Электронная библиотека » Андрей Земляной » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Двойной горизонт"


  • Текст добавлен: 5 февраля 2019, 13:00


Автор книги: Андрей Земляной


Жанр: Попаданцы, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Андрей Земляной
Двойной горизонт

© Андрей Земляной, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

С глубокой признательностью хочу выразить благодарность Карену Степаняну и Дмитрию Ревину за помощь в работе над книгой.



1

Повстречал Иван говорящего волка да без разговоров как влепил ему из двух стволов картечью. Ну не дурак ли?

Новые русские сказки. Сборник кратких историй престранных, записанных со слов князя Кропоткина, с его благоволения публикуемых. Издательство «Коломяги». 7355 год[1]1
  Здесь и далее годы от сотворения мира. 7355 год – это 1847 год от Рождества Христова. Рассчитывается как год от РХ плюс 5508.


[Закрыть]


Скандал с невозможностью выплат меняльным домом купца Игнатова вполне ожидаемо разрешился приездом правоохранителей в главную контору, с предписанием предоставить все фискальные и иные документы для работы ревизии. Но то, что произошло потом, ещё долго будет предметом пересудов столичного общества, так как в здании внезапно возник сильнейший пожар, грозивший уничтожить все искомое ревизорами. Трудно сказать, были ли предупреждены чины охранительной стражи, но тройка боевых волхвов мгновенно затушила огонь, и уже через час ревизоры приступили к описи бумаг, слегка испорченных пламенем.

Сам же купец Игнатов подан во всеимперский розыск, о чем составлены розыскные листы, направленные курьерской почтой во все уголки державы.

* * *

Решением высшего суда Империи организация под названием «Русский ковен» признана враждебной, зловредной и подлежит немедленному запрещению. Все отделения её должны быть закрыты, помещения опечатаны, и произведена выемка документов, с последующей отправкой в адрес коллегии судебных следователей, для продолжения действий по изучению противогосударственной деятельности означенной организации. Всякое же упоминание «Русского ковена» отныне должно соотноситься с пометкой «Запрещена в Российской империи».

Московские ведомости. 8 травня 7361 года

– На Красную площадь выходит сотня первого гвардейского бронеходного полка! Бронеходы первого полка снискали гвардейское достоинство при штурме Эривани, принимая на себя огонь басурманских батарей и прорывая укрепления. Именно бронеходы генерала Платова пробились через огненные завеси магрибских колдунов, выбивая точной стрельбой кромешных тварей, рвущихся к нашей штурмовой пехоте. Сегодня отборную сотню ведёт сам генерал-лейтенант Платов, снискавший великую славу на полях сражений и награждённый золотым знаком Перуна, с мечами и жезлами, вручаемым за полководческие заслуги.

Под грохот гусениц и рёв моторов на Красную площадь стали выползать низкие угловатые коробки бронетранспортёров, выкрашенные в грязно-зелёный цвет, украшенные алыми лентами и гербом полка на лобовой броне. Несмотря на все усилия Кропоткина и Стародубского, бронетранспортёры получились совсем «так себе» с запасом хода в пятьдесят километров, угловатые, неповоротливые и смрадно чадившие удушливым сизым дымом. Но даже такие изделия заставляли сильно задуматься вражеских генералов, произведя действительно феерическое впечатление на всех иностранных гостей, заставив побледнеть тех, у кого было хоть немного воображения.

Идея с парадом была не нова. Торжественные проходы войск на плацу проводили многие страны, но чтобы вот так, по главной площади страны, под громыхающий медью оркестр, и в присутствии гостей со всего света – такого зрелища, которое продемонстрировали в Москве, никто ещё не видел. Колонны войск, техники, трибуны для публики, огромный сводный оркестр многоцветье флагов, танки, авиация и реактивные системы залпового огня.

Князь Кропоткин, видимо не доигравший в детстве, превращал всё, что попадало в его руки, нет, не в балаган, но в яркое и запоминающееся зрелище. Вот и сейчас он организовал парад в честь освобождения Эривани от турков в стиле советских военных парадов, с флагами, зрителями на трибунах и громким голосом ведущего – советника военного приказа Загряжского, отличавшегося глубоким и бархатным тембром голоса.

Звук усиливали пять сменяющих друг друга волхвов, и его громовые раскаты были слышны далеко от площади, где тоже было полно народу, слушавшего таким образом «прямую трансляцию» с места событий. Впрочем, войска, участвовавшие в освобождении Кавказа, всё равно прошли по крупнейшим улицам Москвы, дав полюбоваться на себя горожанам.

Княжич Горыня Стародубский находился на вышке, откуда было удобно руководить всем представлением, исполняя роль второго номера при Кропоткине и следя за очерёдностью появления сводных батальонов на площади.

Рядом с ними находилась тройка волхвов, передававших сообщения по магической связи волхвам, находившимся в войсковых колоннах и выпускающим на площадь, так что управление было вполне оперативным.

Государева ложа, где сидел сам монарх и высшие руководители империи, находилась там, где в ином мире возвышался мавзолей Ленина, а кресла для царской семьи стояли чуть ниже государя, и сейчас там, среди пёстрой толпы, где-то была и великая княжна Анна, занимавшая мысли Горыни намного больше, чем этого ему хотелось.

Та ночь, на Перунов день, проведённая на берегу Аузы, на первый взгляд не имела никаких последствий. Как объяснил князь Дмитрий Николаевич Васильчиков: «Всё, что в той ночи было, там же и осталось». Первое время Горыня всё искал способа объясниться с Анной, но словно натыкался на глухую стену, и через какое-то время бросил эту маету, занявшись действительно важными делами, которых у него было хоть отбавляй.

Но маленький пушистый комочек, за три месяца выросший в чуть нескладного, но крупного кота, и очень мощное, но своенравное оружие, притворявшееся простой металлической палкой, напоминали о той ночи постоянно.

– Дмитрий Николаевич, воздухолёты пошли. – Горыня, наблюдавший горизонт через зрительную трубу, увидел, как из-за крыш появились пять точек штурмовых дирижаблей класса «Альбатрос». Собранные на стапеле шестимоторные корабли с полужёсткими баллонами могли нести до двадцати тонн боевой нагрузки и четыре бортовых пулемёта, что обещало вражеским войскам немало ярких впечатлений.

После уничтожения Королевского Источника в Лондоне все европейские страны начали торопливо строить дирижабли и за прошедший год достигли немалых успехов. В пользу массовых программ строительства воздушного флота даже урезались военные корабли и перевооружение войск, так что к текущему лету евроорда должна была обзавестись более чем двумя сотнями летающих кораблей. Двигатели пока ставили паровые, так что соотношение собственного веса и полезной нагрузки было мизерным, но тут уже работало общее количество кораблей.

Против воздушной армады русские воздухоплавательные силы могли выставить всего около полусотни кораблей разного тоннажа, но, как сказано в одном старом анекдоте, был нюанс. И эти нюансы различных калибров сейчас ударно клепали на двух оружейных заводах, а ещё три фабрики нарабатывали боеприпасы, которые автоматическое оружие потребляло со страшной скоростью.

Были и другие сюрпризы, которые готовили на заводах и фабриках империи сотни тысяч специалистов разных профессий. Учёные, инженеры, мастера и рабочие трудились в три-четыре смены, выпуская оружие, которого ещё не было на полях сражений.

Доставалось и охранителям, которые отлавливали многочисленных шпионов, и волхвам, занятым воплощением в жизнь того, что князь Кропоткин назвал «магическим закрытием технологического разрыва». Даже стосорокалетний старик – Михайло Ломоносов, академик и действительный тайный советник, вернулся из своего имения под Калугой, чтобы поучаствовать в процессе.

В первую встречу Горыня поначалу побаивался живой легенды русской науки, но уже через пару часов обсуждения нового завода по производству взрывчатки они вовсю орали друг на друга, а старик даже попытался пару раз стукнуть князя Стародубского сухим и не по-стариковски крепким кулаком. Но расстались лучшими друзьями, и тайный советник Ломоносов пообещал первую продукцию уже через полгода после начала строительства.

Также Ломоносов подтянул десятки своих учеников и уже отошедших от дел управителей казённых заводов, так что кадровое пополнение вышло более чем солидным.

Но работы хватало всем. Последний выпуск политехнического училища, практически целиком, загнали на стройку промышленного комплекса на берегу Волглы, у создаваемого Усть-Щекнинского водохранилища, где по плану должна встать новая гидроэлектростанция, а ещё три срочных выпуска мастеровых училищ распределили среди государевых заводов, сразу закрыв тысячи мест, где требовалась высокая квалификация.

Да, многие проблемы можно было решить с помощью волхвов, но княжич Стародубский и князь Кропоткин предпочитали сразу закладывать основание для тяжёлого машиностроения, не зависящего от магии и вообще от природных капризов. И волхвы обеспечивали лишь хороший и удобный старт для развития технологии, но в дальнейшем заводы работали уже без их помощи.

И дело было не только в том, что волхвов было мало и силы их не бесконечны. Обучить грамотного станочника было на порядок проще, чем сильного волхва, а инженерных училищ было в десятки раз больше, чем школ, готовящих магов всех специальностей.


– Над Красной площадью – воздухолётный отряд первого воздушно-штурмового полка под командованием адмирала воздушного флота стольного боярина Нахимова. «Сокол» – флагманский корабль полка, совершил более пятидесяти вылетов на бомбардировки позиций турецкого войска, вывозя раненых с поля боя, что спасло сотни жизней наших воинов…

Горыня вновь отвлёкся от своих мыслей, наведя подзорную трубу на сводный оркестр, который после пролёта дирижаблей должен был заиграть «Прощание славянки» – марш, подаренный Кропоткиным всей армии Российской империи, заканчивавшей парад торжественным проходом.

Точно в нужный момент, когда хвосты воздухолётов миновали островерхие крыши храма Рода, оркестр врубил марш, и под звуки труб на площадь начали выезжать эскадронные колонны гвардии.

– Десять часов, князь. – Горыня улыбнулся Кропоткину и с треском сложил подзорную трубу.

– Мы молодцы. – Князь кивнул. – Всё минута в минуту. Так. Теперь погуляй по городу, отдохни, и вечером давай во дворец. Ровно в шесть – выход государя.

– Да знаю. – Горыня вздохнул. Одной из обязанностей сотрудника Канцелярии было присутствие на всех мероприятиях, где появлялся государь, причём в парадной форме, со всеми регалиями, и торчать там как минимум до ухода императора. С одной стороны, не слишком обременительная нагрузка, а с другой, времени и так не хватало, и раз не дают нормально работать, Горыня с удовольствием всё это время поспал бы или посидел где-нибудь на берегу тихой речки.

Но сегодня он должен был появиться не один, а с сестрой и отцом, который выводил в свет младшую княжну Марию Стародубскую, а значит, смыться под благовидным предлогом никак нельзя.


За полгода пребывания в Москве Маша успешно подтянула знание этикета, танцы, музицирование, иностранные языки и всё то, что должна знать юная девица, выходящая в свет. Были пошиты многочисленные наряды на все случаи жизни, а также приобретены украшения, приличествующие девушке юных лет, выходящей в свет.

Обычно дебютанток светского общества представляли обществу на ежегодном Осеннем бале, но для Марии было сделано исключение, и две недели назад князю Стародубскому доставили именное приглашение на бал в Кремле, где было указано, что княжна Мария Стародубская должна непременно быть.

И хорошо, что до торжества оставалось достаточно времени, чтобы резко ускорить приготовления. Особняк Стародубских превратился в сумасшедший дом, где мелькали портные, парикмахеры и представители ювелирных компаний. Везде, от приёмной до зимнего сада, были разбросаны каталоги, обрезы тканей и рекламные листовки. Слуги бегали словно наскипидаренные, а Горыня, несколько дней взиравший на этот бардак, чуть было не сбежал жить в гостевой дом Канцелярии, но неожиданно напоролся на строгую отповедь князя Юсупова, который и пояснил, что как минимум треть этого шума делается для того, чтобы ему, Горыне Стародубскому, молодому генералу, обласканному государем, не было стыдно за сестру перед представителями старых семей. Так что пришлось смириться и терпеть бесконечные показы платьев и моделей причёсок.

Зато кот, получивший позывной Бластер, в особняке чувствовал себя, словно выдра в болоте. Сначала бегал по комнатам и давил мышей, потом, когда чуть подрос, начал спускаться в подвалы и ловить крыс, а закончил тем, что извёл на всей территории всю деструктивную живность, включая кротов и как-то приблудившегося банника[2]2
  Банник – мелкая нелюдь, живущая в основном в служебных и хозяйственных постройках.


[Закрыть]
, трупик которого он торжественно выложил на крыльцо дома.

Последним подвигом малолетнего шкодника была триумфальная победа над выводком мелких комнатных собачонок – левреток, которых по французской моде держала хозяйка соседнего особняка графиня Полозова. Шумная и визгливая стая временами пробиралась в парк Стародубских и учиняла разгром и потраву разной степени, но тут им вышла натуральная Березина[3]3
  Сражение на Березине – общее название боев 14 (26)–17 (29) ноября 1812 года между французскими корпусами и русскими армиями Чичагова и Витгенштейна на обоих берегах реки Березина во время переправы Наполеона в ходе Отечественной войны 1812 года.


[Закрыть]
, так как Бластер категорически не желал делить свою территорию с кем бы то ни было. Когда визжащая и окровавленная свора вернулась в свои владения, графиня даже изволила прийти лично, дабы высказать своё неудовольствие и потребовать виру за «покалеченных бедняжек», но вполне ожидаемо получила полный отлуп и встречные требования в связи с неоднократной порчей паркового хозяйства.

– А вот кому пирожки с телятиной, икоркой, зайчатиной и зеленью! Пирожки вкусные исправят лица грустные! – надрывалась продавщица, державшая перед собой лоток на длинной верёвке на шее. Одетая в женский полукафтан и повойник, дородная румяная девица своим зычным голосом перекрывала весь уличный шум, и Горыня, чуть поморщившись, подошёл ближе.

– Пирожки меншиковские?

– Они самые, соколик, – не оборачиваясь бросила лотошница и, повернув голову, увидела белый с золотом генеральский мундир. – Ой. – Она прикрыла рот кончиком платка и неожиданно широко улыбнулась. – Попробуйте, господин хороший. Ещё горяченькие. Корочка хрусткая, как снежок поутру. И у Шинь Ю чаёк ханьский непременно возьмите. Духовитый, что лес перед грозой.

– Давай, красавица, пару с икрой красной и один с зайчатиной. – Горыня улыбнулся в ответ. – Зайчатина-то не тухлая?

– Да как можно-то? – вскинулась лотошница, но, поняв, что молодой генерал шутит, укоризненно покачала головой. – Из хозяйства Гордонов, же. Тока вчерась ещё прыгали.

Устроившись за столом у маленького загончика со столами и стульями из гнутого орешника, Горыня стал неторопливо поедать вкуснейшие пирожки с хрустящей корочкой, перемежая с душистым зелёным чаем, и вновь мысли, словно притянутые магнитом, вернулись к последствиям той памятной ночи.

Такая простая с виду стальная палка, мгновенно превратившая упыря в горстку пыли, была предъявлена главе Приказа охотников, а также стольных начальников, хранителей-оружейников, архивариусу, даже князьям Васильчикову и Гагарину – главному имперскому обережнику, занимавшемуся всякой рунистикой и артефакторикой.

Через пару часов напряжённой дискуссии мэтры боевой магии, артефакторики и прочих прикладных магических дисциплин вынесли глубокомысленный вердикт, что штука сия весьма похожа на Громовую Десницу, что была у Ильи Муромского, и на Святогорову Палицу, но совсем не такова, а вот совершенно другая. Но все согласились, что штука зачётная, и рекомендовали Горыне пользоваться ею почаще, чтобы по возможности раскрыть потенциал оружия.

И теперь Горыня вместо подаренного кинжала таскал на поясе в специально изготовленных ножнах фактически простую арматурину, которая, правда, периодически показывала свой крутой нрав, проходя на тренировках сквозь брёвна, оставляя ровный срез.

Но Горыня, как насквозь прагматичный тип, недолго задумывался над волшебными свойствами палки, тем более что на поясе, кроме неё, висел ещё и шестизарядный пистолет крупного калибра с пятью запасными магазинами, да и вообще хватало других забот.


Охотники в лице главы управы князя Остен-Сакена настоятельно попросили сделать им гранаты, причём такие, чтобы сами охотники уже в пяти-десяти метрах никак не пострадали, а вот всякой нежити было нехорошо. И Горыня таки сделал, хоть и пришлось изрядно попотеть и перепробовать десятки вариантов снаряжения и формы. Маленькие, размером с крупное яйцо, гранаты были снаряжены гексогеном, а в оболочке находилось пятьдесят граммов серебросодержащего геля, опасного только на ближней дистанции и только нежити. При взрыве гель образовывал плотное облако мелкой взвеси, которая попадала во все раны и отверстия на теле тварей, вызывая болевой шок.

Кроме того, княжич наладил выпуск взрывающейся пули под гладкоствольное ружьё крупного калибра, снаряжённой бронебойным сердечником, мощной взрывчаткой и мелкой серебряной пылью. Такая пуля с высокой вероятностью пробивала даже шкуру упыря и, взорвавшись внутри, отравляла его серебром. Но даже просто детонировав на коже, выдавала плотное облако металлической пыли, мгновенно лишавшее нежить возможности ориентироваться в пространстве.

Ещё одна проблема, с которой Горыня и Кропоткин мучились уже столько времени, заключалась в компактном и мощном двигателе внутреннего сгорания для самолёта. Как ни бились, как ни изгалялись, но первое время получалось нечто тяжёлое, маломощное, тихоходное и, что самое печальное – низкой надёжности. В шутку предложив соратникам по Государевой Канцелярии решить проблему мозговым штурмом, Горыня получил неожиданно действенную помощь от всех, но особенно от боярина Штемберга. Именно он внёс огромное количество предложений и изменений в технологический процесс, позволивший двигателям достичь мощности в сто пятьдесят лошадиных сил, при весе в сто семьдесят килограммов, что для этих технологий было техническим, а точнее техномагическим совершенством.

Первый самолёт – кургузый биплан с открытой кабиной – сломался ещё не взлетев. Подкачали крепления крыльев. Второй экземпляр эффектно взорвался на рулёжке, разнеся моторный отсек по всему аэродрому, и только пятый более или менее успешно поднялся в воздух, совершив аккуратный и осторожный круг над аэродромом. Горыня, ставший первым и единственным испытателем новой техники, добивался от самолёта лёгкости в управлении и надёжности, но первые машины были весьма капризными. Зато третья модель вышла уже вполне приличной, даже способной на некоторые фигуры пилотажа. Два мощных мотора и крепкие плоскости позволяли ему брать на борт до полтонны груза и разместить автоматическую пушку.

В то время, когда пока ещё безымянный самолёт учился летать, учились и лётчики авиаотряда, набранные из экипажей воздухолётов, егерей, а также гражданских добровольцев, в основном из служилого дворянства, хотя было и двое мещан и даже один бывший общинник, упросивший Кропоткина дать ему шанс.

Летали вначале на планерах, которые запускали прямо с земли паровой тягой, и в условиях строжайшей секретности, расположив лётное поле между владениями князей Кропоткина и Васильчикова. Там по определению не могло быть посторонних, так как с одной стороны находилась школа для военных волхвов, а с другой – производственные площадки, где создавалось автоматическое оружие, и людей оба князя подбирали исключительно осторожно. К февралю все курсанты школы уже сдали практическое пилотирование на машинах первого этапа, и школа сразу же приняла ещё три десятка курсантов – будущий истребительный авиаотряд, под который и сделали новую машину – двухместный двухмоторный штурмовик-бомбардировщик. Таких штурмовиков наштамповали чуть меньше сотни, и пилоты-инструкторы первого выпуска довольно уверенно поражали и воздушные шары, и мишени на земле. Оставались проблемы с низким моторесурсом – двигатели выдерживали самое большее сто часов налёта, но дело сдвинулось. А на чертёжных досках уже был нарисован тоже двухмоторный самолёт, но куда большего размера и, самое главное, с более высокой скоростью и грузоподъёмностью.


Пирожки и чай закончились почти одновременно, и, отпив последний глоток, Горыня встал, проверил мундир на предмет прилипших крошек и степенно, как и подобает столь высокому чину, отправился гулять дальше, разглядывая нарядно одетых горожан.

В толпе мелькали национальные одежды многих народов, населявших империю, от ханьских халатов до архангелогородских кафтанов, малороссийских, расшитых бисером жилеток и стоял разноголосый гул десятков языков. А ещё проскальзывали стайки лицеистов в форменных тужурках, школяров и курсантов различных училищ, в сопровождении воспитателей и сами по себе, дети с родителями, лотошники и прочая публика, радовавшаяся тёплому солнечному дню и всеобщему празднику.

Тренированный взгляд отмечал в толпе и тех, для кого праздник был рабочим днём. Чинов охранительной стражи в чёрных мундирах, патрули Особых Сотен и волхвов, следивших, чтобы никто в толпе не таскал опасные амулеты и даже Тайной Канцелярии, выставлявшей своих людей в узловых точках города, так как у них была возможность мгновенно вызвать и военное подкрепление и медиков.

С Манежной площади, через Охотный Ряд, Горыня вышел к Большому театру, где прямо на ступенях театра актёры показывали спектакль для гуляющей публики, из маленьких комедийных сценок.

Горыня постоял немного, с улыбкой смотря, как нерадивый градоначальник пытается наладить дела в своём городе накануне приезда ревизора, и пошёл дальше, никуда не спеша, наслаждаясь аурой всеобщей радости и тепла.

В маленьком сквере у перекрёстка Неглинной и Кузнецкого моста выступали италийские комедианты с фокусами, и, проходя мимо, Горыня бросил рубль в потёртую шляпу, протянутую совсем юной, лет четырнадцати, девчонкой в ярко-алом трико и короткой, ничего не скрывающей юбочке, и получил ослепительную улыбку в ответ.

– Ваше превосходительство? – Стройная, высокая, но фигуристая девушка в длинном, почти до земли платье зелёного шёлка, расшитом золотой нитью, накинутой поверх меховой накидке, кокетливой соломенной шляпке по последней германской моде и с крошечной жёлтой сумочкой в руках, стояла чуть сбоку, а на её сочных губах гуляла лёгкая улыбка, словно у кошки, которая наблюдала за метаниями загнанной в угол мыши.

– Чему обязан, госпожа…

– Софи Потоцкая. – Девушка, правильно поняв причину паузы, сразу же представилась: – Слушательница третьего курса Московского имперского университета. Насилу догнала вас, ваше превосходительство.

– И что же послужило причиной ваших трудностей? – Горыня едва заметно усмехнулся. Это был уже не «оценочный подход», а полноценная «медовая ловушка», правда, исполненная довольно примитивно.

Горыню, который имел немалый опыт оперативной работы в своей прошлой жизни, не раз умиляла деревенская простота нравов, царивших в этой реальности, и подход юной красотки он воспринял именно как игру детей во взрослые игры.

– Я пишу квалификационную работу на тему «Государственное управление в предвоенный период», и мне порекомендовали обратиться к кому-то из личной канцелярии государя. А так как вы самый известный из государевых советников и самый молодой… – Софья сделала паузу и очаровательно покраснела, опустив глаза.

– И кто же, позвольте спросить, ваш рекомендатель?

Девушка подняла голову и, несмело улыбнувшись, произнесла:

– Профессор Даниил Галицкий. Он известен своей работой «Основание империи», посвящённой роли старого дворянства.

Горыня задумался на минуту. С одной стороны, исполнять за Тайную Канцелярию их обязанности было слегка лениво, а с другой, делать всё равно было нечего. Ну и, кроме того, девица Потоцкая действительно была чудо как хороша и наверняка способна скрасить пару часов. Он оглянулся и, увидев вывеску французского ресторана, кивнул.

– Тогда предлагаю зайти вот в это заведение и поговорить предметно. – Горыня сдёрнул перчатку и подал руку даме.

Как и было положено, чин Тайной Канцелярии сидел у столика в углу, попивая наверняка осточертевший кофе и перечитывая в сотый раз газету «Московский вестник». Поймав его взгляд, Горыня сделал жест ладонью, проведя рукой снизу вверх, с поднятым большим пальцем, и увидев, как тот едва заметно кивнул в ответ, подвёл Софью к столику, указанному метрдотелем, помог даме сесть и сел сам.

– Так что же вы хотели узнать, госпожа Потоцкая?

– Можно просто София, – проворковала девушка, подняла бокал, наполненный игристым вином, и сделала крошечный глоток. – А для друзей я Софи. Мне интересно всё, что касается управления, когда государство находится в крайнем напряжении сил. Ведь только тогда цена ошибки возрастает многократно и раскрываются истинные способы управления.

– И да, и нет. – Горыня отсалютовал поднятым бокалом и сделал крошечный глоток, чтобы только освежить горло. – Всё, что нужно знать о стране – это способ воспроизводства элиты. То есть наличие альтернативных путей продвижения помимо родства и богатства. Если всё это есть, то и реакция на различные вызовы будет творческой и неожиданной для врагов. А если оно погрязло в кастовости, то и реакция будет… прогнозируемой. Ничего сложного.

– И какой же путь вы видите наилучшим?

– Тот, при котором родовитость и богатство предков не имеют никакого значения, а во главу угла ставятся личные качества.

– Но вы-то сами не из крестьян. – Софи лукаво сверкнула взглядом из-под бровей и, достав из сумочки веер, стала обмахиваться, демонстрируя тонкое запястье и изящные пальцы.

– Нет, но и моё нынешнее положение трудно объяснить даже высоким происхождением.

– Так благодаря чему вы попали в такой фавор?

– Это страшная тайна! – Горыня понизил голос и чуть придвинулся к собеседнице, нависнув над столом. – Боюсь, если вы о ней узнаете, то мне придётся увезти вас в далёкое имение, чтобы вы никому не сказали об этом.

– Так за чем же дело стало? – Девушка тоже придвинулась так, что их головы почти соприкоснулись. – Я уже сейчас готова… уехать.

«Как голос модулирует, чертовка!» Горыня улыбнулся и положил свою ладонь на руку девушки, сжимавшую тонкий шёлковый платок.

– И куда же мы уедем?

– Я знаю такое место.

На удивление, в городе, переполненном гуляющими, свободная пролётка нашлась мгновенно, и пара гнедых понесла лёгкую коляску куда-то в сторону от центра Москвы. Софи уже совсем не дичилась, а прижималась к Горыне то бедром, то грудью, поглядывая снизу с многообещающей улыбкой.

Ехали достаточно долго, чтобы покинуть центр и углубиться в переплетение узких улочек подмосковной Дубровки, где состоятельные горожане держали дачи и небольшие владения.

Двухэтажный особняк, переживший каким-то образом нашествие евроорды Наполеона, был отремонтирован и сверкал новыми окнами и свежеокрашенным фасадом.

К пролётке мгновенно подскочили две служанки в простых серых платьях и, склонившись, приветствовали хозяйку, которая величаво сошла с подножки и, коротко бросив:

– Чай в малую гостиную, – пошла вперёд, показывая Горыне дорогу.

Несмотря на качественный ремонт и дорогую мебель, в доме ещё чувствовался дух запустения и заброшенности. И в лёгком запахе плесени, и в пыли, которая была даже на стенах, и в гулком эхе шагов по отполированным пластинам паркета.

– Уф-ф. – Софи вытащила пару заколок, сняла шляпку и, помотав головой, распустила длинные, пшеничного цвета волосы по плечам. – Ещё начало травня, а уже такая жара…

– Волхвы говорят, что это лето будет особенно жарким, – произнёс Горыня, поддерживая светскую беседу и внимательно осматриваясь в комнате.

Ничего особенного в ней не было, кроме того, что весь центр совсем не маленького помещения был пустым, с толстым шёлковым ковром на полу.

С некоторых пор Горыня не доверял такому интерьеру, но здесь и без подобных подсказок было понятно, что все увеселения должны для него закончиться плохо.

– Ну что же вы стоите, мой герой. – София потянулась, словно кошка, и присела на широкий диван. – Садитесь ближе.

Как раз в этот момент две девушки в серых платьях и белых передниках почти неслышно вошли в комнату с подносами и стали быстро сервировать стол, стоявший у широкого окна. Горыня сел на диван, и сразу же ловкие пальчики стали расстёгивать мундир.

– Мы не одни…

– А! – София отмахнулась. – Они никому не расскажут и даже не захотят. Это мои люди, и они сделают всё, что я скажу. – Речь девушки постепенно ускорялась, щёки заалели, а дыхание стало частым и неглубоким, словно ей не хватало воздуха. Ладошка юркнула ниже пояса, но, наткнувшись на рукоять пистолета в кобуре, отдёрнулась.

– Ой!

– Это просто пугач против собак. – Горыня улыбнулся и слегка приобнял девушку. – Холостой патрон к тому же всего один. Неужели какая-то игрушка сможет остановить порыв смелой дочери Польши?

В ответ смелая дочь польского народа подумала и начала раздеваться прямо на диване, вызвав у Горыни мгновенный ступор. Девушки этого времени были чрезвычайно стыдливы, и даже для «медовой ловушки» Софи вела себя весьма вызывающе.

Вопреки ожиданиям Горыни, платье было сброшено в рекордное время, а точнее обнажена грудь и отвязана внешняя юбка, открывая стройные ножки до середины бедра. Рука девицы легла ему на шею, и в затуманенных похотливой поволокой глазах мелькнула злость, но отстраниться Стародубский уже не успел. Что-то царапнуло шею, и Софи отпрянула, закрывшись, словно кошка, выставленными вперёд когтями.

– Вы ведь скажете, что это было? – Горыня перехватил кусок кожи на шее рукой и крепко сдавил, чувствуя, как намокает кровью воротник.

– Тебе это не поможет. – София осторожно, боком выскользнула с дивана и стала быстро приводить себя в порядок. – Уже через час тебя вознесут на алтарь «Дикой охоты», а я получу много денег!

Боевой амулет на груди уже разогрелся так, что жёг кожу на груди, и Горыня отнял руку от шеи и резким движением стряхнул кровь с ладони.

– Вот напасть-то. – Он покачал головой и почувствовал, как натужно двигаются мышцы. – Но денег тебе, скорее всего, не видать.

– Сёстры никогда не нарушают своих обещаний! – выкрикнула София и топнула ногой.

– Я тоже. – Горыня улыбнулся. – И сейчас я обещаю, что ты умрёшь.

Он, оттолкнувшись руками от мягкой поверхности дивана, резко вскочил и, оказавшись совсем близко от Софи, резко пробил кулаком в грудь сверху вниз, разрывая внутренние органы и ломая кости. Уже лёжа на полу смятой и разорванной куклой, девушка раскрыла рот, но вместо слов на паркет выплеснулся сгусток крови, и она затихла, глядя в пространство остекленелыми глазами.

– Так. – Горыню уже шатало, но он подошёл к столу и, машинально застегнувшись, отбросил в сторону крышку графина, поднял горлышко ко рту и стал быстро пить большими глотками. В графине оказалось какое-то слабое вино, но княжичу уже было не до вкусовых изысков. Жидкость должна была помочь вывести отраву из тела, и Стародубский остановился лишь тогда, когда вино кончилось.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации