Текст книги "Его Уязвимость"

Глава 10

Молниеносным движением откидывает полы пиджака, открывая широкую грудную клетку атлета, которую до неприличия обтянула дорогая ткань, обрисовав скульптурный торс с проработанными мышцами.

От него вновь веет настоящей сибирской изморозью. Славянские черты, уложенные в модельную стрижку белесые волосы и загорелая кожа делают его очень ярким.

Окидывает меня цепко, рассматривает и у меня опять странное чувство, что я вещь, которую выбирают на прилавке среди миллиона подобных, рассматривают, изучают функционал.

– На что готова пойти, чтобы не потерять это место, Катрин? – спрашивает без доли эмоций, просто уточняет.

А мне жутко от него. Я даже близко не смогу понять масштаб человека, сидящего напротив меня. Наверное, для него покупать заводы и людей в порядке вещей.

– Я не знаю, господин Кац.

Рассматриваю стол, не выдержав натиска изумрудов.

– И не предложишь ничего?

Вскидываю взгляд на мужчину, натыкаюсь на нечитаемое выражение, язык не слушается. Я просто машу из стороны в сторону головой.

Не отпускает чувство, что со мной забавляются, изучают. Сейчас происходит все, что угодно, но этот мужчина и близко не пытается сломать меня.

Просто приглядывается к реакциям.

– Мне нечего вам предложить…

Пальцы впиваются в ладони, кожа немеет от боли, но я держусь.

Ухмыляется, взгляд у него чрезмерно внимательный.

– Мне определенно нравится твоя стрессоустойчивость, Катрин.

– Вы меня не уволите?

– Не уволю. Ты станешь моей личной помощницей. У тебя хороший язык. И в целом ты лучшее из того, что было сегодня мне представлено на выбор.

Не знаю почему, но на этом слове он делает заминку и смотрит на мои губы, которые я с силой прикусила и не заметила. Резко освобождаю нижнюю губу от зубов.

– У меня нет желания привлекать персонал из вне. Нужен человек, знающий местную кухню изнутри. Но прежде всего, Катрин, – припечатывает взглядом, как бетоном, – мне нужна твоя лояльность, твое безоговорочное подчинение и умение держать язык за зубами.

– Господин Кац, я исполнительная, очень. Преданная, буду все ваши поручения выполнять.

Машу головой как болванчик и на лице мужчины проскальзывает усмешка, придающая его чертам некий мальчишеский, озорной блеск.

На короткое мгновение передо мной появляется совсем другой Димитрий. И эта ипостась магната бьет прямо по сердцу.

– Конечно, будешь. Безоговорочное подчинение моим правилам – ключевое понятие при общении со мной.

– Я поняла, – отвечаю твердо, хоть и ощущение такое, что я сейчас голову в петлю сую и на стульчике дрожащем стою.

– Иди сюда.

Сдвигаю брови, когда слышу очередное распоряжение. Прирастаю к стулу, поэтому боссу приходится повторить, надавив тяжёлым взглядом.

– Подойди. Катрин. Сейчас же.

Отдает приказ, а я в растерянности смотрю на Димитрия. Он на меня действует, как зажженная спичка, брошенная в бочку с порохом.

Медлю. Но его ледяные глаза подстегивают, и хоть подходить к нему у меня желания нет, я преодолеваю себя, встаю и на ватных ногах обхожу массивный стол, замираю рядом с Кацем.

Существовать с ним в одном пространстве невыносимо. Он давит просто своей энергетикой.

Даже когда сидит, а я стою, он все равно почти с меня ростом и взгляд… хоть и чуть исподлобья, но все равно он смотрит на меня с неким превосходством, сверху вниз.

Особенность и склад характера явного лидера.

Неожиданно выбрасывает руку, ловит меня за локоть, заставляет приблизиться и фиксирует мои колени своими.

– Тебе не говорили, что страх раззадоривает интерес, малышка?

И что я должна на это ответить?!

Так и хочется рявкнуть:

Зачем ты так меня смущаешь, что за игру ведешь?!

Только я молчу. Говорить сил нет. Да и я не самоубийца, чтобы провоцировать того, от кого зависит благополучие моей маленькой семьи.

К счастью, Димитрий не ждет от меня ответа. Протягивает папку, хватаюсь за краешек, не могу оторвать взгляда от зеленого болота его глаз, в которых тону. Он словно трясина. Тянет, затягивает, провоцирует.

Пытаюсь вытащить документы из крепких пальцев, но у меня не получается.

Не понимаю причин промедления, а мужчина напротив опять рассматривает меня, окидывает взглядом так, что становится жарко, испарина выступает на висках.

Он не помощницу выбирает, а игрушку, в которую будет играть, вот и оценивает по своей собственной шкале.

Я не тяну даже на процент того уровня, к которому Димитрий привык.

Мне все больше не по себе и когда я уже готова отнять свои похолодевшие пальцы от документов, он отпускает.

Проклятое ощущение, что лев забавляется со своим обедом, не пропадает и вопрос тут только в том, когда меня сожрут: сейчас или чуть позже?

– Подпиши.

Короткий приказ и Кац расставляет мощные ноги, выпуская меня из плена.

Его повадки злят неимоверно.

Возвращаюсь на свое место и пробегаюсь взглядом по англоязычному тексту. Сложно составленному, с юридической терминологией.

Мне бы время попросить, чтобы хоть вчитаться и понять, под чем я подписываюсь, но… если честно, у меня нет возможности отказаться.

Либо сделка с этим непонятным мужчиной, либо проблемы, а главное… главное – брат…

Вскидываю взгляд в сторону стола в поисках того, чем бы подписать, не кровью же, в самом деле?!

Хотя, может, вот это он и есть… контракт с дьяволом.

Черт. Прекрати, Елецкая. У тебя всегда воображение буйным было, а сейчас и вовсе с ума сошло.

Босс понимает меня без слов. Но дает не ручку, стоящую в специальном ведерке на краю стола, а тянется к внутреннему карману пиджака и через секунду передо мной оказывается золотой стилус.

Смотрю на дорогую побрякушку с именными вензелями DK.

“Димитрий Кац” – расшифровываю для себя.

Думать, что у этого мужчины есть хоть что-то не эксклюзивное, было глупо.

Ощутив холодную тяжесть золотого метала в руке, не задумываясь, ставлю росчерк на документе.   А подняв взгляд, замечаю, что Димитрий Иванович все так же внимательно смотрит. Не могу понять, нравится ли ему то, что он видит, или, наоборот, вызывает брезгливость.

Бросает взгляд на мою косу, излишне длинную, потому что, когда я наклонилась за ручкой и подписывала, она упала на его стол.

Негигиенично, наверное, и я внутренне жду, что он велит мне отрезать волосы или закалывать так, чтобы подобных оплошностей не было.  Слишком уж он заостряет свое внимание, рассматривает так, что я уже представляю, как он наматывает волосы на кулак, сдирая меня с места.

Вся его напряженная поза транслирует нечто до безумия агрессивное и направленное на меня.

– Будешь работать по графику двадцать четыре на семь, – наконец, нарушает повисшую паузу.

Сглатываю. Сжимаю в руках чужую ручку, и она неприятно жжет пальцы.

– Э-это как?! Я все время должна быть рядом с вами?! – ужасаюсь сей перспективе.

Я, конечно, понимаю, что меня берут на работу мечты.

Стать личным помощником Димитрия Каца – любая из претенденток, которые были в этом кабинете, удавилась бы за такую перспективу, но я не верю в удачу…

Для меня быть рядом с боссом – испытание. Он будоражит чувства, невольно подпадаю под его мужское обаяние, у меня от него коленки дрожат!

Подтверждением того, что я и близко не в раю, служит его взгляд, которым он меня окидывает, словно ледяной водой окатывает.

Смотрит на меня, как на ребенка, который, вероятно, раздражает своей наивностью.

– Это означает – все время рядом… под рукой. В любое время дня и ночи.  По первому приказу, готовая для меня.

Приподнимает бровь надменно как-то, многозначительно, а я не могу понять, что упускаю…

– Ты ведь понимаешь меня?

– Я не понимаю ничего и дело не в знании английского…

Я слушаю глубокий насыщенный чувственными нотками голос и с каждым произнесенным словом перед глазами начинает темнеть.

– Хорошо. Объясню на пальцах.

В ужасе смотрю на мужчину. Я на гране того, чтобы хлопнуться в обморок. Сердце отбивает бешеный бит и мое шестое чувство, или же темное предчувствие, которое не отпускало все это время, доходит до своего апогея.

В эту секунду, вглядываясь в идеальные черты самого красивого мужчины, которого когда-либо видела, я понимаю, что следующая фраза Димитрия перевернет всю мою жизнь.

Его надменная короткая речь становится автоматной очередью, прошивающей всю меня насквозь.

– Помимо всего прочего, если посчитаю нужным, я буду спать с тобой, Катерина Елецкая. Физиология и ничего больше.

В шоке смотрю в циничные зеленые глаза, пытаюсь прочесть эмоции, понять хоть что-нибудь, в конце концов!

Но не могу. Его лицо холодное, абсолютно безэмоциональное. Только в самой глубине зрачков крохотным всполохом проскальзывает нечто жуткое.

– Если посчитаете нужным?..

– Если…

Повторяет странно, и я понимаю, что это “если” мне не светит. Не подхожу я матерому хищнику. Ну не может Димитрий Кац польститься на мою неказистую фигуру, завернутую в балахон.

Бред. Сюр. Меня проверяют. Никак иначе.

Мое напряжение доходит до своего апогея и вишенкой на торте становится мой нервный смешок:

– Ядрен батон, святые помидоры!

Брякаю под нос на русском и прикусываю язык.

Босс резко подбирается и давит холодом интонаций:

– Что ты сказала? Переведи.

– Ничего такого. Непереводимый фольклор. Удивилась просто подобной перспективе…

Пожимаю плечами.

Смотрит на меня. Ничего не говорит, а мне кажется, что сам не рад меня в помощницы брать.

Не такие, наверное, у него личные помощницы были. Учитывая возможную специфику должности.

Рядом с Димитрием вышколенный персонал. Тот же переводчик, которого Кац Марком назвал, выхухолем лощеным выглядит, а я как-то совсем уж не по статусу биг боссу, так что ну вряд ли он выберет девственницу согревать свою постель.

Не верю! Проверил на вшивость просто.

Хотел понять, мало ли…

Мои мысли прерывает спокойный голос:

– Так, Катрин, мое время ограничено и дорого стоит. Сейчас же приступаешь к своим обязанностям референта. Зарплата твоя будет умножить на десять.

Опять с трудом сдерживаю порыв отпустить парочку крепких слов, ограничиваясь лишь ошарашенным:

– Сколько?!

– Твой оклад, умноженный на десять. Регламентированная зарплата моего референта. То есть с этого момента твоя.

– Я знаю, что такое умножить на десять, но… умножив на десять мой оклад это… как за месяц получить почти годовую зарплату?!

Страшные цифры, настолько нереальные, что я никак не улавливаю всю серьёзность ситуации, ввиду полного раздрая и непонимания того, куда я угодила…

И все же облизав враз пересохшие губы, решаю немного прояснить:

– Господин Кац, вы знаете, сколько я получаю?

– Мне не интересно. Озвучена зарплата моего референта. Значит, твоя.

Понимаю его логику.

И все же почему именно я?!

Ответ в том, что ему нужна местная помощница, иначе бы приволок весь свой персонал из-за бугра, а тут я простая, неприметная, знающая язык…

– На этом аудиенция окончена, Катрин. Приступай к своим обязанностям. И последний пункт: ты переезжаешь в мою резиденцию.

Где-то вдалеке слышится звон моей челюсти, упавшей в районе первого этажа центрально корпуса.

Смотрю в бездушное лицо.

– Я… я не буду жить с вами!

Морщит лоб, словно я своей болтовней ему излишне докучаю.

– Не со мной, а в моей резиденции. Двадцать четыре на семь, мисс Елецкая.

– Я вообще-то НЕ одна живу! –  совсем поражаюсь эксцентричности босса.

– Не мои проблемы. Ты мой переводчик. Мой личный референт. Беспрекословное подчинение, Катрин. Разберись со своим сожителем.

Меня перекашивает из-за его слов и почему-то от его хладнокровности все внутри сжимается.

Это, если бы у меня были отношения, мне пришлось бы их прекратить по приказу Каца?!

Злюсь так, что лицо начинает гореть, щеки пылают. Все внутри переворачивается от этого приказа, и я отвечаю резко:

– Он проблемный подросток!

Опять окидывает меня непроницаемым взглядом. И я понимаю, что ему плевать, до моих стенаний Кацу нет дела. В глазах мужчины приказ и что-то еще. Темное, пугающее. Кажется, что я сейчас душу продаю, становлюсь его собственностью, либо теряю все.

– Эти детали меня не интересуют. Пока свободна. Отныне твое место в моей приемной. На столе Марк оставил список документов и отчетов, которые должны быть предоставлены в ближайшее время.

– Я брата не оставлю одного, слышите?! – повышаю голос, который звенит от негодования и напряжения, сердце пускается вскачь.

Внезапно что-то в мужчине словно щелкает, аура у него становится настолько враждебной и непереносимой, что хочется сделать шаг назад.

Чувствую это по тому, как каменеют широкие плечи, как сжимается большая ладонь с красивыми крупными пальцами в кулак.

Все погружается в вязкую тишину, зловещую и непредсказуемую. Понимаю, что за этим штилем должен грянуть ураган.

– Не переходи грань, Катрин. Ты сейчас ступила на тропу, которая может привести к плачевным последствиям.  Для тебя.

Его голос тихий и жуткий. Он давит свинцом на виски. Передо мной человек, в чьих руках огромная власть, а я ему бросила вызов.

– Я… не оставлю Федю.

Отвечаю и голос дрожит, а перед глазами пелена слез.

Вряд ли бизнесмена хоть как-то смущает мое состояние. Продолжает рассматривать меня и сжимает челюсти.

Димитрий сейчас сильно сдерживается.

От этой скрытой мощи становится жутко.

– Если для тебя это важно, то можешь переезжать вместе с братом. Свободна.

Услышав его спокойный металлический голос, с облегчением выдыхаю, киваю и быстро срываюсь с места, иду к дверям, когда в спину летит:

– И, Катрин…

Разворачиваюсь, вновь напоровшись на холодные зеленые экраны.

– На первый и единственный раз я простил истерику. На будущее. Больше не испытывай мое самообладание на прочность.

Киваю и спасаюсь бегством.

Внутренне понимаю, что Кац не угрожает и не запугивает.

В элегантном костюме скрывается монстр, сталкиваться с которым себе дороже…

Глава 11

Выхожу из кабинета нового начальства и не могу отойти от шока. Чувствую себя ужасно, вся дрожу и не только от страха. Этот мужчина настоящее испытание для нервов и желаний, которые откликаются на мужественную харизму беспринципного босса.

Я ему не подхожу, и если для меня это яснее ясного, то не понимаю, почему Кац остановил выбор на моей кандидатуре. С его размахом, властью, деньгами и более подходящими кадрами… почему он выбрал неопытную девчонку?!

На дрожащих ногах подхожу к пустующему месту референта. Взгляд проскальзывает по столу в стиле хай-тек ослепительно белого цвета, с кричащими дороговизной элементами из нержавеющей стали, кривыми линиями и скосами по бокам, на котором красуется навороченный дорогой экран компьютера последнего поколения. Не чета моему старенькому помощнику, который остался в бухгалтерии.

Рассматриваю новое место работы и чувствую свое несоответствие даже этому столу. У меня навязчивое дурацкое чувство, что здесь должна сидеть другая… не я.

Руки дрожат из-за напряжения. У меня откат после беседы и Кацем. Смотрю на свои маленькие часики, золотой браслет и циферблат советского бренда с чайкой.

Мамино наследие показывает, что я не так уж и много времени провела в кабинете босса… А я думала, что застряла там на несколько часов.

Разворачиваю черное кресло и провожу пальцем по холодной мягкой коже, приятно на ощупь, конечно.

Но НЕ мое. Даже не решаюсь сесть.

Понимаю, что еще утром тут сидела другая помощница и мне не по себе. Я чувствую себя так, словно взяла чужое, и если для Димитрия это, вероятнее всего, в порядке вещей без спросу брать желаемое, то для меня – дикость.

Зачем отказываться от кабинета, который специально для него реставрировали, и занимать место бывшего главы?!

Провожу по волосам, приглаживаю темно-русые прядки. Что я знаю о методах управления?!

Ничего.

Может, тем самым Кац уничтожает авторитет прежней власти и смещает лидера, который был здесь главным до появлений молодого агрессивного миллиардера?

Доминирование нового игрока. Он этим показал кто есть кто. Кто пан, а кто пропал. Умно. Но жестко.

Кац заставляет принять свой уклад, ставит всех на колени.

И меня на колени поставит, если захочет взять. Он, наверное, по-другому и не умеет.

Безумный кадр простреливает тело импульсом, и пальцы с силой впиваются в кресло. Отметаю темные картинки, которые рисует воображение.

Пытаюсь отвлечься. Беру со стола файл. Пробегаюсь по строкам. Необходимые отчеты должны быть предоставлены на английском.

По мере того, как читаю, у меня брови на лоб лезут. Работы непочатый край. Целый список на несколько скрепленных листов.

Застываю.  Просто не знаю даже с какого угла потянуть, чтобы этот карточный домик не рухнул и не погреб меня под собой.

– Елецкая! – резкий окрик. В растерянности поворачиваю голову в сторону секретарши, у которой спрашивала куда идти. Девушка выглядит очень напряженной, не отрывает от меня едкого взгляда.

Всем уже все известно: и то, что новенькая пополнила элитные ряды, и что срубила золотой куш, который лично мне не нужен.

– Олег Петрович вызывает.

Да ёкарный бабай! Охурметь.

Что-то руководителей в моей жизни становится слишком много. Чуть не спрашиваю: “Зачем вызывает?”, но памятуя недавний ответ, не суюсь. Понимаю, что мне не только не ответят, но и пошлют, как в прошлый раз, поэтому просто киваю и следую за резко развернувшейся девицей.

Шлейф от референта разит ароматом дорогого парфюма. Меня начинает подташнивать. Виной тому слишком приторный запах, сладковатый и удушливый. Так пахнет вербена.

Морщусь, но благо эти страдания совсем недолгие. Через минуту мне машут в сторону, и я понимаю, что новый кабинет Петровича за углом…

Кажется, понимаю решение Каца. У главы завода кабинет должен быть центровым.

Даже вот эта игра в дислокацию мне уже говорит о том, что не все гладко в “Датском королевстве”.

И тут запоздало в мозгу оформляется мысль, которая бьет набатом:

Зачем я, черт возьми, понадобилась директору?!

Стучусь и, получив добро, прохожу в кабинет, где все еще пахнет краской. Идеальный ремонт. Даже лучше, чем в том, что отжал у Олега Петровича Кац.

Правда, здесь все безлико, чувствуется, что пространство никому не принадлежит. Здесь нет мощи и энергетики, которую я ощущала на себе в кабинете Каца.

Огромное пространство выглядит дорого, все выдержано в сероватых тонах, но обезличено. Нет приятных сердцу безделушек, привезенных, скажем, из-за рубежа и семейных фотографий.

– Катерина Владимировна, прошу, проходите, присаживайтесь, – радушно улыбается мне директор, – сейчас принесут документы, я подпишу и вам передам для господина Каца. Лично в руки, так сказать.

Не очень понимаю, но киваю и на всякий случай выполняю приказ вышестоящего, хоть это и звучит просьбой.

Сажусь в кресло приятного орехового цвета и опускаю взгляд. Я не знаю, как себя вести и что говорить. А в данном случае тезис “молчание – золото” можно применить как единственно верный постулат.

– Ну что я могу сказать… Выбор господина Каца стал для нас всех полной неожиданностью, Катенька, – вдруг нарушает молчание шеф и благодушие в его голосе зашкаливает. Сейчас он похож на доброго соседа, который сам не понял, что случилось, и делится своим недоумением.

– Пока сама не понимаю, почему выбрали именно меня, Олег Петрович. Я ведь ничего не знаю и опыта для подобной должности у меня нет.

– Вы честны сами с собой, Катерина Владимировна, похвально. Не каждая девушка вашего возраста способна трезво оценивать себя и свои профессиональные качества.

Улыбается все так же добродушно, а у меня внутри напряжение и тревога нарастают. И если страх перед Димитрием – это первобытный инстинкт перед сильным альфой, то здесь… нечто иное. Опять предчувствие срабатывает, хотя видимых причин для опасений нет.

– Катенька, неожиданно, что у вас настолько совершенный английский, как-то этот факт ускользнул от нашего внимания…

Улыбаюсь и не отвечаю, жду.

– Я вам скажу, что Димитрий Иванович, несмотря на еще совсем молодой возраст, весьма опытный бизнесмен, и я бы никогда не стал ставить под сомнение его решение…  Елецкая, если бы не знал всю вашу подноготную, сказал бы, что вы родились и прожили жизнь в Англии. Вы – совершенная неожиданность, просто скрытая диковинка, незаметная поначалу, но если на вас останавливается взгляд, возникает желание приглядеться и тогда многое открывается. Редкостное качество.

Смущаюсь.

Я краснею, ведь слова Олега Петровича кажутся комплиментом. Я в этом неопытна, но улавливаю в его интонациях какой-то подтекст, что-то скрытое, но он не дает мне задуматься, продолжая:

– Знание языка привлекло внимание господина Каца… Ну что же, значит, вы теперь его личная помощница, и как я понимаю, вопреки всем нашим ожиданиям Димитрий Иванович решил остаться здесь на некоторое время и лично проконтролировать реорганизацию нашего завода. Эпатажный бизнесмен дает шанс нам всем подняться на небывалый уровень развития и реализации нашего производства. Речь идет о миллиардах. О благополучии и всеобщем благе не только города, но и всего округа. На кону огромные перспективы. Вы понимаете меня, Катерина Владимировна?

– Примерно, – отвечаю спокойно, но руки сжимаются в кулаки. Внутренне понимаю, чем мягче стелют, тем жестче спать, а мне прямо перину подстилают.

– Нужно не упускать подобный шанс, мобилизовать все силы и идти на все для достижения всеобщего блага.

Чудится, что я сейчас очередного кандидата на выборах слушаю, но улыбаюсь пристукнуто.

Мужчина говорит очень добродушно, голос у него, как у доброго дядечки, который объясняет мне простые истины, словно понимает мою растерянность, пытается настроить на деловой лад.

И эту мысль он подтверждает следующим:

– Катенька, вы не беспокойтесь, не паникуйте, мы все нацелены на плодотворное сотрудничество и по всем вопросам вы можете смело обращаться за помощью к моему секретарю.

– Спасибо, Олег Петрович, – отвечаю благодарно, но внутренне понимаю, что ни к кому за советом я не сунусь. Уж точно не к той, которую обошла на собеседовании. Я помню, какими глазами на меня смотрела Нина Романова – секретарь Петровича.

Внезапно мужчина встает с места и у меня словно дежа-вю. Вспомина, с какой грацией хищника Димитрий провернул подобное и как зашлось у меня сердце в груди из-за роста и мощи мужчины, который предстал перед моим взглядом.

Олег Петрович обходит стол, а я рассматриваю бывшего главу завода: в целом, приятный мужчина, правда невысокий и с пузом, которое, наверное, он не обхватит даже если вытянет вперед обе свои руки.

Он садится в кресло подле меня и смотрит в мои настороженные глаза, замечаю пот на его висках, а густые усы над верхней губой имеют неприятный рыжеватый жирный отблеск.

– Сейчас ты послушаешь меня внимательно, Катенька. Очень. Внимательно.

Киваю немного запоздало, словно соглашаюсь выслушать, а вот становится неприятно, сомнения и интуиция начинают тихо скрестись по внутренностям, затачивая коготки.

Олег Петрович делает паузу и всматривается в мои глаза. Директор больше не выглядит добрым дядечкой, которым я его видела чуть ранее.

В его зрачках зацветают колкие вспышки.

– Елецкая, сейчас для всего завода, – чмокает губами под пушистыми усами и смачный звук вызывает желание сплюнуть, – нет, не так! Для развития всей области, для нашего благополучия очень важно, чтобы все шло по определенному руслу.

Киваю по инерции. Меня откровенно пугает происходящее.

Моя тушка привлекла сегодня слишком много внимания, и если с Кацем у меня внутренности шпарило от огня, то сейчас изнутри гложет острое неприятие происходящего.

– Для общего благополучия, – вновь повторяет, словно разъясняя глупой овце, которую готовят к закланию, – Катерина Владимировна, мне нужно быть в курсе абсолютно всех дел Димитрия Ивановича. Планы, будущие решения, и так далее. Я буду весьма признателен, если ты будешь информировать меня о всех важных ходах вышестоящего начальства.

– Олег Петрович, я правильно понимаю, вы хотите, чтобы я рассказывала обо всем, что узнаю от Димитрия Ивановича? – спрашиваю опешив.

– Катерина, я жизнь свою положил на поднятие этого предприятия. Ты ведь понимаешь, насколько мы все зависим от своих рабочих мест, – в этой фразе меня что-то цепляет.

Улавливаю угрозу, пытаюсь собраться и не поддаваться эмоциям.

– Мне нужна информация о дальнейших действиях Каца!

В шоке смотрю на директора нашего завода.

Он меня заставляет совершить промышленный шпионаж?

И стоит только подумать это, как передо мной возникают нефритовые глаза Каца и слова:

Лояльность. Я требую абсолютную лояльность, Катрин.

Отрицательно машу головой, упираюсь в спинку, желая увеличить дистанцию.

– Господин Кац проговорил этот момент.  Он от меня ожидает лояльность и преданность как от своего референта, а то, что вы мне предлагаете… это… я понимаю, что ваша просьба продиктована заботой о предприятии, но я не смогу, я просто не смогу, Олег Петрович…  в народе это называется просто – стучать.

– Просьба? Просьба… – повторяет, вскинув бровь и в эту секунду что-то мерзкое, как холодная змея, проскальзывает по моей спине неприятным предчувствием.

Смотрю в растерянности на вмиг теряющее все добродушие лицо. Медленно поднимается и в пару шагов нависает надо мной, огромный обрюзгший живот не дает мне вскочить с места и отойти на безопасное расстояние.

– Катерина… ты меня не поняла. Деточка. Конечно, ты будешь абсолютно предана Димитрию Ивановичу. Любое его слово исполняется – это факт, но ты, я смотрю, не совсем понимаешь свое положение при господине Каце… Подумай, как я вижу, ты совсем не глупа. Рано или поздно Димитрий уедет, месяц или два самое большее. Не сидеть же ему на севере вечно, у него империя, так сказать. А я останусь у руля. Я. Останусь. Елецкая.

И ты… ты тоже останешься здесь…

– Я вас не понимаю!

Ха! Все уже поняла, но тяну время, пытаюсь найти выход, но не могу…

Лицо директора багровеет, ноздри раздуваются, осознаю, что с каждой секундой приближается нечто злое, плохое, оно летит на меня со скоростью света и я попаду под каток, в капкан, из которого не выбраться.

– Значит так, Елецкая! Под дуру не коси. Ты будешь держать меня в курсе всех решений Каца.

– НЕТ! – подрываюсь с места, но мясистая рука, неожиданно хваткая, опускается на мое плечо и усаживает насильно обратно.

– Рот закрой и слушай! Раз по-хорошему не понимаешь, будет по-плохому. Ты ведь знаешь, что я далеко не последний человек в городе?!

– То, что вы требуете… это мерзко и противно! Я так не могу! Я не доносчица!

– Ты станешь тем, чем прикажу. И раз уж так случилось, что магнат выбрал тебя, хотя я ему преподнес лучшие кадры, то ты станешь его послушной игрушкой. Если Димитрий прикажет сесть, ты сядешь, если захочет, чтобы легла, то ты исполнишь и это…

Иначе…