Текст книги "(Не) пара для миллионера"

Глава 11
Лидия

– Никаких выходных, надо раскрутить его на деньги, – бормочу себе под нос, копируя интонацию Сан Саныча.

Вот что за сволочь? Завтра у меня законный выходной! Надо же было этому олигарху свалиться на мою голову. Ни раньше, ни позже! Никаких теперь сандалей. Ладно хоть зарплату отдал, на что я уже не рассчитывала. Хоть продукты куплю, если успею, конечно, в магазин. Надо бы ускориться, а то опять мальчишки без ужина останутся.

– Лида, я устал, – начинает канючить Лешка, не выдерживая быстрый темп.

– И я тоже, – подхватывает Максим.

«Знали бы вы, как я устала», – хочется ответить им, только кому от этого станет легче? Никому. Поэтому просто смиряюсь с тем, что везде опоздала, и снижаю скорость.

Сзади слышу шум приближающейся машины и инстинктивно оттягиваю мальчиков к краю дороги. Оборачиваюсь на всякий случай и вижу черный джип соседа. Вот только его мне и не хватало для полного счастья.

Он снижает скорость до минимума и открывает окно.

– Что ж ты сбежала, злючка-колючка? – От его кошачьей улыбки ноги становятся ватными, а сердце сбивается с ритма. – Идти далеко. Садитесь в машину.

– Не нужно, мы сами, – хмурюсь и недовольно поджимаю губы. Этого еще не хватало. Сначала весь добренький «подвезу», «помогу», а потом под юбку полезет. Нет уж… знаем, плавали.

– Ну Лида, – горестно стонет Лешка и тянет меня за руку вниз. – Я больше не могу.

Да что ж такое-то? Обычно мальчишки выдерживают мой рабочий день и дорогу туда-обратно, а сегодня их будто подменили. Ах, ну да. День же сегодня такой…

– Соглашайся, я не кусаюсь, – еще подначивает сосед. – Или испугалась?

– Вот еще, – фыркаю и решительно останавливаюсь.

Еще не хватало, чтобы он думал, что я его боюсь. Вовсе не боюсь, просто не хочу никому быть должной. Мужчины все одинаковые, сначала «бескорыстно» помогают, а потом счет выставляют. Но сейчас выбора нет, мальчишки и правда устали. Придется поступиться принципами ради них.

Павел выходит из машины, устраивает братьев на заднем сидении и открывает для меня переднюю дверь. Подает руку, чтобы помочь, но я демонстративно игнорирую его жест и забираюсь в этого монстра сама. Паша лишь закатывает глаза и расплывается в улыбке. Ну и пусть считает меня дурой. Мне все равно. Гордо вскидываю подбородок и отворачиваюсь к окну.

Автомобиль плавно трогается с места и не спеша ползет по грунтовой дороге. Даже начинает немного укачивать и клонить в сон. Сейчас бы прикрыть глаза и выспаться…

– Давно ты здесь работаешь? – доносится до меня хрипловатый голос Павла и вмиг избавляет от сладкой дремы. Я что, чуть не уснула? Этого еще не хватало!

– Это что, допрос? – рефлекторно огрызаюсь и торопливо поправляю платье. На всякий случай, чтобы не пялился. Ничего не могу поделать, раздражает он меня.

– Почему сразу допрос? – Павел говорит совсем тихо и вкрадчиво, отчего по моей коже ползут торопливые мурашки. – Просто интересно…

– А мне нет, – отчего-то психую и недовольно складываю руки на груди, глядя прямо перед собой. Собственная реакция на близость этого мужчины мне совсем не нравится. Не понимаю ее, да и не хочу понимать. Просто оставьте меня в покое, и все, мне больше ничего не надо!

– Пацаны твои уснули.

Оборачиваюсь и не могу сдержать улыбки. Два ангелочка спят, склонив свои хулиганистые головы друг к другу. Раздражение сходит на нет. Тепло разливается где-то в груди, а сердце наполняется нежностью.

– Бедные, устали…

– Сколько им?

– Лешке шесть, Максимке девять.

– Большие уже. – Павел улыбается как ни в чем не бывало. Словно я и не грубила ему пару минут назад. Странный он какой-то… другой бы на его месте уже высадил меня вместе с детьми, а этот зачем-то терпит…

– Помню нас с братьями в этом возрасте.

– Много их у вас? – спрашиваю, поддавшись очарованию момента. Хотя мне, конечно же, совсем не интересно.

– Двое. – В голосе Павла отчетливо слышится нежность. – Ванька средний и Матвей младший.

– Здорово… – улыбаюсь мечтательно. Когда-нибудь и мои сорванцы вырастут.

– А у тебя есть сестры или братья?

Его вопрос застает врасплох. Очень хочется ответить правду, но не могу. Пусть лучше все остается, как есть.

– Нет, – вру не краснея и отворачиваюсь к окну. Отчего-то становится стыдно. Закусываю губу, чтобы не наговорить лишнего.

– Ты такая необычная… – Голос Павла мягко ласкает слух и задевает какие-то потайные струны в моей душе, заставляя ее беззвучно вибрировать внутри. Так необычно и приятно, что перехватывает дыхание.

– Почему? – инстинктивно поворачиваюсь и смотрю ему в глаза. В них бескрайнее море чего-то теплого и совершенно мне незнакомого.

– Этого я еще сам не понял… – Он улыбается, а сердце делает кульбит и колотится пойманной птицей.

Мои щеки предательски вспыхивают от смущения, и я отвожу взгляд.

– Вы надолго в наши края? – спрашиваю, чтобы перевести тему в более нейтральную плоскость и обезопасить себя.

– Так надоел, что хочешь избавиться?

– Не без этого, – честно отвечаю и пожимаю плечами.

Павел внезапно начинает смеяться. Смотрю на него и не верю глазам. В этот момент он так преображается, что трудно узнать. Вместо занудного олигарха передо мной оказывается озорной мальчишка. Отчетливо представляю его с братьями, резвящимися на озере или во дворе.

– На месяц я. – Павел перехватывает мой взгляд и становится серьезным и мрачным. – В отпуск.

Едва слышно вздыхаю и отворачиваюсь. Отпуск – что это такое? У меня он когда-нибудь случится? Видимо, никогда. Стоит только заговорить об этом, как Сан Саныч найдет мне замену и возвращаться будет некуда.

– Да, кстати, – говорит Павел с усмешкой. – А что ты там говорила про мужчин и лошадей?

Улыбка по мимо воли появляется на моих губах. Я уже и забыла.

– Не берите в голову… я пошутила…

– Приехали, – извещает он и останавливается около моего забора. Смотрю на часы – до закрытия магазина еще полчаса. Но сил идти в него уже нет. Да и мальчишки, скорее всего, сразу спать улягутся.

– Надо будить мальчишек… – грустно вздыхаю. Так сладко спят, что тревожить не хочется. – Спасибо вам, что выручили.

Отстегиваю ремень и берусь за ручку, чтобы выйти на улицу.

– Лида, подожди, – останавливает меня Павел. Оборачиваюсь к нему. – Можно попросить ответную услугу?

Ну вот, началось. Как предсказуемо. Поджимаю губы, с трудом сдерживая волну негатива, что поднимается изнутри.

– Какую? – Мой голос становится каким-то неприятно скрипучим.

– Перестань мне выкать. – Павел вновь улыбается. – Я чувствую себя старым дедом.

– Хорошо, – растерянно киваю ему, не зная, как реагировать, и предпочитаю сбежать.

Выбираюсь на улицу и аккуратно бужу мальчишек. Нехотя открывают глаза, выбираются из машины и плетутся к дому. Ну вот и все, маленькое приключение закончилось. Пора и честь знать.

– Доброй ночи. – Павел провожает меня до калитки. Ловлю себя на мысли, что не хочу уходить, и хмурюсь от осознания этого факта.

– Спасибо. Взаимно, – сухо отвечаю ему и быстро закрываю за собой калитку, не давая ему возможности пойти следом.

– Обращайся, всегда рад помочь.

– Лучше не стоит, – качаю головой, не желая принимать его помощь. – Я привыкла рассчитывать только на себя.

– А муж? – язвительно хмыкает Павел, задевая меня за живое. Отчего-то становится так горько и обидно, что справиться с эмоциями не получается.

– Объелся груш, – цежу сквозь зубы и ухожу не оборачиваясь.

Глава 12
Павел

Провожаю Лидию взглядом и невольно улыбаюсь, вспоминаю нашу поездку. Может же нормально общаться, зачем постоянно кусается – непонятно. Дожидаюсь, пока она скроется в доме, и возвращаюсь к машине.

В который раз прокручиваю в голове наш разговор и никак не могу понять, что мне не дает покоя. Что-то не сходится. Интуитивно пытаюсь уловить нужную ниточку, пока наконец не натыкаюсь на нестыковку. Один из мальчиков назвал Лиду не мамой, а по имени. Как такое возможно? Да никак! Качаю головой, осознавая, что где-то меня развели, как пацана.

Погрузившись в свои мысли, едва не врезаюсь в качающееся тело Василия.

– О, сосед, – еле ворочает он языком, но руку протягивает. Пожимаю. – Ты чего здесь?

– Да вот, жену твою подвозил… – уклончиво отвечаю и жду реакции.

– Жену? – громко икает он. – Дак я ее схоронил года три назад.

– Как схоронил? – хмуро смотрю на него, окончательно путаясь в информации. Надо бы расспросить Валентину Васильевну об этой странной семье.

– А вот так, – разводит руки в стороны и идет к своему дому, петляя, словно заяц. Видимо, принял на грудь изрядно. Он вообще трезвый бывает?

Ладно, черт с ним. Сажусь в машину и загоняю ее в свои ворота. Закрываю калитку.

– Паш, – доносится до меня взволнованный голос тети Вали. – Иди-ка сюда на минуту.

На ловца и зверь бежит. Как-то подозрительно оперативно.

– Что случилось? – подхожу к дому старушки.

– Ты, я гляжу, к Лиде неровно дышишь? – подозрительно прищурившись, сверлит меня испытующим взглядом. Ничего себе наезд, без предупреждения.

Даже становится как-то не по себе. Не то чтобы я собирался отчитываться в своих увлечениях, но из уважения стараюсь быть предельно корректным.

– С чего вы взяли?

– Много годков на свете прожила, вижу, как глаза у тебя горят.

– Ничего серьезного, – отмахиваюсь я, но любопытство так и точит. Надо попытаться выяснить побольше о загадочной нимфе, но все же без палева. Не хочу, чтобы тетя Валя думала, что мне и правда интересно. Просто праздное любопытство, не более.

– Раз ничего серьезного, то и не обижай девочку, – упрямо твердит старушка и недовольно поджимает губы. – Ей и так досталось.

– И в мыслях не было, – заверяю ее и мягко улыбаюсь. От такой защитницы можно ожидать чего угодно, того и гляди опять ружье достанет. – От кого досталось-то? От мужа, что ли?

– От какого мужа? – Ее глаза округляются, а я вновь чувствую себя идиотом. Это состояние скоро станет привычным, но совершенно мне не нравится.

– Ну этого, – киваю на соседский дом, куда пару минут назад вплыло пьяное тело. – Василия, кажется.

– Это она тебе сказала?

– Ну да, – отвечаю растерянно и чешу затылок. Что за фигня здесь происходит, в конце концов?

– Ну лиса, – Валентина Васильевна смеется и качает головой.

– Что, не так? – уточняю, начиная злиться. Сколько можно делать из меня идиота. Достали, ей-богу!

– Не муж он ей, а отчим.

Вот это поворот. Застываю на пару секунд, пытаясь принять новую реальность. Все-таки обманула нимфа, но зачем? Легкий ступор быстро проходит, и просыпается желание докопаться до истины.

– А дети?

– То братья ее, а Васька их отец.

– Все интересней и интересней… – бормочу себе под нос. Все, наконец, становится на свои места. Только вот до сих пор неясно, зачем было сочинять всю эту чушь? Меня, что ли, боится? Так я вроде как и не претендую ни на руку, ни на сердце. Сказала бы сразу, что не нравлюсь, и дело с концом.

– Ох, молодежь, – вздыхает тетя Валя. – Заходи, чаю налью и все расскажу.

На автомате иду за ней в дом и сажусь за стол. Нужно ли мне знать это «все»? Не уверен, но отчего-то все же не ухожу. На столе появляются две чашки чая и баранки. Аппетита нет, но я зачем-то закидываю одну баранку в рот.

– Так что там с Лидой? – напоминаю о незаконченном разговоре. Раз уж пришел, надо все же послушать.

– Нетерпеливый какой, – хмыкает Валентина Васильевна, усаживается напротив меня и наливает чай в блюдце. – Как-то мать Лиды, Катерина, привела в дом мужика. Вроде статный, работящий, все у них клеилось. Двоих пацанов вот родили. А потом заболела она сильно, – шумно отхлебывает из блюдца и довольно щурится. – Медицина у нас тут никакая, пока диагноз поставили, уже поздно было. Сгорела Катерина буквально за месяц. Так и похоронили. А Васька как запил с горя, так и продолжает по сей день. Дети легли на плечи Лиды целиком и полностью. Она их и содержит, и воспитывает, считай, как мамка.

Сижу немного оглушенный, поражаясь силе и несгибаемой воли этой девушки. Разве так бывает? Она сама еще была ребенком. Многое в ее поведении проясняется. Лида, как волчонок, огрызается и защищается, даже когда это совершенно не нужно.

– Вот это история… – выдавливаю из себя и тру лицо ладонями, пытаясь прийти в себя. – Сколько ей лет-то? Молодая же совсем…

– Когда матери не стало, Лида как раз последний класс оканчивала, – охотно делится старушка, неспешно попивая чай. – С золотой медалью между прочим. Неглупая девчонка-то. Только вот поступить никуда не смогла, с детьми сидеть-то некому. У них же больше нет никого.

– Как давно это было? – хмурюсь я, пытаясь высчитать возраст.

– Так года три уж как.

– А Василий этот?

Он же отец. Неужели наплевать на собственных детей? Дикость какая-то.

– Куда ж ему деваться? – Валентина Васильевна закатывает глаза. – Присосался, как клещ, и изводит девочку. Сидит на ее шее, еще и нервы мотает, гад. А она и сделать с ним ничего не может, дети-то его.

– А лишить родительских прав и оформить опеку? – Все же просто. Почему никто ничего не делает?

– Да кто ж ей их отдаст? – усмехается тетя Валя. – Образования нет, работа неофициальная, дом тоже поделен на доли. Ее, братьев и Василия.

Чем дальше, тем страшнее. Неужели бывают такие безвыходные ситуации в современном мире?

– Дурдом какой-то, – качаю головой. – Неужели ничего нельзя сделать?

– Я ведь не разбираюсь в этом… – пожимает она плечами. – Может, и можно, да только кто будет делать?

Действительно. Если Лида работает каждый день с восьми до восьми, то вряд ли у нее есть время и силы бодаться с машиной бюрократии.

– Да… дела…

Напряженная тишина наползает со всех сторон, но нарушить ее не решаюсь. Просто не знаю, что сказать. Я поражен и растерян. А главное, пока не понимаю, что изменил во мне этот рассказ.

– Вот что. – Валентина Васильевна поднимается на ноги и убирает со стола пустые чашки. – Ты смотри, не дури девке голову, если жениться не собираешься.

– Может, собираюсь, – пытаюсь отшутиться, чтобы хоть немного разрядить гнетущую атмосферу.

– Тут, Пашенька, «может» не работает, – недовольно выговаривает мне она. Причем на полном серьезе. Надо же так вляпаться. – Либо у мужчины серьезные намерения, либо нет. А поиграться и бросить я тебе не позволю.

– Теть Валь, – поднимаюсь на ноги, – я не собираюсь с ней играться. Обещаю.

Я тоже серьезен и нисколько не обманываю.

– Ну смотри. – Валентина Васильевна расплывается в удовлетворенной улыбке. – Ответ будешь держать передо мной.

Чувствую себя использованным. Бойкая старушка ловко развела меня, как пацана. Теперь я еще и слово дал. Ни за что пострадал фактически. Ладно, чего уж теперь.

– Как скажете. Ладно пойду я.

– Доброй ночи.

– И вам.

Выхожу на улицу и возвращаюсь к своему дому. Задираю голову и смотрю на звезды, кажущиеся такими близкими. Такого неба не увидишь в городе. Красиво…

Мысли опять перетекают к Лиде. Что делать? Как себя с ней вести? Я не понимаю… все слишком запуталось.

Мои помыслы далеко не платонические, а желания грешные. Я хочу эту девушку в свою постель не для того, чтобы играть с ней в карты. Но использовать ее не собираюсь. Отчетливо понимаю, что мимолетного развлечения не получится, а что-то серьезное я не вывезу. Не готов к такой ответственности. Все это слишком для меня, я не на столько благородный рыцарь, да и не рыцарь, в общем-то.

Отпуск что-то не заладился. По-хорошему, надо бы свалить домой, чем раньше, тем лучше. Уйти с головой в работу и забыть обо всем. Но что-то меня останавливает от поспешных решений. Утро вечера мудренее. Завтра разберусь, а сегодня надо выспаться.

* * *

Часы монотонно тикают на стене, мерно отсчитывая каждую минуту. Лежу на кровати и смотрю в потолок. Утро наступило, а «мудренее» не стало. Вот и верь после этого пословицам.

Пора вставать, но не могу себя заставить. Уже не сплю, но периодически проваливаюсь в зыбкое марево. Нечеткие образы атакуют сознание и терзают мой мозг. Никак не могу вырваться из этого неприятного состояния легкого оцепенения.

Из открытого окна доносятся голоса. Мгновенно просыпаюсь, безошибочно угадывая Лидин, и титаническим усилием воли заставляю себя остаться на месте. Не стоит. Не вывезу. Не готов. Сыплются доводы, как из рога изобилия, и разбиваются об одно простое и внятное «хочу».

Нельзя, мать вашу! Сжимаю кулаки в бессильной злобе на себя и прикрываю веки. Неосознанно вижу ее лицо. Глазищи эти огромные, губки чувственные, которые так и хочется целовать. Ее дерзость и неприступность лихо будоражат. Внутри все вибрирует от желания покорить и приручить. Какой же трешак. Надо было так вляпаться на ровном месте. Что, блин, делать в этой ситуации?

Поднимаюсь на ноги и начинаю расхаживать по дому, продумывая возможные варианты. На автопилоте ставлю на плиту чайник и иду дальше. Время тянется мучительно медленно. А Лида все разговаривает с тетей Валей. Так и подмывает выйти. Увидеть ее хочется до жути, аж трясет. Но нет, уж лучше перебешусь.

Начинаю отжиматься, чтобы загрузить тело и освободить мысли. Голоса, наконец, стихают. Видимо, Лида ушла на работу. Выдыхаю и падаю на прохладный пол.

Ну впишусь я в эту историю… а где гарантия, что нимфа мне через неделю не надоест? Что тогда делать? Неоправданный риск в первую очередь для нее. Домой пора валить, пока не наломал дров. Здесь пусть рабочие все доделывают…

Телефон пронзительно голосит где-то в комнате. Нехотя поднимаюсь и иду на звук. На дисплее светится довольная физиономия брата. Усмехаюсь и принимаю звонок.

– Привет, братишка.

– И тебе того же, – слышу, как Иван улыбается. – Как ты там, отшельник?

– Да переменно, – отвечаю уклончиво и, придерживая телефон плечом, наливаю себе кофе. – Сегодня вернусь, наверное…

– О как. Наотдыхался? – добродушно дразнит брат, а мне совсем не до смеха.

– Переоценил свои возможности, – сдаюсь и выхожу из дома. Утренняя прохлада приятно бодрит.

– Ха, слабак.

– Слабак… – подтверждаю и качаю головой. От себя не убежать. Первый раз в жизни струсил. Тупо боюсь, что не вывезу.

– Паш, что случилось? – Голос Ивана становится серьезным, мгновенно считывая мое настроение.

– Да в общем ничего, – пожимаю плечами. – Так… мелочи…

– Ага, и от мелочей ты решил свалить? – усмехается он. – В жизни не поверю. Рассказывай давай.

– Да нечего… – выдыхаю я и зарываюсь пятерней в волосы. _ Девчонка одна в душу запала…

Решаюсь все же поделиться с братом. Одна голова хорошо, а две лучше.

– И? – выжидательно тянет Иван. – Только не говори, что не смог очаровать.

– Не пытался даже.

– Почему?

– Сложно все… – не знаю, как ему объяснить, чтобы понял меня. – Обстоятельства и вводных масса.

– Братишка, ты, что ли, трудностей испугался? – вкрадчиво спрашивает Иван и ставит меня в тупик.

– Да нет конечно, – хмыкаю я. Никогда не пасовал перед трудностями. – Тут дело немного в другом. Во мне. Я не уверен, что смогу, а главное, захочу вляпаться в серьезные отношения. А легкая интрижка ее не устроит.

– Паш, я тебя не узнаю, – напряженно говорит брат.

– Я сам себя не узнаю, – тяжело вздыхаю. – Ладно, вечером приеду, и поболтаем.

– Давай, буду ждать.

– Девчонкам и мальчишкам привет, – невольно улыбаюсь, представляя семейство брата. Жена, дочка и совсем крошечный сын. Идиллия. Но не для меня.

– И тебе, – отзывается Иван с улыбкой.

Сбрасываю звонок и убираю телефон в карман. Не могу сказать, что мне стало легче после разговора с братом, но все же полезно увидеть себя со стороны. Залпом допиваю остывший кофе и иду обратно в дом. Настроение паршивое, хоть волком вой.

Говорят, физический труд помогает избавиться от навязчивых мыслей. Врут. Ни черта он не помогает. Сколько ни пытаюсь выкинуть из головы сероглазую нимфу – не получается. С горем пополам дотягиваю до вечера. Ситуация не меняется, да и стройка не двигается с мертвой точки. Все валится из рук, и ничего не получается.

Надо собираться и валить домой, не могу больше здесь. Тошно. Наспех собираюсь. Вернусь чуть позже, когда рабочие отремонтируют дом. Надо только прислать на почту фронт работ. Сажусь в машину и плавно трогаюсь с места. Тете Вале позвоню позже, когда придумаю вескую причину для своего позорного бегства.

С каждым метром дороги уверенность в правильности выбранного пути тает, как снег под солнцем, но я упрямо жму на газ. Пролетаю поворот к конюшне и резко давлю на тормоз. Машина встает колом, а ремень болезненно впивается в шею. Да чтоб тебя!

Роняю голову на руль и стараюсь дышать ровно, но сердце лупит в ребра, разлетаясь вибрацией по всему телу. Да что за трешак такой? Не могу я уехать вот так. Что-то не пускает. Точнее, кто-то. Да в пень! Надо закрыть этот гештальт. Завтра уеду, а сегодня я обещал покататься на лошадях. Резко разворачиваюсь и еду на конюшню.