Текст книги "Привет Юности"

Привет Юности
Анна Чернякова

© Анна Чернякова, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Миниатюры

1

Когда становишься старше, то учишься быть терпеливее и молчаливее. Например, можно молчать о своих желаниях. Я молчал о тебе.

2

Он мне нравился. Я сказала, что ему однажды разобьют сердце, как бы намекая на себя. Но он предпочел мою подругу. Она разбила ему сердце.

Я Господин Все

Я Господин Все. Я Вселенная и я всего лишь маленькая крупинка на этой свихнувшейся планете. Я Господин Все!

С самого раннего детства вокруг меня кружилось, шуршало, скрипело, кричало, блестело абсолютно все! Ничто не оказывалось вне поля моего зрения, ничто не происходило без моего ведома. Я был центром, я был Вселенной в этой огромной толчее. Любой проходимец запросто попадался в мой плен и уже не мог противостоять моему притягательному Я! Я Господин Все!

Я управляю, уничтожаю, принимаю и отвергаю. Я поощряю или казню! Я Все, а все, что вокруг – ничто! Я Господин Все, Господин Вселенная!

Меня любили, почитали, уважали, принимали, благословляли и никогда не смели отвергнуть или обидеть! Мною восхищались, превозносили и никогда не забывали! А все почему? Потому что я Господин Все!

Но вот – тихая улочка, невзрачные домишки, с развалившимися заборами, стенами. Никакой практически растительности… погодите… кроме… кроме, вон того крохотного создания, у порога одного из таких невзрачных домов. Несмотря на грязную одежду, голодные будни, вши и прочие неприятности, оно улыбалось какой-то немыслимой улыбкой. А два бриллианта так и прожгли мое сердце разом, и я просто не смог уйти.

И вот я уже сижу рядом. Рассказываю смешные истории, она заливается от смеха. И позабыв все на свете, я ловлю себя на мысли, что так хорошо, так прекрасно, мне не было еще никогда!

Она глотала каждое мое слово, ее глаза все глубже впивались в меня и жадно высасывали из моего нутра жизнь!

Так все началось.

– И.. это конец? – спросила она, потерев своей тощей ручкой лоб.

Ну и как я мог остановиться? Скажите мне как?!

Я Господин. Добрый, заботливый, такой нужный и любимый. Я родной, я теплый и незаменимый. Я не гоним, я принимаем и поглощаем.

Разом все остановилось. Я был так счастлив и, наконец, обрел покой.

Мы одно целое, мы пьем чай и читаем Ницше и Гессе, иногда что-то из современного. Мы спим вместе, дышим вместе, радуемся, гуляем. Моя плоть полностью поглотила ее. Одно целое.

Я гладил ее волосы, целовал ее тело, укрывал одеялом и молил Бога, чтобы это чудо прожило хотя бы еще пару дней. И так же радовало меня, как и сейчас.

Я есть. Я просто есть. Я существую для Нее.

Но как все мы знаем, в большинстве историй есть одно но. И откуда же я мог знать, скажите, что люди не могут измениться? И откуда же я мог увидеть в этом Ангеле Дьявола? Как я мог знать, что рядом со мной спит змея?! Как?!

Я не заметил. Пропустил или просто не хотел верить в то, что эта чертовка так и продолжает вести свой безобразный образ жизни – бордели, пьянки, неадекватные друзья. Вино льется из бокалов, шампанское! Дорогие духи, украшения. Все блестит, все переливается. Незабвенное…

Я Господин Отчаяние. Я плачу. Молю, прошу шепотом, перехожу на крик. Я бью, я выгоняю, а потом прошу за это прощение и принимаю обратно. Грею, люблю и восхищаюсь. Я Господин Отчаяние – без единой мысли, как это можно остановить! Прекратить немедленно! Сейчас же! Сию минуту! Сейчас!!! Сейчас!!!

Что? Ты согласна? Правда?

И вот у нас уже дети. Она с каждым годом становится все красивее. Это уже не кроткое создание с черными как смола волосами и глазами хищного зверя, это Женщина, изящно одетая, всегда пахнущая цветами, с какой-то удивительно нежной улыбкой и грациозной походкой.

Наши дети красивы. Я в роли отца чувствую себя просто великолепно. И если честно, то я думал, что будет забот намного больше. Она же в роли матери чувствует себя неуютно, потом вроде привыкает.

Я Отец. Я Отец – любящий, заботливый, ответственный, смешной, справедливый.

Я спокоен, даже, правильнее сказать, умиротворен в этой обыденности, такой родной и вечно жаждущей мною.

Как там говорят? Затишье перед бурей? Но кто же мог знать? Ну скажите, кто же мог знать?!

И снова бары, ночные посиделки с проститутками и какими-то мужиками. Похоть, разврат, прочие мерзости!

И моя маленькая принцесса попадает в лапы одного из ее дружков, который смеет вообще дотрагиваться к ней своими мерзкими, грязными пальцами, другого же они просто убивают.

А все почему? Ей надоело. Слышишь?! На-до-е-ло!

Я разрываюсь от злости! Я в ярости! Я ненавижу ее! Ненавижу!

Я уже кидаюсь на нее и извергаю самые ужасные и последние слова! Она рыдает, просит отпустить… я не могу остановиться! В моих руках она – тварь! Тварь! Мелочное создание, по ошибке получившее жизнь от Бога! Тварь! Тварь!

И вот… тишина…. Еще тише… Глаза остались открыты и налиты кровью, тело обмякло. Слезы почти высохли на щеках.

Я Господин Ничтожество. Я Никто.

Я один и уже нет во мне того самого порыва, наглости, остервенения, с которой я несся по жизни. Я пуст, я белый лист. Я Господин Никто.

Встреча

Широкая аллея. Они идут, взявшись за руки. Мило, правда?

Под листьями тополей так прохладно. Вот где надо спасаться в знойные дни от яркого, сумасшедшего солнца. Пару скамеек, еще пока не занятых никем, кажутся вот-вот развалятся от старости.

Они присели. Он достал свой мобильный, чтобы посмотреть который час. Как будто куда-то торопился. На самом деле ему неловко от этого молчания. Ведь они виделись впервые!

Ее пухленькие щечки становились то пунцовыми, когда она украдкой смотрела на него, то вовсе бледными, как мороженое.

– Сколько? – спросила она и немного отодвинулась и почесала затылок.

Он ответил практически сразу:

– Три. Уже три. А так еще жарко…

Она снова почесала свой затылок, и хотела было что-то сказать, но остановилась.

Молчание прервал какой-то грязный, плохо пахнущий мужчина.

– Простите… – начал он. – А нет у вас мелочи?

– Простите, но нет…

Он еще с пару секунд смотрел на нее, а потом развернулся и ушел.

– Вечно ходят тут всякие…

– А… а почему ты ему ничего не дал? Ведь у тебя наверняка было что-то… – спросила она и ее щечки снова стали пунцовыми.

– Послушай, тебе разве мать не говорила, что… – тут он запнулся. Ведь на самом-то деле и сказать ему нечего.

– Говорила. – Подхватила она. – Она много чего говорила. Например… хотя бы то, что ты нас бросил, когда мне был год. И, вообще, она говорила, что ты плохой…

Игра

Каждый шаг делался теперь с большим усилием, и каждый выход был тяжелее. С каждой минутой в горле пересыхало, а руки потели. Но с каждым мгновением желание узнать, что там, что таится за нескончаемой глубиной синего цвета – лож или все, же истинная, добрая правда, было сильным.

Пару сантиметров.

Ей удалось увидеть то, что они никогда не могла разглядеть раньше – игра.

6

Анна не понимала, что значат все эти знаки и значат ли вообще. Она просто смущалась каждый раз, как он предлагал ей пересесть на более удобный стул или подавал руку при выходе из автобуса. Они были соседями и работали вместе. Анна любила его, но у него была девушка.

Однажды Анна встретила молодого и красивого парня, они стали встречаться. И теперь уже все праздники старались собираться вчетвером. Но однажды, изрядно выпив на вечеринке и случайно оказавшись одни, Анна поцеловала его и поняла, что ему тоже нравится.

– Мне всегда было интересно, как ты это делаешь… – сказала она.

– Извини. Я занят. Больше не буду…

Больше он действительно не был. С тех пор, Анна его не видела ни в соседней квартире, ни на работе.

7

В детстве, когда он ложился спать, то представлял, что встретит какую-нибудь красивую девушку случайно на улице. Он познакомится с ней. Они начнут встречаться. Будут целоваться у него дома или на людях, где-нибудь в новогоднюю ночь на площади. Так и случилось.

А потом, засыпая с ней, он представлял, как встретит Агнию и будет целовать ее на самой большой площади города.

8

Эти плечи способны были закрыть от палящего в полдень солнца, холодного дождя в июне, грубых людей. Эти руки способны были держать крепко, чтобы вдруг не упала. Эти глаза, это зеленое море, в котором можно было построить целый подводный город со своими заводами, магазинами, улочками, в котором можно было осуществить все свои желания, способны были утолять жажду. Эти дрожащие губы, которые шептали собственно сочиненные стихи по вечерам, способны были погрузить в транс.

Этот день, в который я поняла, что все это для меня уже ничего не значит и что у меня имеется более широкие плечи, которые меня заслоняют от солнца, более сильные руки, которые даже дышать не дают, более глубокие и красивые глаза, и более влажные губы, которые не только стихи мне читали.

Этот голос умел убедить, эта рассудительность и ум могли помочь решить все проблемы, возникавшие на пустом месте, это желание и упорство могли убрать все преграды.

Этот день, когда я поняла, что этот ум, рассудительность, голос, упорство лучше, чем плечи, губы, глаза и руки, мне пришлось выбирать.

Эти все пятьдесят пять лет мне приходилось выбирать. И из всего, что у меня было и я выбирала, осталось одиночество.

Свобода

Да здравствует свобода! Свобода та, о которой все мечтают – можно идти куда угодно и когда угодно. Но отличительной чертой свободы является то, что куда бы ты ни пошел, там тебя некому ждать.

Болезнь

В один миг стало невыносимо жарко. Но холодная рука пустилась гладить мой горячий лоб. Делать попытки сопротивления было поздно, да и ни к чему. Ни к чему бы это не привело. Было бы только хуже.

Под вечер начался жуткий кашель. Он раздирал горло, отчего хотелось смазать всю его внутренность чем-нибудь, что могло бы облегчить страдания.

Температура почти убивала. То жар, то резкий холод, еще и слабость ног не давала мне нормально передвигаться по комнате.

В надежде, что все обойдется, я пытался заснуть. Хотя в ту ночь я не сомкнул глаз ни на минуту, ни на доли секунды. Кашель и температура сопровождали меня на протяжении ночи.

Она все же вызвала доктора. Ничего внятного он не смог сказать. Предложил подождать до следующего дня. Мне было все равно, а вот ей…

Оставшуюся ночь, она прорыдала в подушку. Теперь от слез, она стала такой тяжелой и мокрой.

Ее мокрые, покрасневшие и чуть опухшие глаза, которые она пыталась скрыть под своей челкой и очками, сказали мне больше, чем сама она за все те шесть месяцев, которые мы имели счастье провести вместе. Нет, я не умирал, но было приятно знать, что о тебе кто-то готов страдать.

Стихи

По коже проходят еле слышные грубые, очень теплые нотки твоего дыхания. От шеи и чуть ниже.

Стихи Артюра Рембо и Блока. Теплый чай, в пожелтевших от старости кружках и разбросанные на полу журналы.

Ночь давно ступила своей теплой, темной ногой на землю. На улице все притихли. Только изредка, когда кто-то делал паузу, можно было услышать далекий тонкий голосок сверчков.

Шампанское. Хорошее дополнение к чаю, не правда ли?

Тонкие пальцы, постоянно поправляли светлые волосы на голове. Серые глаза смотрели куда-то ввысь, как будто хотели улететь.

В голову ударил резкий тон шампанского. Стихи были уже не нужны.

Она ушла

Каждый раз она надевала свое красное пальто, черные туфельки и уходила. Надолго.

А один раз она ушла навсегда. Но оставила запах своих духов в ванной, помаду в гостиной на столе и этикетку от напитка, которую она подарила просто так. Но это неважно… важно то, что она оставила бурю эмоций, море воспоминаний и бесконечное количество боли.

Недопонимание

Она не была многословна, потому что… да просто не хотела вот и все. Зачем что-то объяснять, легче было молчать. Все равно никто не слушал или потом только хуже становилось.

А внутри буря и море слов. Да и некому было сказать. И показать.

А он просил и ждал, что вот она скоро покажет ему путь, покажет ему смысл жизни и всего, что окружало теперь его. Он ждал, что этот путь они пройдут вместе и до конца.

Вы спросите и достаточно справедливо – ей же было кому рассказать, ее бы послушали, но почему она молчала?

Ну, знаете, как всегда – кто-то кого-то больше…

Сон

Она лежала со мной рядом и вдруг спросила, о чем я думаю. А я не хотел отвечать. Я думал о ней, думал о ее теле. Лампочка очень ярко светила, так, что казалось вся она, светится, снаружи и внутри. Тело переливалось, а когда она переворачивалась, то волосы падали, на подушку открывая ее белоснежную шею, с родинкой посередине. Она вздыхала тихо, скорее уже засыпала, а я смотрел на спину и думал, что это самое прекрасное, что я видел вообще в этой жизни. Я видел каждую клеточку, морщинку, изгиб. Я видел, как оно пылало, и видел это тело совершенно остывшим. Я знал, какое оно теплое, мягкое. Я очень часто обнимал ее сзади, а она поправляла свои волосы, скорее всего, смеялась, ну или мне так казалось, и снова засыпала. А я все продолжал смотреть на нее.

Я вдруг подумал, что было бы неплохо иметь камеру, чтобы запечатлеть ее кожу, как она дышит, как двигается в постели. Да еще и этот свет придавал ей какую-то особую нежность.

– Да что ты там делаешь? – Очень тихо спросила она, когда повернулась. Ее глаза иногда так впивались в меня, эти зеленые океаны иногда так захлестывали меня своими волнами, что я еле мог выговорить что-то.

– Да ничего… ты такая красивая…

– Спасибо. Спи… уже поздно, а тебе рано вставать.

Она снова отвернулась и заснула, а я еще долго гладил ее шею.

Собака Кубрик

Я решил почистить картошку, а потом пожарить ее, с луком и чесноком. Хорошенько вымыл ее, порезал кубиками (меня так бабушка учила). На сковородку добавил много масла, кинул картошку. Та начала скворчать и брызгаться. Я накрыл крышкой, подождал немного, перемешал. Присыпал немного перцем и солью в конце. Сделал легкий салат из помидоров и огурцов. Добавил майонеза и щепотку соли. Накрыл на стол. Я знал, что сегодня она придет особенно уставшая, поэтому решил сделать ей такой маленький сюрприз.

Пока я изображал из себя кухарку, под ногами путалась наша собака. Мы назвали ее Кубрик.

Я нашел где-то в наших закромах бутылку дешевого вина, которое мы купили пару лет назад и почему-то до сих пор оставили. Достал наши бокалы, которые мы купили однажды в супермаркете, даже не знаю зачем. Просто ходили, а потом взяли бокалы.

Оказалось, что у нас дома даже скатерть есть и не одна. А еще я нашел целый склад маленьких полотенчиков, фартуков и прочего для кухни.

Я надел новую рубаху, причесал волосы и перед концом ее рабочего дня позвонил узнать, не задержится ли она. Сказала, что нет.

Я бегал по дому и думал, не забыл ли чего, пока готовил и прихорашивался. А за мной все время бегал Кубрик и тявкал что-то и немного скулил.

Наконец, когда она открыла дверь, то сразу же удивилась тому, что даже когда ее нет дома, то на кухне может кто-то готовить. Я сразу обрадовался, подумал, что моя затея удалась.

Она разделась, помыла руки, прошла на кухню и снова ахнула от такого количества еды, приготовленного мной. Конечно, с долей недоверия она попробовала мою стряпню, но обрадовалась еще больше тому, что все еще ничего не заболело.

В общем, в этот вечер я узнал, что я могу хорошо готовить.

Кубрик жадно скулил у нас под ногами и все же мы сжалились над ним и ему тоже достался фирменный кусок жареной картошки. Но вот, как раз он и не оценил моих способностей. Я не обиделся, но в следующий раз пообещал ему устроить вечер не хуже, чем этот.

16

Какое прекрасное создание. Белые руки, красивые каштановые кудри волос. Я увидел ее случайно. Любовь с первого взгляда. Я решил сбежать с ней далеко, чтобы никто не нашел нас. Я работаю в морге.

17

Я хочу тебя каждую гребанную секунду, я слушаю песню и хочу тебя! Хочу тебя рядом! Мне так было хорошо, когда ты просто меня обняла. Я отдаю себе отчет в том, что дальше, мне захочется больше, чем твое прикосновение, чем твое объятие! Но я готов терпеть все это, не знаю сколько, но точно знаю, что у меня хватит мочи вытерпеть это достойно! Пусть ты потом уйдешь, сказав, что я сам знал, на что шел, но мне будет плевать. Я уже буду без штанов, буду хотеть тебя еще больше, чем когда-либо, а ты меня обломаешь и убежишь.

Я хочу тебя. Я хочу тебя всю! Я хочу тебя каждую секунду, я хочу тебя, твое тело, твои руки, тебя! Мне тошнит от кого-то еще. Ты задела меня чем-то, приковала мои мысли к себе.

Мне было хорошо с тобой в ту ночь. Мы сидели и пили кофе, на улице, в каком-то сквере. Ты сама его делала, я купил шоколад.

Мне было хорошо, потому что так откровенно я уже давно не говорил! Потому что никто и никогда не слушал МЕНЯ так внимательно!

Я хочу тебя. Я буду терпеть до последнего. Я обещаю, что будет это долго.

Мне просто нужно просто, чтобы ты была рядом, чтобы просто говорила со мной почаще, чтобы появлялась как можно чаще и как можно чаще мы выбирались куда-то! Мне это нужно, я с тобой этого хочу!

18

Что-то екнуло у меня. Передернуло разок, потом успокоилась.

Стало спокойной и тепло, где-то там внутри меня. И казалось, я излучала какой-то свет, свечение. Так хорошо, мне давно уже не было, так спокойно.

Хотелось обнять весь мир, поцеловать каждого, подарить улыбку, помочь нуждающимся.

Я не знаю, что именно со мной произошло, но мне нравилось это состояние. Я как будто бы парила в воздухе, да и воздух этот пах чем-то особенным, какими-то духами из детства, булочками мамиными, картами и сигаретами.

А потом заставка… открытка новогодняя. Песни новогодние, снег, апельсины, Элвис, шампанское. Бах! Конфети, елка и запах… запах свеженькой елки, всего этого, домашней стряпни, свечей. Везде огоньки.

Все это медленно перешло в теплую постель, холодное зимнее утро, шерстяные носки. Я смотрела на тебя и казалось, что дальше этой комнаты ничего и нет, что ничего большего произойти и не может и, что так будет всегда.

Но ты встаешь, одеваешь свою рубашку и поезд у тебя в 7.30…

Что-то екнуло, передернуло. Потом отпустило.

А запах… этот запах… и Элвис.

19

Как сказал когда-то Фрейд «Мы выбираем не случайно друг друга… Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании. Сначала мы рисуем человека в своём воображении и только потом встречаем его в реальной жизни».

Я днями и ночами представляла твой образ, представляла как случайно встретимся на улице, мне будет что-то нужно, а именно ты поможешь мне. А потом мы разговоримся и окажется, что слушаем мы одну и ту же музыку, смотрим одни и те же фильмы, да и вообще думаем мы одинаково.

Но вот проходят дни, месяцы, даже года. А тебя все не было.

А потом совершенно случайно из сотни людей встречаемся мы. И, оказывается, все именно так, как я хотела когда-то.

Но потом оказывается, что ты занят. Ты не будешь никогда моим. Я тебя никогда не получу, потому что тебя уже держат.

Но все равно буду ждать, что однажды мы снова случайно встретимся и снова поговорим.

20

Я встаю рано утром и иду босая по холодному старому линолеуму на кухню. Включаю электрочайник. Открываю на проветривание окно, а после иду в ванную комнату. Включаю кран, жду пока стечет холодная вода и уже в теплой умываю свое лицо и руки. Зубную щетку уже месяц назад надо было заменить на новую, но мне лень. Чищу зубы, сплевываю, вытираю рот.

На кухне закипел чайник, я наливаю воду в белую кружку и иду в комнату. Включаю компьютер, проверяю почту, кружка стоит не тронута.

И пока я все это делаю, я не люблю тебя.

21

Она сидела рядом с ним на лавочке в парке и их пальцы рук едва соприкасались. Ей было всего 14, такая юная, такая наивная. Она опустила голову и смотрела на свои голые ноги в босоножках, с красным педикюром. Потом стала болтать ногами туда-сюда, совсем как маленький ребенок. Ее подол сарафана задрался немного вверх и открывал ее коленки. Белая кожа, еще совсем не загоревшая, как будто светилась, когда луч солнца попадал на нее.

А он в это время сидела рядом и жалел, что не мог увидеть ее еще раньше. Ему казалось, что и так уже времени прошло достаточно. Он хотел ее обнять, но решил пока смотреть на нее.

Мужчине было далеко за тридцать и он жалел, что раньше не собрался с мыслями и не дал ей понять, как любит ее.

Она посмотрела назад, потому что что-то услышала.

Он посмотрел на ее профиль, а потом увидел эти яркие зеленые глаза. Ему так хотелось ей рассказать, как же он ее любит, как не хочет ее больше отпускать. Она единственное что осталось в его жизни. Женщина, с которой он казалось будет вечно ушла от него. Его собака умерла. И только вчера его выгнали с работы. Он хотел ей это все рассказать, он хотел взять ее с собой домой, но не мог.

– Что ты там увидела? – Решился спросить он.

– Да, что-то показалось. Может белочка была, не знаю.

Она была так беспечна, так юна и так счастлива его увидеть. Ведь она тоже мечтала о нем, ведь она тоже теперь не могла спать ночами, потому что думала только о нем.

Она снова опустила голову, а он все больше убеждался как она похожа на свою маму.