Текст книги "Ангелы не всегда успевают"

Эпизод 7

* * *

Домой Гена вернулся в отличном настроении, Наташа давно не видела его таким довольным.

Уже несколько дней она набиралась смелости спросить у мужа, когда же они поедут в отпуск.

Увидев сияющего, благодушно настроенного супруга, подавая ему особенно тщательно приготовленный ужин, она с деланой непринужденностью сказала:

– Когда прикажешь собирать чемоданы?

– Какие чемоданы? – поднял на нее глаза Гена. – О чем это ты?

Наташа, пытаясь казаться естественной, сказала:

– Разве ты забыл? Мы же собирались ехать в Черногорию. В отпуск. Отвезти Дашу на море, она еще не была.

Муж побарабанил пальцами по столу.

– Наверное, придется подождать, – сказал он, – мне сделали очень хорошее предложение по работе. Но я не смогу взять отпуск сейчас. Зато нас пригласили в гости на выходные. В загородный дом, один из друзей по бизнесу, – он особенно подчеркнул это «по бизнесу». – Так что едем все вместе.

Наташа удивилась:

– На эти выходные?

Гена поковырял паровую котлету с картофельным пюре и салатом, начиная раздражаться. После белужьей икры и лобстера этот домашний ужин показался ему убогим, недостойным перспектив его новой жизни.

– На эти, разумеется, – ответил он, – не через месяц же.

Наташа, сжав руки, сказала:

– Но мы собирались к маме на день рождения, Гена. Разве ты не помнишь? Мы уже две недели назад договорились.

Гене очень захотелось швырнуть тарелку с котлетой об стену.

«Курица! – подумал он с яростью. – Безмозглая несушка».

– Нас пригласили очень важные люди, – сдерживаясь, сказал он, – пригласили семьей на два дня и одну ночь. Для меня это очень важно. Жизненно важно, понимаешь? От этого зависит вся моя дальнейшая жизнь.

Оттолкнув тарелку, он встал и подошел к Наташе.

– Позвони и извинись, только и всего, на неделе заедем, завезем подарок, – сказал он холодно. – И давай больше не будем обсуждать этот вопрос. Лучше подумай, что ты наденешь. Там будут люди высокого уровня, ты должна соответствовать.

Наташа долго не решалась позвонить маме. Сначала она думала, что пойдет к мужу и скажет:

– Прости, Гена, мы не можем так обидеть маму. Мы договорились, они нас ждут. Разве ты не можешь объяснить это своим друзьям? У них тоже наверняка есть мамы.

Она представляла себе этот разговор в лицах. Вот она подходит к нему, говорит, Гена слушает внимательно, смотрит на нее, улыбается:

– Ты права, малыш, – говорит он ей, – конечно, мы можем поехать в гости в другой раз.

Но потом она вспоминала его холодный взгляд, в ушах звучал голос: «Для меня это очень важно, жизненно важно. От этого зависит вся моя дальнейшая жизнь».

А если это в самом деле так? Если в самом деле от этой поездки зависит все его будущее? Его – значит, и их с Дашей. Что важнее – их общее будущее или день рождения, пусть даже очень значимый? Но ведь мама расстроится.

Она готовилась к этому дню, не рядовой день рождения, а юбилей, пригласила всех старых друзей. Придет сестра Катя со своим непутевым, по мнению мамы, семейством, а они, Наташа, Гена, Даша – самые желанные, долгожданные гости. Гордость семьи, индикатор успешности. Пример для подражания. Свадебные генералы.

Мама специально спросила, что приготовить для любимого зятя, для Геночки. Геночка – ее любимчик, образцовый муж и отец. А теперь Наташа должна как-то объяснить, почему Геночка не только сам не придет на юбилей, но и они с Дашей там тоже присутствовать не будут. И не просто объяснить, а найти веское оправдание для Геночки, чтобы мама не обиделась.

Наташа со смутным неудовольствием подумала, что образцовый Геночка мог бы и сам позвонить и извиниться, раз уж ему так важно быть на празднике у друзей вместе с ними, а не на юбилее у тещи.

Наконец она набрала маму и сказала, что Даша кашляет, если она не поправится к выходным, то они не приедут.

Мама всполошилась. Она немедленно изъявила желание привезти мед, малиновое варенье, горчичники и прочий ассортимент народной медицины для лечения внучки, и Наташа еле-еле уговорила ее не делать этого, сообщив, что у Гены очень много работы и он работает даже дома. Мама относилась к Гениной работе со священным трепетом.

Она согласилась не приезжать, но надавала ей миллион советов по уходу за больной.

Наташа отключилась. Уши у нее пылали от стыда.

* * *

«Боже мой, наконец-то все формальности закончены! – Лера радостно закружилась по квартире. – Завтра можно будет вернуться домой!»

За эти несколько дней она сильно устала. Устала от хождений по инстанциям, от позывов плоти, хватающих ее в самое неподходящее время, от назойливого любопытства посторонних людей, выпытывающих, что и как с ней произошло после «потери памяти». Лера прекрасно видела, что им было на самом деле наплевать и на нее, и на то, что она пережила, но им, как зрителям в телевизионном ток-шоу, хотелось зрелищ, подробностей, «мяса».

А ей хотелось домой. В свою комнату с разнообразными пейзажами за окном, в свою кухню с уютной плитой, с неспешными, теплыми вечерами, полными интересных бесед, покоя, тихой гармонии. С Гришей, сидящим рядом на удобном диване с чашкой чая. Можно привалиться к плечу, удобно пристроить голову. Светится огромный экран. Смотри, что хочешь: новости смертного мира, любимое кино, музыка, природа.

Самое трудное для нее было присутствовать на похоронах и поминках, организованных дядей Женей.

Пришли незнакомые люди, жадно ее рассматривали, перешептывались. Подходили высказать соболезнования, трясли руку, Лера испытала давно забытое раздражение, когда нельзя открыто высказаться и надо терпеть.

Еще и Гришу вызвали на срочный случай. Он умчался, наказав ей закончить все дела в смертном мире, а после возвращаться.

Лера чувствовала себя как путник на телеге со сломанным колесом: все едут дальше, а она сидит на обочине дороги и ждет, когда ей помогут исправить поломку и она сможет тронуться в путь.

И вдруг раздался зов:

– Лера! Больше некому, примешь вызов? – спрашивал Васильич.

– Беру! – ответила Лера, обрадовавшись. – Что?

Она повела рукой, из воздуха соткался экран. На экране появилась квартира, прихожая, молодая девушка прощается с хозяевами, собираясь уходить.

– Проводить? – спрашивает муж подруги. Муж изрядно пьян, он прячет сальную ухмылку, маскируя показной заботой свое истинное намерение: со двора до проспекта идти надо через длинную темную арку, а там есть шанс притиснуть девчонку к стенке без лишних глаз и… кто знает.

Девушка уверяет обоих, подругу и подругиного мужа, что незачем ее провожать, тут два шага, она сама доберется. На самом же деле ей просто не хочется оставаться наедине с пьяным, развязным, бесцеремонным мужиком. Даже на короткое время.

Она выходит из квартиры. Переводит дыхание. Оглядывается на освещенные окна подругиной квартиры и показывает окнам средний палец. Через двор проходит к большой темной арке.

Идет сквозь арку. Звук шагов гулко разносится под сводами. Остается уже совсем немного, она видит в проеме фонари, горящие на проспекте. Еще несколько шагов – и она выйдет на открытое пространство.

Внезапно на ее пути возникает темная фигура. Рядом появляется еще одна. В отсвете фонарей с проспекта тускло блестит нож. Фигура молча втыкает нож девушке в печень, девушка падает, вторая фигура хватает ее сумочку, обе фигуры исчезают.

– Наркоманы, пострадавшая умерла на месте, – говорит Васильич, – три минуты сорок пять секунд, Лера.

Лера анализирует ситуацию.

Остановить девушку. Как? Она уже утомлена и раздражена непрошеным вниманием со стороны мужа подруги. Десять минут назад он попытался зажать ее в пустой кухне, игриво хихикая и пьяно дыша в лицо.

– Да ладно тебе ломаться, жалко тебе, что ли, – бормотал он и хватал за плечи и грудь.

Ей противно. Обидно за подругу. Хочется уйти как можно скорее.

Ее сознание закрыто, заблокировано сильной негативной эмоцией.

Сознание подруги трогать бесполезно – слишком много времени уйдет на попытки растолковать, что к чему. Про мужа даже и говорить не стоит, пьян, сексуально озабочен, думает только о том, как бы замутить с этой симпатичной телочкой.

Лера осмотрелась по сторонам.

Хозяйский любимец, серебристый красавец кот вышел полюбопытствовать, что за толчея творится в прихожей.

Пронзительно-желтые глаза кота уставились на Леру, шерсть стала медленно подниматься дыбом. Кот выгнул спину, изогнув крюком пушистый, толстый, как полено, хвост.

Лера пристально посмотрела в глаза животного, побуждая его к действиям. Внутри сознания кота окружила молчаливая, беспощадная стая хищников, оставляя свободным только один выход из кольца.

Кот с шипением и диким мявом вдруг взвился в воздух и всеми когтями обрушился на ноги собравшейся уходить гостьи, полез по ним, как по дереву.

Закричали все. Пострадавшая, хозяева, кот.

Взлетев жертве на плечи, перепрыгнув на вешалку, описав круг по прихожей, кот вылетел, шипя, как прохудившееся колесо, в комнату и забился под кресло.

Пока усаживали плачущую от боли девушку на диван, ругали кота, вытирали кровь, обрабатывали йодом царапины, охали, ахали, утешали, а муж настойчиво совал пострадавшей бокал со спиртным, уверяя, что это лучшая анестезия, прошло контрольное время. Три минуты сорок пять секунд. Неопределенное прошлое стало определенным.

Лера заглянула в арку.

Минуту спустя после контрольного момента в арку вошел пожилой человек с палочкой.

Лера ринулась туда, оставив жертву нападения кота, но времени уже не осталось, – прихрамывая, пожилой человек приближался к затаившимся фигурам.

Бывший майор спецназа, ветеран Афгана издалека почуял опасность. Ему было хорошо знакомо это чувство, он еще не видел врагов, но атмосфера вокруг сгустилась, через нее словно протянулись звенящие струны, как растяжки от гранат, и отсчет пошел на секунды.

Когда перед ним выросли темные силуэты, сверкнул нож, он уже был готов. Он считался в полку лучшим мастером боевых искусств.

Под резиновым набалдашником палочки была спрятана свинцовая заливка. Устойчивее и надежнее для ходьбы.

Палочка со свинцовым наконечником ткнула одного нападающего в грудь, второму двинула по голове. Первый еще старался подняться, когда майор вырубил второго, а потом контрольным ударом отправил первого в глубокий нокдаун.

Осмотрев поле битвы, старик с палочкой достал из кармана допотопный мобильник и позвонил в полицию.

Восхищенная Лера описала невидимый круг почета вокруг майора, отдала честь и удалилась.

Утром Лера обошла квартиру, прощаясь. Все памятные вещи были собраны в коробки, отправлены дяде Жене на хранение, мамины украшения Лера отнесла в скупку, деньги положила в конверт, надписала на конверте «Наташе» и оставила на полке шкафа. Квартира стала безликая, пустая. В кухонных шкафах оставался запас непортящихся продуктов на первое время: мука, соль и сахар, крупы, чай, кофе, сухое молоко, мясные, овощные, фруктовые консервы, макароны, хлебцы, баночка джема. Некоторое время можно было даже не выходить из дома. Дом для Даши и Наташи был подготовлен. Дом ждал. Можно было действовать.

Отдав ключи от квартиры и пообещав дяде Жене оставаться на связи, Лера с облегченным вздохом развоплотилась и воспарила. Через минуту она обнимала радостного Гришу.

* * *

Смирившись с тем, что они должны поддержать мужа и отца в его жизненно важной встрече, на следующий день Наташа полезла утром в свою косметичку за противозачаточными таблетками и нашла пустой блистер.

«Странно, – подумала она, – я точно помню, там еще оставалось на четыре дня. Может, Дашины проделки?»

Наташа зашла в детскую.

Даша еще нежилась в постели, обняв большого мягкого льва. В ногах кровати спал Масик.

– Шуня, – спросила она у дочери, – ты не трогала мамины таблетки?

– Нет, – отвечала Даша сонно, – а папа уже ушел? А он придет меня поцеловать?

– Конечно, придет, зайка.

Наташа вышла в кухню, где муж, при костюме и галстуке, готовый отправляться на работу, допивал кофе. Муж был красивый, свежий, пахнущий ее любимым горьковатым парфюмом.

– Гена, – робко сказала Наташа, – я не могу найти свои таблетки.

– Какие таблетки? – рассеянно спросил муж, разглядывая донышко кофейной чашки.

– Мои противозачаточные таблетки. Ты их не видел?

Муж поставил чашку на стол и посмотрел на Наташу внимательно.

– Ты думаешь, что я съел твои противозачаточные таблетки? – спросил он. – Да ты совсем чебурахнулась.

Он засмеялся, повторил: «Совсем чебурахнулась!» – и отправился в детскую. Там сразу началась возня, радостно заверещала Даша, и раздался довольный смех и голос Гены: «Наша мама чебурахнулась!»

– Мама чебурахнулась! – повторяла с хохотом Даша. – Мама чебурахнулась!

У Наташи от обиды задрожали губы.

Но она взяла себя в руки.

Муж не признавал никаких предосторожностей, и забота о предохранении полностью лежала на ней.

Она вошла в детскую, где муж держал на руках завернутую в одеяло Дашу и бодал ее головой, а Даша заливалась счастливым смехом.

– Гена, я серьезно, – сказала Наташа. – Если ты не трогал мои таблетки, то, значит, Даша их выпила. Это может быть опасно!

Муж посадил ребенка на кровать, встал.

– Дарья, – повернул он голову к дочери, – ты не трогала мамины таблетки?

Даша энергично замотала головой.

– Вот видишь? – он повернулся к ней. – Даша не трогала твои таблетки, я тоже не трогал. Значит, ты сама их выпила и забыла. Совершенно неудивительно при твоей неорганизованности. Ты вообще ничего никогда не помнишь.

– Но я помню, что там еще было на четыре дня, я же считаю, – попыталась возразить Наташа.

– Значит, обсчиталась, – заявил Гена, начиная злиться. – Что ты хочешь мне сказать? Что я или Дашуня украли у тебя твои таблетки, которые никому сто лет не нужны?

Наташа сдалась.

– Хорошо, – сказала она, – тогда оставь мне денег, я схожу в аптеку и куплю новые. Мне надо принимать их каждый день в одно и то же время, иначе не будет эффекта. Или я возьму из хозяйственных.

Гена наклонился, чмокнул Дашу в нос.

– Я сам зайду в аптеку после работы, – сказал он. – Какие таблетки тебе нужны?

Наташа принесла из спальни пустую коробочку.

– Вот, – сказала она, протягивая коробочку мужу, – только, пожалуйста, не забудь.

– Не надо считать меня дебилом, который все забывает. Если бы я все забывал, как некоторые сильно одаренные, я бы вылетел с работы и мы все уже лапу сосали, – с усмешкой сказал Гена. – Но мы пока лапу не сосем. Я пошел.

Наташа весь день пыталась вспомнить, правда ли она приняла эти таблетки или куда-то засунула. Пока у нее не заболела голова.

Она восстановила в памяти весь вчерашний день час за часом, и по всему получалось, что таблетки не могли сами пропасть.

Значит, кто-то их взял. Если не Даша, то муж. Но зачем?

Тут в ее голове словно прозвучал голос, сказавший: «Чтобы ты забеременела как можно скорее. Тогда ты можешь забыть про работу да и про отпуск тоже».

Наташа села в кресло, нахмурив брови.

Они с Дашей погуляли, сходили в магазин, купили продукты по списку.

Постояли возле прилавка с фруктами.

Очень хотелось купить ананас, но Гена не одобрял это – от ананаса у ребенка аллергия. Вместо ананаса купили яблоки по акции. От них аллергии нет.

Наташа спохватилась, что не взяла мужу цельнозерновой хлеб. Хлеб стоил дорого, но другой Гена считал бесполезным и даже вредным для здоровья.

Наташа не любила цельнозерновой. Ей хотелось черного душистого каравая и розовой вареной колбасы. Или вон того сервелата. Но копченое вредно, а вареную колбасу делают из всякой дряни – так говорил Гена. Наташа подсчитала в уме, на сколько она уже набрала продуктов и взяла ветчины. Иногда муж вместо яичницы на завтрак хотел бутерброды с ветчиной. Этого хватит ему и Даше. Если повезет, то ей тоже достанется кусочек.

Посмотрела на вывеску аптеки, но не стала заходить, раз Гена обещал купить таблетки – пусть купит.

Он и так недоволен, что она тратит хозяйственные деньги на всякие мелочи для себя.

Они вернулись домой с покупками, разобрали сумку.

Магазинный чек она привычно сунула в мелкую проволочную корзину, муж скрупулезно проверял, что и почем она купила и записывал траты в большую хозяйственную тетрадь.

Наташа стала готовить ужин, а Даша поиграла с Масиком, потом попросила включить телевизор.

Когда пришел с работы муж, ужин был готов.

– Здравствуй, – сказала Наташа, выйдя навстречу, – ты купил мне таблетки?

– Может, я могу сначала раздеться? – раздраженно спросил муж, снимая и сбрасывая ей на руки пиджак. – Твоих таблеток не было.

Наташа встала прямо перед ним.

– Это невозможно. Эти таблетки всегда есть. Просто скажи, что ты забыл.

В его глазах вдруг вскипела темнота.

Сейчас перед Наташей стоял не любимый, родной человек, отец ее ребенка, перед ней была злая, уродливая карикатура.

– Да, я забыл! – резко сказал Гена, топнув ногой. – У нас на работе завал, один идиот на другом идиоте, клиенты-кретины, сами не знают, чего хотят! У меня голова кругом, а тут ты со своими таблетками!

У Наташи екнуло сердце, но она неожиданно для самой себя сказала:

– Ты сам предложил купить таблетки, я тебя не просила. Теперь у меня получается перерыв, все придется начинать сначала, иначе никакой гарантии. Дай мне денег, я куплю сама завтра.

Он смотрел на Наташу с каким-то даже интересом. Темнота постепенно растворялась, уходила в зрачки. Наконец пропала совсем.

– У меня нет наличных, – буркнул Гена, – я просто забыл, замотался на работе. Завтра куплю. Не дуйся. Давай лучше ужинать. Что у нас на ужин? Ну ладно тебе, – он обхватил ее за плечи, – ну прости. Ты же знаешь, у меня работа, это же не целый день дома прохлаждаться. Корми мужа! Я голодный.

Он ел свой ужин, посматривая на нее со странным выражением, Наташа никак не могла понять, с каким.

Пока она мыла посуду, муж улегся на диван, включил спортивную программу, Даша прибежала, залезла ему на грудь, он поворочался, прижал дочь к себе и задремал.

Вечером Наташа тянула время так долго, как могла, долго умывалась, потом долго чистила зубы, подсознательно надеясь, что Гена уснет.

Когда она тихо пришла в спальню и легла, стараясь не разбудить похрапывающего мужа, он повернулся и притянул ее к себе.

Она попыталась вырваться, но он был настойчив, груб, в конце концов он был сильнее.

Когда он заснул, Наташа долго лежала без сна. Слезы катились и катились, прожигая горячие дорожки на лице.

Лера, наблюдавшая все это, содрогалась от жалости. Наконец она приблизилась к Наташиному сознанию, провела легким касанием океанского бриза по воспаленным чувствам, зашелестели пальмы, закричали попугаи, запрыгали дельфины в прибое, коралловые рифы запестрели многоцветными рыбками, расцвели актинии и офиуры, и набегающие на берег волны зашептали: «Спать, спать, спать… завтра будет новый день… надо спать, отдыхать, надо спать…»

Постепенно, вздрагивая, Наташа стала засыпать, и Лера смогла обратить внимание на ее храпящего мужа.

Даже в темноте она увидела свитки мрака вокруг его головы.

Еле дыша, Лера дотронулась до него.

Под темной корой ворочалась такая страшная темная сила, еще не пробужденная, но уже готовая к пробуждению, что Лера поспешно отпрянула.

«Он – темный! – лихорадочно думала Лера. – Большой силы темный кадет».

Она собралась воспарить на улицу ангелов, чтобы донести информацию, но буквально на взлете ее окружила вязкая темнота.

Лера попыталась прорваться.

Темнота сгущалась вокруг нее топким болотом. Куда бы Лера ни пыталась кинуться, темнота парализовала ее паучьими тенетами.

Вдруг темноту прорезали молнии, рассекая и сжигая паутину, потом ее подхватили под руки и понесли в свет.

Гриша уложил ее на кровать в спальне, у нее самой не было сил даже моргать.

– Спи, – сказал Гриша, – тебе нужны все силы.

Утром, когда Лера, все еще очень слабая, села в постели, Гриша принес ей завтрак и чай. Руки у Леры дрожали. Она с трудом поднесла чашку к губам.

– Что это было? – спросила она у серьезно глядящего на нее Григория. – Что это?

– Тебя выследили, – ответил Гриша, – я просил тебя быть осторожнее, если помнишь. Ты не послушала. Темные ангелы атаковали тебя. Если бы не наши воители, они могли бы высосать тебя досуха, до пустой оболочки.

Лера содрогнулась.

– А как они меня нашли?

Гриша поправил подушку под спиной, помог ей сесть поудобнее.

– Ты засветилась, когда навещала догхантера. Это же ты навела на его след этих парней, верно? Ты трогала его сознание незадолго до того, как он вышел на охоту, – Гриша говорил уверенно, – а он уже плотно был на крючке у вербовщика. Как под круглосуточными камерами слежения. И ты попала под эти камеры. Тогда наверху приняли решение об охране, и тебя на всякий случай стали сопровождать воители. А вчера ты задела еще какой-то спусковой крючок, дав им возможность отыскать тебя.

– Наташин муж – темный. Он очень сильный темный, – сказала Лера.

Гриша с силой потер затылок.

– Тогда понятно, где был этот крючок. Очевидно, с ним уже вышли на контакт. Такого кадета они не пропустят. Лера, – сказал он очень серьезно, – я тебя умоляю, старайся держаться подальше от него.

– А как же Наташа и Даша? – спросила Лера. – Мы же не оставим их на произвол темных сил?

– Теперь мы будем работать командой, – ответил ей Григорий. – А ты следи за своими подопечными, только когда он будет на работе или отсутствует, и никогда, если они все вместе. Ты на заметке, помни это.