Текст книги "Большая книга ужасов 88"

Глава 3
Куда мы денемся с подводной лодки

Вечером нас пригласили на праздничный ужин по случаю начала круиза.

– Надо переодеться, – засуетилась мама. – Рита, надень платье!

– Еще чего, – возмутилась я. – Никите можно в джинсах, а мне нет?

Братец послал мне ехидный взгляд:

– Иди без джинсов!

– Могу в шортах.

– Никаких шортов, – ужаснулась мама.

– Какая разница? Под столом все равно не видно, – слабо возражала я, уже предчувствуя поражение. – Или там танцы будут?

– Нет, – сообщил брат, заглянув в листок с распорядком дня, лежавший в каюте. – Дискотека после ужина.

Никите выдали рубашку, и мне ничего не оставалось, как облачиться в платье. Мама с папой тоже нарядились должным образом, и мы торжественно выдвинулись в сторону ресторана.

– Смотри, никто не стал заморачиваться, – разочарованно протянула я, оглядываясь по сторонам. – Все одеты так же, как при посадке.

– А мы не как все, – провозгласила мама, явно весьма гордая этим фактом.

К нам подошла официантка с подносом и сгрузила на стол два бокала шампанского и два стакана сока.

– А мне шампанское? – попробовала заикнуться я.

– Какое еще шампанское? – тут же зашипела мама.

– А на Новый год можно было, – мстительно припомнила я.

– Детям до восемнадцати сок, – извиняющимся тоном проговорила официантка.

Вот она оказалась одета канонично – в тельняшку и черные брюки. Повязку на глаз, нож за пояс, и получится настоящая пиратка. Ресторан тоже оформили в пиратском стиле – на окнах висели сети вместо штор, на стенах красовались кинжалы и шпаги, по углам были расставлены бочки и ящики. Под потолком обнаружился черный флаг с черепом и костями – «Веселый Роджер», и он даже развевался, трепеща под потоком воздуха из кондиционера.

К нашему столу снова подошли – теперь это была внушительного вида дама в белой наколке на волосах.

– Добрый вечер, приятного аппетита, – пропела она сладким голосом, широко улыбаясь. – Как директор ресторана желаю вам отличного отдыха! А мы со своей стороны сделаем все, чтобы каждый завтрак, обед и ужин становился для вас событием.

Я опустила глаза в тарелку. Какой кринж: каждое ее слово сквозило фальшью. Похоже, их тут жестко заставляют быть любезными с пассажирами. Почему же это не распространяется на команду и отдельно взятых нахальных матросов? Кажется, с ними не провели разъяснительную работу. Может, и правда пожаловаться администрации?

Из динамиков раздались фанфары, и в ресторан вплыло целое шествие: могучий мужчина в белом кителе в сопровождении нескольких человек. Он взял микрофон и торжественно проговорил:

– От лица капитана и всей команды разрешите приветствовать вас на борту теплохода «Остров сокровищ». Мы сделаем все для вашего удобства и безопасности.

Ага – всей команды. Кроме одного матроса… Почему я все время о нем думаю? Надо срочно на что-нибудь переключиться.

– Куда после ужина пойдем? – поинтересовалась я.

– Отдыхать, – категорически заявила мама. – Сегодня такой тяжелый день, я уже совершенно вымоталась.

Я перевела взгляд на папу – он, может, и придерживался иного мнения, но открыто возражать не стал.

– А я, пожалуй, схожу на дискотеку, – небрежно заметила я. – Даже переодеваться не надо – не зря же в платье наряжалась. Ник, ты со мной? – с нажимом спросила я, понимая, что одну меня могут и не отпустить.

Брат все понял правильно, хотя его пока не интересовали ни танцы, ни девчонки – одни только игры на уме.

– Ну да, – подтвердил он. – Просто мечтаю пойти на дискотеку.

По маминому лицу явственно читалось желание уложить нас спать в десять вечера, но даже она осознавала, что перегибать не стоит, поэтому милостиво согласилась:

– Хорошо. Но держитесь вместе и на палубу не выходите.

«Это еще почему?» – едва не вырвалось у меня, но я вовремя удержалась от глупого вопроса.

– Конечно, мам, – покладисто отозвалась я.

Мы сидели на стульчиках у стены и тоскливо наблюдали за компанией веселящихся пенсионеров. Музыка была им под стать – настолько дикое ретро, что даже я не слышала раньше таких песен.

– Не надоело тут торчать? – озвучил мои мысли Никита.

– Какие предложения? – уныло отозвалась я. – В каюту пойдем и спать ляжем?

– В бар и по коктейлю.

– Иди у папы разрешения спроси.

– Пойдем прогуляемся, – предложил он, хмыкнув. – На палубу-то можно выйти? Или у мамы надо разрешения спрашивать?

– Ну пойдем, – со вздохом согласилась я.

Палуба была освещена, но сразу за бортом начиналась непроницаемая темнота, поэтому мы почти ничего не увидели. Впрочем, смотреть оказалось особенно не на что: теплоход медленно тащился по узкому каналу, едва не задевая бортами поросшие деревьями берега – более унылый пейзаж трудно было вообразить.

– И долго еще мы тут будем плестись? – спросил Никита.

– До завтра, – припомнила я схему маршрута. – Пока из канала имени Москвы в Волгу не переберемся.

– Ну и скукотень!

– Да ладно, ночью какая разница. К утру в водохранилище должны выйти.

Ветер стих, но теплее не стало. Быстро замерзнув, мы вернулись в зал и с приятным удивлением обнаружили, что обстановка кардинально изменилась – пенсионеры куда-то свалили, а вместе с ними исчез и соответствующий репертуарчик. Теперь из динамиков гремел новый хит, а на танцполе под него отрывалась развеселая компания подростков.

– Ну вот, все пропустили, – огорчилась я.

– Да не пропустили, пошли, – брат схватил меня за руку и решительно потащил в гущу событий.

Однако мы присоединились слишком поздно – песня скоро закончилась, а после нее диджей почему-то включил медляк. Не самый удачный выбор на малолюдной дискотеке, где почти никто никого не знает, но лысому дядьке за пультом виднее. Тем более песню он выбрал красивую, хоть и тоже старую, можно просто так послушать. В этом случае против ретро я ничего не имела. Как же она называется? Надо запустить программку…

– У тебя сеть есть?

Я вздрогнула от неожиданности и подняла глаза на брата:

– Ты чего подкрадываешься!

– А ты чего так испугалась? – ехидно заметил он. – С парнем переписываешься?

– С каким еще парнем? Хочу посмотреть, что за песня.

– Дай сюда. – Никита забрал у меня телефон и с видом знатока поводил пальцем по экрану. – Это «Металлика», – наконец сообщил он. – Американская рок-группа. Песня называется «Nothing else metters», что означает…

– Больше ничего не важно, – машинально перевела я.

Брат взглянул на меня с уважением:

– Зачет!

Я поморщилась – комплимент нисколько не обрадовал:

– А тебе двойка. Никогда не слышала раньше.

– Песню или название?

Теплоход ощутимо тряхнуло, свет мигнул и погас, музыка стихла. Вокруг послышались испуганные возгласы.

– Прошу сохранять спокойствие, – раздался чей-то уверенный голос. – Просто перепад напряжения. Сейчас все восстановится.

Диджей спешил всех успокоить, но ждать, сидя в темноте, нам все равно не хотелось.

– Пошли посмотрим, что там? – предложила я.

– Идея, – загорелся Никита.

Мы выползли на палубу и обнаружили, что теплоход забрался в узкий бетонный карман и едва не задевает боками парапеты на скудно освещенном подобии набережной.

– Что это? – удивилась я и тут же услышала ответ на свой вопрос из динамиков.

– Наш теплоход вошел в шлюз канала имени Москвы. Он находится в городе Яхрома Московской области. С его помощью мы опустимся еще на восемь метров на нашем пути к Волге. Шлюз отличается тем, что его башни украшают модели знаменитой каравеллы Христофора Колумба «Санта-Мария». Это флагманский корабль, на котором экспедиция Колумба пересекла Атлантический океан и открыла для европейцев Новый Свет…

– Где каравеллы? – загорелась я, напряженно вглядываясь в темноту. – Ничего не вижу.

– Впереди, – кивнул Никита. – На нос надо идти.

– Откуда ты знаешь?

– А ты тут еще не ориентируешься?

Я предпочла не отвечать на провокационный вопрос и первой двинулась в указанном направлении.

Мы прошли по палубе, и я наконец заметила две мощные квадратные башни, на верхних площадках которых в тусклом свете фонарей виднелись смутные очертания парусников.

– Темно, – с досадой сказала я. – Может, сфоткать?

– Вспышка все равно не добьет.

Я заметила какой-то отблеск внизу, опустила глаза и увидела на технической площадке палубой ниже знакомого матроса – светоотражающие полоски на его жилете бликовали в свете фонарей, горевших на набережной шлюза. Он опять возился с канатом, только теперь разматывал его с катушки.

Над душой у парня снова стоял бородач, внимательно наблюдал и на этот раз вовсе не стеснялся в выражениях.

– Аккуратнее надо, сколько учить можно? – раздраженно выговаривал он. – Подумай о следующей смене – им тут после тебя все разгребать!

Матрос ничего не отвечал, продолжая работать. Перебросив канат через борт, он зацепил петлю на конце за крюк, вмонтированный в бетонную стену. Теплоход ощутимо качнуло.

Бородач схватился за голову.

– Да что же ты творишь! – он старательно понижал голос, но все равно срывался на крик. – Борт поцарапаем, кто ремонтировать будет? Смотри, повешу на тебя – за всю жизнь не расплатишься! Прислали стажера на мою голову!

– Сейчас ворота за нами закроются, и начнется спуск воды, – прокомментировал голос из динамика. По контрасту с руганью бородача он звучал неестественно приторно. – Волноваться не о чем, никакой вибрации вы не ощутите – теплоход надежно прикреплен к стене шлюза.

После того как мы от начала до конца пронаблюдали процесс прикрепления, надежность шлюзования начала вызывать некоторые сомнения. В этот момент нас снова качнуло, я еле успела схватиться за поручень. Он почему-то оказался влажным, рука соскользнула, и я, не удержав равновесие, повалилась на брата.

– Полегче! – заметил он, но тем не менее поймал меня на лету.

Когда надо, братец бывает очень ловким. Я заметила, что матрос услышал наши голоса и поднял голову.

– Красивые каравеллы, – громче, чем нужно, сказала я.

– Только темно, как у… – словно решив подыграть мне, отозвался Никита.

Бородач тоже посмотрел вверх и, заметив нас, пробормотал себе под нос что-то явно ругательное. Похоже, он не ожидал, что свидетелями его разборок с подчиненными окажутся пассажиры.

Матрос тем временем стянул рукавицы, снял жилет, бросил все это рядом с катушкой и куда-то удалился, не взглянув ни на нас, ни на своего начальника. Интересно, а кто нас отцеплять от берега будет – другая смена?

– Что-то нежарко, – поежился брат. – А свет так и не включили…

Только сейчас я заметила, что дрожу в своем тонком платье. Кажется, для первого дня мне точно хватит впечатлений. Любопытно, конечно, посмотреть, как откроются ворота шлюза после спуска воды и теплоход будет выплывать из него, да и вытягивание каната пропустить не хотелось. Но если я пойду переодеваться, обратно меня уже не выпустят, да и подхватить насморк в первый же вечер мне вовсе не улыбалось.

– Д-да, – выговорила я. – Пойдем, больше ничего увлекательного не предвидится.

– На обратном пути будем этот же шлюз проходить, – успокоил Никита. – Посмотрим на него по-нормальному, днем.

– Куда же мы денемся с подводной лодки, – вздохнула я. – Если только опять не ночью тут окажемся.

Проходя по палубе, я машинально заглянула за борт и заметила, что рядом с нами в шлюзе действительно болтается какая-то лодка с хлопающими по воде веслами. Ее слегка крутило в потоках бурлящей воды, но никого не было видно – создавалось впечатление, что лодкой никто не управляет.

Странные люди эти рыбаки. Готовы в темноте лезть прямо под борт огромного теплохода ради сомнительного удовольствия посидеть в ночи с удочкой посреди водохранилища. Или мне просто показалось в неровном свете уличного фонаря?

* * *

На берегу они появились последними. Здесь было холоднее – с озера дул ледяной ветер, пронизывающий насквозь. Данькины жалкие одежки, старые и истрепанные, от него совершенно не защищали, и он невольно задрожал. Только бы никто не заметил, иначе будет еще хуже.

– Что так долго? – недовольно заметил плотный мужик, в котором Данька узнал их соседа Николая.

– Да вот этот никак собраться не мог, – дядька отвесил ему очередной подзатыльник.

Столпившиеся вокруг парни и мужики с готовностью заржали. Николай брезгливо взглянул на мальчишку:

– Зачем ты его вообще взял?

– Хоть к делу приучится.

– Кой от него прок? – сплюнул сосед.

– Пусть привыкает, а то никакого толку.

– И не будет толку. Гнать его надо…

– Николай, все обговорено уже… – многозначительно напомнил дядька.

Данька похолодел. Они обсуждали его, строили планы? Получается, в предстоящем походе у него есть своя роль, жаль только, он пока не догадывается, какая именно. А посвящать его, похоже, никто не собирается – по крайней мере, до поры до времени.

От воды донесся приглушенный голос:

– Рассвета дожидаемся?

– Давайте по лодкам, – скомандовал Николай. – Михаил, ты мелкого к себе бери.

– Куда же еще, – проворчал дядька.

Данька возмутился про себя: какой же он мелкий? Ростом уже с дядьку, а Николая – приземистого и кряжистого – даже повыше будет. Худой, конечно, вся одежда на нем болтается. А как иначе, раз он не помнит, когда ел досыта? Зато ловкий и гибкий, в самую узкую щель в заборе может пролезть. А еще видит и слышит то, чего другие не замечают. Поэтому его сегодня берут с собой? От этой мысли стало так тошно, что Данька запретил себе раздумывать дальше. Все равно он не в силах ничего изменить.

– Головой за него отвечаешь, – тем временем угрожающе продолжал сосед. – Если чего выкинет, не посмотрю на наши прошлые дела…

Он бросил на Даньку такой взгляд, словно хотел прибить на месте. Парень привычно втянул голову в плечи. Дядька сунул ему под нос внушительный кулак, поросший жесткими волосками:

– Слышал? Только попробуй что-нибудь отмочить! Знаю я тебя…

Данька не ответил, но дядька этого и не ждал. Тот давно привык к его молчаливой покорности и стращал просто на всякий случай, усердно показывая внимание к распоряжениям старшего.

– Пора, – проговорил Николай, взглянул в потемневшее небо. – Садитесь все, только тихо. Ты особенно, – кивнул он Даньке и неприятно усмехнулся.

Мурашки побежали у него по спине, будто за шиворот вылили кружку ледяной воды. Какая роль ему предназначена? Чего от него ждут?

Лет ему было совсем немного, но Данька не ждал от жизни ничего хорошего. Он уже давно привык, притерпелся к своему жалкому, унизительному положению, однако сейчас со всей отчетливостью вдруг осознал, что сегодняшней ночью все изменится. Значит, его ждут новые испытания. На перемены к лучшему у него давно не осталось надежды.

Глава 4
Приснись жених невесте

Мы с Никитой вернулись не слишком поздно, и никто не стал ворчать, чего я в глубине души опасалась.

– На новом месте приснись жених невесте, – пошутила мама перед сном.

Несмотря на многообещающее пожелание, спалось мне плохо. Сначала я долго ворочалась, пытаясь устроиться на узком диванчике, и никак не могла найти удобное положение. Я с завистью слушала легкое посапывание брата, которого явно не беспокоило ни новое место, ни навязчивые мысли, и уговаривала себя постараться уснуть – день был непростой, и следующий предстоял ничуть не легче.

Я закрывала глаза, но перед ними словно продолжали крутиться кусочки цветного стекла и, как в калейдоскопе, складываться в причудливые картинки. На них плескалась и билась о борт теплохода мутная серая вода, покачивались пустые лодки, хлопая веслами, хотя в них никто не сидел. Мелькали лица: мамы, папы, директора ресторана, капитана, Никиты, но почему-то чаще всего – хмурого матроса, имя которого я пыталась, но так и не сумела узнать. А на фоне навязчиво звучала медленная тягучая песня американской рок-группы «Металлика». Только она уже казалась мне не красивой и романтичной, а унылой и зловещей…

Проснулась я от того, что солнце било в окно каюты сквозь незадернутые шторы – с вечера о моем комфорте никто не позаботился. Интересно, родители в своей спальне тоже забыли о занавесках? Вдруг появилось крайне неприятное чувство, что кто-то смотрит на меня через стекло. Но этого не могло быть: окно выходило не на открытую палубу, а на ее огороженную часть – наш личный балкон. Чуть помедлив и поборов внезапно накативший страх, я перевела взгляд на стекло – за ним, конечно же, никого не было. Я выдохнула. Просто надо спать по ночам, а не думать о разной ерунде…

Я перевернулась на другой бок в надежде заснуть снова, но куда там – в просыпающийся мозг немедленно полезли вчерашние тягостные мысли. Я с завистью взглянула на безмятежно дрыхнущего брата, легла на спину и уставилась в потолок, покрытый белыми пластиковыми плитами. До меня доносился еле слышный плеск воды, диван немного покачивало, где-то кричали чайки, но не противно, а умиротворяюще…

Я не заметила, как опять начала погружаться в сон, но тут ожил радиоприемник: он разразился птичьими трелями, куда более громкими и назойливыми, чем голоса реальных чаек. Когда они отзвучали, раздался преувеличенно бодрый и неуместно радостный голос диктора:

– Доброе утро, дорогие путешественники! На календаре среда, одиннадцатое августа. На часах – восемь ноль-ноль. За ночь мы преодолели шесть шлюзов, расположенных на канале имени Москвы, и опустились в общей сложности более чем на семьдесят метров. Утром теплоход «Остров сокровищ» вышел в Волгу и следует к первой стоянке на нашем маршруте – старинному русскому городу Мышкин. А сейчас прослушайте, пожалуйста, программу на день…

Спасибо, хотя бы утреннюю зарядку не заставляют делать. Впрочем, где-то тут подобное оздоровительное мероприятие точно проводится, как я вчера заметила в расписании. Посетить его члены моей семьи желания не высказали, и на том спасибо. То есть мама пыталась всех сподвигнуть, но, к счастью, никто из нас не взял с собой спортивную форму.

Я приподнялась на локтях – Никита по-прежнему спал. Я снова позавидовала брату: вот счастливый человек! Из спальни родителей тоже не доносилось ни звука. Выходит, в нашей каюте теплоходный диктор старается исключительно для меня. Почему никто не догадался с вечера выключить радио? Надо будет не забыть об этом сегодня, и еще задернуть шторы. А главное – отключить не только радиоприемник, но и голову…

– Доброе утро! – из спальни выскочил энергичный папа и бодро проследовал в удобства.

Судя по всему, он, в отличие от меня, прекрасно выспался. Я вздохнула – проснулась раньше всех, а все равно первой в ванную не успела. И вот так всегда.

Никита тоже наконец продрал глаза.

– Ну как, приснился жених? – первым делом спросил он.

Когда не надо, у брата отвратительно хорошая память.

– Да, – мрачно отозвалась я. – Даже не один. Теперь не знаю, кого и выбрать…

– Выбирай побогаче, – подсказал он.

Я только вздохнула. Невежливый матрос мне в женихи решительно не годился.

Завтрак несколько поднял настроение. Пройдясь вдоль шведского стола и с негодованием отвернувшись от каши и прочих полезных блюд вроде овощей и котлеток, я положила на тарелку горку блинчиков и остановилась в раздумьях, с чем их будет вкуснее употребить.

– Сгущенку клади, – подсказал сзади знакомый голос.

– Слипнется, – машинально ответила я и только после этого оглянулась.

За моей спиной стоял Никита с пустой тарелкой.

– А с чем ты будешь? – спросил он, как будто вопрос о блинчиках был сейчас наиболее актуальным. – Со сметаной, с вареньем?

– С селедкой, – язвительно отозвалась я. – А еще с икрой.

– Икры не обещаю, – серьезно ответил брат. – А селедку точно видел. Пошли покажу.

Не дожидаясь ответа, он схватил меня за руку и потащил к соседнему столу. Соленой рыбы мне вовсе не хотелось, я ляпнула чисто из вредности, за что и поплатилась. Душа просила сладкого, а пришлось портить блинчики селедкой, политой противным растительным маслом и вдобавок обложенной кольцами лука, который я и вовсе терпеть не могла. Сказать, что пошутила? Но куда девать эту гору еды?

Никита смотрел выжидательно, и пришлось выдавить:

– Спасибо. Пойду поем, пока не остыло.

– Всегда пожалуйста, – он махнул рукой.

– А ты что будешь? – запоздало поинтересовалась я.

– Кашу, – невозмутимо кивнул он. – И яйцо.

В вопросах еды мой брат страшно консервативен – как привык с раннего детства овсянкой питаться, так и не изменяет своим привычкам. Я обернулась, нашла взглядом наших мило завтракающих родителей и поспешила к ним присоединиться.

Посмотрев на мою тарелку, мама вздернула брови:

– Ты уверена, что это хороший выбор?

Выбор был ужасный, но не признаваться же в этом прилюдно. Я пожала плечами и принялась есть, стараясь выбирать блинчики, не испачкавшиеся в селедке. Надеялась, что все уже поели, сейчас уйдут и я смогу взять себе другой еды, но не тут-то было. Мне, конечно, ничего не мешало совершить еще один набег на шведский стол, но вылезать и снова бродить по ресторану оказалось лень.

Тем более мама стала поторапливать:

– Доедайте быстрее, а то скоро экскурсия начнется.

Ни на какую экскурсию мне не хотелось, но я понимала, что остаться на теплоходе и, например, вздремнуть никто не позволит. Поэтому я несколькими быстрыми глотками допила кофе и со звоном поставила чашку на блюдце, демонстрируя, что прием пищи окончен.

– А это на выброс? – дотошный братец указал на кусочки рыбы, оставшиеся в моей тарелке. – Между прочим, в Африке дети недоедают!

– Тогда пусть то, что не доедают, присылают нам, – нашлась я, вспомнив известный анекдот.

За столом повисло недоуменное молчание.

– Что? – удивилась я, аккуратно складывая салфетку.

– Рита, откуда такой цинизм? – шокировалась мама.

Пришлось пояснить очевидное:

– Шутка, причем не моя. Извините, если не смешно.

– Совсем не смешно, – постановил папа.

Я закатила глаза. Угораздило же родиться в семье таких душных зануд! А может, я приемная? Я воспряла духом – эта мысль неожиданно примирила меня с действительностью – и первой поднялась из-за стола:

– Пойдемте, а то на экскурсию опоздаем.

Мы невнимательно прослушали программу на день и торопились напрасно – в Мышкин теплоход прибыл только после обеда. Городок ничем не потряс мое воображение. Чего я там не видела – церквей и музеев с прялками и валенками? К местным сувенирам я тоже не проявила интереса и равнодушно прошла мимо стройных рядов разнообразных мышей всех цветов, размеров и фасонов. Будем надеяться, дальнейший маршрут окажется более увлекательным.

Оставив своих с азартом выбирать мышей на подарки, я прошла на причал и стала фотографировать наш теплоход, красиво подсвеченный закатным солнцем. Сделав несколько снимков, я пролистала их на экране, проверяя качество, и уловила какую-то странность. Увеличив изображение, я заметила темные тени на воде у самого борта…

– Давай тебя сфоткаю.

Я вздрогнула и обернулась.

– Опять подкрадываешься? – сердито заметила я.

Никита безмятежно улыбался:

– А ты чего такая дерганая?

Сказала бы я ему, да пугать не хотелось. И выглядеть истеричной дурой – тоже.

– Ну давай, – согласилась я, отдавая ему телефон.

Я отошла к парапету набережной и красиво встала на фоне теплохода, реки и заката. Сделать отрешенно-загадочное лицо, правда, не успела.

– Слишком далеко! – крикнул брат.

– А я люблю, когда далеко! – согласилась я.

Никита поднял большой палец, отщелкал несколько кадров и предложил:

– Давай теперь горизонтально!

Он перевернул смартфон, но почему-то не спешил вновь наводить его на меня, а что-то вдумчиво изучал на экране. Я занервничала – неужели кто-то звонит?

– Что там? – спросила я, подходя ближе.

– Извини, я случайно в галерею зашел, – странным голосом проговорил он. – И увидел вчерашние фотки. Что это, а?

Братец показал мой собственный телефон. Я взглянула на экран и на первый взгляд ничего не поняла:

– Ты о чем? Я отправление фоткала.

Никита буквально сунул телефон мне в руки:

– Внимательно посмотри.

Я пролистала вчерашние кадры. Речной вокзал, кораблик на шпиле, набережная. А вот и наш теплоход – нос с рындой и флагштоком, катушка с намотанным на нее канатом, парень в черной куртке и накинутом поверх нее оранжевом жилете… Я почувствовала, что лицу становится горячо. Не помню, чтобы я его снимала, наверное, случайно в кадр попал или я нажала на кнопку в неподходящий момент.

– Ты это хотел показать? – спросила я внезапно севшим голосом. – Матроса?

– Какого еще матроса? – удивился Никита. – Ты за борт посмотри.

Я увеличила кадр, приблизила нос теплохода и наконец увидела – перед ним на воде болтались лодки. Они неприятно напомнили ту, что я заметила вчера вечером в шлюзе – пустую, с бессильно свисающими в воду веслами. Впрочем, разглядеть, сидит ли в ней кто-то, оказалось невозможно – изображение получилось слишком размытым.

– Рыбаки, – неуверенно проговорила я.

Братец взглянул на меня с усмешкой:

– Какие рыбаки на Речном вокзале перед отправлением теплохода? Это закрытая зона.

– Ну мало ли, забрели случайно. Мы же никого не задавили? Я похожую вчера вечером видела, в шлюзе.

Он бросил в мою сторону внимательный взгляд:

– И мне ничего не сказала?

– Почему я должна говорить тебе про какую-то лодку?

– Все равно это очень странно и подозрительно.

Я наконец справилась с собой и нашла силы съязвить:

– А у тебя какие версии?

– Да никаких, – пожал плечами Никита.

– Может быть, оптический обман, – я судорожно искала любое логическое объяснение. – Искажение света.

– И в шлюзе тоже?

Я осеклась.

– У тебя проблемы со зрением, просто очки стесняешься носить?

– Нечего я не стесняюсь, – возмутилась я. – То есть у меня оба глаза – единица. Недавно в школе проверяли… Может, это у тебя проблемы?

– У меня – аналогично, – усмехнулся брат. – Ни на один глаз не жалуюсь.

– Тогда не морочь мне голову! Вот свежие кадры.

Я открыла только что сделанные снимки:

– Посмотри, есть тут лодки?

Никита глянул и подтвердил:

– Есть.

Я тоже посмотрела на экран – посреди Волги и правда болтались какие-то посудины, но в них сидели вполне заурядные дядечки в камуфляже, вооруженные удочками.

– Говорю же – рыбаки, – разочарованно протянула я. – А вот эти странные очертания возле борта видишь? Тоже на лодки похоже…

– Так это же просто тени на воде.

– От чего?

– До отправления теплохода «Остров сокровищ» остается пятнадцать минут, – донесся до нас усиленный динамиком голос.

– Пойдем, а то застрянем в Мышкине и повесимся тут от тоски, – хмыкнул братец.

Я кивнула: отстать от теплохода – так себе перспектива.

– Где, кстати, олды? – наконец вспомнила я.

– Да сувениры там выбирают, – он небрежно махнул на торговые ряды. – Я потому и сбежал.

– Они знают, когда отправление? – запоздало забеспокоилась я. – А то закопаются в мышах и обо всем забудут.

– С нашим папой забудешь!

– Да уж! – не могла не согласиться я. – Удивительно, что он до сих пор не стоит на палубе.

Но что-то кроме этого не давало мне покоя. Я постаралась выбросить из головы странный разговор с братом, но очень скоро вспомнила о нем снова.

* * *

Лодки почти бесшумно скользили по гладкой поверхности озера. Тишину нарушал только легкий плеск весел, колышущаяся вода поблескивала в свете луны. Данька тоже умел грести, не поднимая брызг, но за весла его, конечно, не пустили. Он сидел на корме, сжавшись в уголке, и с тоской думал о том, что его ожидает.

Зачем дядька Михаил взял его сегодня с собой? В объяснение, что его пора приучать, Данька не поверил – если бы брат отца хотел, то сделал бы это давно. Сам же сказал – другие деревенские мальчишки начинают гораздо раньше. Значит, дело в другом…

Может, от него решили просто избавиться? Отойдут подальше и вытолкнут за борт на глубине, в таком месте, откуда не выплывешь. Кто спохватится и станет искать его? Утонул и утонул. Дядька и его жена только обрадуются, что остались без лишнего рта. Ведь они постоянно твердят, что он мало работает и напрасно ест свой хлеб…

– Данька, – негромко окликнул его дядька.

Он привычно сжался, как всегда, если к нему обращались, не ожидая ничего хорошего. Лучшими минутами в жизни Данька считал те, когда он был предоставлен самому себе и никто не обращал на него внимания. Жаль, они выдавались не так часто.

– Не трясись ты, – продолжал Михаил. – Замерз, что ли?

Данька коротко помотал головой. Он и правда согрелся. Ветер, сбивавший с ног на берегу, неожиданно стих, и он перестал дрожать. Или ему только кажется и теперь его трясет вовсе не от холода?

Вопрос дядьки прозвучал без привычного раздражения в голосе, и это удивило Даньку. Неужели отцов брат хочет поделиться с ним теплой одеждой? Но тот больше ничего не сказал, лишь неодобрительно покачал головой и отвернулся.

Даньке стало не по себе. К чему эта непривычная забота, которой он не видывал, сколько себя помнил? Дядька явно задумал от него избавиться и поэтому непривычно ласков, чтобы племянник не заподозрил неладное. Считает его совсем дурачком? Показная доброта заставила парня еще сильнее насторожиться. Легко они с ним не справятся. Он хоть и худой, но сильный – привык к постоянной тяжелой работе – и сам запросто отправит на дно озера даже здорового мужика…

Данька успокаивал себя, в глубине души понимая, что это далеко не так. Никому он не в состоянии противостоять, даже если поймет: его жизнь под угрозой. Он привык постоянно уступать, подчиняться и не сможет в один момент переломить себя… Или все-таки сможет? Он дорого продаст свою жизнь… Эту фразу Данька, конечно, придумал не сам, а прочитал в обрывке газеты, невесть как оказавшемся в их деревне. Видимо, кто-то привез из города завернутый в нее товар.

В газете публиковались отрывки из приключенческого романа, и Даньке достался кусок из середины, без начала и конца, без автора и названия, но он все равно с жадностью проглотил его и потом много раз перечитывал. Кусок газеты до сих пор бережно хранился у него как символ другой, далекой и прекрасной жизни, для него совершенно недоступной.

– Стой! – раздался негромкий оклик Николая с передней лодки.

Весла скрипнули уключинами, с легким плеском вынырнули из воды и аккуратно легли на борта. Наступила тишина, нарушаемая только еле слышным поскрипыванием старого дерева. Все сидели молча, напряженно вглядываясь в темноту. Данька тоже замер. Ужасно чесался нос, но он не мог заставить себя даже пошевелить рукой. Не хватало сейчас чихнуть… Тогда его точно вышвырнут из лодки.

Ему казалось, что воздух вокруг сгущается и становится тяжело дышать. Или туман поднимается от холодной воды, застилая все вокруг душной пеленой?

– Туман, – прошептал кто-то рядом с ним. – Это нам на руку. Сам господь помогает…

Данька не был уверен, что им помогает господь. Скорее, ночному походу покровительствует совсем другая сущность, об имени которой он боялся даже подумать, не то что произнести вслух…