Текст книги "Голоса ночи (сборник)"

– Кто же подставку отодрал?

– А ее не надо отдирать, она не приклеена, не привинчена. Просто прилагалась к часам. Нелепая такая вещь. И совсем не ценная.

– Вы что, думаете, ее забрал убийца?

– Да, а кто еще?

– А ваш муж не мог ее разбить, выбросить?

Она подумала, пожала плечами:

– А зачем? Нет, нет, не мог. Он вообще не любил что-то выкидывать. Тем более эти часы сам когда-то купил.

– Давно купил?

– Не так давно, где-то год назад.

– Подставка, значит, пропала… – Он покряхтел, затушил окурок и полез в стол. На столешницу легла картонная папка. Анжелика вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что там такое. Он пошуршал бумагами, вытянул листок с машинописным текстом, снова покряхтел, внимательно его прочел, уставился на Анжелику каким-то странным взглядом. Наконец спросил:

– Вы мужа-то осматривали, когда нашли?

– Н-нет…

– Испугались?

– Растерялась… Поняла только, что у него голова пробита.

– Ладно. Вот я вам прочитаю. Это заключение экспертизы. Вообще, не полагается вам такие вещи читать, но что поделаешь. Слушайте. «Проникающее ранение…» Тут дальше термины, а вот: «Удар нанесен, предположительно, предметом прямоугольной формы, в полости раны обнаружены осколки малахита, размером до пяти миллиметров, а также малахитовая крошка». Вы, Анжелика Андреевна, уверены, что та подставка была из малахита? Может, камень под малахит покрашен?

– Был настоящий малахит… – У нее едва ворочался язык. – Боже мой… Так этой подставкой…

– Вот получается, что этой. И она, сами понимаете, не выдержала удара, раскололась. Не очень-то это прочный камень.

Выслушав ее потрясенное молчание, он сунул бумагу в папку и заметил:

– Вот странная вещь получается, Анжелика Андреевна. Если этот убийца шел к вам с заранее обдуманным намерением убить Игоря Ивановича, что ж он воспользовался такой ненадежной вещью, как подставка под часы? Да еще из малахита. Почему не прихватил с собой чего-нибудь посолидней? Может, все-таки не собирался сперва убивать вашего мужа, как думаете? Может, все получилось случайно?

– Не знаю…

– Вот и я не знаю. И откуда он вообще знал, что подставка не привинчена? Может, бывал у вас в доме, и эти часы тоже видел, и про подставку знал, а?

Она не сводила с него ошалелых глаз.

– А вы, Анжелика Андреевна, утверждаете, что никто у вас в гостях не бывал.

– Чтобы совсем никто, нельзя сказать… – неуверенно ответила она. – Бывал его брат Саша с женой, но редко. И мы у них бывали.

Скрывать визиты брата она не могла – это было бы неестественно. Они с Сашей заранее договорились, что она будет о нем рассказывать следователю, и как можно проще и охотнее.

– Брат, значит, с женой. А вы говорите – никого. А какие отношения были у вашего мужа с родственниками?

– Нормальные.

– Все у вас «нормальное», – он закурил третью вонючую сигарету. – Не ссорились братья? Может, материальные вопросы решали? Делили что-то?

– Нет, им нечего было делить. Все давно поделено. Игорь когда-то купил квартиру, чтобы туда переехали мать и брат. Мать у них потом умерла, теперь Саша живет в той квартире с женой. А кроме квартиры, делить было нечего.

– Это хорошо, когда нечего делить, – задумался следователь. – Ладно, с братом мы поговорим. Давно он женат, кстати?

– Очень давно, уже несколько лет.

– Значит, недавно, – поправил ее следователь. – Да, Анжелика Андреевна! У меня к вам вопрос. Где вы были в ночь, когда произошло убийство?

«Вот оно! – стукнуло у нее сердце. – Теперь держись!» Но ответила четко, она давно отрепетировала все возможные вопросы и ответы:

– Я была в казино «Александр Блок».

Последовало недолгое молчание, он заинтересованно разглядывал девушку в бриллиантах, с опухшими глазами, которая, оказывается, прожигала жизнь в казино, когда убивали ее мужа. Подобная деталь не могла улучшить образа Анжелики, но она к этому и не стремилась. Ей было все равно, как она выглядит, главное – безупречное алиби.

– Часто в казино бываете?

– Последнее время – да, – ответила она так же ясно и честно.

– А откуда взялось такое развлечение?

– Как-то само собой. Мне было скучновато. Я же не работала, не училась. А домашнее хозяйство от этого не страдало.

– Не страдало? Что, все время выигрывали?

– Я играла по маленькой, никогда много не выигрывала и не проигрывала. Больше любила смотреть, как играют другие.

– А муж с вами никогда не ездил?

– Нет.

– А как же вас одну пускал?

– Да просто пускал. Он же знал, где я бываю. И потом, там бывал и его брат.

Этот факт она тоже скрывать не собиралась. Когда будут опрашивать завсегдатаев казино, кто-то обязательно вспомнит Сашу и их степень родства. Те же Лиза, Ксения и Армен.

– И что, его брат вас опекал?

– Да меня не надо было опекать, – улыбнулась она. – Я же не маленькая.

– А в тот вечер, в последний, муж вас не просил остаться дома, не ездить?

– Нет. Все было совершенно обычно. Я приготовила ему ужин, дождалась его с работы. Он поел, я вымыла посуду. Сказала, что поеду туда. Он не возражал. Смотрел телевизор.

– Вы не поссорились в тот вечер?

– Нет… Почему мы должны ссориться?

– Странно, что он так терпимо относился к этой вашей привычке, ездить по ночам в казино.

– Он мне доверял.

– И вы ему тоже?

– Да, конечно. Без доверия мы не смогли бы жить друг с другом.

– Когда вы уехали из дома?

– В девять вечера.

– Ровно в девять?

– Да, я специально поехала пораньше, чтобы прогуляться перед казино. Я весь день сидела дома.

– Так вы поехали не прямо в казино?

– Нет, я там была в одиннадцать.

– И до скольки часов?

– До утра, часов до пяти. Потом мы поехали домой с одной моей подругой. Доехали до ее дома, там я отпустила машину и дальше добиралась на метро.

– Почему же не поехали на машине?

– У меня не хватило бы денег, – призналась Анжелика.

– Вы проигрались в ту ночь?

– Ну, вроде того…

– Сколько вы проиграли?

– Кажется, долларов пятьсот.

Сумма произвела на него впечатление и, видимо, начисто отбила всякие добрые чувства к Анжелике. После паузы он сказал:

– Кто может подтвердить ваше присутствие в казино, как там его?

– «Александр Блок». Это на Краснопресненской набережной, ориентир – гостиница «Международная». Меня видели мои приятели. Могу вам дать имена и телефоны по крайней мере трех человек.

– Со скольки они вас там видели? – проворчал он.

– С одиннадцати, – четко ответила Анжелика.

– Так я не понял, где вы были до одиннадцати?

– Я гуляла. Это моя привычка. Я всегда выезжаю из дома пораньше, чтобы погулять часик-полтора по городу, – пояснила она. На самом деле эта привычка родилась от желания поскорее избавиться от присутствия Игоря, уйти из мрачной притихшей квартиры, сбежать от возможных сцен и упреков в ее адрес. Она всегда выезжала из дома раньше, чем было необходимо. Игорь возвращался с работы около восьми. Она обычно уходила в девять, покормив его ужином и сказав несколько ничего не значащих фраз. Этого общения ей хватало по горло, лишнего часа с ним наедине перед игрой она не перенесла бы.

– Где вы гуляли?

– Мне трудно вспомнить… – пробормотала она. – По бульварам.

– Вас видел кто-нибудь? Может кто-то подтвердить, что вы там гуляли?

– Ой, не знаю… А зачем это?

– Зачем? – Он снова открыл папку, лениво порылся в ней, нащупал нужный листок и скучным голосом зачитал:

– «Смерть наступила четвертого мая между девятью и десятью часами вечера». Это заключение судмедэкспертов. Мне бы все-таки хотелось знать, Анжелика Андреевна, что вы делали в это время. Ведь получается, что и в девять вечера, когда вы только собирались уйти из дома, он мог быть мертв. Ваших знакомых в казино мы, конечно, опросим, не переживайте. Но хорошо бы найти еще кого-то, кто бы видел вас раньше, с девяти до десяти.

– В девять он был жив! – высоким, звенящим голосом выкрикнула она.

Он ничего ей не возразил и закурил четвертую сигарету.

Глава 5

Анжелика глубоко вдавила кнопку звонка, вслушалась в механическую веселую мелодию, покусывая губы от нетерпения. Потом позвонила еще раз, но это явно было лишним – через дверь послышались тяжелые шаги, в глазок кто-то посмотрел. Потом ей открыли.

– Извините, – слегка задыхаясь, сказала она. – Юру можно?

– Он в институте, – певуче ответила ей высокая полная дама в лиловом халате. У дамы было приятное, тщательно запудренное лицо, тоненько выщипанные брови, высокая прическа из угольно-черных волос и неодобрительный взгляд. Анжелика нерешительно показала на свою дверь:

– Я ваша соседка…

– Помню, – спокойно ответила дама.

На этом разговор иссяк. Дама не выказала никакого любопытства, никакого сочувствия по поводу смерти Игоря, вообще ничего. Анжелика ожидала большего и попыталась еще раз:

– Я вообще-то по делу…

Дама подергала поясок своего халата и довольно нервно ответила:

– Не знаю, какое дело?

– Ну вы же слышали… – Анжелика дернула подбородком, показывая на свою дверь.

– Слышала. – Дама поторопилась с ответом, и это выдало ее. Анжелика поняла – эта женщина вообще не желает с ней говорить, она, непонятно почему, испытывает к молодой соседке неприязнь, а может, что-то похуже… «Из-за того, что ее сыночек ко мне в гости ночью ходил? – пыталась понять Анжелика. – Да это глупо! Ему же тридцать лет, в конце концов, и мы ничего такого не делали…» Ей очень не хотелось говорить на лестнице, еще больше не хотелось доказывать, что она не совращала невинного Юру, – это было бы глупо. Поэтому она собралась с духом и спросила:

– Извините, я только что от следователя… Вы случайно не видели, как я уходила из дома вечером четвертого мая?

– Как это?! – удивилась дама. – Почему я должна была видеть, как вы уходили? Вы что, сами не знаете, уходили или нет?

– Я-то знаю… – Она уже поняла, что дама ее не спасет. – Но следователю нужны свидетели… Вы наши соседи…

– Я не видела вас, – отрезала дама. – Простите, я только после ванны, мне холодно стоять.

«Наглое вранье, – Анжелика с ненавистью всматривалась в ее смуглое от пудры лицо. – Волосы сухие, намазана, и ничего ей не холодно». Отвернулась, отступила к своему порогу и услышала, как у нее за спиной хлопнула дверь.

Дома она первым делом бросилась к телефону. На этот раз сразу подошел Саша.

– Ну, чего тебе? – прошипел он. – Лена только что уснула!

– Какое мне дело до Лены! – Она скрючилась в кресле с телефонной трубкой в руке, ее знобило, ноги снова подгибались. У следователя она держалась неплохо, но теперь наступила реакция: хотелось рыдать, бить по всему, что на глаза попадется, обвинять кого-то в своих бедах… Но кого? Анжелика почти плакала: – Ты мне нужен, срочно!

– Опять что-то нашла?

– Потеряла, дурак! – Тут она на самом деле разрыдалась, и это было так сладко, так необходимо ей в эту минуту, что она не стала слушать уговоров испуганного Саши, который просил объяснить, в чем дело. Она только и смогла, что повторить: – Приезжай, скорее… Ты мне нужен!

Он обещал подъехать в течение часа, и она еще долго плакала, сидя в кресле, упершись подбородком в поднятые колени, обняв себя за ноги. Так хорошо ей не плакалось с детства. Все напряжение, вся долго таимая ложь, вся растерянность – все вылилось на ее щеки двумя горячими потоками. В конце концов лицо защипало от соли, глаза опухли, но на душе стало посветлее. «И это глупо… – сказала себе Анжелика, поднимаясь и идя в ванную. – Глупо, ведь все стало еще ужаснее… Но не обвинят ведь меня! Алиби, боже мой… У меня было хорошее алиби, этот недоносок все испортил!» Она знала, кого имеет в виду, и это был не Саша. Только сейчас до нее дошла вся опасность положения, в которое попала их троица. «Конечно, нельзя ожидать, что убийца позаботится о нашем алиби… – Она плескала себе в лицо ледяной водой. – Все рухнуло, а я почему-то думала, что его убили, как планировали мы – где-то после полуночи… Ах, на кой черт мне теперь три свидетеля, да еще тот мужик за столом в казино, с которым я пыталась познакомиться, чтобы иметь еще одного! Теперь мне нужен хотя бы один, хотя бы один свидетель, что я ушла из дома в девять! Что я действительно гуляла! Господи! Но его же нет!»

Саша явился, вник в обстановку с первых же ее слов и встревоженно спросил:

– А Юрка что?

– Что Юрка… – проворчала она. – Его мамаша меня не видела. А он в институте.

– Можно с ним поговорить. – Саша закурил, напился минеральной воды. Разговор происходил на кухне. – Даже если не видел тебя, может сказать, что видел, да еще не в девять, а пораньше.

– Господи, да хотя бы ровно в девять! – вздохнула она. – Если он им соврет, кто-нибудь может его поймать на этом, тогда вообще я буду очень подозрительна.

– Да кто его поймает?

– Какая-нибудь бабка во дворе. Вдруг меня правда кто-то видел, когда я уходила?

– Что, бабки по часам засекали, когда ты вышла? – усмехнулся он. – Да и дворик у вас не то чтобы многолюдный.

– Скамеечек перед подъездами нет, это раз, и холодно еще бабкам гулять, – кивнула Анжелика. – Может, меня правда кто-то видел, но следователь сказал, что никого не опрашивали.

– Черт-те что, так свидетели все забудут! Обязаны были сразу опросить.

– Мало ли что они обязаны. Так ты поговоришь с Юрой? Он же твой старый друг… Мне нужен хоть кто-то…

– Да поговорю, не бойся… – Он задумался, переспросил: – Так что ты сказала, у него в ране была малахитовая крошка?

Анжелика кивнула, отошла к окну, стала смотреть во двор. На подсохшем асфальте девочка рисовала классики розовыми и зелеными мелками. Рисовала она криво, неумело, но зато с огромным наслаждением. Девочка выпрямилась, оглядела свою работу, достала из кармана курточки биту, бросила ее в первый квадрат. Прыгнула, толкнула биту кроссовкой, бита вылетела из пределов квадрата и унеслась прямиком в лужу. Девочка сбегала за ней, достала, обтерла ладонью и повторила попытку. Вышло еще хуже – бита осталась на месте, а девочка упала на колено. Анжелика вскрикнула, словно расшиблась сама, Саша так и подскочил:

– Что?!

– Девчонка упала… – Она задернула штору, повернулась к нему с виноватой улыбкой: – Я тоже не умею в классики играть.

– Рехнулась?! – разозлился он. – Я с тобой о деле разговариваю, а ты пялишься в окно! Они уверены, что убил его кто-то знакомый?

– Нет… – удивилась она. – С чего ты взял? Я ничего такого не говорила…

– Ты сказала, что следователю показалась подозрительной подставка для часов. Действительно, если разобраться, откуда убийца мог знать, что подставка отдирается?

– Ах, ну случайно отодрал… – рассеянно ответила она.

– Проснись! Это важно! Ты что, не поняла – следователь под тебя копает!

– Под меня?! – Сердце у нее так и ухнуло.

– Конечно! Алиби – это дело второе. А подставка подозрительна. Сама подумай, человек идет на дело, хочет убить. Он что, решает найти подходящий тяжелый предмет в квартире жертвы?! Он возьмет с собой что-нибудь, приготовит заранее. Это же ясно! Значит, этот человек знал, что есть у Игоря в комнате такая подходящая штука – подставка, и знал, что ее от часов отделить – раз плюнуть.

Она неуверенно кивнула, соглашаясь, потом робко спросила:

– Да я тут при чем?

– Но ты про часы знала!

– А кто не знал?!

– Никто не знал, – убил ее Саша. – Я, например, понятия не имел, что она не привинчена. А ты с нее сто раз пыль стирала, кому знать, как не тебе. И вообще, что-то тут подозрительно. Зачем он его уложил подставкой? Нелепо как-то…

– Следователь сказал, может, все вышло случайно… – вставила она.

– Так и выглядит. Шел без обдуманного намерения убить, пришел, поссорились, случайно обнаружил, что подставка отделяется… Нет, черт, тут натяжка. Если бы он Игоря часами оглушил, было бы нормально – под руку попались. А тут он под часы залез и взял подставку…

– А может, сперва он за часы схватился, они у него в руке остались, – предположила она. – Увидел каменную подставку, бросил часы, ударил…

– Часы-то идут?

– Встали.

– Но они исправны?

Анжелике пришлось принести на кухню ненавистные часы и завести их для проверки. Часы оказались в порядке.

– Не похоже, что их швыряли… – делился своими соображениями Саша. – Стекло не поцарапано, и вообще все в идеальном виде.

– Ну, так что? – томилась Анжелика. – Что ты думаешь об этом?

– Ничего хорошего. – Саша поставил часы на стол, прислушался к их громкому тиканью. – Получается, что этот тип явился сразу после твоего ухода из дома. Получается, что часы эти были ему знакомы. В общем, у тебя был сообщник.

– Ты что несешь?!

– Я только предполагаю. Может, следователь тебе скажет еще что похуже. Да и баба в гневе тоже на многое способна – ты сама могла пробить ему череп этим каменюгой.

– Я тебя умоляю, будь серьезен! – От возмущения у нее тряслись губы. – Конечно, тебе можно смеяться… У тебя не требуют алиби, которого нет…

– Еще потребуют.

– Ну и что? Его убили с девяти до десяти. Ты был с Ленкой.

– Я усвоил, когда его убили, но я был не с Ленкой. Или она была не со мной, это с какой стороны смотреть…

– Серьезно? – Анжелика закурила, не сводя с него глаз. – А где вы были?

– Ленка задержалась у себя в магазине, пришла только в одиннадцатом часу. Я уже начал нервничать – вдруг струсила? А сам дома сидел, смотрел телик, чтобы успокоиться.

Анжелика отмахнулась:

– Тебе все равно легче. А Ленка вообще ни при чем. Он мой муж, пойми ты, и они, наверное, думают, что мне выгодна его смерть!

– А что, было не так?

– Да им-то откуда знать? Внешне все нормально, у нас даже счет был общий… Ну, сняла я с него недавно крупную сумму, и что? Хорошо, что не все сняла, это было бы подозрительно…

– Ты им про счет сказала?

– С какой стати?

– Верно, молодец. Если бы сама вылезла с этим счетом, было бы подозрительно, чего это ты вдруг оправдываешься? Я думаю, когда они до счета докопаются, поймут, что его смерть тебе невыгодна, что деньги у тебя и так были. И отвяжутся.

– А если нет?

– Найдем свидетеля, – легко отозвался он. – И вообще, переживай меньше. Иначе раньше времени выдохнешься. А тебе нужно продержаться. Это недолго, вот увидишь.

– Сам только что переживал!

– Ты меня беспокоишь, вот и переживал. Как ты выглядишь?

– Ужасно, ну и что?

Но Саша не сводил с ее лица пристального взгляда, и Анжелика вдруг почувствовала неловкость. Она давно перестала воспринимать себя как женщину в его присутствии. Она была сперва родственницей, потом товарищем по игре, потом сообщницей. И все это ее устраивало. Не устраивал ее вот такой взгляд, он не обещал ничего приятного, он был непонятен. Она с вызовом спросила:

– Любуешься? Знаешь, мне наплевать, как я выгляжу. Во всяком случае, когда дело касается тебя.

– Вот спасибо… – рассмеялся он. – Ты чего злишься? Мне тоже наплевать, как ты выглядишь, причем в любом обществе, не только в моем. Но я желаю, чтобы ты не создавала проблем на пустом месте. И главное – выдержала всякие гадости, которые будет тебе подсовывать следователь.

– Я выдержу.

– А я вот не уверен в тебе. Опять не спала?

– Почти нет. Но это неважно, я себя нормально чувствую.

– Я бы на твоем месте лег сейчас спать, – неожиданно мягко предложил он. – А я побуду здесь, не хочется ехать домой.

– Да ты что? – удивилась она. – Поссорились?

– Нет, но Лена совсем сдала. Нервы. Вся издергалась, плачет, напилась димедролу, чтобы уснуть, а ее не прошибло, стало еще хуже. Короче, я замучился. Еще вот ты.

Анжелика снова отдернула штору, посмотрела. Девочка стояла, нахохлившись, сунув руки в карманы, трогала биту носком кроссовки, но больше не пыталась прыгать. С пятого этажа трудно было разглядеть ее коленки, но Анжелика поняла – они содраны до крови.

– Не беспокойся, – сказала она, не оборачиваясь. – Я выдержу. Я выдержала с ним семь лет, теперь выдержу еще пару месяцев.

– Лика, – он сказал это как-то странно, неуверенно. Она обернулась. – А если честно, вы ведь паршиво жили, да?

Анжелика пожала плечами:

– Да какая теперь разница. Я не из-за этого согласилась его убить.

– Но если все было хорошо, ты бы не согласилась, верно?

– Пожалуй, верно. Да я не думала никогда, хорошо мы живем или плохо. Просто жила.

– А не слишком ли долго ты не думала? Семь лет – хороший срок.

– Хватит, – она опять отвернулась. – Хороший срок или плохой, но он кончился. А моя девочка ушла.

– Какая еще девочка?

– Та, которая упала.

– Иди-ка ты спать, – сказал он после короткой паузы. – Тебе же легче будет, если я останусь?

Анжелика не ответила, задернула штору и ушла к себе в комнату.

…Глаза она открыла уже в полной темноте. Подтянула одеяло к подбородку, скрючилась в любимой позе, блаженно опустила тяжелые ресницы… Но дрема не возвращалась. Под прикрытой дверью виднелась полоска света. На кухне слышался Сашин голос. «Говорит по телефону… – сонно подумала она. – Который может быть час?» И вдруг она резко подняла голову с подушки, прислушалась. Она не ошиблась – Саше кто-то отвечал. Мужчина.

Анжелика выбралась из постели, запахнулась в халат, сунула ноги в тапочки и вышла. На кухне она увидела умилительную картинку: два школьных друга вспоминают былое за рюмкой вина. Юра, заметив хозяйку, нерешительно привстал.

– Сиди, – кивнула она ему. – Который час? – Это уже относилось к Саше.

– Да спала бы еще, – он глянул на часы, которые все еще стояли на столе. – Полвторого.

– В смысле, ночи?

– Сама не видишь?

Анжелика сонно и ласково улыбнулась, присела за стол, поморщилась, глядя на мускат:

– Допивайте скорее эту гадость! Как она в дом попала, не понимаю.

– Вообще, дамский напиток, – заметил Саша. – Я думал, твою заначку нашли.

– Это все равно что варенье пить. Я люблю сухие вина.

– А Игорь?

– Коньяк, сам не знаешь, что твой брат любил? – спросила она и поймала себя на мысли: надо быть осторожнее при Юре. Может выдать небрежное слово, неодобрительное высказывание о покойнике, случайная деталь. Чтобы свернуть с опасной колеи, она обратилась к гостю: – А как ты сюда забрел? Есть новости? Еще что-то вспомнил?

– Мне мать сказала, что ты была.

– А… Почему она меня так ненавидит, кстати? – Она налила воды в чашку, кинула туда растворимого кофе. Горькая холодная бурда помогла ей открыть глаза пошире. – Я просто-напросто спросила, дома ты или нет, а она меня едва не сожрала.

– Ты не преувеличиваешь? Мать никому не грубит…

– Она и мне не грубила, но моих слабых мозгов хватило, чтобы понять, она меня не выносит. В чем дело, интересно?

– Не знаю… – Юра передернул плечами. – Слушай, Саша мне объяснил, в какое ты попала положение с этим алиби. Я ничего сделать не могу.

Она бросила взгляд на Сашу, тот довольно равнодушно пожал плечами.

– Юр, а почему? – спросила девушка, почти заискивающе. – Надо всего-навсего сказать им правду, когда я ушла… Я же ушла точно в девять. Кто угодно подтвердит…

– Оставь его в покое, – вмешался Саша. – Он в это время был в другом месте. Его там видели. Дикая история…

– Да уж… – поникла Анжелика, но Саша цинично пояснил:

– Да не с твоим алиби дикая история, а с его дипломом. Представь, он в тот вечер сидел в общаге в гостях, и диплом был при нем…

– Двадцать пять акварелей… – вставил Юра.

– А потом он поехал домой, но приехал уже поздно, где-то в пол-одиннадцатого, и его мать, к сожалению, может это подтвердить… Так что с алиби он тебе не поможет.

– Ничего дикого не вижу, – она закурила, подняв глаза к потолку, разом потеряв интерес к обоим гостям.

– Понимаешь, – нервно вмешался Юра, – я тогда оставил там папку с рисунками. Хватился только сегодня, поехал туда. А папка пропала! Искал, спрашивал, бесполезно… А потом мне сказали: так и так, прости, но мы твой диплом пропили. Как пропили?! Оказалось, деньги у них кончились, надо добавить, взять негде. Кто-то в папку заглянул, а там рисунки правда были очень красивые, я постарался… Они сбегали с папкой к киоскам, там какой-то продавщице понравились рисунки, она забрала все двадцать пять и дала им взамен бутылку водки.

Она улыбнулась уголком рта, из вежливости. Саша заметил:

– Ты вообще должен гордиться. Модильяни тоже продавал свои рисунки за стакан вина. Обидно только, что водку выпил не ты.

– Модильяни не надо было сдавать диплом! – Юра сильно нервничал, когда зажигал сигарету, рука у него дрожала. – Я в нокауте…

– Послушай, – вздохнула Анжелика. – Я понимаю, тебе при таком раскладе некогда заниматься моим спасением… Но если бы ты хоть рассказал в милиции, что видел ту блондинку, ты бы мне помог… А то получается, что я одна под подозрением.

Юра жадно затягивался сигаретой, прикрыв покрасневшие веки. Выслушав ее просьбу, равнодушно пожал плечами:

– Да расскажу. Если спросят.

– А вдруг тебя дома не будет? – испугалась она. – Нет, ты сам туда сходи.

– Да расскажет, – Саша разлил остатки муската в две рюмки, кивнул приятелю: – Давай, прикончим бутылку и баиньки.

Мужчины выпили тягучий сладкий напиток, Юра докурил сигарету и встал:

– Ладно, я пошел работать. Ты извини, но ничего не получится… – Это относилось к Анжелике. Сашу он поманил за собой в коридор. Анжелика услышала, как через минуту там захлопнулась дверь.

– Не волнуйся, – заглянул к ней Саша. – Не он, так другой подтвердит, что ты ушла в девять. Главное, что ты на самом деле этого не делала.

– А спасут меня эти девять часов? – уныло спросила она. – Время его смерти – с девяти до десяти… Я могла убить и уйти…

– Чепуха. Никто всерьез в это не верит. А следователь копает под тебя потому, что ему пока не под кого копать. Погоди, найдут зацепку и оставят тебя в покое.

– Пока дождусь, поседею… – Анжелика сгорбилась и зажала руки между колен. – Не понимаю. Ничего не понимаю. Кому он мешал, кроме меня? Кто это сделал?

– А может, ты?

Она с ненавистью взглянула в его смеющиеся темные глаза и не сочла нужным ответить. Он посерьезнел, притронулся к ее плечу:

– Ладно, это глупо. Скажи лучше, как будет с похоронами?

Она и в самом деле не думала, что ей придется хоронить мужа. Когда Саша разворачивал перед ней план его ликвидации, ей почему-то казалось, что Игорь исчезнет в каком-то безвоздушном пространстве, растворится, просто перестанет быть. Первое потрясение она пережила, увидев труп Игоря. Этот труп был слишком похож на живого Игоря, чтобы его забыть. Он был реален. Она даже притронулась к нему. Второе потрясение она пережила теперь. Когда тело Игоря увезли, ей казалось, что оно уже никогда не вернется.

– Зачем им его держать? – развивал свою мысль Саша. – Вскрытие давно сделали, все выяснили. Может, отдадут завтра-послезавтра?

– Но я понятия не имею, как это все устроить… – беспомощно отозвалась она.

– Я имею.

– Серьезно?

– Маму ведь я хоронил.

При этих словах Анжелика вспомнила о своей матери. Позвонить ей? Сообщить, что случилось? Нет, только не это! Начнутся стоны, крики, слезы – вполне искренние, потом она станет всем советовать и лезть под руку, все захочет сделать по-своему и в тысячный раз назовет дочь дурой… «Нет, она узнает все потом, – решила Анжелика. – Потом».

– Займешься? – спросила она.

– Конечно. Деньги теперь есть. – Он сказал это с таким благородным видом, словно деньги достались ему тяжким трудом и теперь не жалко отдать часть на похороны брата.

Анжелика поймала его взгляд и заметила:

– Знал бы Игорь, зачем он копит деньги… И уж никак он не предполагал, что ты будешь его хоронить!

– Да и я всю жизнь думал, что он меня угробит, как маму, – хмуро ответил тот.

– Ты о чем?

– Он был поганый человек, Лика, можешь мне поверить.

Она только плечами передернула – «после драки кулаками не машут». Саша возразил:

– Я не затем это сказал, чтобы оправдаться. Мне оправдываться ни к чему.

– Н-да?

– Н-нет! – передразнил он. – Если бы ты его знала лучше! Маму он угробил, клянусь тебе. Если бы не он, она бы и сейчас была жива.

– Она же от рака умерла?

– Да, но пока мы не переехали, была здорова!

– Что ты болтаешь?

– Он выжил нас с мамой отсюда, чтобы устроиться посвободнее! – У Саши тряслись губы, таким злобным она его еще не видела. – Сперва ушел отец, потом он решил, что должны уйти и мы!

– Но ваш отец ушел из-за пьянства? – робко вставила она. – Так мне Игорь рассказывал. Что, неужели вранье?

– Да не в этом дело!

– А в чем?

– Да, он пил, но… – Саша помотал головой, ища слова, но сам себя оборвал: – Да что теперь. Ушел и ушел. Его дело. Но ты хоть знаешь, как он нас с мамой отсюда вытравил? Как тараканов! Жизни не давал! Пока мы жили вчетвером, у нас с ним была одна комната на двоих, маленькая.

– Моя?

– Теперь твоя, да. Я в армии был, когда все это началось… Отец ушел, и знаешь, что он сделал? Поставил маме ультиматум: раз он теперь ее кормит, так пусть она сидит в маленькой комнате, а он перейдет в большую. И запретил ей к нему входить. Знаешь, я вернулся через два года, и мне пришлось жить с мамой в той комнатушке… Представляешь? Двадцать лет мне было, а я с мамой… А он там – один! Ну невыносимо же так жить… Я на работу пошел, правда, вылетел скоро… Учиться не мог – деньги были нужны. Мама сама на себя за эти два года стала не похожа. Все молчит и молчит. С ним вообще не разговаривала. Я ничего заработать не мог. Ругались с ним каждый день. Но в общем, мы правда на его деньги жили… Вспоминать не хочу…

Анжелика сердобольно слушала, следила за его лицом. Оно стало совсем мальчишеским, обиженным и злым, Саша рассказывал горячо, взахлеб, без рисовки и цинизма.

– Короче, когда он нам купил ту жалкую халупку, мы с радостью ушли. Все равно нам вдвоем лучше! И тут обнаружилось – мама больна. Причем давно, она скрывала. Я с ума чуть не сошел. Ну, он опять денег давал, на маму, а у меня что-то все неудачи. Знаешь, он деньги давал, чтобы его посторонние не осуждали. Если бы не боялся, что про него нехорошее скажут…

– Да, – она осторожно кивнула. – А разве рак можно заработать от нервов?

– Вполне, – отрезал он. – Знаешь, я удивлялся, как ты с ним живешь?! Оказывается, нормально жили, он тебя не трогал, даже баловал… Ну, ты красивая, молодая, он тебя сам выбрал. Это не наша мама, конечно…

– Ты так говоришь, будто он меня купил… – обиделась она.

– А что, нет?

– Нет! – Она помахала перед его лицом руками, демонстрируя кольца, забыла их снять, когда легла спать. – Ради этого, думаешь? Это для меня стекляшки! Или ради тряпок, что ли?

– Откуда я знаю, ради чего?

– Твоя Лена ради чего за тебя пошла?

– Лена? – Он вдруг испуганно хлопнул своими короткими ресницами, вышло по-детски, почти смешно. – Я про нее забыл, она проснулась…

– Позвони, передай привет, – крикнула она ему в спину, когда он побежал звонить.

Саша вернулся невеселый, сказал, что Лена в депрессии, ей все равно, где он, она не ела и спала мало. Попрощался и сказал, что поймает машину. Анжелика осталась сидеть за столом, глядя в одну точку и крутя на пальцах бриллиантовые кольца.

* * *

Она, конечно, обольщалась, думая, что удастся все сохранить в тайне от мамы. Мама объявилась сама – позвонила по традиции в конце недели, чтобы узнать, как идут дела у дочки и зятя, и пришлось все рассказать. С выдачей тела Игоря тоже почему-то затянулось, этим занимался Саша, Анжелика опустила руки и только названивала ему с просьбами поскорее закончить с этим делом. В результате утро похорон она встретила зареванная, усталая, измученная нравоучениями и расспросами матери.