Текст книги "Горизонты. Сборник яркой современной фантастики"

– Так точно, – Ингвар сглотнул неприятный комок в горле и кожей ощутил пристальное внимание преподобного Даниэля.

Для кого-то полёт будет не из приятных.

20 мая, 2279 год, вторник, утро (по Земному времени)

Три недели в тесных помещениях не прошли для экипажа бесследно. Тагари временами замыкался в себе, подолгу смотрел на аббата, считая, что тот не замечает косых цыганских взглядов. Пинн постоянно ворчал, что у него недобрые предчувствия, пытался всеми возможными способами вызнать цель вылазки. Ведь «научная экспедиция» звучит откровенно неправдоподобно, когда на борту священник и отставной полковник, к помощи которого могли прибегнуть только в самом крайнем случае. Ингвар в свою очередь ни разу не проронил лишнего слова, отдавал короткие приказы, часто скрывался в своей каюте, делая записи в бортовом журнале и личном дневнике.

Лишь Андрей был доволен. Ел за двоих, много болтал обо всем на свете, всячески пытался поднять боевой дух команды. Не задавал лишних вопросов, а с аббатом вёл себя доверительно и, по мнению Тагари, чересчур любезно.

Цыгану не спалось которую ночь подряд. Он тенью бродил по кораблю, и однажды заметил, что в крайней каюте горит свет.

– Падре, а вы бывали в Киеве? – послышался голос здоровяка.

Лейтенант тут же напряг слух.

– Бывал, сын мой, где я только не бывал. У вас живут очень порядочные люди, – елей лился с языка старца, увлекая украинца в сети безрассудства.

– Вот хотел поделиться воспоминаниями из детства, – немного смущённо продолжал десантник. – Когда был совсем пацанёнком, мать меня впервые привела на воскресную службу. Никогда не забуду тех ощущений: всё такое светлое, большое, люди улыбаются, желают друг другу добра и терпения. Не поверите, но я сам хотел постриг принять в монахи, только отец настоял на военной службе.

– Очень жаль, что пришлось выбрать войну вместо спасения душ человеческих. Но, – святой отец возвёл очи вверх, – Господу нашему виднее, каким путём вести рабов своих в царствие небесное. Скажи, сын мой, тебе приходилось убивать?

– Пока что нет, лишь обездвиживать противника. Стараюсь работать аккуратно.

– При случае ты всегда можешь исповедаться, Эндрю, – аббат произнёс имя на европейский манер. – Хочешь ещё что-то рассказать?

– Да, – десантник с благоговением смотрел на курносого старичка, как ребёнок может смотреть на родителя, – я очень благодарен, что вы молитесь за обычных людей. Помню, отец отправился в горячую точку, а вернулся без одной ноги, на костылях. Я долго рыдал в подушку, в соплях путался, порывался отомстить и вернуть отцу ногу. Но матушка объяснила: священник молился Христу за нашего папу, иначе бы тот вообще не смог вернуться домой.

– Твоя мать говорила истину, – мягко пробормотал Даниэль, утвердительно кивнув.

– Так вот, хочу, чтоб вы знали, я пойду за любым служителем Церкви в огонь и воду. Только так я смогу отплатить жизнь моего отца.

– Рад это слышать, сын мой, – аббат поднёс к губам Андрея перстень, который тот, не колеблясь ни минуты, поцеловал. – И ты можешь рассчитывать на помощь Господа.

– Спасибо, святой отец. Простите, что побеспокоил.

Тагари лишь беззвучно присвистнул и убрался подальше вглубь корабля, чтобы остаться незамеченным. Лишь на утро он поинтересовался у здоровяка:

– Морэ, скажи мне, неужели ты считаешь, что молитвы спасли твоего старика от пули? Этот святоша пудрит тебе мозги.

– Заткнись и молчи, ежели не знаешь, – зло пробасил Андрей, выдвинув тяжёлую нижнюю челюсть вперёд. – Молись своим лошадиным богам, а моих не трогай.

Тагари сокрушительно развел руками, сунул их в карманы и презрительно вышел из комнаты, замер на пороге и напоследок грозно крикнул.

– Шувло чяворэ!

21 мая, 2279 год, среда, полдень (по Земному времени)

До Меркурия оставалось рукой подать. Ларден заметно нервничал, а духовный надсмотрщик молился всё чаще, крестился всё яростнее. Казалось, он ничем другим больше не занят. Одни и те же бесполезные действия изо дня в день.

– Ну что, часов через пять сядем с теневой стороны, запрограммируем местных обитателей на осмотр нашей телеги, возьмём пару камешков на борт и двинем обратно? – капитан не оставлял попыток получить хотя бы кроху лишней информации от молчаливого командира.

Косить под дурака и играть в молчанку Ингвару надоело. Заглянув за ужином в равнодушные серые глаза итальянца, спрятавшиеся за стёклами диковинных очков, он раздражённо выдохнул, поиграв желваками. Затем достал нечто совершенно древнее – электронную сигарету – и принялся пускать кольца ароматного густого дыма по палубе один за другим. Немое удивление Сэнди не осталось без внимания:

– Ну, а что? Эти кнопочные симуляторы, имплантированные в кадык я с детства ненавижу. Скоро земляне напрочь забудут вкус настоящего табака. Уже и с Эспады семь какую-то дрянь активно возят. Мрут пачками, как китайцы в прошлом веке, а трава тоннами расходится. И, вообще, капитан, собирай-ка команду, мне давно пора объясниться.

Удивлённо выплюнув «есть», Пинн умчался в каюты, где дремали цыган с украинцем. Церковнослужитель явился сам буквально через минуту, тихо пристроившись в углу на прикрученном к полу стуле. Вероятно, подслушивал.

Голос полковника звучал иначе. Тембр и акцент остались теми же, а вот уверенность и властность куда-то пропали. Едва уловимая нотка паники вместе с сигаретным дымом растекалась по полу. Сумбур в словах выражал злобу и нездоровое возбуждение.

– По идее я должен был предупредить всех с самого начала, когда только набирал команду. Во-о-о-т, – он растягивал слова, нервно сжимая электронную сигарету, – но секретность операции категорически запрещала открывать рот. Да, святой отец?

Очередная струйка дыма вылетела из ноздрей Ингвара.

– Боюсь, что наш путь лежит несколько дальше той горошины, которая гордо зовётся Меркурием. Люди здесь не глупые, вижу, все поняли, что я имею в виду Солнце – нашу чёртову жёлтую звезду, поганый раскалённый желток на чёрной сковороде космоса.

– Это что, акт принудительного самоубийства? – Пинн вначале растерялся, но понемногу стал приходить в себя.

– А об этом не худо спросить у старого пеликана, засевшего в углу. Что скажете, аббат Даниэль? Не пора ли открыть карты?

– Пора, – немного механическим голосом проронил тот. – Дело в том, что пару месяцев назад до Ватикана дошла новость: в Индии были успешно синтезированы первые образцы ткани, созданной посредством фиксации и сближения кварков.

Полковник вздрогнул. Его ладонь на рукоятке пистолета дернулась, он оскалил зубы, но не издал ни звука. Аббат же стоял неподвижно, словно одна из тех каменных горгулий, что украшают башни собора в Париже. Выждав паузу, он самодовольно кивнул:

– Да-да, не удивляйтесь, прогресс шагнул куда дальше, нежели принято считать в широких кругах. Как когда-то хлопковая тряпка из преобразованных молекул защищала лучше кевлара, теперь тонкий гибкий костюм, плотность которого близка к плотности вездесущего вакуума, может даровать абсолютную неуязвимость Бога.

Святой отец улыбнулся уголками губ, неприятно, по-змеиному. Затем продолжил:

– Этот материал имеет специфический свойства в силу своей природы. Дело в том, что он полностью сливается с верхним эпителием, изменяя его навсегда. Разумеется, снять такой уже невозможно, даже не стоит пытаться. Процесс слияния чем-то напоминает симбиотическую связь, хотя материал нельзя назвать живым или органическим. После синтеза необходимых веществ костюм преобразует и некоторые внутренние процессы. Хотя, какие там некоторые. – Аббат покачал головой из стороны в сторону. – Все.

Украинец испуганно уселся на высокий стул. Его брови и щеки были влажными и блестели от липкого пота.

– Все в порядке, сын мой? – аббат коснулся плеча Андрея. Рядовой отдёрнул руку.

– Ну-ну, что за нервы. Продолжим нашу увлекательную беседу?

Тагари и Пинн выжидающе смотрели на Даниэля. Тот и не собирался умолкать.

– К примеру, начиная поглощать все известные виды излучения, материал освобождает своего носителя от необходимости питаться естественным способом. Само собой, он залечивает и внутренние болячки, останавливает процессы старения. Кроме того хозяину отныне не страшны никакие перепады давления или температуры. Будь это абсолютный ноль по Кельвину или же недра раскалённой звезды.

– Многое проясняется, – Ингвар хмурился, обдумывая что-то. – На что же он похож?

– Он похож на безграничное море возможностей, полковник, – металлические нотки в голосе аббата всё нарастали. – Смотрите сами.

Из складок свободной рясы Даниэль вынул небольшой серебристый пакет, который непонятным образом смог там уместиться. Развернув его, святой отец продемонстрировал нечто, напоминающее чёрный бархатный водолазный костюм, только без прорезей для глаз или рта. Единственное отверстие, через которое, очевидно, надевался этот божественный скафандр, располагалось на спине.

– Но зачем делать марш-бросок к Солнцу? Почему нельзя было сперва опробовать ткань в ядерном реакторе или недрах Земли? Окунуть в лаву, в конце концов. Кризис идей, падре?

– Я не сказал самого интересного.

Глаза всей команды расширились в испуге: что может быть интересней, чем этот чёрный кусок бархата, способный сделать человека бессмертным?

– Во времена средневековья, – продолжал старик с каким-то мечтательным выражением на лице, – множество людей были преданы священным кострам Инквизиции. Замечательное время, жалею, что не застал его. Так вот в те века был предан огню один муж, знавший тайну Христовой Чаши.

– Ага, давай старик, расскажи нам в космосе про Грааль, – насмешливо фыркнул Пинн. – Ещё про Туринскую плащаницу не забудь.

Даниэль словно не заметил насмешек капитана и спокойно продолжил.

– Этот же мужчина её перепрятал, стащив у Ватикана из-под носа. По понятным причинам, душа еретика отправилась прямиком в ад.

– Верю, ага, – Сэнди расслабился и гоготнул чисто по-американски.

– Приберегите свой скептицизм для цирковых фокусников, мистер Сэнди, ад был придуман ещё на заре веков кучкой полуграмотных вавилонян или шумеров, и эта концепция зародилась отнюдь не на пустом месте. Только истинное его расположение было специально скрыто от простого люда, дабы не пугать жуткой истиной умы непосвящённых.

Падре подошёл к проецирующей панели и запустил трёхмерное изображение Солнца. Багряный шар сжигал миллионы тонн гелия ежесекундно, полыхая в черноте космоса целую вечность.

– Посмотрите на нашу звезду. Она дарит жизнь всему живому на Земле, но в то же время убьёт любого, кто приблизится к ней слишком близко. Раскалённое пекло, притяжение которого столь колоссально, что большинство протуберанцев просто не может вылететь из его плена. Ну, чем вам не картина ада?

Аббат говорил серьёзно. Слишком серьёзно для человека, просто не способного на шутки. Поэтому глаза полковника поползли из орбит.

– Этого не может быть! – он гаркнул так, что стало слышно на Венере. – Большей чуши я никогда не слышал. Бред фанатика, помешанного на старых сказках.

– Сказки, сын мой, это когда у всех на слуху. А то, что услышали вы – архивные записи, которым больше десяти тысяч лет! Надеюсь, вы понимаете, насколько важно вытянуть из того еретика тайну местонахождения Чаши?

– Важно для вышедших из ума стариков, – уточнил Ларден.

– Даже если это правда, – подал голос капитан, – вы собираетесь осуществить последний крестовый поход в ад? То есть заманить туда нас? Может ещё с Дьяволом нужно сразиться?

– Нет, с нечистым вам столкнуться не придётся. Как раз он является расхожей выдумкой. – Аббат сменил интонацию. – Для запугивания масс. Кроме того я забыл уточнить крохотную, но совершенно важную деталь.

Нехорошая улыбка вновь исказила восковой лик аббата.

– Дело в том, что костюм, который вы только что видели, это единичный прототип.

Через пол удара сердца всё закрутилось с бешеной скоростью.

Яркая вспышка, и в груди Пинна образовался кратер, размером с грейпфрут. После второй правое плечо Андрея брызнуло ошмётками плоти. Третий выстрел из перекрестья распятия на груди Даниэля поразил опешившего десантника прямо в сердце. В прямом и переносном смысле, учитывая отношение здоровяка к лживому церковнику.

Реакция не подвела только жилистого цыгана. Его мозолистая ладонь выхватила из ящика гаечный ключ, забытый здесь пару дней назад рядовым. Стремительный прыжок, мощный замах, и верхняя половина головы предателя взмыла под потолок, а затем шлёпнулась с отвратительным скрежетом на металлический пол. Тагари не сразу понял, что в последний момент смертоносный крест выплюнул ещё один снаряд. Он упал на колени, зажимая окровавленными руками ужасную рану, из которой норовили вывалиться кишки. Разрывные капсулы были одним из самых подлых изобретений человечества.

Через мгновение Ингвар, успевший во время перестрелки сделать кувырок за спасительное укрытие, бинтовал цыгана дрожащими руками, пытаясь остановить кровотечение. Но всё было бесполезно, и оба военных это понимали.

– Я всё-таки прищучил гадину, морэ, – белозубая улыбка на смуглом лице окрасилась розовой слюной, а взгляд начал затуманиваться.

Слабым голосом, в котором тем не менее звучали сила и решимость, он потянулся к уху полковника и тихо прошептал последние слова напутствия:

– Увидимся в раю. И ничего не бойся, ничего…

Бог степей забрал Тагари через несколько мгновений, и что-то внутри полковника упало на самое дно души, будто камень, брошенный в колодец. Скорее всего, это была вера.

Проведя пальцами по векам испустившего дух лейтенанта, Ларден подошёл к отрубленной части черепа. Её глаза спокойно смотрели на полковника, а механические трубки, торчавшие из нёба, неприятно гудели. Из них, страшно шипя, вытекала красная жидкость.

– Жалкий киборг. Столько отличных парней положил, – военный давно не позволял себе слёз, но в груди больно ныло, словно туда угодила смертоносная капсула.

– Ошибаешься, – динамик, встроенный в гортань, каким-то чудом уцелел, но голос казался не то каркающим, не то напоминающим смех шакала. – Я был рождён человеком, как и ты. К сожалению, органические тела не долговечны. Поэтому я переселился в синтетический сосуд. Очень удобно, полковник.

Переплетения проводов, похожих на человеческие артерии, слегка искрили, отчего мышцы на лице существа нервно подёргивались. Обвисший подбородок видимо скрывал какие-то дополнительные устройства для корректировки мимики, а может, для отлаженного движения челюстью. Теперь это стало несущественным.

Единственный оставшийся в живых занёс ногу над уродливым обрубком головы, чтобы покончить раз и навсегда с тварью, спрятанной в электронных импульсах микропроцессоров.

– После того, как добьёшь меня, не советую мешкать, Ингвар. Я включил систему самоуничтожения и тянул время, чтобы никто не успел отменить команду. Кроме того, я смог немного изменить направление. Последние сутки мы шли в сторону от Меркурия. Всё это для того, чтобы одев костюм и выйдя в открытый космос, я имел возможность попасть под притяжение Солнца и спокойно нырнуть в его глубины. Но я лежу здесь, а тело – совершенство инженерной мысли – где-то в другом конце комнаты. Так что честь погрузиться в недра нашего светила выпала тебе, старый пёс. Не упусти свой шанс, второго не будет. В недрах разыщи Филиппо, печально известного тебе под именем Бруно. Вытяни из него, как найти и уничтожь Грааль! Принеси, наконец, покой людям на Земле, они так устали от религиозных распрей.

– Как бы ни так! Капитан умирает вместе с кораблём!

– Не будь идиотом, полковник! – подобие смеха раздалось из динамика. – Ты же не дурак. Надень костюм и заверши то, ради чего умерли твои друзья. Или всё напрасно?

Мерзкий шакалий смех прервался смачным хрустом – Ларден всё же втоптал подошвой ботинка черепную коробку древнего существа в решетчатый пол корабля.

Выбора действительно не оставалось.

Ткань прилегала плотно к голому телу, точно кроили по меркам самого Ингвара. Как только все складки были расправлены, прорезь на спине намертво сомкнулась. Кожу начало жечь огнём, каждый квадратный сантиметр горел. Казалось, что его обливают, если не жидким металлом, то уж наверняка бурлящим воском или маслом.

Когда Ларден очнулся, мир вокруг заметно преобразился. Чувства обострились, голова стала ясной, скорость мысли возросла в десятки раз. Он мог смотреть вокруг в самых разных спектрах, от инфракрасного до ультрафиолетового. Ухо улавливало мельчайшие звуки автоматики в нижних отсеках, а пресный, затхлый воздух наполнился сотней новых ароматов и зловоний.

Внезапно время кончилось, и одинокий корабль, крадущийся через бескрайние просторы космоса, превратился в широкий багровый диск.

21 мая, 2279 год, среда, вечер (по Земному времени)

Человек живёт, чтобы умереть. Так было, есть и будет. И никто не в силах этого изменить. Ведь получается, что в мёртвом состоянии каждый проводит намного больше времени, чем в живом. Какая простая арифметика. Мир полон умных людей, а все живут и продолжают верить, что отмерянные семьдесят лет – бесценная награда, посланная свыше. Может, жизнь – лишь подготовка? Возможно. Только кто нам расскажет правду?

Странно, что он раньше так не размышлял. Как просто стало бы смотреть на мерзкий, несправедливый мир, познай он это на десять-двадцать лет раньше. Братоубийственная война, смерть любимой женщины от беспощадной пандемии, наркотики, попытка суицида – в петлю полез уже скорее от безысходности. Столько пришлось пережить и вытерпеть, что с годами сердце превратилось в камень. Может, на Солнце удастся растопить кусок льда в груди?

Эта мысль стала первой, посетившей полковника после прыжка. За доли секунды он выскользнул в аварийный шлюз, когда произошёл взрыв, совершенно не приносящий боли. Лардена отбросило на приличное расстояние, и он, с непривычки взмахнув руками, будто крыльями, раскрыл рот в беззвучном крике. Гравитация не заставила себя ждать, обняла космического странника нежными руками, словно человек залетевшего мотылька, и бросила беспомощной куклой навстречу Солнцу.

Спустя мгновение корабль превратился в пепел, разметав беспокойные души товарищей по просторам Вселенной. Притяжение светила, дёргающее ускользающие во тьму протуберанцы за пушистые хвосты, тянуло полковника к себе, как мощный магнит. Сердце в его груди перестало биться ещё на корабле, когда костюм кардинально перестраивал организм, силясь сберечь жизнь нового хозяина.

Вскоре Ингвар уже падал на бескрайнее поле ада с невообразимой скоростью. Гигантские столпы раскалённой плазмы обтекали конечности, не причиняя никаких неудобств. Боли не было, как не было и страха умереть. Словно дьявольский сёрфингист, он летел сквозь толщу бурлящего гелия, погружаясь в этот ярко-красный океан все глубже и глубже, пробираясь к самой его сердцевине. Червяк, прогрызающий в спелом яблоке хитроумный лаз – вот кого напоминал полковник сам себе.

Спустя некоторое время, когда Ларден переборол дикий животный страх и через силу открыл глаза, густая пелена огня, перемешанная с оранжевыми сполохами, показалась ему дивным новым миром. Миром, в который он попал, шагнув через дверь, соединяющую два измерения.

От безумной скорости не звенело в ушах, от бешеных температур не кипели мозги, яркий свет не слепил. Но, тем не менее, рассмотреть хоть что-то перед собой дальше, чем на полметра, никак не получалось. Полковник был уверен, что скоро всё прояснится, ведь связь костюма и мозга с каждой секундой лишь крепла. Видимо, для полного симбиоза требовалось время.

Странные голоса из прошлого глубоко под черепной коробкой заставили его вздрогнуть. Тагари? Пинн?! Невыносимая боль раскалённым металлом наполнила полковника с головы до пят, сознание начинало понемногу гаснуть, а густая пелена сладкой усталости заботливо заворачивала солнечного странника в пуховое одеяло родом из детства.

«Вот и смерть», – мелькнуло в уме напоследок.

Полковник отключился.

Безвременье

Что-то коснулось Ингвара, неожиданно вынырнув из кипящей пелены, и довольно сильно стукнуло по затылку. Глухой удар, затем ещё один и ещё.

Полковник закричал, чуть не оглушив самого себя на этот раз. Онемевшее тело оживало, клетка за клеткой приходя в чувство. Глаза ужасно слезились, пульсирующая кровь тамтамами отзывалась в барабанных перепонках, а головная боль раскалывала череп. Ингвар изо всех сил сжал кулак и почувствовал, как сводит руку от напряжения. Меж мозолистых пальцев заскрипел песок. Странник перевернулся на спину, затем уселся и принялся оглядываться вокруг.

Бескрайняя выжженная пустошь простиралась от одного края горизонта до другого. Не было ни гор, ни огненных озёр с водопадами из лавы. Демоны да черти никого не варили в котлах, не поджаривали на огромных сковородках.

Умиротворяющая, почти мёртвая тишина.

Лишь где-то вдалеке на длинных гибких прутьях в порывах солнечного ветра колебались непонятные голубые коконы, походившие с такого расстояния на цветки садового колокольчика. Гигантские и необыкновенно манящие. Небо пылало огнём, обернув этот выжженный мир плотной непроницаемой кожурой. Вот о чём говорил аббат, перед тем, как отдать Богу душу. Или не совсем Богу?

«Добро пожаловать в преисподнею», – подумал Ингвар и тут же расхохотался в своё удовольствие. Дикий необузданный хохот, больше подходящий Сатане, эхом разлетался над безлюдной пустыней. Следующие несколько часов он просто сидел и ржал словно умалишённый, без остановки и передышки. В груди за последние часы ощутимо потеплело, а во рту удивительно пересохло. Бутылка качественного виски со льдом была бы не лишней. Но смог ли он теперь почувствовать вкус алкоголя? Ведь проклятый костюм запустил чёрные щупальца даже в его глотку, добравшись до лёгких и стенок желудка. Человек ли он отныне?

Когда впереди что-то бухнуло, и песок под ногами затрясся, расползаясь маленькими барханами в разные стороны, Ларден вскочил на ноги. Толчки, пока что слабые и робкие, шли откуда-то из глубины, но сверхчувствительность костюма засекала любое движение. Будь-то песчинка, гонимая ветром, или пепел с небес, устилающий пустошь ровным шёлковым слоем.

Чья-то сильная и тяжелая рука упала на плечо полковника. В его горле появился комок. А ноги предательски задрожали. Почему восприятие молчало?

– Грядут большие перемены, Ингвар, – раздалось из-за спины.

– Ты Филиппо? – только и выдавил из себя полковник, ошеломленный встречей.

– Собственной персоной, – насмешливо согласился собеседник и ослабил хватку, – может, уже обернёшься? У меня нет рогов, и языки пламени не вырываются изо рта.

Полковник пересилил непонятный липкий страх, возникший внутри, и оглянулся.

Встретившись глазами, они простояли так несколько минут. Филиппо легко выдерживал буравящий взгляд военного, хотя лица гостя и не было видно под чёрной тканью. Обитатель здешних мест довольно улыбался во весь рот, но разговор всё же начал Ингвар.

– Думаю, ты знаешь, ради чего я забрался в эту дыру. Мне нужны объяснения.

– Конечно, ты их получишь. Вот уже которую сотню лет я ожидаю тебя здесь. Правда, в аду немного скучно, – он поманил пришельца рукой, двигаясь в сторону коконов на горизонте, – совсем не с кем поговорить.

– А как же души грешников? Они-то никогда не переведутся, – полюбопытствовал полковник. Но столкнувшись с удивленной физиономией Филиппо, уточнил, – ведь верно же? Не переведутся?

– Ты видишь здесь ещё хотя бы одну душу, кроме меня?

– Нет. Но ты-то точно из их числа! – всё ещё сомневаясь, попытался настоять Ларден.

– А я не грешник. Я контролёр в этом шатком диком мире.

Филиппо умолк и дальше вёл полковника за собой уже совершенно беззвучно. Прямо к гигантским синим цветкам. Колокольчики оказались огромными деревьями с множеством разноцветных ветвей, каждая из которых заканчивалась голубой мерцающей каплей, действительно похожей на кокон. Где-то большой, а где-то совсем крохотной.

– Что это?

– Подойди ближе, загляни внутрь, – попросил Филиппо.

Вокруг колышущейся капли медленно вились клубы пара. В них проступали очертания невиданных кошмарных существ и тут же таяли, сменяясь другими. Полковник зажмурился и мотнул головой из стороны в сторону. Видения пропали, дымка рассеялась, и на дне капли он обнаружил то, что никак не ожидал увидеть. Мерцающая, легкая, как утренний туман субстанция, с ангельским девичьим лицом и размытым силуэтом умиротворенно плавала внутри.

– Душа, – прошептал полковник и заглянул в соседний колокольчик. – Еще одна. Кто они?

– Сущности. Старые и новые. А все это, – он описал руками огромные круги в воздухе, – инкубатор. Инкубатор, который Церковь на Земле обозвала местом жутких мучений.

Ошеломленный, полковник продолжал глазеть на пульсирующие сгустки. Картина мира, что представлялась ему точной и непоколебимой с самого детства, оказалась ложной и обманчивой. Ингвар пребывал в смятении. Его одолевали противоречивые чувства, среди которых зарождалась надежда. Ведь именно сейчас он познал то, что открывалось мудрецам древности, когда те пользовались Христовой чашей. Только солнечный странник обошёлся без её помощи.

– Не хочешь спросить, почему именно ты?

– Что «именно я»? – не понял вопроса полковник.

– Почему ты послан за тайной Грааля?

– Без понятия, – совсем нерадостно буркнул Ингвар.

– Твой приход сюда был предрешён Создателем в Свитках Мироздания, написанных им на заре времён. «Лишь тот освободит род людской, кто ступит за черту ада, будучи живым, но умерев душой». Ты смог это сделать, а значит, Грааль твой!

– Создатель прямо в лицо меня знал?

– Если б не ты, пришёл кто-то ещё. Но Освободитель бы явился наверняка! Пойми, без тебя Грааль – просто способ индивидуального прозрения. Ведь когда-то и я вскрыл им свою душу, – тень печали легла на лик Филиппо. – Но только добравшийся в Инкубатор самостоятельно сможет раскрыть весь потенциал Христова дара. Церковь хотела украсть его у меня и лишить человечество шанса на перерождение! Сперва Ипполито-флорентинец, казнивший меня, затем были другие. Аббат Даниэль, кстати, в их числе. Я наблюдал за ним отсюда.

– Да, был такой, – полковник устало кивнул, вспоминая бой недалеко от Меркурия.

– Хорошо, что был, – Филиппо равнодушно улыбнулся. – Запомни, ты являешься катализатором, способным освободить все сущности, попавшие сюда. Ты – тот, кто даст им перерождение, вернёт на Землю, продолжит эволюцию! Прошу, не удивляйся, ведь и это понятие людям преподнесли искажённо. Эволюционирует душа, а тело подстраивается следом.

– В пророчестве говорится «умерев душой». Что это значит? – переспросил Ларден.

– Ты уже понял, – склонив голову, произнёс Филиппо и протянул тонкий ключик от каменного сердца. – Такова цена, Ингвар Ларден.

Вот ты какой, Грааль.

Не вполне материальный сгусток света, напоминающий детскую игрушку. И никакой крови, никаких чаш. Чистая энергия сына Божьего.

Теперь всё стало на свои места.

Полковник уже знал, что его ждёт. Знал, что будет дальше. Знал, что произойдёт с его сущностью и со всеми остальными в солнечном инкубаторе. Он летел на Солнце, сам не зная зачем. Наверное, чтобы всё-таки забрать Грааль, как говорил отец Даниэль. Ведь Ингвар всегда был хорошим солдатом, а солдат в первую очередь учат исполнять чужие приказы.

Но, оказалось, что прилетел спасти будущее. Унести реликвию означало лишить человечество надежды. Закрыв глаза, он представил светлый лик своей любимой женщины, и в который раз поймал себя на мысли, что едва не натворил глупостей, подчиняясь фанатику.

Одним рывком он вонзил ключ себе в грудь и тут же превратился в пепел. Филиппо исчез вместе со своим гостем, а на самом краю бесконечного поля взошёл новый цветок. Фиолетовый колокольчик на каменной ножке. Душа полковника, заключенная в ослепительное соцветие, рванула на свободу самой первой.

Звезда по имени Солнце всколыхнулась миллиардами взрывов. Освобожденные души потекли сквозь пространство и время на Землю. Пророчество сбылось.

22 мая, 2279 года, четверг, утро

Понтифик проснулся на заре от странного видения. Миллионы душ направлялись на Землю из недр Солнца. Какой же горячечный бред.

Людской гомон на улице показался Святому Отцу необычайно громким для столь раннего часа. Понтифик вышел на балкон, укутавшись в алую дзимарру. К юго-востоку от Собора Святого Пётра, за рекой, растекалась людская река.

Площадь Цветов жила!

Прозрачные сущности, напоминающие призраков, сновали в небе то тут, то там.

– Спасение! Воскрешение! Жизнь! Смерти нет! – скандировали люди внизу.

Климент XVIII чётко понял, что этот мир никогда не будет прежним. Он уселся на каменный пол и уставился перед собой. Смятый белоснежный пилеолус слетел с его головы.

1-12 июля 2013 г., Ростов-на-Дону