Текст книги "Зов. Антология русского хоррора"

Андрей Гавриленко

Начал писать довольно поздно, в 35 лет. Мои публикации: рассказы «Охотник» (DARKER № 8'16 (65)) и «Тавромахия» (DARKER № 10'16 (67)), рассказ «Мигрант» («Астра Нова: альманах фантастики № 1(008) 2017»). Мои рассказы также есть в антологиях «Квазара» «Тьма веков» («Фади») и «Жернова времени» («Фунт плоти»). Кроме того, рассказы «Мигрант» и «На пути к звезде Сириус» озвучены на ютуб-канале «Мастерская историй». Пишу в основном в жанре «исторический хоррор».

Зайка

Вечером в заведении одноглазой Лассар, как всегда, с радушием принимали гостей. Казалось, ничто не может устрашить несгибаемую мадам и ее девочек. Ни осада Парижа пруссаками, ни артиллерийские обстрелы, ни голод, ни баррикады, с каждым днем перекрывавшие все больше улиц. Да, впрочем, Пале-Руайяля, где располагался гостеприимный дом, вся эта военная кутерьма пока не достигала. Лишь соседнее здание, хозяин которого бежал еще до того, как кольцо осады сомкнулось, заняли национальные гвардейцы. Для каких-то своих оборонительных нужд.

Итак, в заведении Лассар на втором этаже принимали гостей. В этот вечер его посетили особенные клиенты с особенными запросами. Поэтому мадам вынуждена была закрыть двери для всех прочих страждущих в эту ночь. Ее гостями были четыре господина из тайного клуба «Маркизы». Они только что отужинали в общем зале и теперь расположились на низких креслах и диванах, тиская хохочущих «магдалин» (так называла своих девочек Лассар). «Маркизы» ждали представления, которое обещал дать один из них этой ночью.

Зал мадам Лассар был обставлен шикарно, как, впрочем, залы и комнаты всех борделей на улице Ришелье. Мебель была обтянута белой с золотом тканью. Полы устилали толстые багровые ковры. Стены были покрыты шелковыми обоями с изображениями волосатых сатиров, преследующих обнаженных нимф. По углам расположились статуи купающихся Афродит и Артемид.

В одном из кресел устроился банкир Журд. Он лениво ковырялся в зубах золотой зубочисткой, добывая кусочки мяса слона Кастора. Это хоботное, как и его брат Поллукс, было застрелено недавно в зоопарке. Слоны пали жертвой аристократии, не желавшей, в отличие от других парижан, опускаться до крысятины и собачатины – единственных доступных видов мяса в осажденном городе. Месье Шорон – шеф-повар ресторана «Вуазен» – готовил из слонятины разнообразные блюда, как подавал их в своем заведении, так и рассылал по адресам. На подлокотнике кресла банкира сидела одна из «магдалин» – блондинка Дельфина, одетая в открытое бальное платье, и играла с редкими волосами Журда. Еще один «маркиз» – адвокат Потье – скинул сюртук и жилет, расстегнул рубашку, являя миру свою грудь, заросшую черным волосом, и возлежал теперь на диване. А мадемуазель Пальмира (мулатка с Мартиники), одетая лишь в юбку из шкуры леопарда, стояла пред ним на коленях и кормила парниковым виноградом. Третий член клуба – Лелонг из министерства образования – сидел на краешке своего стула, сжимая тонкие губы. Рыжеволосая мадемуазель Аспазия, одетая гусаром, хотела было пристроиться на его острых коленях, но «маркиз» грубо отогнал ее. И продолжил пялиться в пустоту своими рыбьими глазами.

Лишь один из клиентов мадам Лассар стоял отдельно от общей компании, у окна. Это был высокий худощавый субъект, с очками на длинном носу, одетый весьма просто. Больше всего он напоминал провинциального учителя географии. Собственно, под прозвищем Географ он и был известен в своем тайном обществе. В клубе же «Маркизов» он был внедренным агентом и носил псевдоним мсье Жак.

Географ с презрением оглядел членов клуба. Здесь присутствовали далеко не все. Но те, кто здесь были – являлись самыми мерзкими из «Маркизов». За месяцы знакомства с ними Географ многое узнал. Журд насиловал малолетних девочек. Лелонг тростью забил до смерти проститутку. Потье мочился в рот своим жертвам. Всем им место было на эшафоте. Если бы не одно обстоятельство. Общество «Щит Ноденса» подозревало их в кое-чем более чудовищном.

Географ узнал о «Маркизах» перед самой войной с Пруссией. Тогда он составлял карту парижских катакомб. Для своих целей он много общался с подземными клошарами. Среди кучи баек о катакомбах, которые Географ выслушал от бездомных, одна была весьма примечательна. Якобы некие господа приходят в склепы и устраивают бесовские ритуалы. На всякий случай Географ решил выследить «господ». Как он и предполагал, это оказались всего лишь зажравшиеся нувориши, решившие пощекотать себе нервы. Их сатанинские ритуалы, которые Географ скрытно наблюдал, отдавали фиглярством. Ученый совсем уже хотел было плюнуть на глупцов и отправиться восвояси, но тут один из «сатанистов» произнес Имя. Географ вздрогнул. Подобные Слова просто не могут быть известны непосвященным. Дело принимало серьезный оборот.

Географ связался с Советом «Щита Ноденса». Из Малькольм-Касла пришел ответ – нужно непременно узнать, как Имя узнали непосвященные. Географу было приказано внедриться к «сатанистам». Ученый скрепя сердце вынужден был выполнять распоряжение. Кроме него все равно было некому. Его друг Майор, находившийся в тоже время в Париже, подходил на роль агента еще меньше. Во время одного из «ритуалов» в катакомбах Географ просто подошел к «сатанистам». Он представился «месье Жаком, оккультистом и магом». И показал несколько фокусов. «Маркизы» были впечатлены. И решили принять Географа в свой клуб. Но для начала подвергнуть его проверке в своем стиле.

Географа и сейчас передернуло от стыдных воспоминаний. Его привели к мадам Лассар. Напоили абсентом. А затем хохочущей толпой потащили к комнате одной из «магдалин». Путь им неожиданно преградила сама мадам. Она вцепилась ногтями в плечо Географа и, сверля единственным глазом, прошипела: «делайте с ней что хотите, мсье! Все, что заблагорассудится! Только оставьте ее девственной! Умоляю!». Ученый ошеломленно промолчал. А кто-то из «Маркизов» прокричал: «Плюньте, мсье Жак! Старая кошелка просто хочет кому-то сбыть свежий товар. К черту ее!». И Географа втолкнули в комнату. Дверь за ним тут же захлопнули и заперли на ключ.

Географ огляделся. Кроме туалетного столика, на котором стояла лампа, единственным предметом мебели в комнате была огромная кровать под балдахином. Атласное постельное белье на ней было черного цвета. Видимо, для того, чтобы женское тело казалось на этом фоне еще белей. Но тело той, что сидела на постели, поджав ноги, совсем не было женским. Это была маленькая девочка лет десяти, одетая лишь в ночную розовую рубашку с оборками. У нее были большие серые глаза, рыжеватые волнистые волосы и маленький веснушчатый нос. Девочка прижимала к груди какой-то сверток.

Географа захлестнула ярость. Он хотел уже вышибить дверь и разорвать на части всех этих извращенцев. Но его остановили глаза девочки. Очевидно, перекошенное от бешенства лицо Географа ввергла и без того напуганного ребенка в совершенный ужас. Ученый взял в себя в руки и стал лихорадочно соображать, как выкрутиться из ситуации, не раскрыв себя перед «Маркизами». Для начала нужно было успокоить малышку и сделать ее своей союзницей.

Географ улыбнулся девочке. Но та за свою жизнь уже навидалась фальшивых улыбок. Ни поза, ни выражение лица ее не изменились. Географ снова задумался. Но ему мешал зеленый абсентовый туман в голове. К тому же он не имел большого опыта общения с детьми. И вдруг его осенило. Он сбросил на пол сюртук. Губы девочки задрожали. Она поползла по кровати, подальше от края, не сводя глаз с мужчины. При этом так не издав и звука. «Ученая», – с горечью подумал Географ. Он скинул жилет, а затем и рубашку. И замер. И вот тогда ужас в глазах малышки сменился чистым детским изумлением.

Все тело Географа покрывала та-моко. Память о Новой Зеландии. Ленты, спирали, завитки, круги, ветви папоротника, ящерицы и морские черепахи перетекали друг в друга на груди, животе и предплечьях. Вся кожа была покрыта черными разводами татуировки.

– Что это? – были первые слова, которые Географ услышал от Зайки.

И он стал рассказывать. О далеких странах и городах, об удивительных зверях, птицах и людях. Девочка изумленно слушала. Страх исчез из ее глаз. Географ даже смог присесть на край кровати, не вызвав паники у ребенка. Постепенно девочка тоже разговорилась. Ее звали Жанна, и до попадания в бордель она жила в маленькой нормандской деревне. Географ живо представил себе, как у покосившейся лачуги останавливается карета и открывается лакированная дверь. Как рука в лайковой перчатке вкладывает в трясущуюся от алкогольного тремора ладонь несколько золотых монет… Из прошлой жизни у Жанны осталась лишь самодельная игрушка. Заяц по имени Титу, сшитый из серой дерюги, набитой соломой, с вислыми ушами, глазами-пуговичками и нарисованной улыбкой. Из-за него Жанну и прозвали Зайкой обитатели борделя.

Прошел час. Географ и Зайка, казалось, совсем забыли, где находятся. Но тут за дверью комнаты послышалась возня и тихое бормотание. Географ встал и постучал. Ему открыли. За дверью стояли «Маркизы» и мадам Лассар. Хозяйка борделя, отпихнув Географа, бросилась к Зайке, проверить целостность своего «товара». Ученый вышел в коридор. Его обступили «Маркизы». Стали хлопать по плечам и расспрашивать, как все прошло. Географ лишь отшучивался. Так его приняли в клуб…

Ученый отвернулся от компании извращенцев и проституток и стал смотреть в окно. В ночном зимнем небе сияла полная луна. Как всегда, Географ задумался о том, сможет ли когда-нибудь человек посетить спутник Земли? Эти мысли хорошо отвлекали от размышлений о тупике, в котором он оказался. За все время, что Географ провел среди «Маркизов», он так и не приблизился к пониманию, откуда они узнали Имя.

Луну пересекла круглая тень. Географ понял, что видит один из тех воздушных шаров, которые парижане посылали из осажденного города для связи со свободными территориями Франции. Заворчал отдаленный гром. Это пушки Круппа стали обстреливать воздухоплавателей. Географ остро захотел оказаться там, на воздушном шаре. Лететь над темным городом под светом холодных звезд. И пусть зимний ветер леденит тело! И пусть вокруг свистят прусские снаряды! Все это лучше, чем находиться в теплом, ярко освещенном, пропахшем индийскими благовониями борделе.

Географ перевел взгляд на соседнее здание. Его под видом национальных гвардейцев заняли Майор и его люди. Вооруженные до зубов (Майор даже прихватил с собой свою новую любимую игрушку – картечницу Гатлинга), они ждали сигнала Географа. Ждали уже несколько ночей, но ничего не происходило… От тоскливых мыслей Географа отвлекли раздавшиеся за спиной аплодисменты. Ученый обернулся. В залу вошла мадам Лассар. Одета она была скромно, черное закрытое платье с ниткой жемчуга, седые волосы уложены в простую прическу – больше всего мадам напоминала простую экономку. Если бы не черная бархатная повязка, скрывавшая пустую левую глазницу. С собой она вела Зайку, крепко держа ее за руку. Девочка испуганно оглядывала компанию, прижимая к груди Титу. Географ шагнул к ним навстречу.

– О нет, мсье Жак! – улыбнулась мадам. – Сегодня этот бутончик предназначен не вам!

Со своего места вскочил Лелонг. В руке он держал, как показалось Географу, черную веревку, свернутую кольцами.

– Друзья! Сегодня я покажу вам искусство владения кнутом! – воскликнул Лелонг. Он тряхнул кистью, кольца распались, превращаясь в толстый длинный кнут. – Ему меня обучил знакомый русский палач.

– Девочки, уберите ковер. Иначе он будет испорчен безвозвратно, – сказала мадам Лассар.

Аспазия и Дельфина проворно свернули ковер. На открывшихся досках пола обнаружился рисунок. В круг черной краски были заключены сложные узоры, отдаленно напоминающие знаки зодиака. Географ вздрогнул. Ему было абсолютно понятно значение рисунка.

– Что это? – без особого интереса спросил Лелонг.

– О, не обращайте внимания! – ответила мадам. – Это все наша Пальмира. Дурочка думает, что ее карибское колдовство сможет привлечь богатых клиентов. Я уже столько раз заставляла ее отмывать полы, а она все равно…

– Несите стул! – перебил ее Лелонг.

Зайка бросила на Географа взгляд, полный отчаянья. Ученый ободряюще улыбнулся. Девочка торопливо сунула ему Титу. Тем временем принесли стул и поставили прямо на рисунок. Мадам сняла с Зайки ночную рубашку. Географ, никем не замеченный, отошел обратно к окну. Он открыл левую створку – это был сигнал Майору.

– Возьмись за спинку стула, – сказал Лелонг Зайке. – Держись за нее. Если отпустишь и упадешь – я забью тебя каблуками.

Девочка подчинилась. Свистнул кнут. Красная полоса наискось прочертила худую белую спину. Зайка тонко закричала. Кровь девственницы пролилась на рисунок. Географ шагнул вперед. Он должен был вмешаться, не дожидаясь Майора. Что-то твердое и холодное ткнулось ему в затылок.

– Ни с места, мсье Жак! – шепнула ему в ухо Пальмира. – Или я прострелю вам башку! Вы ведь ажан? Мадам подозревала вас с той самой ночи с Зайкой.

– Браво! – кричали Потье и Журд, наблюдая за экзекуцией.

Географ не выдержал и зажмурился. Он бы хотел и уши заткнуть, но опасался делать резкие движения с пистолетом у затылка. Ученый продолжал слышать щелчки кнута и крики Зайки. Каждый удар, казалось, приходился по его телу. Где же чертов майор?

Внезапно удары кнута прекратились. Раздался истеричный крик Лелонга:

– Вставай! Вставай, шлюшка!

Географ открыл глаза. Зайка лежала в луже крови, скрывшей рисунок. Ее спина превратилась в месиво. Мадам подошла к ней, присела на корточки и коснулась волос девочки. Подняла голову и по очереди посмотрела в глаза каждой своей «магдалине». Те в ответ кивнули. Мадам Лассар подняла правую руку, сложила пальцами «козу» и закричала:

– Йа Шаб-Ниггурат!

– Что? – ошеломленно спросил Лелонг.

– Йа Шаб-Ниггурат! – крикнули Аспазия и Дельфина, показывая «козу».

– Йа Шаб-Ниггурат! – прокричала Пальмира запретное Имя прямо ухо Географу.

– Черная Коза Лесов с тысячей младых! – завыла мадам Лассар. – Богиня темного плодородия! Пошли нам одного из своих детей!

– Какого черта? – спросил изумленный Потье.

Тело Зайки забилось в конвульсиях. Дрожа, она встала на четвереньки. Тело ее вытянулось, увеличиваясь в размерах. Послышалось пронзительное блеянье. Зайка повернулась к застывшим в страхе людям. Ее глаза стали желтыми, а зрачки превратились в горизонтальные щели. Лицо вытянулось в длинную морду. Изо лба потянулись загибающиеся рога. Младая Шаб-Ниггурат встала. Пальцы ее ног слиплись и ороговели, превращаясь в круглые копыта.

Зайка наклонила голову и боднула стоявшего рядом Лелонга в пах. Рога пробили плоть. Младая приподняла голову. Ноги «маркиза» оторвались от пола. Он еще глубже насадился на рога. Зайка тряхнула головой, и Лелонг, завывая, отлетел прочь. Журд попытался залезть под стол, но монстр схватил его за ногу и вытащил наружу. Поднял над собой. Банкир болтался перед мордой адской козы, словно окорок на крюке. Щелкнули желтые квадратные зубы, и половины лица у «маркиза» не стало. Зайка отбросила его в сторону, как и предыдущую жертву. Потье упал перед ней на колени. Чудовище наступило ему на руку. Копыто с хрустом раздавило кости. «Маркиз» завыл. Ударом другой ноги Зайка проломила ему череп.

Пистолет престал давить на затылок Географа. Пальмира скользнула в сторону, оставляя человека и монстра один на один. Цокая копытами, Зайка не спеша подошла к Географу.

– Это же я! Помнишь, в ту ночь мы сидели вдвоем? – забормотал ученый. – И ты еще показала мне…

И вдруг, по какому-то наитию, он выбросил вперед руку с зажатым в ней Титу. Чудовище замерло. Склонило голову и обнюхало игрушку. В мертвых глазах Зайки что-то мелькнуло. Она жалобно заблеяла. Географ поднял Титу над головой и швырнул его в окно. Чудовище бросилось за игрушкой, вышибив закрытую правую створку. Географ услышал, как звонко ударили копыта по булыжникам. И тут же загрохотал «гатлинг». Захлопали выстрелы винтовок. Заиграли по стенам домов вспышки. Как всегда, Майор среагировал мгновенно.

Географ отошел от окна и оглядел бойню, в которую превратился роскошный зал. Журд и Лелонг все еще умирали в страшных мучениях. Было понятно, что эти ничтожества услышали имя случайно. Возможно, от одной из пьяных проституток. Забрызганные кровью, но целые «магдалины» кучкой жались в углу. Конечно, дитя Шаб-Ниггурат никогда бы не тронуло своих жриц. Мадам Лассар сидела на полу. Волосы ее растрепались, а губы счастливо улыбались. Географ подошел к ней. Нужно было устроить быстрый допрос, пока она была в шоке.

– Откуда вы узнали о культе? – спросил он.

– Девочкой я служила у одного сумасшедшего ученого. Мне удалось сбежать до того, как он принес меня в жертву. И я прихватила с собой одну интересную книжку.

– Зачем вы устроили эту бойню?

– Ради мести, – мадам показала на пустую глазницу. – Ради мести всем, кто издевается над женщинами. Я готовила ее долго. Расшифровывала священные тексты, посвященные Богине. Училась призывать ее. И мне удалось! Я отомстила и принесла жертву моей покровительницы, – мадам Лассар рассмеялась сумасшедшим смехом.

– Ценой жизни невинной девочки, – сказал Географ и плюнул в единственный глаз ведьмы.

Он повернулся к выходу. В зал вбежали пятеро агентов «Щита Ноденса». Похожие друг на друга, в одинаковых плащах и «котелках».

– Обыщите тут все, – сказал им Географ. – Что искать, знаете. А этих девушек и старуху отправьте в штаб-квартиру.

Затем ученый торопливо покинул дом увеселений мадам Лассар. Он с удовольствием вдохнул холодный свежий воздух и огляделся. Тело Зайки лежало под стеной, среди осколков стекла. Из многочисленных ран, нанесенных пулями, покрытыми заговорами из «Некрономикона», вытекала черная кровь. В дверях дома напротив стояло орудие убийства. Восемь стволов «гатлинга» еще дымились. Рядом стоял Майор.

– Славная машинка, – сказал он, ласково похлопывая свою «игрушку».

Географ кивнул.

– Что же вы, дружище, открыли левую створку вместо правой? – продолжил Майор. – По всегдашней своей рассеянности перепутали знаки? Если бы эта тварь не свалилась нам прямо на головы, мы бы ведь так и ждали сигнала!

Географ пожал плечами, повернулся и подошел к телу Зайки. Присел на корточки и в свете луны стал шарить по залитому кровью булыжнику. Наконец он нашел то, что искал. Географ поднял с земли Титу, смахнул с него грязь и сунул за пазуху.

Юлия Лихачёва

Неоднократно участвовала в конкурсе-отборе ССК, «Чёртова дюжина». Рассказ «Шишига» был опубликован в сборнике ССК «13 монстров». Рассказ «Аномалия» опубликован в сборнике «Самая страшная книга – 2020». Есть публикации в других сборниках: «Безымянная» («Происхождение мрака»), «Улитки» («Видимый свет»), «Последнее чудо» («ARONAXX I»), «Квантовая кошка» («Фантастический век»). Рассказ «Я – человек» занял первое место в номинации «Социальная фантастика» на конкурсе «Кубок Брэдбери – 2019» и вошёл в одноимённый сборник.

Зов Полярной звезды

Всё начинается с малого. С одной фотографии безымянного островка в Северном Ледовитом океане. Со слов песни саамского шамана, подслушанной ненароком однажды. Или с камня размером с ладонь, вытащенного из одежд мертвеца. Один-единственный маленький шаг в неизведанное ведёт зачастую к погибели, но кто же об этом задумывается, отправляясь в путь?

Меня зовут Уве Кёлер. Я здесь… давно. Очень давно. Кажется, что целую вечность. Ночь бесконечна и полна смутного ужаса. Я не дождусь рассвета. Не смогу. Держусь из последних сил, но всякий раз, когда тёмные небеса освещает Aurora borealis, не теми бесцветными, безобидными вспышками, и даже не зеленовато-синими, а алыми, призывными, всякий раз, когда ночные небеса горят, я слышу… С каждым разом всё явнее я слышу её призыв, сопротивляться которому нет никаких сил…

На базу «Норд» наша исследовательская группа прибыла в апреле 1940 года. Официально мы были этнографической экспедицией, изучающей культуру саамов, но, по сути, единственным этнографом в ней был ваш покорный слуга. Моей задачей было изучение саамских сказок, песен, легенд, что само по себе оказалось делом нелёгким. Саамы ‒ странный, обособленный народ. Каждый взрослый саам ‒ нойд, во всяком случае, они твёрдо верят в свой шаманский дар, в то, что своим магическим пением они могут призывать бури и штормы, а также утихомиривать их. Якобы эту силу каждый саам наследует от Древних, спящих в каменных домах в городе, расположенном далеко к северу. Именно туда, повинуясь зову Полярной звезды, стремится попасть каждый саам.

Я тщательно документировал все те немногие материалы, которые мне удалось собрать, далее они изучались в Тайной Канцелярии, а нам потом присылали новые приказы. Особый интерес там вызвали шаманские песнопения, способные ввести в гипнотический транс. Под их воздействием человек становится неуязвим, нечувствителен даже к самой сильной боли. Правда, колдовство воздействовало лишь на самих саамов и не оказало никакого влияния ни на членов нашей группы, ни на других служащих базы «Норд», из чего был сделан вывод, что всё колдовство этих песен заключается лишь в полной вере самих саамов в магию. На человека образованного, скептически мыслящего они не воздействуют.

Признаться откровенно, я очень надеялся, что отсутствие положительных результатов нашего исследования скажется на экспедиции, и её просто-напросто свернут. Слишком унылый вид открывался нам в этих суровых северных землях. Серые, голые камни, лежащие здесь со времён сотворения мира, покрытые лишь скудным мхом и лишайниками, редкие чахлые деревца, зябко жмущиеся к полумёртвой земле. Я ощутил себя на краю света, едва ступив на эту землю. Звёзды тут будто бы ближе, оттого хорошо слышно их зов. Точнее, зов одной, беспрерывно глядящей на нас из глубин космоса.

А потом мы нашли этот чёртов камень…

Нам продал его один старый норвежец, работавший на базе в команде ремонтников. Камень он нашёл среди вещей саама, замёрзшего насмерть. История эта случилась в начале века, когда большое поселение саамов враз исчезло, кинув свои вещи, дома, оленей, собак на привязи и даже плачущих в люльках младенцев. Они все ушли однажды на север, следуя за Полярной звездой, охваченные мерячением, арктической истерией. Спустя какое-то время один из них попытался вернуться обратно, но его человеческих сил не хватило. Зов звезды ослаб, с ним ушла и жуткая магия этих мест. Он замёрз насмерть при подходе к родному поселению, где его и нашёл тот норвежец.

Камень был размером не больше ладони, светло-зелёный, полупрозрачный, напоминал разновидность кварцита или шпата, был гладко отполирован и имел форму пятиугольника. Природа может вытворять различные необычные штуки, но нанесённый на камень узор из точек, вполне упорядоченный, был так похож на письмена неизвестного народа, что некоторые из нас решили, он принадлежал древней, давно исчезнувшей цивилизации. Древним, чьи знания якобы хранят саамы. Эти знания являются им в шаманских трансах, в пении Полярной звезды. Другие же, включая меня, были настроены скептически. Люди склонны к мистификациям и подделкам, особенно если это сулит денежный куш. Но, так или иначе, новость о находке была немедленно передана в тайную Канцелярию, а вскоре пришло новое задание…

В июле 1931 года дирижабль «Граф Цеппелин» с научными целями совершил полёт над Арктикой, производя подробную аэрофотосъёмку, материалы которой оказались якобы засвечены все до единого. Часть из них оказалась в нашем распоряжении вскоре после обнаружения нами необычного камня, когда Канцелярия прислала новый приказ. На снимках была земля Франца-Иосифа, щедрая россыпь островков среди океана. Но нам рекомендовалось обратить внимание на островок к северу от архипелага, обособленный, никем ещё не обнаруженный пятачок безжизненной земли, на котором различались какие-то странные кубические сооружения. Глядя на чёткие грани, правильность форм этих кубов, никто из нас не усомнился, что они были искусственно созданы, только кем и с какой целью? Мысли о Древних и их городах невольно приходили всем в голову. И вскоре нашей исследовательской группе пришлось познакомиться с ними поближе.

В августе того же года метеорологическое судно «Викинг-5» тайно доставило нас на безымянный остров, где мы должны были разбить лагерь и тщательно изучить каменные сооружения. Уныние всё больше охватывало нас, несмотря на перспективы открыть нечто выдающееся, возможно, меняющее всё наше прежнее представление о мире и его устройстве. Остров ‒ место ещё более унылое, чем земли саамов. Голый камень среди бескрайнего океана, лишь кое-где покрытый лишайниками. Удивительно, как его кто-то мог выбрать для возведения неких сооружений, каким бы целям они не служили.

Несколько дней мы потратили на то, чтобы крепко обосноваться в столь неприветливом месте. Первым делом наладили радиосвязь с большой землёй, чтобы передавать результаты наших изысканий и держать коллег с базы в курсе всех событий на острове. Я бы многое сейчас отдал за возможность отправить весточку кому-нибудь живому из этого враждебного и чуждого человеку места…

Обустроившись, мы начали с обхода периметра, составляя подробную карту и отмечая всевозможные детали местности. И сразу же наткнулись на светло-зелёные пятиугольные камни, вернее, в основном обломки, но нам попалась и пара целых. Точечный рисунок был на всех без исключения, и ни на одном из найденных он не повторялся. Теперь даже самые ярые скептики в нашей команде уверились, что мы имеем дело с особым видом ранее неизвестной письменности, принадлежавшей давно ушедшей в прошлое цивилизации. Вероятно, и каменные сооружения были творением её же представителей, тем интереснее и важнее было как можно больше узнать обо всём. Это открытие несомненно взволновало всех! Держать в руках доказательство существования чего-то неизведанного, упомянутого в древних манускриптах, которые большинство учёных мужей считали бредом обезумевшего араба… Да наши находки переворачивали всю существующую мировую историю! И мы стояли у истоков этого переворота!

Но было нечто, сразу же омрачившее радость этого открытия. Одновременно с прибытием на остров меня стали еженощно мучить смутные кошмары, подробности которых до поры до времени ускользали от меня. Позже выяснилось, что страдаю от плохих сновидений не только я, но и остальная команда, вся без исключения. Неприветливый вид острова угнетающе действовал на психику. Каждый из нас, я уверен, задавался одними и теми же вопросами: как не обезуметь на этом голом камне среди свинцово-серых вод северного океана? Как не провалить возложенную на нас миссию и уцелеть в условиях, совершенно непригодных для существования человека? Как бы ни волновала нас открывшаяся перспектива, желание оказаться дома, в привычной каждому обстановке, рядом с родными, было гораздо сильней. Душа, трепетная человеческая душа, почувствовав угрозу, затаившуюся рядом, рвалась прочь, стенала ночами, рождая кошмарные сны, в то время как разум был опьянён открытиями и не замечал ничего. До поры до времени.

Несмотря на угнетённое состояние, мы успели многое сделать прежде, чем нас накрыла тьма полярной ночи. Собрали достаточное количество образцов светло-зелёного камня, надеясь позже расшифровать незнакомый язык, а в том, что это был именно язык, никто уже не сомневался. Исследовали также исполинские сооружения на острове. Они явно были частью древнего города с улицами, арками и тоннелями, ведущими вниз в непроглядную тьму. Увы, к нашему разочарованию, все тоннели оказались затоплены, а большая часть города Древних, по всей видимости, лежала теперь на дне, надёжно укрытая толщей воды и льда. И всё же, несмотря на гибель города, даже от его остатков веяло таким жутким величием, что душу пробирал какой-то космический холод.

Увы, наши открытия сыграли против нас. Учитывая сложившуюся обстановку на северном фронте, риски, которым подвергались наши суда в северных морях, военное положение и прочее, а также не желая прерывать столь значительное для мировой истории исследование, Тайная Канцелярия решила продлить экспедицию на весь зимний период. Нам предстояло провести на безымянном островке всю полярную ночь. Сложно описать, какие чувства испытывали мы, разгружая провиант с прибывшей к острову субмарины. Мы понимали, что это последнее судно за долгий период времени, которое мы видим и на котором, будь решение иным, могли бы покинуть мрачную холодную обитель на самом краю земли. Но вслух свои чувства никто из нас высказывать не решался. Отчасти, чтобы не прослыть среди остальных слюнтяем. Отчасти ‒ потому что озвученные кем-то одним они многократно усилили бы всеобщее уныние и отчаяние.

С наступлением зимы было решено перенести наш лагерь ближе к найденному городу, под защиту кубических сооружений. Была мысль обосноваться непосредственно внутри зданий, но мы вскоре от этого отказались. Всем без исключения начинало казаться, что сами стены несут какую-то необъяснимую таинственную угрозу, едва мы оказывались внутри. Позднее мы рассмотрели искусно сделанные барельефы, поразившие нас до самых глубин. Существа, изображённые на них, имели столь странный и устрашающий вид, что это надолго лишило нас покоя, пробравшись в сны. Смутные кошмары, мучавшие многих из нас, едва мы ступили на эту безымянную землю, обрели определённые черты, чуждые человеческому разуму. Осознание, что это, возможно, и есть те самые Древние, о которых толкуют саамы в своих тайных шаманских песнях, приводило нас в ужас. Неужели эти существа ‒ не плод чьего-то нездорового воображения? Неужели они всё ещё живы? Неужели нечто, больше сходное в своём внешнем виде с морской лилией или гидрой, нежели с человеком, может обладать какими-то невероятными знаниями? Неужели это и есть те Старцы, что властвовали над миром тогда, когда он был совсем юным? Они и есть творцы всего, как утверждают саамы?!

Мы старались поменьше обсуждать находки между собой, слишком угнетала нас близость к чему-то столь древнему и чуждому. Возможно, именно эти открытия оказали воздействие на дальнейшие события. Именно леденящий душу страх, в конце концов, свёл с ума Шульца и Хансена в самом начале полярной ночи. И он же поколебал здравомыслие и рассудок остальных настолько, что мы стали восприимчивы к древней магии Севера. Увлечённые работой, подавленные столь неожиданными, шокирующими открытиями, мы не заметили вовремя странного состояния наших товарищей. Они всё чаще держались особняком, время от времени скрываясь среди каменных кубов древнего города, или бродили по берегу будто бы в поисках чего-то. Бодрствовали больше обычного, ложась спать позже остальных, а то и вовсе не смыкая глаз. И вдруг однажды словно сошли с ума.