Текст книги "Обратно (и) туда"

Последняя сигарета

Наконец-то всё было закончено: образцы выбраны, условия согласованы и документы подписаны. Завтра после обеда самолёт увезёт Андрея обратно в дождливую осеннюю Москву, к рыжей Веточке – Елизавете и их предстоящей свадьбе. А здесь, на испанском побережье Средиземного моря всё ещё продолжалось и не собиралось заканчиваться сверкающее, пахнущее арабским жасмином лето.

Прощальный обед с местными коллегами длился дольше обычного. Завершился и он. Сослуживцы привезли Андрея к гостинице, долго обнимали его и хлопали по плечу, желая хорошего пути и в сто первый раз поздравляя со скорой свадьбой. Потом они сели в машину и поехали в свой офис в столице провинции, всего-то в получасе езды от тихого курортного городка, где Андрей любил останавливаться во время своих командировок.

Настал ленивый вечер. И солнце и его адепты: приезжие туристы и местные пенсионеры, порядком утомились за день. Однако оттягивая минуту своего ночного расставания, они снова встретились, в этот раз – на набережной. Люди, не торопясь, заполняли услужливо расставленные столики прибрежных кафе. Оттуда они наблюдали как их кумир – солнце неспешно закапывается в груду облаков у горизонта.

Андрей тоже вышел прогуляться на набережную. Он стоял у каменного парапета и рассеянно смотрел в сторону пляжа. Там смуглый длинноволосый парень неторопливо ставил белые пластиковые лежаки один на другой, составляя из них высокие аккуратные стопки. С другой стороны длинного ряда ещё не убранных лежаков происходила самая невинная из всех возможных пляжных фотосессий. В лучах заходящего солнца, две арабские девушки в юбках до пят и тщательно намотанных на гордые головы платках фотографировали друг друга. Поочерёдно они присаживались на краешек лежака и кротко улыбались в объектив смартфона, сложив на коленях ладошки, почти утонувшие в длинных рукавах их блуз.

Андрей достал из кармана льняных брюк две сигаретные пачки. Обе были только что куплены им в ближайшей табачной лавке. Первая была привычной, этот сорт сигарет он и предпочитал курить. Вторую пачку Андрей купил из любопытства. Она была необычной: старомодной и солидной. Черную шершавую жестянку украшали яркие жёлтые буквы в стиле тридцатых годов. Но и эта странная пачка не избежала привычной устрашающей наклейки с поражёнными курением органами. Андрей принялся рассматривать фотографию чьих-то обречённых лёгких. В сотый раз пообещал себе обязательно бросить курить, на этот раз сразу после свадьбы.

Действительно, пришло время бросить или хотя бы изменить многое, в том числе вредные привычки, вроде курения. Совсем недавно ему исполнилось 33. В День своего рождения без колебаний и раздумий, он коротко ответил: «Да», когда его Веточка буднично, как бы между делом, тихо спросила: «А давай, пойдём в ЗАГС, распишемся, и будем сыночка делать… нашего».

В первый раз за всю свою жизнь, решительно избегавший любых намёков на семейные узы, Андрей вдруг поймал себя на мысли о том, что здорово будет, если появится на свет его сын. Хотя и не обязательно сын, девочка – тоже хорошо, дочка, с такими же ямочками на щёчках, как у Веточки. Да, конечно, в тот вечер он был немного пьян. Уже ушли гости, в том числе и его начальница. Неожиданно получившийся приятным вечер был окончен. Андрей почувствовал облегчение,даже какое-то непривычное умиротворение. Но не это стало причиной перемены его отношения к браку. Просто Андрей именно в эту минуту осознал, что и дальше он будет жить вместе с Ветой. Эта мысль его обрадовала.

Изображение больных лёгких на сигаретной пачке вызывало отвращение. Уступив своему эстетическому чувству, Андрей сорвал уродливую наклейку с матового жестяного футляра, но странную пачку решил не вскрывать. Распечатал другую, вытащил сигарету, прикурил. Оглянувшись в поисках урны, Андрей уперся в водянисто-фисташковый взгляд довольно необычного старика, сидящего неподалёку в инвалидном кресле. Обилием хромированных деталей кресло напоминало новенький чоппер. Его обитатель тоже отличался от немощного пенсионера. Старик походил на пирата в отставке: длинные седые волосы были собраны под выцветшую бандану, седая борода спускалась на красноватый шейный платок, который удачно гармонировал с огромным красно-коричневым носом старика, белоснежный отложной воротник рубашки обрамлял горловину темно-серого жилета без верхней пуговицы. Живые с хитрым прищуром глаза, казалось, смотрели на собеседника из подножья водопада глубоких коричневых морщин на его выдубленном солёным морским ветром лице.

Дед оглянулся на полную женщину, видимо дочь, которая сопровождала его. Она отвернулась от инвалидного кресла и что-то кричала в телефон, корча гримасы и жестикулируя. Потом она сделала пару шагов по направлению к парапету и замолчала, лишь изредка пыталась вставить полслова в поток информации, исторгаемый ей в ухо из телефона. У неё не выходило. Очередь кричать и махать руками перешла к её невидимому оппоненту.

Старый пират подмигнул Андрею и поднёс два сморщенных пальца к своим губам, почти скрытым под ухоженными пышными усами. Без слов было понятно, что дед хочет сигаретку. Затем он большим пальцем ткнул в сторону женщины, увлечённой телефонным разговором, приложил к губам указательный палец и нетерпеливо зашевелил пальцами другой руки, явно намекая на жестяную пачку. Андрею стало ясно, что сигарета из неё требовалась старику секретно и срочно.

Он передал старику чёрную матовую пачку и принялся выуживать зажигалку, которую уже успел вернуть в карман брюк. Тем временем дед ловко достал из жестяного футляра коричневую сигарету, с удовольствием её обнюхал и нетерпеливо втянул в неё лепесток пламени Андреевой зажигалки. После этого старый пират удовлетворённо крякнул, глубоко втянул в себя дым и с явным наслаждением его выдохнул.

В трёх шагах от Андрея и старика, его дочери наконец-то удалось перехватить инициативу в телефонном противостоянии и она, ничего не замечая вокруг, продолжала вести свой словесный бой. Тем временем пират сделал ещё пару неторопливых глубоких затяжек, распространяя вокруг приторно-пряный запах сгорающего табака.

– Не говори ей, – возвращая Андрею пачку, сказал тихо старик.

– Конечно, не скажу. Даже и разговаривать с ней не собираюсь, – ответил мужчина, бросив взгляд на коренастую спутницу пирата.

– Не с ней, с другой, … с той. Не говори ЕЙ, – старик нетерпеливо повёл плечами.

– С кем?… О чём? – удивился Андрей.

– Вот так и ответишь…, – удовлетворённо улыбнулся старик и покачал головой.

– Отец, не приставай ты к прохожим! – женщина незаметно приблизилась к креслу и нагнулась над стариком, принюхиваясь. Сигарета уже куда-то исчезла из его пальцев. – Извините, он немного не в себе…

Женщина пристально посмотрела на Андрея. Потом ещё раз оглядела кресло, принюхиваясь, но сигарета словно растворилась в воздухе. Хмурая дочь повезла кресло по набережной, а пират оглянулся, улыбаясь, подмигнул Андрею и приложил заскорузлый указательный палец к губам.

– Доживёшь до его лет и не таким ещё станешь, – подумал Андрей, не спеша пошёл к любимому ресторанчику, спрятавшемуся на одной из узких улочек, веером расходящихся от набережной. Перед глазами стояла хитрая улыбка старика.

– Хёй, Андреас, охренеть! Привет, чемпион! Как я рад! – из затормозившего прямо посередине единственной полосы, видавшего виды микроавтобуса, выскочил Хорхе, улыбаясь во весь свой белозубый рот. – Как ты поживаешь? Целый год не виделись.

На самом деле они не виделись больше двух лет. Раньше Андрей и Хорхе общались часто и с радостью, работали вместе.

– А чего ты лысый такой … стал? – вместо приветствия спросил Андрей.

– Да повылезали, мать их, – улыбаясь белозубым ртом, Хорхе потёр свою блестящую лысину. – Так ведь лучше…

– Ага, минус шампунь, – согласился Андрей. – А почему ты здесь, ты в Барселону подался, вроде?

– Считай, что вернулся… Слушай, а ты же женишься? Мне Чема сказал, так? – Хорхе вопросительно посмотрел на Андрея.

– Ну да, решено уже. Через неделю свадьба, – признался Андрей и театрально шлёпнул себя ладонью по лбу.

– Круто, друг… Ну, когда-то же надо … говорят. Сам я не уверен, вообще-то, – Хорхе покрутил туда-сюда рукой с растопыренными пальцами, – Давай, садись в тарантас, поехали.

– Куда?

– Вечеринка, тут на Карабаси… клёвая. Полнолуние сегодня отмечаем. Давай поехали. Вон парня задерживаем.

Карабаси назывался дальний и самый просторный пляж. Фактически он находился уже за пределами городка, на полпути между ним и столицей провинции. Там очень часто проводились всевозможные пляжные вечеринки.

– Чего, чего отмечаем? – с сомнением в голосе спросил Андрей.

– Ну, вроде, полнолуние… это когда Луна круглая как тарелка… мистика там… бла-бла-бла, оборотни и хрень такая всякая. Я точно про эту чушь не знаю, но девчонкам такое нравится, это я знаю точно. Так что не тормози. Поехали, будет тебе типа мальчишника. Расслабимся, пообщаемся.

Терпение у водителя древней Ауди, который всё это время безропотно ждал окончания дружеского общения бывших коллег, наконец-то надломилось, и он застенчиво просигналил.

– Ну, всё, заканчивай ломаться. Лезь в машину, – Хорхе чуть не силой запихнул и без того не сопротивлявшегося Андрея на переднее сидение своего микроавтобуса.

*****

– Вот, блин, сигареты упёр… – Андрей заметил, что вместе с Хорхе с низкого столика исчезла пачка сигарет. Он стал ощупывать свои карманы в поисках второй пачки, чёрной жестянки, сигаретой из которой он угощал старого пирата на набережной. Не нашёл.

– Эй, Хорхе, сигареты верни! – Крикнул в спину уходящему другу Андрей, но он не услышал. И не мог бы услышать: с одной стороны шумел морской прибой, а с другой доносилась музыка.

Андрей вздохнул, очень не хотелось вставать с лежака, где он так удобно разместился, метрах в десяти от ночного моря и на максимально возможном удалении от ближайшего пляжного бара, устроенного под тростниковым навесом. Рядом с баром в большом шатре располагалась зона чиллаута. По периметру шатра были расставлены низкие топчаны, покрытые не новыми, с залысинами, коврами. Рядом с ними располагались столики для кальянов, похожие на жестяные подносы на коротких ножках. Таких шатров было три. Был на пляже и танцпол, он располагался ещё дальше от моря и от того места, где на одном из лежаков, расставленных специально для гостей вечеринки, предпочитающих уединение, и пристроился Андрей. Каждый лежак был заботливо снабжён пледом, сложенным аккуратным квадратом.

Все шатры и оба бара соединялись с танцполом дорожками из горящих факелов, расположенных, однако, не слишком близко один к другому. Одна такая дорожка вела и к скоплению лежаков.

Андрей вздохнул, улёгся поудобнее, положив голову на пару пледов, предусмотрительно собранных им с соседних лежаков, укрылся третьим. И принялся думать над тем, какое из желаний, обуревающих его в эту минуту сильнее, лень или тяга к курению.

– Вот же они, твои сигареты, – их темноты возникла стройная, загорелая девушка, с шевелюрой темно-коричневых волос, которые торчали в разные стороны, напоминая спутавшиеся, отслужившие свое пружинки. Она ловко выудила пачку из-под столика, куда ту, по всей видимости, смахнул Хорхе, перед тем как отправиться к бару за очередной порцией алкоголя.

Голубое одеяние девушки напоминало арабскую галабею, скроенную из струящейся воздушной ткани. Блески, вплетённые в серебристый узор на высокой груди и многочисленные браслеты на тонких запястьях тускло мерцали в свете замершего почти неподвижно, из-за полного отсутствия ветра, пламени факела.

– Можно мне одну? – бархатным голосом спросила девушка. – Кстати, привет, я – Патрисия.

– Привет, а я думал Фатима, – ответил Андрей, – Бери, конечно.

– Если тебе, так больше нравится, то можно и Фатима. Я не против, – сказала девушка и присела на соседний лежак, где пару минут назад располагался Хорхе. Андрей протянул девушке один из пледов, которые подкладывал под голову.

– На, накинь, не май месяц, – сказал он, хотя прохладно не было. Напротив, в эту октябрьскую ночь было по-летнему тепло. Андрей заметил, что как только тьма, словно уставший от игры щенок, упала на побережье, вслед за ней выдохся и стих ветер. Это удивило мужчину, никогда прежде ему не случалось попадать в такое полное безветрие в непосредственной близости от моря. Хотя, конечно, не так уж часто он бывал у моря по ночам, почти трезвым.

– Спасибо, – девушка взяла сложенный плед, положила на лежак, и уселась на него, подогнув под себя загорелые ноги. На стройных щиколотках звякнули и засверкали браслеты, украшенные чем-то вроде бубенцов. Увидев их, Андрей подумал: «Каким образом ей удалось так неслышно подойти?»

– Они были мокрым песком забиты, сейчас, наверное, вылетел, – тихо сказала девушка. – Я из Франции, – громче, но, не меняя интонации, добавила она.

– Что, что? – переспросил Андрей.

– Из Франции… я, – повторила девушка. – А тебя Андреас зовут и ты из России? Так?

– Угу, откуда знаешь, не спрашиваю и так всё понятно.

– Я много чего знаю, я же фея. Сегодня полнолуние – моё время.

Стряхивая пепел с сигареты, девушка вытянула вперёд тонкую руку, обвитую замысловатым узором татуировки. Андрей заметил, что под муаровой голубизной расшитой серебром рубахи, довольно отчётливо виднелась обнажённая грудь девушки. На аккуратных, но не очень симметричных полусферах (левая казалась больше правой) выделялись тёмные выпуклые соски. Андрею даже удалось разглядеть, как поблёскивает небольшая круглая подвеска на колечке, безжалостно воткнутом в правый бугорок соска.

– Угу, фея… тебе этот болтун Хорхе всё рассказал. Чего он ещё тебе успел сообщить… – пробурчал Андрей, с усилием воли отрывая свой взгляд от груди девушки.

– А кто такой Хорхе? – игриво спросила девушка и улыбнулась поощряющей улыбкой, заметив, как сложно далось Андрею изменение направления взгляда.

– Ну, ладно, всё. Забирай пачку себе, – мужчина уставился на сигареты. – Я все равно сейчас уезжаю. Такси вызову и поеду, мне домой завтра лететь.

Андрей вытащил свой телефон и принялся искать в памяти устройства номер местного такси. Вдруг девушка тихонечко взвизгнула, в круг факельного света грациозно вступил и тут же замер, прислушиваясь, огромный чёрный кот. В пасти он держал какую-то добычу, что именно ему удалось заполучить, рассмотреть было сложно. Неизвестно откуда девушка вытащила свой телефон и попыталась сфотографировать кота, но…

– Ой, сел… – расстроено сообщила она. – Дай, дай скорей твой, я сфоткаю, а то он убежит, – девушка нетерпеливо начла сжимать и разжимать пальцы правой руки.

– Ты ж фея, заколдуй его, чтобы не ушёл, – Андрей протянул девушке свой смартфон, успев настроить его на режим фотокамеры.

– Его я не смогу, он сам кого хочешь заколдует. А тебя заколдую, когда вернусь, – девушка схватила смартфон.

– Давай шустрее, я домой хочу.

Фея радостно спорхнула с лежака, спугнув кота звоном своих браслетов. Одним прыжком он скрылся в темноте.

– Черный кот, в тёмной комнате… – подумал Андрей.

Позвякивая на ходу, девушка припустилась в темноту за убегающим котом и вслед за ним тоже пропала, унеся с собой довольно дорогое устройство, напичканное ещё более ценной информацией.

– Блин, – подумал Андрей, – Ну куда свалила-то?

Через пару минут Патрисия вернулась. Она появилась перед Андреем самым невероятным образом. Почти погасив факел, девушка сделала переворот «солнышко» через голову. Опиралась она при этом только на одну руку, в другой девушка сжимала смартфон. Она не подошла к Андрею сразу, а начала танцевать плавно и умело изгибаясь и позвякивая своими браслетами в такт доносящейся издалека музыке.

Музыка напоминала арабскую, но со встроенным в витиеватый узор страстных звуков, каркасом современного жесткого ритма. Девушка соглашалась с этим ритмом бубенцами на своих стройных лодыжках. Но грудь, плечи и руки, точнее только одна – левая рука, трепетали и извивались, следуя томным арабескам духовых и струнных инструментов. Казалось, в танце участвовал каждый атом её гибкого тела. Выгнувшись так, что её затылок почти касался подколенной впадины, девушка изящной кистью татуированной руки, которая извиваясь, повторяла витиеватый узор музыки, словно цепляясь за воздух, выпрямляла свой стан. И тут же отводила его в сторону, щекоча тонкими пальчиками за ушком, нависшей над ней ночи. И лишь правая рука бережно сжимавшая, чуждый этому томному танцу, черный прямоугольник смартфона, была словно парализована.

Андрею, вдруг, захотелось выдернуть из руки девушки и выкинуть подальше, этот неуместный предмет, безжалостно разрывающий канву чувственного танца, рождённого естеством страстной исполнительницы только ради одного единственного мужчины во всём мире, только для него, Андрея.

Струящаяся материя, словно тонкая плёнка морской воды, которая обволакивает тело, выпрыгивающего из неё дельфина, сопровождала гибкий стан феи, послушно следуя за её движениями. Андрей поймал себя на том, что пытается рассмотреть сквозь полупрозрачную ткань, есть ли на девушке трусики.

– Всё! Надо уезжать, – Андрей решительно встал с уютного лежака.

Девушка, сделав очередное фуэте, вдруг оказалась совсем рядом. Она нежно, но настойчиво налегла на мужчину всем небольшим весом, своего пахнущего морем и жасмином тела. Этого трепещущего веса хватило, чтобы Андрей потерял равновесие и плюхнулся обратно на свой лежак. Фея, смеясь, приземлилась рядом. В её вытянутой правой руке вспыхнул огонёк, она сфотографировала их обоих.

– Смотри, как здорово получилось, – засмеялась немного запыхавшаяся то ли Патрисия, то ли Фатима и протянула картинку Андрею.

Яркий свет вспышки ещё больше обнажил юную грудь девушки, а на заднем плане Андрей увидел свое раскрасневшееся от созерцания волнующего танца лицо с распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Снимок запечатлев движение, вышел немного смазанным, но это только придало изображению таинственности.

– Ой, нет, смазался, – выхватив смартфон из руки Андрея, девушка сфотографировала их ещё раз.

– Ну, всё. Отдавай, я сотру всё это к чёртовой матери и такси вызову, – решительно сказал Андрей.

– Подожди, там мои котики. Я того чёрного догнала, а там в камнях их штук двадцать, и совсем маленькие есть. Такие милашки…

Андрей посмотрел на Патрисию подозрительно и подумал о том, что животные дикие и наверняка блохастые все.

– Я их не трогала руками, что ты! Я их просто сфотографировала. Они супер получились.

– Ты что, мысли мои читаешь?

– Фея я или кто… – улыбнулась Патрисия.

– Или кто… – подтвердил Андрей.

– Давай я котиков себе отправлю, а потом сотрёшь всё, что захочешь? Ладно?

– Ладно, только котов, – согласился Андрей в аппарате стояла испанская симка, – а две последние сразу сотри.

– На, сам отправляй и стирай, а то я запуталась уже, – девушка вернула устройство Андрею.

Едва Андрей приступил к отправке изображений перепуганных фотовспышкой котов по адресу, указанному Патрисией, из темноты возник Хорхе, захмелевший и довольный, как собственной персоной, так и всем миром вокруг.

– Привет, фея. Слушай, чемпион, вот ключи от моего тарантаса. Доедешь, бросишь его у гостиницы, ключи на рецепшене оставишь. Я потом как-нибудь заберу. А меня другие феи на волшебной колеснице до их воздушного замка домчат, и чудеса будут показывать, я надеюсь… – сообщил немного заплетающимся языком Хорхе. Он бросил ключи на столик, а в свободную руку Андрея вложил стакан с выпивкой, чокнулся со стаканом Андрея своим.

– А тебе удачи и всего… там… как надо. Созвонимся, чемпион. – Хорхе отхлебнул напиток и, пританцовывая, удалился. Андрей тоже выпил ядрёный коктейль из стакана, принесенного приятелем. Поставил почти пустой стакан на столик, рядом с ключами от машины.

– Блин, что это? – спиртное сразу ударило в голову.

– Ммм, хорошая вещь, – фея допила содержимое Андреева стакана. – Только за руль сразу не стоит, немного в себя прийти надо.

*****

Наутро в голове Андрея повисла тошная похмельная тяжесть, но она была вполне терпимой. Прошлым вечером выпито было не много. Коктейль только этот мерзкий в конце всё испортил. К тому же болели, наверное, все существующие в организме мышцы, как после самой интенсивной тренировки.

– Пришёл, блин, в себя… в неё… с ней. Но как же так… – тяжесть на душе была во сто крат сильнее, физической боли. В первый раз изменил свой Веточке. Вообще, конечно, раньше изменял, другим, всяким, со всякими. Но Веточке, невесте, почти уже жене на всю оставшуюся жизнь… и ведь, не хотел. Не планировал. Наоборот, чётко себе сказал: «Всё, кончено с этим!» Не ей или ещё кому-то, а сам себе сказал. И не сдержал слова, данного себе же самому. Не смог.

– Да кто бы смог? Если он не импотент или не голубой. Да с такой…, даже импотент бы смог, и голубой бы решил, наверное, «оскоромиться». Патрисия эта или как там её. Она же… – даже сквозь головную боль при мысли о вчерашней фее, Андрей почувствовал возбуждение. Оно загнало боль куда-то глубоко в затылок и принялось рисовать мужчине образ танцующей на пляже гибкой девушки. Потом переключилось на то феерическое, непередаваемое словами действо, которое происходило в старом микроавтобусе Хорхе, как будто специально предназначенном для этого рода утех. Хотя, зная Хорхе, почему «как будто…»?

Тело девушки, со всеми её интимными подробностями и самыми скрытыми особенностями было точно по каким-то мистическим лекалам скроено так, чтобы во всех деталях подходить телу Андрея, неимоверная гибкость девушки делала возможной любую, даже самую невероятную позицию. К тому же алкоголь снял многие преграды и помог проявиться такой изобретательности и изощрённости фантазии, о существовании у себя которой даже сам Андрей до этой ночи не догадывался.

Да это просто форс-мажор был. Такой соблазн никому не превозмочь и не преодолеть. Да и стоило ли превозмогать? Это же и на реальность-то не похоже, словно во сне всё произошло. А на утро проснулся, умылся и забыл сон, сиюминутное какое-то ощущение вспорхнуло в душе и всё. Забылось навсегда. Душевная рана Андрея постепенно начала затягиваться. Воспалённую совесть незаметно, исподволь, начал охлаждать живительный компресс самооправдания.

*****

Вета сидела в спальне и таращилась в погасший экран своего ноутбука, который примостился на узком туалетном столике. Ещё полчаса назад у девушки был длинный список дел, которые надо было успеть переделать сегодня вечером. Завтра с самого утра должна была начаться вереница торжественных ритуалов и свадебных забав.

Но начнётся ль? Всего полчаса назад в этом не было никаких сомнений, а потом… Полчаса назад Вета решила разместить пару новых фотографии на своей страничке в социальной сети. На первом снимке красовалась иссиня-чёрная сорока с ярким белым пузом. Она пыталась вытащить конфету в блестящей обертке из вазочки, оставленной на столе в беседке. На втором – сама улыбающаяся розовощёкая Вета в пушистой шапке с большим помпоном собирала упавшие с деревьев яблоки в большую плетеную корзину. Оба снимка были сделаны на даче, за день до командировки Андрея в Испанию. Оба – на его смартфон.

Теперь Вета сидела, забыв о намеченных делах, зелёная косметическая маска засохла на её лице и начала растрескиваться. На щеках зелёное покрытие было размочено и кое-где стёрто двумя бороздками, проделанными слезинками, стремящимися вниз, под воздействием силы тяжести.

Другого сорта тяжесть, с почти непереносимой силой, сжала грудную клетку девушки, затруднив её дыхание, а в висках застучал, как набат колокола, пульс.

– Как он мог, перед свадьбой. Да ещё фотографию сохранил… Знаю я, когда у него такое вот лицо бывает. Я-то уж точно знаю. Что же это такое? Как же так можно…

Не в силах дальше переносить страдания в одиночестве, девушка набрала номер сестры, которая была старше Веты на десять лет. Женщина спокойно выслушала размытую рыданиями и сопением проблему девушки.

– А что он говорит? – спросила сестра.

– Я не спрашивала. Я боюсь, понимаешь, если он… если он… скажет, то будет как с Мишкой. Я не прощу, я просто не смогу простить такое, – Вету трясло, зеленоватая капелька упала с кончика носа.

– Чтобы как с Михаилом не хотелось бы, конечно. Знаешь, в институте ещё, один препод говорил, что один раз – случайность, а два раза – уже система. Елизавета, такая система твоя, матримониальная, нам всем дорого обходится. Я не о деньгах говорю, конечно, хотя… Надо заканчивать, сестрёнка, от женихов сбегать на свадьбах. Тоже мне Джулия Робертс. Моё мнение, если тебе интересно, конечно, так вот моё мнение: это недоразумение какое-то. Ну, мало ли кто с кем сфотографировался. У тебя, по-моему, фотка есть, где ты с тюленем целуешься, это же не значит, что ты…

– Фу, Катя, гадость какая…, – Лиза прекратила плакать.

– Какая гадость?

– Я не прощу! Я просто не смогу простить. Я думала об этом, много думала. Если с обмана начинать, то зачем же вообще начинать тогда? Зачем жить рядом с человеком, которому не доверяешь?

– Солнышко, не надо обобщать частности. Тебе я советовать ничего не буду. И никому. Это всё очень индивидуально… у каждого по-своему бывает. И знаешь, никто не более прав, чем другой. Поступай, как знаешь. Но с Андреем обязательно поговори, прямо сейчас.

– Андрюша, котик… – негромко позвала Вета, входя в комнату, где Андрей сочинял ответы на испанском языке своим коллегам из Испании и Аргентины, поздравлявшим его с предстоящей свадьбой.

Вета успела смыть зелёную маску с лица и даже немного успокоилась.

– Вет, давай без «котиков» научимся обходиться, я же просил…

– Давай без «котиков». Андрюш, я чего-то мандражирую, – Лиза показала, как дрожат её руки.

Она принесла белую табуретку из ванной комнаты. Поставила её рядом с вращающимся креслом, на котором за письменным столом расположился Андрей, и села с прямой спиной.

– Да ладно тебе, заканчивай. Всё хорошо будет. Я, например, совсем не волнуюсь, а тоже мог бы, – сказал Андрей.

Конечно, он тоже волновался. Не каждый же день свадьба. Но не очень сильно, примерно как перед важной презентацией, к которой сумел хорошо подготовиться.

– Я у тебя в кармане льняных брюк вот, что нашла, – Лиза протянула Андрею чёрную жестяную пачку, – Это сигареты такие… странные?

– Конечно, сигареты, а что же ещё, – Андрей взял пачку из рук Лизы и поставил её на стол, рядом с монитором.

– Ты мне отдашь, потом, коробочку, я уже знаю, что я туда положу, – на слове «потом» Лизу начала бить дрожь, и она чуть было не заплакала. Пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не разрыдаться. Андрей удивлённо уставился на невесту.

– А ты у меня, случаем не заболела, малыш? – Андрей потрогал лоб девушки. – Вроде не горячий.

– Знаешь, Андрюша, вот завтра очень важный для меня день… будет, – Лиза снова едва сдержала слёзы.

– Вроде как, для нас обоих, малыш. Вообще-то, я тоже участвую. Или как? – попытался пошутить Андрей.

– Вроде как… Для нас обоих это в первый раз и это, по крайней мере я так думаю, это ведь новый этап в нашей жизни.

Андрей сосредоточенно кивнул, если надо Вете высказаться, то пусть говорит, хотя нового ничего не скажет, всё уже говорено-переговорено сто раз.

– И этот новый этап требует нового уровня доверия между нами, – Лиза посмотрела в лицо Андрею. Он снова кивнул.

– А поэтому, вот сейчас, на берегу, нам надо подвести черту нашей прежней жизни и начать новую жизнь с чистого белого листа… не запятнанного никакой ложью. У меня, конечно, есть преимущество, потому что мне совершенно нечего рассказывать тебе… Но, но тебе, я думаю, есть о чём мне рассказать. Начинай.

– Слушай, Вета, если я тебе сейчас обо всём рассказывать начну, то мы до свадьбы можем этот эпос не закончить.

– Со времён Ноя начинать не надо. Это всё меня не касается. Я хочу, чтобы ты рассказал мне то, что… ну… это, после того, как мы начали встречаться. Всего-то полтора года.

– Ах, всего-то, ну это-то я быстренько справлюсь…

– Андрюш, я серьёзно. Расскажи и мы начнём всё с начала. С чистого лица, тьфу, листа. Я тебе, обещаю, что я не вспомню об этом… о ней… больше никогда-никогда. Раз и отрезал, сказал и как не было. А если между нами останется ложь, она вырастет, разовьётся и она… она… уничтожит… – тут Вета разрыдалась. Андрей обнял её вздрагивающие плечи. Она уткнулась лбом в его плечо и он поцеловал её в рыжую макушку.

– Ну что ты, малыш, ей-богу.

– Вот, что, – Лиза протянула Андрею его смартфон. На экране светилась та самая смазанная картинка со смеющейся феей в полупрозрачном платье.

– Господи, – с опустившимся сердцем подумал Андрей. – Как же я мог забыть о ней? Как же это вышло?

– Честное слово, кот… в смысле Андрей, мне очень, очень больно, – Лиза запнулась и прижала основание ладони к переносице. – Очень, на самом деле, больно на это смотреть. Тебе ведь тоже, наверное, не сладко нести такой груз на совести? Это, наверное, очень тяжело любимого человека обманывать, да?

Елизавета внимательно посмотрела на Андрея и шмыгнула покрасневшим носиком, её взгляд был пропитан теплом и сочувствием.

– Тяжело же? – настойчиво повторила она.

Андрей пока не решил, как эму реагировать на слова Веты и что ей отвечать, поэтому он тупо уставился на чёрную жестянку с яркими жёлтыми буквами и промолчал. Сначала в голове ничего, кроме досады, не помещалось.

– Ну, каким же надо быть муд…, чтобы так по-тупому спалиться! – эта мысль словно сдувающийся воздушный шарик хаотично металась в сознании, не давая сосредоточиться.

Потом до него начал доходить смысл сказанного Ветой. "– А что, может быть, действительно. Взять и рассказать. Облегчить душу, правильно она сказала. Рассказать и с чистого листа. Всё забыто и прощено. Не врать, не изворачиваться… Сказать и «на свободу с чистой совестью», как говорится", – как-то само собой подумалось Андрею.

– Ну что ты как истукан сидишь? Тебе совсем-совсем не меня наплевать, что-ли?

Андрей уже успел сформулировать первую фразу и примерно прикинул канву покаяния.

– Конечно, не наплевать… – начал было мужчина. Вдруг ему в лицо пахнул приторно-пряный запах пиратской сигареты. Андрей внимательно посмотрел на пачку. Закрыта. Взял её в руки и заглянул внутрь. Не распечатана. Снял позолоченную бумагу и пересчитал сигареты. Все оказались на месте. Как же так?

– Знаешь, Витусь, я насчёт чистого листа согласен. Вредные привычки долой, пусть будет чистый лист. Я курить бросаю… и пить тоже. Пить после свадьбы, а курить вот прямо сейчас. Последнюю сигарету выкурю и всё. Андрей достал из кармана брюк зажигалку и неспешно прикурил коричневую сигарету прямо в комнате.

– Причём тут сигареты. С ней, С ней, с этой… что у тебя было? – нервно потребовала Лиза, тыкая экраном смартфона в лицо мужчины.