Текст книги "Ночной дозор"

– Много платят за бородатых мужчин?

– Точно не могу сказать, коммерческая тайна, но маленькую тайну выдам: за одного бородатого боевика я получу больше, чем за качка-педераста, напудренного, накрашенного и натертого маслом, словно бройлер, перед тем как его засунут в духовку.

Илья рассмеялся:

– Весело с тобой, интересная у тебя работа.

– Ничего интересного в ней нет. Я бы с большим удовольствием. – и тут Катерина задумалась.

«А в самом деле, чем бы я могла заниматься с большим удовольствием? Нет, работа у меня все-таки что надо. Хочу – работаю, хочу – нет. Где еще такое счастье найдешь?»

По большому счету, ничего в этой жизни, кроме работы, у нее нет. И забери у нее кофр с фотоаппаратурой – она никто, потеряет все. «Не будь со мною кофра, никогда бы я не набралась нахальства сесть в первую попавшуюся машину и колесить в ней по городу. Да и парень, вроде, ничего, этот Илья, смотрит на меня с уважением и пока не пристает с глупостями».

– Илья, сколько тебе лет?

– Совершеннолетний.

– Это я вижу. Мне тридцать. Кстати, это сущая правда, могу и паспорт показать. Я не преуменьшаю и не преувеличиваю.

– Я так и думал, примерно. А мне двадцать семь.

– Ну, вот видишь, ничего у нас с тобой не получится. Ты младше, я старше.

Илья вздохнул и сказал:

– Любви все возрасты покорны.

– Это ты о ком?

– Не о нас же с тобой! Мы с тобой делом занимаемся, ты ездишь по агентствам, по редакциям, а я тебя вожу. Времени на глупости не остается, хотя стоило бы заехать куда-нибудь перекусить.

– Времени нет. Разве что, в «Мак-драйв».

Илья сглотнул слюну. «Макдональдс» он не любил, но проголодался так сильно, что с удовольствием поел бы жареной картошки прямо руками, сидя в машине. Илья уже готов был направиться в ближайший «Макдональдс», но Катерина со свойственной ей деловитостью сказала:

– Есть я не хочу, согласна на кофе.

У Ильи вырвалось:

– Да ты же только что пила кофе!

– Значит, забыла, – с милой непосредственностью сказала женщина и тут же взмахнула рукой. – Но ты же не обижаешься на меня за это? Я вся в делах, занята мыслями о деньгах, фотографиях. У тебя тут перекусить ничего не найдется? – и она положила пальцы на ручку ящичка на приборной панели.

– Есть яблоко и два твоих каблука – пластмасса, обтянутая кожей.

– Каблуки можно есть только на Северном полюсе, а вот яблоко я бы съела. Кстати, от яблок улучшается цвет лица. Какое яблоко съем, такой оттенок лицо и приобретет. У тебя какое?

– Зеленое.

– Значит, будем зелеными, как баксы. Можно, сама достану? – и, не дожидаясь согласия, Катерина распахнула ящичек, и тут же идеальный порядок, царивший там, был нарушен.

Связка ключей спуталась с мотком цветного провода, фонарик чуть не упал на пол. Но цель была достигнута. Катерина завладела яблоком, тщательно протерла его салфеткой, извлеченной из кофра, и затем сладострастно, с хрустом надкусила.

– Вкусно, – немного пожевав, сказала она и протянула водителю. – Кусай, я с тобой поделюсь. Не все же удовольствия одной мне.

– Спасибо, – Илья тоже надкусил яблоко.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Улыбки получились по-детски непосредственными. Они так и ели яблоко, кусая по очереди. Огрызок улетел в окошко.

– Ну, а здесь тебя сколько ждать?

– Не знаю пока. Постараюсь побыстрее. Мне уже, честно признаться, надоело ездить по офисам.

– Хорошо, – сказал Илья, – тогда я подскочу в «Макдональдс», слава богу, он недалеко, куплю чего-нибудь поесть.

– Послушай, я тебе дам денег, пока они еще у меня есть, а?

– Не надо, спасибо.

Илья закрыл машину, проверил сигнализацию, и они расстались. Парень заспешил в «Макдональдс», а Катерина отправилась по своим делам.

Через двадцать минут держа в одной руке, как гранату, бутылку коллекционного вина, подаренную ей в редакции, а в другой свой тяжелый кофр, Катя уже спешила к машине.

– Что, начали расплачиваться натурой?

– Это подарок.

– А я принес еды. Может, перекусим?

– Штопор есть?

– Штопор у меня есть, но за рулем пить не могу, никогда себе этого не позволял.

– А знаешь что, Илья, я тебе дарю эту бутылку. Должна же я тебя чем-то отблагодарить, ты же меня целый день возишь, словно мой личный шофер. И до сих пор не возмутился.

– Я возьму эту бутылку, но лишь с тем условием, что выпьем ее вместе.

– Я согласна, но совершим это грехопадение лишь после того, как я вернусь из Чечни. Согласен?

– Конечно!

– Вот у меня и появился, наконец, повод попросить адрес и телефон, – она принялась копаться в сумке. – Ну и хлама же у меня накопилось, надо будет все это выбросить. Нет у меня визитки.

Она взяла визитку Варлама Кириллова и на обратной стороне не очень разборчиво написала свои телефон и адрес.

– На, возьми.

Илья посмотрел и спрятал визитку во внутренний карман куртки.

– Куда теперь?

– Еще два места, тогда я буду свободна.

– Так, может, сегодня выпьем?

– Боюсь, нет, слишком много дел. Необходимо собраться, завтра утром лететь. Надо немного отдохнуть. Я сегодня полночи печатала фотографии и, честно признаться, очень устала.

Они заехали еще в два места. Катя заметно погрустнела:

– Вот тут я могу задержаться надолго.

– Что здесь?

– Про это рассказывать долго и не очень интересно для тебя. Тут у меня бизнес переплетается с личными делами.

Илья не очень понял, что имеет в виду Катерина, и на всякий случай хмыкнул:

– Я подожду немного.

– Лучше не жди.

Катя выскочила из машины и, как и предполагал Илья, послала ему воздушный поцелуй, но короткий, с оглядкой. Забытые пакеты с едой так и остались стоять на заднем сиденье, там же лежала и бутылка с вином.

Илья посидел, взял сигарету, размял ее в пальцах, затем поднес к носу и вдохнул аромат.

– Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец, – и он решительно закурил.

Он скользил взглядом по зеркальным стеклам первого этажа, пока не остановился на латунной сверкающей вывеске, где был изображен замысловатый вензель, а под ним шла строгая надпись «Варлам Кириллов». Такая короткая надпись говорила о том, что Варлама Кириллова и то, чем он занимается, обязаны знать все и сообщать какие-либо подробности об этом великом человеке не имеет смысла.

– Варлам Кириллов. – Илья наморщил лоб.

Ему казалось, что он уже где-то слышал эту фамилию. И тут же вспомнил. Рука его скользнула в карман, и он нащупал плотный картонный прямоугольник с немного изуродованными уголками. Однако визитка ясности не добавила:

«Варлам Кириллов. Факс, телефон, адрес во всемирной компьютерной сети. Москва. Россия».

– Чуть ли не «Москва. Кремль», – грустно усмехнулся Илья.

Он еще раз взглянул на респектабельную вывеску, полюбовался на сверкающие золотом буквы. Затем посмотрел на визитку и аккуратно спрятал ее в портмоне. «Обязательно тебе позвоню, обязательно. А пока подожду с полчаса, может, ты появишься и попросишь еще куда-нибудь свозить».

Илья чувствовал, что готов плюнуть на все свои дела и обязательства и везти эту сумасбродную женщину туда, куда она пожелает. Если скажет ехать в Антарктиду, то он согласится и с этим предложением, лишь попросит заехать к нему домой и взять теплые вещи. Ведь Антарктида – это не Москва, и уютных кафе, где можно посидеть за чашкой кофе и рюмкой коньяку, там днем с огнем не сыщешь.

Илья мечтательно зажмурил глаза и подумал: «А вообще, зачем мне какие-то кафе? На что они там нужны? Я согласился бы с Катей оказаться в палатке. И пусть будет холодно, пусть ветер и снег рвут брезент, я прижал бы эту женщину к себе, обнял бы крепко-крепко, и мне было бы хорошо».

Глава 3

Варлам Кириллов, как и большинство людей, связанных с искусством, с творчеством, был человеком донельзя тщеславным и амбициозным. На всех, кто с ним работал, он поглядывал свысока, считая их ниже себя. Он был свято уверен, что уж если его звезда взошла и засияла на небосклоне, то все остальное приложится. Он вынашивал грандиозные планы, хотя, в общем-то, творческих идей в его голове было немного. Просто ему повезло: он успел вскочить в нужный вагон поезда, который отправлялся из социалистического прошлого в светлое капиталистическое будущее. И поезд его понес.

На волнах интереса ко всему советскому, ко всему умирающему он сделал себе имя. Первая коллекция, с которой Варлам появился в Италии, а затем во Франции, представляла собой странную смесь одежды комиссаров времен гражданской войны, кавалеристов, артиллеристов и фабричных рабочих. Комбинезоны, кожанки, буденовки, многочисленные звезды в самых неподходящих местах, ордена, цепочки, повязки на рукавах кожаных плащей и курток. Вся эта мишура с серпами и молотами умирающей советской символики, а также красный цвет в сочетании со скрипучей черной кожей и ремнями, сделали его коллекцию абсолютно непохожей на все то, чем занимались дизайнеры одежды на гнилом Западе.

Он прославился. Дюжина модных журналов посвятила Варламу Кириллову и его коллекции целые развороты и большие статьи. И Варлам Кириллов, вернувшись в Россию, возомнил, что он – непревзойденный и неповторимый, что равных ему нет, как в России, так и на Западе.

Следующая коллекция, над которой Варлам работал три года, тоже наделала шуму, хотя такого фурора, как первая, уже не произвела. А вот третья коллекция, космическая, по-настоящему провалилась. Те журналы и журналисты, которые ранее возносили кутюрье Кириллова, сейчас облили его коллекцию грязью и вдоволь насмеялись как над самим художником, так и над его произведениями. Но издевательские статьи Кириллова не только не остановили, а, наоборот, только подлили масла в огонь, сыпанули соли на раны. И он решил, что очередной коллекцией «застебает» всех западных кутюрье, всех до единого.

И, надо сказать, Варлам был близок к реализации своей заветной мечты. Все, что он придумал, мало походило на то, что показывалось на подиумах Парижа, Милана, Нью-Йорка, Токио. Да и в Москве никто до подобного еще не додумался. Основной темой русский дизайнер Кириллов избрал одежду средневековых рыцарей: доспехи, латы, странные сапоги с огромными шпорами. Головные уборы напоминали шлемы, сквозь узкие прорези в которых смотрели на мир глаза длинноногих русских красоток. Варлам уже видел, как будет выглядеть его показ: средневековая музыка, звуки трубы, грохот барабанов, ржание лошадей. Ржание лошадей – так он почему-то считал – должно обязательно присутствовать на его новых показах.

Он сидел перед компьютером, время от времени качал головой, и его длинные русые волосы, собранные в пучок, покачивались, как конский хвост. На экране то появлялись, то исчезали изображения средневековых рыцарей, рядом на столе стоял широкий стакан, до половины наполненный виски. Лед давным-давно растаял, правая рука иногда оставляла мышку, бралась за стакан, и Варлам делал несколько глотков. Его кадык вздрагивал, дергался, как зверек в мешке, и глядя на свое отражение в многочисленных зеркалах, Варлам Кириллов ухмылялся.

Все, кто встречался в агентстве на пути Катерины Ершовой, вежливо ей улыбались, интересовались, как жизнь, как дела. На все вопросы Ершова отвечала однозначно:

– Как всегда. Все в порядке.

Девушки-манекенщицы, или, как сейчас любят говорить топ-модели, раскланивались с Катей предельно вежливо, понимая, что во многом от нее зависит их судьба. Ведь как фотограф снимет, так и будешь выглядеть на страницах журнала. Снимет скверно – никто не станет приглашать, а снимет хорошо – значит, будут заказы, будут поездки за рубеж, появятся деньги.

Ершова вошла в мастерскую Кириллова, широко распахнув дверь.

– Ну, как дела? – сразу же с порога иронично спросила она.

– Да никак, – сказал Кириллов, не отрываясь от экрана компьютера. – Выпить хочешь?

– Нет, не хочу.

– А я вот сижу и пью.

– Что ж ты так, Варлам?

– Что-то не работается. В голове тараканы бегают, шуршат, лапками царапают, а мыслей никаких от их копошения не появляется.

– Если ты будешь продолжать пить, – усаживаясь в кресло и закидывая ногу за ногу, продолжала Катя, – у тебя мыслей и не появится.

– Допью вот это и не буду, – Кириллов качнул головой, указывая на литровую бутыль, до половины налитую виски.

– Ну, если ты это допьешь, то станешь дрова дровами.

– Вот это уж не твое дело. Кстати, когда ты начнешь заниматься каталогом?

– Не знаю, – пожала плечами Катя.

Варлам дернулся всем телом, разворачиваясь вместе с креслом к Кате.

– Ты так быстро утром ускакала, что я даже не успел опомниться.

– Я спешила.

– И что, успела?

– Вроде, да.

– Хорошо тебе.

С Кирилловым Ершову связывали давние отношения. Они были знакомы уже три года. Последние полгода они жили вместе, были любовниками. У Варлама Кириллова была семья – жена и ребенок, но семья жила не в Москве. Варлам жену и ребенка оставил, правда, об их существовании никогда не забывал. Он оставил им квартиру, машину и каждый месяц исправно давал дочери деньги, покупал одежду и дарил ей все, что она просила. Слава богу, в последнее время он мог себе позволить это.

Катя никогда не интересовалась, которая она у него по счету любовница. Но в последние два месяца их отношения стали разлаживаться. То ли из-за того, что Варлам стал слишком много пить, а может быть, из-за того, что он возомнил себя непревзойденным и великим мастером. Напившись, а иногда даже и абсолютно трезвый, он смотрел на Катерину свысока, как на некую подсобную работницу.

– Так что? Когда ты начнешь заниматься каталогом? Мне, ты же знаешь, это очень важно, – каждую фразу Варлам чеканил, словно отливал ее из металла или вырезал ножницами из твердого картона. Его тон Катю всегда обескураживал, заставляя опускать глаза.

– Ты же знаешь, у меня куча заказов.

– Все, что ты делаешь – дрянь, никому не нужная. На этом ты себе имени не сделаешь.

– Почему не сделаю? Я печатаюсь, мои работы пользуются спросом.

– Да какой это спрос? Брось, – огромная рука Кириллова с ладонью, похожей на ласт, вяло дернулась, движение весьма походило на оплеуху, не увесистую, а небрежную. Так шлепают ребенка или щенка, случайно оказавшегося под ногами и мешающего делу. – Так когда? – уже более требовательно, с развязной улыбкой на влажных губах повторил Варлам.

О недавно пришедшем из Питера заказе на буклет от представителя президента Малютина Кириллов пока молчал, не хотел давать Екатерине самостоятельную работу, чувствовал, женщина ускользает от него.

– Вернусь скоро и сразу же займусь твоими девицами.

– Откуда вернешься? Что-то я не понял…

– Я уезжаю.

– Уезжаешь? Я об этом впервые слышу. Почему я обо всем узнаю последним? – это уже прозвучало упреком и обвинением.

– Ты у меня никогда не спрашивал, тебя никогда, Варлам, не интересовали мои планы.

– Они меня и сейчас не интересуют, меня интересует работа. Я тебе плачу, ты должна работать.

– Послушай, как ты со мной разговариваешь?

– А как я с тобой должен разговаривать? Ты что, возомнила себя крупным художником? Так ты ошибаешься, я могу найти другого фотографа, и он будет щелкать затвором не хуже тебя. Знаешь, желающих пруд пруди, в очереди стоят, звонят каждый день, свои услуги предлагают. А ты вот так запросто позволяешь говорить мне прямо в лицо, что у тебя есть что-то более срочное.

От столь длинной тирады Варлам даже устал и сделал еще несколько глотков виски. Затем взял пачку, вытряхнул из нее сигарету, закурил и выпустил дым прямо перед собой, словно хотел им отгородиться от собеседницы.

Катя махнула рукой, пытаясь отогнать дым от своего лица.

– Когда ты вернешься? Правда, может так статься, что ты вернешься на пустое место.

– А мне плевать! – вдруг вспылила Ершова, вспомнив Илью, который, наверное, все еще сидит в машине и ждет ее появления.

Дым рассеялся, Варлам внимательно посмотрел на Ершову:

– Послушай, а может, у тебя еще кто-нибудь появился?

– Почему ты думаешь, что у тебя могут появляться девицы, а у меня никого не может быть?

– Да, я так думаю, – резко и отчетливо отчеканил фразу Варлам.

– А я думаю иначе.

– Так куда ты едешь?

– Далеко – туда, где полно нормальных мужиков.

– На нудистские пляжи, что ли? Ты же их считаешь нормальными мужиками? Тебе нравится, когда они тебе показывают свои худосочные гениталии?

– Да, нравится, – сказала Катя.

Кириллов расхохотался. Открылась дверь.

– Закрой дверь! – рявкнул Кириллов на молоденькую, лет восемнадцати, девчонку. – Закрой, я тебе сказал! – и поднял руку со стаканом так, словно хотел запустить им в нее.

Девчонка испуганно отпрянула, закрыв за собой дверь.

– Бегают тут как угорелые! А проку никакого, даже ходить толком не умеют, как каракатицы, перебирают ножками.

– Каракатицы – это ты загнул. У тебя работают нормальные девчонки. Я тебе это могу сказать как специалист.

– В чем ты специалист? В нажимании на кнопку?

– И в этом тоже. Я улетаю в Грозный.

– Ну и улетай!

– Ну и улечу.

– Зачем пришла?

– Просто зашла предупредить, что меня дней десять не будет.

– Могла бы и не предупреждать, на твое место желающих хватает.

– Вот и хорошо, вот и поговорили, – Катя взяла кофр и закинула ремень на плечо.

– Иди, иди, может, тебе там понравится, – Варлам вздохнул и подал Кате компьютерную распечатку. – Не хочу, чтобы ты меня считала последней сволочью. На, держи, тебе заказ на работу из Питера пришел. От представителя президента Малютина. Думаю, он решил начать избирательную кампанию. Денег тебе там отвалят немало, а фотографировать чиновника безопаснее, чем боевиков. Я бы на твоем месте поехал в Питер, там у них интересные дела начинаются.

– Куда захочу, туда и поеду.

Катя закрыла за собой дверь, а Варлам нервно расхохотался:

– Кошка! Гнусная кошка! Она думает, что я без нее ничего не сделаю! – Варлам повернулся к компьютеру и принялся мышкой менять на экране картинки. Это простое занятие его немного успокоило, и он пришел в себя.

«Ладно, иди, иди. Так уже случалось не один раз, уходила, а потом возвращалась. Так будет и теперь. Куда ты без меня? Кому ты нужна? Я все-таки делаю коллекцию, а они все. – Варлам прислушался к гулу в коридоре и за стенами: к смеху девиц, разговорам, и на лице появилась самодовольная улыбка. – Все вы существуете для меня, все вы от меня кормитесь. Я вам даю возможность заработать. Без меня вы стояли бы на Тверской и торговали своими задами. А так вы известны, ваши рожи украшают страницы журналов, вас показывают по «ящику», вы топчетесь по подиуму, послушно выполняя мои желания. И так будет всегда. Если кто-нибудь из вас пожелает уйти, что ж, я не держу, дело ваше. Появятся другие, более молодые, более длинноногие, более покладистые. Всем хочется прикоснуться к славе, всем хочется погреться в ее лучах. А славу могу дать лишь я, лишь мой мозг! – Варлам огромной ластовидной ладонью погладил себя по голове. Затем взял чистый стакан, налил в него виски из новой бутылки и принялся, щелкая клавишами, поглощать алкоголь, тупо глядя на экран монитора. – Как же это все назвать? Как?»

В чем-в чем, а в словесности Варлам Кириллов не был силен и еще ни разу за всю свою творческую деятельность самостоятельно не смог придумать ни одного стоящего названия для коллекции. Это всегда делали за него другие, а чаще всех помогала ему Катерина Ершова. «Ничего, ты вернешься ко мне, а я еще подумаю, взять тебя или нет».

Постепенно Варлам Кириллов становился пьяным и злым. И если большинство мужчин, напившись, становятся веселыми и бесшабашными, то Кириллов становился мрачным и суровым, как огромный ротвейлер. Его губы стали влажными, глаза мутно и маслянисто поблескивали из-под нахмуренных бровей.

* * *

Илья Мещерский приехал домой в хорошем настроении. Взглянув на свое отражение в зеркале в прихожей, он улыбнулся двойнику:

– Ну что, рад?

– Да, рад, – сам себе ответил мужчина и понял, что сейчас делает глупость. Но удерживать себя не стал.

Илья наскоро соорудил себе большой бутерброд, съел его, и с чашкой чая, в которой плавало две дольки лимона, подошел к компьютеру. Введя пароль, он включил свой мощный компьютер со всеми мыслимыми и немыслимыми наворотами, а затем, даже не садясь в удобное кресло, принялся двигать мышкой по коврику, то и дело нажимая на клавиши. «Ну, где же он? Куда подевалась пиктограмма?»

Нашлась она в верхнем левом углу. Программа-телефонный справочник заработала. Илья ввел фамилию и имя. Он долго сидел, глядя на монитор, читая адреса и телефонные номера, и только после третьей попытки отыскал похожие на нужные ему, ориентируясь по району, в котором высадил Катю из машины. Он имел самую свежую версию телефонного справочника по Москве и Московской области. Если бы понадобилось, он мог бы, пользуясь своим компьютером, отыскать любой телефон на территории России.

Слава богу, входить в компьютерные базы Министерства связи и ФСБ для него большой проблемы не составляло. Он не соврал, когда сказал Кате, что работает компьютерщиком и занимается программным обеспечением. Правда, в этих словах имелась определенная доля лукавства, потому как, по большому счету, занимался Илья в свободное время несколько другими делами. Он уже лет пятнадцать работал за компьютером, и знал его как свои пять пальцев.

«Хакером» называть себя Илья не любил, было в этом слове что-то для него неприятное, какая-то издевка и неправда. «Хакером» себя Илья не считал и, если представлялся кому-либо, называл себя нейтрально – компьютерщиком.

«Ну вот, твой телефончик», – после недолгой работы произнес Илья. Затем ему понадобилось еще минут двадцать на то, чтобы отыскать во всемирной компьютерной паутине все упоминания о Ершовой. Больше всего времени он потратил на страничку агентства Варлама Кириллова, взломал его сайт и даже получил на руки приглашение Малютина поучаствовать в создании буклета. После этого он набрал номер Катерины.

Естественно, он мог ошибиться, но интуиция ему подсказывала – он на верном пути и ошибки в его действиях нет.