Текст книги "Один шаг до любви"

Глава 3

Коулу пришлось ждать неделю, прежде чем припереть брата к стенке: у Джордана было три игры на выезде. Но Коул рассудил, что для решающего разговора вполне подойдет родительский дом. Выходя из «ренджровера», Коул поднял голову и взглянул на затянувшие небо тучи. Что же, погода соответствовала его настроению.

Не увидев машины Джордана на кольцевой подъездной дорожке, Коул объяснил себе, что брат скоро приедет. Джордан ответил на его эсэмэс и согласился с тем, что им нужно вечером встретиться в родительском доме, проведать родителей. Так что Коул скоро испытает благословенное облегчение, избавившись от раздражения, которое мучило его всю прошлую неделю. Мариса и брат? Только через его труп.

Коул направился ко входу. Дом Сиренгетти был выстроен в стиле средиземноморской виллы, с красной черепичной крышей и белыми стенами. В теплые месяцы здесь зеленел роскошный сад, гордость и радость его матери, которым занимались она и ландшафтный дизайнер. По мере того как рос бизнес Сержа, родители Коула перебирались в дома побольше. Переезд на эту виллу был завершен, когда Коул учился в шестом классе. Серж выстроил дом достаточно большой, чтобы хватало места для всей семьи, а также приезжавшим в гости родственникам.

Коул стиснул зубы. Нужно предупредить Джордана на случай, если Мариса придет и к нему. Брат должен понять, что Марисе доверять нельзя. Пусть она сильно изменилась за эти годы, но Коул рисковать не желает. С другой стороны, если Мариса блефовала, утверждая, что попросит Джордана, тем лучше. Так или иначе, Коул сделает все, чтобы она оставила их в покое.

Воспоминания терзали Коула с тех пор, как Мариса снова появилась в его жизни. Да. Он многое принимал как должное, пока учился в «Першинге»: положение первого игрока, популярность у девушек и финансовая обеспеченность, позволявшая ему учиться в частной школе. Все же он постоянно ощущал давление. Необходимость играть лучше всех. Необходимость опередить самого себя – на льду и вне его. Он сам подготовил свое падение, пытаясь превзойти самую блестящую игру, самую остроумную проделку, самый последний сексуальный опыт.

В школе Мариса находилась вне его круга, но, по его мнению, вполне могла туда попасть. По крайней мере, Коул так считал. Но потом она предала его.

Честно говоря, ему не понравилось, когда Джордан пытался обаять Марису в боксерском зале. Но все потому, что ему неприятно было видеть, как брат делает ту же самую ошибку, которую сделал когда-то он. И это не имело ничего общего с ревностью. Тот школьный секс был слишком давно. Больше он не поддастся ревности. Мариса – женщина привлекательная. Но он достаточно взрослый, чтобы знать, куда может завести человека чистая похоть.

В бытность хоккеистом-профессионалом он всегда имел успех у женщин. Но со временем это стало терять для него смысл. Когда Джордан вступил в НХЛ, Коул прочитал брату лекцию о соблазнах, ждущих профессиональных спортсменов, и о том, чем могут отозваться деньги и слава.

Конечно, теперь Джордан стал опытным профессионалом. Но Мариса сочетала в себе тайну и неодолимое влечение.

Кому знать, как не ему?

Коул напрягся, вспомнив, как легко Джордан был готов поддаться ее чарам на прошлой неделе. К счастью, с тех пор Джордан играл на выезде и, как надеялся Коул, был слишком занят, чтобы увидеться с Марисой.

Коул открыл незапертую входную дверь и вошел. В уши ударили звуки «Открываем в Венеции». Неужели мать играет все песни из «Целуй меня, Кэт» Коула Портера. Она так любила этот мюзикл, что назвала первенца в честь легендарного композитора.

Коул подумал, что его жизнь не нуждается в саундтреке, и меньше всего в саундтреке мюзикла, основанного на шекспировском «Укрощении строптивой». Все же было это совпадением или вселенная посылает ему сообщение? У него почти столько же шансов укротить Марису, сколько вернуться в профессиональный хоккей. Не то чтобы он намерен попытаться. Коул только хочет сделать все, чтобы и он, и все остальные Сиренгетти были вне досягаемости Марисы.

Он прошел вглубь дома, где нашел мать в огромной кухне. Как обычно, в доме пахло цветами, аппетитными ароматами и… семейным долгом.

– Коул! – воскликнула Камилла. – Приятный сюрприз, caro!

Мать с детства учила английский, но все же говорила с акцентом и пересыпала английские слова итальянскими. Она встретила Сержа и вышла за него замуж, когда он отдыхал в Тоскане, а она была двадцатиоднолетней портье в отеле. Прежде чем Серж выписался из отеля, чтобы навестить свою большую семью в помешанном на хоккее регионе к северу от Венеции, между ними разгорелся роман.

– Привет, ма!

Коул стащил ломтик жареного кабачка из миски на кухонном островке с мраморной столешницей.

– Где па?

– Отдыхает, – отмахнулась она. – Сам знаешь, все эти посетители утомляют его. Сегодня приходили домработница, сиделка и физиотерапия.

– То есть физиотерапевт?

– Я так и сказала, разве нет?

Коул не стал ее поправлять. Мать делала позднюю карьеру в качестве ведущей местного кулинарного шоу. Зрители, которые писали ей, обожали итальянский акцент, а телевизионное начальство считало, что это привносит оттенок подлинности в ее шоу. Для Коула это была всего лишь еще одна красочная сторона его любимой, но странноватой семьи.

– Ты раньше меня добрался до еды. Уже пробовал ньокки?

На кухне появился Джордан. Должно быть, он подъехал сразу же после Коула.

– Откуда ты знаешь, что мама приготовила ньокки?

Джордан пожал плечами.

– Я послал маме эсэмэс. Она решила испытать рецепт, чтобы предложить на следующее шоу, а мы – подопытные кролики. Клецки с ветчиной прошутто, салатом эскариоль и томатами.

Камилла просияла.

– Я уже говорила вам? Название шоу изменится. Теперь это «Ароматы Италии с Камиллой Сиренгетти».

– Потрясающе!

Джордан наклонился и чмокнул мать в щеку.

– Поздравляю, ма, – кивнул Коул. – Скоро ты переплюнешь Лидию Бастианич.

– Мое имя в названии! – радовалась Камилла. – Здорово, нет?

– Еще как здорово!

– Но мне нужно привлечь новых гостей, – нахмурилась Камилла.

– Разве это не работа редактора программы?

– Это мое шоу.

Джордан сделал предостерегающий жест.

– Ма, вспомни, как ты пригласила меня в прошлом году. Из-за меня ты сожгла лук, который пассеровала. А когда пригласила Коула, он вел себя ничуть не лучше.

С точки зрения Коула, он и Джордан чего-то стоили в смысле сексапильности, но шоу матери никогда не привлекало красавцев-спортменов.

Прежде чем он предложил снова принести себя в жертву на алтарь материнской карьеры в шоу-бизнесе, Камилла шагнула к холодильнику.

– Мне нужен кто-то новый.

– Я брошу клич в «Рейзорсе», – пообещал Джордан. – Марк Беллини любил готовить. А может, другой член команды предложит кого-то, лучше орудующего ножом и поварешкой, чем на льду.

– Кстати, насчет льда, – обратился Коул к брату. – Прекрасно играли вчера. Ты бы забил еще один гол, если бы Пелтер не подсек тебя в последнюю секунду.

– Он весь сезон был чирьем в заднице, – проворчал Джордан и, убедившись, что мать не подслушает, шепотом добавил: – Парню давно нужно с кем-то переспать.

При упоминании секса Коул скрипнул зубами.

– Мариса Дэниели связывалась с тобой?

Джордан окинул его оценивающим взглядом:

– Почему ты спрашиваешь?

– Ей по-прежнему нужна подопытная свинка для сбора средств. И насколько я понимаю, ты как раз подойдешь.

Губы Джордана дрогнули.

– Иногда не так уж плохо быть подопытным животным. Но она хотела тебя.

– Я сказал ей «нет».

– Достойная стойкость. Парни в раздевалке обязательно впечатлятся.

– Я прошу тебя отказать ей.

– Такого вопроса не возникало.

Коула это порадовало.

– Она не пыталась поговорить с тобой?

– Нет. И перестань видеть во мне приманку. Я ей не подхожу. Есть кое-что другое, что ты найдешь куда более интересным.

Камилла поставила на стойку большую миску с ньокки.

– Пойду посмотрю, как там ваш отец, и вернусь.

– Не торопись, ма.

Коул знал, что мать тревожится за отца, который с большим трудом возвращался к нормальной жизни. После удара прошло несколько месяцев, а Серж все еще не оправился до конца. Если когда-нибудь оправится.

Дождавшись ухода матери, Коул немедленно перешел к делу:

– Ты о чем?

– Ходят слухи, что подряд на строительство нового спортивного зала в «Першинге» переходит к «ДжейМ констракшн».

Коул плотно стиснул губы.

Уж лучше бы она уговорила Джордана войти в комитет по сбору средств.

Конечно, для таких компаний средних размеров, как «Сиренгетти» или «ДжейМ» строительство школьного спортивного зала – мелочь. Однако в этом случае «ДжейМ» получает прекрасную рекламу.

Черт бы все побрал! За эти месяцы «ДжейМ» дважды выигрывала у них тендер. Как и «Сиренгетти», компания работала в регионе Новая Англия, хотя бралась за проекты и в других местах. Офис администрации «Сиренгетти» по настоянию Сержа располагался в Уэстдейле, но второй находился в Бостоне, а маленький филиал – в Портленде, штат Мэн.

– Откуда ты знаешь? – вскинулся Коул.

– Парни в «Пак и Шут» толковали. Если бы ты заходил туда, тоже услышал бы.

– Вижу, в «Пак и Шут» много чего происходит.

Коул вовремя припомнил, что Мариса именно в баре узнала, где его найти.

– Выпивка не так уж плоха. А женская половина завсегдатаев – еще лучше.

– Удивительно, что ты не застал там Марису.

Джордан выхватил из миски холодный ньокки и сунул в рот.

– Она не похожа на завсегдатая бара.

– О, в ней очень многое может тебя удивить!

Брат проглотил ньокки и ухмыльнулся.

– Уверен, ты прав.

– Джордан!

– Так или иначе, я убивал время. Кто-то упомянул о моей недавней рекламной кампании, так что я решил воспользоваться возможностью сделать доброе дело для «Першинга». Спросил, не вызовется ли кто войти в комитет по сбору средств.

– Решил замолвить словцо за Марису? – съязвил Коул.

Глаза Джордана смешливо блеснули.

– Я знал, что сам ты не согласишься. А если возьмусь я, ты мне голову оторвешь.

– Хорошо сказано.

– Но мне не по себе из-за нее, если быть честным. Она была готова даже просить тебя, чтобы найти знаменитость.

– Она знает, что делает.

– Мне она кажется неплохим человеком. По крайней мере, у нее благородная цель.

– Верно.

Интересно, на чьей стороне его братец?

– Помнишь Дженкинса? Он окончил школу через пару лет после тебя и сначала играл в юношеской лиге.

– И что?

– Он рассказал, что слышал, будто «ДжейМ констракшн» собирается строить зал. И нашел любопытным то обстоятельство, что я упомянул о школьном комитете по сбору средств. Посчитал, что я очень великодушен, если пытаюсь найти добровольцев для проекта «ДжейМ».

– Еще бы не великодушен! – фыркнул Коул. – Все еще сочувствуешь Марисе?

Эта женщина настоящий шулер! У нее в рукаве не один козырь!

Джордан пожал плечами.

– Она может и не знать, кто получит подряд на строительство.

– Посмотрим. Так или иначе, это я должен выяснить сам.

Жизнь полна каких-то начал, и некоторые были приятнее остальных. Коул был ее первым любовником и теперь дарил ей очередное начало.

Мариса вошла в офис «Сиренгетти», чего никогда не делала раньше.

Компания занимала верхние этажи здания из красного кирпича, бывшего когда-то фабрикой. Здание стояло посреди делового центра Уэстдейла. На сайте было указано, что двадцать лет назад Серж Сиренгетти реставрировал бывшую фабрику и превратил ее в современный офисный комплекс. Многие годы она чувствовала, что не стоит ждать здесь теплого приема, но теперь получила персональное приглашение от самого Коула Сиренгетти. Каких только поворотов ни делает судьба!

Конечно, позвонил ей не Коул, а его секретарь. Но Мариса приняла это как знак, что Коул смягчит свою позицию. Она готова держаться за любую соломинку надежды, пусть самую тоненькую. Потому что как бы она ни блефовала, плана Б просто не существовало. Она не пыталась позвонить Джордану Сиренгетти, поскольку «Першингу» было предпочтительнее иметь в комитете известного человека, который окончил именно эту школу. Кроме того, она была уверена, что Коул пресечет любую попытку договориться с его братом.

Оказавшись в вестибюле, Мариса попыталась не нервничать при виде роскошного дизайна: хром и стекло – свидетельство богатства и влияния.

Добравшись до первого этажа, она глубоко вздохнула перед тем, как войти в просторную, светлую приемную «Сиренгетти». Секретарь доложила о ее приходе, взяла пальто и направила в угловой офис.

Пока она шла к открытой двери, сердце выбивало стаккато. И тут она встретилась глазами с Коулом. Он стоял перед огромным столом в форме буквы L.

Воздух между ними был насыщен электричеством, и Мариса, собравшись, переступила порог. Она была одета в строгий бежевый костюм, но неожиданно остро осознала свою женственность. Потому что Коул в своем синем костюме с красивым шелковым галстуком излучал силу. Это было совершенно иное воплощение, по сравнению с хоккейной формой или каской и джинсами, и впечатление было сокрушительным.

– Выглядишь настороженной. Боишься, что получишь третий страйк?

– Ты не играешь в бейсбол.

– Тебе повезло.

– Ты не позвал бы меня, если бы снова решил отказать.

– А может, я садистский ублюдок, который наслаждается, заставляя тебя снова и снова платить за старые грехи.

Мариса плотно сжала губы, чтобы не высказать своего мнения.

Вместо этого она огляделась. В его офисе не было личных вещей, каких-то мелочей вроде семейных снимков. Помещение было таким же непостижимым, как он сам. Возможно, оно раньше было офисом Сержа, а может, Коул просто не хотел обосновываться здесь навсегда и не украсил интерьер сувенирами.

Коул улыбнулся, но улыбка не отразилась в глазах.

– Предлагаю сделку, солнышко. «Сиренгетти констракшн» выстроит новый зал для «Першинга», причем без всяких вопросов, и я не хочу слышать разного рода чушь о необходимости отдать подряд другу члена школьного совета.

– Что?!

– Удивлена? – спросил он, шагнув к ней. – Я тоже. Я почти пошатнулся от шока, обнаружив, что ты хотела сделать меня парнем с обложки для другой фирмы. Нашего основного конкурента. Они перехватили у нас два последних контракта. Но ты этому только порадуешься.

– Уверена, что строительство будет проводиться по закону и нормам. У нас на это есть инспекция, – строптиво бросила она.

– Поступать по закону – это наименьшая из твоих тревог.

Марисе казалось, что она оказалась посреди второго акта пьесы. Она явно не знала текста и поэтому растерялась.

– Понятия не имею, о чем ты. Какой друг члена школьного совета?

Коул пристально вгляделся в ее лицо.

– Очевидно, они не позволили учительнице участвовать в обсуждении. Ты когда-нибудь была на заседании совета директоров?

Мариса покачала головой.

– Пусть заседания могут быть публичными, но за сценой творится немало махинаций. Рука руку моет. Я готов участвовать в сборе средств, но за это ты протолкнешь моего кандидата на получение подряда.

Мариса почувствовала, как горят от смущения щеки. Она считала себя такой умной, когда пыталась говорить с Коулом. И даже не сообщила мистеру Добсону о своей встрече с Коулом, считая, что у нее очень мало шансов на успех. Ей хотелось попытаться убедить мистера Добсона уговорить кого-то другого, не признаваясь, что у нее ничего не вышло.

Теперь она чувствовала себя полной идиоткой, у которой правая рука не знала, что делает левая. По крайней мере, она не знала, что затеял школьный совет. Хотелось сесть и скорчиться на стуле, но она не даст Коулу еще большего преимущества, чем он уже имел.

– Подобная торговля пахнет коррупцией, – выдавила она.

– Такова жизнь.

– Я понятия не имела.

– Точно. – Он нетерпеливо фыркнул. – Ты ходячее живое клише. В этом случае, кстати, ты наивная и идеалистичная учительница, которую ни во что не посвящают.

– Что же, по крайней мере, твоя оценка моей личности улучшилась за последние пятнадцать лет.

Она уронила сумку на стул. Если она не может сидеть, по крайней мере, может избавиться от тяжести, пока беседует с Коулом.

– Это больше, чем ты мог сказать обо мне в школе.

– По крайней мере, я способен определить, когда ты виновата, а когда – нет, – парировал он, не отвечая ей прямо.

– То есть у тебя большой опыт?

Коул пронзил ее взглядом.

– Вот, что ты должна сделать. Тебе нужно сказать директору…

– Мистеру Добсону.

– …что я согласился войти в комитет по сбору средств, но с одним условием: «Сиренгетти констракшн» получит этот подряд.

Марису обуревали самые противоречивые чувства с той минуты, как она вошла в офис Коула. А сейчас главным было воодушевление, затмившее все остальные. Коул согласился!

Она пыталась казаться спокойной, но ей очень хотелось прыгать от радости.

Коул кивнул, явно равнодушный к ее эмоциональному состоянию.

– Пусть Добсон договаривается со школьным советом. Полагаю, тот член, который связан с «ДжейМ констракшн», будет вынужден отступить. Если Добсон правильно разыграет карту, получит поддержку еще до следующего заседания совета.

– А если нет?

– Поверь, получит, особенно если я скажу, что Джордан тоже будет в этом участвовать, хотя он не выпускник школы. «Першинг» не муниципальная школа, по закону обязанная принять самую низкую цену, предложенную подрядчиком. Кроме того, передача подряда «Сиренгетти констракшн» имеет смысл. Деньги, которые школе не придется платить за привлечение знаменитости к сбору средств, позволят существенно сэкономить на расходах на стройку.

– Ты обо всем подумал, – вздохнула Мариса.

– Не обо всем. Мне еще предстоит иметь дело с тобой, солнышко.

Его слова ранили ее, но она умудрилась сохранить спокойное выражение лица.

– Не повезло тебе.

– Беда не приходит одна. Сначала увечье. Потом необходимость управлять строительной фирмой. И наконец, твое появление.

– Значит, мы на равных, – парировала она. – Мне изменили, жених бросил, и приходится уговаривать тебя возглавить кампанию по сбору средств.

Коул улыбнулся, и ей почудилась в его взгляде искорка восхищения готовностью встретить его во всеоружии.

– Не так уж дипломатично теперь, когда ты знаешь, что подцепила меня на крючок.

– Только потому, что ты готов быть безжалостным со своими конкурентами.

– Вроде твоего жениха-придурка? – спросил он. – Как ты дошла до того, чтобы обручиться с Салом? Или с некоторых пор зависаешь в спортивных барах?

– Ты по собственному опыту знаешь, что я посещаю боксерские залы, – пожала плечами Мариса. – Почему бы мне не захаживать в спортивные бары?

Глаза Коула улыбались.

– Ты пришла к «Джимми» только потому, что искала меня. Возможно, заявишь, что твое появление было вынужденным.

– Не собираюсь спорить.

– Неужели! Какие перемены!

– Пользуйся.

– Кстати, позволь дать тебе совет: ты не умеешь одеваться для боксерского зала, – заметил он, вдруг став серьезным.

– Я пришла прямо из школы, одетая, как полагается учительнице, – возразила она.

Он медленно оглядел ее с головы до ног.

– Совершенно верно. Как я сказал, ты ходячее клише.

– А ты занудлив и действуешь на нервы, – как будто шутливо ответила она, но явно говорила то, что чувствовала.

– Поговори с моими противниками на льду. Они все расскажут тебе насчет этого.

– Уверена, что расскажут.

– Приятно сознавать, что я волную тебя, солнышко.

Их взгляды встретились, и ни один не отводил глаза. Понимание происходящего бурлило в ней, угрожая вырваться на свободу. Мариса провела языком по губам.

– Все еще страдаешь и плачешь по нему? – резко спросил он, застав ее врасплох.

Мариса вздрогнула. Она не собиралась признаваться Коулу, но незадолго до окончания школы выплакалась на всю жизнь. Все же она будет жалко выглядеть, если он узнает, что в восемнадцать она встретила и потеряла любовь всей своей жизни. Нет, эта жизнь просто не могла закончиться так рано!

– По кому? – осторожно спросила она.

– По Пьяцце, конечно.

– Не совсем.

Окончив «Першинг», она постоянно встречалась с мужчинами, но не заходила дальше нескольких свиданий, пока не встретила Сала, и поняла, что нужно зализать раны, так и не зажившие после разрыва с Коулом.

Конечно, она была потрясена предательством Сала, но постепенно взяла себя в руки и продолжала жить. Она была самого невысокого мнения о Сале и все еще злилась из-за его измены. Но не лежала в постели, гадая, что теперь делать. Не мечтала о том, чтобы Сал увидел свет истины и вернулся к ней.

Она была готова к вихрю отчаяния, подобного тому, который охватил ее после юношеского романа с Коулом. Но ничего подобного не произошло: либо она повзрослела, либо отношения с Салом были не так важны, как она считала раньше. Да и, строго говоря, Мариса отказывалась анализировать свои чувства.

Коул пожал плечами.

– Пьяцца того не стоит. Он обманщик и…

– Ты никогда не обманывал женщин?

Они вступали на очень личную территорию, но вопрос вырвался сам собой.

Лицо Коула мгновенно замкнулось.

– Я встречался со многими женщинам. Но ничего серьезного. И ты так и не ответила на мой вопрос. Как ты познакомилась с Пьяццой?

– Откуда такой интерес? – выпалила она, прежде чем обреченно вздохнула. – Мы встретились в баре. В пятницу несколько учителей договорились пойти выпить. Меня уговорили присоединиться к ним. Сал был знакомым знакомого.

Коул изогнул бровь, словно ожидая продолжения.

– Он был спокойным, надежным… Фундаментом, на котором можно построить брак. – На чем же ты предлагаешь строить долгосрочные отношения? – взорвалась она. – На воспламененном гормонами романчике с женщиной? Отношениях таких же глубоких, как лужица после летнего дождя?

Она вроде бы имела в виду не его, но он умел читать между строк.

– Я даже не пытался попробовать чего-то более серьезного. В этом вся разница.

– Как я уже сказала, Сал казался надежным и спокойным.

А ей отчаянно хотелось респектабельной обыденности. Все, чего она хотела, – мужчину среднего класса. С двухуровневым домиком в предместье или жильем на Кейп-Код, пару детишек и никаких денежных затруднений.

Сал тоже вырос в Уэстдейле, но в отличие от нее, посещал Уэстдейлскую среднюю школу, так что в юности они друг друга не знали. Когда они встретились, он работал в компании спортивного менеджмента, с базой в Спрингфилде, но часто навещал родной город, где они и познакомились как-то вечером в «Обелиск лаундж». Сал регулярно ездил в Бостон по делам. Но интересы его и фирмы сосредоточились в области профессионального хоккея, на стадионе Спрингфилда, где играли новоанглийские «Рейзорс».

Коул выглядел раздраженным.

– Сал – спортивная версия продавца подержанных машин – всегда готов предложить следующую сделку, словно на свете не может быть ничего лучше.

– Насколько мне известно, множество спортсменов-профессионалов верят, что лучше тебя на свете быть не может.

Они плыли по поверхности глубокого озера чувств и прошлого. Каждая встреча с Коулом изматывала ее нервы. Хотя к этому времени стоило бы давно привыкнуть или, по крайней мере, ожидать чего-то подобного.

– Хоккей – это работа, – пожал плечами Коул.

– Как и преподавание.

– Именно поэтому ты вернулась в «Першинг»?

– Мне в школе хорошо.

Она переступила с ноги на ногу и взяла сумку.

Коул не пошевелился.

– Сколько ты уже там работаешь?

– Начала сразу после колледжа. Около десяти лет.

Она шагнула к двери, но остановилась.

– Для того чтобы получить в Амхерсте диплом и предварительный учительский сертификат, потребовались пять лет и несколько временных работ.

Она заметила, как он удивился. Мариса ходила в государственную школу, где уровень обучения был ниже, и она смогла получить стипендию. Она много работала и содержала себя, но не сразу получила степень. Пришлось соглашаться на самые странные должности: телемаркетолог, коммивояжер, кассир в супермаркете и секретарь в приемной.

Она знала, что Коул учился в Бостонском колледже, где была сильная хоккейная команда. Она была уверена, что он никогда не работал на двух работах одновременно, чтобы суметь закончить учебу, но, к его чести, постоянно работал в семейном строительном бизнесе, даже когда учился в «Першинге».

– Помню, что в школе у тебя всегда было мало денег, – заметил он.

– Зато у меня была стипендия. Я работала в летние каникулы и иногда по выходным. Продавала мороженое в «Бен и Джерри» на Сикамор-стрит.

– Да, помню.

Она тоже помнила. Слишком хорошо помнила. Коул и его компания редко заходили в магазин, зато он был любимым местом девушек.

Она обслуживала одноклассниц, и обычно все было хорошо, если бы не некоторые заносчивые девицы, которым нравилось ее унижать. Коул иногда забегал в магазин, в то короткое время, когда они дружили.

– А ты летом работал у отца, – выпалила она, внезапно занервничав, потому что они больше не препирались.

– И пока учился в колледже.

– Но тебе не приходилось делать это ради денег.

– Не приходилось, – согласился он, – но существуют различные оттенки этого слова. В данном случае оно относится к семейным обязательствам.

– Именно поэтому ты вернулся и управляешь «Сиренгетти констракшн»?

Он коротко кивнул.

– По крайней мере, временно. У меня есть и другие планы.

Она попыталась скрыть удивление.

– Ты намерен снова играть в хоккей?

– Нет, но есть разные варианты. Например, работа тренера.

Сердце Марисы упало, но она велела себе не глупить и перестать теребить ручку сумки. Ей безразличны планы Коула Сиренгетти, и не стоит удивляться тому, что он не собирается остаться в Уэстдейле и возглавлять «Сиренгетти констракшн».

– Как здоровье отца? – спросила она, пытаясь вернуть разговор на более безопасную почву. В городке все знали о перенесенном Сержем ударе.

– Занимается физиотерапией, чтобы восстановить моторику.

Мариса не стала ничего говорить, поняв, что Коул может продолжить, если она промолчит.

– Сомневаюсь, что он снова сможет управлять компанией.

– Печально.

Если Сержу не станет лучше, а Коул намеревается отказаться от руководства компанией, что же тогда случится? Возможно, Коула заменит один из братьев? Но у Джордана прекрасная карьера в «Рейзорсе»…

Она сдержала любопытство, потому что Коул пятнадцать лет был для нее закрытой дверью. «Пусть так все и останется», – сказала она себе.

– Па – настоящий борец. Посмотрим, что будет, – обронил Коул, при этом выглядел он как человек, который редко, а может, и вообще не вызывает сочувствия. – Он шутил насчет того, до чего готов дойти, чтобы удалиться на покой и отдать бразды правления одному из сыновей.

Она улыбнулась, и Коул заметно расслабился.

– Как твоя мама? – спросил он, готовый продолжать разговор об их семьях.

– Недавно вышла замуж за столяра.

Тед Миллипайд был хорошим человеком и обожал ее мать.

– Где он живет? Возможно, я смогу дать ему работу.

– Тебя не смущает, что он член моей семьи?

Слова вырвались у нее прежде, чем она успела подумать. Но ее очень удивило то, что Коул способен нанять кого-то, связанного с ней семейными узами.

Коул мгновенно опомнился:

– Смущает. И не стоит обращать внимание на моего легкомысленного брата, который мог уверить тебя, будто Сиренгетти способны все простить.

Что же, надо признать, между ней и Коулом давно нет никаких связей. И она не могла представить, что эти связи вдруг снова возникнут. Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как они были близки, теперь ничего нет, мертвая зона.

– Мама все еще в Уэстдейле, – сказала она. – Дослужилась до менеджера супермаркета «Стенхоуп», а недавно даже стала руководителем отдела закупки товаров для дома.

Мариса гордилась матерью. После многих лет работы в отделе товаров со скидкой, она по ночам и выходным училась, чтобы получить степень в колледже. И вот, наконец, Донна Касале была вознаграждена по заслугам: получила хорошую должность в «Стенхоуп», в самом большом торговом центре в округе Уэстдейла. Именно в этом магазине покупали одежду самые богатые одноклассники Марисы. Сама Мариса делала покупки в отделе матери.

Коул пристально смотрел на нее, и она мысленно встряхнулась, рассудив, что они слишком далеко зашли, обсуждая личную жизнь друг друга.

«Прекрати, прекрати, прекрати!» – приказала она себе.

И вообще, ей пора идти.

– О’кей, – деловито произнесла она. – Если «Першинг» удовлетворит твои требования относительно контракта на строительство, ты займешься сбором средств?

– Да, – ответил Коул.

– Прекрасно!

Она шагнула к нему и протянула руку.

– Договорились.

Коул сжал пальцы Марисы, и мириады ощущений нахлынули на нее. Их взгляды встретились, и этот момент, казалось, длился бесконечно.

Он был так близко, что она видела золотые искорки в радужке. Она успела забыть, насколько высок Коул, потому что чаще всего видела его по телевизору или в прессе.

Она сглотнула. Губы приоткрылись.

Коул снова опустил глаза, уставившись на ее рот.

– Ты говорила Джордану правду?

– Ч-что?

Она откашлялась и переспросила:

– Ты о чем?

– Он был твоим планом Б?

– У меня не было плана Б.

– Как насчет сожалений по поводу доноса на меня? Что ты сказала директору Хейзу?

Мир как-то сразу сузился до них обоих.

– Каждый день. Я жалею, что обстоятельства не были иными.

– И жалеешь о том, что между нами все получилось именно так?

– Да.

– Я тоже.

В этот момент зазвонил мобильник и разрушил чары.

Мариса отступила. Коул полез в карман за телефоном.

– Мистер Сиренгетти?

Мариса оглянулась на дверь и увидела секретаршу.

– Я поговорю, – заверил ее Коул и набрал номер на своем мобильнике.

Секретарь кивнула.

– Посетитель, которому назначено на четыре часа, уже здесь, – объявила она, прежде чем уйти.

Коул не сводил взгляда с Марисы во время всего разговора. Судя по всему, речь шла о доставке материалов на одну из стройплощадок.

Но ее внимание приковало обещание, читавшееся в глазах Коула: «Позже. Мы еще не закончили».

Мариса наскоро кивнула и, повернувшись, направилась к двери.

Проходя мимо секретаря к лифту и в вестибюль, она вспоминала слова Коула о том, как он жалеет, что между ними все не сложилось иначе. Что он имел в виду? И имеет ли это значение?

Но главное – его уверенность в том, что между ними еще ничего не кончено.

И это после пятнадцати лет ее грустных размышлений и сожалений! Неужели у них есть шанс написать другой конец?