Текст книги "Три ступени до ада"

Глава 5

2 апреля 2023 г. Таня

«Что я наделала?»

Ей казалось, что этот вопрос она начала задавать себе уже вслух. Хотя на самом деле она проговаривала это, конечно, про себя, но губы точно шевелились. Распухшие, зацелованные губы.

Встреча братьев была бурной, радостной, они тискали друг друга, шутливо боксировали и снова обнимались.

Андрей, чтобы отметить приезд брата, достал бутылку дорогущего коньяка и умоляюще попросил жену накрыть праздничный стол.

Таня и постаралась. Замариновала мясо, принялась готовить салаты, бутерброды с икрой, пока братья занимались мангалом. И вскоре дом, ярко освещенный фонарями, был уже окутан густым дымом. Приближалась ночь, но мужчины словно не замечали этого, жарили шашлык, весело переговариваясь, и Таня, стоя в доме у приоткрытого окна кухни и прислушиваясь к их разговорам, пыталась понять хотя бы что-то из того, что рассказывал о себе Виталий.

Работал в Сургуте вахтовым методом, занимался бизнесом, развелся с женой, почувствовал себя одиноким и вот решил повидаться с братом, надеется найти работу в Москве. Конечно, Андрей ему поможет, как же он может не помочь своему родному брату. Он все для этого сделает, пусть Виталий сам решает, где ему лучше жить: либо здесь, в Сосновом Бору, у них, либо в московской квартире. Попросит жильцов, что снимают ее, освободить в самое ближайшее время.

Нет-нет, возражает Виталий, таких вот жертв точно не надо. Квартиранты – это деньги, конечно, он поживет здесь, вместе с ними, в лесу. Тем более что здесь такая благодать.

Услышав это, Таня почувствовала, как внутри нее, в животе, словно разлили теплое масло… Она не узнавала себя, не понимала, что с ней происходит. Из любовных романов она знала, конечно, о подобном состоянии и всегда пыталась понять, способна ли она на такие сильные чувства и желания, и вот теперь, когда она реально заболела страстью, когда ее тело совсем уже перестало подчиняться разуму, испугалась.

Машинально уже намазывая масло на ломтики батона и продолжая при этом стоять возле окна, за которым хорошо просматривалась площадка с мангалом и стоящими возле него братьями, она неотрывно смотрела на Виталия, чтобы понять, почему эти двое, близнецы, вызывают в ней такие разные чувства!

Муж Андрей – глядя на него, она ничего, кроме жалости к нему, обманутому, и благодарности за то, что он пока еще не прибил ее за измену, не испытывала. А вот Виталий, точная копия мужа, действовал на нее уже на физическом уровне. Сердце ее колотилось, когда она смотрела и смотрела на него, почти уже в сумраке невидимого, всматривалась в его темный силуэт, и даже оранжевый огонек его сигареты действовал на нее завораживающе. Даже хрипловатый тембр его голоса вызывал в ней головокружение.

Нет, это чувство точно нельзя было назвать любовью. Это Андрея она любила всем сердцем, уважала, и ей постоянно хотелось заботиться о нем. Виталий же вызывал в ней какие-то нехорошие, как ей казалось, темные чувства и желания. Даже если бы он сейчас вошел на кухню и схватил ее за руки, крепко так схватил, больно, впился бы ногтями ей в кожу, она застонала бы от наслаждения. Вот так.

Кроме того, хоть и прошло уже несколько часов с тех пор, как вернулся Андрей, Таня продолжала чувствовать в себе Виталия. И от стыда, что даже воспоминания о наслаждении слишком уж явны и эти болезненные и вместе с тем заставляющие ее испытывать сильнейшее удовольствие движения мужчины внутри нее продолжают сладко мучить ее, она готова была плакать. Плакать от бессилия, от слабости.

Она не замечала льющегося в кухню из открытого окна холодного, густого хвойного воздуха, потому что вся пылала. Возвращаясь от окна к столу, где еще не все было готово к праздничному ужину, она вдруг спрашивала себя: а реален ли Виталий? Не придумала ли она его себе? Может, ей все это снится?

Перемешивая салат, она чувствовала, как покалывает ее щеки, так бывает, когда она резко краснеет или возвращается с мороза в жаркое помещение. «Что со мной творится?»

Она представляла себе, что в нее, как в сосуд, налили шампанское, и вот теперь оно бродило в ней, пенилось и искало выхода…

А выхода не было. Ее распирало от переполнявших ее чувств. И даже вина, раскаяние тонули в ярких картинах стремительно оживавшего воображения: вот после ужина Андрей уснет и она сама заманит Виталия в баню, где они запрутся, и в темноте она позволит ему делать с собой все, что он захочет.

От перевозбуждения ее даже стошнило.

Наконец стол был накрыт, в центре стола было приготовлено место для большого блюда с шашлыком. Братья со смехом, под хмельком, счастливые ввалились в кухню с шампурами в руках. И сразу запахло подкопченным дымком мясом, а в воздухе разлилось настоящее счастье.

Сели за стол, Таня принялась ухаживать за братьями.

– Господи, Виталя, как же хорошо, что ты выбрался к нам! Ты не представляешь, как я рад! Конечно, Танечка моя тебя совсем не знает, хотя я и рассказывал ей о тебе, и она не может понять мои чувства и радость, которые переполняют меня, но когда она узнает тебя поближе, то полюбит всем сердцем! Ведь так, Таня, так?

Он был такой милый, славный, глупый и добрый Андрей, ничего не замечавший, не чувствующий измену в метре от себя, что Тане захотелось его вдруг ударить. И сильно! Чтобы он пришел наконец в себя, посмотрел на двух змей, обвивших его, такого чистого и счастливого, и разом убил бы их за предательство, за то наслаждение, которым они продолжали напитываться, едва прикасаясь друг к другу и сладко обжигаясь этими прикосновениями.

Теплая нога Виталия в мягком носке Андрея (после душа она принесла ему одежду мужа) уже давно гладила под столом ее босую ногу, и Таня млела, все чаще и чаще вливая в себя красное сладкое вино, чтобы окончательно опьянеть, и тогда бы Андрей сам унес ее спальню, да хоть бы запер ее там! Иначе она за себя не отвечает.

Разговор мужчин был ни о чем, они пересказывали друг другу какие-то смешные истории из жизни, особенно оживленным был Андрей, и его истории и анекдоты Тане были давно известны. Больше того, ей казалось, что они не интересны и вообще нелепы. Стройка, отношения между мужиками, какие-то фантастические планы развития бизнеса, горы денег на горизонте… Он уговаривал брата устроиться к нему на стройку, обещал ему легкую работу и большие деньги.

– Ты постой, Андрюша, – еле ворочая языком, уже пьяный, но такой красивый и сексуальный, Виталий похлопывал вяло брата по плечу. – Дай-ка я сначала немного отдохну, приду в себя, отосплюсь. Отогреюсь. Ты мне баньку завтра натопи, ладно? А то Танюха твоя сказала, что только ты умеешь ее топить… Отправила меня в душ, представляешь? Здесь баня есть, а она говорит мне, мол, горячая вода есть только в душе… И вот мы с ней…

Таня с силой ударила его ногой под столом, но звука, к счастью, не было, поэтому Андрей ничего не заметил.

– …говорю, что Танюха твоя вкусно все приготовила… Она вообще молодец.

Он медленно повернулся к ней, сидящей по левую руку от него, улыбнулся, потом и подмигнул, и она чуть не ахнула от такой его дерзости: а вдруг Андрей бы заметил?

Но нет, Андрей молчал, руками брал и поедал еще теплые куски мяса и при этом разве что не урчал.

– Танечка, – наконец произнес он, запив мясо пивом, – ты постели ему здесь, на первом этаже, в комнате для гостей, и свет в передней не выключай, чтобы он ночью туалет нашел, хорошо? Что-то мы сегодня немножко перебрали… Ну все, мои родные. Я пошел спать.

Он вышел из-за стола, Таня слышала его шаги на лестнице – он поднимался в спальню. Там же, наверху, в детской давно уже крепко спала маленькая Маша.

Услышал шаги и Виталий и понял это как призыв к действию. Как зверь, ловкий и быстрый, он вскочил, словно и не был пьян, кинулся к Тане, схватил ее за плечи и прижал грубо, сильно к стене.

– Юбку подними… – прохрипел он ей в ухо.

Глава 6

Свидетель (подозреваемая).

Нина Михайловна

Мне все говорят, что я наискучнейшая личность, что со мной неинтересно. Ну и пусть. Мне никто и не нужен. Да, я не замужем, у меня нет детей, зато я многого достигла в своей карьере. Конечно, я просто-напросто заведующая детским садом, а вы попробуйте достичь хотя бы этой должности.

Думаете, мне нужна была власть? Нет, это не так. Одиночество – страшная штука, а в детском саду я чувствую себя как в семье. И все дети – мои дети. А персонал – тоже моя семья, мои помощники, которых я направляю, которым даю поручения, которым благодарна за их работу, но которые, я знаю, ненавидят меня. Но что поделать? Многие семьи живут так, ненавидят друг друга, но все равно живут бок о бок годами. Вот и я тоже так.

Для меня главное в саду – это порядок. И чтобы все сияло чистотой, а еда была вкусная и полезная, я заставляю персонал постоянно все мыть и чистить, а повару не даю спуска, а как иначе? Кроме того, важно правильно составить заявку поставщику, чтобы продукты привезли свежие, качественные. И чтобы уложиться в определенную сумму. Наши детки должны хорошо питаться, поэтому у нас в меню всегда много молочных блюд, мясных, а также овощей и фруктов. И мы всё, практически всё, готовим на сливочном масле.

Я очень люблю наших деток, уважаю наших воспитателей и нянечек, завхоза Валентину Петровну, врача Лидию Михайловну и только единственного человека не переношу на дух – это Алена.

Алена Владимировна Карамелова. Я честно в этом признаюсь. И объяснить эту свою неприязнь мне трудно. Она методист, отлично справляется со своими обязанностями, ничего сказать не могу. Поддерживает теплые отношения с нашими шефами, спонсорами, библиотекарями, главным методистом комитета по образованию и даже имеет своего человека в министерстве.

Думаю, что именно этот фактор и позволяет ей так свободно себя чувствовать здесь, дерзить мне. Она знает, что неприкасаемая, что ее никто и никогда не уволит. Мы не скандалим, мало спорим, но люто ненавидим друг друга, это определенно, и об этом всем известно.

И персонал этим пользуется. Если я заставлю нянечку Фенечкину повторно вымыть стену в раздевалке ясельной группы, так она сразу же бежит жаловаться этой Алене Владимировне. И вот тогда Алена приходит ко мне и спрашивает, на каком основании нянечке перемывать стенку, ведь она чистая.

Чистая, но не совсем! Я же ваткой прохожусь по стенам, мебели и полам, я все контролирую. И если ватка будет грязной или просто серой, то придется перемывать. А как иначе? Это же детское учреждение, здесь все должно блестеть! Не зря же мы постоянно получаем грамоты от руководства, наш садик ставят в пример как самый чистый. Но как этого добиться, если не проверять чистоту?

Я никогда не бывала в квартире Карамеловой, но могу себе представить, какая там грязь! Бедный ее муж! И как он ее только терпит? И как она вообще исхитрилась заполучить его в мужья? Он высокий, представительный мужчина, слегка полноватый, но его это ничуть не портит. Брюнет. Спокойный, такой милый. И имя у него красивое – Герман.

Конечно, когда он мне звонит, я обращаюсь к нему не иначе как Герман Михайлович.

Что сказать, повезло этой Алене. Вы же видели ее, она совсем некрасивая. И это еще мягко сказано. Да, если посмотреть на нее со спины, то вы увидите высокую худощавую женщину с тонкими ногами, даже, я бы сказала, костлявую. И ваше внимание привлечет ее прическа, точнее – ее пышные белокурые волосы, да к тому же еще и вьющиеся от природы. Если вы мужчина, то вы можете последовать за ней, даже окликнуть ее, но, когда она повернется к вам, вы увидите перед собой настоящего крокодила! Глубоко запавшие глаза, остренький нос, выдающиеся скулы и ужасная просто, выпирающая верхняя челюсть. Вам точно захочется бежать от нее. А она улыбнется вам, показывая ровные крупные зубы, еще и подмигнет вам, начнет тотчас флиртовать (это у нее уже в крови!). И кто знает, может, и вы попадете в ее сети. Думаю, она ведьма, иначе как объяснить, что такая некрасивая женщина пользуется успехом у мужчин? Она поэтому всегда весела, бодра, с ее тонких губ (которые, кстати говоря, она и покрасить-то толком не умеет, вечно помада заходит за край) не сходит улыбка.

Глядя на нее, и впрямь подумаешь, что она счастлива и что живет в каком-то своем мире, где всегда радостно, весело и нет никаких проблем.

А проблемы есть. Ну, во-первых, она взяточница. Сколько раз мне уже жаловались родители, которые утверждали, что она взяла с них деньги за устройство детей в садик. То есть она берет деньги, а я, заведующая, просто принимаю детей (по звонку сверху) – и все! Нет, я не то чтобы хотела тоже получать свою долю, об этом даже разговора нет, я-то не взяточница и хочу спать спокойно, но просто это как-то несправедливо, не по-людски…

О том, что Алену Владимировну убили, нам сообщили примерно в обед 27 апреля. Это потом мы узнаем, что убийство было совершено 23-го числа. То есть в воскресенье.

Я, совершенно забыв, что нахожусь в садике в воскресенье (я занималась документами, сидя в своем кабинете), ответила на встревоженный звонок Германа невпопад! Забыв, что сегодня выходной, я сказала ему, что Алена поехала по делам. Перепутала дни. Это в пятницу она ездила к плотнику, и в библиотеку, и еще в кучу разных мест. Но начиная с вечера пятницы я ее не видела, в субботу ее точно не было.

Получается, что Герман, потеряв жену, тоже на время выпал из реальности и забыл, что воскресенье. Или, уже отчаявшись найти ее, позвонил просто на всякий случай в садик? Да, такое тоже может быть.

Что я испытала, узнав о ее смерти? Сначала не поверила. Впала в ступор.

Мы все, кто был в это время в садике, собрались в актовом зале, где я и сообщила им эту страшную новость. Сразу же начались возгласы, глупые и эмоциональные, типа: «Такого не может быть!», «Да за что ее было убивать?», «Может, это несчастный случай?» – и все в таком роде. Некоторые заплакали. И я вдруг тоже почувствовала, как по щекам моим заструились горячие слезы! А я-то чего плачу? Разве я любила ее? Да я ее ненавидела, и меня прямо-таки тошнило от ее идиотской радостной улыбки. Но когда я услышала о том, что ее больше нет и что я никогда уже не увижу эту ее улыбку, эти ее сияющие голубые глаза, то вдруг поняла, что она всегда была близким мне человеком, причем светлым человеком. Ведь когда она только появлялась в саду, едва переступала порог моего кабинета, как вокруг становилось светлее, словно в окно заглянуло солнце! Она источала саму жизнь, в ней было столько энергии, что мне иногда казалось, что я подпитываюсь ею, как от аккумулятора. Да, вот такое странное сравнение.

И да, я долго еще не могла прийти в себя и поверить в то, что она мертва. Такие, как Алена, не умирают. Это противоестественно. Она была доброй, настолько доброй, что такие люди не должны улетать на небо. Вот так я считаю.

И это не я ее убила. Не я удушила. Ведь ее, бедняжку, удушили! Ее, такую здоровую, сильную лошадь, удушили! То есть кто-то впился ей руками в горло и долго сдавливал, пока она не перестала дышать. И ведь она кого-то подпустила к себе, позволила подойти совсем близко. И кто это может быть, если не ее любовник? Подошел, чтобы обнять ее, и она сама потянулась к нему, он обнял ее, а потом схватил крепко за горло…

Возможно, она грозилась рассказать его жене о том, что у них отношения, шантажировала его. А он-то человек непростой… Но пусть уже о нем рассказывает кто-то другой. Я так считаю.

Глава 7

3 апреля 2023 г.

– Виталя отдохнет у нас неделю-другую, потом я возьму его к себе на стройку, – сказал Андрей перед тем, как отправиться на работу. – Ты уж, Таня, здесь не нагружай его особенно работой, корми, а то совсем исхудал. Кожа и кости. Да, и покажи ему, где удочки и снасти, он хотел порыбачить на нашем озере. Ну все, дорогая, я поехал.

Таня проводила мужа и вернулась в дом. Виталий еще спал. Она прибралась на кухне и вернулась в спальню, чтобы переодеться и заправить постель. Маленькая Маша спала в своей кроватке.

Таня переоделась в домашнее платье и вдруг поняла, что не хочет возвращаться на кухню, где ее ждали привычные хлопоты. Надо было поставить вариться бульон для борща, поставить тесто на пирожки. Еще она планировала помыть кухонное окно. Но сил не было. И желания заниматься всем этим тоже.

Она вообще теперь не знала, как ей дальше жить. В ее системе жизнедеятельности произошел сбой. Все, чем она занималась прежде изо дня в день и что доставляло ей удовольствие и удовлетворение от чувства выполненного долга, теперь потеряло смысл.

Она легла на кровать и закрыла глаза. Больше всего ей хотелось, чтобы дверь спальни отворилась, вошел Виталий и набросился на нее.

Она представляла себе: вон он заходит, раздевает ее, раздвигает ей ноги и толчками входит в нее, при этом зажимая ей рот рукой, чтобы она не закричала и не разбудила Машу.

И когда он на самом деле вошел и лег на нее, она от переполнявших ее чувств вдруг громко застонала, почти закричала, и тотчас проснулась Маша.

– Поставь ее кровать в другую комнату, – жарко дыша ей в ухо, сказал Виталий. От него пахло перегаром и горьковатым запахом табака. Настоящий мужской запах. – Чтобы не мешала.

– Мы можем пойти в баню, – предложила Таня и тотчас пожалела о сказанном. А как же ребенок? Она же проснулась, и теперь ее надо кормить, заниматься ею, пойти с ней гулять.

– Так она же орать станет.

– Что же делать?

Виталий не останавливался, продолжая двигаться, и, крепко вцепившись пальцами в ее голые плечи, придавливал к постели. Но плач Маши мешал и ей получать удовольствие. К тому же этот детский плач, крик о помощи вызывал болезненное чувство вины.

Таня попыталась вырваться из объятий Виталия, но не сумела. От ужаса происходящего, от невозможности как-то прекратить уже этот позор на глазах проснувшегося ребенка Таня и сама заплакала.

И тогда Виталий, заметив ее слезы, мгновенно отпустил ее, перевалился через нее и лег на место Андрея. Затих. Глубоко вздохнул с досады.

– Извини, я так не могу, я должна заняться Машенькой. – Таня вскочила с постели, набросила на плечи халат и бросилась к дочке, взяла ее на руки.

Раздался звук захлопываемой двери – Виталий ушел.

Уже на кухне, когда Таня варила кашу ребенку, ей вдруг захотелось раздвоиться, чтобы одна Таня продолжала варить кашу, а вторая была с Виталием.

Он сам налил себе чаю и куда-то исчез. Вернулся на кухню, когда Таня кормила дочку. Он был в куртке Андрея, в руках его была удочка.

– Вот, сам нашел. Пойду порыбачу, – сказал он и, не дождавшись ее реакции, быстро вышел из кухни.

Вторая Таня последовала за ним.

Он даже не позавтракал. Но ведь и она еще не успела ничего сделать для него, Андрей съел все приготовленные ею бутерброды. А что, если она сейчас быстро соберет ему еду и отнесет на озеро? Там тихо, хорошо, Виталий будет пить кофе из термоса, есть бутерброды с колбасой и сыром, а Таня – смотреть на него, любоваться, а потом они вместе вернутся домой.

Но дома Маша, как оставить ее одну? Она точно будет плакать, просто захлебнется от крика, пока ее мама будет кормить завтраком точную копию ее отца.

– Машенька, сейчас я приготовлю тебе чай. Хочешь чаю?

Таня достала из аптечки таблетки, растерла их в ложке и всыпала в сладкий чай, напоила ребенка. Поначалу маленькая Маша ходила по кухне, топала ножками в прихожей, потом вернулась с куклой в руках снова на кухню, где Таня переливала кофе в термос, и, наконец, села под столом на ковер, потом, не в силах бороться со сном, закрыла глазки, улеглась, прижав куклу к себе, и уснула.

Таня достала крепко спящую девочку, отнесла в кроватку и укрыла одеяльцем:

– Ты поспи немного, Машенька, а я скоро вернусь.

Таня, собрав рюкзачок, оделась и побежала на озеро. Утром термометр показывал три градуса тепла. Что можно делать на озере в такой холод?

Таня, тепло одетая, долго и как-то легко бежала по лесной дороге, совершенно не чувствуя усталости. Вышла из леса и оказалась на берегу озера. Кусты и разросшиеся мощные ивы поголубели от тумана. Водная гладь дымилась, и где-то высоко в небе начинало просыпаться золотое, теплое солнце.

Таня окликнула Виталия, но ей никто не ответил. Она обежала все знакомые ей места, где рыбачил Андрей и куда бы могли привести тропинки и Виталия к озеру, но никого не нашла.

Возвращаясь, решила сократить путь и вернуться другой дорогой, мимо дома актрисы.

Половина девятого. Если Лариса здесь, то наверняка спит. Она сова, ложится под утро и до обеда спит.

На этот раз Таня удивилась: окна веранды были освещены. Таня, почувствовав нехороший холодок под ребрами, осторожно приблизилась к дому и, спрятавшись за большой куст калины, заглянула в окна. И была поражена открывшейся ей картиной. Лариса, закутанная в белую шаль, о чем-то довольно громко разговаривала с Виталием! Тот был одет, но уже без удочки.

Таня решила вмешаться. Она хотела ясности. Как он оказался здесь? Что ему понадобилось у Ларисы? Вряд ли он шел к озеру и встретил ее на лесной тропе. Это полный абсурд!

Она подошла к крыльцу, увидела прислоненную к стене дома удочку, поднялась и постучала в дверь. Открыл ей Виталий!

– Таня? Ты как здесь?

– Да вот шла мимо, решила заглянуть к соседке… – соврала она, чувствуя, как краснеет. Прежде ей не приходилось так отчаянно лгать. Не было смысла, да и воспитана Таня была не так. В ее семье никто не врал.

– Что же ты мне не сказала, что у тебя под боком живет Лариса Туманова? Это же известная актриса! Я кучу сериалов с ее участием просмотрел!

– Да просто не успела… А ты-то как здесь оказался?

За спиной Виталия появилась Лариса. Она взглядом и жестами показала Тане, что и сама удивлена визиту Виталия.

– Доброе утро, Лариса.

– Доброе утро, Таня. Представляешь, я спала, как вдруг в дверь постучали. Смотрю в окно – стоит твой Андрей. Я сразу подумала, что что-то случилось, ну и открыла дверь. Гляжу, вроде бы Андрей, но какой-то не такой…

– Это его брат, – сказала смущенно Таня.

– Да я уж поняла.

– А ты чего разбудил Ларису? – как можно осторожнее и почти ласково, чтобы это не прозвучало грубо, спросила Таня.

– Да просто хотел познакомиться с вашими соседями, а заодно спросить, может, работа какая есть. Ну там, забор подправить…

– У нас нет заборов, один лес кругом, – недоверчиво покачала головой Лариса.

– Простите, – по-клоунски раскланялся Виталий.

– Вот если только починить проводку, я и провод купила и две розетки… Разбираетесь в электрике?

– Конечно!

– Ну, тогда приходите завтра часам к трем. Сможете?

– Заметано!

Возвращались вместе. Таня, кипя от ревности, не знала, как себя вести, чтобы не поссориться с Виталием. Вот Андрей точно не поступил бы так, не стал бы ломиться рано утром в чужой дом, чтобы познакомиться с соседями. К тому же он не живет здесь, он всего лишь гость и какая Лариса ему соседка?

Да мало ли здесь в округе домов? Он что же, ко всем стучал, чтобы познакомиться?

И тут ее осенило: Андрей мог ему вчера, когда они жарили шашлык, мимоходом рассказать о Ларисе. Назвав фамилию актрисы, он мог вызвать интерес брата. Тот, возможно даже, тотчас принялся в телефоне искать список с участием фильмов, в которых она сыграла, рассматривать ее фотографии. Она красива, слов нет, и вообще она – Лариса Туманова. Но зачем же вваливаться к ней с утра и, по сути, позорить Таню? Да и Андрея! Конечно, она и открыла ему дверь, поскольку тот – точная копия соседа.

Ее распирало желание спросить Виталия, зачем он вообще пошел к соседке, вместо того чтобы удить рыбу. Но предполагала, что не сможет сдержаться и не справится со своим возмущением и ревностью, а потому наверняка вопрос выдаст ее раздражение и злость.

– Красиво тут у вас. Понимаю, почему даже такие люди, как Лариса, селятся здесь. Думаю, она здесь отсыпается, отдыхает от своих киношных дел, от съемок, тусовок разных. Мужиков водит?

– Нет. Ты правильно говоришь, она здесь отдыхает, гостей не принимает, разве что подруг. Но ведут они себя тихо, очень тихо.

Вопрос про мужиков резанул, вызвал неприятное чувство, словно ей было стыдно за Виталия.

Краснея, она, взяв его под руку и прижавшись к нему, прошептала:

– Машу медом накормила, чтобы она крепче спала… – Про спасительный мед она придумала, пока шла к озеру. Не могла же она сказать ему правду про димедрол.

– Да? Хорошо… Значит, домой можно не торопиться?

Он остановился, снял с плеча Тани рюкзак, подтолкнул ее к стволу сосны, бросил на землю удочку и пакет со снастями и принялся ее целовать.

Таня растерялась, она никак не ожидала, что Виталий воспримет ее слова о крепко уснувшей дочке именно так, что пожелает ее прямо здесь и сейчас, в холодном влажном лесу. Но странное дело, если еще недавно она чувствовала холод, если воздух, которым она дышала, казался ей чуть ли не морозным, то в объятьях Виталия ей стало жарко, и даже если бы сейчас на лес опустилась снежная туча, если бы все вокруг покрылось снегом и даже началась пурга, она бы этого не почувствовала.

…Дома было тихо. Таня первым делом бросилась в спальню – Машенька еще спала.

В ванную! Снять с себя все грязное, в земле и иголках, смыть с себя все это лесное сумасшествие и согреться. Вот сейчас ей было холодно, так холодно, что, попробуй она сейчас произнести хоть слово, ничего, кроме стука зубов, и не услышать.

Кто сказал, что у хвои иголки? Это настоящие острейшие желтые и твердые иглы! И они кололи ее в самых нежных местах. А еще земля, комья которой были растерты по ягодицам, царапала нежную кожу.

Нет, душем здесь не обойтись. Таня пустила горячую воду в ванну и, не дожидаясь, пока она наберется, забралась туда и теперь лежала, поливая себя горячей водой из душа. Потом вылила туда половину флакона пены для ванны и постепенно оказалась погружена в белое душистое облако. Но и этого ей показалось недостаточно, и она вылила большую порцию геля на губку, поднялась и принялась намыливать ею свое порозовевшее тело. Потом вылила на голову шампунь, взбила до пены и принялась с остервенением, ногтями смывать с волос грязь. Может, грязи и не было, но она существовала в ее воображении. Если можно было бы отмыть ее совесть и все то хорошее, что прежде жило в ней, она не поскупилась бы на мыло и шампуни, постаралась бы очиститься.

«Я грязная, я очень грязная!»

Как теперь быть? Как ложиться в одну постель с Андреем? А что, если он заметит ее грязь, если на простынях увидит хотя бы одну хвойную иглу? Как она ему это объяснит?

Постель! Там же наверняка остались утренние следы, пятна, запах ее любовника!

Она выбралась из ванны распаренная, красная, без сил и тотчас начала разбирать свою сваленную на пол одежду. Освободив ее от иголок, она сунула сначала в стиральную машинку все светлое, а темное положила в пакет и спрятала под ванной – потом достирает.

Выйти к Виталию с мокрой головой не могла – надо было привести волосы в порядок, подсушить и уложить их. Это перед Андреем она могла появиться в любом виде – он муж, какой только он ее не видел.

Она с трудом удерживала в руках фен, который показался ей невозможно тяжелым. А ей ведь надо накормить деверя. Да, кажется, так называется брат мужа.

Да только откуда взять силы, чтобы приготовить хотя бы бутерброды? Хотя… Бутерброды же в рюкзаке!

В халате, покачиваясь и чувствуя головокружение, она поплелась в спальню, чтобы переодеться и проведать дочку.

Малышка спала. Таня встревожилась. Сколько еще может действовать димедрол?

– Машенька, дочка… – она тронула ребенка за плечико. – Вставай, милая.

Но девочка не просыпалась. Тогда Таня принялась с силой трясти ее, даже похлопала по щечкам. Но ребенок не просыпался.

Но она дышала, дышала!

Что делать? Как быть? Звонить в «скорую»? И что потом? Возьмут кровь и обнаружат там огромную дозу снотворного. А что, если Маша умрет? Если ее сердечко не выдержит?

Таня взяла ребенка на руки и прижала к себе.

– Девочка моя, прости свою нехорошую мать, прошу тебя… – шептала она, заливаясь слезами. – Какая же я дура! Как же я могла? Да что со мной такое вообще творится? Маша, дочка, просыпайся!

Дверь открылась, Виталий с недовольным лицом спросил:

– Ну ты чего застряла-то? Не умею я вашей кофемашиной пользоваться. Яичницу, что ли, пожарь!