Текст книги "Проект «Оборотень»"

8

Первым желанием Змея после того, как он частично поправился, было рвануть поскорее в аэропорт. Друзья, подруги и любимая, хотя и опасная работа, манили его, словно шприц старого наркомана.

Но охладил его пыл тот же Валерий Игнатьевич:

– Ну, приехал ты к себе…

– Ну, – недоумевал Змей.

– И поволокли тебя по врачам… – неторопливо продолжал старик.

– Так я ж здоров, как бык!

И Змей радостно потянулся всем телом.

– Не как бык, сынок… – Валерий Игнатьевич склонился к его лицу. – Ты здоров, как дракон. Ты даже маленькой пробы крови не выдержишь!

– Эт почему ж? – недоверчиво покосился Змей.

– Ты дурак или как? – возмутился старик. – Да ты кровь свою видел?!

– Ну, вообще-то не раз… – неуверенно сказал Змей.

– Нож!

Старик требовательно протянул руку, и Змей вложил в нее свой Farben/Sikes, с которым расставался только в постели. Старик ногтем попробовал остроту металлокерамического лезвия и удовлетворенно крякнул.

– Немецкая работа?

– Американская.

– Хорош! Теперь давай свою руку.

Змей неуверенно протянул левую руку, как он полагал, для кровопускания. Предчувствие, впрочем, не обмануло. С кошачьей ловкостью Валерий Игнатьевич схватил его за запястье и коротко полоснул ножом по ладони.

Густая фиолетово-красная жидкость жирным потоком потекла по руке. И не было в этой жидкости ничего человеческого. Даже запах крови был тяжелым, сладковато-серным. Змей потянулся было за платком, чтобы остановить кровь, но рана прямо на глазах стала потихоньку затягиваться.

– У тебя то же самое? – глухо спросил Змей старика.

– Ну, примерно… Только медведь все же земное создание. И по метаболизму, и по структуре он мало чем отличается от человека. А ты…

– А я? – спросил майор.

– А ты до конца своих дней теперь не готов даже к самой халтурной медкомиссии. От твоих анализов у любого аппарата крыша съедет. Чего уж говорить о людях!

– Откуда же все это? – высказал давно мучивший вопрос Змей.

– Если попроще, то Земля – это некий передаточный узел между нашей Вселенной и миром с совсем иными законами. Ты как с компьютерами?

Змей просто кивнул.

– Ну, тогда представь себе, что кристалл, на котором вы живете и называете Землей, – это последний сервер на магистральной информационной линии между нашим миром и мирами Раводо и Абадок. Сюда сходятся информационные потоки из нескольких очень важных мировых узлов. И, в свою очередь, информационный обмен между нашим миром и его изнанкой, чем является мир Раводо, идет исключительно через Землю и ее антипод, планету И-Ринден.

Тот храм, в который ты сдуру залез, является регулировочным узлом этой системы. Как ты выдернул руку из ловушки, я даже не представляю. Может, у тебя фантастическая реакция. Но, скорее всего, это просто случайность. Яд на клыках Охранительного Дракона – это композитный токсин, схожий по действию с вирусом иммунодефицита. Только, пожалуй, посильнее будет. Родина этого вещества – И-Ринден. Строго говоря, там это не яд, а так, компонента окружающего мира. И, кстати, не самая смертоносная. Для того, чтобы избавиться от всей этой гадости, жители того мира вынуждены время от времени перекидываться в зверье разное, чистку организма устраивать. Ну и не только поэтому. Мир Раводо настолько сложен для выживания, что высшему разуму волей-неволей пришлось обретать способность к изменению тела. Универсальной оболочки там просто не существует.

Давным-давно связь между нашими мирами была куда прочнее. Можно было переходить из мира в мир, и многие этим пользовались. Так появились в нашем мире Драконы и другие полиморфы. Каким-то образом в твоих генах сохранились их осколки. Может, стресс, а может еще что, – старик с короткой усмешкой кивнул на перстень, мерцавший загадочным зеленым светом, – активировало эти гены. Они и выжгли болезнь. Но такой накал невозможно вызвать по своей воле. Это, скорее, вспышка защитных сил организма.

Словом, настоящего оборотня из тебя не получилось и вряд ли получится. Да и зачем? Двуногое прямоходящее – одно из самых универсальных существ во всей нашей галактике. Да и хлопотно все…

– Что хлопотно?

– Полиморфизм этот, – пояснил старик. – Скачки лунными ночами, питие свежей крови… Не для тебя все это. Да и драконьи радикалы из крови наверняка потихоньку убывают. Так что ты, мил друг, не сильно радуйся. Земля не место для полиморфов. Хотя, конечно, кое-кто ухитряется жить на Земле в двух, а то и в трех обличьях. К тому же оба мира погрязли в невежестве и пороках, и поэтому почти все каналы между мирами были закрыты. А ведь мы необходимы друг другу! Дополняем жизненно важными компонентами… Так что учись, пока вся черная кровь не вышла. Глядишь, и останется чего!

– А чего от тебя хотели эти чудики в балахонах? – поинтересовался Змей.

– Да того, собственно, и хотели. Переползти в мир Ринден через мой канал.

– Твой чего? – опешил Змей.

– К-а-н-а-л! – как слабоумному по буквам повторил старик. – Я его сторож, или привратник, точнее.

– А на хрена им канал?

– Канал – это не просто власть. Это власть неограниченная. Правда, только в рамках Земли. Ну и еще в паре мест.

– А этот, главный их. Он-то вообще на человека не похож!

Старик-Хранитель поморщился.

– Демон хренов. Вылезли из какой-то задницы. Сильны, как черти, но, слава Создателю, энергетика никакая. Разве что кучей соберутся…

– А как он выглядит, этот канал? Ну, ворота там или что?

– Пойдем. Будешь хотя бы знать, ради чего сражался.

Они поднялись на крыльцо. Подойдя к стене в каминном зале, Хранитель приложил ладони к почерневшей панели красного дерева. Что-то едва слышно скрипнуло. Бесшумно крутанувшись на невидимых глазу петлях, панель отворилась.

Длинный подземный ход, начинавшийся от неприметной стенной панели, был вопреки ожиданию сухим и теплым. Даже воздух сквозил по-летнему сочный. Видимо, ход постоянно продувался. Шли достаточно долго. Насколько Змей мог судить, они уже отошли от дома примерно на двести-триста метров и находились где-то в районе озера.

– Если быть совсем точным, – ответил на невысказанный вопрос старик, – то под озером. Да и не озеро это вовсе. Чаша фокусировки. Вот, для маскировки водой залил.

Еще один поворот. Они оказались у массивной двери. Валерий Игнатьевич вновь прижал руки к двери, но на этот раз пауза была гораздо дольше. Змей мог только предположить, что сейчас считывались куда более тонкие параметры организма.

Резкий щелчок эхом ускакал вглубь коридора. Дверь с тяжелым шелестом поехала в сторону.

Майор с опасливым интересом заглянул через плечо Хранителя и с удивлением увидел лишь пустую комнату. Ну, если быть точным, почти пустую. Точно в центре лежала большая дискообразная черная плита. Вот, собственно говоря, и все. Но по мере того, как Хранитель подходил к плите все ближе и ближе, над ней, словно марево, разгоралось веретено голубого света. Оно пульсировало и вспыхивало пробегавшими по нему сверкающими золотистыми змейками.

– Вот, это и есть канал.

Змей был немного разочарован.

– Красиво, конечно. Но…

– Нет, ты все-таки дикарь! – засмеялся Хранитель. – Как же тебя убедить?

Он легонечко пошевелил пальцами в воздухе.

– Вот ты можешь представить себе место, в которое очень трудно попасть?

– Да зараз! – удивился Змей.

Таких мест он знал множество. От Центра ПВО России в Раменском, до комнат, где располагалась картотека агентур Службы Внешней Разведки или Центра Внутренних Резидентур ГРУ Генштаба. Но в памяти неожиданно всплыли виденные когда-то фотографии Fort-Knox – хранилища золотого запаса США.

Вдруг веретено как-то поплыло. В нем сначала туманно, а потом все четче стали проступать очертания огромной двери. За ней, насколько Змей знал, и располагалось одно из хранилищ золота. Не успел он съязвить по поводу такого громоздкого аппарата для ментосканирования, как дверь стала раскрываться. В поле зрения появилась тележка с крупными желтыми брусками, которую толкали три мужика в форменных комбинезонах с буквами FRS (аббревиатура федеральной резервной системы США). Четкость изображения была такой, что можно было разглядеть даже серийные номера на слитках. Ясно был слышен скрип колес и тяжелое дыхание людей.

– Ну и кино… – промолвил Змей.

– Это не кино, – возразил Валерий Игнатьевич. – Смотри!

Он достал из кармана монетку и бросил ее прямо под ноги одному из мужчин. Громко звякнув, она упала на бетонный пол, подняла фонтанчик пыли и покатилась куда-то дальше.

– Fuck off, Benny! – крикнул мужчина куда-то вверх. А потом, переведя взгляд на своих напарников, добавил:

– Let’s go, it’s does not finish race.

Валерий Игнатьевич вновь что-то сделал руками, и картинка расплылась.

– Да, круто… – почесал в затылке Змей. – А вот этот, Раводо, показать сможешь?

– Это еще проще, – улыбнулся старик.

На этот раз картинка стала четкой мгновенно, словно сдернули покрывало. И несмотря на ее полную ирреальность, первое, что поразило Змея, был запах. Даже не запах, а скорее его предчувствие, тонкое и невероятно изысканное. Это было так приятно, что Змей от неожиданности закрыл глаза. Когда он сделал глубокий вдох и открыл их, перед его взором, полулежа в легком кресле, была девушка такой красоты, что Змей растерянно вдохнул еще. Слегка удивленно девушка смотрела в лицо Змея.

Была в ней такая расслабленная нега, что Змей неожиданно для себя сделал шаг назад, и сияющее облако погасло.

– Да… – ошарашенно протянул Змей. – За такую девку не то что полцарства, а шашку и коня в придачу отдать не жалко!

– А теперь смотри.

Старик вновь как-то повел в воздухе рукой, и Змей увидел то самое здание, где располагалась его любимая Контора. Только вместо вывески «Чегототамснабсбыт» на нем красовалась черная полированная доска, на которой золочеными буквами значилось гордое имя Лохобанка. И ни одного знакомого лица, ни одного гвоздя! Контора словно никогда и не существовала. Изображение сменилось еще несколько раз. Из всех знакомых Змею опорных точек один «Аквариум» на Ходынском поле стоял твердо, словно монолит.

– Все еще не передумал возвращаться? – ехидно поинтересовался Хранитель и, отвечая на немой вопрос, добавил: – Правитель ваш после очередной смуты так от страха обосрался, прости Господи, что повелел самых страшных имперских волков разогнать по домам, словно деревенских шавок.

– Да как же это… – не в силах переварить увиденное, Змей тупо уставился в пол. Все, что создавали многими столетиями кропотливого труда лучшие умы великой, действительно великой Империи, пустить прахом?!!

– Водка и деньги, сударь, еще никому мозгов не прибавляли, – безжалостно вынес вердикт Хранитель. – А этот и последнего разума лишился.

– И куда же я сейчас?

– А хочешь – здесь оставайся, – просто предложил старик. – Будешь новым хранителем?

Змей промолчал. А старик только улыбнулся устало и немного грустно.

– Конечно, такая жизнь пока не по тебе, – тяжело вздохнул он. – Ладно. Я вроде твой должник, а долги надо отдавать.

– Ну и как ты мне поможешь? – еще не веря, спросил Змей.

– Иди-ка ты в дом, воин!

И не терпящим возражений жестом отправил Змея назад.

Через два часа, когда Змей заканчивал заниматься во дворе, из дома донесся довольный окрик старика:

– Эй, кончай руками махать, колдун недоделанный! Давай в дом.

Тонконогий изящный столик в гостиной просто ломился от огромной кучи барахла, которую навалил на него Валерий Иванович.

– Так. Здесь твой новый паспорт и документы. Все подлинное. Несчастный, не имевший ни близких друзей, ни родственников, утонул третьего дня во славном городе Твери.

Цени. Лицо, рост и комплекция почти твои. Ну, комплекция – ерунда. А вот лицо просто не отличить. И самое главное – нигде не засвеченные отпечатки пальцев.

Змей рассматривал все это богатство, не веря своим глазам.

– Все очень просто, – пояснил Хранитель. – Ты, наверное, знаешь, что все человеки сделаны по крайне ограниченному количеству моделей. Кому-то даже в жизни везет встретить своего полного двойника. Но ты вряд ли знаешь, что двойников этих не два и не три. И учитывая то обстоятельство, что каждый день десятки тысяч людей уходят в последний путь, нам оставалось только дождаться, когда нужный нам клиент откинет ласты.

– Дак ведь Тверь за… – Змей замолчал, высчитывая количество тысяч километров, отделяющих этот дом от города, где скончался этот несчастный без друзей и родственников.

– Помнишь, я говорил тебе, что Канал, или Врата, если хочешь – это неограниченная власть? Так вот, с помощью Врат можно не только перетащить такую вот ерунду, – он показал старческой дланью на документы, – но и создать из ничего что-то.

Вытряхнутые из объемистого пластикового мешка на свободный участок стола одинаковые зеленоватые пачки совершенно не впечатлили Змея, видевшего североамериканские доллары исключительно в штучном варианте и в купюрах мелкого достоинства.

– Ты ведь кубышки не скопил?

Утверждение это было настолько недалеко от истины, что спорить было глупо. Русский офицер и служащий получали примерно одинаково. Как раз столько, чтобы не подохнуть с голоду. И демократы вслед за большевиками только упрочили эту традицию.

– Здесь что-то около полумиллиона, – и отметая всяческие возражения Змея, добавил: – Бери-бери. Я, если надо, себе еще миллиард нашлепаю!

– Так это фальшивые?

– Беспокоишься о финансовом благополучии вероятного противника? – подколол старик. – Не боись, не фальшивые.

Он точным движением выдернул одну купюру из пачки и поднес ее к глазам.

– Лучше настоящих. Даже Федеральный Резервный Банк не отличит. Кроме того, я заменил твои отпечатки во всех базах данных на пальчики покойника. Лишние хвосты, я думаю, ни к чему.

Прошло еще несколько месяцев. Драконья кровь вопреки ожиданиям вовсе не желала покидать тело Змея.

Все состояния полиморфной ипостаси давали себя знать и в значительно ускоренной моторике мышц, и в некоторых структурных изменениях тканей. Еще в теле поселилось замечательное умение накапливать энергопотоки и управлять ими. Болезнь, сожженная в том памятном бою, более не напоминала о себе, кроме как легкой тошнотой и головными болями по утрам.

Но в целом он был здоров и потихоньку начал собираться в дорогу.

9

Возвращение в жизнь было довольно хлопотным делом. За те два года, которые Змей провел в доме Хранителя, многое изменилось. Теперь за его спиной не стояла всемогущая организация, и о себе нужно было заботиться самому. Впрочем, при таком количестве денег это было скорее приятным, нежели обременительным делом.

Змей поехал в город, «чтобы уточнить диспозицию». В областном центре он пробыл недолго. Лишь убедился, что ни один из телефонов его прежней жизни не отвечает, похлебал какой-то бурды в привокзальном ресторане, разменял несколько зеленых сотенных купюр на рубли да купил билет на самолет.

Рейс был только на послезавтра, и поэтому Змей спокойно отправился обратно, надеясь без спешки проститься со стариком.

10

Дым, стелющийся над тайгой, был обычным явлением в это время года. Поэтому Змей, даже не заподозрив ничего худого, катил по плотно утрамбованной лесной дороге, погрузившись в свои мысли. И даже перед домом он не сразу понял, что произошло. А поняв, выкатился из машины на ходу, сорвав замок, и скользящим шагом побежал к развалинам. Труп волка он нашел сразу. Серый брат, располосованный когтями, был холоден, словно лед. А Валерия Игнатьевича он обнаружил только на краю огромной обугленной воронки, которая еще утром была озером.

Хранитель был еще жив, когда Змей бережно поднял его голову и положил себе на колени.

– Видишь, как вышло-то…

Слова давались Хранителю с трудом, и он постоянно замолкал, чтобы отдышаться.

– Суки эти… не успокоились. – Он вновь замолчал. – Но Врат им не получить. Я… успел взорвать… Озеро вот погубил… Жаль. Я только не успел…

Он закашлялся и захрипел, потом собрался и, глядя своими пронзительно синими глазами прямо в лицо Змея, ясно и внятно прошептал:

– Это воины Тьмы. Не успокоятся твари, пока не получат свое…

Он снова закашлялся, тело его выгнулось дугой и словно опало. И уже сквозь смерть, застилавшую ему веки, Хранитель произнес громко и ясно:

– Дождись Зарги.

Змей мягким движением провел по мертвому лицу Хранителя, закрывая глаза, и тихо прошептал:

– Покойся в мире.

Он похоронил Валерия Игнатьевича и волка на холме, на котором любил сидеть и смотреть на заходящее солнце. Потом еще пару дней он разбирал завал, разыскивая свои вещи и документы, сделанные Хранителем. И уже после того, как все дела были сделаны, ночью, когда он ворочался, пытаясь уснуть в уцелевшей части дома, его разбудило тонкое пение колокольчиков. Проснувшись, он подумал, что вернулись воины Тьмы, и оделся, готовый к последнему бою.

Нисколько не опасаясь, он вышел в темноту и пошел на звук. Мягко, не потревожив ни единого листика или травинки, он скользил по ночному лесу так, как учили его Старик и Волк, отдавшие свои жизни за превращенный в руины какой-то там канал, гори он синим пламенем.

Верхушка холма, превращенного в курган, светилась бледно-голубым светом. Четверо высоких людей могучего телосложения стояли вокруг могил, сомкнув руки, и монотонно напевали одну и ту же фразу на незнакомом майору языке. Затем они воздели ладони к небу, из холма вверх ударил яркий луч изумрудного сияния, и все стихло.

Змей стоял тихо, как мышь под веником, не двигаясь и даже дыша через раз. Но, судя по всему, его заметили.

– Подойди ближе.

Голос, казалось, прозвучал в его голове. От неожиданности Змей вышел на склон и несколькими шагами поднялся наверх.

– Виден ли Свет во тьме? – тихо, но внятно произнес один из четверых.

– Определен ли путь Света? – спросил второй.

– Ясен ли выбор Света? – подал голос третий.

– Светел ли дух избравшего? – сказал четвертый, и все вокруг стихло.

И совсем другой, мягкий, но мощный, словно рокот надвигающегося тайфуна голос, шедший буквально отовсюду, произнес:

– Ты честно сражался в чужой битве. Что хочешь ты в награду?

Змей помолчал. Деньги его давно уже не интересовали. Просветление – это скорее процесс, нежели результат. А потом твердо и ясно, словно эта фраза была готова уже давно, сказал:

– Знаний. – И, помедлив буквально секунду, добавил: – И рассчитаться за хранителей.

Высокий широкоплечий старик немного постоял молча, вздохнул, а затем, подняв руку вверх, раскрыл кисть, и из каждого пальца веером ударили тонкие, будто спицы, лучики золотого сияния.

– Будет так.

Он медленно опустил руку на уровень груди, лучики из пальцев скрестились, и в ладони его майор увидел мягко пульсирующий шарик бледно-голубого света.

Затем каждый из стоящих сотворил такой же шарик, только разных цветов. Переливающиеся всеми оттенками своего цвета шары повисли в воздухе и медленно поплыли навстречу друг другу, а слившись, образовали одну сферу, нестерпимо ярко горевшую белым светом.

– Знание, Сила, Честь и Добро даруют тебе Знание и право Суда.

Вдруг все вспыхнуло ослепительной вспышкой белого света и пропало.

11

Проснулся Змей от неприятной ломоты во всем теле. Вчерашний сон стоял перед глазами, словно кадры из фильма. Он подошел к бочке с дождевой водой и плеснул воды в лицо. И словно граната, в голове вспыхнул и замелькал мириадами граней немыслимый шар. Каждая его грань была полна знаниями, но не сухими столбцами текста, а такими, словно Змей их пережил лично, полными красок и запахов. Тут было все: история мира, народов и религий. И даже его родовая память тоже была здесь. Тугая тетива лука, поющая под набегающим ветром, и вороной жеребец, уносящий от настигающей орды. Десятки тысяч книг, языки и обычаи народов живых и ушедших, но, самое главное, вся информация о картине мира и роли астральных хранителей или Защитников мира «Земля». Победы и неудачи, дни мира и войн, враги и друзья – все было здесь. Запретный язык, словами которого звучали страницы тайных трактатов, и сами книги, повествующие о войне, древнем искусстве магии и прочих любопытных вещах. Иерархия «верхнего» мира и структуры «среднего» и «нижнего». Даже простое перечисление всех разделов могло составить огромный том.

Но самым главным подарком неизвестных Змею была полная память обо всех предыдущих перерождениях, каковых оказалось на удивление много. Известные и не очень люди, коллизии пережитых историй, накопленные навыки и опыт. Любовь и ненависть. Величайший груз и огромное счастье обретения утерянных жизней.

Не доверяя озарениям, он тщательно перебирал всю информацию по крупинкам и заучивал снова, дабы не потерять ничего из самого ценного в мире – Знания. Сначала быстро, чтобы только зафиксировать опорные точки, а потом все более и более тщательно, пока не начинала трещать голова, переполненная информацией. И все равно огромные ее куски таяли, словно лед на солнце. Но и того, что оставалось, могло хватить на сотни лет размышлений.

И уже закончив ревизовать свои новые сокровища, Змей понял, в какую ловушку угодил.

Не бывает абстрактного знания. Каждое несет в себе не просто особый эмоциональный настрой, но и позиционирует определенным образом носителя этого знания по отношению к миру.

Все, что получил Змей, не только жестко и однозначно определяло его сторону в этой битве. Обладая обостренным чувством справедливости и крайне мстительным характером, он не мог оставаться сторонним наблюдателем, и, естественно, вступал в драку. И Ipso facto, становился одним из Защитников мира «Земля». Конечно, стоило бы покопаться поглубже, чтобы разобраться со всем этим хозяйством, но, к сожалению, времени на это совершенно не было.