Текст книги "Твердость характера. Как развить в себе главное качество успешных людей"

Я связалась с директором конкурса и его бывшей чемпионкой Пейдж Кимбл, и она тоже заинтересовалась психологическими особенностями победителей этого соревнования. Кимбл согласилась разослать 273 опросника финалистам конкурса, которые должны были определиться через несколько месяцев. Все ответившие на вопросы получали подарочный сертификат на 25 долларов. В общей сложности две трети финалистов конкурса отправили мне по почте ответы на мой опросник. Самому старшему было пятнадцать, а самому младшему – семь лет.

Кроме опросника, по Шкале упорства я попросила учеников написать, сколько часов в день они занимаются правописанием. Как выяснилось, в среднем финалисты занимались правописанием более одного часа в будни и более двух часов в выходные дни. Однако различия в том, сколько времени в подготовку вкладывают отдельные ученики, были огромными: некоторые финалисты практически не готовились к тестам, а некоторые занимались правописанием по девять часов в каждый из выходных дней.

Кроме этого, часть финалистов конкурса прошли устный тест, определяющий их разговорные способности. Надо сказать, что в целом ученики продемонстрировали недюжинные способности устной речи. Однако разброс среди результатов был огромным: некоторые оказались почти вундеркиндами для своего возраста, а иные – твердыми середнячками.

Я посмотрела финал конкурса по телевизору и увидела, как его победитель, тринадцатилетний Анураг Кашьяп, правильно написал слово appoggiatura[5]5
  По-русски – аподжатура, или форшлаг, музыкальный термин.


[Закрыть].

После окончания конкурса я проанализировала результаты всех тестов. И вот к каким выводам я пришла. Результаты теста по Шкале упорства, который ученики прошли за несколько месяцев до финала, точно предсказали, насколько успешно каждый из них выступит в финальном состязании. Проще говоря, упорные дети добились лучших результатов и «вылетели» из конкурса позже, чем те, кто обладал меньшим упорством. Почему? Потому что они больше времени тратили на подготовку и участвовали в большем числе соревнований.

Отличие таланта от упорства показали результаты тестов, проведенных среди студентов последних курсов престижных университетов «Лиги плюща»[6]6
  Ассоциация восьми лучших частных американских университетов.


[Закрыть]. Те, кто получил высокие оценки по результатам «Академического оценочного теста», в целом оказались чуть менее упорными, чем их сверстники.

Я обдумала всю полученную информацию и пришла к следующему выводу, и он красной нитью проходит по всей этой книге. Потенциал человека – это совершенно отдельная вещь. И как этот потенциал человек использует – это уже его личное дело.

Глава 2
Увлечение талантом

Прежде чем стать психологом, я работала учителем. Именно тогда, еще задолго до Вест-Пойнта, я поняла, что для достижения успеха недостаточно одного таланта.

Когда я начала работать учителем, мне было 27 лет. Я уволилась из международной консалтинговой компании McKinsey, чей офис был расположен в небоскребе в центре Манхэттена. Мои коллеги по McKinsey были очень удивлены, что я ухожу из компании по собственному желанию. Они не могли понять, почему я увольняюсь с места работы, о котором многие страстно мечтают, почему я ухожу из уважаемой и влиятельной компании, сотрудники которой считаются умнейшими консультантами на планете.

Коллеги решили, что я устала от напряженной рабочей недели – приходилось вкалывать по 80 часов – и хочу перейти на более свободный график. Замечу, что ни один преподаватель не согласится с подобным заявлением и скажет, что работа учителя – одна из самых сложных в мире. Почему же я ушла из McKinsey?

Будущее показало, что именно работа преподавателем, а не в консалтинге оказалась правильным и продуктивным шагом в моей жизни. Во время обучения в колледже я работала частным учителем и помогала ученикам из местных государственных школ. После окончания колледжа я два года участвовала в бесплатной программе углубленного образования. Потом я поступила в Оксфорд и изучала нейробиологию и нейронные связи, вызывающие дислексию. Поэтому когда я снова начала преподавать, то почувствовала себя в своей тарелке.

Тем не менее переход из консультанта в преподаватели не был простым. В качестве консультанта я получала неприлично много, а получив первую зарплату преподавателя, долго думала, как смогу выжить на эти мизерные деньги.

Вместо суши, которые консультантам доставляли в офис за счет клиента, ланчем преподавателя был принесенный из дома бутерброд. Я ездила в школу по той же ветке метро, только выходила не в центре Манхэттена, а проезжала еще шесть остановок на восток. Изменилась и моя рабочая одежда. Вместо дорогих туфель, жемчугов и сшитых на заказ костюмов я стала носить простую одежду, которую не испортит мел, и практичную обувь, в которой можно целый день проводить на ногах.

Я учила детей двенадцати-тринадцати лет. Большинство семей моих учеников проживали в бедных кварталах. Осенью, когда я начала работать, в нашей школе снимали фильм о сложной жизни в городских гетто. Я была преподавателем алгебры и геометрии для седьмого класса и помогала ученикам разобраться с азами этих наук.

С первых недель работы мне стало очевидно, что некоторые ученики легче и быстрее схватывают материал. Я получала удовольствие от преподавания талантливым детям. Они быстро понимали логику, необходимую для решения похожих друг на друга задач. Они наблюдали, как я разбираю пример у доски, после чего говорили: «Ага, все ясно!» – и дальше решали задачи самостоятельно.

Но к концу четверти я с удивлением заметила, что часть моих одаренных учеников показали результаты гораздо ниже тех, на которые я рассчитывала. Несколько талантливых ребят неожиданно оказались в самом конце по успеваемости.

При этом часть учеников, которым было сложно с лету «схватить» новое, показали хорошие результаты, приятно удивив меня. Чаще всего это были дети, которые регулярно посещали занятия. Они не валяли дурака, не пялились в окно, а записывали и задавали вопросы. Если они не могли решить задачу, то не сдавались, работали, просили меня помочь во время обеденного перерыва или дополнительных занятий. И их усердие окупилось хорошими оценками.

Мне стало ясно, что талант не может гарантировать получения хороших оценок. Для этого одного таланта недостаточно.

Должна признаться, такие выводы меня несколько удивили. Считается, что есть люди, которым математика дается легче, чем всем остальным, и многие склонны думать, что такие ученики должны успевать лучше. Если честно, я сама так думала. Мне казалось, что ученики, более способные к математике, должны добиваться бо́льших успехов, нежели их менее одаренные в этом предмете сверстники. Более того, я была уверена, что со временем одаренные ученики только увеличат отрыв от остальных.

Оказалось, я чересчур большое значение придавала таланту. Другими словами, я слишком увлеклась талантом.

Постепенно в моей голове зрел ряд вопросов. Может быть, когда я объясняла новый материал, который некоторые ученики не поняли сразу, мне надо было объяснять чуть дольше и расписать на доске еще несколько примеров? Возможно, мне стоило по-другому подавать материал, чтобы он был более понятным? Или мне следовало не уповать на талант, а больше внимания уделять прилежанию и усидчивости?

При этом я заметила, насколько логично и убедительно рассуждали мои самые слабые в математике ученики, когда говорили о предметах, которые их интересуют. И эти слабые ученики казались очень знающими и профессиональными, когда обсуждали статистику бросков баскетболистов, тексты понравившихся им песен, запутанные сюжеты и диалоги в фильмах. Когда я лучше узнала своих учеников, я поняла, что каждый из них освоил и пережил ряд довольно сложных жизненных проблем. Неужели такие умные ребята не в состоянии понять, как решить простое уравнение с одним неизвестным?

Не буду утверждать, что все мои ученики были в равной степени талантливыми. Тем не менее я подумала, что если им дать достаточно времени и все будут стараться, то любой из них сможет понять школьную программу по математике для седьмого класса.

* * *

К концу года, когда я начала преподавать в школе, я вышла замуж. Мой муж тоже работал в McKinsey и, как и я, ушел из компании. Мы решили уехать из Нью-Йорка и перебраться в Сан-Франциско. Я нашла работу в средней школе Ловелл. По сравнению с нью-йоркской школа в Сан-Франциско была совершенно другой.

Школа Ловелл расположена в низине около побережья Тихого океана. Это единственная государственная школа в городе, куда учеников принимают по результатам академической успеваемости. Многие ученики поступают в лучшие университеты не только Калифорнии, но и всей страны.

Вы можете подумать, будто в этой школе учатся только маленькие гении, для оценки знаний которых еще не придумали соответствующих тестов. Однако я пришла к выводу, что ученики школы Ловелл отличаются скорее прилежанием и внимательным отношением к работе, чем IQ. Однажды я задала ученикам своего класса вопрос, как много времени дома они посвящают учебе, и выяснила, что они занимаются по многу часов. И не в неделю, а ежедневно.

Бесспорно, как и в любой другой школе, ученики тратили на занятия разное количество времени. Некоторые талантливые ученики, которым математика давалась легко, в итоге добивались менее впечатляющих результатов по сравнению со своими сверстниками. При этом несколько «трудяг» постоянно получали очень хорошие оценки за контрольные работы.

Одним из таких трудяг был мальчик по имени Дэвид Луонг.

В Ловелл было два уровня классов по алгебре: продвинутый математический класс и обычный, который вела я. Дэвид был в моем классе. И ни один мой ученик не набрал достаточного количества баллов, чтобы попасть в продвинутый класс.

Сначала Дэвид ничем не выделялся среди других. Он был тихим и сидел на последних рядах в классе. Он не часто поднимал руку и очень редко вызывался выйти к доске.

Однако во время тестов и контрольных он всегда сдавал мне идеально выполненные задания, за которые получал отличные оценки. Если я и отмечала красным цветом один из его «неправильных» ответов, то зачастую оказывалась, что не права была я, а не он. Я заметила, что он очень стремится к знаниям. В классе он слушал мои объяснения с неизменным вниманием. А после уроков нередко оставался и вежливо просил, чтобы я дала ему какое-нибудь задание посложнее.

Я начала ломать голову, почему такой хороший ученик оказался в моем, а не в математическом классе. Когда я окончательно убедилась, что в моем классе Дэвиду делать нечего, я пришла с ним к главному преподавателю кафедры математики и объяснила сложившуюся ситуацию. К счастью, это была замечательная мудрая женщина, для которой развитие учеников было важнее бюрократической волокиты. Она немедленно начала процесс перевода Дэвида из моего класса в продвинутый математический.

Я потеряла хорошего ученика, который перешел к другому учителю. Замечу, что Дэвид в новом классе получал далеко не только «пятерки».

– Когда я перешел в продвинутый класс, то почувствовал, что отстаю от остальных, – рассказывал мне Дэвид позднее. – На следующий год мы начали изучать геометрию, и мне было очень непросто. «Пятерок» я не получал, учился на «четверки».

Он вспоминает, что первую контрольную работу по математике в новом классе он написал на «три».

– И какие мысли у тебя были тогда по этому поводу? – спросила я.

– Ну, я, конечно, не был счастлив, но не стал на этом «зарубаться». Я знал, что перешел в новый класс, и все тут. Я понял, что надо думать о будущем. Я подошел к учителю и попросил мне помочь. Хотел уяснить, что из пройденного материала я не понял. А также что я должен изменить в своей работе и делать по-другому.

В выпускном классе школы Дэвид уже учился по программе для самых сильных учеников. Весной перед окончанием школы он получил «пятерку» на выпускном экзамене по математике.

После окончания школы Дэвид пошел учиться в Суортмор-колледж, который окончил с двумя дипломами: инженерным и экономическим. Вместе с его родителями я присутствовала на церемонии вручения дипломов и вспоминала тихого ученика, сидевшего на заднем ряду в моем классе. Дэвид доказал своим примером, что упорный человек может добиться в этой жизни очень многого, а также что результаты тестов на интеллект не дают полной картины настоящих возможностей человека.

Два года назад Дэвид защитил докторскую диссертацию по специальности инженера-механика в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Темой его диссертации была оптимальная работа алгоритмов термодинамических процессов в двигателях внутреннего сгорания грузовиков. Получается, что Дэвид использовал свои знания в области математики, чтобы увеличить эффективность работы двигателя. Сейчас он работает в компании Aerospace Corporation. Жизнь показала, что мальчик, который не попал в продвинутый класс по математике, потому что результаты его тестов были недостаточно хорошими, стал работать в космической индустрии.

Я учила детей и все больше убеждалась, что судьбу человека определяет отнюдь не его талант. Меня все больше и больше увлекала идея, как человек может изменить свою жизнь при помощи упорства. Эта тема настолько меня захватила, что я перестала преподавать и стала психологом.

* * *

Попав в аспирантуру, я узнала, что психологи уже давно ломают голову, почему некоторые люди добиваются успеха, а другие – нет. Любопытно, что одними из первых этот вопрос обсуждали Чарльз Дарвин и его троюродный брат Фрэнсис Гальтон.

Этот Гальтон был самым настоящим вундеркиндом. В четырехлетнем возрасте он уже умел читать и писать. К шести годам он выучил латынь, умел делить столбиком и наизусть зачитывал целые страницы текстов Шекспира. Учение давалось ему легко.

В 1869 г. напечатали первое научное исследование Гальтона, посвященное первопричинам высоких достижений. Гальтон составил список людей, добившихся больших успехов в науке, спорте, музыке, поэзии и адвокатской работе, и собрал об этих людях всю доступную биографическую информацию. Фрэнсис Гальтон пришел к выводу, что успешных людей выделяют три характеристики: большие «способности» в сочетании с исключительным «рвением» и «склонностью к тяжелому и упорному труду».

Дарвин прочитал первые пятьдесят страниц этого труда и написал своему родственнику письмо. Он выразил удивление, что тот одним из трех качеств успешных людей назвал талант. «Я всегда говорил, что люди, за исключением полных дураков, не очень сильно отличаются уровнем интеллекта. Они отличаются лишь умением трудиться и рвением, и я совершенно уверен, эти качества представляют собой самую большую и важную разницу».

Не будем забывать, что сам Дарвин принадлежал к тем успешным людям, которых Гальтон пытался понять. Чарльза Дарвина считают одним из самых известных и влиятельных ученых всех времен и народов. Он был первым, кто объяснил, что разнообразие видов животных и растений возникло благодаря естественному отбору. Причем Дарвин был очень внимательным наблюдателем не только в отношении флоры и фауны, но и людей. Можно сказать, что благодаря внимательному наблюдению небольших различий он смог создать свою теорию естественного отбора.

И при этом Дарвин придерживался мнения, что главные факторы успеха – рвение и умение работать, а не интеллектуальные способности и таланты.

Интересно, что биографы не отмечали у него какой-либо сверхъестественный интеллект. Вне всякого сомнения, Дарвин был умным человеком, однако с ним никогда не происходили случаи божественных озарений. Дарвин был, по сути, мыслителем, который тщательно обдумывал и вынашивал свои идеи.

Вот как писал сам Дарвин в своей биографии. «У меня совершено отсутствует быстрота восприятия, которая часто встречается в некоторых умных людях. Мои способности к долгому абстрактному мышлению крайне ограниченны». По мнению ученого, из него бы не получился хороший математик или философ. Кроме прочего, у Дарвина была далеко не самая выдающаяся память: «У меня такая плохая память, что я никогда не мог запомнить хотя бы одну строчку стиха. Я не в силах надолго запомнить и держать в голове числа и даты».

Вполне возможно, что Дарвин просто скромничал. Однако он сам очень высоко оценивал свое умение наблюдать и внимательность, которые помогли ему понять законы природы. «Мне кажется, я лучше, чем многие люди, замечаю то, на что многие часто не обращают внимания. Я умею наблюдать. Кроме этого, я умею трудолюбиво и скрупулезно собирать и анализировать факты. И, наконец, самое важное, я всегда страстно любил естествознание».

Один из биографов Дарвина описывал ученого как человека, продолжающего размышлять над проблемами после того, как другие уже давно перестали ломать над ними голову и занялись решением других, более простых проблем.

«Если человек чем-то удивлен и озадачен, то нередко он говорит себе: я потом об этом подумаю, после чего благополучно забывает о нерешенной проблеме. Похоже, Дарвин никогда себя так не обманывал. Он не забывал о вопросах, на которые не смог найти ответ, и держал их в голове до тех пор, пока не получал какие-либо новые сведения, имеющие отношение к этой проблеме».

* * *

Спустя приблизительно 40 лет после описываемых событий на другой стороне Атлантического океана психолог из Гарвардского университета Уильям Джеймс задался вопросом, почему люди с разным успехом достигают своих целей. Джеймс написал на эту тему эссе, опубликованное в журнале Science (в те годы, как и сейчас, это самый авторитетный журнал не только по вопросам психологии, но и по естествознанию и общественным наукам). Эссе называлось «Энергии человека».

Уильям Джеймс размышлял о достижениях и неудачах своих друзей и коллег, а также о том, какой разный эффект имели его собственные усилия в некоторых конкретных случаях. Он писал:

«По сравнению с идеальным состоянием можно сказать, что мы наполовину спим. Огонь не горит в полную силу, заслонка печи максимально задвинута и закрыта. Мы используем только небольшую часть наших психических и физических ресурсов».

Джеймс констатировал, что между потенциальными возможностями человека и фактической эффективностью его действий есть большая разница. Он не отрицал, что люди обладают разными талантами (кто-то может быть наделен предпринимательским талантом, кто-то – расположен к занятиям спортом, а иной может иметь художественные способности), но писал, что «индивид не достигает пределов своих возможностей. Человек обладает самыми разными задатками, которые он никак не использует. Его энергетический уровень никогда не доходит до максимума, а его поведение нельзя назвать оптимальным».

«Бесспорно, любые показатели имеют свои максимальные значения и пределы. Деревья не вырастают до самого неба. Пределы человеческих возможностей существуют, но большая часть человечества даже близко к ним не приближается. Люди обладают огромными ресурсами и возможностями, однако лишь единицы умеют их максимально употребить».

Хотя эти слова были написаны в 1907 г., они не потеряли своей актуальности и в наше время. Так почему же мы склонны придавать такое значение таланту? И какой смысл вообще говорить о потенциальных возможностях, когда большинство людей не умеют их использовать? И, наконец, почему мы считаем, что наш талант, а не приложенные усилия играют решающую роль в достижении успеха?

* * *

В течение нескольких лет в США проводили исследования на федеральном уровне и задавали людям вопрос: что важнее – талант или приложенные усилия? Оказывается, американцев, которые считают, что талант важнее, вдвое больше, чем тех, кто ставит во главу угла работу и приложенные усилия. Точно так же американцы думают и о спортивных достижениях. Однако когда задают вопрос: «Какие качества вы считаете самыми главными при найме на работу нового сотрудника?», американцы в пять раз чаще выбирают трудолюбие, в сравнении с умственными способностями.

Психолог Чия-Юнг Цай опросила экспертов по музыке, и результаты этих опросов полностью подтверждают приведенные выше. Эксперты утверждали, что обучение и многочасовые репетиции гораздо важнее врожденного таланта. Однако когда Чия перефразировала свой вопрос, выяснилось, что респонденты испытывают больше доверия к музыкантам, наделенным талантом от природы.

Чия провела с профессиональными музыкантами следующий эксперимент. Она предложила им прослушать короткий отрывок записи в исполнении двух пианистов, сказав, что послужной список и профессиональные достижения этих исполнителей приблизительно одинаковы.

На самом деле за обоих пианистов играл один и тот же человек, но участники эксперимента об этом не знали. При этом она сообщила, что один из исполнителей наделен талантом от природы, а второй – трудяга, который добился всего благодаря мотивации, усидчивости и трудолюбию. И хотя участники эксперимента ранее заявляли, что труд важнее таланта, после прослушивания записей большинство экспертов сочли, что у одаренного от природы исполнителя шансы быть принятым в хороший оркестр выше и его ждет успешное будущее.

Чия-Юнг Цай провела подобный эксперимент со специалистами в другой профессиональной области, где трудолюбие и упорство очень значимы, – среди предпринимателей. Она собрала группу из нескольких сот человек, имевших тот или иной опыт в бизнесе, и разделила участников пополам. Половине участников эксперимента она зачитала резюме и характеристику предпринимателя-трудяги, который добился успеха благодаря долгой и упорной работе и накопленному опыту. Второй половине респондентов зачитали резюме одаренного от природы предпринимателя, который преуспел благодаря врожденным способностям. После этого обе группы респондентов прослушали одну и ту же аудиозапись с описанием бизнес-предложения, исходящего от предпринимателя, о котором им рассказали ранее.

Как и музыканты, предприниматели решили, что более успешным и перспективным с точки зрения приема на работу окажется человек, наделенный талантом от природы. Кроме этого, бизнес-предложение талантливого от природы человека вызвало более положительную реакцию, чем предложение трудяги.

В результате другого исследования Чия пришла к выводу, что люди, когда их просят выбрать между двумя предпринимателями – талантливым и трудягой, – выбирают все-таки одаренного от природы. С точки зрения респондентов шансы обоих предпринимателей становились одинаковыми только в случае, когда у трудяги было на 40 000 долларов больше стартового капитала и на четыре года больше опыта руководителя.

Проведенные Чией эксперименты помогают лучше понять двойственное отношение людей к труду и таланту. Говорить мы можем одно, но то, что мы говорим, порой не соответствует тому, что мы чувствуем в глубине души. Мы нередко утверждаем, что внешняя привлекательность не столь важна для любовных отношений, хотя на самом деле большинство людей учитывают именно внешность при выборе партнера, с которым собираются пойти на свидание и завязать романтическую связь.

Такое отношение можно назвать скрытым предрассудком против всех, кто добился успеха тяжелым трудом, и скрытым благоволением всем, кто добился места под солнцем благодаря врожденным способностям и таланту. Мы далеко не всегда признаемся в этой установке не только окружающим, но и самим себе. Однако она становится очевидной, если мы проанализируем собственные действия и выбор, который делаем в жизни.

* * *

Любопытно, что жизнь самой Чии являет прекрасный пример противопоставления жизненного пути трудяг и одаренных от природы. В настоящее время Чия занимает пост профессора в Университетском колледже Лондона и печатает свои статьи в престижных научных изданиях. В детстве она получила образование в Джульярдской школе[7]7
  Одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства и музыки.


[Закрыть]. Она прошла программу, предназначенную для тех, кто «обладает талантом, большим потенциалом, и планирует карьеру в области музыки». В школе царит «атмосфера, помогающая раскрыться художественному дару».

У Чии несколько дипломов Гарвардского университета, в том числе диплом бакалавра по психологии, и она окончила университет с отличием. У нее есть два диплома магистратуры: по истории науки и по социальной психологии. И она защитила в Гарварде не только докторскую диссертацию по организационному поведению и психологии, но и докторскую по музыке.

Как вам такие достижения? Отмечу еще, что Чия имеет два диплома от консерватории Пибоди по игре на фортепиано и преподаванию музыки, она выступала на сцене Карнеги-холла, Линкольн-центра, Кеннеди-центра, а также была в составе оркестра, игравшего в честь назначения нового президента Европейского Союза.

Глядя на список ее профессиональных достижений, можно прийти к выводу о том, что Чия исключительно одаренная молодая женщина. И если ее собственные исследования в сфере психологии верны, то такое объяснение ее успеха всегда звучит гораздо более притягательно и таинственно, чем фраза: «Бог ты мой! Какая трудолюбивая и упорная молодая особа!»

Многие исследования посвящены нашему отношению к талантливым людям. Они показывают, что мы оказываем одаренному человеку большое внимание и ждем от него исключительно высоких результатов. Мы внутренне настроены на то, что такие люди преуспеют, и часто наши ожидания становятся реальностью.

Я задала Чие вопрос, как она сама расценивает свои музыкальные способности и достижения.

– Ну, наверное, можно сказать, что у меня есть небольшой талант, – ответила она. – Но главное здесь не это. Дело в том, что я очень любила музыку и в детстве каждый день играла по 4–6 часов.

Даже поступив в колледж и имея совершенно другую нагрузку, она продолжала репетировать приблизительно столько же часов в день, поэтому можно утверждать, что у нее и талант есть, и работать она умеет.

Интересно, почему же она вкладывала в занятия музыкой так много времени, поинтересовалась я. Зачем? Ее кто-нибудь заставлял?

– О нет! Я сама хотела заниматься. Я хотела играть все лучше и лучше. Когда я репетировала, то представляла себе, что сижу перед полным залом и после выступления зрители мне хлопают.

* * *

В тот год, когда я ушла из McKinsey, трое партнеров фирмы опубликовали отчет под названием «Война за таланты». Этот отчет позже выпустили в виде книги, и она стала бестселлером. Вот основная мысль этого отчета: взлет и падение современных компаний зависит от их способности привлекать и удерживать «игроков первой лиги».

«Какой смысл мы вкладываем в слово талант?» – спрашивали авторы McKinsey в самых первых страницах отчета. И вот как они ответили:

«В самом общем смысле талант – это сумма способностей человека: внутреннее дарование, знания, опыт, интеллектуальные задатки, умение оценивать ситуацию, черты личности и драйв. Сюда необходимо добавить способность индивида учиться и расти». Как видите, это достаточно длинный список, и он отражает сложности, с которыми сталкивается каждый из нас, когда его попросят точно описать, что такое талант. Впрочем, меня нисколько не удивляет, что первым в списке стоит «внутреннее дарование».

Однажды вышел номер журнала Fortune, на обложке которого крупным шрифтом стояло название компании McKinsey. В статье, посвященной компании, были такие слова: «Когда вы встречаетесь с одним из молодых партнеров этой компании, у вас складывается впечатление, что если выпить с ним пару дринков, то он может наклониться к вам через стол и предложить какую-нибудь глупую игру наподобие сравнения ваших результатов „Академического оценочного теста“». Журналист хотел подчеркнуть, что в компании McKinsey придают огромное значение аналитическим способностям сотрудника – тому, насколько у человека «светлая голова».

Действительно, в McKinsey нанимают и платят очень хорошую зарплату людям, окончившим магистратуру в Гарварде и Стэнфорде, а также выпускникам других вузов, из чьих резюме следует, что у них с головой более чем в порядке.

Я помню, что в ряде интервью при приеме на работу в McKinsey мне неоднократно задавали вопросы, призванные оценить мои аналитические способности. Однажды меня спросили:

– Сколько теннисных мячей производится в год в Соединенных Штатах?»

– Мне кажется, можно попытаться найти ответ на этот вопрос двумя способами, – ответила я. – В первую очередь я бы попыталась связаться с человеком, который может это знать, или торговой организацией, занимающейся распространением мячей.

Человек, проводивший со мной интервью, кивнул, давая понять, что ждет моего второго ответа.

– Или можно сделать общее предположение о среднем статистическом показателе и использовать функцию умножения.

Мой интервьюер широко улыбнулся. Он получил от меня то, что хотел.

– Так вот, в Америке живет приблизительно 250 миллионов человек. Допустим, что наиболее активно люди играют в теннис в возрасте от 10 до 30 лет. Это приблизительно одна четвертая часть населения страны. Получается, что в Штатах живет около 60 миллионов потенциальных игроков в теннис.

То, что я говорила, очень нравилось человеку, который проводил со мной интервью. Я продолжала свои чисто умозрительные логические выкладки, деля и умножая разные цифры. Я понятия не имела, сколько людей в стране играют в теннис, как часто они это делают, сколько мячей используют во время игры и сколько мячей приходит в негодность или теряется.

Я выдала ему какую-то цифру, которая наверняка совершенно не соответствовала действительности, потому что все мои рассуждения строились на цифрах «с потолка». В конце я сказала:

– В общем-то, рассчитать все это несложно. Я сейчас преподаю одной маленькой девочке; мы с ней занимаемся дробями и поэтому много считаем в уме. Но если вы хотите знать, что бы я действительно сделала, чтобы ответить на ваш вопрос, то я могу вам сказать. Я бы позвонила человеку, который знает, сколько в стране производится теннисных мячей.

Человек, проводивший интервью, улыбнулся и сказал, что получил от меня все, что хотел. Он также сказал, что видел и мои результаты «Академического оценочного теста», которые в компании используют для подбора кандидатов.

Как бы там ни было, но McKinsey настоятельно советует корпоративной Америке создавать культуру, где выше всего ценят талант, и в этом смысле слова консультантов с делом не расходятся.

* * *

Я получила предложение работать в нью-йоркском офисе McKinsey, но первый месяц своей работы провела в дорогом отеле в городке Клеаруотер, штат Флорида. В отеле проживало около тридцати новых сотрудников McKinsey, у них не было никакого опыта в бизнесе, но они с отличием окончили престижные университеты. Помню, что с одной стороны от меня сидел парень, получивший докторскую степень по физике, с другой – хирург, а сзади два адвоката.

Никто из нас ничего не знал ни об управлении бизнесом, ни о какой-либо отрасли промышленности. В течение месяца нам прочитали мини-курс бакалавра по бизнес-менеджменту. Все мы очень быстро учились, поэтому в короткое время смогли освоить массу новой информации.