Текст книги "Солнечные искры. Мой идеальный смерч"

Анна Джейн
Солнечные искры. Мой идеальный смерч

© Джейн А.

© ООО «Издательство АСТ»

* * *

Любовь, как известно, бывает разная: красивая, мучительная, с первого взгляда. Однако чаще всего, как это не прискорбно, она оказывается не взаимной.

Мария – одна из тех самых девушек, сполна познавших прелесть неразделенной любви. Ей нравится человек, совершенно не обращающий на нее внимания. Более того, тогда, когда Маша все же решает признаться ему в своих чувствах, выясняется, что он уже нашел себе подругу! Вот это несправедливость!

Но оказывается, безответные чувства могут быть не только у девушек, но и у парней. И они тоже не в восторге от вынужденного одиночества! По сопернице Маши сохнет Дэн, человек, которого считают едва ли не идеальным – он не только харизматичен и привлекателен, но умен и напорист, и не зря его называют Смерчем. Отличное дополнение похожей на теплый огонь Марии!

* * *

– Сам открой. Твоя ведь, – вообще-то я просто не могла справиться с оберткой.

Смерчу пришлось отложить смартфон, и он распаковал коробку с помощью маленького складного ножичка. Оказалось, друзья вручили ему нечто под названием «Наша незабываемая ночь: романтической набор для нежных и страстных». От названия, огромными переливающимися сиреневыми буквами выведенного на прямоугольной коробочке с изображением силуэтов влюбленной пары, меня слегка передернуло – мне пока что было нелегко представить Смерчинского в роли страстного любовника, желающего провести со мной «незабываемую ночь». Однако вредное подсознание тотчас подсунуло сознанию картинку, где Дэн держал меня и дул в шею.

Орел на время прекратил полет и сюрреалистично покрутил крылом у виска, а затем вновь взметнулся вверх, к облакам.

Крабовый бог! Я опять покраснела, а сердце с новой силой «загавкало». Хорошо еще, что Денис не видит и не слышит.

Чтобы не думать ни о каких подобных глупостях, я уставилась на подарок, который включал в себя некоторое количество дурацких романтических штучек, а именно: набор шоколадных конфет, завернутые в серебряные, золотые и белые обертки, небольшую элегантную бутылку вина французского происхождения – об этом говорила этикетка, розовые и белые тонкие свечи в миниатюрных подсвечниках, два полупрозрачных флакончика красного и синего цветов и целую пачку миниатюрных открыток всех форм и оттенков красного: от пурпурного до оранжевого. Все это богатство, посыпанное для большего антуража лепестками цветов, предположительно роз, привело меня в восторг.

– Занятно, – впечатлился и Дэн, с некоторой долей брезгливости и опаски рассматривая открытку в форме сердечка. – Они неисправимы. Ты знаешь, для чего это нужно? – он указал, остальные открытки.

– Понятия не имею, – я тоже взяла одну из них, прямоугольную, и уставилась на двух белоснежных лебедей, над которыми вились все те же сердечки. На обратной стороне я увидела несколько горизонтальных линеечек – как в тоненькой тетради по русскому языку.

– Это открытки отношений – их столько, сколько недель в году. Предполагается, что каждую неделю влюбленные будут записывать на обратной стороне то, что происходит с их отношениями. Всего пару предложений. – Он задумчиво повертел в руках телефон.

– Неужели бывают настолько безнадежные тупые влюбленные? – я расхохоталась, рассматривая прочие открытки.

– Вообще-то это может быть очень мило, – пожал плечами парень, – если двое чувствуют друг к другу нежность и привязанность – почему бы и нет?

– Иногда ты похож на сентиментальную тетушку. Откуда ты знаешь про эти открыточки? Я впервые их вижу.

– Мой друг открыл love-бизнес, – пояснил Денис. – Это его оригинальные задумки.

– С секс-шопами ему явно не тягаться… Да уж, ничего так себе наборчик, интересный. – Я без спроса потянулась одновременно к конфетам и к мудреной свечке, обсыпанной блесками. А Дэн, окинув еще одним выразительно-насмешливым взглядом подарок друзей, наконец-то позвонил кому-то. Я, рассматривая подарки, не прислушивалась к его разговору. Он говорил, а я хихикала, представляя идиотов, которые каждую неделю записывают в них свои чувства, эмоции и поступки. Идиотизм самой чистой воды!

– Нам можно собираться, – сказал Смерчинский через пару минут, после того как внимательно выслушал собеседника и напечатал пару сообщений, – мне показалось, что ими парня просто-таки атаковали. – Все свободно, полиция свалила. И даже никого не задержала, – его голос был даже несколько растерян.

– Жалеешь, что никого не успели поймать? – с полным ртом спросила я. – Я бы тоже жалела… Никакой справедливости!

– В том-то дело, что поймали, а потом отпустили, – отозвался молодой человек, вылезая из-под порядком надоевшей нам обоим парты.

Кому рассказать, не поверят, что я и Дэнни вдвоем прята…

Я сама себя тут же оборвала. Поверят, еще как! Еще и вопросы странные задавать начнут!

– Как это отпустили? Они что, взятки прямо на месте преступления уже берут? – поразилась я, запихивая в рот вкусную конфету в форме надутого сердечка, с зефиром и фисташками и снизу вверх протягивая конфеты синеглазому. Я думала, что Смерч, как и Федька, к примеру, откажется от сладкого, но нет, взял, и сразу несколько штук, а еще и сказал:

– Оставь мне с зефиром, Чип, не будь жадной. А то мне придется тебя Кротом называть.

– За что? – точно, он же сладкоежка, как я могла забыть. А дружить с этим парнем очень, очень хорошо… Глядишь, еще раз в то кафе с вкусными пирожными сводит на халяву… Блин, я сейчас замурлыкаю.

Орел возрадовался, продолжая клевать золотое пшено, перемешанное с самым лучшим мясом.

– За жадность, говорю же, – Смерч протянул руку и помог подняться мне, а затем вытащил мой порядком помятый рюкзак и подаренный нам красный гелиевый шар с надписью, приводящей меня в восторг. Отряхнув рюкзак, он зачем-то принялся изучать росписи на шаре, проводя пальцем по тонкому материалу.

– Что, знаешь, кому какая принадлежит? – поинтересовалась я, незаметно вытаскивая еще одну зефирную конфету.

– Да, мои друзья все-таки писали… хотя не все узнаю. Это, наверное, твои писали, – кивнул сосредоточенный Денис, продолжающий изучать «наскальную живопись». – Эй, ну я же попросил мне оставить с зефиром! Там их мало!

– А тебе откуда знать?

– Это мои любимые конфеты, – признался Дэн. – Три сорта любимых.

– М-да. Как ребенок. Это тебе десять лет, а не мне, – ничего не смогла сказать я, но следующей конфетой, которую я вытащила, была грильяжная. Вдруг малыш Денисочка расстроится, если его любимых конфеток не останется?

– А что там с полицией? – поинтересовалась я вновь, накидывая рюкзак на плечи.

– Всех, кого поймали, почти сразу же освободили – на помощь прибыла профессура, – стало смешно Денису. – Они увидели, что их родных студентов грузят пачками в автобусы ни за что ни про что, и решили спасти. Так что все в порядке. Мы можем идти.

И мы наконец ушли. Оба, конечно, удивленные таким поворотом событий, но довольные, что все хорошо кончилось. Конечно, такое краткое загадочное объяснение меня не слишком устраивало, поэтому я собралась узнать подробности у подружек или у одногруппников, но не сейчас, потом. С каким хорошим настроением я вышла в коридор, по-прежнему пустой, но еще более темный, и даже на Смерча, закрывающего сейчас аудиторию, почти не злилась.

– Я пить хочу, – пожаловалась я уже в лифте, ощущая невыносимую сладость во рту.

– Пожалуйста, – протянул мне бутылку вина Дэн. Остальные части подарка лежали у меня в рюкзаке – я выпросила их у парня, даже лепестки забрала. Впрочем, он и не возражал.

– Я что, тебе, алкаш: алкоголем запивать еду? А впрочем… если ты откроешь, то я, пожалуй, попробую. Мое сердце чует, что это дорогое вино.

– Оно чует правильно, – пригляделся к этикете парень. Оказалось, на французском он читать тоже умеет, причем очень хорошо.

– Красное полусладкое. Тебе должно понравиться, – пояснил он мне со знанием дела. – Это, кстати, – и тут он зачитал название вина. Я почти ничего не разобрала, кроме слова «vins».

– Понимаешь ли, мне это ни о чем не говорит. Мы языков иноземных не знаем-с, – с достоинством отвечала я, как будто бы знание языков являлось преступлением против человечества. По сути, оно так и было – преступлением против меня и таких же неучей, как Димка. Мы с английским мучаемся, а Сморчок блещет, как назло, своими знаниями!

– Это хорошее вино, вино высшего качества с ограниченными контролируемыми параметрами, подлежащими обязательному прохождению дегустации, – явно что-то процитировал Дэн. Да его только за одну память ненавидеть можно!

Парень, видимо, понял ход моих мыслей и пояснил простыми словами:

– Качественный, дорогой и хороший напиток. Смело пей.

Он на удивление легко (сам изумился) открыл бутылку, поднес горлышко к носу, втянул воздух носом и протянул бутылку мне.

– Пей, Бурундук, спокойно. Это не вино, – вздохнул он с каким-то странным сожалением.

– А? Водичка, что ли? Тебя надули? – я не знала, разочаровываться мне или радоваться.

Оказалось, это был виноградный сок. Друзья Дэна посчитали, что ему лучше вообще не пить алкоголь, даже не слишком крепкий. Даже записочку объяснительную написали – ее мы чуть запоздало нашли на крышке коробки.

«Ты пить не умеешь, – значилось в кратком послании, – не позорься перед девушкой, похлебай виноградику. Не злись и не огорчайся, а главное, не огорчай нас и используй наш подарок с умом и фантазией. А шоколад твой любимый, искренне надеемся, тебе он придется по вкусу и ты угостишь им подругу.

Пы. Сы.: совет вам да любовь. Красный шар – гарант ваших чувств. Все мы – их земные свидетели.

Мы».

Чуть ниже чьим-то корявым-прекорявым почерком не слишком грамотно было подписано:

«Чувак я хотел подлажить беленькой да они охренели!! Сами ее забрали и выпьют я проста уверен на все 100! Выгнали меня на фиг идиоты. Неиллюзорно вышло… Короч иду репетировать песенку для тебя и твоей герлы. Она хорошенькая. Ты ее реально должен…»

– Дальше не читай, – поспешно вырвал у меня из рук послание Дэн, естественно, читающий намного быстрее, я же с трудом разбирала косые буквы малограмотного «писателя».

– Почему?! – мне хотелось дочитать до конца.

– Это писал мой не совсем приличный друг, – спрятал записку в карман Смерч и подтолкнул меня, чтобы я первой вышла из лифта. – Девочкам, особенно таким приличным, как ты, не нужно знать такие подробности. Да, Бурундук?

– Да, Смердяк, – огрызнулась я.

– Глупышка, – он легонько толкнул меня плечом.

– Сам тупой. Смердякотупица, – кажется, этими словами я подтвердила недавнюю догадку партнера по поводу моего десятилетнего духовного возраста. – А не парень ли с челкой это накорябал, который пел идиотскую песню в микрофон? – полюбопытствовала я, сгорая от желания узнать, что же такое в записке.

Оказалось, что он. По словам Дэна, музыкант имел специфическое чувство юмора и большое пренебрежение к женскому полу, хотя девчонки на него вешались изрядно. Я бы на такого тоже повесилась – он милашка, хотя, вероятно, и пошлый. Эх, если бы не Ник…

«Никита не виноват!» – тут же дружно сообщили мне вольные мысли-головастики, наспех изобразив эти слова на очередном плакате-растяжке.

– А почему тебе алкоголь пить нельзя? – невинно спросила я, когда мы уже оказались на улице. Благословенно тихой и пустой, если не считать пары запоздалых студентов, улице! А ведь недавно здесь столько было народа – страшно вспомнить. Даже дяденьки полицейские, вызванные неизвестно кем, разволновались и приехали на машинках.

– Я совершаю всякие глупости, – поведал мне Смерч, впрочем, не смущаясь. – И вообще не помню, что делал или с трудом вспоминаю.

– Буянишь? – представила я, как он в припадке бешенства избивает всех подряд, не глядя, парень это или девушка, а потом, как десантник ВДВ, разрывает рубаху и стучит кулаком в грудь, невообразимо громко вопя.

– Не-а, такого пока не было, – он тонко улыбнулся, по привычке, явно нехорошей, взял меня за руку и повел вперед. – Говорят, что я веду себя не совсем адекватно. Могу рассказывать странные истории. Смеяться просто так. Или пребывать в глубокой депрессии. Приставать или лезть обниматься. В общем, я стараюсь не пить. К тому же я говорил тебе – я против насилия. Буянить разум не позволяет даже в таком состоянии. Кстати, возьми-ка шар – и он сунул мне в руки прочную нить от красного чудовища.

Я не знала тогда, правду Дэнни мне сказал или предпочел солгать (не о насилии, а об его взаимоотношениях с алкоголем), но в тот благословенный непонятно каким шутником день этот парень показал мне, каким неадекватным милашкой бывает, когда не совсем трезв. Может быть, после совместно проведенного дня и, к моему великому сожалению, ночи, я и стала воспринимать его не только как друга и, кхм… партнера, с которым, несмотря на закидоны его и его друзей, чувствовала себя спокойно и даже надежно, но и как красивого обворожительного парня, с которым приятно находиться вместе. Нет, конечно, тогда Дэн не мог составить конкуренцию Никите, всецело владеющему моим сердцем, но начал совсем по чуть-чуть, очень деликатно, вытеснять его оттуда.

И началось все с того, что мы, обсудив кучу животрепещущих вопросов, поедая все те же конфеты, оказались на остановке. Дэну, видите ли, понравилось ездить на автобусе («настоящие гонки на выживание», – сказал он мне), байк Смерч отдал Черри, а машину – черт, у него была еще и собственная тачка! – не захотел брать. Парень только что позвонил своему научному руководителю, про которого совершенно забыл, несмотря на свою классную память, – оказалось, друзья попросили препода вызвать Дэна именно в это время, чтобы он попал на «сюрприз»: это нас обоих слегка шокировало – такое вероломство со стороны взрослого человека. Зря только Смерч переживал, что подвел научного руководителя! Это тот его подвел на самом деле!

Обсудив и это злостное деяние, мы разговаривали, стоя рядышком, не на самой остановке, а около, справа от стройной белоствольной березы, на которой несколько запоздало, но уже обгоняя друг друга в скорости роста, все сильнее и сильнее распускались нежно-изумрудные листочки. Сейчас они едва слышно шелестели над нами. А мы ожидали автобусы, куда-то запропастившиеся. Я основательно присела на уши Дейлу, поныв, что поступок его друзей – ужасный и непорядочный, а его друзья – мерзавцы из мерзавцев.

– У тебя столько… друзей, но все они с приветом. Хотя двое из них все-таки более-менее адекватны. Панк и норвег. А где они, кстати? – мне казалось, что эти двое из категории «близких друзей» отсутствовали на «адской церемонии». Как это они могли пропустить такое грандиозное глумление над собственным Дэнни?

– Ланде и Черри? – задумался парень. – М-м-м… их не было?

– Нет.

– Не было? Уверена? – его это тоже поразило.

– Не было, не было.

– Я почти что шокирован. Они-то как раз знают, что я испытываю к Ольге, неужели они не знали о том, что остальные готовят? Это странно, – задумчиво произнес мой партнер, не отпуская моей руки, – что мне было приятно, и я тоже не хотела ее отдергивать. – Да, кстати, а ведь вчера вечером Ланде звонил мне и просил никуда не ехать.

– Как это?! – безмерно удивилась я. – А ты что?

– Понимаешь, – покровительственно посмотрел на меня парень. – Вчера у меня была девушка. Откровенно не до Ланде было.

– Девушка? – поиграла я бровями, и голос мой стал веселым. Но сразу захотелось отпустить его ладонь. А потом – схватить покрепче, чтобы Смерчу стало больно-больно. Чтоб на его руке синяк остался величиной с мой кулак.

– Девушка, – спокойно подтвердил парень, словно говорил о завтраке или обеде.

– Девушка?

– Девушка.

– Девушка?! – все не могла поверить я.

– Да, девушка! Я не увлекаюсь парнями. Или ты не знаешь, кто такие девушки? – с чертиками в глазах посмотрел на меня этот негодяй-развратник.

– Как, девушка? – смотря на него удивленно, спросила я. – Ты же вчера это… едва ли не оплакивал провал с Князевой, а сам притащил домой девушку?

– Мне нужно было успокоиться, к тому же эта встреча… – парень замолчал, подыскивая слова.

– О! Капец! – была просто ошеломлена таким поворотом событий – надо же, а наш Смерч время даром не теряет. Быстро ходит, быстро думает, быстро чувствует – я имею в виду в плане эмоций. Раз – и все, забыл неудачи, забыл ту же Князеву и забылся в объятиях другой! Не зря, не зря его бабником называли. Да, точно, не может же он быть настолько идеальным, что всю жизнь будет верен одной лишь Гоблинше?

– Вообще-то она пришла ко мне по делу, но потом получилось… Слушай, так как ты маленькая, я не буду тебе ничего объяснять, – видя мою реакцию, ему стало невероятно смешно, я видела, что парень с трудом сдерживает смех. – Ладно, давай будем считать, что я был занят курсовой работой.

– Ага… Курсовой по анатомии, что ли? – пнула я камешек. Тот отскочил метра на два и ударился в бок проезжающей мимо машины.

– Маленькая разрушительница, – тут же обозвал меня Дэн и продолжал, явно желая замять историю о девушке, с которой пробыл вчера. – В общем, я не стал его слушать и отключил звук. Этот парень может быть жутко настойчивым. Легче вовсе не брать телефон в руки, чем выслушивать его… Проснулся очень поздно и весь сегодняшний день я… я действительно уже писал курсовик и игнорировал Черри, который маниакально названивал мне всю первую половину дня. Они чем-то неуловимо похожи с Ланде. По ходу, он был пьян и нес околесицу.

– Какую? – живо заинтересовалась я.

– Тоже просил не ходить никуда сегодня. Вроде как меня ожидает сплошное разочарование – только он эти слова при помощи обсценной лексики выразил. Мне пришлось его тоже послать, чтобы не мешал. А потом оба пропали. Надо будет перезвонить, – задумался Смерч. – Может, предупредить хотели?

– Хотели бы – предупредили. Поди, они и есть организаторы адского шапито.

– Нет, – решительно возразил Смерч. – Странно. Почему я вчера не послушал их? Как только я связался с моим дорогим партнером, у меня все пошло не так, как я планировал, – он со вздохом посмотрел на меня – и мне показалось, что я знаю этот взгляд. Точно, на меня так Федька смотрит, когда я сделаю ему какую-нибудь пакость, нечаянно или специально, а он меня прощает, потому как я меньше и, следовательно, глупее.

– А к Интернету я вообще не подходил, – продолжал думать вслух парень. – Был сильно занят. Домашний отключил – отца и мамы не было дома.

– Я же сказала – ты самый настоящий неудачник, – вынесла я ему суровый вердикт.

– Я скоро начну в это верить.

– Мне надоело его держать, – взглянула я на гелиевый шар. – Твои друзья даже удобных шаров подарить не смогли. Себе-то маленькие купили, отпустили их в небо, а нам… это чудовище красное. И как они его только не проткнули, косорукие, когда расписывались?

– Давай его тоже отпустим, – предложил парень, взглянув на шар и почему-то тепло ему улыбаясь.

– Прямо здесь? – посмотрела я на бледно-голубое небо, начинающее темнеть на западе. Ни одного облака по-прежнему не намечалось, зато ярко-оранжевое садящееся солнце очень красиво золотило кусок неба вокруг себя, создавая бледно-желтый ореол.

– Прямо здесь. «Красный шар – гарант ваших чувств. Все мы – их земные свидетели», – вспомнил он слова из записки друзей, лишний раз подтверждая, что его голова – помойка. Почему? Да потому что в ней остается все, что он когда-то видел, слышал или читал.

– Я снимаю с шара эту ответственность, – солидно сказала я, сощурившись, – пыталась определить, мой ли автобус едет вдали или нет: оказалось, что не мой.

– Энергия не может возникнуть из ничего. Не может исчезнуть в никуда. Может лишь переходить из одной формы в другую. Как говорил Ломоносов, по-моему, «сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому, так ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте». Ничего не проходит бесследно. На кого ты перекидываешь эту ответственность? – поглядел на меня Дэн, вновь блеснувший эрудицией.

– Странные мыслишки у тебя. Да хоть на это дерево, – я всегда с насмешкой относилась к этому закону, если его пытались из науки перетащить в повседневную жизнь.

– Только вместе это сделаем, идет? – он взялся за нитку чуть ниже моей ладони. Я кивнула. Все-таки неплохая идея! Жалко, конечно, шар все же красив и необычен, и я хотела бы хранить его у себя дома, но то, с каким смыслом вручили нам его, меня смущало. Нет уж, пусть летит туда, вверх! Орел проводит шар до верхушек деревьев, а бурный поток воздуха – смерч – еще выше.

– Улетай и повидай космос, – торжественно сказала я шару на прощание. – Передавай привет марсианам, если долетишь до Марса. Мы будем тебя помнить и все такое.

– И уноси с собой все наши проблемы с недоразумениями, – добавил Смерч, осторожно касаясь надписи на шарике, как будто бы желая запомнить тактильные ощущения. – Бурундук, как это символично: «Поздравляем с новой девушкой» унесется прочь, унося вместе с собой и то, что натворили мои друзья.

– Твои друзья-деграданты, – с этими словами мы и отправили гелиевого гиганта в путешествие, одновременно разжав пальцы. На миг мне стало ужасно жаль его – такое чувство, что в небо полетел на гелиевый гигант, а душа, только что покинувшая чье-то бренно тело. Но я переборола это чувство и помахала шару рукой.

– Слушай, – вдруг спросил задумчивую меня Смерч, провожая медленно-медленно улетающий шар внимательным взглядом, – что ты будешь сейчас делать?

– Домой поеду. Покушаю. И буду смотреть сериал. Или играть в игрушку новую, – не раздумывая, отозвалась я. Шар взлетал все выше и выше. Пока, милашка! Скоро ты будешь на замечательной высоте, и тебе откроется красивый вид вечернего города. А потом город превратится в небольшое пятно, и ты насладишься просторами лугов и полей, холмами и грядами гор и широкой рекой, берущей из них свое начало.

– Мы с тобой сегодня многое пережили, – тоном профессионального искусителя, прошедшего практику в земном филиале адского агентства «Выманивание душ у населения», произнес брюнет. – Нам нужно отдохнуть. Хорошо бы посидеть в клубе, послушать музыку. Мои друзья сегодня выступают. Те самые, которые пели. Послушаем?

– Твои друзья? Нет уж, спасибо, я лучше поед… – договорить я не успела – наш глупый шарик посчитал, что в космос лететь слишком далеко, и предпочел остаться на земле, каким-то одним ведомым ему способом умудрившись напороться на острую, обломленную ветку той самой березы, около которой мы стояли, с оглушающим ревом (наверное, протестовал так) лопнул и стремительно упал на землю – совсем недалеко от нас, растекшись кроваво-красной лужицей. Ему так и не довелось покинуть землю.

Безобразие! Куда только Провидение смотрит?!

– И это тоже символично, – медленно проговорил удивленный Денис. – Кажется, наши проблемы не улетят.

– Улечу сейчас я! Вот черт! – выругалась я, подбегая к остаткам шара, бывшего шара. – Парень, ты чего не улетел?

Я аккуратно подняла его с пыльного асфальта, под взглядами тех, кто стоял на остановке, и, отряхнув, засунула зачем-то в рюкзак. Кажется, шар остался раненым, но живым и сейчас довольно ухмылялся.

«Невезуха!» – сообщила мне мысль-головастик яркого бордового цвета.

Знаю я.

– Помойка там, – выразительно посмотрев на меня, сообщил Смерч. Он явно не понимал моих действий.

– Мне его жалко, – призналась я, мельком посмотрев направо и вспоминая несостоявшийся полет.

– А мне жалко тебя, партнер, – серьезно проговорил парень, не отрываясь глядя в мои глаза. – Кажется, ты устала больше, чем я думал. Ты просто обязана поехать со мной и как следует расслабиться.

– Прости, Смерчинский, я хочу домой, – вынуждена была отказаться я, скрещивая руки на груди и склонив голову к правому плечу. Да-а-а, с появлением Дэна в моей жизни у меня появились огрызки шара любви, романтический набор, игрушка из автомата, оригами, подобранное мною в клубе. А, да, еще куча проблем. И довольно хорошее настроение в сочетании с целью: разлучить Ника и Князя.

– Мария, посмотри на нас. Нам нужно немного расслабиться, забыть обо всех наших неприятностях, побыть в атмосфере праздника, – не переставал уговаривать меня парень – голос Дэна, скрестившего руки вслед за мной, непринужденный, мягкий и настойчивый одновременно, раздавался около моего уха, – и мне, и тебе хочется чувствовать себя отлично, а не подавленно. Это факт.

– Факт? Я просто вижу в этом дурное предзнаменование, – заметила я, посмотрев направо – на самого парня, а потом в небо. Дэн едва заметно улыбнулся.

– С чего ты взял, что я подавлена? – буркнула я, увидев наконец свой автобус, благословенно пустой, такой, о котором я грежу каждое утро.

– К счастью, я способен видеть это, партнер, – ровный ритм его речи завораживал. Почему – сказать трудно. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Во-первых, у тебя был нелегкий день, во-вторых, тебя буквально ошарашили «сюрпризом», а в-третьих, напугал внезапно прибывший ОМОН. Ты ведь никогда раньше не убегала от них, малышка милицейская дочка?

Я нерешительно кивнула, задумчиво потирая запястье и глядя на зловредную березу.

– Таким образом, тебе нужно снять накопившийся стресс, – сделал он вывод, с которым я внутренне согласилась. – Лучше всего – весельем. Я предлагаю тебе поехать со мной и повеселиться на славу. Ты же любишь веселье, так?

Дэн умеет уговаривать. Касается своего запястья, повторяя неосознанно мои движения, и, по-моему, даже дышит в том же ритме, как это делаю и я.

– Так, – я с тоской смотрела на автобус, медленно подъезжающий к остановке. Чтобы уехать на нем днем, нужно побороться с большим количеством желающих залезть в него и усесться на свободные места. А желающих очень, очень много.

– Поэтому ты будешь не против, если тебя развлекут, Чип, – заявил Дэн. – Оторвемся! Увидишь, тебе понравится.

– Это не понравится моей маме, – хмуро отозвалась я. Знаешь, какая она строгая ко всем видам молодежных развлечений?

– Позвони ей и скажи, что ты задержишься в клубе, – предложил Дэн.

– Вы только посмотрите – какой умник! Если я скажу про клуб, она меня убьет. Моя мама – истинный тиран, – мрачно отозвалась я. – И не смей ржать надо мной. Если бы твоя мама работала в полиции и знала подноготную всех этих ночных клубов с их оборотом наркотиков, нелегальными делишками и проституцией, она бы тебе на дверь повесила замок, и ты бы куковал под ее надзором.

Дэн потрепал меня по плечу и заявил:

– Позвони и скажи, что ты пойдешь на Музейную ночь.

– Куда-куда? – не поняла я. О, автобусик открыл двери! Мои ноги так и рвутся забежать в него.

– Музейную ночь. Не слышала разве? Ты же учишься на искусствоведении, – удивился Дэн. – Ее проводят раз в году в музейно-выставочном комплексе «Витражи эпох».

– А, эта, в «Витре», – кивнула я, вспомнив. Действительно, один из больших городских музеев (сокращено весь народ отчего-то называет комплекс не иначе, как «Витра») совместно с администрацией города и еще с какими-то компаниями, специализирующимися на инновациях, проводит эту самую ночь, когда посетители смогут с полуночи до утра шариться по всем пяти этажам и рассматривать самые разные выставки и экспозиции профессиональных художников, фотографов и даже скульпторов, а также многочисленные проекты, которые на специальных площадках презентуют представители «интеллектуальной молодежи». Была я раз на такой Музейной ночи, была. Вместе с группой и преподавателем-куратором. Не то чтобы я пришла от нее в дикий восторг, как препод, но мне понравилось, признаюсь честно. А все потому, что представляли довольно интересные современные вещи: экспериментальную музыку, перформансы, видеоарт, паблик арт и так далее. Атмосфера была до ужаса демократичной, и можно было без труда разговориться как с посетителями, так и с авторами произведений. Я, Маринка и Лида умудрились познакомиться с тремя художниками-парнями, рисующими в стиле дикого авангарда невообразимо прикольно, хоть и непонятно. Они показались нам дикими милашками, но если сестричкам попались нормальные парни, то мне достался редкий зануда, который два часа без устали вещал о том, какой концепции придерживается и почему считает себя учеником художника Т. Радова. Я сбежала от него в полном изнеможении, поняв в очередной раз, что круче Никиты никого нет…

– Скажешь, что вам обязательно нужно быть в музее ночью, думаю, мама поймет тебя, учитывая специфику твоего образования. И не волнуйся, – не дал мне и рта раскрыть парень. – Я доставлю тебя домой в лучшем виде.

«Хорошая идейка!» – поведали мне мысли уже знакомым способом. Да, мне, наверное, следует чуть-чуть расслабиться.

– Я вообще ничего не боюсь, – сказала я, а потом вяло согласилась, сама не зная, зачем мне все это нужно. Переговоры с мамой прошли нормально: в музей она меня отпустила, правда, прочитала нотацию, и читала бы ее долго, если бы ее не отвлекли коллеги по работе. Заверив родительницу, что я якобы только что была дома и поужинала, а теперь направляюсь вместе с Маринкой и Лидой в музей, я положила трубку и с облегчением вздохнула. Отделалась малой кровью. Единственное, на чем я чуть не прогорела, был ее вопрос:

– Почему ты не звонишь со своего телефона, Маша?

– Я забыла его дома, – сказала я правду.

– И откуда ты звонишь? – заинтересовалась мама.

– От однокурсника, – отозвалась я, потому как номера Лиды и Марины ей были известны.

– От Дмитрия? – проявила осведомленность она.

– От него, – покривила я душой вновь, впрочем, не чувствуя угрызений совести.

– А почему не от Марины или Лиды?

– Они не идут с нашей группой, потому что… потому что у их бабушки сегодня юбилей, все их родственники собираются справлять его в ресторане, со всеми родственниками, ну, сама понимаешь, им не до музея… А Димка дал мне телефон.

– Какой хороший мальчик. А ты кулема. Как можно уйти на ночь и не взять свой телефон? Чувствую, мне его придется скоро привязывать на резиночку в твоем рукаве – как детишкам маленьким рукавички приделывают. – Дэн услышал и с восторгом на меня посмотрел. Я тут же отошла от него, чтобы он еще каких-нибудь глупостей не узнал.

– Ладно, пока, мама. Я буду тебе звонить с этого телефона, в общем, быстро домой вернусь, – пообещала я. – За нами… э-э-э… папа Димки приедет и развезет по домам.

– Ах, у него еще и папа хороший, – воскликнула мама тут же. – Жаль, что не он стал твоим молодым человеком.

– Это счастье, – буркнула я и спешно распрощалась с родительницей. И что я делаю? Нет бы дома посидеть.

Да, мой автобус уехал без меня, зато приехал другой, тоже пустой, большой и новый, который с радостью принял в себя нас со Смерчем.

Мы вдвоем уселись на самое заднее сиденье: я к окошку, а Дэн развалился около меня, довольный, как переевшая лакомств утка. Жаль только, не крякал. В очередной раз показал себя истинным джентльменом – не дал мне рассчитаться за себя. Утка-джентльмен с бабочкой под клювом и с тростью в крыле. Нет, селезень-джентльмен, правда, утка звучит обиднее. С бабочкой под клювом и с тростью в крыле.