Текст книги "Убийство в декорациях Чехова"

Глава 9
Защита

В номер барабанили так громко, что Лионелла подбежала к двери и распахнула ее, не спрашивая.

В прихожую ворвался Лев Ефимович, обошел комнату и остановился напротив жены:

– В чем дело, Лионелла?!

– Ты меня напугал.

– Почему телефон отключен?

– Легла спать и отключила. Что в этом такого?

– Оденься!

Лев Ефимович вышел за дверь и крикнул в глубину коридора:

– Арнольд Юрьевич! Заходите!

Лионелла накинула халат и с удивлением спросила:

– Что это значит? Зачем ты привез с собой адвоката?

– Садись на диван. Все объясню потом. У нас мало времени.

В номер Лионеллы вошел адвокат Венявский, убеленный сединами еврейский мужчина. Он поздоровался, сел в кресло, вытащил из портфеля ноутбук и положил на стол диктофон:

– Приступим…

– Сегодня утром следователю Митрошникову, который ведет дело Кропоткиной, станет известно, что на креплениях тросов найдены твои отпечатки, – сказал Лев Ефимович. – Тебя вызовут в Следственный отдел, придется давать показания. Сейчас ты максимально подробно расскажешь, как твои отпечатки попали на крепеж.

– Дайте соображу… – Лионелла замолчала и во время короткой паузы взяла себя в руки. – Откуда они узнали?

– Сняли отпечатки с креплений на гробу и прокрутили по базе, – сдержанно объяснил Венявский.

– Но как мои отпечатки оказались в полицейской базе?

– Дебош в ресторане «Прага». Двадцать два года назад.

– Ах да… Я и забыла.

– Сдается мне, я многого о тебе не знаю, – с усмешкой заметил Лев Ефимович.

– Мужчины подрались, а мы с подругой их разнимали. Но замели всех четверых.

– Там, где Ольшанский, добра не жди. – Лев Ефимович взглянул на часы и поторопил Лионеллу: – Теперь сосредоточься и расскажи про отпечатки на крепеже.

– За три часа до спектакля «Вий» я и артист Строков пошли за кулисы. Там стоял гроб, в котором летает Панночка. Мне стало интересно, каково лежать в гробу в темноте…

– И ты, конечно, в него легла, – мрачно проронила Лев Ефимович.

– Ну да… Строков сказал, что гроб поднимают на тросах и объяснил, где они крепятся.

– И ты, конечно, их потрогала…

– Мне было интересно.

– Вашим словам можно верить? – безэмоционально осведомился Венявский.

Лионелла подтвердила:

– Конечно.

– В таком случае берем за константу и держимся этой версии, – сказал Венявский и что-то записал в ноутбуке. – Однако мотивация никуда не годится.

– Что значит не годится?

– Лечь в гроб, чтобы почувствовать… Вряд ли следователь или судья в это поверят. Другой причины у вас нет?

– Нет. Откуда?

– Тогда ее нужно придумать! – распорядился Лев Ефимович, обращаясь к Венявскому.

– Ну хорошо… – немедленно отреагировал тот. – Предположим, вы шли в темноте… Там было темно?

– Темно.

– Вы шли и, не заметив гроб, споткнулись…

– Не забывайте, что при этом присутствовал Строков, – напомнила Лионелла.

– Это все осложняет. – Венявский снова что-то записал.

– Что можно предпринять? – спросил Лев Ефимович, и было заметно, что он сильно нервничает.

– Тогда пойдем по другому пути. Если присутствовал свидетель и Лионелла Павловна объяснила ему мотив своих действий, будем опираться на его показания.

– Я объяснила, и он удивился, – подтвердила она.

– Что было потом?

– Строкову позвонили, он ушел, но вскоре вернулся.

– Минуточку, – Венявский обеспокоенно посмотрел на Лионеллу, – он ушел и вы остались одна?

– А что еще мне было делать?

– Это катастрофа, – с видимым спокойствием сообщил Венявский.

– Придумайте что-нибудь! – прикрикнул на него Лев Ефимович. – У нас мало времени!

– Предположим, Строков подтвердит, что он отсутствовал недолгое время, – начал Венявский.

– Почему бы ему не подтвердить? – заметила Лионелла.

– У вас что-то было в руках?

– Только дамская сумочка.

– Покажите.

Лионелла открыла шкаф и достала свою сумочку.

Оценив ее взглядом, Венявский заключил:

– В нее вполне могла поместиться отвертка или шуруповерт.

– Смешно. – Лионелла улыбнулась и вынула из сумки мундштук.

– Прошу тебя, не кури, – поспешил сказать муж. – Похоже, ты не понимаешь серьезности положения.

– Нам, уважаемая Лионелла Павловна, придется доказывать и отстаивать в суде каждое ваше слово. – Венявский закрыл ноутбук, забрал со стола диктофон и заключил: – Будем ориентироваться по ходу дела. В кабинете следователя прошу слушать меня. Отвечать на вопросы односложно, четко, по делу. Лишнего не говорить.

– Предупреждаю, я врать не буду.

– А я не призываю вас врать. Просто контролируйте себя и прислушивайтесь к моим советам, – сказал Венявский. – Если после подписания протокола свидетельских показаний следователь предъявит вам постановление о привлечении в качестве обвиняемой, я сразу уйду.

– Не забывайте, я вам плачу! – напомнил Лев Ефимович.

– Сейчас все объясню… – Венявский не спеша положил ноутбук в свой портфель и продолжил: – Все дело в том, что показания обвиняемого, данные в отсутствие адвоката, признаются недопустимыми и не могут использоваться в обвинении. От них можно отказаться.

– Что это нам дает?

– Мы сможем выиграть время. Явившись сегодня в Следственный отдел, мы делаем упреждающий ход. Далее нужно время, чтобы всесторонне изучить ситуацию и выстроить линию защиты.

– Ну, предположим.

– Когда я уйду, – продолжил Венявский, – Митрошников, как опытный следователь, сообразит, что к чему, и откажется от допроса Лионеллы Павловны в качестве обвиняемой. Он вряд ли успеет подготовить защитника-оформителя, поскольку мы придем неожиданно.

– А если случится чудо и Митрошников найдет подручного адвоката?

– В этом случае Лионелла Павловна должна собственноручно написать отказ от предоставленного ей адвоката. – Венявский протянул Лионелле свернутый лист: – Вот образец, положите к себе в сумочку. Заявление напишете в трех экземплярах. Один вручаете следователю, второй – адвокату, третий, вместе с автографом следователя, оставляете себе.

– Какова официальная причина отказа? – спросила Лионелла.

– По закону вы не обязаны это разъяснять.

– Тогда давайте рассмотрим еще один вариант, – проговорила она. – Что, если Митрошников решит допросить меня в качестве обвиняемой в отсутствие адвоката?

Венявский достал еще один документ и вручил Лионелле:

– Здесь ссылки на пятьдесят первую статью Конституции, на пятьдесят шестую статью Уголовно-процессуального кодекса и на примечание к триста восьмой статье Уголовного кодекса. Все это позволит вам отказаться от свидетельства против себя. Не обязательно упоминать все эти нормы, достаточно использовать пятьдесят первую статью Конституции и сказать, что вы считаете, что вопросы следователя направлены непосредственно против вас.

– То есть в этом третьем случае Лионелла не должна отвечать ни на какие вопросы? – спросил Лев Ефимович.

– Так будет лучше. Поймите, нам нужно выиграть время.

– Какие у нас шансы?

– Я не даю никаких гарантий.

* * *

К девяти часам утра автомобиль Льва Ефимовича Новицкого подъехал к Следственному управлению. Из него вышли трое: он сам, Лионелла и адвокат Венявский. Они проследовали в подъезд главного входа и остановились у контрольно-пропускного пункта.

Венявский обратился к дежурному офицеру:

– Должны быть пропуска на Баландовскую, Новицкого и Венявского…

– К кому? – спросил офицер.

– К следователю Митрошникову Геннадию Ивановичу. Он на месте?

– Митрошников у себя. Давайте ваши паспорта…

Кабинет следователя располагался на третьем этаже, в конце коридора.

Венявский постучал в дверь костяшками пальцев и вошел первым:

– Разрешите?

Из кабинета прозвучал голос Митрошникова:

– Кто вы такой?

– Я адвокат Лионеллы Павловны Баландовской. – Венявский вошел в кабинет. – Вот документы.

– Я не приглашал ее.

– Она здесь, чтобы дать показания по делу Кропоткиной.

– Вот оно что! – Послышались шаги, и Митрошников выглянул в коридор: – Пяти минут не прошло, как мне принесли заключение дактилоскопической экспертизы. Она – тут как тут!

– Полегче на поворотах… – проронил Лев Ефимович.

Митрошников перевел взгляд на него и поинтересовался:

– А вы, надо понимать, муж Лионеллы Павловны?

– Лев Ефимович Новицкий. Намерен присутствовать при даче показаний.

– Вы намерены?.. – Митрошников издевательски усмехнулся.

К ним подошел Венявский и протянул документ:

– Вот разрешение.

– Побеспокоились, значит, заранее? – Следователь вернулся к столу, бросив на ходу: – Проходите!

Все уселись вблизи стола для совещаний.

Митрошников спросил:

– Показания оформлены в письменном виде?

Венявский сообщил:

– Будут даны в устной форме. А вы отразите их в протоколе допроса, не забыв упомянуть, что Лионелла Павловна явилась по своей инициативе, чтобы оказать помощь следствию.

– Да уж не забуду, будьте спокойны. – Митрошников вытащил бланк протокола и демонстративно швырнул его на столешницу. Потом вынул из ящика ручку и вперился взглядом в Лионеллу: – Слушаю. Говорите.

Она посмотрела на Венявского, и тот едва заметно кивнул.

– В тот день, когда погибла Кропоткина, я и артист Строков прогуливались за кулисами. Это было за три часа до начала спектакля «Вий»… – начала Лионелла и слово в слово повторила то, что рассказала адвокату и мужу.

Митрошников внимательно слушал ее и при этом что-то записывал.

Когда Лионелла закончила говорить, он спросил:

– Я не понял… Так зачем вы пошли за кулисы?

– Строков показывал мне театр, – ответила она и покосилась на Венявского.

– Ну хорошо: вы пришли за кулисы, и что?

– Что? – не поняла Лионелла.

– Сразу легли в гроб?

– Не сразу, а после того, как стало любопытно.

Митрошников заметил:

– Нормальному человеку такое в голову не придет.

– Но я-то – актриса.

– Какие предметы у вас были с собой?

Прежде чем ответить, Лионелла посмотрела на Венявского и, получив одобрение, сказала:

– Только дамская сумочка.

– Какого размера?

Венявский беспокойно заерзал на стуле, и Лионелла сказала:

– Размером с косметичку.

– Что в ней было?

– То же, что и у других женщин.

– Пожалуйста, уточните.

– Расческа, помада, пудреница, кошелек и телефон.

– Насколько я знаю, вы шли с репетиции?

– С читки, – поправила его Лионелла.

– Где был текст вашей роли?

– В сумочке.

– Тогда давайте уточним. – Митрошников стал загибать пальцы: – В вашей, как вы говорите, косметичке были: расческа, помада, пудреница, кошелек, телефон и пачка печатных листов с ролью. – Он поднял взгляд на Лионеллу: – И вы серьезно полагаете, что все это влезло бы в косметичку?

– Полагаю. – Сдержанно проговорила она и добавила: – Косметички бывают разными.

– Предположим. – Митрошников записал в протоколе несколько слов. – На протяжении какого времени вы оставались возле гроба одна?

– В гробу… – поправила его Лионелла.

– Ну хорошо – в гробу.

Венявский слегка закашлялся, и Лионелла коротко обронила:

– Недолго.

– А если точнее?

Краем глаза Лионелла заметила, как Венявский достал носовой платок и высморкался.

– Этого я не помню, – сказала она твердо.

– Тем не менее, находясь в одиночестве, вы успели выслушать разговор двух актрис.

– Моя клиентка этого не говорила! – вмешался Венявский.

– Говорила, говорила… – хитро улыбнулся следователь. – Не далее как два дня назад.

– Требую не вносить этого в протокол!

– Так что, Лионелла Павловна? – Митрошников снова посмотрел на нее. – Вносить или нет?

– Не вносить, – благоразумно подтвердила она.

– Ну что же! – Митрошников поставил подпись и развернул к ней протокол: – «Мною прочитано. С моих слов записано верно». Читайте и расписывайтесь!

Пока Лионелла читала протокол, Венявский предупредил:

– Сегодня же подам ходатайство о вызове на допрос свидетеля Строкова Платона Васильевича.

– Пожалуйста, подавайте. – Митрошников забрал подписанный протокол и швырнул его в папку.

Все трое внимательно следили за каждым его движением, ожидая последующих действий. Но за этим ничего не последовало.

Закончив с протоколом, Митрошников вопросительно взглянул на адвоката:

– Вопросы ко мне есть?

Венявский ответил:

– Нет.

– В таком случае не задерживаю.

* * *

Автомобиль тронулся с места, и Лев Ефимович приказал водителю:

– Езжайте в гостиницу!

Лионелла поспешно возразила:

– Мне нужно в театр!

– Не глупи. Тебе нельзя здесь оставаться. Это опасно.

– В одиннадцать часов начинается читка. Я могу опоздать.

– Ты слышала, что я тебе сказал? – спросил Лев Ефимович. – Сейчас едем в гостиницу, ты собираешь вещи, и мы возвращаемся в Москву.

– Я остаюсь здесь и еду в театр, – упрямо повторила она.

– Ну что ж… Надеюсь, ты понимаешь, какими будут последствия. – Прощаясь у театра, Лев Ефимович проинформировал Лионеллу: – Арнольд Юрьевич остается с тобой.

– Зачем? – поинтересовалась она.

– Я тебе объясню: чтобы контролировать ситуацию. Мы не знаем, как поведет себя следователь. Арнольд Юрьевич будет здесь, а я попробую повлиять на ситуацию из Москвы.

– Вряд ли это понадобится. Любому, кажется, ясно, что я приехала играть в спектакле, а не убивать актрису Кропоткину.

– Будь настороже и слушай Венявского. – Лев Ефимович поцеловал Лионеллу.

Она вышла из машины, поднялась по ступеням и скрылась в театральном подъезде.

Глава 10
Бельмо на глазу

У репетиционной комнаты Лионеллу встретила завтруппой Терехина:

– Вас хочет видеть Валентина Ивановна.

– Я тороплюсь на читку.

– Она уже началась.

– Тем более! – Лионелла собралась открыть дверь, но Терехина ее придержала:

– Вас ждет директор!

– Где ее кабинет?

– На первом этаже, через коридор, слева от служебного входа.

Лионелле хотелось настоять на своем, но она благоразумно уступила Терехиной. В последнее время ей и так доставалось. После смерти Кропоткиной Терехину прозвали «завтрупом», как будто в этом была ее вина.

Прежде чем войти в кабинет директрисы, Лионелла постучала в дверь и услышала:

– Минуточку!

Немного подождав, Лионелла все же вошла и застала Валентину Ивановну жующей.

Той это не понравилось:

– Я же попросила!

Но Лионелла решила не извиняться:

– Мне нужно на читку.

– Садитесь. – Валентина Ивановна проводила ее взглядом и предупредила: – Не туда! Проходите ближе ко мне. Нам предстоит непростой разговор, придется подписывать документы.

Лионелла прошла и села, куда ей указали.

– Слушаю вас.

– Передо мной стоит трудная задача, – начала директриса.

– К чему эта преамбула? Давайте по существу.

– Вы знаете, что для театра наступили трудные времена… Нас проверяют и, вероятно, накажут за несоблюдение правил техники безопасности. Лично мне грозит взыскание за халатность.

– Я это знаю. – Лионелла смотрела на директрису, пытаясь угадать ее намерения.

– Боюсь, что отныне нам не по карману приглашенные звезды.

– Какие следуют выводы?

– Администрация театра в моем лице намеревается расторгнуть ваш договор.

– Вот как?.. – спросила Лионелла, но тут же сообщила: – Я этого не планирую.

– Да кто же вас будет спрашивать? – усмехнулась Валентина Ивановна. – Сегодня же подпишем соглашение о расторжении договора.

– Вот уж нет.

– Что вы сказали? – Казалось, Валентина Ивановна не верила своим ушам.

– Я хочу сыграть эту роль и ничего не буду подписывать.

– Но я же вам объяснила. Неужели не ясно?

– Вам не по карману мой гонорар? Могу от него отказаться.

Валентина Ивановна обескураженно рухнула в свое кресло:

– Будете работать бесплатно?

– Если хотите.

– В таком случае раскрою вам карты. С вашим приездом в театре начались определенные сложности.

– Говорите яснее.

– Вас не приняла наша труппа. К вам плохо относятся. Все в один голос заявляют, что вы избалованная, высокомерная, острая на язык особа.

– Это неправда, – с достоинством ответила Лионелла. – Со многими у меня сложились добрые отношения.

– Вы плохо репетируете. Вам не удается раскрыть образ.

– Репетиций еще не было.

– Ну что ж, давайте начистоту… Мне стало известно, что на вас заведено уголовное дело.

– У вас недостоверная информация. Уголовное дело заведено по факту гибели Кропоткиной. Я прохожу как свидетель.

Директриса смерила Лионеллу недоброжелательным взглядом:

– Да вы цепкая особа. Вас голыми руками не взять.

– Повторяю: я все равно буду играть в этом спектакле.

– Еще и бесцеремонная! – Валентина Ивановна шлепнула на стол пару листов. – Подписывайте! И прекратите ломаться!

– Минуточку… – Лионелла достала телефон и набрала номер мужа: – Лев, пожалуйста, скажи, чтобы Арнольд Юрьевич срочно приехал в театр. Я в кабинете директора. – Закончив разговор, она улыбнулась: – Всего несколько минут. Подождем?

– Я не понимаю зачем…

– Не могу же я подписывать серьезные документы без адвоката, – сказала Лионелла и поинтересовалась: – Здесь можно курить?

Директриса придвинула к ней пепельницу, в которой были окурки с ободками свекольной помады. Лионелла достала из сумочки пачку тонких сигарет и, сунув одну в мундштук, щелкнула зажигалкой.

За несколько минут ожидания Лионелла ни на секунду не потеряла спокойствия. Красивыми округлыми жестами она подносила мундштук к губам, медленно затягивалась и так же медленно выпускала голубоватую струйку дыма.

Вскоре раздался вежливый стук в дверь, и в кабинете появился Венявский.

– Вы адвокат? – спросила директриса.

– Арнольд Юрьевич Венявский. Представляю интересы Лионеллы Павловны Баландовской.

– Пройдите к столу и помогите вашей клиентке подписать соглашение.

Венявский сел рядом с Лионеллой и поинтересовался:

– О чем идет речь?

– Директор театра хочет расторгнуть мой договор.

– А вы этого хотите?

– Нет, не хочу.

Венявский перевел взгляд с Лионеллы на Валентину Ивановну:

– Должен вам разъяснить, что мы подадим в суд и, безусловно, выиграем это дело.

– Откуда такая уверенность? – холодно улыбнулась директриса.

– Пункты договора два-три-один и семь-один-пять предоставляют нам эту возможность. Я сам вел переговоры с вашим юристом перед заключением договора. Сожалею, что он вас не проинформировал.

Валентина Ивановна отыскала в стопке бумаг договор и, перелистнув пару страниц, перечитала названные пункты.

Внезапно побагровев, она проронила:

– Какое головотяпство…

– Кому адресовано это замечание? – поинтересовался Венявский.

– Уж точно не вам! – Она сгребла со стола оба экземпляра Соглашения о расторжении договора и сердито посмотрела на Лионеллу:

– Вы продолжите работу в театре, но это не сделает вас счастливее. Скорее наоборот.

* * *

На читку Лионелла явилась с полуторачасовым опозданием, и это был ее личный рекорд.

– Меня вызывала Валентина Ивановна. – Слова, сказанные в оправдание, показались ей недостаточными, и она добавила: – Как только закончили, я сразу – сюда.

– Присаживайтесь, – пригласил ее Магит. – Мы застряли на диалоге Сони и Астрова. Ваш кусок с Астровым из третьего действия будет чуть позже. – Он огляделся. – Зорькина! Анжелина! Где вы?

– Я здесь. – Из-под стола появилась гладкая головка с изящной шейкой, затем девичьи плечики и едва заметная грудь. – Ручку уронила, простите.

– Давайте с фразы «Михаил Львович! Вы не спите?».

Зорькина провела ручкой по строке, словно указкой, и прочитала:

– Стучит в дверь. Михаил Львович! Вы не спите? На минуту!

– Во-первых, не читайте ремарки! – взорвался Магит. – Стучит в дверь – это ремарка автора.

– Простите…

– Во-вторых, деточка, сколько раз можно повторять? Соня – хороший человек, но это еще не характер. Да, она простовата, распахнута миру, но даже у таких людей бывает отчаяние. Что же вы думаете? Она стучится в комнату к любимому человеку, чтобы сделать ему выговор, и мурлычет тоненьким, безжизненным голоском? Нет! Она собирает в кулак все свое мужество! Ее дядюшка пьян, и напоил его Астров. Соня решительно заявляет, что это нехорошо. Давайте, еще раз!

– Михаил Львович! Вы не спите? На минуту! – чуть громче пискнула Зорькина.

– Сейчас! – Подал реплику Мезенцев.

– Астров входит, он в жилетке и галстуке… – озвучил ремарку Магит.

– Что прикажете? – спросил Мезенцев и посмотрел на Анжелину.

Та выпалила, будто простучала на пишущей машинке, с короткими интервалами, без эмоций:

– Сами вы пейте, если вам не противно, но, умоляю, не давайте пить дяде. Ему вредно.

– Та-а-ак… – протянул Магит. – Уже лучше. И что же Астров?

– Хорошо! – прочитал Мезенцев. – Мы не будем больше пить.

– Пауза! – вклинился Магит. – Теперь скажите, дорогой Валерий Семенович, почему Чехов так написал?

– Вы про паузу? – уточнил Мезенцев.

– Да-да… Скажите, зачем эта пауза? Объясните. Для чего?

– Лично мне она не нужна.

– Ну, хорошо, – поморщился Виктор Харитонович. – Зачем она Астрову?

– Не знаю.

– Чтобы принять решение! Астров – человек слова и действия! И уж если он решил ехать домой ночью, будьте уверены, он уедет. Что там дальше? Читайте!

– После паузы?

– Читайте после паузы, – махнул рукой Магит. – Астров решил, что едет, и сообщает об этом Соне.

– Я сейчас уеду к себе! – с решимостью в голосе прочитал Мезенцев. – Решено и подписано! Пока запрягут, будет уже рассвет!

– Валерий Семенович, дорогой… – обескураженно проронил Магит. – У Чехова здесь нет восклицаний. Где вы видите восклицательные знаки? Покажите. Их нет. Астров говорит уверенно и осознанно, но не орет.

– Я тоже не ору, – обиделся Мезенцев.

Магит устало хлопнул в ладоши:

– Ну хорошо. Закончили. Переходим к сцене Елены Андреевны и Астрова из третьего действия.

– С каких слов? – спросила Лионелла.

– Валерий Семенович, подайте свою реплику про милую хищницу. Вы закончили говорить про бедную Соню и перешли к взаимоотношениям с Еленой Андреевной. Пошли!

– Хищница, милая, не смотрите на меня так, я старый воробей… – прочитал Мезенцев и с улыбкой взглянул на Лионеллу.

– Хищница? – Лионелла недоуменно пожала плечами и, кажется, разволновалась. – Ничего не понимаю.

– Красивый, пушистый хорек… Вам нужны жертвы? Вот я уже четыре дня ничего не делаю, бросил все, жадно ищу вас – и это вам ужасно нравится, ужасно… Ну что ж? Я побежден, вы это знали и без допроса. – Мезенцев скрестил руки на груди и наклонил голову. – Покоряюсь. Нате, ешьте.

– Все хорошо… Но, голубчик… – Магит удивленно взглянул на Мезенцева. – Какие четыре дня? У Чехова написано: месяц. Нам не нужна отсебятина. Будьте внимательны. – Он встал и заходил по комнате. – Давайте попробуем выстроить эту мизансцену. Лионелла Павловна, вы стоите здесь!

Лионелла поднялась из-за стола и встала, куда указал Магит.

– Валерий Семенович, вы – в шаге от нее.

Мезенцев сделал несколько шагов и остановился рядом с Лионеллой.

– Со слов «вы с ума сошли». – Распорядившись, Магит стал кружить вокруг них.

– Вы с ума сошли! – прочитала Лионелла.

– Вы застенчивы… – процедил Мезенцев, глядя ей в лицо.

– О, я лучше и выше, чем вы думаете! Клянусь вам!

– Елена Андреевна хочет уйти! – крикнул Магит. – Но Астров заступает ей дорогу, хватает за руку и страстно… Я повторяю: страстно шепчет!

Мезенцев схватил Лионеллу и порывисто обнял:

– Я сегодня уеду, бывать здесь не буду, но… – Он зашептал: – Где мы будем видеться? Говорите скорее: где? Сюда могут войти, говорите скорее… Какая чудная, роскошная… Один поцелуй… Мне поцеловать только ваши ароматные волосы…

Лионелла ощутила, как Мезенцев целует ей шею, и оттолкнула его.

Сидевшие за столом внимательно наблюдали. Лионелла скользнула взглядом по лицам актеров и вдруг покраснела. У нее появилось чувство, как будто ее только что отшлепали у всех на глазах.