Текст книги "По ту сторону реальности. Сборник мистики и фантастики. Том 3"

Путь Марии Магдалины

Пути-дороги. Какие они? Разные. У каждого своя дорога. Из каких-то побуждений человек ее выбирает. Возможно, им движет жажда познания либо зов души, да мало ли какие еще мотивы заставляют отправляться в путь.

Автобус вез двадцать пять паломников в село Костомарово Воронежской области. Некогда «дикое место», в наши дни ставшее популярным туристическим маршрутом благодаря афонским монахам, которые еще до XVII века обжили меловые холмы в Донском крае, видавшем на своем веку скифов, сарматов, аланов. По преданию, две тысячи лет назад там побывал апостол Андрей Первозванный, который повелел поставить на вершине одной из меловых гор каменный крест и основать пещерный монастырь. По сей день поражает воображение горный меловой храм, вход в который находится между двумя Дивами – выступами пород в виде больших столбов причудливой формы, созданных самой природой.

Вечером, к назначенному времени, около собора собирались паломники. В ожидании автобуса происходило первое знакомство. Как правило, в подобные поездки отправляются люди, которые в состоянии перенести некомфортные условия путешествия, бессонные ночи в автобусе. В группе выделялась по возрасту одна пожилая женщина – худенькая, маленькая, сутуловатая старушка с одним уцелевшим зубом, в шубейке и пуховом платке. Она вызывала у большинства смешанные чувства сочувствия и непонимания, зачем в столь преклонные годы обрекать себя на определенные лишения.

Однако не по годам активная бабушка быстро и непринужденно успела пообщаться почти с каждым, что-то спрашивая у одних и поясняя другим:

– Вы там были? Я давно хочу поехать в Костомарово. Спасибо знакомой из Таганрога. Это она узнала про маршрут из Ростова и помогла мне сюда добраться. Я же из Украины приехала.

Несмотря на тщедушный внешний вид, ее переполняла нерастраченная энергия, о чем свидетельствовал громкий голос. Вскоре отношение к ней изменилось, старушка могла за себя постоять:

– Послушай, как тебя зовут? – обратилась она к молодому парню из числа отъезжающих, когда началась посадка в автобус. – Сережа, а ну-ка помоги бабушке.

Март был на исходе, но весна где-то задержалась. Всю ночь автобус противостоял циклону с мокрым снегом, несшемуся с севера ему навстречу. Гонимые сильным ветром, набухшие крупные хлопья облепляли окна, скрывая ночную тьму. Никто не спал, напряженно и тревожно всматриваясь вперед. Работающие дворники не успевали очищать лобовое стекло, по которому неотступно друг за другом лениво сползали огромные белые тяжелые снежные медузы, затрудняя водителю видимость. К утру снег, на радость пассажиров, прекратился и стих ветер. Новый день предвещал быть добрым, невзирая на пасмурное небо: во– первых, доехали, во-вторых, на голову ничего не сыпалось, и это уже хорошо.

Асфальтированная дорожка, извиваясь, вела паломников к новым строениям женского монастыря, находившегося в низине между холмами. На более высокой, можно сказать, гористой правосторонней части возвышался необычный комплекс из восьми уцелевших пещер и древнего пещерного храма.

Колокольный звон известил о начале утренней службы в новом храме монастыря. Среди царившего порядка и покоя, в котором обычно проходит храмовое песнопение, обращала на себя внимание прихожан Маргарита – старушка из Украины, как без фамильярностей представлялась она всем в группе при знакомстве. Она активно перемещалась по храму, быстро окидывая его взглядом, и, не обнаружив желаемого, подбежала к кому-то из служителей:

– А где тут у вас Самаритянка?

Потом она долго стояла в дальнем углу храма наедине с обретенной для себя иконой, в то время как все другие паломники традиционно, проявляя почтительность ко всем иконам, спокойно обходили храм, рассматривая каждую. Служба подходила к завершению, и бабушка опять заторопилась, словно боялась не успеть посмотреть древние достопримечательности, постоянно спрашивая у руководителя группы:

– Когда же мы пойдем в пещеры?

Из храма вышла монахиня, направляясь к колокольне, чтобы оповестить перезвоном об окончании утренней службы. Бдительная старушка одна из первых быстро последовала за ней.

– Матушка, матушка, – останавливая на ходу служительницу, попросила, – помолись за Маргаритку, а?

Та в свою очередь посмотрела на бабушку с непониманием:

– А кто Маргаритка? Кто она Вам?

– Так это ж я! Я – Маргаритка, – хлопая ладонью себя по груди, выпалила на одном дыхании сгорбившаяся старушка, и словно спохватившись, видя удивление смотрящей на нее монахини, приближаясь и смотря снизу вверх, с жалобными нотками в голосе продолжила: – За Маргариту помолись. За меня. Помолишься обо мне, матушка, Богу?

– Хорошо, – сказала та и стала подниматься по ступенькам деревянной звонницы с пятью колоколами, расположенной у входа в храм.

Неподалеку резвились дети – внуки одной из паломниц, взявшей с собой школьников младших классов в дни весенних каникул. Мальчик и девочка со свойственным им интересом побежали смотреть, как совершается перезвон. Добрая молодая монахиня разрешила детворе подняться с ней на звонницу и дала веревку от самого маленького колокола, позволив управлять им по ее команде. Видя это, Маргарита, сорвавшись с места, подбежала, спотыкаясь, к звоннице с молодецким возгласом:

– И я, и я тоже хочу.

Люди, наблюдавшие за происходящим, заулыбались, и кто-то тихо произнес:

– Что стар, что мал.

Монахиня от неожиданности замешкалась, а потом, кивнув головой, разрешила и старушке поучаствовать, указывая на веревку от самого большого колокола с противоположного края. Сама же она оставила себе три ведущих средних колокола.

Но активную бабушку такая доля участия почему-то не устроила. Маргарита перехватила инициативу в свои руки и вместе с ней забрала у монахини еще одну веревку от ближайшего к ней колокола, чем второй раз сконфузила служительницу монастыря.

Необходимо было начинать перезвон, что монахиня и сделала, кивая в нужный момент направо старушке и налево детям, державшимся за одну веревку, которые оказались прилежными учениками не в пример умудренной жизненным опытом очень пожилой женщине.

Монахиня, наверно, уже каялась в душе, что допустила оплошность, взяв в помощники эту странную бабушку. Как она ни старалась, два самых больших сильных колокола, оказавшись в руках Маргариты, начали жить своей жизнью, громыхая не в такт перезвону и забивая голоса других колоколов. Монахиня-звонница делала попытки урезонить старушку, неоднократно придерживая ее руки, но поняв, что вошедшую в раж остановить не так просто, стала пытаться подстроить звучание своих средних колоколов к ритму первых двух басовых, одержимо пляшущих от рук старушки.

Уже все, выбежав из храма, заслышав необычную какофонию звуков, смотрели, как Маргарита повисла на колоколах с высоко поднятыми руками и била в них исступленно с неистовой силой, исходящей изнутри этой щуплой старушки. Словно грешная душа той молодой Маргаритки, которая была все еще активна в ней, трепыхалась на колокольных веревках, совершая удары колокола в необходимом для нее ритме, желая достучаться до Бога, испрашивая прощенья о содеянном.

Служительнице монастыря ничего не оставалось, как закончить перезвон раньше времени, уводя детей с площадки. Остановить бабушку у нее не получилось. Маргарита со вскинутыми вверх руками была не в состоянии быстро вернуться в реальность и все еще продолжала неистово дергать веревки.

Есть мнение, что колокольный звон оказывает воздействие не только на психику, но и на здоровье человека. Возможно, Маргарита таким образом исцеляла свою душу, как по преданию исцелил Иисус Христос Марию Магдалину от одержимости бесами.

Вскоре, опомнившись, старушка побежала догонять группу, уводимую гидом вверх от монастыря, на экскурсию в горный храм.

– А где тут пещера «Покаяния»? – запыхавшись, едва догнав неспешно шествующих, торопилась узнать Маргарита, приставая ко всем с вопросом.

– Не знаю. А Вы здесь уже были? – кто-то спросил в ответ у старушки.

– Нет, я в первый раз.

– А откуда Вы знаете, что такая пещера здесь есть? – полюбопытствовала одна из спутниц, пока они поднимались по ступенькам на гору к храму.

– Я знаю. Она должна здесь быть. Я ради нее сюда приехала с Украины, – неопределенно ответила Маргарита.

– В такой путь? Простите, а сколько Вам лет? – не сдержав любопытство, спросила женщина.

– Семьдесят два года, – ответила старушка.

Обе на минуту замолчали.

– Надо же, а дашь все восемьдесят с хвостиком, – подумала женщина, собеседница Маргариты, тяжело переводя дыхание от подъема наверх.

Худенькая старушка, без труда преодолевая ступеньку за ступенькой, продолжала начатый разговор:

– Мне сказали, что надо ехать в Костомарово и попросить прощения в пещере «Покаяния».

– А кто сказал? – не понимая, дознавалась заинтригованная женщина.

– Тебя как зовут? – в свою очередь задала вопрос бабушка.

– Лида.

– Видишь ли, Лида, – Маргарита заговорщически приблизилась к женщине, стараясь дотянуться до уха, и, понизив голос, продолжала:

– Я смолоду была разбитной девкой. С ребятами бегала… Эх, да что там говорить. Когда сын родился, мне все равно покоя не было. Знаешь, а он у меня молодым умер. Ему 30-ти лет не было. Вот так-то. Эх, вся жизнь под откос! Тогда-то я в церковь впервые пошла. Все искала ответ: «За что мне такое?» Как-то недавно приехала в гости к своей знакомой в Таганроге. Пошли мы с ней в церковь. Был праздник и крестный ход. Батюшка раздавал иконы, кому нести. Выбрал он и меня. Подозвал и дал «Самаритянку». Я раньше такую икону не видела. Потом, когда я молилась в храме, услышала голос. Словно мне Бог сказал, что я – большая грешница, как Мария-Магдалина. Слышала про такую?

И не дожидаясь ответа от своей слушательницы, Маргаритка продолжала:

– Она ж, эта Мария-Магдалина беспутная, тоже была, пока Иисуса Христа не встретила. Раскаялась, и Он ей помог другим человеком стать. Вот и мне велено сюда ехать и молиться в пещере Покаяния.

Закончив свой монолог, старушка, обгоняя Лиду, стала догонять экскурсовода. Когда группа паломников вошла в древний Спасский Собор, выстроенный в меловой горе афонскими монахами в византийском стиле с множеством арок и барельефов, Маргарита с присущим ей нетерпением, перебивая рассказ гида, опять принялась искать значимую икону «Самаритянка».

Что ее неудержимо влекло к ней? Возможно, предание о том, что Самаритянка иносказательно олицетворяет источник живой воды, испив которой, человек освобождается от прошлого груза и становится готовым начать новую жизнь.

Маргариту не очень интересовали другие пещеры горного комплекса. Она в них не задерживалась. Ее целью была пещера Покаяния, последняя из посещаемых, поэтому старушка в числе первых, не отставая, шла за экскурсоводом. Выносливости бабушки, как ее называли в группе, завидовали женщины много моложе ее, с трудом преодолевающие горную тропу.

Однако у входа в вожделенную пещеру Маргарита почему-то замешкалась, пропустив несколько человек вперед. Ей дали свечку, без которой нельзя было продолжать путь по темному меловому коридору. За несколько метров от входа в пещеру все остановились в ожидании своей очереди. Говорят, некогда каждый бренный мог получить жизненно важный совет от святого старца-провидца, даже не исповедуясь, и сейчас стены его пещеры «слышат», поэтому туда спешат паломники. Время пребывания в пещере Покаяния каждый устанавливает себе сам. Процесс таинства исповеди проходил в полной тишине.

Когда в пещеру вошла Маргарита, неожиданно для всех своды коридора резонировали исходящие из глубины громкие стенания, разрывающие сердце. Они, словно прорвавшийся фонтан душевной боли, отчаяния и раскаяния плачущего грешника, выплескивались из пещеры, гулко прокатываясь под меловыми сводами, рассеивались на просторе за пределами горы. Рыдающий плач прекратился так же неожиданно, как и начался, а в наступившей тишине из темноты медленно выходила маленькая старушка, покидая место своего покаяния, сгорбившись больше обычного. Теперь ее походка была неуверенной. Она покачивалась из стороны в сторону, будто вместе с душевной болью через голос вышла из нее и вся сила. От предложенной помощи она отказалась. Посидев на лавочке у входа в пещеру, Маргарита молча стала спускаться с горы.

Опять начался дождь, чередующийся с мокрым снегом.

– Ну что, пойдем в автобус или полезем на гору Голгофа – последнее место, которое мы не видели? – поинтересовалась руководитель у членов группы после обеда.

Все за исключением нескольких раздумывающих поспешили в теплый автобус укрыться от непогоды и обсушиться. Маргарита же молча, не обращая ни на кого внимания, стала подниматься на гору Голгофа. За ней последовали другие отважившиеся, увлекаемые целеустремленностью старушки. Лишь оказавшись на шатрообразной вершине высокого холма, где находилась часовня и могилка основателя пещерного монастыря святого старца инрохинока Петра, можно было увидеть следующую, самую высокую возвышенность, ту самую гору Голгофа с большим деревянным крестом. Маленькая группка людей, чтобы дальше не мерить грязь и без того промокшими ногами, решила закончить подъем, довольствуясь лицезрением креста, который был хорошо виден с этого места. Одна Маргарита, словно одержимая, неумолимо направилась наверх, к кресту, но вскоре, поскользнувшись, упала в грязь. Провожавшие ее взглядом, удивляясь ее упрямству, вынуждены были догнать старушку, чтобы оказать ей помощь и попытаться уговорить не подниматься выше. На что неумолимая бабушка коротко ответила:

– Мне надо пройти путь Марии Магдалины до конца.

Им ничего не оставалось, как присоединиться к ней, возможно, из– за угрызений совести за свое малодушие, или из-за сострадания к пожилому человеку. В результате все благополучно дошли до вершины острой и самой высокой точки холмистой местности.

Снег падал крупными мокрыми редкими хлопьями, но это не мешало с высоты птичьего полета любоваться великолепным пейзажем здешних мест. Сколько чистоты, простора и свободы можно испытать, стоя на горе. Недаром в Донские края некогда пришли афонские монахи, увидев сходство здешних мест с Иерусалимской землей.

А что испытывал он, Иисус Христос, проделав свой путь на гору Голгофа?

Говорят, «в душе человека хранится частица от вечности», а в таких местах она пробуждается, и человек вспоминает, откуда он, задумывается о своем предназначении.

Возможно, прав тот, кто изрек: «Люди – кисточки в Божьих руках», именно от нас зависит, в каких красках увидят мир потомки.

Зоя Гурбанова

пгт. Новая Галещина, Полтавская обл., Украина

Сорок седьмая хромосома

Давно это было. Так давно, что и не разобрать уже, сказка то была или быль. С той поры и слово быльём поросло, и быль, пересказанная через поколения, в словах затерялась.

Да только сказ вот такой ведётся.

В далёком-далёком 2018 году, в какой-то Богом забытой стране, трудно сейчас вспомнить даже имя той державы, помнится только, что было это в ту пору, когда ещё мир неуверенно ступал в эпоху освоения современных технологий. Только присматривался к новинкам. С осторожностью осваивал 3Д экраны, с недоверием – сенсорные инсталляции для писсуаров, да и остальные новшества внедрялись с большой опаской. Так вот, в эти взбалмошные, неспокойные годы, после долгих перипетий, к власти наконец-то прорвалась партия «Правая, которая слева, что супротив свободы». Лидер той партии Фёкла – золотая ручка, с огромным перстнем на среднем пальце, с третьей попытки пробилась в Президенты той самой державы.

Воссела в державное кресло Всецарица народная, потёрла о могучу грудь перстень свой талисманный и сказала: «Фух. Наконец-то. Аж взопрела!».

Тут же подскочили к ней советники самозванные да министры новоиспечённые, согнулись в поклонах в три погибели, да шепчут, бороздя взглядом ковры королевские:

«Негоже Вам, Царица наша Матушка, по-простонародному изъяснятися. Забыть надобно слова простые, холопские. Вам теперича по-пански говорить положено. Чтобы манерами своими не будоражить мировое соопчество».

Окинула их строгим взглядом Фекла, задумалась.

– А доставить-ка в мои палаты царские главного пиярщика. Пусть научит меня малограмотную, как вести беседу светскую, образованную. Когда собеседнику в лицо улыбаться, а когда в зубах ковыряться. Когда крыть хулою горькою, а когда лестью приторною. Как вести себя со стадом народным неотёсанным, чтобы вызывать уважение и сострадание, и как над этими же убогими стать единовластною правительницей – пиранией. Чтоб боялися меня, чтоб тряслися от одного моего имени, чтоб не смели ни словом перечить, ни взглядом, ни мыслию даже противоречить.

Встала царица в позу царскую, позу грозную. Засучила рукава, подбоченилась, да как топнула ножкой своею президентскою. И задрожали палаты державные, стены каменные да полы ламинированные. Люстра в тронном зале от гнева царского закачалась да ну ходуном ходить, канделябры на потолке выписывать.

Пуще прежнего согнулись в поклонах слуги верные, парламентарии доморощенные. Стоят, бедолажные, носами ковры царапают.

– Не серчай, наша матушка-повелительница. Выпишем тебе из-за границы наилучшего пиярщика, мастера виртуоза. Он даже из доярок звездей делает. А из тебя, наша Ручка золотая с огромным перстнем на среднем пальце, он не только звезду мирового политического сегмента смастерит, не только звезду, а целое что ни есть созвездие – Большую Медведицу, например.

И откланялись в поклонах холуи-прихлебатели, министры да советчики. Да кинулись во все стороны пиярщика такого разыскивать. Чтобы из ихней Фёклы светскую пантеру изготовил.

Послали гонцов во все державы ближние и дальние.

И нашёлся один такой – мастеровой да знаменитый. Да вот беда, плату запросил слишком уж высокую, да немереную. Немереную, да для бюджета того государства непосильную.

Но… топнула ножкой Вседержательница.

– Не хочу быть простою правительницею, хочу стать мировою покровительницею. И чтобы сам князь Нью-Йорский служил у меня на посылках.

И началась для Феклы жизнь новая. Жизнь новая, интересная. Лекции да занятия, мастер-классы да профи-тесты. Увлеклась созданием собственного имиджа, а дела важные государственные на самотёк были отпущены. Для волнений причин не видела. Есть держава, есть она – Фёкла, а остальное всё вторично. За несколько месяцев занятий годичный бюджет целого государства перекочевал в карман заморского пиар-менеджера.

И снова согнулись в три погибели советники да парламентарии. Идут в хоромы царские, хоромы царские золочёные. Бьют поклоны да к совести взывают правительницы: «Что ж Вы, матушка, такая бесталанная. Ни звезда из Вас не загорается, ни политик не зарождается. Одни убытки терпим да концы с концами еле сводим».

И кинула взглядом строгим испепеляющим. Мигом вычислила глаголившего из толпы многочисленной. Кинула взор свой строгий, да колечко талисманное о могучу грудь потёрла. Только и сказала: «В прорубь, чтоб не умничал».

Остальным – урок.

И задумались министры, пригорюнились. Казну пополнять надо – коль прорубь не мила.

Долго думали, совещались. Постановили. Указом от самой Царицы– Матушки ввести следующие налоги: «Налог на пирсинг, налог на поцелуй, налог на утренний кофе, налог на соцсети, налог на любовные треугольники, налог на безработицу, налог на пятницу-развратницу, налог на рождаемость, налог на смерть от несчастного случая, налог на тату, налог на фривольные мысли, налог на карманные расходы…».

Хватило денежных поступлений ещё на месяц.

Снова взмолились министры-советчики. Идут гурьбою тесною. Жмутся боязливо друг к дружке, глаз поднять не смеют.

– Не вели казнить, Царица-Матушка, Фёклушка наша драгоценная, с ручкой золотой да огромным перстнем на среднем пальце. Вели только слово молвить. Плохи дела в державе твоей. Нет поступлений в казну твою державную. Всё сжирает это хлыщ заморский, пиарщик-менеджер. Народ бунтует. Стонет от налогов непосильных.

– Как же так! – отозвалась Фёклушка. От сострадания давай причитать да руки заламывать. Мол, смотрите, прихлебатели царские, как Правительница ваша о народе печётся. – Как допустили? Как могли?

Призвала к себе министра финансов, чтобы отчитался о делах государственных, делах денежных. Тот только руками разводит.

– В Бермудский треугольник угодила казна ваша державная, – оправдывается финансист.

– Так потрусите толстосумов. Сгребли всё добро державное в руки частные. Шлите гонцов во все стороны, пусть достучатся до каждого. Объясняйте, толкуйте им, сколько держава для них сделала. Пришло время и им об державе позаботиться.

Ещё ниже склонил свою голову финансист: «Посылали».

– И что?

– Я же говорю: «Посылали». Сказали: «Нет такого закона. Их неприкосновенность конституцией охраняется».

– И что теперь? – разволновалась Фёкла. – Чем казну пополнять будем?

– Думать надо, – ответил министр и попятился к двери.

– Думайте, – строго ответила правительница. – А не надумаете – в прорубь.

Думали министры сердешные ровно три дня и три ночи. Все варианты перебрали. Одна надежда оставалась – на народ. Вот только каким налогом люд простой терпеливый на этот раз озадачить – не могли сообразить. Уже были вписаны в новый налоговый кодекс все мыслимые и немыслимые налоги. Налог на короткие стрижки и длинные косы, налог на проезд и пешеходную прогулку, налог на мастурбацию и секс до шестнадцати, налог на четвёртое колесо автомобиля, налог на старость и пенсионный возраст, налог на хронические болезни и приобретённые.

Казалось бы, все сферы жизнедеятельности человека были учтены и обналожены.

На третий день собрала своих помощников в тронном зале правительница. Прошлась по залу взглядом хищницы. Холодок по спинам у министров так и забегал, заметушился. У каждого перед глазами прорубь ледяная, холодная.

– Ну, чем порадуете? – спросила строго.

Молчат, словно воды в рот набрали.

– Чем казну царскую наполнять думаете? Молчите? Что ж, даю вам ещё три дня и три ночи. Если по истечении этого срока не будет решения, ваше имущество, даже то, что в оффшорах, перекочует в распоряжение державы, а вы, сукины дети, как враги народа отправитесь на каторгу. По-жиз-нен-но…

Разбежались парламентарии, словно ветром буреломным их из покоев вынесло.

Думали думу долгую. Думу долгую, думу тяжкую. Такого стимула для работы умственной за свои годы ещё не встречали.

К концу третьего дня надумали. Двинули гуськом к Всецарице.

Матушка наша благодетельница, не вели казнить, вели слово молвить. Есть очень радикальная идея. Предлагаем внедрить налог на 47 хромосому.

– Это как? – заинтересовалась Фёкла.

– Постановить, чтобы всё население державы вашей большой и могучей, во-первых, за собственный счёт прошло тестирование на наличие в крови непарных хромосом.

– Что это даст? – заинтересовалась правительница.

– Ну как же? Объявим тендер на проведение этой процедуры. В тендере, естественно, обретёт победу ваш человек с подставной фирмой. И, стало быть, все сборы от тестирования осядут на вашем личном счёте. Ну, а во-вторых, те, у кого такой хромосомы не будет обнаружено, будут обязаны платить налог. Процентов 20 от суммарного дохода, думаю, будет достаточно. И казна наполнится, и ваш личный счёт обогатится. Думаю, идея неплохая. Совестно нам, матушка, что предшественники ничего утешительного вам не оставили, всё растянули да разграбили. Тяжело, видать, руководить державой с пустым карманом.

Задумалась Фёкла. Улыбнулась. Идея ей нравилась.

Только и сказала: «Пишите указ и в работу».

Совсем худо житьё стало в той державе для люда простого работящего. Все заработанные средства уходили в казну державную, а куда из казны девались, неизвестно. Видно, и правда в Бермудском параллелепипеде эта казна находилась. Сколько ни клади – исчезает бесследно. Устал народ простой. Узнал про новый закон, задумался. Собрались митингом на площади огромной. Бунтовали да совещались. И решили против законов кощунственных да бесправия личного противостояние устроить. Лучший отпор, когда клин клином вышибают.

Дружной толпой двинулись рабочие и интеллигенция на государственное тестирование. Доставали из собственных сбережений средства да оплачивали не только лабораторные услуги, но и сверх того. Никто и никогда в той державе от поощрений в виде взяток не отказывался. Даже наоборот, такие поощрения очень даже приветствовались. Вот и пришли все 50 миллионов к лаборантам ответственным. Деньги в конвертах сулили, чтобы справку заветную на руки заполучить. Что, дескать, имеется она – драгоценная, хромосома 47 по счёту непарная, в организме ихнем бедолажном. А это значило, что от налога ненавистного персона освобождается.

Все как один 50 миллионов жителей той державы замерли в предвкушении разъяренной реакции ненавистной и ненасытной правительницы. Рисовали в своём воображении гневный апокалипсис да ухмылялись: «Поделом ей!»

– Ну, что говорит статистика? – строго спросила Фёкла. – Сколько миллиардов ляжет в казну? Надеюсь, тестирование завершено?

– Мне сразу в прорубь, или сперва на каторгу? – поинтересовался бледный министр.

– В чём дело? – недоумевала Фекла.

И пали пред ней на колени все парламентарии. Уткнулись лицом в ковры мягкие ковры персидские, на которых холёная царская ножка хаживать изволила.

– Беда великая, Матушка. Беда страшная, непоправимая. Не с кого налог взимать. У всех до одного есть эта проклятая хромосома. Даже некоторые умудрись своих питомцев протестировать. Там такая же картина. Все дауны, матушка. Даже попугай в продуктовой лавке, что напротив дворца нашего, и тот даун.

И разразилась громом Фёкла, золотая ручка с огромным кольцом на среднем пальце. Метала стрелы и молнии. Почернела вся, осунулась. Ещё бы – такой налог сорвался.

Окинула взглядом публику, на коленях стоящую. Отпустила восвояси. Прижала кольцо своё талисманное к сердцу, еле дышит.

Испугались министры-парламентарии. Подняли шумиху. Врачей придворных, магов да экстрасенсов полны палаты нагнали. Спасать Всецарицу сердешную.

Никто не знает, сколько дней и ночей боролись за жизнь Вседержательницы.

На четвёртый отпустило. Глазоньки свои королевские открыла, ресничками нарощенными похлопала, ожила родимая.

Тут же просит к себе главного министра-советника.

Подошёл с опаской, бьёт челобитную.

Она ему строго: «Пиши!»

Пишет, а сам трясётся, планшет вот-вот из рук выронит.

– Указ, – диктует правительница. – В связи со сложившейся обстановкой, исходя из личных и моральных качеств, обеспокоенная судьбой обездоленного народа, объявляю себя единоличным главным и ответственным опекуном для всех, в крови которых обнаружена 47 хромосома. В связи с этим объявить в стране жестокий карантин, всех больных объявить финансово недееспособными. Со всеми вопросами и просьбами обращаться лично.

Министр и дрожать перестал. Глаза чуть на лысую макушку не выцарапались.

– А ловко ты, Фёклушка, дельце обтяпала, – прошептал еле слышно.

– А то, – только и сказала. И заснула сном спокойным, сном государственным.

Вот с той поры, как говорит предание, и началась новая эпоха в жизни целой державы.