Текст книги "Хранительница царских тайн"

Глава 6
Первое совещание штаба

Зайдя в кабинет участкового, оперативник Рахимов закашлялся.

– На речке просквозило…

Вслед за ним вошли еще двое.

– Начнем, – сказал Сергей Дуло, когда все расселись. – Удалось выяснить личность погибшей?

– Предположительно, это Алина Бекешева. Ее опознала по фотографии секретарша из жилищной конторы. Муж – заметный политик. Не из тех, конечно, что постоянно на экранах мелькает, но из Москвы не вылезает. Погибщая все время проводит здесь, в усадьбе… – Рахимов поправился. – Проводила.

– Круто. – Дуло по-бычьи наклонил голову. – Выходит, у нас важняк. Теперь жди звонка из Генпрокуратуры, ФСБ подключат. Морока с этими политиками… Что еще? Филиппов, твоя очередь…

– Пока ничего, только приехали, – ответил маленький толстяк, похожий на голливудского актера Денни Де Вито.

– Тогда скажу я, – заговорил Дуло. – Пока ясно одно: дело – сущая головоломка. Женщина умерла до того, как попала в воду. Предположительная причина смерти – кровопотеря. Обстоятельства смерти – весьма туманные. На теле имеются многочисленные проколы и раны, похожие на следы пыток. Еще при жизни покойница была распята, о чем говорят характерные повреждения стоп и кистей рук.

– Что за фигня… – пробормотал оперативник Семочкин.

– Интересная деталь: одежда не повреждена, а это значит, что сначала убили и только потом одели. Убийца располагал временем, чтобы застегнуть все пуговицы и завязать все завязки. В морге замучились их развязывать, медсестра ноготь сломала. Пока идет следствие, годятся все версии, кроме несчастного случая или самоубийства. Кто, где, когда, почему… Ревнивый муж, брошенный любовник, психопат, сбежавший из психушки, маньяк, страдающий фобиями… – Сергей Дуло встал из-за стола и подошел к окну. – Одежда, в которой была дамочка, – старая. Я бы сказал – древняя. Но это только предположение. Дождемся официального подтверждения. Возможно, за этим что-то кроется. Наконец, самое главное – гвоздь в голове потерпевшей.

– Ни фига себе спецэффекты…

– Помолчи, Семочкин. Гвоздем была прибита шапочка. По-видимому, чтобы не потерялась. Почему для убийцы было важно, как будет выглядеть жертва, когда ее найдут? На этот вопрос нужно найти ответ. В местной гостинице нам забронированы номера, но спать сегодня вряд ли придется. Филиппов, тебе необходимо еще раз встретиться с рыбаком, который обнаружил убитую. Рахимов вместе с участковым опрашивает местных жителей. Особое внимание обратить на приезжих, а значит, поговорить с администратором гостиницы. Семочкин, ты поедешь в Александров. После доклада – мухой назад. Да, и не забудь прихватить костюмера, он там, в коридоре. В дом к утопленнице поеду я сам. Необходимо провести опознание и оформить документы. Как, говоришь, ее фамилия?

– Бекешева. Алина Бекешева. – Рахимов снова закашлялся.

– Следующий сбор завтра в восемь. Связь – по мобильному. Обращаю ваше внимание: связь доступна, но не везде. Рахимов! Адрес бекешевской усадьбы…

– Да нет там никакого адреса. Лучше нарисую.

Спустя несколько секунд он протянул листок, вырванный из блокнота:

– На сто двадцать первом километре – цивильный съезд к усадьбе. Дорога сама приведет.

Сергей Дуло подошел к столу.

– У меня все. До связи.

Дверь приоткрылась, и в кабинет просунулась голова Грачева:

– Сергей… не знаю, как вас по батюшке…

– Васильевич, – сказал Дуло.

– Сергей Васильевич, позвольте, Христа ради, еще раз подержать в руках…

– Прошу! – Широким жестом следователь пригласил его войти. – Мы уже закончили. Взгляните еще раз. Через несколько минут одежду повезут в управление, в Александров. Кстати, у вас есть возможность добраться до дома той же машиной.

– Постойте! – Валентин Анатольевич страшно заволновался. – Вы отвезете эти потрясающие раритеты в управление? И какова их дальнейшая судьба?

Дуло пожал плечами.

– Отправят в хранилище. Потом, возможно, на экспертизу в Москву. Но сначала упакуют: печать, скрепки, сопроводиловка. Все как полагается.

– Опять в полиэтиленовый мешок сунут? – Старик стиснул зубы, на его глаза навернулись слезы. – Вы хоть представляете, с какими ценностями имеете дело? Этим, как вы изволили выразиться, «тряпкам» цены нет! А вы их сырыми в мешок?!

– Ну что вы, их простирнут и повесят сушиться. Над пультом в дежурном отделении. – В глазах следователя промелькнула ирония.

– Шутить изволите… – Грачев обвел кабинет несчастными глазами, как будто взывая к благоразумию присутствующих. – Вы совершаете страшное преступление.

– Хорошо, что предлагаете вы? – Сергей Дуло шагнул к вешалке и снял с крючка свою куртку.

– Одежду необходимо высушить.

– Здесь некому этим заниматься.

– Тогда позвольте мне.

– Вы что же, домой не поедете? В Прилуцке останетесь?

– До тех пор, пока не спасу экспонаты.

– Хочу заметить, что экспонатами одежда еще не стала. В настоящий момент это вещдоки. Вещественные доказательства по делу об убийстве женщины. И если вы правильно определили возраст одежды, возможно, за этим что-то кроется.

– Итак, вы не разрешаете мне остаться? Учтите, потомки такого варварства не простят!

– Бросьте! – Следователь сердито натянул на себя куртку. – Потомки… С потомками мы разберемся. С подонками получается, а уж с потомками – легко. – Взглянув на поникшего старика, Сергей Дуло неожиданно смягчился. – Хорошо, оставайтесь. Делайте что считаете необходимым. Днем раньше отправим или днем позже… Где собираетесь ночевать?

Грачев на мгновение растерялся, но участковый его выручил:

– Да хотя бы здесь, на диване. Жестковат, конечно, но я и сам иногда часок-другой на нем… – Порошин не договорил.

– Благодарю! – воскликнул Грачев.

– И запомните, участковый, – серьезно заметил следователь, отчего Порошин виновато пригнулся. – Потомки вас не забудут!

Глава 7
В орбите военных действий

Заперев машину, Полина перебралась через упавший ствол березы и дальше пошла пешком. Глаза постепенно привыкли к темноте. Деревенское кладбище осталось позади, и теперь было совсем не страшно. Однако в душе поселилось неприятное чувство вины, которое вдруг материализовалось в совершенно конкретный вопрос:

«Когда я в последний раз была на могиле матери? Полгода назад. Кажется».

Остановившись, Полина вдруг поняла, что прошел уже год. Совершенно не заметила, как пролетело время.

«Понятное дело, работа…»

Теперь трудно было вспомнить, в какой момент своей жизни она наконец избавилась от этой страшной зависимости. А ведь когда-то ходила на могилу матери каждый день.

Ей было семнадцать, когда мама умерла от рака. Умерла тихо, почти не страдала. Или скрывала, что страдает. Она была врачом и наверняка знала, сколько ей отпущено.

Позже отец рассказывал, что больше всего мама боялась умереть до выпускного вечера – не хотела испортить праздник своей единственной дочери.

После похорон Полина ощутила такое одиночество, заполнить которое оказалось практически невозможно. Отец сошелся с другой женщиной. Полина подозревала, что таковая имелась еще во время болезни матери. Тетя Катя была хорошенькой, ядреной теткой. Скоро она заграбастала отца в свое безраздельное пользование.

У семнадцатилетней Полины, студентки исторического факультета Московского университета, появилась свобода, которой она не преминула воспользоваться. Однако долго ее свобода не продлилась. И если бы знать наперед, чем обернется для нее та история, она никогда бы не пошла на свадьбу своей лучшей подруги Ирины.

Подруга выходила замуж за отпрыска видного министерского чиновника. Свадьбу играли в ресторане «Прага». На вечере было много скучных людей: мужчины в черных костюмах и женщины в сверкающих платьях. Надо сказать, и те, и другие полностью соответствовали тогдашней моде.

Приглашенные невестой первокурсники сидели на самой «периферии», не слишком надеясь повеселиться по-настоящему. Застолье проходило до крайности величаво – по очереди вставали гости и говорили одни и те же слова. Жених целовал невесту, потом все хлопали и пили дорогое шампанское.

В какой-то момент Полина и ее приятель Славик решили сбежать. Перспектива целоваться в подъезде показалась им намного соблазнительнее. Договорились, что первой уходит Полина, а спустя пять минут за ней последует юный возлюбленный.

Она встала из-за стола и направилась к выходу, успев, однако, заметить, что вслед за ней со своего места поднялся высокий мужчина из числа наиболее уважаемых гостей. Спускаясь по лестнице, Полина услышала за спиной быстрые шаги и почувствовала, как кто-то взял ее за руку. Обернувшись, она увидела того самого мужчину.

Он был намного выше, несмотря на ее отнюдь не маленький рост. На нем был отлично сшитый костюм темно-синего цвета и белоснежная рубашка с высоким воротом. Этот гость позволил себе пренебречь галстуком.

Но не с тем было связано ее первое, самое яркое впечатление. Таких глубоких, бархатных карих глаз Полина не видела никогда в жизни.

– Я отвезу вас домой, – сказал он и повел ее к выходу.

Она согласилась, почувствовав такое притяжение, что и потом не могла объяснить своего поведения.

К подъезду ресторана подкатила черная иномарка, водитель распахнул дверцу. Они сели на заднее сиденье.

– Меня зовут Михаил.

– А по отчеству? – спросила Полина.

– Михаил, – сказал он. – Куда едем?

– Шелепихинская набережная.

– Знаешь? – спросил Михаил у водителя.

– Да, – коротко отозвался тот.

Больше мужчина не проронил ни слова. У дома вышел из машины, проводил ее взглядом и тут же уехал.

Утром та же иномарка ждала ее у подъезда. Вместо университета Полина поехала на дачу к Михаилу и с того дня не расставалась с ним долгих двенадцать лет. Потом случилось то, чего не ожидал ни один из них…

Пошел снег, и стало почти светло. Дорога сделалась шире, но идти было по-прежнему трудно. Хотелось оторвать каблуки, несмотря на то, что приколочены они были к дорогим сапогам известной итальянской марки.

Вокруг нее беззаботно кружились снежинки, и появилось странное предчувствие чего-то хорошего, навстречу чему она ковыляла на этих чертовых каблуках.

Очень скоро Полина увидела кирпичную стену. Почему-то ей показалось, что вблизи забора снег не такой глубокий, и если она сумеет пробраться туда, то значительно облегчит свою участь.

Расчет оказался ошибочным – у забора сугроб оказался еще глубже. Неподалеку маячил фонарь, под которым виднелись ворота. Достав телефон, Полина включила подсветку: было без четверти девять. Сеть в этом медвежьем углу по-прежнему не ловилась.

Вздохнув, она уже собралась двинуться дальше, как вдруг кто-то сшиб ее с ног и больно заломил руку. Чье-то невероятно тяжелое тело подмяло девушку под себя.

Угодив лицом в снег, она не могла даже кричать. Снег залепил глаза, забил рот, нос и, кажется, попал в уши. Стало нечем дышать, однако удалось приглушенно пискнуть. После чего ее рывком поставили на ноги, грубо сгребли снег с лица, и Полина увидела перед собой мужчину. Тот сузил глаза и удивленно вскрикнул:

– Какого черта!

Незнакомец оказался довольно симпатичным. Продолговатое, с квадратной челюстью лицо. Строгие, немного ироничные глаза. На скулах по меньшей мере двухдневная щетина. Одет в короткую кожаную куртку. Это все, что она смогла разглядеть в неярком свете телефонного табло.

– Придурок! – она не знала для чего так грубо выругалась. – Пошел прочь… – и неубедительно добавила: – Я позвоню в полицию.

Он что-то сказал, но Полина не разобрала, что именно, так как одновременно с этим раздался непонятный хлопок. Мужчина покачнулся, и его похожая на фуражку шапка упала в снег.

– Ложись! – закричал он и толкнул Полину в плечо.

Но почему-то упал сам.

Глава 8
Эмираты

Тяжелая духота облепила тело сразу, как только за спиной сомкнулись автоматические двери аэропорта. Правда, через несколько минут жара показалась не столь мучительной, более того, в ней появилась своеобразная изнуряющая прелесть.

Водитель автобуса призывно махнул рукой и двинулся вперед. Он ловко маневрировал в темноте между припаркованными автомобилями и скоро пропал из виду. Марина заторопилась.

Рядом и позади нее шагали несколько потенциальных постояльцев отеля «Корал Бич». Среди них были супружеская пара из Новосибирска, с которой она успела познакомиться в самолете, старики с внуком Вовиком и двое мужчин.

На одного из них Марина обратила особое внимание еще в Шереметьево. В Москве было холодно, он же, как опытный путешественник, оделся во все летнее – полосатую рубашку-поло, дорогие джинсы и плетеные туфли. В темных волосах – поднятые на изготовку солнцезащитные очки. Мужчина был высок, хорошо сложен, имел приятную внешность. Словом, отмечен особенной милостью природы-матушки. Не заметить такого было просто нельзя. И он отлично об этом знал. Было ему лет тридцать пять, или же он выглядел моложе своих лет.

Все вместе они нагнали водителя. В автобусе работал кондиционер. Окунувшись в долгожданную прохладу, Марина села в удобное кресло, поставила рядом сумку и услышала:

– Вы отличаетесь редкой для женщины умеренностью.

Обернувшись, она убедилась, что приятель вышеупомянутого красавца обращается именно к ней.

– О чем вы?

– В отпуск практически без вещей. Размер вашего багажа не выдерживает никакой критики. Такая интересная женщина…

– Зачем тащить с собой то, что можно купить здесь?

Она повела плечом и, скользнув взглядом по скучающему лицу красавца, снова посмотрела на говорившего. Типичный прилипала. Из тех, кто намеренно выбирает привлекательных друзей, а потом довольствуется «объедками с барского стола». Вероятно, он сразу почуял, что у нее нет никаких шансов заполучить «старшего по званию»…

«А жаль», – подумала Марина и отвернулась к окну, глядя на вечерний Дубай.

Автобус тронулся. В темном небе проплывали высокие башни минаретов. Подсвеченные зеленоватым светом, они появлялись, скрывались во тьме и появлялись вновь, как будто автобус ездил по кругу.

Вереница современных зеркальных зданий сменилась пыльным пустырем, на котором лениво играли в футбол. По улице вышагивали неторопливые граждане, по большей части мужчины, одетые в длинные светлые рубахи поверх широких штанов.

На другой стороне дороги раскинулся обширный зеленый газон. На нем, подстелив под себя коврики, спокойно отдыхали все те же черноволосые мужчины в белых одеждах. Отставив кожаные сандалии, некоторые из них уже устроились на ночь.

Автобус выехал к набережной, где за каменным парапетом Марина увидела море. Оказаться в этом раю после сырой московской зимы было настоящим подарком судьбы.

– Вовик, поправь панамку, в ушки надует! – Старуха была слишком полной, и ей пришлось расположиться одной на двух сиденьях.

Вовик сидел через проход, рядом с дедом. Малыш глубже натянул панамку и сунул в нос палец.

– И не ковыряй в носу. Палец сломаешь!

Со стороны водительского места доносилась заунывная восточная музыка. Гнусавый голос фальцетом выводил одни и те же рулады.

– Вы бывали в Шардже? Долго еще ехать? – спросила старуха.

– Минут двадцать, – сказала Марина.

– Полчаса, – уточнил приятель красавца. – Гостиница находится на самой границе со штатом Аджман.

– Это хорошо или плохо? – поинтересовалась она.

– Смотря для кого, – ухмыльнулся мужчина из Новосибирска, при этом его жена заметно погрустнела. – Вам это вряд ли поспособствует.

– Почему же? – всколыхнулась старуха, едва не вывалившись в проход между сиденьями.

– Да не слушайте вы его! – воскликнула жена сибиряка. – Кто о чем, а вшивый про баню… В Аджмане склад алкогольной продукции, все ездят туда за спиртным, потому что ни в Шардже, ни в Дубае его не купить.

Отвернувшись, старуха привалилась к окну, однако по заинтересованному виду ее мужа сделалось ясно, тема не умерла. Сибиряк понимающе подмигнул и, сцепив кисти рук, продемонстрировал старику несокрушимую мужскую солидарность.

Теперь за окном проплывала пустыня, и только горящие вдалеке огни указывали на то, что Дубай остался позади. Одна за другой проследовали бетонные новостройки. Скоро въехали в Шарджу.

Через несколько улиц и два моста автобус повернул к набережной. По левую сторону за волнующимися от ветра пальмами серебрилось море, по правую – мелькали однотипные, в два этажа, виллы.

Прокатив по транспортному кольцу, автобус подъехал к сияющему подъезду «Корал Бич». От пыльной дороги отель отделял надежный заслон из колючих кустарников.

Открылась дверь, и в автобус вошел темнокожий служащий, одетый в длиннополый бежевый жакет, напоминающий вышитую украинскую свитку. Он подхватил Маринину сумку и чей-то кожаный чемодан. Спустившись, устроил поклажу на тележку, снабженную высокими хромированными дугами. Затем, отступив в сторону, подождал, пока вновь прибывшие покинут автобус, снова поднялся в салон и, забрав оставшиеся вещи, вопросительно взглянул на Марину. Она вышла последней.

В просторном холле, который простирался на несколько сотен квадратных метров, выстроилась очередь к стойке рецепшен. В процессе оформления документов Марина услышала, что красавца зовут Сеней, и приехал он из Твери. Друг, которого звали Александром, откликался исключительно на короткое «Санек». Невзирая на седые волосы, «прилипала» всячески демонстрировал неистребимый юношеский задор.

– Меня зовут Мария, – по-русски представилась девушка-портье и протянула магнитный ключ. – Поднимайтесь на второй этаж, вещи доставят следом.

Через минуту Марина была у двери своего номера и, проведя по датчику замка магнитным ключом, открыла дверь. Осмотрелась, включила телевизор и прошла в ванную. А когда вернулась, внезапно столкнулась с мужчиной. От неожиданности она закричала.

Служащий, а это был тот, в «украинской свитке», что забирал из автобуса поклажу, побледнел так сильно, насколько это возможно, имея коричневый цвет кожи. Он жестами объяснил, что стучал, но она не услышала.

Оставив сумку, «украинец» сбежал, не дожидаясь чаевых.

Марина заперла дверь, медленно подошла к окну и, прислонившись к стеклу, долго стояла так, вглядываясь в темноту.

– Не пойду сегодня на пляж… – сказала она и тихо заплакала.

Глава 9
Полиция уже здесь

Когда Сергей Дуло свернул на дорогу, ведущую к усадьбе Бекешевых, пошел снег. Было никак не меньше восьми часов вечера. Уставившись в лобовое стекло, Сергей думал о том, что незваный гость – хуже татарина. Являться без предупреждения в чужой дом в столь позднее время было непростительным хамством даже при наличии веской причины.

«Здравствуйте, я из полиции, нами обнаружен труп вашей жены», – так он должен сказать Бекешеву.

Сергей Дуло ощутил неприятное покалывание в области сердца.

Много лет назад, выбирая профессию, он даже не предполагал, какую цену заплатит за этот выбор. Не было ничего героического в том, что приходилось работать днем и ночью. Ведь именно так поступали те, кто был рядом. Два первых ранения оказались пустяшными, но третье заставило сильно поволноваться его вторую жену.

Лариса честно отсидела у больничной койки полагавшиеся для выздоровления месяцы, а потом ушла, даже не оставив записки. Да и что она могла написать? Наверное, то же, что четырьмя годами раньше написала первая жена: «Прости, я так больше не могу».

Восемь из десяти сбежавших жен полицейских пишут похожие слова. Ничего другого еще не придумали.

Потом были три года почти беспробудного пьянства. Причем эту пагубную страсть Сергей умудрялся сочетать с образцовой службой в следственном отделе прокуратуры, где к тому времени работал следователем по особо важным делам. Впрочем, Москву вскоре пришлось оставить и вернуться в родной город Александров, где он прежде работал.

Приняли его весьма холодно. Новым руководителем здесь был Григорьев, человек, который когда-то служил под его началом. Отношения не складывались, в любом поступке Сергея начальник усматривал посягательство на свое дерматиновое кресло, не понимая, что тот никогда не играл в подобные игры.

Действительность временами становилась нереальной. Жизнь постепенно теряла смысл. Сергей Дуло осознал, что смертельно устал. Устал от непосильной работы, от трупов, от чужой глупости, от своего одиночества, которое особенно угнетало его в последнее время.

Огромная квартира, доставшаяся от умерших родителей, предполагала проживание многочисленной семьи, но Сергей жил один. Ему хватало одной комнаты, а в ней: кровать, письменный стол, шкаф и старенький мотоцикл в углу, как сладкое напоминание о заполошной юности.

Окна по-прежнему оставались залепленными газетными листами. Больше года Сергей Дуло собирался повесить шторы, да так и не повесил, потому что не знал, как это делается. Он привык к другой работе. И делал ее лучше других.

Сейчас, глядя на дорогу, Сергей думал о том, сколько мерзости ему довелось повидать за годы службы, сколько исповедей законченных мерзавцев выслушать. Чего стоил только один, тот, из-за кого закончилась его работа в Генеральной прокуратуре.

«Стоп!» – Сергей не любил вспоминать об этом.

После того памятного случая он решил завязать с пьянкой. И сделал это довольно легко, безо всякого кодирования или «торпед», которыми регулярно «подшивались» многие из его друзей.

За несколько дней до своего сорокалетия Дуло принял решение оставить службу. Он был уверен в том, что должен это сделать сейчас.

Затормозив, Сергей не сразу сообразил, почему так поступил. До усадьбы оставалось метров триста. Отбросив ненужные воспоминания, понял, что сработала многолетняя привычка оставлять автомобиль подальше от места, куда направлялся. В данном случае предосторожность была лишней, однако следователь решил положиться на свой опыт и безошибочную интуицию.

Сергей вышел из машины и зашагал по дороге, которая упиралась в высокие, более трех метров, ворота. По обе стороны от них тянулся кирпичный забор. На мгновение показалось, что поверх него тянется колючая проволока. Он тут же списал это на плохую видимость, однако, подойдя ближе, с удивлением обнаружил: поверху действительно была проложена колючая проволока.

Вблизи забора, на расстоянии метра, деревья были вырублены, от них остались только разновысокие, укрытые снегом пни.

Сергей Дуло машинально пригнулся и шарахнулся в сторону – ему почудилось, что в темноте кто-то пошевелился. Вглядевшись, заметил – вблизи забора притаился человек.

За годы службы Дуло усвоил одно правило: не существует маленькой опасности. Однажды в самом начале работы в полиции он поплатился за свое легкомыслие – безобидный с виду старикан, собиравший пустые бутылки в парке, пырнул его ножом. Впоследствии выяснилось, что это был опасный преступник, на чьей совести по меньшей мере десять убийств и такое же количество жестоких изнасилований.

Прижавшись к шероховатому стволу дерева, Дуло наблюдал за тем, как неизвестный осторожно пробирается вдоль забора по направлению к воротам. Стараясь не шуметь, перебежками, следователь двинулся вперед. Вглядываясь в темноту, заметил, что человек замер, потом в его руках что-то сверкнуло…

Предполагаемый лиходей был мигом повержен в сугроб. Сергей никак не ожидал от себя такой глупости и очень удивился, когда почувствовал, что уже навалился на чье-то тело.

Выхватив из заломленной руки нечто, Дуло вдруг понял, что это не оружие, как ему показалось, а всего-навсего мобильный телефон.

Тот, кто лежал в снегу, жалобно заскулил, пытаясь освободить руку. Сергей поднялся и, схватив за плечи свою жертву, рывком поднял ее на ноги.

Каково же было его удивление, когда, посветив мобильником, он увидел перед собой молодую женщину.

Залепленное снегом лицо, длинные, прямые темные волосы. Женщина была высокая, почти одного с ним роста, худощавая и, кажется, хорошенькая. Нисколько не церемонясь, он провел рукой по ее лбу и щекам, очищая от налипшего снега.

– Какого черта! – вырвалось у него.

Сергей увидел узкое, кажущееся болезненным лицо, изящный, изысканно очерченный, немного длинноватый нос… Внезапно его пронзила мысль, что сегодня он уже видел эту женщину. Та на мгновение прикрыла глаза, и следователь понял, где именно видел это красивое, бледное, похожее на драгоценный фарфор лицо.

– Придурок! – Женщина выхватила свой телефон, ее огромные голубые глаза сверкали неподдельной яростью. – Пошел прочь… Я позвоню в полицию!

– Полиция уже здесь. Скажите, это не вас убили прошедшей ночью?

Шутка была неудачной, Сергей понял это сразу, как только с головы упала шапка. Ему показалось, что он получил пощечину. Однако спустя мгновение сообразил: был выстрел, и пуля угодила в него.

– Ложись! – заорал Дуло и оттолкнул ничего не понимающую женщину.

А потом сам тяжело упал в снег…