Текст книги "Проект «Оборотень»: Проект «Оборотень». Успеть до радуги. День драконов"

Андрей Земляной
Проект «Оборотень»: Проект «Оборотень». Успеть до радуги. День драконов

© Андрей Земляной, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

* * *

Проект «Оборотень»

С самого начала я хотел бы извиниться перед теми, кто не найдет своего имени в этом списке. Но если бы я написал его полностью, то места для книги не осталось бы.

Но я помню вас. Всех, кто читал мои первые пробы, критиковал и помогал сделать текст лучше.

Но ничего не было бы без моего папы Бориса Яковлевича Земляного и мамы Рении Камаевны Каримовой. Самые лучшие Папа и Мама на земле, они научили меня всему в жизни. Я помню вас.

Во вторую очередь хотел бы поблагодарить писателей Вадима Давыдова, Иара Эльтерруса, Юрия Ивановича и особенно Игоря Поля. Их дружелюбное внимание и поддержка в разные моменты моей жизни сильно мне помогли и помогают сейчас.

И своих друзей Виталия Смагоринского, Михаила Русина, и свою любимую жену Натальюшку, а также многочисленных внимательных и строгих читателей и писателей Мошковского СамИздата. Именно их дружеское подталкивание в спину заставило меня писать больше.

На свете есть много вещей, насчет которых разумный человек мог бы пожелать остаться в неведении.

Эмерсон

1

Шесть человек в грязно-зеленых комбинезонах прорубались сквозь зеленое месиво джунглей, не щадя ни длинных зазубренных клинков, ни сил. Буквально на пятках у них висели как минимум пять групп преследователей, желавших только одного – догнать и уничтожить тех, кто сжег дотла шедевр высоких японских технологий и основу благосостояния маленькой центральноафриканской страны – завод по очистке героина. Вместе с заводом начисто сгорела и база военно-воздушных сил державы. Составляли ее два легкомоторных самолета Cessna и три древних «вертушки» Chinook. Их списали с вооружения USAF бог весть сколько лет назад, и до последнего времени они стояли рядышком на бетонке аэродрома, как на выставке. Расправа с базой только добавляла преследователям энтузиазма.

Группа, уходившая от преследования, не имела знаков различия, документов, национальности и даже имен. Французский спутник, осуществлявший мониторинг этой территории в рамках программы разделения зон ответственности, транслировал на землю только короткие кодовые пакеты, расшифровать которые не представлялось возможным. Так что они могли быть и немцами, и англичанами, и даже американцами. Хотя, впрочем, нет. Слишком жестко группа отрывалась от преследования.

А те шестеро, на которых делались многочисленные ставки в Центре слежения на Рю ди Маржери в тихом пригороде Лиона, на короткое время остановились. Командир группы одним движением выдернул нанесенную на прочный пластик карту и расстелил ее на коленях. Потом вынул радиокомпас и, сверив координаты и направление, жестом подозвал одного из спутников.

– Змей, смотри! – он ткнул пальцем в карту. – Здесь и здесь нас наверняка ждут. Войска из Анбо и Нгаты если переброшены, то вот тут их и разместили. По болоту мы не пройдем, на реке уже все кишит от патрулей. Остается только сюда…

– На горное плато? – недоверчиво хмыкнул тот, кого назвали Змеем. – Хочешь взобраться и вызвать «вертушку»? А черные за нами не полезут? А, Паш?

– Ну, горы не джунгли, – резонно заметил Паш, он же подполковник Павел Сидельников, командовавший группой в этом сомнительном предприятии. – Сильно там не повоюешь…

Змей, он же майор по прозвищу Змей, некоторое время внимательно рассматривал карту, словно уже мысленно штурмовал эти горы, и, задумчиво почесав лоб, произнес:

– Вот только…

– Что только?

– Гляди: вся карта точнехонькая, можно в лупу разглядывать. – Он провел ладонью по гладкому листу пластика, словно сметал невидимые крошки. – А здесь, – ладонь сжалась в кулак прямо над районом небольшого плато, примыкавшего к горной системе, – как будто кто поверх сетку натянул! Так, одни общие очертания.

– Да я вроде эту карту еще на корабле получил, – с сомнением протянул Павел. Он сложил карту и стал заталкивать ее в карман куртки.

– Ладно. На месте разберемся.

– Это так же, как в Сирии? – саркастически заметил Змей. – Много мы там наразбирались!

– Есть варианты? – сухо осведомился подполковник. И, получив в ответ отрицательное покачивание головой, скомандовал, повысив голос:

– Попрыгали, волки!

Офицеры диверсионной группы «Изумруд» УСО ГРУ, привыкшие за годы службы ко всему, преодолели стометровый скальный подъем практически с ходу. Но никто не ожидал того, что они увидели на плато в густом переплетении тропической зелени. Покинутый много лет назад город, почти полностью разрушенный джунглями и дождями, сохранил свое великолепие.

Полуосыпавшиеся, но все равно прекрасные скульптурные изображения давно забытых богов и чудовищ, тонкие колонны, поддерживавшие когда-то высокие, а ныне просто обвалившиеся своды, поражали красотой и изяществом резьбы. Многие куски стен еще сохраняли фрагменты штукатурки с цветными росписями. Из крошечного фонтанчика на заросшей травой площади сочилась прозрачная, чистая вода. Пораженные открывшимся зрелищем, матерые волки войны разбрелись по забытому городу, словно школьники на экскурсии. Сам подполковник первым делом подошел к фонтанчику, сунул в воду серебристый карандаш портативного анализатора, дождался, пока загорится зеленый огонек, и, удовлетворенно хмыкнув, наполнил флягу до краев чистой прохладной водой.

Задумчиво прихлебывая из горлышка, Сидельников отошел в сторону и, наткнувшись глазами на кусок красочной росписи, остановился.

На фреске была девушка в длинном, до пят, красном платье. Видимо, роспись изображала некий ритуальный танец. Партнером девушки был тщательно выписанный дракон. Не менее странным было также то, что лицо девушки, ее руки и ступни ног были белыми. Удивительно, если учесть, что фреска находилась почти в центре африканского континента.

Красиво, конечно, но сначала – дело. Нажав на тангенту передатчика, Паш коротко бросил в микрофон:

– Третьему – эфир.

Почти сразу из зарослей выскочил капитан Сойкин по прозвищу Шило – радист группы.

– Там плешка, типа площади. Так я туда. Йес?

– Хрен с тобой, пошли до плешки.

Через две минуты, установив через спутник связь с подразделением, которое должно было выдернуть их из джунглей, они узнали, что вертолет по куче причин будет только к утру…

Собрав группу, Павел распределил задачи. Истратив последние гранаты и мины, они превратили небольшой кусочек города в относительно неприступный бастион. Постепенно возбуждение от первых минут знакомства с затерянной цивилизацией стало спадать. Наконец практически все, кроме часовых, вырубились, забывшись коротким тревожным сном.

Лишь Змею не спалось в этом археологическом раю. Он все ворочался с боку на бок, вспоминая совершенно нетронутую временем статую, изображавшую девушку, почти подростка, привставшую на цыпочки, с веткой пальмы в протянутых руках. В ней начисто отсутствовала женская притягательность, во всяком случае, для майора, предпочитавшего гораздо более сформировавшиеся фигуры. Но была в ней какая-то… мольба, что ли. Немая, непонятная и тем страшная.

– Паш? – окликнул он командира.

– Ленька, чего не спишь? Твоя вахта аж к утру.

– Да тревожно чего-то. Пойду, пройдусь…

Самое удивительное, что он почти не соврал. И к желанию вновь увидеть тонкую фигурку девочки из серого гранита примешивалось какое-то неясное щемящее предчувствие. Предчувствие, не раз спасавшее всю группу от самых изощренных ловушек.

Видимо, подполковник вспомнил именно об этом. Тяжело перевернув свое могучее тело на другой бок, со старческим кряхтением он выдавил:

– Ладно, погуляй. И не геройствуй там. Все…

И тут же заснул снова.

Змей вздохнул. Все так все. Пощелкав клавишами на пульте управления, он переключил радио на маячок, передававший на командирскую рацию его биометрию. Если с ним не дай бог чего случится или просто прервется связь, его, может, и не вытащат. Но резкий писк в командирском шлеме наверняка поднимет группу раньше, чем гипотетическая опасность успеет сотворить какую-либо пакость.

Бесшумно, словно призрак, он скользил по развалинам покинутого города, временами останавливаясь, и, словно прислушиваясь, внимательно оглядывался вокруг. Кто были эти люди? Почему построили свой город в таком неудобном месте? Почему ушли? Куда?

А вот и девочка со своей веткой тянется вверх. Ночь, расцвеченная в сине-зелено-оранжевые цвета нашлемного блока ночного обзора, совершенно явственно рисовала ее фигурку ярко-оранжевого цвета. Он стянул перчатку и посмотрел на ладонь. Цвет такой же интенсивности, как и у него, кстати. То есть, переводя на общедоступный язык, это означало, что у статуи температура человеческого тела.

Он нагнулся, дотронулся до постамента. Холодный. Как и следовало ожидать. И на лицевом стекле-экране он «холодного» синего цвета. А скульптура?.. И тут он резко одернул от нее руку, словно прикоснулся к раскаленной стали. Статуя была согрета тем мягким человеческим теплом, которое поддерживает гудящая в наших жилах живая кровь.

Змей воровато оглянулся, наступил одной ногой на постамент и, зацепившись правой рукой за свисавшую лиану, подтянулся так, что его голова оказалась вровень с лицом статуи.

На каменном лице, которое пощадило время, из черных глазниц блеснули живые человеческие глаза…

За много лет войны майор научился не бояться никого и ничего. Но тут и его стальные нервы дали сбой. Чудовищным усилием воли он заставил себя остаться на месте и еще раз внимательно посмотреть ей в глаза.

Ее зрачки, казалось, показывали на нечто за его спиной. Скосив глаза, он почувствовал, как что-то надвигается из темноты леса прямо на него. Все, что он делал потом, было просто проявлением профессионализма, помноженного на опыт.

Змей мягко отпрыгнул в сторону, одновременно опустив бронестекло шлема и сбросив с плеча АН-93, затем он перекатился и встал на правое колено. Чуткие микрофоны шлема доносили до него многократно усиленные шумы ночного леса, а по листве скользил невидимый без специальной оптики зайчик лазерного целеуказателя. Он помедлил долю секунды, а потом сунул руку в кармашек разгрузки, нашарил бронебойную гранату и зарядил подствольник. Даже не предполагая, что может скрываться в темных зарослях, Змей не без основания полагал, что бронебойная граната, протыкавшая даже легкий танк, запросто разнесет черепушку неведомого супостата.

Вдруг заросли расступились. Тяжело ступая по проросшим травой плитам, из темноты вылез, другого слова не подберешь, настоящий монстр. То ли диплодок, то ли тиранозавр (с криптозоологией у Змея всегда были проблемы) метров десяти ростом. Он стоял, крутя головой на толстой шее и разыскивая противника.

Ухнув, «скорпион» отправил гранату прямо в объемистое брюхо реликтового зверя. Чешуйчатая костяная броня, которую не брали ни стрелы, ни мечи доисторических охотников, и даже пули более поздних неудачников оставили на ней только несколько царапин, вломилась внутрь, раздирая своими острыми гранями мягкое нутро динозавра. Чешуйки еще подрагивали, застряв в виде многочисленных осколков в его внутренностях, когда сработал самоликвидатор гранаты.

Сначала тело ящера на долю секунды раздулось, словно шар, а потом из пробоины в брюхе хлынула струя темной жидкости и каких-то ошметков. Обратной отдачей зверя толкнуло назад, и он завалился в заросли, раздирая ветки и хрустя собственными ломающимися костями.

Змей постоял еще какое-то время, ожидая продолжения атаки, но все было тихо. Он мгновенно перезарядил гранатомет, сменил автоматную обойму на бронебойную, и, не торопясь, стал поджидать спешащих к нему друзей.

– Ну? – спросил командир группы.

Вместо ответа Леонид переключил целеуказатель на световой жгут и направил его в сторону неподвижно распластанной туши.

– Эт чо? – обалделым шепотом спросил подполковник, разглядывая поверженного зверя. – Они ж все вымерли. Вроде, – добавил он неуверенно.

– Теперь, наверное, да, – спокойно предположил Змей. – Слышь, Паш, надо бы глянуть. А вдруг еще не все вымерли?

– Чем ты его? – спросил Павел, рассматривая дыру в брюхе.

– Из подствольника. Бронебойной.

– И ведь затарился втихаря, тащил с собой… Ты что, с танками воевать собрался?

– Да так, на всякий случай прихватил. Видишь, пригодилось.

– Ну-ну, – хмыкнул Павел. – Шило, Крот! Аккуратно прочесать от двенадцати до трех. Змей и Сник – сектора от трех до шести. Я и Гор – на семь-десять. Связь в обычном режиме. Все, как всегда. Попрыгали!

Без шума и шелеста группа растворилась по секторам. Осмотр не мог быть долгим. Само плато представляло собой крошечный уступ, примыкавший к двухтысячеметровому пику. Шедший со Змеем параллельным курсом капитан Карин, или просто Сник от английского snicker, сосредоточенно сопел, скользя сквозь плотные заросли лиан. Змей сделал еще пару шагов и остановился. Черный провал темноты был ясно виден даже сквозь плотное переплетение зелени.

– Подземный ход на пять.

– Понял, – коротко отозвался Паш.

– Сник, подстрахуй! – бросил Змей своему напарнику и начал аккуратно стравливать веревку, опускаясь в черный провал подземелья. Когда ветки расступились и пропустили его, автоматически включилась инфракрасная подсветка, и в черно-зеленом свете показалось обширное помещение. Все стены, пол и даже потолок были покрыты матово мерцавшими плитами из какого-то металла. Из дальнего перехода отчетливо завоняло. Даже беглого обзора было достаточно, чтобы понять: именно тут находилось лежбище неведомо как уцелевших реликтовых животных. Зверей, похоже, было два. Второй где-то бродил. Змей только было собрался доложить об этом командиру, как в шлемофоне кто-то крикнул:

– Справа! – И через паузу в несколько секунд: – Все, отбегался…. Здесь Шило. Командир! Есть второй.

– Ребята, не расслабляться! Могут быть еще.

– Нет, Паш, – встрял Змей. – Я тут лежку нашел. Их, похоже, всего двое тут ютилось.

– Продолжать поиск! – тоном, не терпящим возражений, произнес командир.

Ну, продолжать так продолжать.

Через десяток шагов ход неожиданно уперся в высокие, выше человеческого роста массивные двери. Две драконьи морды на них держали в пасти кольца. Сомнительно, конечно, что дверь вот так просто откроется. Сколько лет прошло. Все же Змей потянул за одно кольцо. Неожиданно мягко, но тягуче медленно из-за огромного веса, дверь пошла вперед. Заклинив дверь ножом в косяке (мало ли чего там наворотили древние строители!), Змей шагнул вперед.

Как ни странно, свет в помещении был. Несильный и какой то мерцающий, но все равно свет. Это Змей понял по тому, как неожиданно все вдруг обрело краски. Отключился оптоэлектронный усилитель, переводя псевдооптику шлема на обычный режим.

Он сделал еще шаг и медленно обернулся, переводя дыхание. Центр зала, точно выписанный геометрический круг, окружали драконьи морды с широко раскрытыми пастями. Искусно вырезанные из камня, они, казалось, вырастали из самих стен подземелья. Можно было разглядеть даже бугры мышц под чешуйчатой шкурой.

Змей шагнул ближе и, приблизив голову к одной из драконьих морд, увидел невероятной красоты перстень с зеленым кабошоном идеальной сферической формы. Он лежал на остром языке глубоко в драконьей пасти. Начитавшийся в свое время достаточно литературы о похождениях различных искателей приключений, Змей отчетливо представлял, что именно может последовать за попыткой достать перстень. Поэтому он вынул боевой тесак с широким листообразным лезвием и накрепко вогнал в пасть, заклинив таким образом возможную ловушку.

Аккуратно, словно работая с минной закладкой, он просунул руку в пасть и мягким движением взял кольцо, а на его место водрузил пистолетный патрон. «Ну не электронные же весы у них там, в самом деле?» – успел он подумать перед тем, как, противно хрустнув, распалась хваленая патентованная сталь тесака Smatchet. Но свою задачу он все же выполнил, дав Змею долю секунды, чтобы выдернуть руку из ловушки. Только вот один из зубов дракона все-таки зацепил руку, пропоров и Гор-Текс, и термозащиту, и даже кевларовую подкладку, и оставил на руке длинную кровоточащую борозду.

Зашипев от неожиданной боли, Змей потянулся было к аптечке, как резкий хруст со стороны двери заставил его обернуться. Скрежетал сминаемый массивной дверью нож. Одним прыжком проскочив между дрожащих от напряжения и никак не могущих сомкнуться створок – «Это тебе не железо! Металлокерамика, блин!» – Змей рванул к выходу, не дожидаясь новых сюрпризов.

Остаток ночи до прихода «вертушки» прошел без происшествий. О найденном в пасти дракона кольце Змей благоразумно умолчал, считая свои долги Родине уплаченными еще на заре лейтенантской юности. Правда, совершенно неожиданно воспалилась царапина на руке. И как результат, после возвращения на базовый корабль Змей загремел в медотсек.

2

За сутки воспалительный процесс охватил весь организм. Его постоянно пичкали какими-то лекарствами и даже травами, благо начальником медчасти оказался целый доктор медицинских наук. Но все было тщетно. Змей все чаще и чаще проваливался в забытье, постепенно теряя контакт с окружающим миром.

В одну из ремиссий, очнувшись и сообразив, что находится уже не на борту крейсера, а в нормальной палате, он услышал голоса, неясно доносившиеся из соседней комнаты. Абсолютно незнакомые люди вели беседу, и, немного напрягшись, он смог различить слова, произносимые старчески скрипучим и смертельно усталым голосом.

– Вы, батенька, просто отказываетесь меня понимать!

Шелест.

– Смотрите сюда. Это обширнейшая опухоль. Затронут практически весь мозг. И не только. Метастазы по всему телу. Своего рода уникальный случай. Инфекционный рак. Сколько ему жить, я не знаю. Может, неделю, может, месяц. Но он практически мертв. Только его могучий организм дал ему возможность продержаться так долго…

И вновь неразличимое «бу-бу-бу».

– Нет, и нет! Какая операция? Вы что, предлагаете ему весь мозг удалить? Самое лучшее, что вы можете сделать – это отпустить его помирать, оплатив все возможные расходы. Я не знаю, на Канары там, или еще куда. По опыту я знаю, у него будет короткая ремиссия перед окончательным ухудшением. Несколько дней… Не знаю. Но сейчас ему нужнее священник, чем все ваши игры в секретность.

Что ответил его собеседник, Змей снова не расслышал. Но старик был непреклонен:

– Мое мнение вы знаете. И учтите, начальник медицинской службы проинформирован. Так что делайте выводы.

Умирать, конечно, было совсем не сладко. Но Змей не жалел себя. Он славно пожил. Видел такое, что нормальному человеку не увидать и за сто жизней. Его любили женщины и уважали друзья. А жизнь… Так ведь рано или поздно все равно умирать. Плохо, конечно, что придется загнуться от какой-то тропической хворобы, но, в конце концов, не все ли равно как? Искомый результат все равно один.

3

Из Конторы не уходят. Эту истину ему доходчиво разъяснили еще тогда, когда его, зеленого курсанта учебно-боевого центра, пригласили на собеседование в строевую часть. И вот теперь, полулежа в удобном кресле генеральской «чайки», летящей в аэропорт, Змей с горечью осознавал, что, сам того не желая, стал основателем прецедента. Перед отъездом он пытался связаться с ребятами, но никого не оказалось на месте. Или топчут палубу перед очередной «прогулкой», или, что вернее, парятся в каком-нибудь закрытом санатории курортно-тюремного типа. Бассейны, девушки и колючая проволока с тремя кольцами охраны. Правда, охраняли не от тех, кто изнутри, а от тех, кто снаружи, но это слабое утешение.

Аэробус «Аэрофлота» доставил его в город, где он родился и вырос. Прямо из аэропорта, где уже ждала новенькая «Волга», его привезли пред ясные очи местного губернатора.

Губернатор был неподдельно любезен и учтив. Это, наверное, сам Канцлер ему позвонил и чего-то такого наговорил, что безраздельный хозяин окрестных весей разве что себя не предлагал столичному гостю.

Змея уже начинало подташнивать, как бывало перед очередным приступом, и он, прервав губернаторские словоизлияния, просто и коротко изложил суть дела:

– Виктор Александрович! Мне не нужна квартира или дом. Я хочу просто пожить в глухомани. Без телефона и телевизора. Желательно, чтобы кто-нибудь присматривал за мной. Старичок или бабушка. И все. Тихий дом, и ни одной живой души вокруг!

Губернатор внезапно просиял лицом, как будто угадал сокровенное желание Императора, и проникновенно воскликнул:

– Есть! Именно то, что вам надо. Роскошный старик, бывший профессор истории, живет один на заброшенном хуторе. Он у нас вроде местной достопримечательности. У него большой дом, бывшая барская усадьба, так что места хватит. Хотите отправиться прямо сейчас?

– Если можно…

Пока губернатор улаживал проблемы, Змей успел удалиться в туалет и, справившись с очередной волной тошноты, сделал себе укол прямо сквозь штанину.

Через четыре часа по тряской дороге «лендровер» губернаторских конюшен доставил его к облупившимся воротам бывшей усадьбы. Миновав развалины, они подрулили прямо к двухэтажному, все еще крепкому дому из красного кирпича. На автомобильный сигнал из дома степенно вышел высокий и плечистый, почти под два метра ростом, старик, одетый в заношенный китель без знаков различия.

– Валерь Игнатьич, принимайте гостя! – сказал, вылезая из машины, молодой крепыш, сидевший на месте рядом с шофером.

– Это кто гость? – проскрипел старик. – Ты, что ли?

– Не я, – делано рассмеялся парень. – Вот, из столицы привез!

Змей сделал попытку открыть дверцу, но долго сдерживаемый приступ навалился с неотвратимостью тайфуна, и все пропало.

Очнулся он уже под вечер, в небольшой и чисто прибранной горнице. Широкая постель, застланная белоснежными хрустящими простынями, была явно сработана в прошлом веке. «На такой кровати богатырей зачинать», – подумал он вяло, перекатываясь на бок. Страшно хотелось пить. Леонид глазами поискал какую-нибудь емкость, не нашел, встал, преодолевая вязкую дурноту, и пошел к дверям.

В просторной гостиной на первом этаже было пусто. Но стоило ему ступить на скрипучую лестницу, как неведомо откуда появился старик и птицей взлетел по ступенькам.

– Эк ты подхватился. Захотел куда? – участливо спросил он, подставляя свое костистое плечо под руку Змея.

Пересохший язык ворочался с трудом, и Змей смог только прошептать:

– Пить…

– Пить это мы сейчас, – засуетился старик, бережно сводя его по лестнице. Усадив его за широкий стол, он исчез ненадолго, а когда появился, перед Змеем стоял большой глиняный кувшин и такая же кружка. Прозрачная карминно-красная жидкость прохладным потоком полилась по пищеводу, и, отдышавшись немного, он благодарно посмотрел на старика. Змей хотел что-то сказать, но новый приступ смыл его в беспамятство.

Когда он вновь очнулся, перед его кроватью стоял небольшой столик для карточных забав, судя по остаткам зеленого сукна, некогда устилавшего его поверхность. Но теперь на почерневшем от времени дереве красовался давешний кувшин и кружка, до краев наполненная клюквенным морсом.

«Господи, как же он меня дотащил! – покаянно подумал Змей. – Во мне же без малого килограмм сто. Хотя нет, теперь, наверное, поменьше».

И кривая усмешка исказила его рот.

4

Возвраты в реальность становились все короче. Но вместо мутной пустоты забытья появился странный бред. Полусон-полуявь, тонкая грань между светом и тьмой стала заполнять его мозг.

Какие-то медведи и волки наполняли его бред невнятной, но деятельной возней. В эти моменты мучавшая его боль постепенно отступала. Несколько раз сон был настолько ярким, что запомнился вплоть до запахов и звуков. Тогда ему показалось, что его погружают в огромное корыто с пахучими лесными травами и ягодами, и сладкий сок словно вытягивает из его тела черный яд.

Кошмары закончились резко и внезапно. Он вынырнул из забытья в реальность, когда его окунули в ледяную воду. Он рванулся, пытаясь освободиться, но старик держал его на удивление крепко.

– Ты, мил человек, никак помирать собрался?

«Мил человек» тем временем шумно отплевывался и вяло отбивался от новых попыток засунуть его под бурлящую струю небольшого лесного водопада. Вода была холодная, как лед, и упоительно пахла свежестью и лесом.

– Ты, что, старик, уморить меня решил до срока?

– А срок твой уже давно весь вышел! – И старик зашелся странным клекочущим смехом. – Ты же, почитай, вторую жизнь живешь.

– Давно я так?

– Шестой месяц пошел.

– Странно. Доктора больше месяца не обещали.

– Ну и хрен с ними, с докторами.

Старик проворно отскочил к большому плоскому валуну, на котором бесформенной кучей лежала одежда.

– На вот, – он протянул ее Змею. – Одевайся.

Через некоторое время, когда они уже подходили к дому, старик участливо спросил:

– Ну, как?

Змей прислушался. Вместо тягучего черного комка, к которому он привык за время болезни, внутри его тела гудела нормальная размеренная жизнь. Шелестела селезенка, переминалась, очищая кровь, печень, и ровно, словно нефтяной насос, ухало сердце. Похоже, предсмертная ремиссия, о которой так заботливо предупреждали доктора, все-таки совершилась.

– Хорошо, – ответил Змей на вопрос старика. И почти про себя добавил: – Жаль, не надолго…

– Ну, надолго или нет, – засмеялся старик, – это тебе решать.

– Это как? – поспешил уточнить не любящий неясностей Змей.

– Потом, потом, – старик замахал руками. – Пока спать. Нынче ночью нам не до сна будет. Ты ведь не из пугливых? – поинтересовался он как бы мимоходом.

– Да вроде не замечалось.

– Вот и отлично.

Проснулся Змей резко и сразу. Он буквально кожей чувствовал, как вокруг дома собирается нечто. Черная мгла, сочившаяся из окон, дышала злом и ненавистью. И не человеческой ненавистью за что-то и к кому-то, и даже не дьявольской. Злом без цвета. Ко всему, в чьих жилах течет кровь, а не черный песок.

Змей беззвучно встал и бесплотным облаком скользнул к дверям. Как раз в это время дверь рывком распахнулась.

– Не прячься, я тебя вижу.

Странно покачиваясь, на пороге стоял Валерий Игнатьевич. Лицо его было белее снега, а руками он обнимал себя за плечи, будто не давая вырваться чему-то изнутри.

– Времени у меня мало. Так что слушай. – Он гулко и протяжно закашлялся. – За мной пришли.

– Кто?

Он снова закашлялся или рассмеялся. Не разобрать было в этом клекочущем звуке, который вырвался из его горла.

– Если хочешь увидеть, то держись поближе к окну, но не выходи и не открывай двери.

– Ясно, значит, вас там убивать будут, а я смотреть? – спросил Змей со злой иронией.

– Я сделал для тебя все, что мог. У тебя, возможно, ремиссия, и если будешь экономить жизнь, то проживешь еще месяц-два. Я примерно догадываюсь, какая у тебя болезнь. Но вылечить тебя мне не под силу.

Он остановился, набирая дыхание, и продолжил:

– Если дождешься Зарги, то он тебя залатает. Но он придет только через два месяца. Это твой единственный шанс.

Неожиданно Змей широко улыбнулся.

– Валерий Игнатьевич, да ну их на хрен, все эти шансы. Это, может, последняя драчка в моей жизни, а вы собираетесь лишить меня этого развлечения? Нет. Так не пойдет.

Вместо ответа старик бессильно махнул рукой и, пошатываясь, пошел прочь.

Змей секунду постоял, соображая, что теперь делать, и метнулся к своему чемодану. Легкие, почти невесомые черные брюки из текрона и такая же рубашка. Не фотохромный комбинезон, конечно, но… Главное лежало на дне, заботливо завернутое в масляную тряпочку и полиэтилен.

Beretta – 93-AF/A. Nightmare. Почти ручная работа. Штука, которую Змей взял бы с собой даже в могилу. Так, на всякий случай. А вот выходит, что пригодится аппарат.

Сбруя привычно легла на плечи мягкими плотными ремнями. Затем лазер. Большая обойма встала на место с мягким щелчком. Пять запасных в кармашках под левую руку, на всякий пожарный, и патроны россыпью, совсем уж на крайний случай. Туго скрипнул уплотнитель глушителя, и коротко мигнул рубиновым пятнышком зайчик целеуказателя. И перстень… На всякий случай.

Попрыгали?

Беззвучной тенью Змей спустился в холл. Там, кроме танцующих на стенах отсветов от каминного огня, никого не было.

Змей уже дал команду мышцам на движение, когда мгновенный блеск на стене заставил его остановиться. Кто видел блик лунного света на оружейной стали, тот знает, что спутать с чем-нибудь другим его невозможно.

Вот и Змей не спутал.

В полутемной нише, на подставках из черного дерева, покоился меч японской работы. Настоящая, знакомая Змею с бурной юности катана, и вакидзаси в черных полированных ножнах.

И прошел бы Змей мимо этих великолепных убийц, черными рыбками притаившихся в тени глубокой ниши, если б не зеркальная гладь сюрикена, словно медальон, подвешенного на тонкой цепочке.

Как из рук монарха, принял Змей меч на ладони. Правая рука сжалась на рукояти и пошла в сторону.

С тонким звенящим шелестом из ножен потек тонкий сверкающий ручеек стали. Змей качнул меч, проверяя баланс, и легчайшее, словно крыло бабочки, лезвие завибрировало, предвкушая свежую кровь.

Уже не раздумывая, Змей нагнулся за сложенным здесь же поясом и, повязав его прямо поверх ремня, вложил сначала катану, а потом и вакидзаси.

Чувствуя себя готовым сразиться хоть с целым полком, Змей распахнул входную дверь и от неожиданности замер.

Спиной к нему, прямо на каменных ступеньках крыльца, сидел огромный белый медведь. Не успел Змей хоть как-то отреагировать, как тот с густым рыком обернулся, и Змей с внезапно похолодевшим сердцем узнал на огромной, покрытой белым мехом голове зверя глаза Валерия Игнатьевича.

Медведь что-то невнятно рыкнул, качнув огромной башкой, и снова отвернулся к поляне. И хотя рык его был вполне медвежьим, что-то вроде «Сгинь!» почудилось Змею в его голосе.

Не обращая на это внимания, Змей сместился немного в сторону, не выпуская медведя из поля зрения. Тут его поджидал второй сюрприз.

Перед крыльцом, полукругом, стояли странного вида люди в длинных черных балахонах числом около тридцати. Один из них, наверное старший, что-то неразличимо гудел низким вибрирующим голосом. Похоже, он ругался, а медведь отвечал ему хриплым рыком. Шерсть на медведе стояла дыбом, и Змей почти физически ощущал, что зверь готов броситься в драку. В руках тип в черном небрежно держал что-то неразличимо блеклое. Змей с яростью и брезгливостью узнал ребенка. Скорее всего, это девочка. Она была мертва. Голова ее была вывернута под таким углом, какого у живого никогда не бывает.

Несмотря на всю бредовость происходящего, Змей вел себя так, как вел бы в любой похожей ситуации. Занял наиболее удобную для атаки точку, проверил, не перекрывает ли директории атак партнера, которым он назначил этого медведя со странными, ярко-синими, почти сапфировыми глазами, и окинул взором поле конфликта.