Текст книги "Муж из прошлого"

Глава 10

Накануне Нового 1890 года. Хрящевка

Катерина потерянно брела по дороге, всматривалась в незнакомые жилища, разглядывала наряды сельчан: от элегантных до самых простых. Заметив деревянный помост, на котором разворачивалось потешное представление, от неожиданности споткнулась. От падения ее удержали.

Граф Кошкин-Стрэтмор подхватил девушку на руки и, не терпя возражений, понес к экипажу, который ожидал их неподалеку.

– Прости меня, Катя. Я виноват перед тобой. Это я довел тебя до такого состояния. Ты даже экипаж не взяла, не потребовала вознаграждения, предпочла сбежать от меня. Опытные шпионки так себя не ведут.

– А я неопытная… – огрызнулась Катерина и всхлипнула.

В тепле салона, прижавшись к широкому плечу графа, она вдруг горько разрыдалась. В голове все смешалось: будущее, прошлое, воспоминания, рассказы Елизаветы Андреевны… Томас, по всей видимости, оказался настоящим графом, а она попала в девятнадцатый век. Что же ей теперь делать и как вернуться домой?

Мужчина прижимал девушку к себе, утирая слезы и целуя щеки. А Катя, всхлипывая, призналась:

– Я ведь думала, что это представление, а вы актеры… А ты… Кто ты?

– Тринадцатый граф Стрэтмор к твоим услугам. – Мужчина обхватил Катино лицо ладонями и спросил: – А кто ты? Прошу, только не лги! Скажи мне правду, какой бы горькой или странной она не была!

– Я Катя Круглова. Из Москвы. Не знаю, как тебе объяснить… И не понимаю, как такое могло произойти… – Катерина запнулась, но все же решилась на откровенность: – Кажется, я попала…

– Куда попала? – уточнил граф.

– К вам попала. В прошлое! Из своего двадцать первого века в ваш девятнадцатый. Понимаешь, я гуляла по территории музея, а потом вошла в заброшенную часовню… – Катя говорила сбивчиво, но граф ее внимательно слушал и не перебивал. – Там была маленькая комнатенка, а на стене висела астролябия или похожий механизм с колесиками и стрелками… Я точно не знаю, что именно произошло. Я увидела странное свечение, потом был туман, стало душно… А когда вышла из комнаты, то обнаружила сундуки и провода. И все вокруг выглядело иначе. Но я не сразу это осознала. Я ведь предположила, что началось представление, то есть историческая реконструкция. У нас есть такая игра в двадцать первом веке: с переодеваниями в костюмы согласно исторической эпохе. Я приняла тебя за актера, который решил поразвлечься…

– Неужели я похож на актера? – недовольно нахмурился граф.

Катя пожала плечами, а про себя подумала, что на актера, который снимался в ее любимом сериале, очень даже похож.

– Ну, актер всяко лучше, чем шпионка или сумасшедшая. Понимаю, тебе в это трудно поверить, но я, как бы это лучше сказать… Путешественница во времени.

Граф порывисто прижал Катю к себе, а в его голосе она уловила восторг:

– Я тебе верю! Ты – моя… моя путешественница, которую доставила ко мне машина времени… Нет! Сама судьба!

Катя счастливо хихикнула. Кажется, ей повстречался романтик и такой же сумасшедший, как и она сама. Ну кто еще поверит в ее россказни?

– Звучит привлекательно. Только машина времени – это из области фантастики.

– Нет, Кэтрин, это из области науки, – обиженно заметил граф. – Мы с друзьями изобрели волновую машину перемещений во времени. Просто не думали, что наш эксперимент даст такой результат.

И Томас, лаская Катю взглядом, нежно коснулся ее щеки.

– Так вы на самом деле проводили в той часовне эксперимент с перемещением во времени? – удивилась Катерина, припоминая откровения Елизаветы Андреевны. – Значит, это не случайность?

– Это научный опыт. Мы давно его задумали, работали над расчетами, а несколько месяцев назад начали эксперименты по перемещению объектов… – терпеливо объяснял граф.

– Так твоя мать говорила правду? Ваша безумная троица: ты, Шубарин и какой-то Давыдов – ученые? И вы намеренно вытаскиваете порядочных девушек из своего времени, а потом сами же обвиняете их в шпионаже?! – Катя надула губы и попыталась вырваться из объятий графа.

Но Томас не отпустил. Этот экспериментатор довольно улыбался.

– Чему ты радуешься? – возмущалась Катя. – Я тут застряла! Одна, в чужом времени, без средств к существованию! А ну-ка, живо возвращай меня домой!

– Не получится, – покачал головой граф, но сожаления в его голосе Катерина не уловила.

– Почему это не получится? – удивилась она, но тактику сменила: от угроз перешла к уговорам: – Тошечка, родненький, ну пожалуйста, верни меня в двадцать первый век!

Она прильнула к широкой мужской груди. Граф лишь сильнее прижал девушку к себе, но на уговоры не поддался:

– Я пока не могу тебя вернуть, потому что сбились настройки. Ранее мы экспериментировали с перемещением мышей и небольших предметов, которые исчезали в волновой воронке. С крупногабаритными объектами мы ранее не сталкивались…

– Ах с крупногабаритными! – разозлилась Катя и вновь попыталась отстраниться от графа, но тот не отпустил. – Я тебе покажу, как эксперименты на людях проводить!..

Катерина принялась барабанить кулачками по мужской груди, но освободиться от твердой хватки не получалось.

– Катенька, прости меня за то, что наговорил тебе глупостей утром, – произнес граф, покрывая поцелуями Катино лицо. – Я ошибся, вел себя непростительно. Но я даже представить не мог, что испытаю подобные чувства…

Томас впился в мягкие губы страстным поцелуем. Ласки и объятия напомнили Кате о проведенной вместе ночи, разжигая огонь желания. Граф целовал горячо, дразнил и покорял. И Катя сдалась и ответила на поцелуй. Мужчина спустил с ее плеч шубку и попытался расстегнуть многочисленные пуговки на платье. После неудачной попытки разочарованно вздохнул, а его рука сместилась на девичью грудь.

– Что ты делаешь? – пробормотала Катя, млея от бесстыдных прикосновений.

Граф в ответ выводил пальцами узоры, соблазняя неожиданно обретенную жену. Он поцеловал ее за ушком, и от этой ласки у Кати перехватило дыхание. Она не знала, сколько еще продержится, сопротивляясь ласкам мужа. Благо экипаж вскоре остановился.

Катя и Томас тяжело дышали и какое-то время сидели в салоне, не двигаясь. Граф крепко прижимал к себе девушку, словно боялся, что она вновь сбежит. Катерина же опасалась, что ее чудесный сон закончится, она проснется и все окажется не так. Она до конца не верила в счастливый конец этой сказки. Возможно, граф обманул ее и заманил в ловушку? Ну не мог же он так быстро переменить свое мнение и поверить ей? Или же мог?.. Мог, если он действительно изобрел машину времени. Ведь она заметила, какой восторг вызвал ее рассказ.

– Куда ты меня привез? – робко поинтересовалась Катя, боясь посмотреть в окно и услышать, что Томас доставил жену в полицейский участок. А может, и в местную лечебницу.

– Разумеется, домой! – Граф тепло улыбнулся, натянул на плечи возлюбленной шубку и завязал под подбородком ленты шляпки. – Нас ждет маман!

– Мама? – удивилась Катя и даже немного расстроилась. – Так это Елизавета Андреевна отправила тебя на мои поиски?

– Не совсем… Сперва я решил удостовериться, что ты не шпионка. Мне пришлось осмотреть твои вещи.

– Ты рылся в моих вещах? – возмутилась Катя, но как-то вяло. На месте Томаса она поступила бы точно так же.

Граф кивнул:

– В спальне я нашел твою сумочку, а в ней лежали очень странные предметы и документы… Прости, что пришлось прибегнуть к подобной мере, но я полагал, что ты шпионка… Хотя… Когда успокоился и начал мыслить трезво, рассудил, что шпионка не стала бы так эффектно появляться в доме. Скорее она бы устроилась работать служанкой и, не привлекая внимания, попыталась по-тихому следить и выкрасть важные документы, которых, к слову, в доме нет. А ты в эти дни даже не заходила в мой кабинет.

Катя не стала выяснять, откуда граф знает, заходила она в кабинет или нет. Наверняка приставил за ней следить того здоровенного детину Макара. Надо бы позже посоветовать Томасу нанимать для этих целей кого-то более незаметного и менее шумного. Вон хотя бы лакея в желтых панталонах, который при входе открывает дверь. Только приметные панталоны с него снять… Катя невольно хихикнула над последней мыслью, и Томас тут же коротко поцеловал ее и вновь прижал к груди, вероятно, несколько по-иному оценив смех:

– Я счастлив, что ты не злишься на меня и уже простила за недопустимое поведение.

Катя не стала уточнять, что именно граф подразумевал под недопустимым поведением: то, что он рылся в ее вещах, или то, что так легко отпустил, поверив наветам Шубарина. А может, и свой ночной порыв. При воспоминании о ласках графа Катерину бросило в жар, поэтому она решила переменить тему и задала отвлекающий вопрос:

– А что мама? Ты сказал, что она ждет нас…

– Маман приказала немедленно вернуть тебя домой, иначе я ей больше не сын.

– Но откуда Елизавета Андреевна узнала о нашей ссоре, она ведь была в доме? – удивилась Катерина и в то же время мысленно поблагодарила графиню за поддержку.

– Из окна малой гостиной прекрасный вид на парк, – криво усмехнулся Томас и понизил голос, словно собирался сообщить Кате какой-то важный секрет: – И потом… у меня иногда возникает чувство, что мама знает все.

Катя улыбнулась. В какой-то степени граф был прав. Очевидно, что Елизавета Кошкина-Стрэтмор была в курсе не только бесед сына с друзьями. Только каким-то образом не раскусила его коварный замысел с поддельной женитьбой. А что брак был фиктивным, Катя уже догадалась.

– Я так понимаю, что историю с женой ты придумал для матери? Поэтому и не ожидал увидеть супругу воочию, то есть меня? – не удержалась от вопроса Катя. – А вдруг я оказалась бы авантюристкой? Подслушала бы твой разговор в каком-нибудь ресторане или театре…

– Исключено. Этот вариант я тоже рассмотрел, и даже Шубарин со мной согласился. План с фиктивной женой мы придумали у него дома, об этом знал лишь наш посол во Франции да священник. Оба слишком многим обязаны Алексу, чтобы рисковать и выдать тайну.

– Тогда как? Как ты понял, что я переместилась из другого времени? Неужели только из-за моих вещей в сумочке? Но телефон и планшет выключены, косметика – не доказательство, ваши французы, уверена, делают не хуже. Ах да! – вскрикнула Катя, догадавшись. – Ты нашел мой паспорт!

– Это тоже, – согласился Томас. – И еще вспомнил о недавнем эксперименте с перемещением, который Давыдов проводил без меня. Он сообщил нам с Алексом о странных показаниях прибора. Дескать, какой-то объект переместился не от нас, а к нам. К сожалению, он так торопился, что не проверил кладовку…

– А надо было проверить! Можно сказать, тебе пришел новогодний подарок из будущего, – не сдержала усмешки Катя.

Теперь все сложилось: и услышанные шаги в часовне, и бормотание, и таинственное свечение, и изменившаяся местность.

– Я очень доволен своим подарком, – произнес Томас, наконец-то выбрался из экипажа и, подняв Катю на руки, зашагал к дому.

Катерина залюбовалась красивым мужественным лицом графа. Она не узнавала прежде хмурого мужчину. И эта метаморфоза ей очень нравилась.

Томас уже поднимался по ступеням, когда Катя покосилась на крепкую фигуру возничего. Тот понукал лошадей.

– Томас, а мы можем быстренько заехать в часовню и посмотреть на твою машину времени?

– Обязательно посмотрим, но позже. А сейчас мне нужно тебя согреть, ты столько времени провела на морозе. Да и Новый год скоро, маман организовала праздничный ужин. А вот завтра… нет, лучше через неделю, когда мы с Давыдовым разберемся с настройками, отладим механизм… Или, пожалуй, через пару недель, – пришел к окончательному решению Томас Генрихович Кошкин-Стрэтмор, торжественно внес супругу в дом и торопливо начал подниматься по лестнице, оставляя на ступенях Катину шубку, цилиндр и дамскую шляпку… При этом он смотрел на жену таким зачарованным и влюбленным взглядом, что Катя не сомневалась: ее несут в спальню.

Катерина не знала, чем больше очарован граф: тем, что внезапно влюбился, или тем, что его сухие цифры и расчеты теперь имеют вполне себе материальное подтверждение. Она же просто радовалась, что все прояснилось, и нет, она не сошла с ума. Она, кажется, тоже влюбилась.

– Правильно говорят, что на Новый год желания сбываются, даже самые сокровенные и откровенные, – улыбнулась Катя и тут же поморщилась, кое-что вспомнив. Точнее, кое-кого. – А твой противный Шубарин еще здесь?

– Здесь, – подтвердил граф. – Но я больше не позволю ему оскорблять тебя сомнительными подозрениями. Все выяснилось, ты не шпионка, а моя… моя жена!

– Но я не твоя жена, Томас, – возразила Катя.

– Ты – моя, – упрямо заявил граф и ускорил шаг, минуя второй этаж, где располагались кабинет, библиотека и гостиные.

– Тоша, пойми, мне нужно на работу, – залебезила Катя, представив, что останется в прошлом навсегда. – Мне надо вернуться домой, в свой век.

– Вернешься, – неопределенно повел плечом граф. – Но это дело небыстрое. Пока машину починю, пока новые расчеты сделаю… Без помощников не обойтись.

Катя хотела возразить, что у нее через несколько дней закончится отпуск, но в крепких мужских объятиях все мысли куда-то улетучились. А уж когда граф остановился на лестнице, не доходя до третьего этажа, и одарил жену чувственным поцелуем, Катя вообще перестала связно мыслить.

И, как назло, в этот чарующий момент рядом раздалось громкое: «Кхм-кхм!»

Глава 11

Накануне Нового 1890 года. Поместье в Хрящевке

В холле второго этажа стоял граф Шубарин и сверлил испепеляющим взглядом счастливую парочку.

– Алекс, ты что-то хотел? – поинтересовался Томас, не выпуская Катю из объятий.

Катерина едва сдержалась, чтобы не показать ворону язык.

– Хотел с тобой переговорить, но, вижу, ты сильно занят, – прошипел сквозь зубы Шубарин. – Смотри только не выболтай в постели все тайны…

– Это вряд ли. Катя уже все знает, – ухмыльнулся Томас.

– Том, ты с ума сошел? Ты рассказал ей об эксперименте?! – взбесился Алексей Петрович.

– Дело в том, Алекс, что она и есть результат нашего эксперимента, – понизил голос Томас.

Алексей замер истуканом, выпучив глаза и открыв рот. Граф Кошкин-Стрэтмор и Катерина переглянулись, одновременно вздохнув. Похоже, посещение спальни придется ненадолго отложить.

Томас поставил Катю на ноги и указал Шубарину в сторону кабинета:

– Прошу, Алекс, пройти на приватный разговор.

Как только троица проследовала по коридору и скрылась в комнате, из кладовки под лестницей выглянул худощавый мужчина. Дрожащими пальцами агент Смит стер со лба проступившие капельки пота и никак не мог отдышаться. Он едва поспел за графским экипажем, побежав по тропинке наперерез, и до сих пор не мог прийти в себя от услышанного, хоть и не все разобрал. Уникальная машина существует! И она может перенести человека в другую страну! Получается, что не понадобятся ни экипажи, ни пароходы, ни поезда – ты просто переносишься в нужное место за считанные минуты. Именно так здесь и появилась эта загадочная жена. Тайный агент решил, что, перед тем как сообщать обо всем руководству, нужно собрать как можно больше сведений об устройстве, выкрасть чертежи и на всякий случай проследить за девицей. Тут главное, чтобы французы не оказались первыми. Дело-то политическое. Но при таком раскладе Смит сможет вытребовать себе приличный гонорар за проделанную работу. Одно дело – переснять чертежи, и совсем другое – устранить конкурентов вражеской разведки. Приосанившись, лакей поправил сюртук и узкие желтые панталоны, которые неимоверно жали при ходьбе, и поторопился на службу – открывать господам двери и подслушивать.

В кабинете графа, где Катя очутилась впервые, она сразу заметила свою выпотрошенную сумочку. На столе лежали планшет, телефон, а также косметичка, паспорт и кошелек. Катерина попыталась реанимировать технику, и, о чудо, батарейка в телефоне затрепыхалась. Включив смартфон и открыв папку с фотографиями Москвы и Самарской области двадцать первого века, Катя победно поднесла экран к носу Шубарина. Алексей Петрович пораженно уставился на фото, попутно слушая торопливый рассказ графа и Кати, и в неверии качал головой.

– Вот! Смотрите! Москва несколько дней назад, двадцать первый век. А это Лондон в прошлом году, – вещала Катя, показывая практически одинаковых высоченных стеклянных уродцев – бизнес-центры двух столиц, и пролистывая фотографии на экране.

– Найтмар[21]21
  Nightmare (англ.) – кошмар, страшный сон.


[Закрыть], – пробормотал Шубарин.

– И не говорите! Гель кошемар, – согласилась Катя, подражая произношению хрящевской мадам.

– А мне кажется, вполне любопытная конструкция, – возразил Томас. – Вот эта, например…

– Эта стекляшка – новый железнодорожный вокзал в Самаре, – хмыкнула Катя, заметив, как вытягивается лицо Томаса.

– Постой! А как же тот, что построил Рошефор? – напрягся граф.

– Снесли. Посчитали пережитком прошлого, – сообщила Катя.

Томас вздохнул и вдруг замер, остановившись на фотографии графских развалин. Шубарин тоже прищурился:

– Напоминает усадьбу Давыдова после набега турок, с которыми он сражался.

– Она и есть… Только турки ни при чем. Местные власти не выделяют бюджет на реставрацию, вот усадьба и разрушается.

Повисло тягостное молчание, а придя в себя, Томас попросил:

– Вольдемару не показывай эти картины. Он сильно расстроится.

Катя кивнула и переключила внимание аристократов на фотографии своих соотечественников:

– Видите, в какой одежде ходят люди? Пуховики, дубленки, вон тот парень в джинсах. Это я фотографировала несколько дней назад в Тольятти.

– В Италии? – поинтересовался Шубарин.

– В России. Город построили на месте бывшего Ставрополя. Эту местность затопили, когда возводили гидроэлектростанцию. Твой дом, Томас, тоже пострадал. Его восстановили по чертежам только в две тысячи каком-то году…

– Этот дом?! Дом, который задумал мой отец и вложил в него душу, а спроектировал талантливый архитектор и друг отца граф Рошефор? – Томас протяжно вздохнул, а Алексей Петрович пробормотал:

– Что же за люди такие… Все ломают…

– Благодарные потомки, – развела руками Катя и постаралась отвлечь собеседников новыми фотографиями: – А это я три дня назад на фоне гостиницы в Хрящевке. У вас на этом месте находится ателье мадам Вивьен.

– Этого не может быть! – словно заведенный повторял Шубарин.

Томас уже более спокойно реагировал на фотографии. Его заинтересовало само устройство.

– Нужно подробнее изучить этот прибор.

– Изучишь. Только у телефона батарейка садится. Зарядка у меня есть, а вот как подключить к электричеству, ты придумаешь. Машину времени как-то смастерил – и здесь разберешься. – И Катя с гордостью посмотрела на мужа.

– Разумеется, разберусь. Тем более в поместье свой генератор. Но это позже, а сейчас нам нужно завершить разговор. Наедине. – Томас одарил Катерину таким взглядом, что она поспешно передала телефон в руки ошарашенному Алексею Петровичу и сама потянула графа к двери.

– А как он… – подал голос Шубарин.

– Все очень просто – водите пальцем по экрану. Минут десять у вас еще есть.

Дав последние наставления, Катя покинула кабинет вместе с мужем.

– Этого не может быть… Простое прикосновение пальца к стеклу – и портрет готов… – бормотал им вслед Алексей Петрович, пораженно рассматривая доказательства невероятного эксперимента.

– Может-может! И это вы еще видео, то есть кино, не смотрели! – выкрикнула из коридора Катя, услышав очередное: «Не верю!..» – Я же поверила в ваш безумный рассказ, вот и вы поверьте…

Граф Кошкин-Стрэтмор не выдержал и закрыл жене рот поцелуем. Иначе Шубарин задаст какой-нибудь вопрос, и они еще нескоро доберутся до спальни.

А в графской спальне сэр Томас положил жену на мягкую перину. Его губы касались обнаженной шеи – легко, словно падающие снежинки. Катя чувствовала, что там, где граф целует, кожу покалывает. В груди возникло неясное томление.

– Ты такая сладкая, такая нежная, – бормотал Томас, продолжая поцелуи, а в это время его пальцы никак не могли справиться с многочисленными пуговками на платье.

Он отстранился от Кати, послышался треск разрываемой ткани, и через секунду мужчина уже обнажал плечи возлюбленной, стягивая платье. Граф ослабил шнуровку на корсете, склонился и с жаром прикоснулся губами к груди.

– Ах! – вскрикнула Катя.

– Всего лишь «ах»? – прошептал граф и прикусил кожу.

– А-а-а… – застонала Катерина, выгибаясь.

Мужчина удовлетворенно улыбнулся и проложил дорожку из поцелуев ниже. Обхватив жену за талию, он попытался окончательно избавиться от корсета. Но тот не сдавался.

– Дам ит![22]22
  Dumn it! (англ.) – Проклятье!


[Закрыть] Крючки и шнуровка! И кто придумал подобную пытку… – недовольно пробормотал Томас, словно это он носил сей предмет одежды.

Граф с силой дернул ткань, отрывая крючки. Катя с жалостью посмотрела на шелк с изящной вышивкой и вздохнула:

– Эх, испортил такое роскошное белье. У меня никогда такого не было!

– Купим, – отмахнулся граф, а сам залюбовался обнаженной женой.

Корсет валялся на полу ненужным хламом рядом с платьем, а на Кате остались лишь чулки с подвязками и панталоны.

Мужчина огладил девичьи бедра, коснулся губами коленей, обхватил узкие щиколотки и, поцеловав маленькие пальчики, прижал изящные стопы к своей груди. Его ладони заскользили вверх, а затем вниз, медленно стягивая чулок вместе с подвязкой. При этом мужчина смотрел таким голодным взглядом, что Катю бросило в жар. Мужские губы следовали за пальцами, зацеловывая каждый сантиметр обнаженной кожи. Катерина не выдержала, приподнялась и помогла графу освободиться от жилета с рубашкой. Его сюртук, как и ее кружевную накидку, они потеряли где-то на лестнице при подходе к спальне. Нежные пальчики порхали по мускулистой груди, касались упругого живота, гладили темную дорожку волос, исчезавшую под поясом брюк. Граф рыкнул и за секунду избавился от прочей одежды.

Ночью, в момент близости, Катерина толком и не рассмотрела мужчину. Да и как разглядеть, если любовник каждый раз брал инициативу на себя? Сейчас же, когда обнаженный граф возвышался над ней во всей красе, Катя залюбовалась.

Томас убрал шаловливую ручку, которая заскользила по его животу, и прошептал:

– Чуть позже, дорогая. Сейчас моя очередь доставить тебе удовольствие.

Катя зарделась, а граф остановил недовольный взгляд на шелковых панталонах:

– Эта деталь туалета явно мешает.

Вновь послышался треск рвущейся ткани. То, что совсем недавно было изящным бельем, теперь представляло собой бесполезный клочок ткани. Катя хотела было возмутиться – ее гардеробу нанесли непоправимый ущерб! Но от смущения лишь пыталась прикрыться покрывалом. Томас не позволил:

– Не прячься от меня. Ты такая красавица. Позволь мне любоваться тобой.

Катерина часто задышала, когда Томас коснулся ее живота. И еще больше смутилась, когда любовник склонился, целуя. Волнение переплелось с желанием. Она прикрыла веки и отдалась на волю чувств. Ее пальцы подрагивали, сжимая мужские плечи. Тело трепетало от откровенных прикосновений. Граф действовал медленно, со знанием дела, словно смаковал десерт. Катя же изнывала под напором откровенных ласк. А когда ее пронзила сладостная дрожь, она выкрикнула: «Люблю!» – как и граф прошлой ночью.

Томас лег рядом и прижал к себе жену, счастливо улыбаясь.

Катерину влекло к этому мужчине: аристократу, ученому и безумцу. Женоненавистник оказался чутким любовником. Она вспомнила слова Елизаветы Андреевны, что Томас, как и его отец, если когда-нибудь полюбит, то один раз и на всю жизнь. И пусть у них с графом чувства вспыхнули внезапно, ей так хотелось верить, что она и есть для него та самая, единственная.

В этот же момент Томас Генрихович, английский граф ставропольского уезда, размышлял о том, как ему повезло. Все в этой женщине было для него удивительным. Незнакомка, которую он принял за авантюристку и шпионку, оказалась бесхитростной, милой и такой чувственной. Граф понял, что не отпустит эту женщину. Он привяжет ее к себе любым возможным способом – будет долго восстанавливать волновую машину перехода во времени, исполнит все Катины прихоти, станет дни и ночи напролет любить и как можно быстрее позаботится о наследнике. Ему хотелось кричать на весь мир о своих чувствах. Не то чтобы Томас раньше не верил в любовь, но всячески избегал серьезной привязанности. Он видел трогательные и нежные отношения родителей, но в то же время помнил, как тяжело мать переживала уход отца. А сейчас осознал: лучше сгореть дотла в ярких лучах любви, чем вести унылое существование в тени. И еще он внезапно понял, что никакие научные опыты не смогут заменить этих лучистых глаз и улыбки, которая не сходит с лица его Катеньки.

После близости Катерина улыбалась своим мыслям. Ее охватила тихая радость. Было понятно без слов, что чувствует к ней этот суровый мужчина, подаривший откровенные ласки.

– Мой безумный граф. Мой муж из прошлого, – прошептала она признание.

– Моя мечта, ставшая явью, – раздалось в ответ.

«Молодожены» не заметили, как заснули в объятиях друг друга, а разбудил их настойчивый стук в дверь и голос матери:

– Тошенька, прости, что тревожу вас. Но скоро Новый год! Мы ждем вас в столовой, дети мои.

Катя лениво потянулась, а граф с жадностью окинул взглядом аппетитную фигурку жены и с сожалением произнес:

– Кэтрин, любовь моя, надобно спуститься к праздничному ужину.

Катя поморщилась: так не хотелось вылезать из постели. Ведь ее новогодняя сказка только что стала былью.

Но Томас вздохнул:

– Ты же знаешь, маман не оставит нас в покое.

Катя знала и поэтому сдалась, соглашаясь с мужем.

Она едва слышно повторила вслух: «Муж», – и вспомнила, что это явление временное. Фантастическое приключение вскоре останется в прошлом.

Граф будто прочитал ее мысли и пригрозил:

– Я тебя не отпущу, Кэтрин, так и знай! Ты моя жена! И машину чинить не буду!

Упрямство и даже безрассудство графа Кате импонировало. Да и остаться очень хотелось. А вдруг и правда у них с Томасом все сложится?

– Тоша, мне надо вернуться, – без особого энтузиазма возразила Катя. – Ненадолго. Передать весточку подругам и отцу. Думаю, девочки, будут переживать за меня, особенно Аня. Она точно разведет активность, подключит полицию, поедет меня искать…

Катерина не была уверена, все ли понял граф, но общий смысл точно уловил, потому что тут же предложил:

– Письмо мы могли бы переправить. Какой-нибудь путник заглянет в заброшенную часовню, решит, что кто-то из туристов потерял, и догадается отнести послание на почтамт. У вас же в будущем есть почтамт? Но… – Граф не дал возразить жене и категорично заявил: – Аппарат, даже если мы его с Давыдовым и починим, пропустит только небольшой предмет. Например, письмо. Крупногабаритный объект не пройдет. Здесь нужно время для настройки…

И граф властно притянул Катю к себе, впиваясь в ее припухшие губы очередным поцелуем. Именно в этот момент влюбленные вновь услышали настойчивый стук в дверь и недовольный голос графини-матери:

– Дети мои! Ужин через полчаса. Я пришлю к Кэтрин служанку. Советую тебе, Тошенька, одеться. Иначе случится конфуз!

Катя с графом одновременно простонали. Оба понимали, что графиня стоит под дверью, словно сторожевой пес. И если они не выйдут из спальни, Елизавета Андреевна поднимет на уши не только всех слуг в поместье, но и всех жителей Хрящевки.