Текст книги "Блародство и страсть"

Анна Кэмпбелл
Благородство и страсть

Глава 1

Сомерсет, 1822 год

– Эта девица совсем не похожа на тех шлюх, с которыми мне доводилось иметь дело, – внезапно ворвался в сознание Грейс хриплый мужской голос с сильным йоркширским акцентом. Каждое слово незнакомца пульсировало болью в ее голове.

Где она? Если дома, на ферме в Райпоне, то почему у нее так жутко болит желудок? Почему она не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой? От внезапно накатившего на нее страха Грейс начало знобить. Замер уже готовый вырваться из горла стон.

«Вспоминай, Грейс, вспоминай».

Но как только она предприняла попытку вспомнить, что же с ней все-таки произошло, перед Грейс мгновенно возникла черная глухая стена.

– Не сомневайся, она самая настоящая шлюха! – послышался голос другого мужчины. – Что ей, по-твоему, делать в доках, если она не шлюха? Ты разве не слышал, что она спрашивала, как пройти к «Петуху и короне»? Собиралась немножко подзаработать.

Шлюха? О ком это они говорят? О ней? Грейс силилась понять, о чем разговаривали эти мужчины, но разрозненные мысли в ее голове все никак не приобретали определенной формы. Как можно было спутать ее, всеми уважаемую Грейс Паджет, с женщиной, которая торгует своим телом на улице?

Грейс хотелось немедленно сказать что-нибудь этим незнакомцам, но она благоразумно решила промолчать. Инстинкт подсказывал ей, что протестовать сейчас не время. Пусть лучше эти люди думают, что она все еще без сознания. Грейс не стала открывать глаза, лишь слегка поморщилась, пытаясь притерпеться к острой боли в висках и затылке.

Постепенно она начала возвращаться к реальности и обнаружила, что лежит на спине на каком-то столе. Ее щиколотки и запястья были перехвачены веревками и жестко закреплены. Поперек груди тянулся широкий жгут, мешавший дышать. Хотя ее веки по-прежнему были опущены, Грейс поняла, что ночь еще не настала. Комнату заливал тусклый дневной свет.

Неожиданно Грейс почувствовала, что жгут слишком сильно давит на грудь. Еще мгновение, и она просто задохнется. Внезапно ее охватила паника, лоб покрылся холодным потом. Хотя в комнате было тепло, Грейс снова зазнобило.

Но несмотря на это, она не издала ни звука и не пошевелилась.

И вдруг она вспомнила, как кто-то прикасался к ее телу, и это было больно. Она сопротивлялась. К горлу Грейс подкатил ком, ее затошнило, голова стала кружиться еще сильнее. Страх завладел всем ее существом, и она была сейчас не в силах справиться с ним.

Постепенно внезапная паника начала стихать, и Грейс заставила себя дышать спокойно. Где же все-таки она находилась? Не имея возможности оглядеться по сторонам, она могла только прислушиваться к звукам. По всей видимости, дороги поблизости не было – никакого цокота копыт, стука колес, криков извозчиков. Удивительная тишина! Значит, она где-то за городом. В воздухе стоял запах немытых мужских тел, смешанный с тяжелым сладковатым ароматом распустившихся цветов.

Тот мужчина, который говорил первым, кашлянул и с сомнением в голосе проговорил:

– Но если проститутка хочет заработать, то не станет одеваться во все черное. Она только отпугнет этим клиентов. И еще у нее на пальце обручальное кольцо.

Второй незнакомец насмешливо хохотнул:

– Она, может, только начинающая, малыш Файли. Может, это кольцо она надела специально, чтобы изобразить из себя порядочную. Господам из «Петуха и короны» такие больше нравятся. Лорд Джон сказал, что предпочитает свеженьких и чистеньких шлюх. А старые и потасканные никому не требуются. Вот так-то, парень.

От ужаса у Грейс волосы на голове встали дыбом. Она была леди, хотя ее одежда и выглядела слегка потрепанной, а на ботинках протерлись подошвы. Люди всегда обращались с ней уважительно. А мужчинам и в голову не приходило завести с ней интрижку и тут же затащить в кусты.

Если эти негодяи увезли ее куда-то, то, значит, добром дело не кончится.

А что, если они уже изнасиловали ее, пока она была без сознания?

Господи, только не это! Она не переживет такого кошмара…

Нет, кажется, ничего ужасного пока не случилось. Ее платье было по-прежнему на ней, и нижнее белье тоже в порядке.

Но что будет дальше? Перед мысленным взором Грейс мгновенно возникла страшная картина – эти два незнакомца, что стояли сейчас около нее, снова и снова насилуют ее. Желчь и желудочный сок поднялись по пищеводу в рот. Тошнота сделалась почти непереносимой. Но даже и теперь Грейс смогла сдержать себя, не закричала, не стала выдираться из своих оков.

Когда они набросились на нее в Бристоле, она сопротивлялась, пыталась вырваться и убежать. Но, разумеется, ей было не под силу справиться с двумя крепкими мужчинами.

Да, теперь она вспомнила, что с ней произошло…

Чтобы спасти ее от нужды и лишений, кузен Вир предложил ей переселиться к нему в дом, но по какой-то неизвестной причине не встретил в условленном месте, до которого она добралась на почтовой карете. Прождав своего родственника несколько часов, Грейс уже собралась подыскать для себя какую-нибудь дешевую гостиницу, где могла бы заночевать, и тут наткнулась на этих двух дьяволов.

Монкс и Файли.

Они имели наглость назвать ей свои имена.

Теперь Грейс вспомнила, как, разыскивая гостиницу, она заблудилась в доках. Стало совсем темно, и она даже обрадовалась, увидев двух мужчин. А когда Грейс услышала, что один из них говорил с йоркширским акцентом, то сразу почувствовала к ним доверие. Ведь она сама была родом из Йоркшира. Не опасаясь ничего плохого, Грейс сразу подошла к двум незнакомцам и попросила их проводить ее до ближайшей гостиницы. Она боялась, что до утра не выберется из этого лабиринта.

Господи, какую же глупость она сделала!

Они переглянулись и сразу же набросились на нее. Пока Файли держал ее, Монкс влил ей в рот какую-то жидкость. Грейс ничего не оставалось, как проглотить ее. По их разговорам она поняла, что это был опий. Она, наверное, теперь до конца жизни не забудет этот отвратительный запах и вкус.

– А мне все-таки кажется, что она не шлюха. Хоть и слишком костлявая на мой вкус, но на проститутку не похожа.

Монкс недовольно фыркнул:

– Даже если ты и прав, ей все равно придется прикинуться шлюхой и развлечь его светлость. Надеюсь, она хоть что-то умеет, а то милорд заскучает с ней и тогда ей не протянуть и месяца.

– Может, тоже позабавимся с ней, раз выпал такой случай? – Файли критическим взглядом окинул тело своей жертвы.

– Не торопись, нам так и так достанется. Сначала его светлость, а потом мы. Но сейчас нам надо пошевеливаться, а то она скоро проснется. Если она очнется раньше времени и увидит твою рожу, то ее хватит кондрашка.

– А мне-то что, – огрызнулся Файли. – Я свое все равно получу. Смотри-ка, какие у нее сиськи. Готов поклясться, что и между ног все устроено как надо.

В нос Грейс ударил сильный запах дешевого джина. Грубые мясистые пальцы заскользили по вороту ее платья. Страх парализовал Грейс, когда Файли, пыхтя и сопя, начал расстегивать пуговицы у нее на груди, и через мгновение огромная пятерня забралась к ней под корсет и с силой сжала одну грудь. Файли был так поглощен своим занятием, что не заметил, как напряглись у Грейс мышцы на всем теле.

Ее сердце колотилось так сильно, что за грудиной появилась резкая боль. Стон замер на губах. Нет, она не позволит себе закричать.

– Оставь ее, Файли, – рыкнул Монкс. – Маркизу не понравится, что мы попользовались ею до него.

– А зачем ему знать об этом? – осклабившись и продолжая шарить руками по ее телу, спросил Файли.

Монкс нахмурился:

– А ты не боишься, что она все расскажет? Ты видел хоть одну женщину, которая держит рот на замке?

– Может, ты и прав. – В голосе Файли послышалось сожаление. Еще один болезненный щипок, и его рука вылезла из ее платья.

Грейс казалось, что эти отвратительные руки часами мучили ее тело. Она чувствовала себя грязной и… оскверненной.

Прошла, наверное, еще целая минута, и только после этого Файли, наконец, отошел от нее. Потом послышался громкий хлопок двери, гулом отозвавшийся в ее голове.

Наконец она осталась одна. Прикусив губу, чтобы подавить рыдания, Грейс открыла глаза.

Она обнаружила, что находится в довольно уютной комнате, стены которой выкрашены в белый цвет. Две двери: одна, видимо, заперта, а вторая приоткрыта, и за ней виднелся утопающий в зелени сад, залитый ярким солнечным светом. Грейс обрадовалась. Значит, где-то поблизости люди, и, возможно, не все так безнадежно.

Расслабление, вызванное в ее организме опием, постепенно проходило, и она чувствовала, как к ней возвращаются силы. Мысли Грейс вернулись к разговору двух незнакомцев, которые минуту назад стояли около нее. Выходит, ее привезли к какому-то аристократу, который не отличается особой чистоплотностью и собирается использовать ее для совершенно определенных целей. А потом он отдаст ее в руки этих двух мерзавцев.

Ей нужно выбираться отсюда. И как можно скорее. Очень скоро ее мучители вернутся за ней. Вполне возможно, не одни, а в компании этого лорда Джона, который так интересуется «чистенькими, свеженькими шлюхами».

От опия у нее во рту оставался неприятный привкус, и ей нестерпимо хотелось пить. Господи, почему это с ней случилось? Ведь она должна была встретиться со своим кузеном и вместе с ним отправиться к нему домой. Если бы он пришел за ней, если бы не опоздал…

Грейс снова заплакала и попыталась освободиться от тонких кожаных ремней, которыми были связаны ее руки и ноги.

– Так ничего не получится, – тихо проговорил мужчина, вошедший в комнату из сада. – Меня тоже связывали такими ремнями. Они слишком крепкие, чтобы их можно было вот так просто разорвать.

Она быстро приподняла голову и посмотрела на высокую фигуру, вырисовывающуюся темным силуэтом на фоне залитого солнцем дверного проема.

Красивый голос незнакомца, в котором ощущалось странное спокойствие, напугал Грейс куда больше, чем неиссякаемый поток грязных ругательств, которыми постоянно перемежалась речь Файли и Монкса.

Через несколько секунд до сознания Грейс дошел смысл сказанных мужчиной слов.

– Они вас тоже привязывали к этому столу?

Мужчина шагнул в комнату.

– Было дело, – сухо заметил незнакомец, не обнаружив никаких эмоций, словно говорил вовсе не о себе.

Темный силуэт превратился в молодого человека лет двадцати пяти в свободной белой рубашке и коричневых бриджах. Ростом он был футов шести или немного повыше, сухощавый и гибкий, но при этом в нем ощущалась физическая сила.

И еще он был необыкновенно красив. Темные густые волосы были зачесаны назад и открывали высокий лоб. Нос выглядел идеально прямым, как у древнегреческой статуи. Несколько резко очерченные из-за его худобы скулы подчеркивали правильный овал лица. Густые, красиво изогнутые брови довершали портрет этого мужчины, который очень сильно напомнил Грейс ангела с картины, висевшей в ее доме в Йоркшире. Грейс поймала себя на мысли, что, находясь в таком ужасном состоянии, думает не о своем спасении, а о внешности вошедшего в комнату молодого человека, и рассердилась на себя.

Но ангел с совсем не ангельским интересом рассматривал ее. И от этого она почувствовала себя неловко. Грейс представила, как она выглядит со стороны, и смутилась еще сильнее. Ворот ее платья был распахнут, и в нем виднелся белый треугольник груди. От страха мышцы на ее теле напряглись.

Страх всегда присутствовал в жизни Грейс в той или иной форме, и она знала: для того чтобы победить его, нужно прямо посмотреть в лицо своему страху.

– Вы лорд Джон? – спросила она, краснея до корней волос.

Его губы дрогнули, и он как-то равнодушно улыбнулся.

– Нет. Лорд Джон – мой дядя.

– В таком случае могу я попросить вас помочь мне? Ваш дядя привез меня сюда для… – Слова не шли у нее с языка. Что она могла сказать этому ангелу? В каких выражениях должна была объяснить, что его дядя намеревался с ней сделать?

Молодой человек снова отрешенно улыбнулся.

– …для того чтобы развлечься? – насмешливо спросил молодой человек, завуалировав неприличные намерения лорда Джона скромным «развлечься», и сделал еще несколько шагов по направлению к Грейс.

Она ощутила, как в груди нарастает паника. Ее пальцы с силой впились в кожаные ремни.

– Да. И вы должны помочь мне выбраться отсюда.

– Именно «должен»? – Молодой человек слегка наклонился, протянул руку и коснулся своими длинными пальцами ее щеки. Подушечки его пальцев оказались странно холодными. Грейс быстро отвернулась, но племянник лорда Джона оказался настойчивым. Взяв Грейс за подбородок, он повернул ее лицо к себе. – Гм… Хорошенькая…

Грейс снова охватил приступ страха. Этот порочный ангел со странным выражением глаз пугал ее, но, кроме него, помочь ей было некому. Очень скоро в этой комнате должен был появиться лорд Джон. Стараясь придать своему голосу мягкость, Грейс тихо сказала:

– Пожалуйста, сэр, помогите мне. Прошу вас.

Она закрыла глаза, но каким-то образом знала, что в эту самую минуту на лице молодого человека снова появилась эта отрешенная полуулыбка.

– Что ж, уже лучше. Гораздо лучше.

Этот монстр решил поиграть с ней. Грейс с трудом проглотила слюну.

– Я взываю к вашей чести, сэр. Вы не можете… – Нет, решила она, настаивать так прямо не стоит. – Я умоляю вас о помощи.

– Я знал, что вы найдете правильный тон. Что ж, я тронут, мадам. Этот прерывающийся голос достоин выдающейся трагической актрисы. Прекрасно, превосходно…

Ее глаза расширились. Как ни странно, но этот человек пугал ее и в то же время раздражал.

– Но, сэр, о чем вы говорите? Разве вы не видите, что я страдаю, а не играю роль?

– Неужели? – Он удивленно вскинул брови, а затем с показной брезгливостью выпустил из пальцев ее подбородок. – Да-да, я понимаю, изображать страдания – это часть той роли, к которой вас уже давно приговорила жизнь.

Он поспешно отошел от нее, одна его щека нервически задергалась. Хотя сейчас Грейс думала только о том, как заставить этого падшего ангела помочь ей, она не преминула заметить, что племянник лорда Джона как-то излишне нервно ведет себя. Не слишком надеясь на положительный исход, она все же предприняла последнюю попытку склонить молодого человека на свою сторону.

– Ваш дядя собирается изнасиловать меня. Вы не можете уйти просто так и оставить меня…

На его лице появилось отвращение.

– Ваше замешательство просто очаровательно, мадам. И так убедительно. Но мы оба знаем, что вы здесь для меня, а не для моего дяди. Ну разве что он захочет, чтобы вы его немного приласкали.

Грейс облизнула свои пересохшие губы.

– Вы, должно быть, просто сумасшедший.

Он рассмеялся и прямо посмотрел ей в лицо. Только сейчас Грейс увидела, что у него темно-карие глаза с мелкими золотистыми крапинками. Очень красивые глаза, необычные и… очень холодные.

Он говорил спокойно, подчеркнуто вежливо, его ледяной взгляд ни на мгновение не отрывался от глаз Грейс.

– Разумеется, моя дорогая. Я, несомненно, психически болен, и болен неизлечимо.

Глава 2

Если бы его дядя прямо сейчас отправился в ад, он, Мэтью, точно не пожалел бы об этом.

Как ни странно, но он действительно испытывал физическое влечение к этой девушке, которая, связанная, лежала на столе, словно была приготовлена язычниками в жертву богам. Лорд Джон обладал исключительной интуицией. Казалось, он проник в самый дальний, запретный уголок его души и прочитал потаенные мысли. Да, он, Мэтью, всегда мечтал о необычной женщине, женщине, «сотканной из света луны и тени ночной». Меньшее его бы не удовлетворило.

Но как, черт возьми, он узнал?

А если дядя так хорошо все понимал, то был ли у него хотя бы призрачный шанс одержать над этим монстром верх?

В ее зеленых глазах определенно притаился страх. И эти дрожащие ресницы. Пролегшие под глазами голубоватые тени. Нет, она не играла. Он был готов поклясться, что эта девушка испытывала неподдельный страх.

Дядя хотел, чтобы она боялась. Когда человек боится, то он лишается точки опоры и становится неразумным. Он начинает делать ошибки. Ошибку за ошибкой, пока гора этих ошибок не погребает его под собой. Лорд Джон хотел таким нехитрым способом расправиться с ней.

Если он, Мэтью, начинал к кому-нибудь или чему-нибудь привыкать, дядя тут же с потрясающей безжалостностью уничтожал предмет его привязанности.

Грейс сглотнула, мышцы на ее шее на мгновение пришли в движение, и Мэтью поймал себя на мысли, что не может отвести глаз от этого белого нежного горла. Затем его взгляд опустился чуть ниже. Ее платье на груди было распахнуто, и в вырезе виднелась мягкая ложбинка, бегущая вниз и прячущаяся под белой сорочкой. Пальцы Мэтью непроизвольно сжались в кулаки.

Ему нужно избавиться от нее. И быстро.

– Вы… – Ее хрипловатый голос оборвался. Неожиданно давящая атмосфера разрядилась. – Я уверена, вы шутите, сэр.

Уголок его рта слегка дернулся.

– Уверяю вас, мадам, это не так.

Грейс почувствовала некоторую неуверенность в его тоне, что придало ей смелости.

– Думаю, если я стану кричать, мне это не поможет, – проговорила она, продолжая внимательно наблюдать за молодым человеком.

На его лице застыла маска равнодушия и холодности, но на самом деле он, видимо, просто прислушивался к звуку ее голоса. И ему нравился этот голос, низкий и мягкий. Мэтью обратил внимание на то, что говорила эта девушка безукоризненно правильно. Она изъяснялась так, как было принято в высшем свете.

– Что ж, вы, конечно, можете попытаться, – заметил он без энтузиазма. – Лично я никогда не считал подобный метод разумным. Вы уже и так привлекли мое внимание, и вот я перед вами. Ваши крики способны услышать только Файли и Монкс, но они могут истолковать это как желание пофлиртовать и решить, что вы заскучали в одиночестве. Полагаю, их компания не доставляла вам большого удовольствия.

– В таком случае я лучше помолчу. – Ее щеки, которые до недавнего времени еще сохраняли намек на румянец, теперь сделались совершенно бескровными.

– Это мудрое решение. – Он наклонил голову вперед, как будто подтверждая окончание фехтовального поединка.

Взгляд Мэтью на мгновение сделался задумчивым и отрешенным. Лорд Джон велел привезти ему проститутку, с которой бы он мог проводить свои бесконечно долгие часы досуга. Предполагалось, что это будет закаленная жизнью профессионалка. Мэтью, разумеется, не притронулся бы к ней, как бы сильно ни говорило в нем его естество. Все эти разговоры дяди он пропускал мимо ушей, полагая, что ему с легкостью удастся устоять против чар раскрашенной потаскухи.

И вот его уверенность поколеблена. Лорд Джон был утонченным человеком и обладал большим жизненным опытом.

Вместо чудовища он привез ему… совершенство.

Господи, да разве какой-нибудь мужчина мог устоять перед этой женщиной с зелеными глазами! Ничего не видя перед собой, Мэтью направился к двери.

– Подождите, умоляю вас, – послышался за его спиной отчаянный вскрик. – Не оставляйте меня здесь. По крайней мере, развяжите меня, прошу вас.

Он обернулся.

– Мне кажется, для всех будет лучше, если вы побудете пока привязанной.

Чтобы развязать ее, ему пришлось бы притронуться к ней. Его пальцы все еще жгло после того, как он лишь едва прикоснулся к ее щеке.

– Прощу вас… Мне очень больно, и я боюсь, меня вырвет.

Она глубоко и судорожно вздохнула, ее грудь приподнялась, а потом опустилась. Мэтью заворожено смотрел на белый треугольник тела в вырезе ее платья, а потом, словно очнувшись, быстро отвернулся в сторону. Ему не хотелось, чтобы она заметила это.

– Не нужно испытывать на мне свое тайное оружие, – с усмешкой проговорил он.

– У меня нет никакого тайного оружия, мне тяжело дышать.

Мэтью еще раз окинул внимательным взглядом ее лицо, шею и часть груди. По всей видимости, ей действительно было не до шуток. Ее кожа выглядела неестественно белой, абсолютно бескровной. А когда она закрыла глаза, то тени под ними стали еще заметнее и приобрели схожесть с синяками.

Он молчал.

Неохотно Мэтью подошел к столу, на котором сам провел не один час. Вероятно, он просто тряпка, вот и все. Эта шлюха – его враг, и она была в сговоре со всеми остальными его врагами.

Тем не менее, Мэтью быстро развязал ремни и освободил пленницу своего дяди. Грейс снова вздохнула и села на столе.

– Сэр, я боюсь, что меня…

Да, по ее серому лицу нетрудно было догадаться, как она себя чувствовала. Ей было действительно плохо.

– Вот, – сказал он и вложил ей в руки большую бело-голубую фарфоровую чашку.

Она что-то пробормотала себе под нос, по всей видимости, это были слова благодарности, и наклонилась над чашкой. Хотя Мэтью ничего не знал об этой девушке, ее болезненный вид и беспомощность вызывали в нем сочувствие. Когда ее, наконец, вырвало, она закрыла глаза и качнулась назад. Ему пришлось шагнуть к ней и обнять за плечи.

Он старался не замечать, каким мягким и податливым было ее тело. Против собственной воли Мэтью захотелось утешить девушку, погладить по голове. Она казалась такой хрупкой в сравнении с ним, такой беззащитной, а формы ее тела выглядели такими изящными, округлыми и плавными… Собственное тело вдруг показалось Мэтью неуклюжим и угловатым. И, разумеется, трудно было не разглядеть в вырезе ее платья грудь, поднимающуюся и опускающуюся при дыхании.

Девушка вдруг начала дрожать, словно ее внезапно зазнобило, и положила голову ему на плечо. Похоже, ее оставили последние силы. Уложенные на ее голове косы слегка растрепались, и выбившиеся прядки приятно щекотали его подбородок.

– Отдохни немножко, – тихо пробормотал он, уткнувшись ей в макушку.

По всей видимости, она уже давно ничего не ела. Собственно говоря, это нетрудно было понять, просто посмотрев на нее. Незнакомка выглядела истощенной. Если бы он не развязал ее, то девушка, без сомнения, потеряла бы сознание.

– Мне кажется, что это все из-за опия, который они заставили меня выпить прошлой ночью, – прошептала она.

Опий? На лице Мэтью сразу появилась гримаса отвращения. Он снова внимательно посмотрел в лицо этой женщины, которая неподвижно полулежала в его объятиях. Ее глаза были закрыты, и он мог спокойно рассмотреть ее. Да, она, несомненно, красива. Высокий чистый лоб, прямой аристократический нос. Настоящая итальянская мадонна, сошедшая со старинной картины. А в живописи он знал толк.

Его дядя хорошо позаботился о развитии у него вкуса. Он постоянно снабжал его книгами по искусству и истории, чтобы он мог мысленно путешествовать и бывать в лучших музея мира.

Его взгляд остановился на ее губах. Они были такими пухлыми, как будто в них только что вонзила свое жало пчела, и при этом бледно-розового цвета. Казалось, они принадлежали самой невинности, агнцу Божьему, мирно дремлющему в его объятиях. Но внешность бывает так обманчива…

Кто знает, что на самом деле скрывается в ее сердце. Может быть, она ведет хитрую, изощренную игру. Она получила от него все, что хотела. Вполне возможно, что его дядя обучил ее всем этим трюкам. Мэтью вздохнул. И все же почему эта женщина, столь красивая, да еще и талантливая актриса, согласилась подыгрывать сумасшедшему? Это было загадкой.

Если бы обстоятельства его жизни складывались по-другому, то он скорее всего поверил бы ей, проникся этой демонстрацией беспомощности, уязвимости и гордости. Но только не теперь.

Не стоило ему кидаться ей на помощь с такой готовностью, с какой окунь кидается на наживку.

Ее бледная рука скользнула в карман платья. Вероятно, она хочет найти носовой платок, решил Мэтью. Выругавшись про себя, он протянул ей свой:

– Вот, возьмите.

– Благодарю вас, – выдохнула она, вытирая рот дрожащей рукой.

– Вы можете сидеть без моей помощи? – мрачно проговорил он, не пытаясь скрыть от незнакомки свою неприязнь.

Теперь он постарается держаться с ней холодно и отстранение, насколько это возможно для мужчины, находящегося рядом с красивой женщиной и годами лишенного женского общества. И от того, что ему никак не удавалось справиться с собственным телом, которое диктовало ему совсем другую линию поведения, в груди Мэтью поднималась волна гнева.

– Да, спасибо, – робко пробормотала она, отодвигаясь от него.

И Мэтью вдруг почувствовал разочарование. Ему все еще хотелось ощущать тепло ее тела и исходящий от нее тревожащий запах женщины. Она пахла солнечным светом и… пылью, и сквозь этот запах пробивался едва уловимый аромат лаванды. У него что-то екнуло в груди. Обычно проститутки используют тяжелые, приторные цветочные ароматы, пробуждающие в мужчинах животные инстинкты. А эта женщина пахла лавандовым мылом.

Снова та картина, которую он уже нарисовал в своей голове, никак не хотела становиться действительностью.

Девушка взялась руками за край стола. Было заметно, что ее тело бьет дрожь и что она с трудом удерживается в вертикальном положении. Мэтью не без усилия подавил в себе желание снова броситься ей на помощь.

Про себя он опять обругал своего дядю. Но это не помогло ему перестать замечать страдания незнакомки.

Он всегда отличался чувствительностью. Даже будучи еще ребенком, он никогда не мог спокойно пройти мимо больной собаки и не помочь ей. Именно этой ахиллесовой пятой Мэтью и воспользовался его дядя Джон. Сочувствие и умение ставить себя на место других – вот что делало его уязвимым.

Девушка вдруг подняла голову и посмотрела ему в лицо. От опия ее зрачки расширились и казались огромными.

Что ж, его дядя не случайно велел напоить ее опием. Это сделало ее совершенно беспомощной. И сейчас она больше походила на жертву рокового стечения обстоятельств и злого умысла людей, а не на женщину, торгующую своим телом.

– Простите меня, сэр, я создала вам неудобства. Мне, право же, очень неприятно.

Снова странная униженность в голосе и испуг. Разумеется, любая дама благородного происхождения почувствовала бы себя более чем неловко на ее месте. Мэтью мог бы успокоить ее, сказав, что она напрасно тратит время на извинения. Но что бы ни подсказывало ему сердце, следовало помнить о том, что его дядя обещал привести к нему проститутку. И сидевшая сейчас перед ним женщина была представительницей именно этой древней профессии. Он пожал плечами:

– Все это не имеет никакого значения.

Разве имел он право морщить нос и отворачиваться в сторону? Ведь и его самого не раз привязывали к этому самому столу, ведь и его накачивали опием, и его рвало. Господи, оставалось радоваться только тому, что сейчас его дядя уже перестал практиковать столь садистские методы.

Она бросила на него неуверенный взгляд из-под своих густых черных ресниц.

– О, благодарю вас. Вы очень добры.

Черт, надо признать, над этой девушкой хорошо поработали. Она затрагивала самые тонкие струны в душе, и ее так приятно было обнимать. Он ни разу не был с женщиной, и поэтому ничего нет удивительного в том, что в нем проснулись все древние, примитивно животные инстинкты, стоило ему лишь прикоснуться к незнакомке.

– Я могу быть разным, – поднимаясь, холодно проговорил он. – И уверяю вас, доброта не моя стезя.

Мэтью бросил быстрый взгляд на девушку. Ее лицо все еще не приобрело свой естественный цвет. В глазах снова промелькнул страх. Даже паника. Она подняла дрожащую руку и притронулась пальцами к шее.

Какая великолепная игра! Что делает такая талантливая актриса в глуши Сомерсета? Ей следовало бы блистать на подмостках «Друри-Лейн».

– Мне нужно выбираться отсюда, – едва слышно сказала она. И скорее себе, чем ему. Она осторожно встала и, нетвердо ступая, направилась к двери. Его носовой платок выскользнул из ее рук и упал на пол, словно знамя поверженного противника.

– Отсюда невозможно убежать, – мягко проговорил он. Ему ни к чему обманывать ее, пусть знает правду – Поместье окружено стеной. Файли и Монкс охраняют ворота. Да к тому же мой дядя вряд ли позволит вам уйти до открытия театрального сезона.

Она нахмурилась, будто не могла понять смысла сказанных Мэтью слов. Вдруг девушка качнулась. Казалось, еще мгновение, и она упадет.

– Боже мой, – воскликнул он и бросился к ней. Мэтью успел подхватить ее в ту самую минуту, когда она и в самом деле начала падать. И мгновенно его ноздри уловили запах солнца и лавандового мыла.

– Сэр, не могли бы вы немного придержать свой язык? – пробормотала девушка. Ее горячее дыхание коснулось его шеи, и кровь сильнее начала пульсировать в его висках. И только через несколько мгновений до него дошел смысл сказанных ею слов.

Он рассмеялся. Господи, нашла о чем беспокоиться в такую минуту. Какое значение имели его манеры, если она находилась в более чем отчаянном положении. Мэтью пришлось взять девушку на руки, так как ее, похоже, оставили последние силы.

– Пожалуйста, позвольте мне встать, – тихо выдохнула она.

– Если я поставлю вас на ноги, боюсь, вы просто свалитесь.

Никакого сопротивления с ее стороны дальше не последовало. По всей видимости, она и правда осталась без сил.

В последний год Мэтью много болел, и поэтому сейчас не чувствовал в себе прежней силы и энергии, но держать на руках девушку для него не составляло особого труда. Он снова окинул взглядом ее хрупкую фигурку, отметив про себя, что незнакомка бедно одета. Фасон ее платья давно вышел из моды, туфли на ногах выглядели поношенными – носы облупились, по темной коже тянулась паутинка трещинок. Девушка была необыкновенно легкой, а кожа у нее на висках казалась прозрачной – совсем близко к поверхности пульсировала тоненькая голубая жилка.

Она походила на призрака. Но на призрака женского пола. И это обстоятельство Мэтью было труднее всего игнорировать. Несмотря на ее худобу, грудь у незнакомки была довольно большая и привлекательно округлая. При каждом вздохе она приподнималась и затем опускалась.

На руках со своей ношей Мэтью подошел ко второй двери, не той, которая вела в сад, толкнул ее и вошел в гостиную. Здесь он положил девушку на диван, подсунув ей под голову красную бархатную подушку.

Сначала она попыталась приподняться и оглядеться по сторонам, но из-за слабости ей это не удалось. На фоне темно-красного бархата ее профиль вырисовывался четко и ясно. Глядя на эти безупречные, совершенные линии, Мэтью почувствовал, как в его груди сжалось сердце – девушка была изумительно красива.

– Только не прикасайтесь ко мне, – пробормотала она, и из-под одного ее века выкатилась слеза, замершая на алебастровой щеке.

Владевшее девушкой отчаяние, страх, прорывающуюся в голосе панику – все это трудно было не заметить, и еще труднее для Мэтью – презирать ее.

– Вы в безопасности, – как можно тверже проговорил он. Ведь она его враг, хотя и такой привлекательный, вызывающий сочувствие. – Если бы вы даже и захотели сейчас сделать мне что-то плохое, то вряд ли на это у вас нашлись бы силы.

Она приоткрыла глаза и устремила на него удивленный взгляд. Мэтью проигнорировал этот немой вопрос и, повернувшись к шкафу, достал бокал и бутылку бренди. Наполнив бокал, он вернулся к девушке. Протянул ей бокал. Но похоже, у нее даже не осталось сил для того, чтобы поднять голову. Ее била сильная дрожь.