Текст книги "Ли и Вера в Навийском царстве"

Проказы Ауки

С самого утра известного нам дня, Тёмный лес, как называли приграничный к Яви Навийский лес местные, жил полной жизнью. И оживлял его весёлый малыш Аука. Будучи сыном Лешего, он отказался вырастать во взрослого и могущественного хранителя Лесов, в силу своего игривого и весёлого нрава. Так и остался Аука с телом годовалого крепыша, хотя лицо его за две тысячи лет и состарилось. На нем отразилась вся весёлость Ауки – круглый нос и пухлые щеки, расплывающиеся при его смехе, коим он заливал Лесные чащи. А посмеяться он любил, потому и потешался над случайными людьми, забредшими в Леса межи. Путал он следы прохожих и прятал от них грибные полянки, пугал неожиданными громкими звуками, заставляя путников бросать свои вещи и убегать. Много забав было у Ауки. Ну, а когда особенно шутливое настроение пробивало его, он творил проказы посерьёзнее да поинтереснее.

Как-то захотелось ему Ирийских яблок, лет эдак тыщю назад. Яблоню ту в самом Ирии посадил Перун, наделив её Божественной Силой растить свои плоды, каждый из которых будет наделять случайной Силой на сутки съевшего яблоко. Так забавились Ирийские Боги. И Ауке, как потомку Богов, тоже хотелось повеселиться под стать им. И побрёл Аука к себе домой призадумавшись, как ему бы такую шалость осуществить. Домом его была малюсенькая избушка, отливавшая золотом. Избушка поросла мхом, который сам Велес наделил Силой солнца. Мох светил и грел как само небесное светило, оттого в избушке Ауки всегда было тепло, даже в самые лютые морозы. В избушке было тесно из-за груды разных вещей. Аука дружил с анчутками и те доставали ему разные магические редкости, которые Аука просто обожал. Плюс, эти вещи легко было предложить взамен на услугу практически любому обитателю Нави, а это бесценно. Неоднократно ему удавалось найти нужное и для Ягини, и для самого Кащея единожды.

Имея богатый арсенал потенциальных подарков, Аука поразмышлял о том, как же можно попасть в Ирий? Ни для кого не секрет, что лишь Ирийский Бог может попасть в Ирий, причём только тот, кто обладает способностью проникать сквозь миры – крыльями. Крылья Бога спокойно пересекали любые границы и не давали почувствовать между ними разницу, развивая сверхскорость, которую пережить мог только Бог. И был один такой божок, потомок Ирийских Богов, как и Аука. Как и Аука не видавший Ирия, но, в отличие от Ауки, имел он крылья. И он теоретически мог пересекать миры. То был сын тогда ещё владыки Пекельного чертога Вия Аспид Виевич, многоголовый дракон. Знал Аука, что Аспид от скуки умирает на своём посту хранителя Пекельного чертога, оттого и летает в Явь – деревни жечь своим огненным дыханием или молодых красавиц воровать и в горах прятать. Знал Аука, что Аспиду уж очень хочется сапоги-скороходы, вот и подговорил Аука трёхглавого дракона лететь за яблоками, что было не трудно, учитывая недальновидность дракона. Аспид взмыл ввысь, полный решимости. Минуя облака, все больше он пробивался сквозь белую границу миров – Яви и Ясуни. Облака туманили его взгляд, он ни зги ни видел. Но прорвавшись ввысь, он услышал звуки Божественной арфы, направлявшей его далее. Будто зная куда лететь, он помчался вперёд, пролетая над голубым Ирием. Вдруг арфу перебил какой-то высокий металлический звон – то падали алые яблоки на зелёную ирийскую траву. Аспид притормозил. Он набрал яблок и насадил их себе на спинную чешую. И готов был взлетать, как вдруг почувствовал, что спина мокрая от сока проколотых яблок. Его взор поменялся, он вдруг увидел, как его обратили в огромную чёрную скалу – то была Сила прозрения из Ирийского яблока. Он попытался бежать, но вдруг почувствовал невесомость по телу и стал медленно подниматься вверх, не имея никакого понятия как это прекратить – то была левитация, чудесная Божественная шутка. Хотел от отчаяния спалить Ирий огнём, но изо рта у него доносилось чудное и безвредное пение – то была сила Красоты голоса. Обрушились на Аспида Божественные силы разом: ноги его стали рыбьим хвостом, руки оледенели от сил Зимы, крылья оперились и стали жечь изнутри его своим ядом – настоящая феерия Сил взыграла в нем, и он по-настоящему обессилил. Хоть и Божий он потомок, но недостаточно силен, чтобы испить сока десяти Ирийских яблок, пал он камнем вниз, через облака в Навь, прямо в избушку Ауки. Увидел Аспида шутник Аука, да и ахнул! Посмеялся от души, забрал яблоки и отдал Горе-Аспиду обещанное, хотя и посмеялся над тем, зачем дракону, летающему змею – сапоги?!

Аука понял, что яблочки эти пригодятся ему ещё ни раз, потому погрузил их он в зимний сон, под лёд и стеклянный куполок и смешались они со всеми другими «богатствами» Ауки.

Утром того самого дня, когда Ли и Вера попали в Навь, Аука был игрив как никогда. Толи тёплое и яркое зимнее солнышко на крыше Аукиной хижины его так осчастливило, толи какая-то внутренняя благодать полилась по жилам и Аука решил давно задуманную шалость осуществить. Шалость та была не малая. Он хотел обратить смертного в волколака. Но оборотное зелье могут приготовить только двое. Волхва он отбросил сразу, боясь, что тот попросит слишком много за такую услугу. А вот пленница Ягиня согласится сразу, да ещё и за какую-нибудь пустячицу, например, за пару Ирийских яблок. Аука зарылся в дальний угол своей Избушки, который казалось, вмещал просто необъятное количество магических предметов. На них была белёсая пелена паутины и несколько свалявшихся клубков пыли, да и сами предметы казались заброшенными. Аука целиком погрузился в гору своих сокровищ и понять, что он в ней можно было лишь по шуму и его ворчанию: «Ну вот так всегда, только спрячешь что-то, как сразу оно надобиться! Лежали же девятьсот лет на видном месте, нет, решил спрятать! И ста лет не прошло, как они понадобились! Ну вот несправедливость-то! Таааак, кажись, тута всё! Туточки! Хахаха!».

Аука поспешил к вратам Ягини, встречая по пути то трёх путников, которых он направил в обратную сторону, задув ветром и снегом их следы, то семью с очаровательнейшим ребёнком, что Аука не удержался и подразнил того забавным эхом. Так и скоротал он денёк, подходя к Избе Ягини. Стучался он весьма условно, ведь сразу за стуком его проворная голова пролезла в дверную щель, а за головой и он сам.

Яга, проводив недавних гостей, погрузилась в изучение книг из своей магической библиотеки, располагавшейся на внутреннем балкончике над печью.

– Аука! Глазам не верю! Что-то ты зачастил ко мне, ещё ж и двухсот лет не прошло, а ты снова с просьбой! – Яга искренне порадовалась его визиту.

– О прекраснейшая из Ирийских Богинь! О мудрейшая! О могущественнейшая! – раскланивался и расшаркивался Аука.

Яга сияла – так приятна была ей эта неприкрытая лесть.

– Не соблаговолите ли Вы, прекрасная Ирийская воительница, помочь несчастному Богу веселья?

– О, ты у нас уже Бог веселья? – расхохоталась Ягиня.

– Ну, а почему бы и нет! Место не занято.

– И чем же простая жрица врат может быть полезна Богу? – лукаво спросила Яга.

– А тем, что Бог знает, что Ягине нет равных в колдовстве, а ему именно это и надобится, – проворно прошмыгнул на табурет Аука.

– Какое зелье ты хочешь? – уже серьёзно спросила Яга.

– Оборотное.

– Кого обращать собираешься?

– Ну, вот это уже другой вопрос, – быстро проговорил Аука и заторопился, – все шутка, баловство! Когда прийти?

– А мне что с того?

– Есть у меня пара Ирийских яблочек…

– А Силы какие? – заинтересовалась Ягиня.

– А кто ж их пробовал?! – отмахнулся Аука.

– Тогда прошу недели божественной силы.

– Столько нет! Есть два или три яблока всего, больше нет. Нетушки!

– Хитришь! Неси пять и будет тебе волколак. Тоже на сутки! – засмеялась Ягиня.

Аука проскользнул в дверь и исчез где-то в заснеженном тёмном лесу. Как только дверь за Аукой захлопнулась, посох Ягини ожил. Из застывшей змеи он стал что ни наесть настоящей. Змея проворно скользнула в сторону печи и зашуршала где-то в библиотеке.

Книга, которую принесла змея в своей клыкастой пасти, была очень потрёпанной и большой, скорее всего предназначенной не для ношения, а для домашнего использования. Подняв руки над книгой и воздев глаза к потолку избы, страницы книги сами зашелестели и открылись на нужной ей странице: «Зелье оборотное (волколак/берендей)».

Ягиня, прочитав список ингредиентов, открыла люк в полу и залезла в него. Там она нашла почти все необходимое, кроме клочка шерсти волколака, за которой направила услужливых анчуток. Уж где они нашли её – толи по ворсинке подобрали, толи сорвали с какого бродячего волка – она не интересовалась, но вернулись они довольно скоро. Ягиня спешно принялась за варку зелья, добавляя в кипящий котелок сначала несколько сухих пучков трав, за ними клок шерсти волколака, каплю пота Богатыря, что-то розовое и тягучее из неподписанной колбы и вершки Адамовой головы, и наконец отправила в печь на обжиг Божественным пламенем. Буквально пара минут и над котелком задымился силуэт волка – зелье готово. Получилось оно тёмно-зелёного цвета, гораздо менее внятным, чем вершки Адамовой головы. Ягиня поморщилась и смачно плюнула в котёл, отчего его содержимое резко поменяло цвет на фиолетовый. Она без труда зачерпнула зелье пузатой колбочкой, благодаря его вязкости и довольно ухмыльнулась, смотря на своё творение, после чего спрятала его под пол.

Аука, согласно договорённости, вернулся за зельем с рассветом следующего дня, и, просочившись в избу, опешил от неожиданности, повстречав перед собой Кащея:

– Властитель! Мудрый повелитель! Какая неожиданность! Какая честь! Неужто самолично ради Ауки?! – Аука семенил своими младенческими ножками и то и дело раскланивался, и расшаркивался, кидая непонимающие взгляды на Ягиню, которую распирало смехом от всей этой картины.

– Не льсти себе! – как бы невзначай бросил Кащей, продолжая изучать с Ягиней тёмную книгу в кожаном переплёте, лежавшую на столе.

– Ну-у… тогда-а… Повелитель не будет против… – Аука мялся с ноги на ногу и не решался озвучить цель своего визита. Кащей безразлично махнул рукой, давая понять, что тот ему мешает.

– Ягинюшка! Мудрейшая, сильнейшая! Готово ли… ну… то, о чем мы говорили… – Аука замялся ещё сильнее от нетерпения.

– У окна стоит, – Ягиня встала из-за стола и стала медленно надвигаться на Ауку, внушая какой-то чудовищный страх в него своей спокойной поступью. Аука хотел было просочиться к окну за зельем, но Ягиня преграждала путь, продолжая наступать.

– Навь полна слухов… Говорят, якобы ты Чёрный камень присвоил… во всей той суматохе… – Ягиня подошла уже вплотную к вжавшемуся в стену Ауке и нависла над ним.

– Что?! С ума сошла! Чёрный камень! – Аука так громко закричал, что анчутки с перепугу повылезали из своих углов и обеспокоенно заклокотали.

Ягиня вопросительно подняла брови, торопя Ауку, но тому нестерпимо захотелось выбраться из ловушки, и он, смешно и неловко, стал выворачиваться, пытаясь убежать поближе к Кащею, в надежде на защиту.

– Повелитель! Да разве такое возможно?! Клевета всё! Клевета! Род в свидетели! Аука не осмелился бы! Ни за что не осмелился бы! – и он словно малый ребёнок стал тянуть Кащея за штанину, требуя внимания и поддержки. Кащей, до этого безучастно листавший книгу за столом, вдруг резко повернулся к Ауке.

– Тогда где же он?! – Аука оторопело выпучил глаза, – Отвечай!

– Клянусь, клянусь! Знать-не знаю! После того, ну… когда все то произошло… Камень пытались уничтожить… Ну… На всякий случай, сами понимаете…. Только, говорят, не удалось, – Аука шелудиво осмотрелся и прошептал, – Говорят, он вернулся туда, где был вначале… – и не произведя ожидаемого эффекта на своих собеседников, добавил, – Чёрный камень стал един с Алатырем. Как было раньше. Как было всегда.

Кащей посмотрел на Ягу, пытаясь понять её мнение об этом. В избе воцарилась полнейшая тишина, которую прервал неожиданный выкрик часовой кукушки:

– Бом! Бом! Шесть раз БОМ! Шесть часов утра! И до Алатыря лететь, кстати, столько же!

Аука решил воспользоваться этой заминкой. Он попятился к окну за зельем и схватив его, побежал к выходу:

– Ну, тогда я это… пойду, – Аука выскользнул из избы необычайно ловко, оставив у порога небольшую льняную сумочку, набитую яблоками.

– Алатырь! – Яга задумалась, – Даже если ты сможешь обойти Волотов, то камень тебе в руки не взять. Очень глупо было соглашаться. Это же невозможно.

– У меня есть идея.

Дверь в спальню скрипнула и в комнату вошли сонные девочки. За завтраком, щедро поданном скатертью-самобранкой, Кащей пытался выведать, не открылось ли у девочек каких-то сил или необычных навыков. Девочки, не обнаружив в себе ничего нового или изменившегося, пожимали плечами и жадно глотали варёные яйца вприкусь с овощами.

– Сегодня нам нужно выполнить данное Волхву обещание. И я решил вас взять с собой.

– Ничего себе! А что мы будем делать? – воодушевилась Ли. Вера же продолжала спокойно жевать и внимательно слушать.

– Нам нужно добыть Чёрный камень и отдать его Волхву. Всё просто.

– Кхе-кхе, – прокашлялась Ягиня, явно с Кащеем не согласная, на что он бросил недовольный взгляд и заторопился к выходу.

– Доедайте и поедем, впереди долгий путь!

Девочки спешно выбежали на поляну, озарённую с одной стороны ярким утренним солнцем, а с другой стороны, погруженной в ночной лунный мрак.

– А кто это поёт? – отвлеклась Вера.

– Я ничего не слышу, – удивилась Ли.

– Ой, подождите, ещё и говорит кто-то, такая глупость! – хихикнула Вера, – и ещё кто-то говорит, погодите, да я слышу много голосов, как будто бы все они говорят со мной, – Вера зажала уши, – не помогает!

– Вера! Вера! Что с ней? – обеспокоенно спросила Ли Кащея.

– Похолодало, да, похолодало. Больше не похолодает? Зима только началась – похолодает. Да, похолодает. Сильно похолодало. Похолодало, – повторяла слышанное Вера.

– Какая-то бессмыслица, – обронила Ли.

– Ааааа! Я не могу их больше слушать! Их сотни! Моя голова! – кричала Вера, все сильнее закрывая уши руками.

Ли увидела, что у Веры пошла носом кровь и с мольбой посмотрела на Кащея.

– Пойдёмте в избу, скорее!

В избе Вера упала на колени, прямо на коврике, который быстро её подхватил и довёз до стола, где сидела Яга. Она погладила Веру по голове, и та медленно отняла руки от ушей. Слезы все ещё текли по щекам Веры, но голоса явно умолкли.

– Изба под моей защитой. К ней не применима никакая магия, Сила или стихия, – Яга говорила тихо и нежно, помогая Вере стереть кровь и слезы с лица, – Что с тобой произошло?

– Я слышала голоса. Сотни голосов. Они были прямо в моей голове, они меня как будто окружали, я с каждой секундой начинала слышать больше и больше голосов. У меня болела голова, – слезы снова струились по личику Веры.

– Кто с ней говорил? – обратилась Яга к Кащею.

– Там была тишина, – недоумевала Ли, – если бы не птичий щебет, я бы даже сказала: «гробовая».

– Как ты думаешь, Вера, могла ли ты слышать птиц? – Яга посмотрела в глаза Веры.

– Думаю, да, – согласилась девочка, – они бессмысленно говорили о том, что похолодало и их было много, очень много, и говорили так быстро и высоко.

– У нас дома, ну… в приюте… есть живой уголок. Там попугай живёт. Так вот Вера с ним всегда разговаривала и понимала его. Татяныванна, правда, всегда говорила, что так Вера выражает свои невысказанные мысли, но я Вере всегда верила, – тихо рассказала Ли.

– Значит, ты понимаешь язык птиц, – Ягиня задумчиво посмотрела на Кащея.

– И как, я извиняюсь, пение птиц поможет остановить Божественную войну?

– Её сила только просыпается. Я думаю, что она в итоге должна слышать всех живых существ. Если конечно…. У них не одна сила на двоих… – Яга внимательно рассматривала Веру, – так или иначе, сегодня ей лучше остаться в Избе. Заодно потренируемся.

– Ли, а ты не почувствовала никаких изменений в себе? – спросил Кащей.

– Нет, но я очень испугалась за Веру, – по щекам Ли потекли медленные слезы.

– Значит, на Алатырь мы отправимся вдвоём.

– Я не оставлю Веру, – твёрдо заявила Ли.

– У нас нет выбора, у нас возможно нету времени, – объяснил Кащей, – нам нужно подготовиться к войне и предотвратить её.

– Вера, как ты считаешь? – обняв сестричку спросила Ли.

– Я думаю, я справлюсь.

– Хорошо. Но как я узнаю, если понадоблюсь тебе?

Яга подошла к запылённому серванту и достала оттуда небольшой зелёный камень необыкновенной красоты.

– Вот, – протянула она камень Ли, – малахит холодный, но когда мы вас позовём – он нагреется. Ты почувствуешь даже сквозь одежду, можешь быть уверена.

– Спасибо, Ягиня, – и Ли с Кащеем вышли.