Текст книги "Готика – Магнитосфера"

Забытая нежность

Примерно половина кассет в чемодане принадлежала мужу Вероники, и, хотя большинство названий групп из его коллекции были ей известны, эту музыку она никогда не слушала и довольно плохо представляла, как она может звучать. Веру приятно удивило, что многие из композиций были ей хорошо знакомы и что в комнате своего возлюбленного в девяностые годы она, оказывается, слушала Deep Purple, Sex Pistols, AC/DC и Led Zeppelin. Репертуар музыкальных предпочтений мужа и Саши совпадал также и в русскоязычном сегменте, несмотря на то что молодые люди учились в разных вузах и, очевидно, бывали в разных компаниях. Позабавило Веру открытие, что многочисленные цитаты Саши а-ля «лучшая рыба – это колбаса» и «таких не берут в космонавты» происходили из творчества группы «Манго-Манго», а не из стихов Хармса, как она всегда считала. Эту часть содержимого музыкального чемодана Вера отправляла в мусорное ведро без каких-либо сожалений.

В то же время свою кассету с песнями группы «Мумий Тролль» Вероника решила сохранить, хотя она и напоминала о переживаниях после разрыва с Сашей, особенно одна песня, «Девочка». Эта кассета звучала в течение всей поездки с подругами в Латвию летом после выпускных экзаменов в институте. Вероника только что рассталась с любимым, и композиция очень соответствовала ее тоскливому состоянию. Однако через двадцать лет музыка «Мумий Тролль», которую Вероника очень ценила за оригинальность и своеобразную мелодичность, ассоциировалась у нее только с залитой солнцем дорогой из Риги в Юрмалу, с рестораном на террасе старинного замка в Сигулде, окруженного благоухающей зеленью, и с ее веселыми подружками Ирой и Дианой. Воспоминания о страданиях стерлись из памяти. Зато осталось все лучшее, что было в этом солнечном путешествии к морю.

Разбирая одну из коробок под музыку Deep Purple, Вероника обнаружила старую записную книжку, из которой выпали маленькая фотография Саши, сделанная для паспорта, и несколько блокнотных листочков. Вера была уверена, что у нее не осталось никаких фотосвидетельств периода первой любви. Ведь соцсети в то время не существовали, и ситуации с фотографированием складывались очень редко. В итоге все снимки, сделанные ее возлюбленным, у него же и остались. У Веры не было уверенности, что она смогла бы узнать Сашу, встретив через двадцать лет. И не только потому, что он постарел – возрастные изменения у людей в XXI веке происходят достаточно поздно. Просто она уже не очень хорошо помнила, как он выглядел.

Веронике было приятно выяснить, что ее первая любовь не просто слыл первым красавцем курса, но таковым действительно являлся: высокий, широкоплечий, с породистыми правильными чертами лица. Подруги Веры сравнивали его с Хью Грантом, регулярно и целенаправленно упоминая об этом сходстве после ее разрыва с ним. Однако у самой Вероники подобных ассоциаций не возникало: до аристократизма Хью Гранта Саше было очень далеко. В то же время возлюбленный Веры был открытым, общительным и веселым юношей – душой любой компании. Кроме того, Вера всегда отдавала должное его уравновешенности, адекватному восприятию реальности и развитому чувству меры.

На первом блокнотном листочке Вероника прочитала:

«Привет, Никуля! Пишет тебе твой Саша. Сейчас мне немного взгрустнулось, и я решил тебе написать. Хоть так с тобой пообщаться».

Это были записки, которые он делал во время горнолыжной поездки и о существовании которых Вероника совершенно забыла.

«Надеюсь, что у тебя все в порядке. Скоро приеду, и нам будет, как всегда, хорошо вместе», – писал юноша, возвращаясь в номер после упражнений на спуске. Далее Саша подробно описывал далекой возлюбленной свои спортивные достижения, а также скучную компанию сопровождавших его в этом путешествии сокурсников. Каждый из своих ежедневных отчетов он сопровождал нежными обращениями к юной подруге, например такими:

«Сейчас 18:00, и я сижу и думаю о тебе, хочу тебя увидеть и обнять. Поцеловать…»

«Мой котенок, мой хороший ребенок, люблю тебя, целую тебя. Твой Сашка».

«Вот это да… – Вероника с удивлением читала послания Саши. – Оказывается, все было не так уж и плохо… Да господи, все было очень даже хорошо в контексте того времени… Достаточно вспомнить примеры многих подруг и знакомых, описывавших итоги вечеринок со спиртом „Рояль“… А тут вполне человеческие чувства. Интересно узнать, чем он сейчас занимается и какой он теперь».

Вероника ничего не слышала об экс-возлюбленном более пятнадцати лет и не могла найти информацию о нем в Интернете, так как он имел очень распространенную фамилию. После появления соцсети «Одноклассники» Вероника зарегистрировалась в ней, однако и там Саши не оказалось. Потом Вера забыла пароль, и у нее не доходили руки восстановить аккаунт. Она предполагала, что после защиты диссертации Саша уехал в Сан-Франциско к родственникам, поскольку часто упоминал о такой возможности, когда они встречались.

«Наверное, в Сан-Франциско он стал совершенно другим человеком и ему не до „Одноклассников“», – думала Вероника каждый раз, когда ей приходила в голову мысль, а не восстановить ли свой аккаунт, вдруг Саша там появился. Однако времени для этого у нее так и не оказалось, а в других соцсетях она не могла найти даже ближайших институтских друзей Саши, имевших аккаунты в «Одноклассниках».

«Очень интересно было бы его увидеть, – думала Вера, отправляя фотографию и блокнотные записки в архив. – Но… издалека… в соцсетях то есть… Просто узнать, каким он стал, чего добился…»

Часть II. Функция

Концептуальные сновидения

Занятия по оперативной хирургии в морге института Склифосовского произвели на Веронику самое ужасающее впечатление за все годы учебы. В отличие от обычной анатомички, где проформалиненные и отпрепарированные человеческие останки больше походили на муляжи, в морге НИИ Скорой помощи, увы, это были самые что ни на есть реальные мертвые люди, и некоторые из них, что называется, еще даже не успели остыть.

Это был далеко не первый визит Вероники в настоящий морг, и она к этому моменту много раз бывала на вскрытиях, после которых всегда по нескольку дней не могла избавиться от ощущения жуткого трупного запаха. Однако до морга в институте Склифосовского она нигде не видела такого огромного количества молодых искалеченных тел, сваленных друг на друга: «лежаков» в морге не хватало.

«Ведь еще где-нибудь часа четыре назад он был жив…» – с ужасом думала Вероника, глядя на абсолютно голого парня лет двадцати пяти с раскуроченным пахом. Впрочем, в этом морге все мертвецы были голыми, и ни одно тело не было прикрыто хотя бы простыней.

«И она тоже совсем недавно была жива… И он… Господи, насколько же легко обрывается человеческая жизнь, в один миг… Все эти люди еще вчера вечером строили планы, готовились ко сну перед учебой и работой, а теперь они здесь, мертвые и голые, валяются друг на друге и на этих кошмарных полках-лежаках…»

Три или четыре недели студенты тренировали хирургические навыки в морге НИИ имени Склифосовского. Вероника вместе с сокурсниками делала трахеотомию, вырезала аппендикс, накладывала швы на тела мертвецов, еще совсем недавно бывших живыми, здоровыми и, вполне возможно, веселыми людьми… Именно в течение этих нескольких недель она увидела два очень важных сна.

КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ СНОВИДЕНИЕ №1. Вероника описывала свой первый концептуальный сон так: «Я просыпаюсь среди ночи в своей кровати, рядом со мной лежит, растянувшись и похрапывая, моя собака. От открытой форточки по направлению к моей постели струится широкий луч желтого света. Такой же неестественный желтый свет освещает весь пейзаж за окном, однако луч проникает в комнату исключительно сквозь открытую форточку.

Из-за окна с уровня неба ко мне обращаются два приятных голоса – женский и мужской, голоса говорят одновременно, нараспев:

– Ника, тебе выпал уникальный шанс, ты избрана, чтобы узнать главную тайну мироздания. Идем с нами, мы покажем тебе потусторонний мир, ты узнаешь Тайну, затем вернешься к людям и расскажешь ее им. Это знание позволит человечеству решить проблему смерти, и в жизни людей больше не будет столько страданий.

– Да-да, это именно то, о чем я мечтала… – ответила я и прямо в горизонтальном положении стала подниматься над своей кроватью.

Я поднялась до такого уровня, чтобы можно было спокойно обогнуть лежащую вдоль края кровати собаку, проплыла над ней и с середины комнаты посмотрела на сестру, мирно спавшую на своем диване у противоположной стены. Оказавшись ровно в центре комнаты, то есть на пересечении ее диагоналей, я вдруг догадалась спросить:

– А какие гарантии вы можете мне дать, что я вернусь обратно? Вдруг я останусь на том свете навсегда, то есть фактически умру?

– Таких гарантий не существует, – нараспев ответили два приятных голоса.

– Ну нет… Смысл именно в том, чтобы вернуться и рассказать… Если гарантий не существует, то я от вашего предложения отказываюсь, – сказала я и так же легко поплыла обратно к своей кровати. Несколько мгновений голоса молчали, а я тем временем, левитируя, обогнула собаку и улеглась на свое место.

– Какая глупость! – стали комментировать мой отказ голоса. – Тебе, Ника, выпал уникальный шанс, ты была избрана, от тебя так много зависит. Если ты не узнаешь Тайну и не сообщишь ее людям, то еще неизвестно, когда и как это произойдет без твоего участия. Конечно, это решение можешь принять только ты сама. Но отказываться от такой возможности очень глупо.

«Это правда, – задумалась я, наблюдая удивительную дорожку желтого света, льющуюся от форточки до моей кровати. – Это невероятная возможность… Мне действительно повезло быть избранной для выполнения этой миссии… Что может быть прекраснее, чем подарить человечеству информацию, которая поможет решить основные его проблемы, прежде всего проблему смерти… Хоть это, очевидно, сопряжено с опасностью для меня, но я все же должна выполнить свое предназначение, иначе моя жизнь не состоится и не будет иметь смысла…»

Я вновь приподнялась над кроватью, обогнула собаку, проплыла мимо спящей на диване сестры и оказалась в центре комнаты примерно на середине дорожки света. Мне осталось проделась такой же по длине путь, чтобы через открытую форточку выплыть из комнаты на улицу.

Вдруг я представила себе потрясенные лица родителей, когда они обнаружат мое бездыханное тело… «А ведь они стольким пожертвовали ради меня, отдавали последние деньги на мое образование… И что же… вместо благодарности я их бросаю в такое тяжелое время, обрекаю на нищую старость (наличие младшей сестры я почему-то не приняла во внимание). Это страшный эгоизм и черная неблагодарность. Я так не могу с ними поступить…»

– Нет, не могу, – сказала я голосам, и тут же моя левитация повторилась в обратном порядке: я проплыла сначала мимо спящей сестры, потом над собакой и улеглась на свое место. Коснувшись постели, я проснулась. Наяву все выглядело ровно так же: с краю моей кровати спала собака, на диване – в той же позе, что и в сновидении – сестра. Только желтый свет за окном исчез, и форточка была лишь слегка приоткрыта».

КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ СНОВИДЕНИЕ №2. Второе концептуальное сновидение Вероника пережила через пару недель после первого. О нем она рассказывала так:

«Просыпаюсь в собственной постели – мне 30 лет! О-о-очень много то есть. Вокруг меня стоит толпа моих родственников и хором скандирует:

– Тебе уже 30 лет. Так ничего из тебя и не получилось. Читала-читала свои никому не нужные книжки, учила-учила бесполезные языки, и что? Так специалистом и не стала, семью не завела! Все, хватит уже ерундой заниматься, выходи замуж и рожай детей. Может быть, что-нибудь полезное из тебя еще получится.

Я в шоке, не понимаю, как же время могло так быстро пролететь, а я действительно так ничего важного и не сделала… Ужас! Но сил прямо вот встать и пойти искать мужа нет совсем.

– Ладно, ладно, – отвечаю родственникам. – Сейчас еще немного посплю, сил наберусь и выйду замуж.

Опять просыпаюсь в своей постели. Мне уже 50 лет! Невероятная цифра… Та же толпа вокруг, но поредевшая. Опять упреки хором:

– Уже 50! Так никого и не родила и в профессии все равно ничего не достигла. Только и делала, что книжки читала без толку. Ладно, у тебя все еще есть физические силы, иди в дом престарелых, ухаживай за больными, хоть так оправдаешь свою никчемную жизнь!

Я в еще большем шоке. Отвечаю им:

– Сейчас, сейчас. Посплю еще немного, сил подкоплю и прямо сразу на работу в дом престарелых пойду устраиваться.

Закрываю глаза… Просыпаюсь снова – мне 70 лет. Вокруг никого. Жизнь кончена…»

Свобода и…

Просторное кафе на втором этаже ультрасовременного офисного центра благоухало ароматами сливочного пэйстри и кенийского кофе. Посетителей, представленных в основном молодыми сотрудниками одной из крупных интернет-компаний, было немного: до обеденного перерыва оставался еще час.

«Какие красивые люди… – подумала Вероника, осматривая зал в поисках подходящего столика и ожидая, пока улыбчивый экзотически одетый бариста приготовит ей раф-кофе. – Такие разумные, здоровые лица… Спокойные, благополучные…»

Это было поколение, с которым Вероника практически не встречалась до сих пор, поскольку оно выросло в период, проведенный Верой в детских кружках и садах, в школах и в рабочем кабинете. Разумеется, среди родителей одноклассников и одногруппников ее детей многие формально принадлежали к следующему поколению. Однако в действительности «хор бабушек», донимавший Веронику во втором концептуальном сне, звучал в головах последних с той же интенсивностью, что и в головах ее ровесников, включая ее саму.

А молодые люди в кафе были по-настоящему свободны, то есть их свобода не являлась пресловутой осознанной необходимостью. Именно эта свобода выбора собственных предпочтений и жизненных ценностей делала их столь прекрасными и привлекательными.

«Ох… Если бы у меня в юности был такой выбор…» – думала Вероника, присаживаясь за столик у окна.

Из окна кафе открывался идеальный вид на столетнюю клинику, небольшой парк вокруг нее, широкий проезд и еще ряд корпусов старинного Клинического городка. Вероника обратила внимание на звучавший в кафе мелодичный трек с очень подходившим ее внутреннему состоянию рефреном – champagne supernova. Глядя в окно под эту легкую размеренную музыку, она погрузилась в воспоминания.

 
                                    * * *
 

…Вот после занятий из дверей столетней клиники выходит компания неказистых сокурсников Вероники в скособоченных куртках и отвислых штанах-полушароварах. Выражения лиц практически у всех серьезные – парни без пяти минут члены авторитетной корпорации «врачи»…

…Вслед за ними появляются значительно более ухоженные и внешне привлекательные девушки-студентки и начинают игриво подкалывать своих не слишком любезных и совершенно не галантных однокашников. Далеко не все из последних способны хотя бы с улыбкой отреагировать на шутки красавиц, не говоря уже о более изысканном и остроумном ответе. Зачем тратить время и силы на куртуазный флирт, если в природе существует спирт «Рояль»? В конце концов веселый нрав и внешняя привлекательность женщины в поддержании квартирно-дачного хозяйственного комплекса не столь уж и важны. «Может, оно и неплохо бы… Да вдруг сосед позарится на эдакую мандулу…»

…А вот двадцатилетняя Вероника стоит в одиночестве возле своей шестой модели жигулей и смотрит на спустившееся колесо. Весит оно относительно немного, и Вера может его заменить за пятнадцать минут. Она знает это совершенно точно, поскольку ей приходится этим регулярно заниматься из-за неизвестного соседа-маньяка, орудующего шилом по ночам. Однако… в этот раз Вероника решила обратиться за помощью к своему сокурснику Саше.

Простые решения

Проснувшись в холодном поту после второго концептуального сна, Вероника пришла к естественному выводу, что пора наконец принять взрослое решение. Перспективы научной карьеры туманны и неопределенны, поэтому стоит активировать вторую опцию – начать встречаться уже хоть с кем-нибудь.

Ситуация способствовала. После того как отец девушки попал в аварию на случайно приобретенном автомобиле, Вере пришлось самой сесть за руль: машина была нужна семье для регулярных поездок на дачу. Девушка за рулем была редчайшим природным явлением в Москве начала девяностых. По этой причине замкнутая и нервная Вера неожиданно для себя стала объектом внимания самых популярных сокурсников-мужчин. К последним относился и Саша, окликнувший ее однажды в библиотеке.

– Привет, Ника! Я слышал, что тебе не достался учебник по детским болезням. Хочешь, я отдам тебе свой? – обратился к Вере высокий статный юноша, с которым она была едва знакома, так как он учился в параллельном потоке. – Так получилось, что у меня есть два, второй достался от друга-шестикурсника.

– Ох, огромное спасибо, хм…

– Александр, – подсказал он.

– Спасибо, Александр! Я просто не представляла, что мне теперь делать и где можно этот учебник взять… – Вероника была очень рада неожиданной помощи, так как в те годы учебники практически невозможно было купить в магазинах.

– Классно, что у меня есть такие отличные друзья, которым на фиг не нужны учебники по детским болезням, правда, Ника? – расхохотался Саша. – Я вот, например, ни с одной из моих книжек не могу расстаться, а вдруг самому пригодится?

– Конечно, это такая ценность… – поддакнула Вера.

– Ну, нам с тобой повезло. Здорово ведь, а, Ника! – продолжал заливаться веселым смехом новый знакомый Веры. – Ты, главное, не потеряй библиотечный учебник, ведь он все-таки на меня оформлен.

– Это такая ответственность… Если у тебя есть время, давай переоформим книгу на меня… – забеспокоилась девушка, ни разу в жизни не потерявшая ни одного учебника.

– Да ладно… Просто в конце года сдашь за меня, и все дела… Мне уже пора бежать. Пока, Ника! Рад был помочь.

«Наверняка, у него есть заботливая бабушка», – подумала Вероника, впечатленная непринужденной веселостью и аккуратно выглаженной белой рубашкой Александра, столь нетипичными для сыновей вечно работающих женщин. Она угадала, красивого мальчика холили-лелеяли не только обе бабушки, но и, главное, домохозяйка-мама.

В течение последующего семестра большинство занятий курса Вероники переместилось из лекционных аудиторий в клиники, и девушка стала регулярно встречать Александра в рамках, так сказать, учебного процесса, а еще точнее – во время перекуров.

Молодой человек всегда был ей рад, старался блеснуть перед ней остроумием, молниеносно подносил зажигалку.

Наконец, в начале февраля ситуацию подытожила Маша – грузная, но симпатичная одногруппница Вероники:

– Не понимаю тебя, Вера. Почему ты игнорируешь этого красавчика? Ты ему явно нравишься. А ведь такие мужчины на дороге на валяются. Оглянись вокруг…

– Возможно, я ему и нравлюсь, – Вера удивилась упреку своей приятельницы-отличницы, которая до этого момента ей казалась еще более отрешенной от повседневной реальности, чем она сама. – Но, знаешь, никаких предложений от него не поступает, так что игнорировать в общем-то нечего.

– Ха-ха, Верочка! Предложений или приглашений ты от него никогда не дождешься, не надейся. Инициативу надо проявлять самой. И куй железо, пока горячо, а то вон сколько вокруг него красоток вьется…

Любительнице рыцарских романов Веронике идея об инициативе показалась противоестественной:

– Что ты, Машенька, понимаешь под проявлением инициативы? Я должна пригласить его в театр или в кино? Если бы он меня пригласил, то я бы с удовольствием пошла, но чего нет, того нет…

– Под инициативой я понимаю все что угодно, что могло бы перевести ваши отношения на следующий уровень. В твоем случае это вообще элементарно. Попроси его починить какую-нибудь ерунду в машине, а потом типа в благодарность подвези его до дома. Ни минуты не сомневаюсь, что его папаша ездит на жигулях, и уж наверняка сыночек в курсе, что к чему в них прикручивается. Он тебе с удовольствием поможет, вот увидишь.

Как оказалось, Маша была абсолютно права. Реалии студенческой жизни в Москве начала девяностых разительно отличались от англо-французских рыцарских романов, и проявление инициативы со стороны однокурсниц Вероники было вполне повседневным явлением. Позднее, когда она стала регулярно ночевать у Саши дома, ей пришлось убедиться в этом – телефон в его комнате не смолкал и приглашения от девушек молодому человеку поступали практически ежедневно. При этом большинство звонивших как минимум слышали о существовании Вероники, а с некоторыми она была даже в дружеских отношениях, а некоторые из некоторых к тому же были замужем.

«И все-таки я тогда очень правильно поступила, что дождалась его с этим колесом, – размышляла Вера, рассматривая панорамный вид на столетнюю клинику из окна кофейни под бодрый трек Hush-hush. – А так и вспомнить было бы нечего… М-да… Теперь, конечно, слова завистливых подружек о том, что ничего хорошего не могло получиться из отношений, инициированных женщиной, кажутся очень жалкими… Прекрасно все получилось…»

– Привет, Ника! – прозвучал в голове Вероники звонкий голос красивого мальчика, бежавшего к ней через широкий проезд двадцать лет назад.