Текст книги "Некрасавица и чудовище. Битва за любовь"

Глава 5

Сквозь сон я вдруг почувствовала, как по лицу что-то ползет. Не открывая глаз, хлопнула по щеке рукой, но назойливое насекомое не отстало: я вновь ощутила щекочущие прикосновения, на этот раз – на шее.

Недовольная, что сон так грубо прерван, я все-таки открыла глаза. Моран лежал рядом на кровати и улыбался. В руке муж держал веточку вереска.

Я обняла его так крепко, как только смогла: хотела удостовериться, что он не дух и не видение. Моран оказался самым что ни на есть настоящим. Вернулся! Как и обещал! Невредимым. Когда я наконец отпустила его, Моран поцеловал меня и подошел к колыбели. Склонился над ней, рассматривая нашего сына. Тот не спал и тоже с интересом глазел на незнакомца.

– Возьми его, – с улыбкой сказала я.

Моран осторожно поднял ребенка.

– Он такой маленький…

– Но уже очень серьезный. Он мало плачет и много ест.

– Здравствуй, Варрен, – приветствовал сына Моран.

Ну вот, рядом с Мораном нам ничего не страшно. Я покрутила браслет и попыталась его снять, чтобы вернуть обратно.

– Нет, – остановил муж, – пусть ключи останутся у тебя. Всегда носи их с собой, Магда.

* * *

К церемонии наречения принц Гис прислал богатые подарки. Вокруг замка снова засветились огни. Во дворе были установлены столы с разнообразными яствами. Темные существа пришли засвидетельствовать свое почтение Морану и наследнику этих земель.

Я устала принимать поздравления. Мне хотелось побыть с Мораном наедине. Праздник был в самом разгаре, когда нам наконец удалось улизнуть.

Малыш Варрен, утомленный всеобщим вниманием, спал в своей колыбели.

– Ну, рассказывай, – сказала я, устраиваясь рядом с Мораном.

– Вокруг принца затевается заговор, Магда, – серьезно сказал он. – К тому же его отец не в восторге от затеи сына. Все ведет к расколу, а значит, будет внутренняя война.

– Ох, это невыносимо! Мало им войны со светлой стороной, так еще и между темными нет единства.

– Принц понимает, что нельзя победить, разбрасывая силы, поэтому он торопится.

– Моран, что он задумал? Как собирается отделиться и сделать единые земли для светлых и темных, положив конец войне?

Муж помолчал немного, затем вышел и вернулся с круглым сдобным пирогом, одним из тех, что приготовила Тереза.

– Это немыслимое колдовство, – сказал Моран, доставая кинжал и отрезая кусок. – Принц буквально хочет создать новый мир, а не просто поменять традиции и помирить свет и тьму. Он собирает артефакты, чтобы отделить земли, как я отрезал кусок от пирога.

Моран положил кусок на тарелку.

– Этот кусок окажется настолько отдален от остального мира, что туда невозможно будет проложить порталы. Принц станет единовластным правителем новых земель.

– Он хочет разломить мир?!

Я подумала, что не так поняла. Невозможно воспринимать такой дикий план серьезно.

– Да, – подтвердил Моран. – Именно этого он и хочет.

– Но это же невозможно! Это… безумие!

– Ну, принц довольно безумен, – усмехнулся муж. – Если кому-то такое под силу, то только ему.

– Ты правда веришь, что Гис осуществит задуманное?

Моран пожал плечами.

– Почти все артефакты собраны. Посмотрим, – уклончиво ответил муж.

– И все-таки я не понимаю, в голове не укладывается… Нет, я решительно не могу такое представить.

– Ты же знаешь, что некоторые земли уходят во тьму или, наоборот, поднимаются к свету. Наши миры удивительно подвижны, так что отделение не так уж невероятно, как может показаться вначале. Но сейчас есть более насущная проблема.

Моран стал серьезным и бросил напряженный взгляд на колыбельку.

– Какая? – испугалась я.

Трудно представить что-то хуже, чем безумный некромант, решивший отломить кусок мира. Мне нравился наш с Мораном замок, я привыкла считать его своим домом. Вот если бы принц нашел какой-нибудь менее радикальный способ положить конец войне, тогда… А если у него не получится и он просто разрушит земли своими действиями? Тогда все погибнут. С него станется править живыми мертвецами.

Я поежилась, по спине пробежал холодок.

– Принц Гис по какой-то причине медлит с разрешением на наш брак, – сказал Моран. – Нужно обезопасить тебя и Варрена на случай, если я не вернусь.

– Не говори так! – взмолилась я. – Даже думать об этом не смей. Ты… ты…

– Магда, я сильный маг, но я не неуязвим. – Моран грустно улыбнулся. – Послушай, в последней битве ко мне вернулся страх смерти, давно забытый, как мне казалось. Я понял, почему морт’аэнам запрещалось иметь семью. Ты боишься не за себя, а за тех, кто останется без твоей защиты. Теперь мне есть что терять.

– Вот и не теряй, – решительно сказала я.

– Не собираюсь, конечно.

– Правильно, – одобрила я и взяла мужа за руку.

У меня ладонь была ледяная, а у него, наоборот, очень горячая.

– Но я воин. – Голос Морана стал мягким, он говорил со мной, как с ребенком, которого надо успокоить. – Всякое может случиться. Поэтому я хочу, чтобы у нашего сына было нерушимое право на эту землю. Я призову тьму и перед ее лицом признаю, что Варрен – это моя кровь и плоть.

Мне стало жутко от его слов, я догадывалась, куда он клонит.

– Опять древняя магия?

– Да, – кивнул Моран. – Я хочу сделать это сейчас, когда вокруг много народа, гремит музыка, колдовство творится повсюду.

В словах Морана был смысл, я не могла этого не признать.

– Хорошо. Но ты не будешь один, я пойду с тобой.

Муж не стал спорить или останавливать меня.

– Пришло время показать тебе подземелье. Давно нужно было. Хоть ты уже один раз туда проникла.

– Так там нет ловушек?

Моран рассмеялся.

– Возьми Варрена, и идем.

Мы очень долго спускались по лестнице. В прошлый раз, когда я подслушала разговор с Королем-Вороном, она казалась мне короче.

Моран привел меня в магическую лабораторию.

– Посмотри, Магда, здесь хранятся самые опасные компоненты для зелий и ядов. С завтрашнего дня я хочу, чтобы ты спускалась сюда и готовила яды по той книге, что я тебе давал. Нужно не только помнить рецепт, полезно отточить умение на практике.

Я кивнула, окидывая взглядом стройные ряды склянок с порошками и разными жидкостями. На каждой виднелась бирка, подписанная аккуратным четким почерком.

Затем мы прошли в сокровищницу. Вот где хранились магические кристаллы и драгоценности. Некоторые сундуки были распахнуты, другие плотно закрыты. Золотые монеты, кубки, даже украшения кучей валялись в углу.

– Здесь мог бы поселиться дракон, – сказала я, – устроить себе удобную постель.

– Очень маленький дракон, – пошутил Моран. – Сюда можешь заходить только ты. Если вор попытается проникнуть, он умрет мучительной смертью.

Но наш путь лежал еще глубже в подземелье. Видно, я слишком крепко прижимала к себе ребенка, потому что Варрен проснулся и захныкал. Его плач разносился по всему подземелью и казался нестерпимо громким.

– Дай его мне, – попросил Моран.

На руках у мужа Варрен успокоился и заулыбался.

Мы миновали еще один лестничный пролет и уперлись в стену. Моран нараспев принялся читать заклинание.

Твердый камень стал прозрачным и потек, словно вода. Вслед за Мораном я прошла через эту преграду. Теперь мы стояли в центре круглой комнаты. Под ногами лежал черный мрамор, на котором была выложена зеленая колдовская звезда. Пентаграмма вспыхнула.

Моран положил Варрена в центр, я дернулась вперед.

– Не бойся, он не замерзнет, и огонь его не обожжет.

Малыш действительно не подавал признаков беспокойства и спокойно наблюдал за происходящим. Его рассеянный взгляд пытался охватить все вокруг.

Моран снова начал читать заклинание. Он говорил довольно долго. А потом магу ответили. Готова поклясться, я узнала этот голос. Не мужской и не женский, оглушающий и тихий одновременно. Но само существо не пожелало появиться.

– Мы слышим тебя, Моран. Зачем ты зовешь нас?

Муж наклонил голову, чуть подавшись вперед, словно пытался выстоять против сильного ветра, который сбивает с ног. Он не ответил вслух, но по тому, как шевелились его губы, я поняла, что он ведет с существом неслышный диалог. Потом Моран вытянул вперед руку, ладонь стала красной от выступившей крови, но муж даже не поморщился.

Кровь начала подниматься вверх, тонкие ручейки свивались в буквы, а те, в свою очередь, в слова. Строчки из жизненных сил Морана. Я видела, как он побледнел, губы потемнели, а на шее запульсировали черные вены.

Я едва сдерживалась, чтобы не броситься к мужу. На месте меня удерживало только понимание того, как опасно вмешиваться в ход заклинания.

Тьма брала с Морана высокую плату. Кровавые строчки вспыхнули в воздухе, огонь устремился к звезде, в центре которой лежал наш сын.

Я вскрикнула. Вокруг малютки взметнулось пламя, которое погасло почти мгновенно.

– Исполнено, – пророкотал голос. – Тьма защитит твоего наследника, Моран. В этих землях не будет ничего и никого, что угрожало бы этому ребенку.

Моран пошатнулся и опустился на колено. Руки его дрожали, но кровь перестала сочиться.

– Моран! – Я подскочила к нему. – Что…

Я выхватила Варрена из круга и прижала к груди. На левой ладошке появилось кроваво-красное пятнышко – пентаграмма.

Не знаю, как мы втроем проделали обратный путь, я думала, что Моран не поднимется по крутой лестнице. Он покачивался, словно пьяный, ритуал ослабил его слишком сильно.

– Моран, что потребовала от нас тьма? – тихо спрашивала я его снова и снова.

Но он не пожелал ответить или просто не мог говорить.

Когда мы добрались до наших покоев и Варрен был устроен в колыбели, Моран почти рухнул в постель и тут же забылся тревожным сном. Он метался, закрываясь от какой-то невидимой угрозы руками, веки его дрожали, иногда с губ слетал сдавленный стон.

Кошмары владели Мораном два полных дня и две ночи. Все это время он пребывал на границе между сном и явью, рискуя соскользнуть во тьму и остаться там. Он успокаивался только тогда, когда я ложилась рядом, прижимаясь всем телом, гладила его и шептала его имя. Я приготовила укрепляющий отвар и поила им мужа, когда он ненадолго приходил в себя. Его губы обметало, как в лихорадке, кожа стала сухой, как страница в старой книге.

Я положила под подушку травы, отгоняющие зло, и натирала ему виски ароматными маслами.

На третий день Моран очнулся и как ни в чем не бывало попросил завтрак. Он набросился на еду с поистине зверским аппетитом. Но главное, в его глазах появился блеск и с лица схлынула мертвенная бледность.

– Со мной все в порядке, Магда, – уверил он.

И я поверила его улыбке. Сегодня. Хотя уж слишком беззаботной и искренней она выглядела, но мне так хотелось, чтобы то, что говорит Моран, было правдой.

– Наш ребенок под защитой тьмы. Ты, Магда, тоже. А обряд… так было нужно. Зато теперь я спокоен за нас.

– Моран…

– Так. Было. Нужно, – оборвал все дальнейшие вопросы муж. – Все хорошо. И не стоит больше вспоминать о том, что произошло в подземелье.

Но меньше вопросов у меня не стало. Я просто спрятала смутное беспокойство глубоко внутри. Плохое предчувствие прочно обосновалось за сердцем и, словно иголка, временами покалывало.

Несколько раз я тайком спускалась в подземелье, но зал с зеленой колдовской звездой мне так и не открылся. Хотя я могла поклясться, что кто-то невидимый пристально наблюдал за моими попытками пройти сквозь стену.

– Что вы потребовали от Морана? – спрашивала я, но ответом было только издевательское эхо и ничего больше.

* * *

Время шло, а гром так и не грянул. Наоборот, после темного обряда все складывалось настолько хорошо, насколько это вообще возможно.

По всем темным землям разлетелась весть о готовящейся казни. Мы с Мораном тоже были приглашены, что называется, в первый ряд, в ложу самого принца. Но в итоге я осталась в замке, так как хорошо известно, что от подобного кровавого зрелища может пропасть молоко.

Многие наши слуги вызвались сопровождать хозяина, всем хотелось посмотреть, как умрут безумцы, решившиеся пойти против некроманта. Тем более после расправы над своими врагами Гис приказал устроить грандиозный праздник, где вино лилось бы широкой рекой для всех жаждущих.

Как мне впоследствии рассказывал Моран, нашелся предатель, который купил себе жизнь в обмен на жизни других заговорщиков. Так что принц получил исчерпывающую информацию о месте, времени и числе участников покушения. И такой шанс он не упустил.

Ничто так не возвращает веру в правителя, как вовремя устроенный праздник. Народные симпатии снова были на стороне некроманта. Казалось, ему даже простили женитьбу на светлой принцессе, тем более она вела себя на казни, как истинная темная.

Моран сказал буквально следующее: «Клеа развлекла казнь, и она сожалела, что ты не смогла оставить свои дела, чтобы составить ей компанию». На что принц, который слышал слова своей супруги, заметил, «что забота о наследнике является прямой обязанностью матери, хотя есть же кормилицы». Моран добавил, что принц обещал в ближайшее время дать свое дозволение на наш брак.

Не иначе как сама тьма вмешалась и повлияла на решение упрямого некроманта. Да еще такое своевременное раскрытие заговора, которое означало, что раскол среди темных удалось предотвратить. Ну, или хотя бы отодвинуть на неопределенный срок. Одной войной меньше.

Но самое лучшее было то, что принц Гис не дал Морану новых опасных поручений, а разрешил ему вернуться домой. Мы могли оставаться вместе в своем замке, с нашим сыном. И в этом уютном мирке было хорошо. Нет, напрасно говорят, что младенцы внушают мужчинам неприязнь и страх. Или Моран оказался воистину бесстрашным мужчиной.

Когда я смотрела, как он берет на руки Варрена или как с его пальцев срывается тьма, которая превращается в танцующие над колыбелью фигурки оленей, единорогов или других животных, я думала о том, что невозможно так сильно любить своего мужа. Эта любовь выплескивалась и заполняла весь замок. Она была почти осязаема в маленьких чудесах, которые встречались повсеместно.

К башням слетелись светлячки, и в ночной тьме замок сказочно мерцал. Во дворе, пробив каменные плиты, забил ключ. Те, кто пил из него, мгновенно избавлялись от печали и тягостных мыслей. Ведьмы, служившие в замке горничными, уверяли, что эта вода обладала еще одним эффектом: стоило выпить три глотка в ночь на новолуние, как не пройдет и трех часов, когда в дверь постучится истинная любовь.

Это все были добрые знамения, но проклятое предчувствие и некоторые нехорошие признаки не давали мне покоя, напоминая, что счастье – хрупкая субстанция.

Случалось, что птицы, пролетая над нашим замком, падали замертво без всяких видимых причин. Или осы. Они свили гнездо в библиотеке, под самым потолком. Под окном засохла одна плеть плотоядного цветка, да и сами соцветия из ярко-алых сделались темными, почти коричневыми. Запах стал навязчивым, в нем появились неприятные нотки, так что пришлось поставить на подоконник большую чашу, заполненную розовым маслом.

А потом появился он – человек в ярких обносках и с лютней в руках. Я увидела его стоящим во дворе замка. Как он туда проник, никто потом не мог вспомнить.

Он выпил воды из источника и попросил поесть. Моран пригласил его за наш стол, и когда человек вдоволь насытился, он взял свою лютню и запел. Менестрель пел о замке, затерянном в темных землях, в котором жила редкая красавица. Она попала в него простой пленницей, но стала хозяйкой, коварно соблазнив колдуна. Ее душа была черна, как полночь, и она была искусна в колдовстве, поэтому при первой же возможности избавилась от колдуна. И теперь поджидала незадачливых путников.

По столовой пробежал холодный ветер, а певец начал следующую песню. Она была о расставании. О том, как юноша уходит на войну, а девушка обещает его ждать, но выходит замуж через месяц разлуки. Девичья любовь неверная и исчезает легко, как осыпается вишневый цвет.

Эта песня понравилась мне еще меньше.

Третья песня была о маге, который верно служил правителю. И он радуется встрече со смертью, потому что исполнил свой долг.

Допев, менестрель поднялся и, не говоря ни слова, ушел, растворился в ночи.

– Магда, нет причин переживать. Это всего лишь глупые песни. Не понимаю, почему они так тебя расстроили?

Мы лежали в постели обнявшись, а Варрен крепко спал в кроватке.

– Не знаю, – отвечала я, – чувствовалось в этом менестреле что-то зловещее. Не нужно было его пускать, да еще и кормить вдобавок.

– Если бы он затевал что-то недоброе, то не смог бы пройти в ворота, – сказал Моран. – В темных землях шатается много странного люда. Просто забудь, любовь моя.

Он сказал это так естественно, как будто говорил подобное каждый день.

– Скажи это еще раз, – попросила я.

– Забудь этого певца, Магда. Тем более голос у него был так себе.

– Нет, не про певца! Скажи, что любишь меня. Я хочу услышать это еще раз.

– Но ведь и так понятно, – сказал Моран, прижимая меня к себе. – Зачем зря сотрясать воздух? – ворчливо добавил он.

– Ну, ладно. Завтра обязательно скажи мне еще раз, – потребовала я, погружаясь в сон.

Но утром выяснилось, что Моран в срочном порядке отбыл к принцу Гису. Он сказал слугам, что вернется к обеду. Но его не было и к ужину. Не вернулся он и на следующий день. И еще через день.

Моран пропал.

Глава 6

В шуме вереска мне чудился шепот: «Любовь моя, любовь моя». Я упрямо смотрела в арку портала, как будто вот прямо сейчас из нее шагнет Моран. Я так долго не моргала, что второй глаз начала застилать пелена, только никакой не истины, а слез. Зажмурившись, я представила себе, как с лица мужа уходит тьма и его ореховые глаза мне улыбаются. Я почти слышала, как звякают «кости» на его доспехе, когда он прижимает меня в объятиях к своей груди.

– Вам бы поесть, хозяйка. – Тереза подошла совершенно неслышно. – А то совсем прозрачная стали. Да еще и озябли небось. Стоите тут Темнейший знает сколько времени. Вернется хозяин, будьте уверены. Даже и волноваться нечего.

Но в голосе кухарки я безошибочно уловила фальшивые нотки. Нет. Волноваться стоило, и еще как. Прошел месяц, а от Морана не было никаких вестей.

– Ну, нельзя так, – не сдавалась Тереза. – Не едите, не спите, а все плачете ночами. Вы столько слез пролили, что…

Она многозначительно замолчала.

Наверняка горничные насплетничали, что пролитые мной слезы превратились в миниатюрную реку, которая оставила на полу разветвленное русло. И его не получалось вывести никакими средствами.

– Хозяин и раньше не отворачивался от таких опасностей, какие мы и помыслить себе не можем. И ничего. Он же морт’аэн.

Тереза заботливо накинула мне на плечи шаль.

– Не стоит так убиваться. Вот увидите, не сегодня, так завтра он вернется, и вы будете смеяться, что так волновались. Пойдемте.

Я позволила Терезе увести себя от портала в замок.

– Ах, если бы не этот певец. Мерзкий вестник! – неожиданно взорвалась я. – Накликал беду. Вырвать бы ему поганый язык. Та песня о расставании, которую он пропел…

Навязчивая мелодия снова зазвучала в ушах: «И не встретятся вновь, потому что погибла любовь».

– Песни – это просто песни. Они в основном грустные, – заметила Тереза. – Со слезой эти шельмецы выжимают деньгу.

Она с беспокойством поглядывала на меня. Похоже, моя вспышка гнева ее смутила. Да и несколько опаленных магией кустов вереска прямо указывали, что нужно лучше владеть собой.

Но дело было не только в песне. Песня – это так, маленькая, хотя и неприятная деталь. Я просто знала, что Моран в смертельной опасности. Да еще и ритуал накануне такого внезапного отъезда отнял у него много сил. И отсутствует Моран так долго потому, что с ним что-то случилось. Он просто не может вернуться домой. И все мои пролитые слезы не только от беспокойства за любимого, сколько от собственного бессилия. Как я могла ему помочь?

Я глубоко вздохнула и прикусила губу.

– Плохое дело, хозяйка, оплакивать живого, как покойника, – шепотом добавила кухарка, – плохое. Не привлекайте беду. Просто ждите, и все образуется. Ради Варрена вам, хозяйка, нужно быть сильной и помнить, что жизнь не закончилась.

Но Тереза была не такой ведьмой, которая полагается только на слова: она предпочитала действовать. На следующее утро меня ждала коляска с запряженным в нее единорогом. На козлах восседал улыбающийся оборотень Элис.

– Я никуда не собираюсь, – холодно сказала я.

Красавец нетерпеливо встряхивал челкой и пофыркивал. Крошечные копытца звонко ударялись о каменные плиты двора.

Тереза была тут как тут. Она важно вышла из кухни, вытирая мокрые руки о белоснежный фартук.

– Прогулка вам не повредит, – безапелляционно заявила она, – голова проветрится. Хок! – крикнула кухарка с такой силой, что все ее бесчисленные подбородки задрожали.

И не успела я ответить решительным отказом, как ее сын-великан вежливо, но уверенно посадил меня в коляску.

У меня не было сил сопротивляться. И я вовремя прикусила язык, когда недовольное ворчание уже было готово сорваться с губ. Понимала, что все они хотели мне добра. И Тереза права, прогулка пойдет на пользу. Тем более Красавец давно стоял. Ему тоже полезно как следует пробежаться.

Элис прищелкнул языком, и коляска плавно выехала за ворота. А потом Красавец ринулся вперед. Мы почти летели. Ветер разметал мои волосы, пробирал до самых костей, но зато уносил все мысли из головы.

Оборотень криком приободрил единорога и обернулся.

– Ну вот, госпожа, приятно вновь увидеть вашу улыбку, – сказал он.

– Элис! Останови, я сама хочу править.

После того, как вожжи оказались у меня в руках, вновь началась скачка, от которой захватывало дух. Да, Тереза была кругом права, нужно не забыть и поблагодарить ее. Впервые за долгое время душа наполнилась радостью. Ненадолго я смогла сбросить с себя тяжкие путы уныния.

В замок мы возвращались уже медленнее. Красавец весело трусил по дороге, и можно было наслаждаться видами.

Мы проезжали аккуратные фермы и группки домиков, которые жались друг к другу, словно хотели согреться в лютую стужу. Как же изменились земли! Моран был прав, возрождение замка вдохнуло жизнь в эти края. Нам попадались темные, занятые работой на полях. Они приветствовали нас вежливыми поклонами. А дети, завидев меня, махали руками, а потом, смеясь и закрывая лица, разбегались по домам.

– Нужно почаще выезжать, – сказала я.

– Всегда к вашим услугам, – откликнулся Элис.

Прогулка имела неожиданные последствия. Первая посетительница появилась у ворот на следующий день перед закатом. Рыжие густые кудри выбивались из-под скромного чепца, в руках была корзинка с дюжиной свежих яиц, а в глазах, совершенно невероятного оттенка глазах, лиловых, с серебристыми искорками – плескалось сомнение. Она сказала слугам, что у нее «неотложное дело к самой хозяйке». Отчасти из любопытства, отчасти из-за желания поговорить с кем-то новым я согласилась ее принять.

Женщина настороженно оглядывалась, крепче прижимая к себе свою корзину. Я предложила ей сесть в кресло, но она шарахнулась от него так, как будто вместо бархатной обивки там были разогретые докрасна угли.

– Вы хотели меня видеть? – когда пауза слишком уж затянулась, сказала я.

– Да, госпожа.

Она попыталась поклониться, но с корзиной это было неудобно.

– Итак, я перед вами… Как вас называть?

– Ой, не надо меня никак называть, – запротестовала гостья, да так интенсивно, что чепец съехал набок и показались еще кудри.

Наконец-то незнакомка решилась.

– Хоть и говорят, что светлые – порождения зла, но также говаривают, что земля вас приняла. Да и хозяин замка – темный, сомневаться не приходится.

Я внимательно слушала, не перебивая.

– Ну, и еще говаривают, что вы хоть и светлая, но вполне себе ведьма. Так что я пришла к вам как к ведьме и как к хозяйке замка!

Женщина гордо вскинула подбородок, выражая решимость.

– Я слушаю, – заинтригованно сказала я.

Похоже, вне замка обо мне ходят разные слухи. Что не удивительно, конечно: людская молва всегда преображает действительность в зависимости от настроений.

– Все известные средства я уже перепробовала…

Просительница рассталась со своей корзиной и принялась излагать суть своего дела. Оказалось, что муж к ней охладел. Расстроенная женщина заподозрила у него наличие любовницы, но поиск оной ничего не дал. Во всяком случае как она ни следила, как ни высматривала – разлучницей и не пахло.

Она пробовала обращаться к знающим женщинам, которые советовали всевозможные рецепты. Но от приготовленных зелий у благоверного случалось лишь расстройство желудка, что, наоборот, отдаляло от назначенной цели и возвращения супружеского пыла.

Какое-то время я слушала подробный отчет о принятых мерах. В довершение женщина попыталась снять одежду, чтобы продемонстрировать, что «у нее все на своих местах», на тот случай, если я вдруг подумала, что с ней что-то не так. Еле смогла ее остановить.

– И когда же это началось? – спросила я.

– Да уж месяц как примерно. Аккурат после того, как певец на нашем хуторе переночевал.

– Певец? – заинтересовалась я.

– Он самый. Попросился в сарае переночевать, а потом в замок отправился. Так вот, муженек мой…

* * *

Домишко был опутан проклятием от порога до самой крыши. Как можно не замечать такой сильной и враждебной магии? Дверной косяк словно под тяжестью начал поскрипывать и кривиться, крепкие на вид доски покрылись паутиной трещин. Вокруг дома даже воздух казался чуть плотнее, в нем разлились горечь и безысходность. Жаль, Морана нет рядом, он бы знал, что делать. Я старалась ничем не выдать своего волнения.

– Аккуратнее, хозяйка, – приговаривала Эдна, – не испачкайтесь. Ступайте осторожно.

В конце концов, когда я согласилась помочь и мне была вручена дюжина яиц в качестве аванса, женщина с лиловыми глазами согласилась назвать свое имя. И теперь с подчеркнутой заботой суетилась вокруг, хотя двор был чисто выметен.

Мы прошли к сараю. Да, именно отсюда эта зараза и проросла. Мухи. Они были повсюду: жирные, наглые и жужжащие. Они сразу же полезли в глаза, в уши. Мы с Эдной вылетели из сарая, размахивая руками и отбиваясь. Но я успела заметить, что желтая солома начала подгнивать и местами почернела.

– Ничего не понимаю, – отплевываясь, сказала Эдна. – Вчера такого не было.

Очевидно, что менестрель был весьма непростым певцом. Но кто же нас посетил? Маг, скрывавшийся под личиной? Зловредный дух наподобие того, который пытался меня утопить? Но как тогда он смог войти в замок? Почему его пропустили ворота?

Вопросы множились, а ответов у меня не было.

Но проклятие требовало немедленного вмешательства. Дом и сарай по моему приказу были обнесены защитным контуром, а для надежности земля вокруг засыпана солью.

Мужа Эдны и ее саму я забрала в замок. Мужчина сначала ругался и не хотел оставлять свое жилище, но потом как-то резко сник. В итоге его в горячке унесли на носилках. Пришлось выхаживать и почти неотлучно сидеть у его кровати. Я испробовала на нем несколько сложных эликсиров, чтобы облегчить страдания. Да и магических сил потратила немало. Но ничего не помогало: молодой и когда-то сильный мужчина на глазах превращался в тощего старика. Он смотрел в потолок невидящим взглядом, впалая грудь едва вздымалась от редких вздохов.

О возвращении на ферму не могло идти и речи. Проклятие не вышло за пределы защитного круга, но дом было не узнать: он весь почернел, крыша провалилась внутрь. Все растения вокруг засохли и скрючились.

Я назначила вознаграждение за любые сведения о таинственном барде и каждую свободную минуту проводила в обширной библиотеке Морана, изучая различных вредоносных темных созданий и способы снятия проклятий.

Полночь давно миновала, а передо мной высилась высокая стопка книг. Сколько же проклятий изобрели маги! И одно хуже другого. Одни названия чего стоят.

Я потерла слипающиеся глаза. Возможно, самым разумным было бы продолжить свои изыскания утром. Но я упрямо продолжала перелистывать страницы.

В ночной тишине, которая меня окутывала, было слышно, как книги на полках тихо перешептываются между собой и вздыхают. Некоторые содержали в себе столько магии, что я бы не удивилась, узнав, что они сами могут колдовать.

Так, что тут у нас? «Проклятие забвения» – не то, «Проклятие мертвенного хлада» – не то, «Проклятие черной язвы» – тоже непохоже.

Я закрыла книгу и взяла следующую.

– Моран, – тихо прошептала я, как будто он мог меня услышать. – Ты бы сразу распознал проклятие и знал, что делать, не то что я. Сейчас хороший момент, чтобы вернуться.

За спиной раздался глухой стук. Я так и подскочила на месте. Толстый том в переплете из черной кожи сорвался с полки и упал, раскрывшись на середине.

Когда я подошла и подняла книгу, то едва не вскрикнула. Вот же оно! Взгляд бежал по строчкам, и чем дальше я читала, тем страшнее мне становилось.

Это была древняя и очень коварная магия. По нашим землям прошелся так называемый «кликун». Порождение воли сильного мага, чаще всего оно воплощалось в образе бродячего певца. А возможно, когда-то этот несчастный на самом деле был менестрелем. Но теперь он пел весьма непростые песни, зовущие беду. Нет, сам по себе «кликун» не вредит – именно поэтому он смог спокойно проникнуть в замок. Но зло следует за ним по пятам, находит себе дорогу, а потом прорастает, когда меньше всего этого ожидаешь.

Судя по описанию, вслед за своим «кликуном» тайный враг Морана направил проклятие «Абсит». Зло не смогло проникнуть в замок, возможно, нас уберег договор с самой тьмой, но оно нашло себе уголок на ферме Эдны, где и пустило корни. «Абсит» нужно, чтобы уничтожить защиту. Именно поэтому в домике покосилась дверь. Но главная защита дома – это его хозяин. Так что в первую очередь проклятие действует на мужчин, ослабляя их настолько, что без должного вмешательства они становятся не сильнее новорожденного котенка. В этом я уже могла убедиться.

Я отложила книгу и задумалась. Да, если проклятие было направлено против такого большого замка, как наш, то ничего удивительного, что ферма оказалась почти разрушенной. Она просто не могла выдержать страшной мощи колдовского удара. Как и муж Эдны, который не являлся магом. Хорошо, что женщина пришла ко мне и мы приняли меры, чтобы эта дрянь не распространялась по округе. Кто знает, какой потенциал кроется во вредоносной магии.

Так, теперь надо понять, как избавиться от «Абсита» и спасти несчастного мужа Эдны. Лестер. Его зовут Лестер, вспомнила я, перелистывая страницу.

Хорошая новость была в том, что проклятие можно победить. Но для того, чтобы вернуть силы мужчине и спасти его от мучительной смерти, нужно обратиться к ритуалу. Потребуется жертва – одна жизнь в обмен на тринадцать. Чтобы спасти одного человека, нужно убить тринадцать мужчин.

– Вот проклятие!

Кажется, я сказала это вслух.

Мне почудилось, что кто-то рядом засмеялся. Тьма наблюдала и ждала. В воздухе повис вопрос: ну, светлая, ты получила ответ. И что теперь будешь с ним делать?