугодного человека. Череп зорко следил за тем, чтобы Илья Фридрихович не вздумал организовать собственную службу безопасности, которая бы со временем заменила бандитов. Он контролировал членов семьи Тумасова, о чем как бы между прочим частенько напоминал бизнесмену. Также Череп собрал компромат на Илью Фридриховича, хотя это было оружием обоюдоострым. В крайнем случае Тумасов мог рассказать о черных делишках бандита. Такой рассказ гарантировал Черепу пожизненное заключение. Но пока необходимость в этом отсутствовала. Бизнесмен и преступник продолжали свое многолетнее взаимовыгодное сотрудничество.

Глава 15

Ее звали Елена. Красивая, стройная женщина появилась в жизни Бушуева абсолютно случайно. Он зашел в магазин купить виски для журналиста. Тот ближе к обеду позвонил Дмитрию и сказал, что собрал имеющиеся у него материалы. Бушуев, помня о пристрастиях виртуоза пера, отправился за выпивкой. Элегантная красотка, толкающая к кассе заполненную тележку, поразила Дмитрия в самое сердце. В Москве хватало красивых девушек и женщин. Этот факт особенно бросался в глаза при сравнении с американками, какими-то бесцветными, словно черно-белое кино. Но Бушуев воздерживался от амурных приключений. Он успел намертво усвоить главный закон жизни в Штатах, гласивший, что дело прежде всего. А поскольку дело буксовало, Дмитрий лишь со стороны любовался московскими красавицами. Однако тут он был пленен с первого взгляда. Позабыв, зачем пришел, Бушуев схватил оказавшуюся под рукой упаковку жвачки и стал в очередь за женщиной. Она запихала покупки в два пакета. Дмитрий быстро подскочил к ней и предложил донести их, куда она скажет. Женщина окинула Бушуева настороженным взглядом, дольше всего задержав его на обуви, и согласилась. Дмитрий радостно ухватил ее пакеты. Он был готов шагать с ними хоть на край Москвы. Но такого подвига от него не потребовалось: дом женщины находился в пяти минутах ходьбы от магазина. Бушуев использовал это время с максимальной эффективностью. Он успел познакомиться и даже сделал попытку пригласить женщину в ресторан, но та мягко отклонила предложение. При этом прозвучала фраза, вселившая в Дмитрия сдержанный оптимизм. Женщина сказала:

– Мы с вами едва знакомы, а вы уже говорите о ресторане.

– Тогда в кино или музей, – нашелся Бушуев.

– Все интересующие меня фильмы я уже видела. Давайте остановимся на музее.

– Когда? Может, сегодня вечером?

– Вы торопитесь, словно командированный, – наугад сказала женщина и угодила в точку, о чем Бушуев благоразумно промолчал, – или сочинский отдыхающий. У него самолет через три дня, и он норовит максимально ускорить события.

– Хорошо, тогда завтра. Или вы, Лена, опять скажете, что я тороплюсь?

– Пока нет. Завтрашний день покажет.

Договорившись о встрече, Дмитрий некоторое время брел по улице, куда несли ноги. И вспоминал очаровательную незнакомку по имени Елена, о чьем существовании он даже не подозревал всего час тому назад, а теперь удивлялся, как он вообще жил на свете без этой женщины.

Все же настал момент, когда Бушуев вспомнил о звонке журналиста. Настроение почему-то испортилось, хотя перед обедом, услышав в трубке голос газетчика, Дмитрий обрадовался. Но он хорошо знал русские традиции. Журналист обязательно тут же вскроет бутылку и один пить не станет, вовлечет в этот увлекательный процесс гостя. А у Бушуева с неумеренным потреблением горячительных напитков напряг. Отсутствует тренировка. В Америке он привык обходиться умеренными дозами, за все годы лишь три или четыре раза напивался до безобразия. Опять же по американским меркам. Дважды выпивал двести граммов спиртного и однажды полбутылки виски. Двести граммов отозвались на следующее утро сильной головной болью, а выпитые полбутылки привели к временной потере трудоспособности. Именно такую дозу предстояло сегодня принять Бушуеву. В каком же состоянии он явится на встречу с женщиной своей мечты? Дмитрий перезвонил журналисту и соврал, что у него возникло срочное дело. Они договорились о новой встрече. По дороге в гостиницу Бушуев накупил столичных газет и тщательно изучил все анонсы. Ему казалось, что такую женщину, как Лена, нельзя вести в Третьяковку или Музей изобразительных искусств. Слишком банально. Надо отыскать что-то оригинальное. И Дмитрий нашел. Выставку ювелирных украшений времен династии Великих Моголов. Ее привезли из Индии всего на одну неделю. Дмитрий на всякий случай залез в Интернет и, к своему великому удивлению, обнаружил, что прогресс успел добраться до России. Во всяком случае, до ее столицы. По виртуальной связи он заказал два билета.

Все следующее утро Бушуев не находил себе места. Он самостоятельно, не доверяя обслуге, выгладил брюки и рубашку, до блеска начистил туфли, а затем, тупо убивая время, пятился в телевизор, перещелкивая каналы. Перед выходом Дмитрий тщательно побрился.

Лену сюрприз Бушуева приятно удивил. Как и предполагал Дмитрий, она бывала в Третьяковке, а о приехавшей из Индии выставке услышала впервые. И ее, как всякую женщину, интересовали драгоценности. Больше всего Лену поразили рубины и сапфиры. Конечно, Индия в первую очередь знаменита своими алмазами, добытыми на легендарных копях Голконды. Такие камни, как Кох-и-Нор, Регент, Орлов, Звезда Востока, прекрасно известны любому человеку, связанному с ювелирным искусством. Да и прообразом синего бриллианта из «Титаника» стал ярко окрашенный алмаз Хоуп, тоже родом из Голконды. При скромном весе сорок четыре карата он стоит порядка ста миллионов долларов. Но все же расцвет индийской добычи алмазов пришелся на те времена, когда огранка этих камней была далека от совершенства. При этом в той же Южной Азии находятся самые богатые месторождения двух главных разновидностей корунда – рубинов и сапфиров. Лучшие сапфиры издревле добывались на Шри-Ланке, чья территория была подконтрольна Великим Моголам. А почти вся мировая добыча самых великолепных рубинов сосредоточена в знаменитых рубиновых копях близ Могока, расположенных в Бирме.

Экскурсовод рассказал им занимательную историю этих копей. Долгое время территория Могока принадлежала китайцам, но владыки Поднебесной были слишком далеко, а правители Бирмы гораздо ближе. И до них время от времени доходили слухи о найденных в районе Могока замечательных рубинах. В 1597 году один хитрый бирманский король выменял якобы бесполезную территорию на небольшой город на реке Ирравади. С тех пор именно Бирма стала главным поставщиком самых лучших рубинов. Находившиеся по соседству Великие Моголы закупали, выменивали а порой и отбирали драгоценные камни у бирманцев.

Так создавалась замечательная коллекция, экспонатами которой любовались Елена с Дмитрием. Кольца, ожерелья, браслеты, диадемы буквально завораживали своей красотой. Особенно поразили женщину изумительные звездчатые сапфиры в потрясающих оправах из золота. Умело подсвеченные, камни будто струились завораживающим синим цветом.

Галантный кавалер сумел угодить своей избраннице, и Дмитрию не составило труда назначить следующую встречу в ресторане.

Конечно, интерьер ресторана сильно проигрывал убранству выставки, но Бушуев заметил, что московские предприятия общепита заметно изменились в лучшую сторону. У него сохранились детские воспоминания от посещения столичных кафе-мороженых. Приехавшему из провинции мальчику они казались верхом роскоши. Но в Америке он понял, насколько убогими, кое-как обставленными были те кафешки. Ресторан, куда они пришли с Еленой, хозяин отделал под океанский круизный лайнер. Вдоль стен тянулись открытые с одной стороны кабинки, выполненные под каюты. Интерьер создавал видимость, будто посетители находятся в открытом океане.

– Только качки не хватает, – заметил Дмитрий.

В меню тоже господствовали дары моря, но хватало и традиционных блюд. Усевшись за столик, Елена спросила:

– Ну как, намного хуже, чем в Америке?

Провожая женщину домой после выставки, Бушуев признался, что Лена, говоря о командированном, угадала. Он приехал из Штатов, но пробудет здесь как минимум месяц, а то и дольше. Теперь женщина могла удовлетворить свое любопытство, расспрашивая Бушуева о его предыдущей жизни. Куда больше, чем американская действительность, ее потряс рассказ Дмитрия об афганском плене.

– Тебе сильно повезло. Я этому очень рада, – сказала она.

– Ты не считаешь меня предателем? – прямо спросил Бушуев.

– А разве ты кого-то предал? Твой рассказ о жизни в Советском Союзе никому не навредил. Вот если бы с твоей помощью афганцы внезапно напали на наших солдат, это было бы настоящим предательством.

Дальше беседа перешла на общие темы. Елена очень скупо говорила о себе. Только сообщила возраст – тридцать лет, на десять с хвостиком моложе Бушуева. Вывод о том, что она не замужем, Бушуев сделал самостоятельно. Впрочем, он был очевиден. Какой муж позволит жене два вечера подряд уходить неизвестно куда? Но почему такая красавица одинока? Дмитрий терялся в догадках, отметая худшие подозрения. В Америке полно такого типа женщин, являющихся каким-то новым видом «баба эмансипэ». Они живут одиноко, делают карьеру и обходятся любовниками, которых меняют с завидным постоянством. Причем самые упертые из них бросают мужчин, которые им нравятся, с каким-то мазохистским рвением. Чтобы не прикипеть душой, не влюбиться, не выйти замуж. Но природа берет свое. У большинства феминисток тоже возникает желание иметь семью, детей. К сожалению, часто это происходит слишком поздно. Нет, Елена другая. Наверное, в ее личной жизни произошла какая-то драма и только сейчас она начинает приходить в себя.

Вскоре ему представилась возможность частично убедиться в своей правоте. Опять же спасибо новым временам, сделавшим порядки в гостиницах более чем либеральными. Елена согласилась прийти в гости к Дмитрию. Он старательно приготовился к этому событию. Купил хорошее вино, банку икры, фрукты. Гостья, как и всякая женщина, с любопытством осмотрела номер.

– Здесь вполне можно жить. И окна выходят во двор, тихо, – подытожила она.

– Ага. Если у одной из припаркованных машин не заверещит сигнализация, – с иронией уточнил Бушуев.

Он разлил вино по бокалам. Они выпили и заговорили на какие-то малозначащие темы. Беседа грозила надолго затянуться, и Дмитрий решительно зашторил окна. Мягкий приглушенный свет создал интимную обстановку. Не хватало только спокойной душевной музыки. Бушуев пожалел, что в номере не полагалось музыкального центра. А включать телевизионные музыкальные каналы себе дороже. Обязательно нарвешься на судорожно дергающиеся тела под такую же судорожную музыку. Какой тут интим, скорее атмосфера психиатрической клиники. Дмитрий подлил вина, а когда Елена поставила бокал, робко взял ее за плечи и прижал к себе. Их лица приблизились. Бушуев нежно поцеловал женщину, обнял и снова приник к ее губам. Теперь поцелуй вышел более страстным. Дмитрий осторожно наклонил Елену, они долго, словно в замедленной съемке, опускались на диван. Руки Бушуева скользнули под блузку женщины. Дмитрий ощутил ее упругое тело и полностью растворился в охватившем его страстном желании…

– Надеюсь, ты не собираешься повернуться к стенке и уснуть? – шутливо спросила женщина.

– Как ты могла так обо мне подумать! Я все еще хочу тебя. Сейчас немного перекушу, и мы повторим.

– Подай мне бокал и персик, – Елена протянула руку.

– С удовольствием. Ухаживать за такой женщиной – огромное удовольствие.

– Это ты в Америке научился говорить комплименты?

– Трудно сказать. Я над этим не задумывался.

– Я почему спросила. От наших мужиков редко дождешься приятных слов. Они больше стонут и матерятся. А сексом норовят заняться в перерыве между Лигой европейских чемпионов. Потому что футбол поздно заканчивается, а ему завтра рано на работу и надо выспаться.

– Тогда пусть выключит телевизор.

– Я говорила то же самое, но Лига чемпионов раз в две недели, а женщина под боком каждый день. Выбор очевиден.

– Клянусь, что при тебе телевизор всегда будет выключен, – пообещал Дмитрий, склоняясь над женщиной.

Глава 16

Николаю Тумасову было грешно жаловаться на жизнь. Красота – ни в чем себе не отказывать и не иметь никаких обязанностей. А все благодаря заботливой, щедрой и все прощающей мамочке. Нет, отец тоже способствовал беззаботной жизни сына, но косвенно. Именно он зарабатывал деньги, часть которых перепадала матери. Отец покупал у нее индульгенцию на все грехи, которые совершил и еще совершит. Он вел себя как хотел и за это давал матери право единолично распоряжаться всеми домашними делами, включая воспитание сына, и не ограничивал ее в расходах.

Мать, с молодых лет привыкшая вести хозяйство, как и прежде, ходила по магазинам, готовила еду, убирала их новый роскошный дом. Она не знала другой жизни, не понимала, как можно убивать день за днем в косметических салонах, модных клубах и погоне за дорогими эксклюзивными шмотками. У нее была единственная расточительная страсть – любовь к отдыху на дорогих курортах. Когда мать не занималась уборкой, готовкой или глажкой, она смотрела телевизор. Конечно, больше всего она любила проводить время с единственным сыном. Но Коля уже вырос и терпел материнское внимание лишь потому, что только она могла дать ему денег. На отца надежды было мало. Николай ему однажды намекнул, что хотел бы на совершеннолетие получить хороший автомобиль. И знаете, что заявил ему тиран отец? «Ты сначала хотя бы на права сдай, а потом будем говорить об автомобиле», – ответил отец. Каков, а? У него денег куры не клюют, а ему жалко на «тачку» для единственного сына. Ну какая ему разница, даже если машина будет пылиться в подземном гараже?

Да, хорошо бы выпотрошить отцовский сейф. Откровенно говоря, денег, получаемых от матери, юному лоботрясу было маловато. Их хватало на сиюминутные потребности, клубы, легкую выпивку, девочек, достойные шмотки, но о какой-то серьезной вещи типа той же машины приходилось лишь мечтать. И мать исподволь контролировала его. А Коля успел хорошо изучить характер своей родительницы. Она добрая-добрая, но, если он явится домой накурившись или сильно навеселе, примет меры вплоть до лишения денежного довольствия. И тут хоть застрелись, она своего решения не изменит.

Выпросив у матери очередную подачку, Тумасов-младший направился в клуб. На фейсконтроле его хорошо знали и пропустили без вопросов. А какие могут быть вопросы? Это для рядовой публики охранники у входа – боги судьбы, а для крутых пацанов они холуи, обязанные знать хозяев жизни. Был случай, один фейсконтрольщик поставил шлагбаум Колиному дружку, сыну банкира. Тот быстренько сориентировался и вызвал парочку отцовских телохранителей. Те от души наваляли слишком ретивому привратнику, и с тех пор тот едва ли не кланялся, завидев банкирского отпрыска. Молодые люди попроще, отторгнутые фейсконтролем, как могли искали выход из положения. Тумасов видел одного парнишку, повесившего на груди табличку с красноречивой фразой: «Я скучаю». Он уже беседовал с одной девушкой, однако на лице его легко читалось: «Да, скучаю, но не настолько же!» Как говорится, каждому – свое.

В клубе Коля сразу заметил своего хорошего дружка. Они нашли местечко у барной стойки. Николай взял безалкогольный коктейль, дружок – датское пиво. У него случился крутой облом. Папаша дружка собирался улететь по делам в Германию, и дружок на радостях задумал устроить грандиозную тусовку. Типа мальчишника с девочками по вызову. Он всех оповестил, назначил время, а родительская поездка возьми да и сорвись. Вот облом! Но это еще полбеды. У дружка подобное случилось второй раз за четыре месяца. Он боялся, что станет аутсайдером компании. Вслух об этом, разумеется, не говорилось, но по виду приятеля Коля легко догадался, что на душе у того кошки скребут. Поэтому он старался отвлечь его от грустных мыслей всякими пустяковыми разговорами.

Начал он с боев без правил, любимого зрелища приятеля. Впрочем, и Тумасов-младший с удовольствием отдавал дань кровавому спорту. Они с дружком частенько спорили, у представителя какого вида единоборств больше шансов стать чемпионом многоугольника. Хотели, наивные, вычислить закономерность, позволяющую срывать куш на тотализаторе. Сначала в результате жарких дискуссий остановились на каратисте. Тот хорошо бьет руками и ногами, в крайнем случае может изобразить борьбу в партере. Их фаворит успешно начал турнир, но в третьей схватке угодил на могучего борца-вольника. Каратист пару раз заехал ему по физиономии, однако нанести решающий акцентированный удар не сумел. Борец с удивительной для его комплекции скоростью уклонился от мелькнувшей в воздухе ноги, сошелся с каратистом в клинче и легко уложил на спину. Используя огромное преимущество в силе, борец захватил руку противника и взял ее на излом. Победа болевым приемом. Друзья решили ставить на борцов. Однако на следующем турнире другой борец уже на первой минуте получил безжалостный удар в челюсть от мастера спорта по боксу и очутился в глубоком нокауте. Фаворитами приятелей стали боксеры. Аргументация казалась безупречной. Любой боец с хорошей реакцией успеет избежать удара ногой. У выброшенного кулака путь к цели гораздо короче, уклониться от него куда сложнее. Поэтому в боях без правил умение каратиста махать ногами почти бесполезно, а кулачный бой лучше поставлен у боксеров, у них все тренировки посвящены именно этому. Но в следующей же схватке борец джиу-джитсу одолел боксера удушающим приемом, и друзья пришли к очевидному выводу: вид боевого искусства – дело второстепенное, главное – индивидуальные качества и мастерство самого бойца.

Разговор о боях без правил мало вдохновил приятеля, и Коля использовал безотказный прием, указав ему на двух девушек, усевшихся за столик. Не сказать, чтобы они были писаными красавицами, но вполне могли скрасить вечер двум скучающим молодым людям. Только следовало поторопиться, пока на девушек не положили глаз конкуренты. Дернув приятеля за рукав, Коля двинулся к столику. Девушки в клубах делились на две категории: одни являлись сюда поглазеть, удовлетворить свое любопытство, другие искали амурных приключений. Хотя, строго говоря, с биологической точки зрения это были уже не девушки. Поскольку клуб был молодежным, тут крайне редко встречались «охотницы», то есть занятые исключительно поисками состоятельного мужа. Хотя практически все девушки прикидывали, кто из юношей годится на роль богатенького супруга.

Две сидящие за столиком подружки пришли в клуб явно не для того, чтобы поглазеть. Коля вспомнил, что уже встречал их здесь, кажется, в обществе других ребят.

– Девушки, разрешите двум приличным молодым людям составить вам хорошую компанию, – выдал он дежурную фразу.

Девушки разрешили. В благодарность юноши заказали себе и дамам коктейли на основе модной текилы. Завязался пустой разговор, в ходе которого прозвучали небрежно брошенные фразы:

– Моему отцу надоел «роллс-ройс», он сменил его на «майбах».

– В Париже мне не понравилось. Скучно. Рио-де-Жанейро гораздо веселее.

Мальчики дали понять девочкам, что они не по слухам знают об обеспеченной жизни. Девочки повелись. К тому же Коля и его приятель были симпатичными ребятами. Выбрав подходящий момент, юноши на время оставили своих подруг. Тумасов быстро достал мобильник. В его память было забито около десятка телефонов съемных квартир из тех, что сдаются на сутки. Сделав несколько звонков, Коля договорился и с чувством выполненного долга вернулся к подругам. Колин друг успешно проделал аналогичную операцию. С девушками молодые люди договорились быстро. Коля вызвал такси, и они отправились на квартиру.

– Уютно, только рассчитано на разных хозяев, – многозначительно заметила девушка.

Коля намека не понял или сделал вид, что не понял.

– Будь как дома, – заявил он.

– Дома у меня папа с мамой. Они бы достали меня за то, что я так поздно привела кого-то к себе.

– Тогда просто садись на диван. Смотри, как удобно, – предложил Тумасов, но убедиться в том, что тут действительно удобно, девушка не успела.

Коля приземлился рядом и впился в губы девушки жадным поцелуем. Через минуту он начал торопливо снимать с нее одежду.

– Осторожнее, еще порвешь. Дай, я сама, – девушка отстранила кавалера.

Тумасов не растерялся и тоже начал раздеваться. Окинув жадным взглядом обнаженную девушку, он метнулся к ней, тут же спохватился и сунул руку в карман брюк. Там лежали презервативы.

– Смотри какой практичный! – воскликнула девушка, то ли восхищаясь, то ли осуждая.

В молодости всем нам хочется большой и чистой любви, но чаще всего мечты заканчиваются банальным сексом.