Текст книги "Вернулась, наткнулась, рехнулась"

Глава 3

Я купила три упаковки котлет по шесть штук в каждой – пировать так пировать, – два кило картошки, полкило колбасы, столько же сыра, два десятка яиц, хлеба и еще кое-чего по мелочи. А также, несмотря на трещащее по швам финансовое состояние, расщедрилась на маленький тортик для всех нас и на одно мороженое – для Галчонка.

Когда я вышла из магазина, сразу увидела мою провожатую с хвостом – собака неспешно подошла и села, строго глядя мне прямо в глаза. Ее взгляд был настолько красноречивым, что не требовалось никакой языковой магии. «Ты обещала колбасу, – бессловесно говорила дворняга. – Я поверила тебе и терпеливо ждала. И жду до сих пор. Где?»

– Сейчас, сейчас, – ответила я, поставив пакеты на крыльцо магазина. – Я не забыла.

Достав колбасу, я стала думать, чем от нее отрезать кусочек. Ключами было бы негигиенично, банковской картой – чересчур эпатажно. И тогда я просто отломила руками, сколько смогла. Получилось гораздо больше, чем собиралась, но отламывать от уже отломленного мне показалось стыдно. Да, стыдно перед собакой, а что такого? Она ведь тоже человек. В смысле, живое существо с развитым мозгом. После Болтуна я вообще стала относиться к животным по-другому.

Собака приняла угощение с достоинством – благодарно гавкнула и лишь после этого приступила к трапезе, которая, впрочем, состояла всего лишь из пары кусательных движений челюстями и одного мощного глотка. После этого псина снова уселась и возобновила немую беседу со мной. Но я на сей раз вступать в нее не стала, сказала лишь:

– Э, нет! Меня дома еще два проглотика ждут.

Я подняла пакеты и пошла. Собака, словно верный телохранитель, двинулась следом.

– Ты это напрасно, – решила расставить я точки над сомнительными буквами. – Я свое обещание выполнила, так что все, иди гуляй. Может, еще кого добренького встретишь.

Дворняга не обратила на мою речь ни малейшего внимания. Шла себе и шла, всем своим видом заявляя: «Где хочу, там и гуляю. Мне, может, просто с тобой по пути».

Как бы то ни было, в подъезд я ее, понятно, не впустила. Но собака восприняла это на удивление спокойно, даже не гавкнула, так что моя заволновавшаяся было совесть успокоилась и тоже не стала поднимать шум.

А вот дома меня сразу окружила голодная и шумная толпа, состоящая в основном из одной весьма активной девочки и переминавшегося чуть поодаль с ноги на ногу принца, успевшего, впрочем, произнести короткую фразу:

– Ну, вот…

Остальное произнесла принцесса. Очень эмоционально, возбужденно-восторженно, не всегда понятно и грамматически правильно, но самое главное – по-русски:

– Лава пришел! Еда пришел! Большой и толстый! Слюна глотать, хотеть котлеть… хотел котлел… хочу котчу… Еда-а-а! Брать рот, кусать, жевать! Ам-ням! Лава хороший! Лава вку-усный!

– Бедненькая моя, – вставила я, пока Галя набирала в грудь воздуха. – Так проголодалась, что меня готова скушать. Но разве я толстая? И вряд ли особо вкусная, честно.

– Не-е-ет! – взвилась девочка. – Лава тонкий! Лава тошный! Мне хотеть большой вкусный толстый котлеть! Пьятьнадцьять котлеть…

– …и бутылку рому, – закончила за нее я и протянула пакеты Гоше: – Неси на кухню, сейчас вымою руки и приду.

Когда я, умывшись, зашла на кухню, застала там эпичную картину: принц Пиктигоуша отнимал у принцессы Пиктигаулы картофелину, которую та норовила сунуть в рот. И судя по испачканной рожице и следам зубов на картофельном боку, ей это пару раз уже удалось.

– Стоять! – грозно выкрикнула я.

Брат с псевдосестрой замерли, словно игроки в «Море волнуется раз». Но перед этим Галя успела-таки с хрустом откусить добрую треть картофелины и стояла теперь с набитым ртом.

– Выплюнь немедленно! – сказала ей я. – Наглотаешься сейчас микробов!

– Микроб шкушно? – с трудом выговорила девочка, и не подумав избавиться от добычи.

– Микроб вредно для здоровья, – ответила я. – Здесь дворцовых лекарей нет, а туалет – один на троих, так что плюй, – протянула я к ее рту ладонь, на что Галя помотала головой и попыталась проглотить откушенный кусок, но у нее это не вышло.

Тут мой не умеющий смотреть за детьми любимый что-то проговорил по-обиссякски, и принцесса вдруг побледнела, выпучила глаза, выплюнула картошку прямо на пол и тоненько завыла.

– Что ты ей сказал?! – воскликнула я.

– Что микробы – это такие маленькие дракончики, которые поселятся прямо в ней и будут кушать ее изнутри. Кушать и расти, расти, расти! А когда вырастут большими…

– Достаточно! – прервала я принца, обладающего чрезмерно развитой фантазией, но отстающего в умственном развитии, и стукнула его по лбу, чтобы хоть как-то недоразвитый мозг поправить. А потом обняла плачущую девочку: – Галчонок, он пошутил! Микробы – это совсем не драконы. Они просто маленькие зверушки, которые хоть и будут кушать тебя изнутри, но большими все равно не вырастут.

– Умно, – потирая лоб, прокомментировал мое объяснение Гоша. – И главное, не поспоришь ведь.

– Вот только не надо иронии, – сказала я. – В конце концов, я не микробиолог. И не зли меня, если по-прежнему хочешь котлеток.

– Моя изнутря тоже прежнему хочешь котлеток, – немедленно перестала подвывать Пиктигаула.

– А вот кстати, – вспомнила вдруг я. – Никто из вас не трогал мою…

Не договорив, я выскочила в комнату и обвела ее взглядом. Гжельской вазы не было ни на ее обычном месте, ни где-либо еще. Я вернулась на кухню, подбоченилась и рыкнула:

– Пр-ризнавайтесь, где моя ваза?!

– Позволь уточнить, – поднял руку Гоша. – А что будет тому, кто признается: награда или наказание?

– Смотря в чем он признается, – процедила я, и заметив, как испуганно заморгала принцесса, добавила: – Или она.

– Тогда нам рискованно признаваться, – сказал принц. – Ведь наказанием может стать уменьшение количества котлеток.

– Скажу больше, – злобно прищурилась я. – Вплоть до полного их отсутствия!

– Вот видишь, – вздохнул Гоша. – Кто же на таких условиях признается?

– Ну хорошо, – сложила я на груди руки. – Тогда я поджарю котлеты только себе. А вам сварю макароны. А еще я хотела кого-то угостить мороженым, но теперь съем его сама.

– То не есть правда, – буркнула вдруг Пиктигаула.

– Еще какая правда, – возразила я.

– Она имеет в виду – справедливость, – пояснил Пиктигоуша. – В смысле, это несправедливо.

– А выбрасывать мои вещи справедливо?

– Она же не просто так ее выбросила! – воскликнул Гоша и тут же зажал себе рот.

Принцесса сверкнула на него взглядом, а потом перевела его на меня и заговорила знакомым уже мне тоном будущего правителя:

– Я бросать твой горшок! Я спасать тебя от зверь. Какой для тебя есть сильно важен: целый ты сам или твой целый горшок?

– Целый я сам, – вынуждена была признать я. – Но лучше говорить «целая» и «сама», потому что я женского рода. И да, прости, спасибо, что спасла меня. Просто мне все-таки жалко горшок… Поскольку вообще-то это ваза. Гжельская. Она мне очень нравилась. Ведь можно же было кинуть что-то другое…

– Извини, выбирать было некогда, – вступился за сестренку выдавший ее принц. – Сам я вообще схватился за телевизор, но Пиктигаула оказалась проворнее.

– И на том спасибо, – вздохнула я. – Хотя… Со мной многие бы поспорили, что лучше: ваза или телевизор. Во всяком случае, ваза хоть и демонстрировала всегда одно и то же, но это всегда и доставляло удовольствие. Телевизор же показывает иногда такое, что мне и самой его хочется выбросить.

– Значит, в следующий раз можно? – поинтересовался Гоша.

– В какой еще следующий раз? – насторожилась я.

– Когда на тебя нападет собака.

– Во всяком случае эта больше не нападет, мы с ней подружились. И вообще, все, вопрос исчерпан. Я приступаю к готовке, прошу посторонних покинуть кухню!

– Куда же нам идти?

– Куда хотите, – сказала я, но вовремя спохватилась: – Но только в пределах этой квартиры! Посмотрите, например, телевизор… Э! Нет-нет-нет! Ни в коем случае! Почитай лучше Галчонку книгу – они у меня в шкафу за стеклянной дверцей.

– О! – удивленно выдал принц, но кухню покинул, уведя с собой и девочку.

Я спокойно, хоть и в более, чем обычно, ускоренном темпе почистила картошку, поставив параллельно жариться котлеты сразу на двух сковородках, затем поджарила и ее, вскипятила и заварила чай, нарезала хлеб и колбасу… А потом, глотая слюнки – тоже ведь безумно хотела есть, – крикнула:

– Кушать подано, ваши высочества!

Ответом была тишина. Сначала меня это не насторожило. И лишь когда во второй, а потом и в третий раз позвала своих монарших гостей, а они не откликнулись, я испугалась. Первой мыслью было, что они умерли от голода, или захлебнулись слюной от доносящихся из кухни запахов. Но это, конечно, была глупая мысль. Второй, не более умной, была та, что принц и принцесса захотели поиграть со мной в прятки. Зато третьей, от которой меня бросило в холодный пот, вспыхнула мысль, что Галю и Гошу вернул обратно лунный маг, который решил завершить начатое.

Казалось бы, чего проще: иди да посмотри, почему молчат гости. Но мне вдруг стало так страшно, что ноги сделались ватными и просто физически не могли ступить и шагу.

Внезапно я осознала, что жую котлету. Как она оказалась во рту – непонятно. Наверное, на нервной почве сработал какой-то рефлекс. И это пошло мне на пользу. Слегка подкрепившись, я сумела наконец сделать шаг. За ним второй, третий… В дверном проеме кухни я все-таки опять затормозила, но окончательно собравшись с духом, шагнула в комнату.

Галя и Гоша сидели на диване и увлеченно листали какой-то яркий журнал. Подойдя ближе, я с ужасом увидела красочные фото обнаженных женщин. И мужчин тоже! Да еще в таких позах!.. От сковавшего меня шока я даже не выхватила из рук брата с сестрой эту мерзость. Меня почему-то больше волновала в то мгновение мысль: «Откуда у меня это?!» Ответ пришел быстро: «Валера! Мерзкий негодник! Мало ему было порнушки в интернете – он еще и бумажной гадости в дом натащил!» Я была настолько зла, что если бы гнусный Валерик уже не бросил меня, я бы выбросила его самого вслед за подаренной им гжельской вазой! Правильно все-таки сделала Галя, что ее разбила.

А Галчонок, будто почуяв, что я думаю про нее, подняла глазенки и спросила:

– Они без одежда, потому что тоже переместиться?

– Да, моя хорошая, – скрипнула я зубами, – переместиться. Туда-сюда-обратно. Прыгают, понимаешь, со складки на складку… – И вырвала наконец из чистых детских ручек цветастую гнусную пакость.

Глава 4

Мы наконец-то сели обедать. Или, скорее, ужинать – время близилось к вечеру. Сначала мы даже не могли за столом разговаривать – настолько все проголодались. Рот был занят более интересным, чем разговоры, занятием. Наверное, и поговорка «когда я ем – я глух и нем» пошла с тех времен, когда большинство людей жили впроголодь, и прием пищи для них был несовместим с болтовней.

И лишь когда перешли к чаю с тортиком, я смогла наконец вздохнуть посвободнее и спросить:

– А теперь я хотела бы более подробно услышать, как вам удалось сбежать от Лунатика.

– Я ведь уже сообщал тебе, – закатив от наслаждения глаза после проглоченного кусочка сладости, ответил Гоша, – что представил перед смертью эту квартиру – и вот…

Тут он вдруг закашлялся и ошарашенно заморгал.

– Постучать по спине? – занесла я кулак.

– З-зачем? Я ведь тебе ничего плохого не сделал.

– Я думала, ты подавился. У нас принято стучать по спине, чтобы застрявший кусок прошел дальше.

– Я не подавился, – странным траурным тоном сообщил мой любимый. – Я вдруг подумал сейчас, что мы, быть может, и правда… того. Умерли.

– Странно… – поднесла я к глазам упаковку из-под торта и попыталась прочесть набранный мелким шрифтом состав. – Не знала, что торты до сих пор алкоголем пропитывают. Вроде бы ничего такого не видно.

– Как связано сказанное мной с алкоголем? – нахмурился принц.

– Так ведь ты бред стал нести. Не с котлет же!

Гоша на всякий случай быстро доел свою долю торта – решил, видимо, что я могу ее отнять, – и пояснил свои странные мысли:

– Это не бред. Бредом, скорее, можно считать то, что мы очутились здесь. Ведь переместиться по своей воле никто из нас не мог – у меня кончилась магия, а вы с Пиктигаулой в принципе не умеете перемещаться между складками. Зато всех нас собирались убить. И лунный маг как раз метнул в нас молнии. Поэтому я считаю, что умер и нахожусь сейчас в царстве вечного сна. Даже не сам нахожусь, а только мое сознание. Вероятней всего, так и есть. Так что ты права насчет бреда. Ведь если бред то, что со мной происходит, то бред и то, что я в этом бреду говорю…

– Немедленно прекрати! – вскинула я руки. – Ты пугаешь ребенка!

– Ребенок не мой, – насупилась Галя. – Нет… мой не ребенок… мой не пугаться. Нет… моя. Женская рода. Так?

– Не совсем, – помотала я головой. – Правильно говорить: женский род.

– Женский род – есть мужской, нет?

– Э-э… – растерялась я. – Так-то да, но… Короче, не бери в голову и говори, как тебе удобнее. А ты, – повернулась я к моему любимому фантазеру, – перестань нести чушь. Никто не умер. Я, во всяком случае, точно. А если сомневаешься – давай я тебя ущипну.

– Не надо, – убрал Гоша за спину руки.

– Что так? – усмехнулась я. – Ты ведь умер, тебе не будет больно.

– Лучше объясни словами, почему мы здесь, если не умерли. Аргументируй, используя не эмоции и угрозы применения силы, а факты.

– Сила тоже факт, – выдала принцесса. – Нет силы – нет король. Факт.

– Лава пока не королева, – не согласился с псевдосестренкой принц.

Мне было приятно услышать это «пока», и я попыталась исполнить Гошину просьбу. Но перед этим, увидев, что Галчонок уже справилась с тортом, вручила ей мороженое.

– Дело в том, – сказала я после этого, – что лунный маг пообещал дать кому-то из нас магию перемещения… – После этих слов я замолчала, потому что моя логика дала сбой. Ну да, насчет себя я именно так поначалу и решила, но Галя с Гошей в мою логическую схему не вписывались. Однако и допускать мысль о том, что мы умерли, я не собиралась, тем более что не верила ни в какие загробные царства-королевства в принципе. Умер – значит, умер. Занавес. Всем спасибо, все свободны. Но сейчас я ощущала себя живее всех живых. О! Мы же только что помирали с голода! Если бы умерли – ничего бы такого не чувствовали, потому что питались бы какой-нибудь музыкой сфер и пускали от умиления пузыри из подтаявшей ауры. Или что там – пи́сали бы от счастья радугой, простите за физиологические подробности. В итоге я разозлилась на то, что не могу найти аргументов, и выдала неожиданную для себя самой версию: – В общем, маг просто накосячил. Хотел переместить кого-то одного, но случайно зацепил всех. А молнии… В них как раз и была магия перемещения.

– Не сходится, – подумав, сказал Гоша. – Мы переместились хоть и на одну складку, но все же в разные места.

– Сходится! – заспорила я. – В молниях была магия перемещения, а перемстились мы в разные места, потому что ты держал Галю и представил при этом мою квартиру, а я держала ежика и представила…

Я мысленно охнула. Потому что не помнила, что в тот момент представляла. Во всяком случае, я точно не вспоминала лес, в котором потом и очутилась.

Любимый сразу догадался, почему я замолчала.

– Ага! – сказал он. – Ты ничего не представила, но все равно переместилась. Твоя версия потерпела фиаско.

– Еще хотеть морозку, – облизнувшись, проговорила Галя. – Очень слишком вкусно.

– Больше нет, – проговорила я. – Прости. Но я рада, что мороженое тебе понравилось. Ой, как же ты его неаккуратно держала, все руки перепачкала…

Я встала, чтобы намочить кухонное полотенце и вытереть маленькую грязнулю, но принцесса воскликнула вдруг:

– Ты держала руки Болтун! Не ты представлять – он представлять!

Я даже не сразу смогла что-нибудь на это ответить – стояла и, моргая, смотрела на Галю. Первым отреагировал на ее слова Гоша:

– Хорошая мысль. Еж вполне мог перед лицом неизбежной гибели вспомнить родной лес, чтобы мысленно с ним попрощаться.

– А получилось, что поздоровался, – вернулся ко мне наконец дар речи. – Так что я все равно права: лунный маг по ошибке запулил в нас молниями с магией перемещения.

– Или он хороший, – сказала принцесса.

– Лунатик хороший? – изумленно заморгала я. – Ты что говоришь-то, радость моя? А! Ты ведь плохо знаешь наш язык и, видимо, перепутала слова. Ты хотела сказать «плохой»?

– Я хотеть сказать «хороший»! – властно ударила испачканным кулачком по столу Галя. – Маг учить меня – не обижать. Теперь тоже не обижать. Убить жалко – переместить не жалко.

– Ну, знаешь ли! – все-таки подошла я к девочке и вытерла ей руки, а заодно и стол, которому от них тоже досталось. – Когда он тебя учил, у него были совсем другие цели. Ему было нужно понравиться и тебе самой, и твоему папе-королю – зачем бы он стал тебя обижать? А теперь ты стала ему не нужна, он нацелился на твою копию, так что…

– Все равно! – снова стукнула по столу принцесса. – Я слышать… нет… нюхать зло. Сильный зло, когда хотеть убить. Тогда я не нюхать.

– Пиктигаула хочет сказать, что чувствует сильное зло, особенно, когда намереваются кого-то убить, а в тот раз не почувствовала, – перевел Гоша.

– Я поняла, – мотнула я головой. – Но все равно не верю в доброту Лунатика. И потом, даже если бы он пожалел только Галю, я еще где-то как-то могла бы найти в его дальнейших действиях логику. Но получается, что он вообще нас всех пожалел. Даже тебя, дорогой мой, хотя уж ты-то точно для него помеха номер один. Тем более он тебя уже пытался убить. С чего бы вдруг передумал? А меня почему не убил? Из-за красивых рыжих волос? А Болтуна? Испугался иголок?

– Насчет тебя он как раз и сказал, что ему жаль тебя убивать, – напомнил принц. – А еще, что подарит кому-то из нас магию перемещения. Если собирался убить остальных, то врать было бессмысленно…

– А если не собирался, то и еще и глупо, – продолжила я его мысль. – Значит, он правда кому-то из нас ее дал. И если бы мы стояли все вместе, то было бы логично предположить, что магия подействовала на всех. Но мы стояли двумя группами!

– И переместились в разные места, – сказал Гоша, – что тоже говорит о двух разных воздействиях.

– Действа два, молния два, – снова вступила в полемику Галя. – Маг хороший!

Вообще-то я понимала принцессу. Дети вообще привязываются к людям, которые относятся к ним хорошо. А Лунатик, когда занимался ее обучением, конечно же, к ней хорошо относился. Ему ведь и правда нужно было втереться в доверие к королю, а для этого нужно было произвести на свою подопечную наилучшее впечатление. Вот он и старался. И занимался как следует, не сачковал, даже практические занятия с перемещениями проводил, и потихонечку обрабатывал девичью психику: намекал, что она ему нравится, что женился бы, будь она старше, обещал подождать… На драконе еще обещал покатать, на Луну свозить… Понятно, что Галчонок от всего этого растаяла, тут, может, и я бы не устояла. И даже потом, когда оказалось, что лунный маг – это коварный злодей, психика девочки не смогла быстро перестроиться. В подсознании все равно засело, что Лунатик хороший, вот и… Но да, и у него, каким бы мерзким он ни был, тоже могло остаться некое подобие теплого чувства к бывшей ученице. Или пусть даже не чувство, а присущий всем людям врожденный инстинкт, заставляющий оберегать детей. Правда, он далеко не у всех срабатывает, но вдруг… И вот Лунатик проникся и в последний миг решил пощадить Галю. А поскольку ее держал Гоша, подаренная магия перемещения подействовала и на него. Ладно, допустим. Но что же тогда вышло со мной? Меня-то он почему пожалел? Не из-за рыжих волос ведь, в самом-то деле!

И тут я кое-что вспомнила. Ведь сама я как раз его пожалела. Я могла его убить – и не убила. Правда, не столько из жалости, как потому, что вспомнила о данном старой ведьме обещания, но не убила же. У меня вдруг перехватило дыхание от предчувствия верной догадки… А что если Лунатик понял это? С помощью магии или какого-нибудь шестого-десятого чувства почуял, что я его вот-вот убью, а когда этого не последовало, ощутил ко мне нечто вроде благодарности – и дал мне способность переместиться домой. Правда, пожелал это, наверное, и впрямь Болтун, но поскольку я держала его на руках, дарованная мне спасительная магия стала у нас с ним общей.

В итоге я собрала мысли в кучку и озвучила принцу с принцессой свою догадку. После этого в кухне надолго повисла тишина – шел всеобщий мыслительный процесс. А потом Галя сказала:

– Нет. Я не иметь тогда магия. Он сам отправить все мы.

– Перестань, – отмахнулась я. – Ты просто не осознала.

– Вообще-то это невозможно не осознать, – вступился за псевдосестру Гоша. – Если имеешь магию перемещения, ты не можешь распорядиться ею нечаянно. Нужно сосредоточиться, представить место, мысленно направить туда магию, последовать за магическим потоком… Мне сложно объяснить это тому, кто никогда сам не испытывал подобного. Прости.

– Ну да, – вздернула я подбородок, – я не испытывала. Ой! Значит, я и правда переместилась не из-за подаренной магии?

– В том-то и дело. Сначала я и сам не хотел в это верить, но теперь получается, что вас с Пиктигаулой Лунатик в самом деле пожалел, и молнии были средствами перемещения. А мы с Болтуном переместились с вами случайными прицепами, хотя и задали невольно конечные цели.

– Допустим, – мотнула я головой. – Но кому же тогда добренький лунный маг подарил способность перемещаться? Вот вы говорите, что ее тогда в себе не испытывали. Я не испытывала ничего подобного тоже. Значит, он все-таки соврал?

– Или подарить Болтун, – сказала Галя.