Текст книги "Обещанная медведю"

– Дар, куда ты? – решительно преградил мне путь Ян. – Это из-за разборок? Что тебе наговорил опер?

– Это не твое дело, – как можно мягче заметил я.

– Мое дело – не потерять тебя, – сдвинул он брови. – Я с тобой.

– Ян…

– Я – с тобой, – надавил он. – Не понадоблюсь – хорошо.

Не стал перечить. Да и мало ли – вдруг и правда понадобится.

* * *

Убедившись, что с Санычем почти порядок, я направилась искать подругу. Шеба нашлась быстро. Ее всегда изолировали в одном и том же месте – в погребе с закрутками, где ничего невозможно спалить. Подруга сидела на бочке, с шипением от раскаленных пальцев выуживала из нее кислые яблоки и зло хрустела ими в темноте. Если не знать, можно и окочуриться от таких звуковых эффектов в сопровождении искр.

– Шеба, – позвала я, поводя зажигалкой. – Ну ты бы хоть свечку зажгла.

– «Блохастые» приказали огнем не пользоваться, – шмыгнула она носом. – Как там наш герой романа «Идиот»?

– Похож на прежнего, только меня он все равно беспокоит, – пробралась я к ней и оглянулась в поисках свечного огарка. – Ты знала, что он давно жрет экспериментальную химию, которую поставляет институт?

– Нет, – выпрямилась она, роняя яблоко. – Вот идиот!

– Ага. – Я, наконец, отыскала замызганный подсвечник с огрызком свечи, и погребок ожил танцующими тенями. – Ты как? – Видно, что Шеба рыдала: нос покраснел, глаза опухли… Меня затопило жалостью: – Можно, я тебя обниму?

– Это тебя надо спрашивать, Рома. Мне о таком только мечтать.

Я притянула ее к себе и прижала к груди:

– Оль…

Вот всегда в такие моменты мне хотелось звать ее настоящим именем, чтобы быть ближе. Но Шеба неизменно щерилась:

– Не надо, Рома…

– Прости, – прикрыла я глаза. – Не нравится мне, что Институт Высших из нас подопытных крыс делает. Ты-то хоть ничего не принимаешь?

– Нет, – мотнула она головой в моих руках, и я отстранилась. – Но я бы приняла, если бы мне сказали, что создали таблетку, способную сделать из меня человека… Да и ты бы тоже не отказалась стать одаренной ведьмой, так ведь?

– Так, – кивнула.

Мои проблемы нельзя сравнить с ее. Ну что мне? Да, не нашлось места в семье и высшем обществе, но это пережить можно. А вот жизнь в погребе – нет.

Родители Шебы погибли в пожаре. Говорят, так и рождаются саламандры. До соприкосновения с огнем они живут обычной жизнью, но когда приходит такое разрушительное горе – обращаются. Только ни раньше, ни теперь их никто не принимал. Шеба спала в ванной с холодной водой, постоянно смачивала одежду днем и постоянно ходила с полной бутылкой воды в рюкзаке. Испытывая сильные эмоции, саламандра начинала пылать и поджигать все, к чему прикасалась. Знание о таких своих способностях к разрушению никак не способствовали спокойствию, и круг замыкался.

– Знаешь, приютские иногда перешептываются, что в правительстве есть целые отряды таких, как я, – тихо продолжила она. – Я бы пошла…

– Ты бы пошла, просто чтобы быть среди таких, как ты, – осторожно взяла ее под руку и задула свечку. – Но не думаю, что если и есть такой отряд, там обеспечивают любовь и заботу.

– Я не об этом. Может, там учат контролировать силу? – ковыляла она в темноте, припадая на мою руку. – Ведь от такой, как я, толку-то немного. А вот умела бы я искрить не все время, а только по желанию…

Мы выбрались из погреба, когда уже почти стемнело, и прошмыгнули в медкорпус.

Саныч уже почти оправился от последствий, но не это заставило меня остолбенеть у входа в палату. Меня опередила Шеба. Она лишь на удар сердца замерла рядом, а в следующий уже была рядом с оборотнем. И я как-то сразу поняла, почему саламандра подожгла халат докторши. А еще – что я сова слепая. Сашка только смущенно глянул на меня поверх макушки Шебы, сжимая ее в руках. И как я не замечала?

Хрупкую атмосферу откровения нарушила Паша, ворвавшись в палату.

– О, неразлучники, – бросила она, направляясь к кушетке.

Даже она заметила! А где была я? Как обычно – в себе. Но не потому ли эти двое с таким рвением уперлись в мое спасение этим утром, чтобы скрыть собственное?

Паша меняла Санычу капельницу, а он сжимал ладонь Шебы, не спуская с нее глаз. И правда, как попугаи – сидят, воркуют на своем языке что-то… А я так и стояла на входе, чувствуя какую-то неясную тоску, глядя на этих влюбленышей. Кажется, мне впервые не стало рядом с ними места. Потому что мое собственное было где-то не здесь.

Я тихонько вышла и поплелась в комнату. Тело наливалось усталостью. А сердце рвалось в ночь… Знакомое чувство. И, пожалуй, самое сладкое и запретное из тех, что я испытывала. Вскочить посреди ночи, прыгнуть на мотоцикл и рвануть с ветерком на трассу, чтобы к утру завалиться к завтраку к своему Медведю. Когда я наберусь смелости заплатить цену, которую сама же за себя и поставила? Когда научусь нести ответственность?

Но мне было страшно шагнуть дальше утренних завтраков и дневных посиделок. Что там за ними? Ведь жизнь с ним – она всерьез. А он меня больше не спросил…

Воркуша встретила меня на пороге. Крыса попыталась вклиниться в гущу событий, а не довольствоваться «догадками» – то бишь, гадить полдня на лоскутную дорожку вокруг батареи. Она привычно вскарабкалась по штанам на футболку, а оттуда – на плечо, и мы вдвоем уставились на наши отражения в зеркале ванной.

– Сейчас покормлю, – пообещала я.

А еще стало невыносимо зябко, и я полезла в шкаф за толстовкой с капюшоном. Но только натянула ее поверх крысы, как с улицы послышался крик. А потом что-то вспыхнуло так, будто бензина плеснули в костер.

Забыв обо всем, я рванулась из комнаты, выскочила на крыльцо и бросилась в медкорпус, но не успела обогнуть здание, сразу влетела в подчиненных Яворского. Они вели Саныча под руки куда-то к проходной. А я, не думая, повисла у друга на шее.

– Ромка! – рявкнул он. – Ольку спаси!

– Куда вы его тащите?! – потребовала я ошалело.

– Отойдите, – холодно приказали мне со спины, и мы снова встретились взглядами с Гавром. – Приказано доставить в институт на обследование.

– Под конвоем?! Где Шеба?! Почему она снова вспылила?! Что вы с ней сделали?!

– Мне почем знать? – обогнул он меня. – Припадочная она у вас.

Саныч дернулся, а я уже собиралась кинуться на Гавра, когда за его спиной показался Сергей.

– Рома, не надо, – мотнул он отрицательно головой, приближаясь. – Мы тут ничего сделать не можем. Приказ.

– Что значит не можем?! – метнулась я к нему. – Почему его уводят силой?!

– Потому что его девчонка бросилась на моих снова, а он встал в позу! – рявкнул Сергей. – Успокоится – поедет без наручников.

– Он ее защищает! – вскричала я. – Тебе вообще знакомо такое явление?! Перестань вести себя как дикарь!

– Да что ты? – схватил он меня за шею, притяну к своему лицу и зашептал со злостью: – Я думал, тебе как раз такие и нравятся.

– Пусти! – стукнула его в грудь. – Где Шеба?!

Но вместо того чтобы послушаться, он перехватил меня под руку и потащил к зданию приюта, а когда я окончательно уперлась, перекинул через плечо. Я беспомощно смотрела, как уводят Сашку в сторону проходной. А еще – как весь приют высыпал посмотреть на происходящее.

– Разойдитесь! – рявкнул Сергей, взбегая по ступенькам.

– Сергей, отпусти! – стукнула его по спине, но он не среагировал.

Внес меня в мою комнату и стряхнул на кровать:

– Собирайся к отцу. Это раз. И из приюта, – навис сверху. – Мы переезжаем.

– Что? – попятилась я от него.

Глядя в его горящие злые глаза, в памяти оживали предубеждения Лары. А Сергей не стал ждать, направился к шкафу и распахнул его настежь.

– Мне нужно к подруге. Ей нужна моя помощь, – выпрямилась я опасливо.

Но он не слушал:

– Сумка у тебя есть какая-нибудь?

– Сергей! – повысила голос. – Куда ты меня везешь?

– Я тебя забираю, – вернулся он к кровати, и я уже думала – конец мне, но его жертвой стала подушка, а добычей – ее наволочка. Он вернулся с ней к шкафу и принялся напихивать моими нехитрыми пожитками. – Рома, собирайся. Мне еще в отделение надо заскочить.

– Я не поеду с тобой, – выдохнула тихо, но он услышал.

– Тебя не понять, – усмехнулся он, замирая. – Но только если доверять тебе и не допускать мысли, что ты мне лжешь. – Он повернулся, бросив вещи, и направился медленно ко мне. – Но ты врешь, Рома. Говоришь, что спасала жизнь в лапах этого дикого, а сама надеешься, что он придет за тобой?

– Я надеюсь, что он не убьет тебя, – нахмурилась я, тяжело дыша.

Сергей замер у кровати, глядя на меня сверху, а я чувствовала, как разгоняется сердце. И он это слышал.

– Боишься. Меня, – покачал он головой, сжимая зубы.

– Потому что ты ведешь себя как…

– Как кто? – сурово потребовал он.

– Как тот, кому плевать! Я прошу тебя позволить мне помочь подруге!..

– Себе помоги сначала, – оборвал он меня. – Я не отпущу тебя к дикому. Не позволю ему забрать тебя.

– У нас с этим диким долгая история, Сергей, – поднялась я на коленки. – Он давно меня выбрал. Давно просил стать его, но… – Я тяжело сглотнула под его темнеющим взглядом. – Но…

– Неважно, – оборвал он хрипло. – Хотела бы – давно бы ускакала к нему. А ты здесь. Со мной. Ты сказала мне, что согласна. Не ему!

Я прикрыла глаза, пряча лицо в ладони:

– Мы оба с тобой знаем, что это было ошибкой. Моей.

– За ошибки нужно платить, Рома, – опустился он коленями на кровать. Его голос – вкрадчивый и хищный, крутил внутренности и вязал их узлом. – Нельзя сказать мне «да» и не ответить за свои слова. А ты ответишь. Я заберу тебя и спрячу. Твой отец обещал помочь. А потом мы уже будем делать работу надо ошибками…

С каждым его словом сердце билось все глуше. Я замирала в напряженной позе, готовясь к битве за свою жизнь, не иначе. Для меня даже варианта не было такого – свесить лапки и сдаться на милость Яворского. Да – виновата. Не надо было позволять ему думать, что могу стать его. Мне было слишком пусто и больно внутри, а в нем – столько внутренней силы, что, казалось, я могу взять взаймы… Но расплатиться, увы, не выйдет – слишком неподъемная цена.

– Сергей, не надо, – задрожал мой голос.

Нас все еще разделяло небольшое расстояние, которое он мог преодолеть одним рывком, а я не представляла, что буду делать, если он перейдет черту. Но он не собирался. Пока, по крайней мере.

– Вещи собери, пожалуйста, – выпрямился он. – Пять минут, Рома.

– Куда увезли Сашу? – слезла я с кровати и направилась к нему. – Сергей, Шеба без него будет пылать… Его нужно вернуть! Они любят друг друга!..

– Тебе что-то еще нужно? – повернул он ко мне голову, когда я приблизилась.

– Тебе нравится во мне, что силы нет, да? – тихо заговорила я, сжимая кулаки. – Можно делать что хочешь, и ничего тебе за это не будет.

– А мне ничего не будет? – прорычал он и вдруг дернул меня к себе едва уловимым движением.

Его ладонь вплелась в волосы, а губы впились бы в мои, если бы я не дернулась и не полоснула его ногтями по лицу. Сергей даже не дрогнул, только замер, сильней, до боли, сжимая пальцы на затылке. Но вскрикнуть я не успела – послышался воинственный писк, и он удивленно одернул руку.

– Даже так? – усмехнулся, глядя на набухающую каплю крови на фаланге указательного пальца.

Воркуша юркнула мне обратно в капюшон толстовки и недовольно там завозилась, а я потерла онемевший от хватки Яворского затылок.

Но Сергей только сжал ладонь в кулак, намотав на нее наволочку с вещами, и, перехватив меня под руку, потащил на выход. На протесты он только сдавливал плечо до адской боли, волоча меня следом. Сквозь слезы обитатели приюта, замершие в коридорах, казались мне какими-то зловещими тенями. Я с каждым шагом сдавалась и понимала, что эти шаги скоро окончатся в его машине, из которой я уже не выберусь. Только когда он выволок меня на крыльцо, со стороны пропускного пункта стали слышны крики.

– Сергей, – направлялся к нам Гавр быстрым шагом, – там тебя требуют…

– Пусти, – вцепилась я в его плечо, дрожа. – А если это Сашка?!

– Не Сашка! – сбросил он мою ладонь. – Его уже увезли. – Стянув меня со ступеней, он усадил меня на узел с вещами и приказал: – Сиди тут.

Ага, как же! Стоило ему направиться с Гавром к проходной, я рванулась в медцентр.

Глава 4

– Это закрытая территория, у вас нет права тут находиться. Покиньте, пожалуйста, пост, – повторял, как заведенный, охранник на шлагбауме.

– Вам стоит проверить мои права. – Решил все же не бить сразу болезного в челюсть. – Позовите главного.

– Он занят, – тише доложил «болезный».

– Дарьяр, – позвал меня Сизов и кивнул в сторону.

К проходной стягивались оборотни. С десяток откуда-то сбоку из редкого леса и двое направлялись от приюта.

– Главный, – указал охранник на парочку.

– Дар, их немного больше, – тихо обозначил очевидное Сизов. – Ты же не решил устроить рукопашную с волками?

– Нет, я – в праве, – мотнул головой, не спуская глаз с одного, взгляд которого отличался особенным огнем в сумерках.

Кажется, я нашел не только главного… А когда он подошел ближе, убедился, что и Сергея – тоже. Потому что от него пахло Ромкой. И кровью. А еще – крысятиной.

– Что тебе? – хмуро потребовал он, выступив вперед.

– Ромалию отдай, – выставил ответное требование без прелюдий. – Она мне обещана.

По его реакции становилось видно – он тоже все понял, потому что даже не дрогнул от требования.

– Она сегодня не может.

– Это почему? – недобро сощурился я.

Присутствие кого-либо еще перестало пульсировать на заднем фоне – я видел только соперника.

– Мы едем к ее отцу. Он не допустит союза с тобой. – Но голос у волка был неуверенный.

– Интересно, как? – повернул я голову вбок. Но слушать стало неинтересно – зверь внутри ощерился на попытку не отдать ему ту, которую жаждет. – Давай вспомним наши законы, если ты забыл. Если ты ее тронешь – я тебя убью. Если уже тронул – можешь не утруждать меня за тобой бегать. Если черту еще не перешел – остаешься жить, но мою женщину отдаешь мне.

Он тяжело сглотнул.

– Наши законы тут не действуют, – выдавил глухо.

В горле запершило от рычания, пальцы ощерились когтями, а волк… сделал шаг назад. Но я не позволил себе ни усмешки, ни лишнего движения – для него это уже немало, ведь он не сбежал. Но мы оба понимали, что волк мне не ровня.

– И кто их начнет нарушать? – понизил я голос, прожигая его взглядом.

Конечно, Сергей может меня просто пристрелить. Просто – для человека. Но для оборотней это значило подписать себе смертный приговор. Причем смерть будет далеко не легкой. Кроме того, если он сотрудник Горького – вполне может быть в курсе, что мне не впервой учинять собственный суд даже на цивилизованной территории. По морде видно – далеко не дурак. А еще он понимает, что ничего мне противопоставить не сможет.

– Ромалия – моя невеста, – тише заговорил он. – Поставь себя на мое место. Я не трогал ее, не присваивал, доверяя ее слову и учитывая желания… И я готов простить то, что ты с ней сделал, воспользовавшись ситуацией, в которую она попала. Уверен, что ты в праве?

А вот теперь дрогнул мой собственный взгляд. Волк был прав.

– Хорошо, – кивнул я и, пока мой зверь не опомнился, продолжил: – Давай ее спросим. Пойдет к тебе – я уберусь. Останется со мной – уберешься ты.

Он медленно выдохнул, стискивая зубы, а я не смог сдержать усмешку. Понятно, что Ромашка его не любит и не хочет быть с ним, и он это знает. Но это еще не победа. И даже зная Ромку, скорее всего, проигрыш. Но назад пути нет…

* * *

К счастью, происходящее у шлагбаума потребовало усилий всего «взвоя», и я беспрепятственно добежала до входа.

– Павлена Аракиевна! – закричала я с порога и бросилась по коридору, заглядывая в палаты.

Что и где так полыхнуло тогда – непонятно. Тут даже запаха гари не было. Радоваться этому или нет? А вдруг Шеба мертва? Вдруг она себя сожгла, когда Сашку начали забирать?

Я металась по помещению, чувствуя, что вот-вот рухну, когда вдруг со стороны приемной показалась Паша:

– Рома, ну что ты орешь? – повысила она голос.

– Что я?! – метнулась к ней. – Почему Сашку забрали?!

– На обследование, Рома. Мало ли какие еще последствия вызвал прием препарата…

– А Шеба?

– А Шеба под присмотром. У меня вызывает опасение…

– Где она?! – потребовала я, чувствуя, что кинусь на щупленькую докторшу – нервы уже просто сдавались обстоятельствам.

– Не надо со мной так, – сузила глаза на меня Паша.

– Пожалуйста, покажите мне Олю! – вскричала я.

– Вон выйди, – сложила она руки на груди. – Иначе я позову охрану.

– Да зови! – прорычала я и попыталась ее обогнуть, только врезалась со всей дури в невидимую стенку за ее спиной – аж в ушах зазвенело.

Ах, да! Это же я у нас бездарность. Паша таковой не являлась. А она уже звонила кому-то, сдвинув сурово тонкие брови и сложив ладонь в карман халата. Ей даже руки не понадобились, чтобы уложить меня на пол.

– Пожалуйста, дайте мне увидеть Шебу, – подняла на нее глаза.

Но та не прониклась моей просьбой:

– Заберите, – оживилась она равнодушно, когда за спиной послышались шаги.

Только следом вдруг как-то странно съежилась и попятилась, раскрывая черные глаза все шире.

– Здравствуйте, – послышалось незнакомое, – мы за девочкой.

Я обернулась. И сразу встретилась взглядом с Медведем. Он стоял рядом с Яворским на входе, а рядом со мной сидел незнакомец.

– Привет, меня зовут Ян, я друг Дарьяра Виррановича, – он протянул мне руку и поставил на ноги. – У нас к тебе дело.

Происходящее не поддавалось осознанию. Я переводила растерянный взгляд с Дара на Сергея и обратно. Оба смотрели на меня так, будто я им задолжала что-то очень важное и нужное, а пространство вокруг все сильнее звенело возрастающим напряжением. Никому эта сценка тут не была нужна – звери рвались вцепиться друг другу в глотки, но изображали из себя людей.

– Что происходит? – прошептала я, но в повисшей тишине мой шепот походил на крик.

– Ром, тебе надо выбрать, – глухо ответил Сергей. – Меня или его.

Я тяжело сглотнула.

– Сейчас?

– Сейчас, – отвечал Сергей.

Дар же сверлил меня таким же взглядом, как и там, на своей веранде, когда я прибежала к нему спасаться.

– Мне нужно к подруге, – выбрала я третий вариант. – Меня к ней не пускают.

– И не пустят, – вдруг жестко отозвался Сергей. – Территория приюта закрыта для… – наши взгляды встретились, – тех, кто ей больше не принадлежит.

А дальше время будто остановилось. Но Дарьяр как-то умудрился продраться через его плотную пелену и рывком схватить Яворского за горло.

– Забирайте подругу! – рявкнул он, взрывая тишину.

А я только успела увидеть, как Сергей хватается за его лапу на горле, но меня уже подхватил под руку Ян:

– Где подруга?

Если бы я знала! Но тут меня осенило, что сбоку от приемной душевая кабинка. Только Паша все еще преграждала путь, подтверждая мою догадку. Но Дар и это быстро решил:

– Я успею переломать ему шею, – прозвучал его рык позади. Визуальный ряд я решила себе не добавлять – и так уже никаких сил не было. – Отошла в сторону!

Паша вынула руки из карманов и попятилась задом за стойку, а я бросилась в ординаторскую.

Шеба нашлась в душевой. Девушку привязали смирительными ремнями к крану, и она сидела на коленках под душем, свесив голову.

– Оль, – присела я рядом, крутанув кран с холодной водой. – Оль…

Она подняла на меня большие заплаканные глаза:

– Они его увезли, Ром…

– Пошли отсюда.

И я обернулась было к Яну, но тот уже подступился к нам и присел рядом:

– Черт, – ругнулся на наручники. – Я сейчас…

Вскоре он вернулся с ключами, и вместе мы вывели Шебу в приемную. Дар так и держал Сергея за горло – тот даже головы не смог повернуть в нашу сторону. Только ноздри раздувал, тяжело и шумно дыша. А из-под пальцев Дарьяра дорожками бежала кровь.

– Все? – поинтересовался Медведь.

– Да, – кивнула я, прижимая к себе мокрую Шебу.

– Тогда пошли, – кивнул Дар на выход.

Ян попытался набросить на Шебу свою толстовку, только я помотала головой:

– Ей так лучше, просто поверьте.

Подчиненные Сергея, завидев нас, занервничали, но Дар только зло рявкнул им отойти подальше и пригрозил трепыхавшимся на вытянутой руке Яворским.

– Отойдите! – прохрипел Сергей, когда Дар протащил его мимо шлагбаума.

Честно, мне и самой хотелось отойти куда-то подальше. Понятия не имела, как Медведь вообще оказался тут, да еще и попытался уговорить всех миром, но ничего хорошего из этого не вышло. Один намек на шантаж со стороны Яворского, и все вот-вот обернется трагедией. Если бы хоть кто-то в этом сомневался, на нас бы уже кинулась вся свора, но они не шевелились, провожая мрачными взглядами нашу процессию. Я видела, как Ян подхватил Шебу на руки и понес к машине, а я лишь проследила за ними взглядом.

– Садись в машину, – хмуро приказал Дар.

– А с ним что будет?

– А что ты хочешь? – зло сдавил он Сергею горло, и тот раскрыл рот, хватая воздух.

– Не надо, Дар, – мотнула я головой.

Взвой занервничал сильнее, послышались крики, но Сергей вскинул руку, удерживая их на расстоянии.

– Садись в машину, – повторил Дар, и я развернулась, выполняя его приказ.

Шеба уже сидела на заднем сиденье, а Ян держал для меня двери, стоя рядом с машиной.

– Садись, – кивнул он мне лезть в салон.

Еще ночью я управляла этой машиной, а теперь меня так символично усадили назад, отбирая право управлять собственной жизнью. Я подвинулась к Шебе и притянула ее к себе:

– Иди сюда.

За ее спасение стоило сказать Дару спасибо. Да и за мое тоже. Только не уверена, что эта благодарность ему нужна. Я погладила подругу по мокрым волосам, чувствуя, как из капюшона высунула нос Воркуша. Кажется, все самое дорогое я все-таки умудрилась забрать…

* * *

Я протащил волка к проходной и разомкнул пальцы. Его свора обступила со всех сторон, но не приближалась, а Сергей опустился в траву, сжимая горло рукой. Я присел рядом:

– Она не твоя больше. Ты меня понял? Я знаю, что ты не сунешься лично, – усмехнулся презрительно, – но если подложишь куда-то свой хвост – оторву.

Он только скосил на меня злой взгляд, шумно засопев. А я поднялся и направился к машине. Ян ждал, тревожно вглядываясь за мою спину.

– Садись, – скомандовал я и сел за руль.

Настроение было ни к черту. Это если мягко сказать. Так хотелось переломать горло этому волку, что до сих пор пальцы судорогой сводило. Но не из-за него. Его понять можно – ничего другого ему не оставалось, кроме как юлить. Ромка его не любит, а он ее хочет.

Что-то в этой ведьме есть, что нас всех тянет, как на мед. Что-то, от чего отказаться невозможно. Ромка – дикая, неукротимая, свободолюбивая. Такую уложить под себя – отдельное удовольствие. Но уговорить остаться рядом – вообще за гранью. Она выросла в палатке в одиночестве под открытым небом. Ее не устроит ничего из того, что ямогу ей дать…

И она не выбрала меня сегодня. Ее взгляд покрывал сердце внутри коркой льда – даже в этой ситуации она не собиралась бежать ко мне. Она боролась там с ведьмой одна, пытаясь пробраться к подруге.

– Что с девчонкой? – поинтересовался, глядя в зеркало заднего вида. Пришлось дотянуться до лампочки, чтобы осветить заднее сиденье.

Рома сидела по центру, и я хорошо видел белобрысую, уснувшую у нее на груди.

– Тихо, Дарьяр, не буди, – мотнула она головой.

– Куда ее везти? – я зло понизил голос.

Зеркало заднего вида, казалось, вот-вот пойдет трещинами от наших взглядов.

– А куда ты меня везешь? – изогнула она бровь.

– Что с вами произошло? – спокойнее потребовал я.

Она вздохнула, глянув на Яна, но послушно принялась рассказывать:

– Я тебе говорила про друга сегодня. Его забрали. А Шеба… Она без него не может. А еще она саламандра. Вспыхивает огнем, когда ей плохо.

Сизов покосился на меня настороженно, а я только стиснул руль и зубы. Но не выкидывать же белобрысую из машины. Ромка не простит. Даже под страхом собственной смерти. А помочь саламандре могли только в одном месте…

– Ян, я заброшу тебя за МКАД…

– Я с тобой. Ты же в поселок? Мне как раз надо было к бабке домой заглянуть, – как ни в чем не бывало, отозвался он. – Поехали. Помогу устроить девушку.

– А кто бизнесом заниматься будет? – усмехнулся я.

Все это нервировало. Я бы с удовольствием отдал Яну белобрысую и утащил свою ведьму в берлогу. Только как не забыться и не убить ее за отказ? Она не собиралась ко мне. Я видел это во взгляде. Я это знал. А она даже не понимала, что натворила. И в этом тоже я виноват. Потому что создал для нее иллюзию, в которой она может просто так прийти в мой мир на завтрак и уйти из него под вечер. Я думал, что она останется, если не держать… Но она сбежала, стоило скрипнуть дверью…

Я взял вину на себя. И лишь поэтому Ромашка еще жива.

Меня раздирало внутри от воспоминаний этого ее невинного, полного сомнений взгляда там, в приюте, когда ее волк попросил сделать выбор. Она снова бежала ко мне за спасением вчера, а я предал ее доверие. На что надеялся? Что она простит?

Руль жалобно скрипнул под пальцами, и я надавил на педаль газа, выезжая на трассу.

– Вы есть хотите? – глянул снова в зеркало. – Ехать долго. Может, еще что-то…

– У аптеки где-нибудь притормозишь? – И снова эта ее изогнутая бровь, будто лезвие, оставила саднящий ожог в солнечном сплетении.

– Тебе плохо? – сузил я глаза.

Было что-то особенное в переговорах с ней через зеркало. Желтая лампочка в салоне подсвечивала ее растрепанные золотистые волосы так, будто это она саламандра и вот-вот вспыхнет.

– Нет, – мотнула она головой. – Просто надо.

Найти аптеку не составило труда. Ведьма выскользнула из салона, оставив сонную блондинку моргать на огни небольшого рынка на остановке транспорта.

– Ты как? – обернулся к ней Ян.

– Я не вспыхну, не переживайте, – спокойно отозвалась она. – Это происходит только, когда событие случается. А оно уже случилось. И ничего не изменить. А вы медведи, да?

– Медведи.

Я в десятый раз глянул в боковое зеркало. Знал, что Ромка не сбежит, но все равно было неспокойно, пока она не рядом. Но ведьма вышла из аптеки и направилась в машину.

– Вы вовремя, – тихо закончила белобрысая, прежде чем Рома открыла двери и уселась обратно.

И снова пахнуло крысятиной от нее. По каким местам ее сегодня носило?

– Дар, ты как? – тихо спросил Ян, когда я выкрутил руль и вдавил педаль в пол.

– Нормально, – прорычал, устремляясь к выезду из городка.

Только вдруг к машине послышался странный хруст, и я чуть не въехал на светофоре в «Камаз». Обернувшись назад, я встретился взглядом с крысой, сидевшей на плече ведьмы. Рома скармливала ей что-то, и та нагло жевала, даже не дернувшись на мое внимание.

– Это что за хрень? – процедил я требовательно.

– Зеленый, Дарьяр, – невозмутимо указала взглядом на дорогу ведьма. – Это мое приданое.

– Крыса? – я и не подумал трогаться.

– А ты думал? – усмехнулась она ехидно. – Нет, есть еще узелок шмотья, но он остался бывшему. Как и мотоцикл.

Сизов расплылся в улыбке, а я только стиснул руль покрепче. Хруст, кажется, стал громче и наглей. Повезло Ромкиному с «приданому», что я вовремя убедился в достаточной степени своей вины перед ней.

Вскоре хруст прекратился, и нервы немного остыли. Когда через полтора часа я обернулся назад, девчонки дрыхли.

– Вирраныч, ты где такую нашел? – тихо обратился ко мне Сизов.

– Где нашел, там больше нет, – нахмурился я.

– Она же ведьма.

– Ну и что?

– Ничего. – А ехидная усмешка так и заклинила на его физиономии. – Нинор будет в восторге.

Я усмехнулся против воли. Она – точно будет. Мне даже кажется, Рома с ней поладит. Но для начала поладить надо нам.

Когда я въехал в ворота поселка, было уже за полночь. Охрана на входе просветила машину фонариком, перебудив девчонок. Ромка сразу сонно нахохлилась, опасливо зыркая в окна. То же самое делала крыса не ее плече. Как ведьма выносит это существо? Меня от одного вида передергивало.

– Дарьяр Вирранович, проезжайте, – попытался быть учтивым дозорный, но выходило не очень.

– Где мы? – тихо вопросила Рома.

– У меня дома, – отозвался я, выкручивая руль и сворачивая на небольшое кольцо, от которого дороги расходились в разные уголки моего поселка.

– Я думала, твой дом там, где ты живешь.

– Я там не жил. Я там ждал. А здесь живу.

Видел, как глаза ее блеснули в тусклом свете фонарей на лужайках, мимо которых мы ехали.

– И как называется твой дом?

– Просто дом.

Мой поселок никак не назывался. Раньше наши верили, что без имени ничего не найти. Сейчас это просто осталось пережитком прошлого. Во все времена безопасность нам обеспечивали дружественные ведьмаки. Не все были такими, как Гданьский. Даже наоборот – тех, кто понимал сложность нашего мира и взаимосвязь всех в нем живущих, было больше. Но они были раскиданы небольшими группами-поселениями среди людей, вели скрытный образ жизни и не участвовали в масштабных противостояниях. У нас тоже жили несколько ведьмаков с семьями. Именно к ним я и намеревался определить ведьмину подругу.

Мне повезло – в окнах дома, к которому мы приехали, еще горел свет.

– Сидите в машине, – приказал я и вышел, вызывая на себя гнев шумной собачонки возле забора.

Ян вылез следом.

– Я же просил сидеть, Сизов, – недовольно скосил на него взгляд.

– Договоришься, и езжай домой, – предложил он. – А я прослежу, чтобы девочку устроили.

– Никогда тебя больше не возьму с собой, – усмехнулся я.

– Пожалуйста, Дарьяр, – как ни в чем не бывало, отозвался он. – Мне немного обидно, что ты мне не сказал…

– О чем? – недовольно буркнул я.

– О том, что у тебя медовый месяц.

– Такой медовый, что аж скулы сводит…

– Ну какой есть, – пожал он плечами. – Ты правильно все делаешь – даже не сомневайся. И что сюда ее привез – тоже. Даже если отец будет бурчать, ничего сделать не сможет – ты вправе выбирать себе женщину.

– Я знаю.

– Но ты сомневаешься… – возразил он как раз тогда, когда из калитки вышел отец ведьмачьего семейства. – Привет, Солох.

– О, блудные медведи, – просиял мужчина. – Аркадия говорила мне, что до утра у нас сна не будет – несутся к нам за помощью старые друзья.

Насчет «друзей» я бы поспорил. Семейство Солоха всегда казалось мне не от мира сего. Они походили на староверов больше, чем на ведьмаков, типа того же Горького. Солоху лет сорок, но из-за бороды я все время воспринимал его старым лешим в футболке и джинсах. Я знал, что он временами согласовывает с отцом принятие на реабилитацию разных нелюдей – тех же ведьмаков и чужих оборотней. Не всех мой старик пропускает, а потом еще делает Солоху голову с отчетностью по срокам нахождения нерезидента на территории поселка. Так может получиться и с белобрысой. Но все это порешаем позже. Главное сейчас – устроить ее на ночь.

– У меня к тебе просьба, – начал я. – О помощи – все так. Мы из приюта сегодня саламандру вызволили.

– Ух ты! – оживился Солох. – Покажете?

Только обернувшись к машине, я понял, что у меня снова проблемы. Ромка стояла у дверей, обнимая себя руками, и взгляд ее не сулил спокойных переговоров.