Текст книги "Ведьмин хвост"

Глава 7

Дагон снова нырнул. Прошла как минимум минута, прежде чем он вновь появился на поверхности. Мужчина убрал влажные волосы с лица и потянулся к маске, но неудачный ракурс не позволил Габи как следует все рассмотреть. По крайней мере то, ради чего она потащилась за ним на озеро.

Раздался треск сухих веток. Ведьма вздрогнула, обернувшись на звук. В полуметре от нее замер Гораций. Весь его вид говорил, – «Ну что?! Мне тоже интересно, что у него под маской». Сдержав стон, Габи снова повернулась к озеру, но момент был упущен. Дагон успел нацепить маску и скрестив руки ждал, когда она обратит на него внимание.

– А… Я случайно… В смысле, это все кот, – смутилась Габи, понимая что ведет себя как извращенка.

– Ты так и продолжишь подглядывать из кустов? Я хотел бы выйти из воды и одеться.

– Ой, – пискнула Габи, не узнав собственный голос, – прости.

Ведьма поспешила удалиться. Красная от стыда и смущения она засеменила домой, бросая недовольные взгляды на Горация, который пытался не отставать.

– Ведьмин хвост! Ты кот или неуклюжий тролль!?

Он не ответил и Габи злобно фыркнула. Дома она быстро собрала ужин, прошмыгнула в амбар и оставила поднос с едой на бочке. Таким образом ведьма надеялась свести общение с Дагоном к минимуму. При удачном стечении обстоятельств они могут вообще не встречаться до момента его отъезда из Рокшира. Габи прикинула, что завтрак можно будет относить ночью пока Дагон спит, а ужин пока он на работе…

– Ой! – воскликнула ведьма, столкнувшись с ним на выходе из амбара.

Пальцы Дагона мягко ее отстранили.

– Ничего не хочешь мне сказать?

– Да, ужин на столе. То есть на бочке.

– Ты все видела?! – жестче спросил Дагон, сжимая ее плечи и ведьма вздрогнула.

– А ну руки убрал! – прошипела Габи, словно дикая кошка. – Еще раз так ко мне обратишься или дотронешься, прокляну до седьмого колена!

– Ведьма бессовестная! – проскрежетал Дагон. – В твою остроконечную шляпу даже мысли не пришло извиниться? Решила на цирк уродцев посмотреть? Посмеяться над моими увечьями?!

Габи потеряла дар речи. В ее жизни было всего два человека, осмелившихся повысить голос, это мама и бабушка. Нос зачесался. На кончиках пальцев появилось странное зудящее ощущение, проклятие было готово сорваться с ее губ и проверить действительно ли Дагон настолько неуязвим к магии, но тот махнул на ведьму рукой и ушел в амбар.

Габи возмущенно хватала ртом воздух. Никто и никогда не махал на ведьму рукой!

– Да как ты посмел! – выдохнула она и занесла указательный палец чтобы исполнить приговор и наложить проклятье.

Сзади послышался шум. Гораций, страдавший летом от линьки, снова нализался шерсти и теперь его тошнило. С гортанными звуками вывалив клубок черной шерсти и слюней, кот как ни в чем не бывало заскреб лапами по двери дома, требуя впустить его внутрь.

Злость и сиюминутный гнев сошли на нет. Да, ведьма была вспыльчива, но отходчива и благодаря коту удержалась от бессмысленного использования черной магии. Ее взгляд еще несколько минут сверлил второй этаж амбара, но настойчивый скрежет заставил покинуть поле несостоявшегося боя и покормить кота.

Габи смогла сделать один вывод из ссоры с Дагоном. Чтобы там не находилось под маской – он считал это уродством. Вечером в кровати, ведьма ворочалась с боку на бок и терзала себя угрызениями совести. Ну что ей мог сказать уродливый шрам на половину лица? Ничего. Он не скажет, где Дагон родился, как попал в Рокшир и какие у него планы. Все это можно было узнать только у самого мужчины и никак иначе, но доверять пришельцу Габи не собиралась.

Утром ведьма проспала. Дагон ушел не позавтракав и груз совести стал еще тяжелее. Просить прощение у ведьм было не принято, так что Габи решила извиниться другим путем. Состряпала ужин повкуснее, достала из погреба вишневую наливку, а заодно решила отнести в амбар нормальную подушку. Ведьма залезла на второй этаж и подошла к месту, которое облюбовал новый жилец. Старый матрас лежал прямо на полу. Функции прикроватной тумбочки выполнял ящик из-под овощей, перевернутый вверх дном. На нем разместились скромные пожитки Дагона. Потемневший латунный подсвечник, короткая, выгоревшая свеча, да крохотный молитвенник, один из тех, что жрицы богини Милосердия раздавали во время религиозных праздников в Рокшире.

Габи взяла в руки книгу и отметила, что Дагон читал ее. Не просто бросил рядом с кроватью, а именно читал. Подобная набожность стала для ведьмы открытием. Неистовые молитвы присущи человеческой натуре в двух случаях. Первое, есть что замаливать. Второе, есть чего бояться. По какой же причине молился Дагон?

Ведьма хотела уже спуститься вниз, когда ее взгляд упал на белый чулок, торчащий из-под одеяла. Наклонившись, она потянула его на себя. Не будь Габи ведьмой в седьмом поколении, то непременно бы взвизгнула и отскочила в сторону. Но вместо этого она лишь нервно сглотнула. Зажав двумя пальцами находку, ведьма соображала, что же это может быть. Нечто напоминало длинную перчатку из сброшенной змеиной кожи.

Аккуратно положив ее на место, Габи покинула амбар. Вернулась в дом, налила себе чай с успокаивающими травами и добавила туда несколько капель особого эликсира. Ей всегда нравилось смотреть на жителей Рокшира с высоты ведьмовских познаний в магии, но что могла на самом деле знать о тайнах мира и его обитателях девушка, большую часть жизни прожившая в глухом лесу и общавшаяся только с мамой да бабушкой. А гримуарам, по которым она училась читать и познавала мир, было по меньшей мере тысяча лет и с тех пор многое могло измениться.

Именно в гримуарах она и попыталась первым делом найти объяснение необычной находке. Судорожно перелистывая пожелтевшие и засаленные страницы, она проверяла те знания, что имелись у ведьм. Единственное, что удалось найти, это описание наг (морских гуманоидов с змеиными хвостами), которые периодически скидывали шкуру. Но Дагон передвигался на двух ногах и восемьдесят процентов его тела точно принадлежали человеку.

– А может он просто чувствительный к солнцу и тогда на озере обгорел, а потом облез? – предположила Габи вслух заплетающимся языком, – м-да, стоило аккуратнее считать капли…

Гораций накрыл морду лапой и отвернулся к стене. Веки ведьмы потяжелели. Эликсир дал о себе знать. Устроившись поудобней в кресле, Габи прикрыла глаза. «Ничего же страшного не произойдет, если я ненадолго вздремну?» – подумала ведьма, проваливаясь в сон.

Дагон возвращался домой в отвратительнейшем настроении. Пропущенный завтрак и отвратительный обед ни одному мужчине не пойдут на пользу. Корбэн оказался редкостным жмотом и Дагон вздрагивал от одной мысли о том, из чего в мясной лавке делается фарш, котлеты и ливерная колбаса с сосисками. Но больше всего его поразил рацион самого Корбэна. Мясник с приличным доходом и доступом к первоклассным вырезкам из наисвежайшего мяса не гнушался каждый день обходить соседние лавки и покупать завалявшиеся продукты. Черствый хлеб, подгнившие фрукты и овощи, самые дешевые крупы сметались мясником Рокшира и находили свое последнее пристанище на его кухне. Туда же отправлялись мясные продукты, которые так никто из рокширцев и не рискнул купить.

Дагон рассматривал содержимое тарелки из продуктов когда-то первой свежести и грустил. Даже будучи узником и подопытной крысой в лаборатории Проктопулуса, он питался лучше чем здесь. «Помнится, по четвергам там были креветки в кляре с острым соусом», – вздохнул Дагон и отставил тарелку в сторону.

– Почему к еде не притронулся? – строго спросил Корбэн, недобро глянув на навязанного ученика. – Или моя жена недостаточно хорошо готовит?!

«Боги, вот бы ему сейчас врезать», – подумал Дагон, но сдержался.

– Я вегетарианец, господин Корбэн.

– Сразу сказать не мог? Только зря продукты на тебя перевел, – проворчал тот и отнес тарелку на кухню.

С тех пор ученика кормили постной кашей, чему он был несказанно рад.

«Может Корбэн и не человек вовсе, а последний представитель вымирающей расы падальщиков?», – размышлял Дагон по пути домой. В животе заурчало. Та самая постная каша совершила кульбит.

– Ох не стоило есть эту дрянь, – простонал он и сразу направился к себе в амбар.

От одного вида еды с наливкой его затошнило. Дагону требовался отдых. Или парочка бутылок налаживающих пищеварение зелий. Через полчаса боль в желудке стала невыносимой. Кряхтя, он нашел в себе силы спуститься вниз и постучаться в дом ведьмы. Тишина.

«У озера небось шастает, за мужиками подглядывает», – зло подумал Дагон и потянул ручку на себя. Дверь оказалась открыта. Его встретил взъерошенный кот, явно недовольный тем, что кто-то посмел его разбудить.

– Я посмотреть зелья для пищеварения, – объяснил незваный гость коту.

Гораций нехотя развернулся и пошел вглубь дома. Дагон последовал за ним. Дождавшись, когда двуногий подойдет к закрытой двери, кот поскреб по ней лапой. Дагон догадался открыть дверь. Это была кладовая, доверху набитая сотнями бутылочек всевозможных размеров. Без этикеток. И как посторонний человек должен был догадаться, где находится яд, а где просто тертый миндаль?!

Кот запрыгнул на полку и скинул лапой одну из бутылок. Дагон едва успел ее поймать. От резкого движения в глазах потемнело, рот наполнился слюной. Его вот-вот должно было вывернуть наизнанку и Дагон хотел выскочить на улицу, но заветное крыльцо оказалось слишком далеко. Схватив первое, что попалось под руку, он прочистил желудок.

Когда спазмы утихли, Дагон осел на пол, вытер капли пота со лба и выпил содержимое бутылочки. Осознание того, что кот мог скинуть первое попавшееся зелье пришло не сразу. Икнув, Дагон почувствовал облегчение. Не обманул ведьмин хвост.

Гораций наблюдал за развернувшимся представлением и мысленно хихикал. Временный квартирант ведьмы испачкал ее любимую шляпу.

Глава 8

Габи проснулась на закате. Шея затекла, все тело ломило. Заварив наикрепчайший кофе, ведьма потянулась, размяла шею и дала себе обещание больше никогда не спать сидя. С чашкой ароматного, терпкого и ужасно горького напитка, она вышла на крыльцо полюбоваться последними лучами солнца.

Образовавшаяся вокруг тишина заставила напрячься. Ведьмовское чутье дало понять – это не к добру. Цикады затихли, на небе ни единой птицы. Габи с надеждой посмотрела на душицу, что цвела у крыльца. Пряный цветок притягивал к себе насекомых, но даже он выглядел пусто и сиротливо без трудолюбивых пчел и шмелей.

На узкой тропинке показалась Рут. Сердце Габи дрогнуло в предчувствии плохих вестей. Жрица быстрым шагом приближалась к дому ведьмы. Ее раскрасневшееся взволнованное лицо не предвещало ничего хорошего. «Боги, только бы не дети и не Эдна», – заклинала про себя ведьма.

– Габи, – выдохнула запыхавшаяся Рут, – Джейми, не вернулся домой к ужину.

– Может он снова сбежал в город клянчить конфеты у кондитера? – предположила ведьма.

Если бы Джейми только клянчил! Несколько месяцев назад ему удалось подсмотреть через маленькое окошко на кухне заготовку партии шоколада и теперь сорванец откровенно шантажировал кондитера, обещая растрезвонить всем жителям Рокшира фирменный рецепт.

– Не знаю, – Рут нервно перебирала четки, ее взгляд никак не мог зацепиться ни за одну деталь и блуждал в пространстве, словно надеялся найти Джейми прямо здесь, – неспокойно мне на душе, понимаешь?

Габи понимала. Подав знак следовать за собой, ведьма быстрым шагом вошла в дом, достала огромную чашу для ритуалов и начала совершать таинство.

– Не вздумай, – строго предостерегла она, когда Рут собралась вознести молитву.

В чашу отправились сушеные травы, четверговая соль и растертые в порошок коренья. Оставался последний ингредиент!

– Ох, – вскрикнула жрица и закрыла лицо руками.

Ритуальный нож блеснул острием. Кровь ведьмы коснулась дна чаши и зашипела, словно на раскаленных углях. Габи нагнулась вперед, подставляя лицо густому, плотному дыму. Сделав глубокий вдох, ведьма задержала дыхание. Сквозь пелену, Рут увидела закатившиеся глаза, приоткрытые губы, из которых вверх тянулся тот самый плотный дымок, и до боли вцепилась четки. Наваждение спало. Габи закашлялась и вернулась в реальность. Видение длилось не больше десяти секунд, но этого с лихвой хватило чтобы понять, где находится глупый мальчишка. Темнота. Холод. Бесконечный туннель. Во всем Рокшире было только одно место, полностью подходящее под описание.

– Беги в таверну, поднимай всех мужчин на поиски Джейми. Он попал в беду, – прохрипела ведьма.

– Боги, – взмолилась Рут и приложила четки к губам.

– Ведьмин хвост! – разозлилась Габи. – Потом помолишься, мы должны спешить! Пусть все подходят к посту стражи. Руперт или кто там сегодня дежурит, скажет что делать дальше. Ну же! Иди!

Напуганная произошедшим, Рут побежала в Рокшир. Ведьма схватила метлу с остроконечной шляпой и выскочила на улицу. Последняя оказалась влажной. Габи не помнила, чтобы недавно ее стирала.

– Что случилось? – из амбара на шум вышел бледный Дагон.

– Джейми потерялся, я отправляюсь на его поиски, – бросила Габи, садясь на метлу.

– Я пойду с тобой.

– Иди к посту на выезде с плато, там соберутся жители Рокшира и скажут, что делать. Мне некогда с тобой возиться! – крикнула ведьма и включила первую магическую скорость, чудом не потеряв шляпу и туфли.

Дагон с открытым ртом, смотрел вслед Габи. Что-то было в этих колючих женщинах, восседающих на тонкой жердочке черенка метлы. Возможно, секрет очарования заключался в вычурных полосатых чулках, нижних кружевных юбках и шляпах. Дагон сплюнул попавшую рот пыль и пошел к посту стражи Рокшира. Он чувствовал себя обязанным помочь в поиске Джейми. «Нужно только держаться от Габи подальше. Хотя бы до тех пор пока не высохнет шляпа» – заключил Дагон.

У домика ведьмы стало тихо. Назойливые люди наконец-то ушли и Гораций блаженно потянулся, подошел к деревянной двери и с особым наслаждением поточил когти. Обычно, хозяйка гоняла его за подобное вредительство, но кошачье чутье подсказывало – он увидит ее не скоро. Осмотрев владения, кот не забыл на прощание пометить территорию и неспешно потопал к приюту. Гораций не любил шумных, вечно пытающихся его потискать детей, но высоко ценил щедрость сердобольной Эдны. Поживет там какое-то время, потерпит неудобства, глядишь и ведьма объявится.

* * *

Габи за считанные минуты долетела до места назначения. Застав Руперта за поеданием бутерброда, она не сильно опечалилась тем, что прервала скромный ужин стражника.

– Руперт, – сказала ведьма, не слезая с метлы, – слушай внимательно, сейчас начнет собираться народ на поиски Джейми, твоя задача сформировать группы человек по пять и отправлять в закрытые шахты Рокшира согласно их номерам, начиная с первой и заканчивая двенадцатой. В одной из них заблудился Джейми и наша задача его найти как можно скорее.

– Здравствуйте, госпожа ведьма, – промямлил Руперт, проглатывая плохо пережеванный кусок бутерброда.

– Ведьмин хвост, – закатила глаза Габи, и с раздражением добавила, – ты все понял?!

– Но как же тринадцатая шахта? – тихо спросил стражник.

Он боялся, что ведьма заставит идти туда Сэма, Боба или, самое страшное, его самого!

– Я спущусь в нее, – сказала Габи и умчалась на метле прочь, поднимая за собой клубы дорожной пыли.

Руперт с облегчением и тоской посмотрел на испорченный песком бутерброд. «Ну почему, почему именно в мою смену?», – сокрушался стражник.

– Господин Руперт, – позвал Дагон и бутерброд выпал из рук старого стражника.

– Ох ты ж! – воскликнул он, испугавшись, – нельзя так к честным людям подкрадываться!

– Простите, а ведьма тут мимо не пролетала?

– Кхм, да, – Руперт подобрался и поправил пояс, – жди дальнейших распоряжений, сейчас придет еще несколько человек и я скажу, что делать.

– Куда она полетела? – спросил Дагон и не думая выполнять чьи-то распоряжения.

– Сказал же – жди здесь, – насупился стражник входя в роль координатора спасательной операции.

– Господин Руперт, может быть я могу что-то уже сейчас сделать, в таких ситуациях медлить нельзя.

– Да что ты один сделаешь. Мальчишка в одной из шахт потерялся. Тьфу ты. Говорили же всем сто раз, что нельзя туда лазить! Соберутся остальные и я скажу кому в какую шахту спускаться на поиски.

– Тогда где ведьма? Почему не ждет всех?

– Да что ей будет? – удивился Руперт. – Она в тринадцатую шахту полетела. Туда ни один рокширец не спустится по собственной воле. Вот Габи сама ее и проверит.

– Это неправильно, вдруг она заблудится, – не унимался Дагон.

– Говорю, ничего ей не будет. Она же ведьма! – снова повторил Руперт, теряя терпение.

– Где эта шахта?

От подобного вопроса стражник растерялся.

– Дружок, тебе и так судя по маске с перчаткой в жизни досталось. Не лез бы куда не следует.

– Я вам не дружок, – проскрежетал Дагон, сжимая руки в кулаки.

Внезапная вспышка злости и гнева, заставила его отвернуться в сторону, но Руперт успел заметить странных огонек, мелькнувший под маской пришельца с большой земли. Стражник благоразумно отступил на несколько шагов назад.

– Где тринадцатая шахта? – уже спокойно переспросил Дагон.

– На севере отсюда. Вниз по единственной дороге ведущей на плато, стоит старый покосившийся столб. Там когда-то висел указатель. Вот тебе по заросшей тропе налево, но подумай дважды прежде чем спускаться вниз.

Дагон бросил недобрый взгляд на стражника и уже собрался уходить, но последний его остановил.

– Вот, возьми, – Руперт протянул факел и старый, тронутый ржавчиной меч, что подпирал дверь в бытовку.

Дагон молча все взял и быстрым шагом направился вниз по дороге. Чуяло его сердце, Габи вляпается в неприятности.

– Чудак, – пробубнил себе под нос Руперт, – спросил бы хоть, зачем я меч даю.

* * *

Когда выработка двенадцати шахт достигла своего предела, в тринадцатую уже много лет не спускались шахтеры. Напрашивался вопрос, почему же последнюю открытую для разработки шахту закрыли одной из первых?

Все началось с несчастливого номера. Когда старший шахтер получил распоряжение от управляющего горной компанией «Гранит и Надежда» открыть шахту номер тринадцать, он сразу понял – быть беде. Горняки славились верой в приметы и своими ритуалами на удачу. Отец Руперта, шахтер с сорокалетним стажем, в годы службы каждое утро тратил как минимум час на выполнение определенной последовательности действий, которые начинались еще дома в кровати. Он вставал с левой ноги, выходил за порог дома с правой, набожно возносил молитву богине Милосердия, проходя мимо приюта, трижды сплевывал перед входом в шахту, снова на всякий случай молился, надевал каску покрутив по часовой стрелке на голове один раз, спускался вниз, брался за кирку сразу двумя руками и приступал к работе. Имелся у него похожий ритуал и по уходу с работы, но тот факт, что он доживал до конца смены, уже являлся неплохим достижением. Среди шахтеров ходила байка, что в соседней бригаде был горняк, всю жизнь ходивший на работу в одной и той же рубашке, естественно не стирая. А в последнюю смену перед выходом на пенсию он решил надеть парадную рубаху и пропал. Сколько его не искали – как сквозь землю провалился.

Но вернемся к шахте номер тринадцать. Старший шахтер, не дожидаясь протестов рабочих, сразу пошел наверх и попросил внести коррективы в документы. Чтобы избежать проблем всего-то требовалось пропустить одно число и дать шахте номер четырнадцать. Горняки народ простой, если везде будут висеть заветные цифры один и четыре, слова не скажут, но управляющий только фыркнул. Горная компания «Гранит и Надежда» любила точность и в приметы не верила. Так началась разработка шахты.

Каждый божий день бригада шахтеров угрюмо брела до указателя, гласившего «шахта № 13». Проходила пост, на дверях которого висела табличка «шахта № 13». Надевала защитные каски и костюмы с нашивками «№ 13» и грустила. Старший шахтер старательно продвигал идею, что для их бригады число тринадцать на самом деле счастливый знак, как для ведьмы перебежавшая дорогу черная кошка, но работяги с каждым днем становились все мрачнее и мрачнее. Работа шла своим чередом. Нашлось золото, но радости от этого не прибавилось. Чем дальше разрабатывалась шахта, тем тяжелее становилось в ней работать. Угрюмость сменилась паранойей. Шахтерам стали мерещиться голоса, кто-то повредился рассудком и не мог больше спускаться вниз. Бригада развалилась на глазах. О шахте поползла молва и никакое вознаграждение не способно было заставить рабочих спуститься в шахту. Нехватка рук привела к несчастному случаю. Самый глубокий тоннель с золотом завалило породой. По счастливой случайности, никто не пострадал, но продолжать разработку шахты не стали. А после начали закрываться и остальные двенадцать шахт из-за тотальной выработки драгоценных ресурсов. Горная компания «Гранит и Надежда» прекратила финансирование и перевела средства в более прибыльные места.

О тринадцатой шахте среди жителей Рокшира ходили недобрые слухи, с годами обрастающие все новыми и новыми подробностями. Горняки, оставшиеся без работы, травили байки в таверне о пихтах и сами уже не могли отличить правду от вымысла. Шахта стала местной достопримечательностью.

Ребятня периодически устраивала там испытания на прочность. Чтобы доказать свою храбрость или выиграть грошики, самые отчаянные мальчишки протискивались сквозь поредевшие деревянные доски, попадали в кромешную тьму пещеры и на ощупь пробирались к ближайшей вагонетки, заполненной доверху черными, острыми, как стекло, камнями. Они брали камешек и с заветной добычей возвращались обратно пожинать лавры.

Габи подозревала, что так в шахте оказался и Джейми. Сколько раз Рут и Эдна говорили оболтусам никогда и ни при каких обстоятельствах не заходить внутрь – все без толку. Придерживая влажную шляпу одной рукой, а второй направляя метлу, ведьма сощурив глаза летела, обгоняя ветер. Видение не на шутку ее напугало. Один, в кромешной тьме нескончаемых тоннелей, Джейми брёл, касаясь стены руками и содрогался всем телом. Его слезы и всхлипы впечатались в память ведьмы. Габи решила, во чтобы то ни стало найти мальчика, крепко-крепко прижать к себе, успокоить, а потом хорошенько надрать уши, несмотря на протесты Эдны и Рут!

Подлетая к заколоченной шахте ведьма спешилась. Прислонив к стене метлу, Габи вырвала несколько старых ссохшихся досок. Зияющая пасть пещеры встретила ее прохладным, влажным дыханием. Волосы на затылке зашевелились. Ведьма фыркнула, отгоняя все страхи, и сделала уверенный шаг во тьму.

Спустя двадцать минут у шахты появился Дагон. В отличии от Габи он не спешил заходить внутрь и внимательно осмотрел вход, валяющиеся доски и даже наскальную живопись. Последнее принадлежало к творчеству юных, не обремененных вкусом, художников. Не почувствовав опасности, он поджег факел и отправился вслед за ведьмой.

Габи шла вперед, освещая путь с помощью магического светлячка, сидевшего на кончике шляпы.

– Джейми! – позвала ведьма.

– Эйми-эйми-эйми, – вторило ей эхо.

По пути попадались брошенные инструменты, сломанные каски и строительный хлам. То тут, то там падали капли воды, звонко ударяясь по раскаленным нервам ведьмы. Шахта Габи не нравилась. Влажный спертый воздух обволакивал одежду, волосы, лицо. Движения стали скованнее. Дыхание сбилось, хотя шла ведьма медленно. Костяшки пальцев побелели, сжимая метлу.

Низкий, едва слышный смех заставил Габи вздрогнуть.

– Кто здесь?!

– Озде-озде-зде, – ответило эхо.

Светлячок замерцал.

– Э, не вздумай, – прошептала ведьма и потрогала пальцем кончик шляпы.

На долю секунды свет стал ярче, а после погас. Первобытный страх темноты медленно поднимался из глубин ведьмовской души. «Соберись тряпка!», – приказала себе Габи и щелкнула пальцами. Затем еще раз. Ничего. Творилась какая-то пихтовщина. Магия, всегда с готовностью отвечавшая по первому зову ведьмы, на этот раз оказалась глуха к призывам. Страх холодными, липкими щупальцами добрался до сердца и сжал его в тиски.

Ведьма предприняла попытку сесть на метлу, но и та отказалась лететь и вместо парения над землей, Габи больно ударилась коленками о камень. Кромешная тьма и беспомощность выдавили из дерзкой и всезнающей ведьмы всхлип. Еще никогда она не чувствовала себя такой слабой и никчемной.

Перед девушкой стоял выбор – остаться на месте и ждать смерти, идти дальше или попытаться найти дорогу назад. Первый вариант противоречил натуре Габи, последний означал, что ей придется бросить мальчика одного. Чуяло сердце ведьмы – именно в тринадцатую шахту сорванец и полез! Габи продолжила поиски, используя метлу как трость. Во тьме стерлось ощущение времени и она уже не знала идет ли десять минут, полчаса или час. Страх не отступал. Голоса, на грани слышимости преследовали ведьму и ей становилось все сложнее и сложнее контролировать эмоции.

– Джейми? – настолько тихо позвала ведьма, что даже эхо ее не расслышало.

Громко дыша, Габи прижалась к стене и осела на пол. Ей мерещились тени, смешки, бормотание невидимых духов и монстры, тянущие к лицу когти. Мысль о том, что она умрет здесь, волной накрыла сознание. «Мамочка», – мысленно позвала Габи, в надежде, что самая крепкая связь пробьется сквозь толщу породы и достигнет заветной избушки в лесу. Мама не ответила. Ведьма оказалась совершенно одна. Слезинка проложила дорожку вниз по щеке и за ней последовали другие. Габи сдерживала всхлипы сколько могла, но барьер, выстроенный еще с раннего детства дал течь.

– Джейми, это ты? – раздался неподалеку голос Дагона, он и подумать не мог, что это плачет ведьма.

Вздох облегчения вырвался из груди девушки и, вытерев сопли, она подобралась.

– Нет, это я.

– Габи? Ты что, плачешь?

– Не неси чепухи! – фыркнула она, но в голосе слышались сиплые нотки и гнусавость. – Ты без факела?

– Погас минут десять назад. АЙ!

Черенок метлы больно ударил Дагона по плечу. Итак. Ведьма нашлась. К удивлению мужчины холодные, тонкие пальчики мертвой хваткой вцепились в его ладонь. Злость на Габи сама собой улетучилась. Ей было страшно. Она не хотела в этом признаваться. Впрочем, как и извиняться за свое поведение.

– Чтобы не потеряться, – объяснила ведьма.

Дагон снисходительно промолчал в ответ, позволяя ей сохранить лицо.

– Магия здесь не работает. Видимо мы попали в какую-то аномальную зону.

– Нужно выйти из шахты и лучше подготовиться к поискам.

– Но как? Мы же ничего не видим.

– У меня хорошая пространственная память. Я запомнил путь. Идем, – Дагон потянул за собой и Габи послушно последовала за ним, крепче сжав теплую ладонь мужчины.

Она всегда была сильной, независимой. По крайней мере такой Габи воспитывали, и вот на двадцатом году жизни, ведьма впервые узнала – каково это, переложить ответственность на чужие плечи. Довериться Дагону даже под давлением обстоятельств оказалось непросто, но был ли у нее выбор? И Габи предпочла поверить – вместе они непременно что-нибудь придумают. Или еще лучше – Дагон придумает, а она позволит себя спасти в качестве разового исключения.

Вот она женская натура – каждая ведьма, в глубине своего сердца, мечтает быть спасенной из лап чудища принцессой. А злая ведьма на самом деле принцесса, которую так никто и не спас.

По тоннелю навстречу Габи и Дагону прокатился громкий, нарастающий треск. Не сговариваясь, они резко развернулись и побежали в противоположную сторону. Земля под ногами содрогалась. Понимая, что от приближающегося обвала не скрыться, Дагон прижал Габи к стене и прикрыл своим телом.

– Дагон? – дрогнувшим голосом позвала ведьма, отмечая, что недолго она побыла принцессой.

До них долетела только пыль и град мелких камней, но последнего было достаточно, чтобы рассечь кожу и оставить синяки.

– Все в порядке, – заплетающимся языком ответил он и отстранился от Габи, – это что, звезды?

– Нет, мы все еще под землей.

– Жаль.

Ведьма аккуратно ощупала его голову и почувствовала под пальцами что-то липкое. Видимо один из камней неудачно попал в голову, и рассек кожу.

– Как ты?

– Все кружится и сверкает. Габи, а из шахты есть другой выход?

Она промолчала, но Дагон и так все понял. Вздохнув, он поудобнее устроился у стены и закрыл глаза. «Ну, хотя бы не в лаборатории умру», – подумал бывший подопытный.

– Не вздумай засыпать, – встревоженно сказала Габи.

– А не то я умру? – рассмеялся Дагон и голова тут же отдала острой болью, – Габи, это сокращение от Габриэль или Габриэла?

– Габриэла, – тихо ответила ведьма, прислонившись спиной к стене и поджав колени, – Дагон очень необычное имя.

– У моего создателя странное чувство юмора.

– Раз мы в западне и скорее всего уже не выберемся, расскажешь откуда ты на самом деле? – спросила ведьма. – Только не надо врать, что не помнишь.

Дагон какое-то время молчал, решая открывать ли ей правду, и в конце концов заговорил:

– Проктопулуса знаешь?

– Нет.

– Боги, его же все знают. Маг из Черной Башни в Горифэле.

– Это где-то недалеко от Тулсы? – неуверенно спросила ведьма.

Тулса единственный город помимо Рокшира, который был у нее на слуху.

– Нет. Хотя, какая теперь разница. Долгие годы я был подопытной крысой в лаборатории мага. Мне чудом удалось сбежать с помощью одного из его изобретений. Вот пожалуй и вся моя история.

– Боги, разве такое возможно? Эксперименты над людьми… Постой, а ты человек?

– Быстро уловила суть, – горько усмехнулся Дагон, – сам не знаю, кто я. Проктопулус назвал меня в честь морского чудища. Немного человек, немного рептилия, немного монстр.

Габи все поняла. Поняла, что прячет под маской и перчаткой Дагон.

– Мерзкие, мерзкие маги! – с отвращением выплюнула ведьма. – Им бы только выдрать суть живого существа с корнем, заменить магией, а после, скрестив пальцы на удачу, смотреть, что получится!

Ее голос клокотал от гнева и проклятия чуть не сорвались с уст, но Габи замолчала. В ненависти больше не было смысла. Мир не изменится и маги продолжат делать свои темные дела. Но кое-что она все же могла сейчас сделать. Отбросив предрассудки, приличия и образ, который ведьма старательно создавала с первого дня в Рокшире, она придвинулась к Дагону, так чтобы касаться его плеча.

– Ты не чудище и не монстр, – прошептала Габи, понимая как некрасиво выглядела ее вспышка гнева, в ответ на сокровенную тайну, – поступки – вот что определяет нас как личность, Дагон. Ты отправился на поиски Джейми, не задумываясь принял удар на себя во время обвала. Тянет на героя, не находишь?

– У героев нет уродств.

– Ой, да ладно тебе. Ты вовсе не уродец, а очень даже ничего. Поверь, у меня была возможность все рассмотреть у озера, – рассмеялась ведьма и тут же почувствовала, как кровь приливает к лицу.

– Ты это чувствуешь? – проникновенно спросил Дагон и воображение ведьмы дорисовало его мерцающие в темноте глаза.