Текст книги "На своем месте, или Новые приключения следователя Железманова"

«Опять что-то случилось!» – подумал Железманов, не сомневаясь, что его сейчас выдернут на место происшествия. За год с небольшим службы он уже привык к таким подъемам, выездам в любую погоду, в любое время года и суток. Как обычно, в таких случаях, выступила Прасковья – домашняя работница Железманова. Со свойственным ей темпераментом она начала в очередной раз убеждать визитера, что ночью надо спать, а не шастать по чужим квартирам, не тревожить сон честных людей. Ни Петр, ни визитер, а это был рядовой полиции, даже не пытались возражать. Все равно бесполезно. Переубедить Прасковью в чем-либо было трудно. Петр Андреевич даже не пытался. Он просто не обращал внимание на реплики, молча одевался, а когда выходил из комнаты, мягко и даже заботливо сказал работнице:

– Иди спать, Прасковья. Поздно уже. Отдыхать тоже нужно.

Тимофей также не любил такие ночные подъемы: шум, свет лампы мешают спать, а еще он часто засыпал в ногах хозяина, а какой тут сон, если тебя скинули на пол и начали по этому полу ходить!

Не обращая внимания на привычное домашнее неодобрение его приверженности служебному долгу, Петр Андреевич вышел из дома в сопровождении низшего полицейского чина. У дома стояла повозка, и когда следователь и полицейский сели в нее, то страж закона стал докладывать, что час назад в участок пришел мещанин Уваров. Вид его был печален: избитый, в крови, в порванной одежде и страшно напуганный. Поначалу он даже не мог объяснить, что с ним случилось. Только минут через десять, немного успокоившись и выпив воды, он поведал, что стал жертвой ограбления: поздно вечером он подъезжал к Касимову в коляске. Неожиданно из-за кустов появились две страшные фигуры в белых одеяниях. Они избили несчастного и отобрали у него деньги. Сейчас потерпевший сидит в участке и ждет допроса.

– Все повторяет «Сила нечистая! Сила нечистая!», – добавил полицейский по дороге в участок.

– Почему? Он это как-то пояснил?

– Нет, просто повторяет, и все.

– Он сильно избит? Может, у него так повреждена голова и это вызвало помутнение сознания, он просто бредит? – спросил Железманов.

– Да вроде не сильно, на ногах держится, но физиономия вся в крови была.

– А врача к нему пригласили? Может, это все же бред? Может, с ним сейчас даже говорить нельзя?

– Никак нет, ваше благородие. Он вроде не просил и на ногах стоял, – ответил низший чин.

– А следовало, даже если нападение не вызвало у него помутнение рассудка, то все равно ему помощь нужна, перевязку наверняка сделать надо. Если он весь в крови, то, значит, ранен, а рану обрабатывать надо. Он же за помощью шел, а она в таких случаях должна быть многоплановой: и юридической, и медицинской. Он сейчас в таком шоке, что даже может не сообразить, что ему врач нужен. Надо думать о людях. Мы за это жалование и получаем, чтобы людям помогать, а не просто приказы исполнять, – начал бурчать Железманов.

– Виноват, ваше благородие, – растерянно ответил полицейский.

– Тем более что врач живет буквально со мной на одной улице, надо было сразу за ним заехать, а не везти меня в участок, – продолжал бурчать следователь. Потом распорядился: – Нам тут до участка совсем чуть-чуть осталось, я сам дойду, а вы возвращайтесь назад на Малую Мещанскую и позовите врача.

Полицейский стал разворачивать повозку, и Петр Андреевич пешком направился в участок. Там в первую очередь его взгляд упал на потерпевшего, который сидел в центре комнаты на стуле. Вид у него действительно жалкий: одежда порвана, глаз заплыл, губа рассечена. Кровь ему обтерли, но было видно, что помощь врача будет не лишней. Железманов еще раз высказался по поводу медика:

– Если послали за мной, то можно было послать и за доктором. За врачом Кауфманом идти недалеко. И он никогда в помощи не отказывает.

Кауфман был местным земским врачом. Время от времени он помогал следователю: проводил освидетельствование избитых, выезжал на убийства и даже проводил вскрытия. Затем Петр повернулся к потерпевшему:

– Как вы? Говорить можете? Сейчас придет врач, он поможет.

Потерпевший вцепился руками в стакан воды, одновременно и кивнул, и мотнул головой. Все это говорило о сильном нервном потрясении.

– Помогите, господин следователь! Они меня чуть не убили!

– Помогу, обязательно помогу. Это мой долг. Только вы мне тоже должны помочь. Прежде всего успокойтесь. Вы в безопасности, здесь вас никто не тронет. Скоро придет врач. Подлечит вас.

Потерпевший кивнул и произнес:

– Я готов помочь, что я должен?

– Прежде всего сосредоточиться и четко отвечать на мои вопросы. Постарайтесь без излишних эмоций. Я понимаю, вы напуганы, но мне сейчас нужны факты. Чем больше вы сейчас вспомните, тем легче мне будет ловить ваших обидчиков. Понятно?

– Да, понятно, – мужчина немного стал приходить в себя.

– Тогда начнем. Назовите себя.

– Мещанин Уваров Александр Николаевич. Владелец небольшой фабрики по выделки кожи. Она недалеко, в Потаповке, расположена.

– Вы оттуда ехали поздно вечером?

– Да, оттуда. Хотел выехать пораньше, но засиделся с расчетами и выехал поздно. Надо мне было ночевать на фабрике остаться.

– Во сколько и где на вас напали?

– Я выехал в десять вечера, напали на меня после того, как я развилку, поворот проехал, до нее ехать минут тридцать-сорок. Следовательно, напали на меня около одиннадцати вечера или около того.

«Разумно поясняет, скорее всего, с головой у него все в порядке», – подумал следователь и задал следующий вопрос:

– А место показать сможете?

– Смогу.

– Отлично. Утром, когда светло будет, прокатимся вместе. Если, конечно, врач вам это путешествие разрешит. Так, а теперь расскажите подробнее про сам момент ограбления. Сколько было грабителей?

– Двое. Я ехал. Смотрю, на дороге что-то лежит, вроде как полено, ну я притормозил, там действительно сук валялся. Я вышел его отбросить, отбросил, уже чуть обратно в повозку не залез, а тут из кустов они выходят. Я попытался одного ударить, так он меня в ответ разрисовал, – потерпевший опять начал сильно волноваться, у него даже затряслись руки.

– Не нервничайте. Все самое страшное уже позади, – пришлось следователю опять успокаивать допрашиваемого. – Постарайтесь обрисовать мне личности грабителей, а то я не смогу их изловить.

– Они такие страшные были! Нечистая сила!

– Почему «нечистая сила»? Нападавшие имели вид людей, животных? Они носились в воздухе или стояли на земле?

– На земле стояли.

– Так, а росту были какого?

– Высокого, выше вас, господин следователь.

– Намного?

– Да на пару вершков1212
  Вершок – старинная русская мера длины (4,4 см). Рост человека обозначался в вершках сверху двух аршин (71 см). Выражение «человек семи вершков роста» означает, что его рост равен двум аршинам семи вершкам, то есть приблизительно 172 см.


[Закрыть].

– Разве это очень высокого? Вполне нормальный рост высокого мужчины, – сам Железманов был обладателем худощавой фигуры неплохого роста. В нем было около семи вершков, поэтому подозреваемые тоже могли оцениваться как высокие, но не слишком. Петр продолжил выяснять подробности случившегося у потерпевшего:

– Что, нападавшие на людей совсем не походили? Подумайте.

– Походили, только лиц у них не было.

– Как не было?

– Так не было. Белое пятно, и все! Один как ударит меня! У меня искры из глаз посыпались, я почти больше ничего не помню. Нечистая сила это!

– То есть лица белые. А сами фигуры тоже белые или другого цвета?

– Тоже белые, все белые.

Железманов задумался. Потерпевший реально был напуган и верил, что столкнулся с нечистой силой. Но сам следователь в это не верил. Несмотря на небольшой опыт, он был уверен, что в сфере закона, преступлений и правопорядка ничего сверхъестественного не бывает, зло творит только сам человек, и только человек его может пресечь и наказать. Тем более что дело о призраках у него уже было: когда он еще был кандидатом на судебные должности ему пришлось участвовать в расследовании дела, где свидетели усиленно говорили о нечистой силе, но потом выяснилось вполне материальное происхождение видений1313
  Эта история описана в романе «Солотчинский призрак».


[Закрыть]. Поэтому в призраков и нечистую силу он не верил. Кроме того, по служебной линии ему было известно, что в соседнем уезде уже было два подобных грабежа на дороге. Также ночью два белых приведения останавливали проезжих, избивали и грабили.

«Этот пострадавший еще крепким оказался, а то в соседнем уезде один с ума сошел, только повторяет „Нечистая сила! Нечистая сила!“. А какая же это нечистая сила?! Вот мужика как избили! Нечистой силе нет нужды кулаками махать. Думаю, что сила была вполне земная, только грабят с выдумкой. Может, одеваются во все белое, в простыни там заматываются…» – рассуждал Петр Андреевич.

Пришел врач Иосиф Исидорович Кауфман. Интересно, встал посреди ночи, а выглядит бодрячком, словно у себя в кабинете. Жил он недалеко от Петра Андреевича, на той же Малой Мещанской улице в двухэтажном доме. Этот дом в пять окон с небольшим ажурным чугунным балконом знал практически каждый житель Касимова, ибо всегда и абсолютно каждому можно было прийти сюда за помощью.

Земский врач Иосиф Исидорович Кауфман был одним из лучших представителей земской медицины. Родом он был из Одессы, но судьбе было угодно отправить его на учебу в Санкт-Петербургский университет, где он учился на медицинском факультете, а потом забросить в рязанскую провинцию, где он верно и преданно служил многие годы делу здравоохранения, снискав заслуженное уважение и благодарную память касимовцев.

Кауфман был не просто прекрасным диагностом, он был человеком с большой буквы, который пришел в медицину не за обогащением, а ради служения людям. Для него не было бедных и богатых, знатных и незнатных, для него были больные, то есть люди, которым нужна помощь, и он обязан ее оказать в силу данной клятвы. Кауфман самоотверженно рвался помогать даже самым обездоленным, был готов ехать в любую погоду к больному, даже если знал, что у него нет ни копейки. В то время медики чаще всего жили на доходы от частной практики, то есть, попросту говоря, на деньги, которые платили больные или их родственники доктору за медицинские услуги.

Кауфман брал деньги (если брал, иногда он просто махал рукой на попытку всунуть в руки медную монету, окидывая взглядом убогую крестьянскую избу), так вот он брал деньги, только если больной выздоравливал. К тому же он был сторонником медицинского просвещения, то есть рассказывал народу о здоровом питании, нормах санитарии и гигиены в домах. Также искренне он был готов помогать делу правосудия. И сейчас медик как должное воспринял ночной вызов в полицейский участок.

– Так, что у нас здесь? – врач ловко начал осматривать больного, попутно утешая его: – Жив остался, это уже замечательно. Все органы целы, руки-ноги целые. Конечно, картины с вас, любезнейший, пару недель писать нельзя, но ничего, все заживет. Деньги чай не последние забрали? Деньги – дело наживное, тем более, я понял, что вы на ногах крепко стоите, у вас свое дело. Самое главное – живы, почти здоровы.

Врач промыл раны, забинтовал голову, даже накапал какой-то пахучей жидкости, чтобы привести в порядок нервы пострадавшего. После этого Железманов отвел его в сторонку:

– Спасибо, Осип Сидорович (крестьянам было сложновато выговаривать «Иосиф Исидорович», поэтому они начали называть его на более привычный манер, что стали повторять и более образованные касимовцы). Как он? Сильно пострадал?

– Да не очень. Били его несильно, желания убить не было. Когда хотят убить, бьют по-другому. Поверьте мне как врачу. Я многое видел, в том числе и тех, кого действительно хотели убить. А здесь… Так… Просто хотели, чтобы он не мешал отобрать кровно нажитое.

– А голова его не пострадала?

– В каком смысле? У него небольшая рваная рана на лбу, но там даже швы накладывать не надо. Сотрясения мозга вроде бы не имеется. Или вы имеете что-то другое в виду?

– Да, он твердит про нечистую силу. Вот я и уточняю, насколько он в здравом рассудке?

– Бывает, что люди при нападении на них трогаются рассудком. Но с вашим потерпевшим этого не произошло. Напуган он сильно. Это верно. Однако умом не тронулся. Вот это точно я могу сказать. Поэтому надо воспринимать его слова серьезно.

– Поверить в нечистую силу? – пошутил Железманов, в принципе понимая, что имеет в виду врач: надо искать объективную, вполне земную причину, вызвавшую представление о нечистой силе. Что-то сделанное самими людьми очень сильно напугало мужчину. А что именно – как раз и предстояло выяснить. А Осип Сидорович добавил:

– Я ему капель успокоительных накапал. Так, конечно, ему сейчас неплохо коньячку немножко и спать, но у вас ведь к нему вопросов много?

– Да, вопросы имеются. Самое главное – неплохо нам с ним на место происшествия прокатиться, пока все не затоптали. Можно?

– Так я разве это решаю?

– А как же, вдруг он у меня там умрет?

– Не умрет. Дайте ему немного отдохнуть, все равно пока еще темно. А утром, после завтрака, это, кстати, и вас, любезнейший, касается, и отправляйтесь.

Кауфман был в своем репертуаре: пропагандой азов здорового образа жизни он занимался при всяком удобном случае, при этом Железманов не был исключением. Ему также земский врач неустанно напоминал про необходимость соблюдать режим питания, не забывать про отдых и разумные физические нагрузки: плавание, катание на коньках, игру в городки. Следователь повернулся опять к пострадавшему:

– Большая сумма у вас с собой была?

– Сто двадцать рублей.

– А кроме денег грабители что-то еще взяли?

– Шапку с меня сорвали, или я ее потерял там… Я точно не знаю. Еще шкурки у меня с собой были. Их забрали.

– Шкурки какие?

– Каракулевые. Высший сорт.

– Много?

– Много. Целый узел. Я их вместе все в мешок собрал, он такой тяжелый получился.

– А вы не допускаете мысль, что это не нечистая сила была, а просто злоумышленники нарядились в белые балахоны, чтобы больше напугать вас? – попытался спустить на реальную землю потерпевшего следователь.

У того, видимо, уже прошел первый шок, и капли Кауфмана стали действовать, поэтому, задумавшись на секунду, он кивнул головой:

– Вполне возможно. Это мне с испуга про нечистую показалось. – Эта мысль даже несколько успокоила пострадавшего, так как если преступление совершили реальные люди, то и поймать их будет гораздо реальнее.

– А когда они на вас напали, они что-то говорили? Может, как-то между собой общались или к вам обращались? – продолжил выяснять детали следователь.

– Нет, не говорили они ничего.

– Но деньги они как-то потребовали от вас?

– Да никак они не требовали. Я когда их увидел, то просто застыл вначале. Потом одна белая фигура ко мне подошла, я попытался оказать сопротивление, а она ударила по лицу и стала по карманам шарить. Я закричал, стал защищаться, вырывался, тут вторая фигура меня по уху ударила. В общем, вывернули они мне карманы, забрали кошелек, шкурки – и скрылись в лесу.

– Ладно, вас сейчас отвезут домой. Вы отдохните как следует, а в десять часов утра я за вами заеду. Поедем вместе посмотрим на место происшествия. Сможете?

– Если надо, то поехали, – кивнул головой Уваров. Капли врача подействовали. Пострадавший успокоился, руки перестали трястись, взгляд стал более осмысленным.

Сам Петр Андреевич также решил последовать совету доктора и отправился домой пару часов поспать, потом поесть и ехать осматривать место грабежа. Дома было тихо. Тимофей устроился спать прямо на хозяйской подушке на незаправленной кровати. «Если двуногого нет и на нем устроиться поспать нельзя, так я хоть на подушке его посплю. Она мягкая, теплая и моим двуногим пахнет», – говорило выражение его рыжей мордочки. Рыжий зверь скучал по своему двуногому, даже, можно сказать, заботился и переживал о нем. Пришлось снять аккуратно кота, переложить его на стул, а потом укладываться спать самому.

Утро выдалось солнечным. Железманов сел завтракать в хорошем расположении духа. Несмотря на то, что спал он совсем немного, чувствовал себя молодой человек бодро. Хорошая погода добавляла оптимизма. Наконец-то закончилась осенняя распутица, снег блестел на солнце.

«Следы хорошо будут видны, главное, чтобы не затоптали и чтобы потерпевший оказался сейчас в состоянии ехать», – рассуждал о достоинствах погоды с профессиональной точки зрения Петр, усаживаясь за стол. Прав был Кауфман: чтобы ни случилось, а питаться надо вовремя и правильно. Прасковья выставила на стол горшочек с гречневой кашей, крынку молока, нарезала ломтями душистый хлеб, порезала ветчину. Рядом устроился пухлый самовар. Идеальный натюрморт для идеального завтрака, после которого можно отправляться по делам, что Петр Андреевич и сделал.

Самое интересное, что на Уварова небольшой отдых тоже повлиял весьма позитивно. Он успокоился и приободрился одновременно. Вышел из дома по-деловому настроенный:

– Господин следователь, а это не очень много времени займет? А то меня дела ждут.

– Я вижу, вы уже пришли в себя после ночного приключения?

– Да. Прав доктор. Деньги забрали не последние. Повозка и лошадь цела. Синяки скоро заживут. Сам жив остался. У меня свое дело, я убытки быстро поправлю, – философски рассуждал предприниматель.

Дорога заняла чуть меньше часа. Место нападения Уваров определил быстро:

– Вот у этой сосны они на меня напали, я точно помню.

Железманов вышел из повозки и приступил к осмотру места происшествия. Потерпевший не ошибся: на обочине обнаружился темный предмет, который при ближайшем рассмотрении оказался мужской шапкой.

– Это случайно не ваше? – обратился следователь к Уварову.

– Да, моя шапка! – обрадовался он. – Они у меня ее с головы сбили.

– Ну вот, ваши потери еще меньше, не надо головной убор новый покупать.

Следователь продолжил осмотр. Кое-что удалось установить. За кустами у поваленного дерева снег был сильно утоптан.

«Здесь они, наверное, жертву ждали, вот как снег умяли», – подумал Петр Андреевич. В этом же месте обнаружилось несколько окурков и маленький кусочек картона. Петр Андреевич поднял его, поднес к глазам.

– Скорее всего, это от пачки с сигаретами или папиросами. Даже есть небольшой фрагмент рисунка. Надо будет зайти в табачную лавку, выяснить, сколько стоит пачка, кто чаще всего покупает, – рассуждал он. Собрал он также обрывок газеты и окурки. Потом повернулся лицом к солнцу и внимательно рассмотрел добычу:

– Курил, скорее всего, один человек, конец замят у всех одинаково. Интересно, второй, получается, был некурящий? Вряд ли в такой обстановке один курящий курил, а второй воздержался. Воздержаться от курения второй мог только в одном случае – не курит в принципе.

Сделав это умозаключение, Железманов пошел по следам. Если в месте ожидания было сильно натоптано и все следы накладывались друг на друга, то к дороге шли две четких цепочки следов. Следы были крупные, отставали друг от друга далеко.

– Их действительно было двое, и думаю, что роста оба были немаленького, – сделал следователь еще один вывод.

Потом он походил по окрестности и чуть подальше по дороге сделал еще одну важную находку: небольшая кучка конского навоза свидетельствовала о том, что в этом месте была привязана лошадь. Об этом же говорила и царапина на дереве: остался след от привязанных поводьев. Причем, приглядевшись к следам на снегу и на дереве, Петр понял, что у лошади плохо прибита передняя левая подкова.

Из осмотра места происшествия Железманов максимально извлек все, что тогда можно было извлечь. Увы, в то время даже способов фиксации следов на снегу не существовало. Пришлось ограничиться составлением протокола осмотра места происшествия, тщательным замером и зарисовыванием всего, что можно и нужно измерить и зарисовать.

Вернувшись в Касимов, следователь отпустил потерпевшего и полицейского, а сам отправился в торговые ряды на Соборной площади в табачную лавку. Благо они совсем рядом с рабочим местом следователя – присутственное место следователя было в здании мирских судебных учреждений, которое построило земство в самом центре города, в начале Соборной улицы. В лавке он остановился перед витриной, где были выставлены коробки папирос и сигарет. Сам Петр не курил, в этой лавке был впервые. Хозяин по взгляду нового посетителя понял, что визитер не совсем обычный, и склонился в небольшом поклоне:

– Что господину угодно?

– Мне угодно, чтобы вы мне немного помогли. Вот у меня имеется небольшой кусочек картонки, как я полагаю, упаковки от папирос, – Железманов достал конверт с находками. – И мне надо установить, от каких это папирос или сигарет, сколько они стоят.

Продавец бросил взгляд на обрывок и окурки и ловко выбросил на прилавок картонную коробку:

– Вот, пожалуйста.

Железманов, подивившись оперативности продавца, взял обрывок в руки и лично убедился, что он один в один совпадает с рисунком на коробке.

– Это дорогие папиросы?

– Нет, не очень, – прокомментировал продавец, называя цену и догадываясь о причине интереса следователя. – Но и не самые дешевые. Я думаю, что данный обрывок потерял человек с устойчивым средним достатком. Обычно у меня их покупают мастеровые, хозяева различных лавок.

– А может, этот был человек бедный, рабочий там или крестьянин, но вот ему повезло, неожиданно заплатили больше обычно, вот он зашел и купил такие?

– Нет, это вряд ли. Понимаете, курение – это очень устойчивая привычка. Люди, как правило, курят один сорт папирос или сигарет. Во-первых, привычка к вкусу в табачном деле это такая же привычка во вкусе во всем другом: вине, чае, кофе. Смена сорта табака может даже стать причиной кашля. Во-вторых, курение – это не только вдыхание табачного дыма. Это целый ритуал, способ диалога. Сорт предпочитаемого табака говорит много о человеке: его социальном статусе, его круге общения, даже о моментах биографии.

Выяснив все что можно в табачной лавке, следователь пошел вверх по Соборной. Благо присутственное время уже истекло. Дошел до дома Салазкиных, свернул на Сенную, а там до своей квартиры два шага. Дома ждал обед. Прасковья, конечно, иногда утомляла своей ворчливостью, но в тоже время Железманов мог быть уверен, что все бытовые вопросы будут решены не просто своевременно, но и качественно. В частности, к его приходу свежий и вкусный обед будет на столе. И сегодня его ждала солянка, жаркое из курицы, пирог с яблоками. После обеда Петр Андреевич удобно устроился на диване в кабинете и стал обдумывать первые результаты по расследованию этого необычного дела. Компаньоном в размышлениях стал верный Тимофей. Он устроился на коленях хозяина, с удовольствием наслаждаясь поглаживаем человеческой руки. Петр Андреевич старался выстроить логически все факты в единую систему.

«Дело необычное. Что мы имеем? Два преступника грабят путников. Уже имеется три эпизода. Один в нашем уезде, два в соседних. Грабят необычно, с выдумкой. Одеваются в балахоны белого цвета и нападают. Расчет на страх, что путник в темноте примет белые одеяния за приведения. При этом действуют уверенно, даже нагло. Что можно сказать про преступников?

Первое. Их двое. Оба сильные и рослые мужчины. Это следует не только из показаний Уварова. Он может и преувеличивать, не зря говорят, что у страха глаза велики. А вот следы – это свидетельство объективное. Они явно оставлены крупными высокими мужчинами.

Второе. Преступников следует искать не в самом низшем слое. Конечно, логично было, если бы грабежами занимались вчерашние крестьяне, пришедшие в город на заработки. Далеко не всем им удается устроиться в городе, многие пополняют криминальную среду. Но в такой среде курят другое курево, чаще даже не папиросы, а самокрутки.

Третье. Возможно, что преступники имеют некоторое образование. Может, несколько классов гимназии или училище».

В этом месте Тимофей зашевелился и повернул рыжую морду к хозяину.

– Ты что, сомневаешься в том, что они образованные? – спросил зверя Железманов.

Кот показал своим видом, что он готов согласиться с двуногим, но ему нужны аргументы.

– Ладно, слушай, – начал объяснять Петр. – Вот они грабят, облачившись в белые балахоны. Зачем? Не знаешь? А я тебе объясню. Они сильные и рослые мужчины, в принципе им не обязательно использовать психологические приемы. Им и без этого отобрать все не составит труда. А они все равно в эти балахоны облачаются. Значит, им важен творческий подход в деле, они таким образом самоутверждаются. Вот типа, какие мы ловкие и умные. А стремление к творчеству вырабатывается в результате получения образования. Вообще, фантазия – это продолжение образования. Понял, рыжий?

Рыжий, вроде понял. Он перевернулся на спинку, откинул голову, всем видом давая понять, что не возражает, если двуногой погладит его по животику. Петр Андреевич намек понял, стал поглаживать любимца по рыжему пузу и продолжил свои рассуждения-объяснения:

– Еще один важный момент. Во время ограбления злоумышленники между собой не разговаривают. И также ни слова не говорят и своим жертвам. По крайне мере, нашему потерпевшему Уварову не сказали ни слова. О чем это говорит? Во-первых, они давно знакомы. Их действия слажены, не нуждаются в словах. А это значит, что они знают друг друга хорошо. Во-вторых, можно предположить, что они избегают слов, поскольку понимают, что это может быть уликой против них. Может, один из них заикается или не выговаривает какую-либо букву? Тоже может быть.

Кот мурлыкнул, соглашаясь, что да, может. А Железманов продолжал:

– Итак, надо искать двух физически крепких мужчин, один курящий, другой некурящий, принадлежат не к самым низшим слоям общества, получили образование, и у одного лошадь плохо подкована. Надо связаться со следователями, которые работают в соседнем уезде, узнать, какие факты у них. Лучше объединить усилия.

На следующий день следователь Железманов составил письмо своему коллеге из соседнего уезда, в котором попросил поделиться информацией о двух эпизодах, также подробно изложил свои соображения, по каким приметам следует искать злоумышленников. Затем Петр Андреевич отправился в полицейский участок с тем, чтобы подключить к поискам полицейских. Надежда была на работу с населением.

«Верно мне когда-то говорил Зазнаев, что в розыске преступника надо обязательно опираться на сведущих лиц. Всегда есть такие, кто все про всех знает. Вот только одна у меня беда: судя по всему, этот криминальный дуэт очень мобильный. Он может быть из какой угодно деревни. Тут одних моих связей может не хватить. Хорошо, если эта информация пойдет всем полицейским чинам и кто-то из них на местах сможет на своей территории обнаружить людей, подходящих под эти характеристики. К сожалению, далеко не всегда в полиции добросовестно относятся к своим обязанностям. Некоторые совсем не обращают внимание на то, что у них происходит. Вот уж точно, как никогда нужны специальные сотрудники, которые сыском только и занимаются. Летом закон о сыскных отделениях приняли. А вот когда реально эти отделения не только откроются, но и их сотрудники сумеют создать свою агентурную сеть – вот это вопрос сложный», – рассуждал Петр Андреевич по дороге в полицейский участок.

В участке он собрал становых приставов и обрисовал задачу:

– Надо сообщить всем урядникам эти приметы, пусть они присматриваются к людям. Особое внимание – к тем, у кого не очень ясен источник дохода, то есть живет человек неплохо, а с чего, с какого дела – не понятно. Также важной приметой является отсутствие по месту проживания в те дни, когда были совершены эти нападения.

Приставы слушали внимательно, не перебивали, вопросов не задавали. Но как раз именно это и не вселяло оптимизма в следователя. Конечно, никто откровенно спорить со следователем не будет. По закону чины полиции обязаны оказывать соответствующее содействие следствию. Однако на самом деле поручениям следователей внимание уделялось в самую последнюю очередь. Следователь – он ведь из другого ведомства, а тут свое начальство есть, оно тоже не скупится на разные указания и поручения. Да больно мудро этот Железманов рассуждает. По нему выходит, что злодеи образованные, небедные. Что это за приметы? И как таких искать? Вот так сообщишь про кого-нибудь, что он часто в отлучках бывает, а потом тебе самому и достанется.

После этого Петр Андреевич вернулся к текущим делам. Он вернулся к делам Кокунина и, наконец, допросил унтер-офицера Рыбникова. Служивый давал показания свободно, обстоятельно. Его показания подтвердили слова Михайлова.

– Да, я видел, как на санях Кокунин проследовал. Странно так ехал.

– В чем странность?

– Так он не по дороге ехал, а огородами.

– Но на санях точно был Кокунин?

– Точно, я его хорошо разглядел.

Вот только для поиска самого Кокунина эти показания ничего не дали. «Ловкий малый – этот Кокунин, ловкий и умный, а может, даже в особом плане талантливый», – думал Железманов, подводя итоги первых допросов.

Настало время допросить Цилю Каплан. Неожиданно для себя следователь решил сделать это не у себя в кабинете, а нее дома. Ему показалось, что в домашней обстановке потерпевшая будет не просто свободнее давать показания, а самое главное – более детально вспомнит все обстоятельства. Женщину Петр Андреевич застал на кухне, она потрошила курицу. Рядом вился пятнистый черно-белый кот. Он терся об ноги хозяйки, время от времени мяукал сварливым голосом, давая понять, что ему тоже положена своя доля удовольствия хотя бы в виде потрохов несчастной птички. Однако сегодня был не его день – Циля Абрамовна ногой отодвинула скандальное животное и обронила:

– Ша, разговора не будет!

Недовольный кот, ворча, пошел вон из кухни. Увидев молодого человека, женщина спросила:

– Я извиняюсь, шо вы здесь делаете? Вы кто?

– Я следователь, меня зовут Петр Андреевич Железманов. Ваш муж приходил ко мне и сделал заявление, что вас обманул Федор Кокунин. Я должен обо всем случившимся услышать от вас и вашего сына Абрама.

– Вы желаете узнать за этого жлоба?

– Жлоба? – переспросил Петр Андреевич, а потом вспомнил, что в Одессе когда-то так называли рабочих в порту. Руководство этим строительством было возложено на англичан, которые постоянно напоминали работникам «job, job», что обозначает «работа, работа», а точнее «работать, работать», но потом значение слова несколько трансформировалось. Так как многие рабочие порта не отличались высоким уровнем образования и культурой поведения, то постепенно жлобами стали называть некультурных людей, хамов.

– Ну, если вы называет жлобом Федора Кокунина, то за него. Расскажите, что произошло восемнадцатого ноября.

– Этот гоныф1414
  Гоныф – одесское слово, обозначает «бандит».


[Закрыть] пришел сюда и стал меня уверять, что мой Абрамчик делает с ним базар. Шо наш Абрамчик купил у этого жлоба дров на сорок рублей. Как вам это нравится?

– Так вы дали деньги Кокунину?

– Дала, шоб ему разориться, шоб к нему кредиторов стояло в очередь отсюда до самой базарной площади. Шоб они за ним бегали с оглоблями и вилами, а он не знал, на какую улочку свернуть и где спрятаться!